Последняя охота (джен)

Суровые порывы холодного ветра знаменовали собой наступление поздней осени. Близился праздник Саовины — ночь упырей.

Леденящий кожу дождь шёл уже вторые сутки, не желая прерываться. Из-за этого тракт был размыт настолько, что изнемогающая лошадь чуть ли не увязала в грязи. А насквозь промокший всадник гнал её, едва сам не теряя сознания, в надежде найти хоть какой-то ночлег.

«И какой чёрт меня дёрнул ехать в эту пустошь?!» ― злился он в отчаянии всю дорогу.

Надо отметить, что путник этот был не простой, а самый настоящий ведьмак, профессиональный убийца чудовищ, странствующий по миру в поисках опасных тварей. Вот уже долгое время он, голодный, волочился по землям, пытаясь найти себе работу. Но к печальной его судьбе уже пришли те времена, когда чудища всё меньше бродят по лесам, отчего ведьмаки стали не только противны своим небогоугодным существованием, но отныне и вовсе не нужны людям.

Наш ведьмак, к слову, зовущий себя Ди́ггором, решил было двинуться на юг, недавно охваченный пылом битв. В послевоенных краях, усеянных трупами, монстроборцы часто могли найти себе работу под стать. Но, увы, в опустошённых и сгоревших дотла деревнях едва ли смог найтись хоть один заказчик, способный щедро оплатить труды за пару изредка встречаемых нынче трупоедов. Разочарованный своей затеей и потерявший любую надежду, Диггор поплёлся обратно на голодный, но всё же привычный ему север.

Вот наконец сквозь редеющих деревьев, до смерти утомлённый всадник увидел какие-то огоньки. К своей радости он набрёл на небольшое селение. Без лишних раздумий он тут же спешился у ближайшей хаты, стоявшей немного на отшибе от остальной деревни.

Через забор виднелся просторный огород, в самом его конце сверкала окошками бревенчатая хата, а сбоку чернел курятник и покосившийся сарай. Выскочившая из него дворняга начала было громко лаять на незнакомца, но, испуганная страшным блеском кошачьих глаз, со скулежом дала дёру. В дверях вдруг появился силуэт мужчины, видимо встревоженным лаем пса.

― Хозяин! ― из последних сил кричал ведьмак. ― Дай заночевать хоть в хлеву, да ломоть хлеба, не иначе как издохну прямо тут!

Шум грозы не давал расслышать ответа, однако жест хозяина явно означал приглашение в дом.

И вот, уже согретый, Диггор сидел за столом, жадно, но с большой благодарностью уминавший стряпню своего спасителя, сидевшего перед ним. Это был старик, худощавый, но широкоплечий и с крупными работящими ладонями. Его морщинистое лицо с седеющей бородой источало какое-то умиление, чувствовалось, что он весьма одинок и не часто принимает гостей, особенно с большой дороги.

― Вот это встреча! не ожидал уж я на своём веку-то ведьмака ещё раз повидать, ― дивился старик нежданному гостю, разглядывая на его шее серебряный медальон с ощерившейся мордой.

На деле, если не считать зрачков и медальона, незнакомец скорее походил на больного доходягу, чем на страшного мутанта-убийцу. Лицо его было болезненным и, мягко говоря, не очень приятным: глубоко посаженные глаза, сильно покрасневшие от усталости; бледная и морщинистая кожа с грубой и неухоженной щетиной; свисающие на лоб грязные пряди давно не стриженных волос. Его сохнущая кожаная куртка была в настолько поношенном состоянии, что следов порезов на ней было меньше разве что, чем у самого ведьмака на теле.

― Небось здоровенный путь-то проделали? Да видно, не совсем удачный? ― интересовался хозяин.

― Да где же теперь, скажи, ведьмакам удачу искать? Перевелась нечисть, вот и бродим отныне, потерявшие цель, да людьми презираемые... ― угрюмо отвечал гость. ― Однако же мне повезло встретить тебя, старик. Благодарю за доброту. Её с истреблением чудищ увы не прибавилось.

Хозяин неловко улыбнулся в ответ, как всякий, кто смущается похвалы за доброе дело:

― Да что уж там! Уставшего путника принять — велико ли дело. А что до чудищ-то, это верно, сейчас зажили мы спокойнее, не то что нынче. Раньше помню, когда молодой был, тьма тьмущая нечистой силы здесь бродила, да с годами ваш брат ведьмачий славно постарался! Хоть по ночам в чаще гуляй, песенку напевая! Разве что волков дразнить.

Диггору было приятно от уважения к опасному ведьмачьему труду. Однако вдвойне неприятней было ощущать ненужность этого труда отныне. Он чувствовал себя будто кот, переловивший однажды всех мышей, довольный результатом, но тоскующий по тому, как раньше мог за ними гоняться.

― А чай интересно по миру бродить, диво разное видывать! Я-то всю жизнь на месте, да и сынишка мой к тому же… ― хотел было старик продолжить свой мечтательный разговор, но томный ведьмак от усталости стал засыпать на месте.

Поэтому вскоре он уже спал как убитый на тёплой печи, а старик и сам, начав зевать, тушил огни, готовясь ко сну после такого необычного вечера для своих будней.

Солнце уже стояло в зените, когда ведьмак пробудился из спячки. Спрыгнув с печи, он оглянулся в поисках хозяина. В доме его не оказалось. Диггор взглянул в окно: старик видимо с раннего утра что-то делал в огороде.

«Вот же доверчивый старик, пригрел незнакомца словно родного», ― до сих пор удивлялся Диггор столь тёплому приёму. ― «Доброта опасна для жизни в нынешний век… Впрочем, что же ещё скрасит весь его мрак».

Пройдя в соседнюю комнату, ведьмак обнаружил косматого мальчишку лет десяти. Он лежал на кровати, укрытый овечьей шкурой, и увлечённо что-то чертил.

― Ты стариков сын будешь? ― решил познакомится ведьмак.

Мальчик кивнул и, смотря на Диггора с большим интересом, спросил:

― А мне папка сказал, что вы, дяденька, на чудищ охотник. Правда?

― С твоих годов уже учился их бить, ― с лёгкой улыбкой отвечал ведьмак.

― Вот это да! А чудища страшные? А как мечом против них машете? Много их побили? ― с большим увлечением маленький собеседник заваливал ведьмака вопросами.

― В былые годы встречал я жутчайших тварей. И против них мечом не просто машут, парень, им нужно молниеносно рубить и колоть — это целое искусство, ― отвечал он, вспоминая незабываемые мгновения, полные адреналина и смертельных ударов меча.

― А я бы хотел этак рубить. Всё просил у папки меч, чтобы блестящий, как у рыцорев. Вот гляньте каких я разных сабель понарисовывал, ― сообщил мальчик с мечтательным блеском в глазах и показал свои работы.

Несмотря на свой возраст, мальчик весьма недурно рисовал. Было много изображений человечков в доспехах, видимо каких-то воображаемых воинов. Но в особенности занятно у него выходили рисунки очень замысловатых на вид мечей.

― Да вот... с месяц как я занемог, теперь только лежу, да всё рисую, ― с грустью добавил он, резко переменившись в лице.

Он действительно выглядел неважно: кожа его имела какой-то неестественный оттенок, а под его глазами была заметная синева. От тела его веяло слабостью, однако же голос и взгляд источали какую-то волевую бодрость мечтателя.

― Не унывай, парень, душа у тебя боевая. А в ком дух здоровый, у того и тело крепнет, ― пытался утешить мальчика Диггор. ― Ладно, пойду старика твоего поспрашиваю, глядишь и посоветую лечение. А ты давай, нарисуй мне ведьмачий клинок.. чтобы дракона мог проткнуть.

Парень улыбчиво поглядел в ответ и с большим интересом начал проект легендарного меча драконоборца.

Хозяин тем временем кормил кур, а пёс бегал за петухом, не давая тому пообедать. Но на удачу птицы в их сторону приближались страшные кошачьи глаза. Пёс ни на секунду не желал встречаться с ними после вчерашнего вечера, потому быстро ретировался по своим собачьим делам.

― А проснулись! Уж за полдень пошло, а вы всё словно кот на печи. Давно, видать, сну время не давали, ― добродушно посмеивался старик.

― Да я бы спал, пускал бы каждый драного кота в свой дом вот так на печке греться! ― шутил ведьмак. ― Ты скажи, старик, что с сыном у тебя? Я в лечении не мастер, но всё же, быть может, помогу хоть как-то помочь в благодарность за твой приём.

― Эх, ведьмак, да уж был у нас проездом учёный знающий, мальчишку всего осмотрел, уж было на неделю задержался, всё лечил его. Мальчик мой окреп немного, однако ж здоровым не сделался. Сказал значится лекарь этот, что держаться с хворой ребёнок может, однако ж супротив неё чародейство нужно, иначе однажды совсем выйдет душенька из тела, ― сообщил в ответ старик, покрываясь тоской так, что на лице его будто появлялись новые морщины.

― Скверно это… я, к сожалению, совсем не силён в магических заболеваниях, тут и правда нужен чародей-целитель, нежели ведьмак… ― с какой-то досадой на лице отвечал Диггор. Теперь он чувствовал себя вдвойне неудобно перед стариком: неприятно было и ощущать себя незваным гостем, и не иметь даже возможности помочь в его беде.

Хозяин же сразу решил сменить неприятную тему:

― Что ж, помогут боги — найду быть может чародея. А вы какой план тепереча держите на путь свой?.

― Я, честно говоря, вовсе сбился с какого-либо пути. Разве что в ваших краях подыщу ведьмачью работёнку. Слышно чего в округе? ― спросил ведьмак.

― Да говорю ж, мастер ведьмак, тишайшим край нынче стал! ― утверждал старик. ― Впрочем... были тут трое на днях, на чудищ тоже видать охотники, всё говорили, мол гонятся за бестией лихой, а она, дескать, всё прячется и убегает. Ко мне заходили, всё расспрашивали не шумело ли что, осмотрелись у меня, носами поводили, да дальше по селу пошли рыскать. Экая конечно странная братия.

Ведьмака эта информация весьма воодушевляла.

― И что слышно про них? ― спросил он.

― Да ни слуху нет пока... Вы, милсдарь, впрочем, коль чудищ ищите, можете и остаться, глядишь, что объявится. А мне собеседник и по хозяйству помощник, да и сынишке, наверное, охотник на бестий — отрада, ― предложил хозяин своему гостю.

Диггору действительно некуда было двигаться. Не долго думая, он решил согласиться на это предложение, видя, что не напрягает своим подселением старика. К тому же какая-то ребяческая надежда долгожданной охоты заставила его до поры оставаться на этом месте.

И так он провёл ещё два дня, наслаждаясь тишиной деревни, впрочем, весьма непривычной для ведьмачьего образа жизни.

За это время к ведьмаку вернулась его былая бодрость: сытная похлёбка с хорошим сном неплохо восстановили запас сил. Из-за своей природной активности Диггор искал физической нагрузки, поэтому хорошо отплатил старику горой нарубленных дров. Вместе с тем он регулярно обнажал свой меч для упражнений, будто бы уже завтра ему предстояла смертельная схватка.

С дворнягой ведьмак решил всё же подружиться. Та поначалу продолжала прятаться и вредничать. Но щедрое угощение Диггора дало ей понять, что ведьмачьи зрачки не так уж страшны, если с рук можно слизнуть вкусную котлету.

Стариковскому мальчонке ведьмак увлечённо рассказывал про чудищ и как надобно на них охотиться. Это рождало в нём то самое кисло-сладкое чувство о незабываемых моментах, которым вероятно уже не суждено будет повториться. Видели бы его в этот миг те, кто твердит о бездушии ведьмаков! Парнишка же увлечённо слушал, а затем пытался изобразить по описанию рассказчика кровожадных монстров, между тем пытаясь дочертить ведьмаку драконобойный меч.

Но вместе с удобством своего пристанища, Диггора продолжало что-то томить. Однако же старику всё больше нравилось его общество.

― Эх и славно, ведьмак, ты по двору мне помог, да и мальчишка мой уж будто душой совсем похорошел. Я вот уж и подумал… Чего тебе на дорогах помирать, коли тут остаться можешь. Под крышей не тесно, а и в деревне народ у нас добрый, уж и к соседу-ведьмаку привыкнет, ― добродушно предложил он.

И ведьмак, казалось, должен был радоваться этому приглашению под кров после стольких безрезультатных месяцев метаний по миру. Однако же отвечал он с тоской:

― До сих пор не понимаю, чем я заслужил такого приёма. Впрочем сам чувствую, что сошлись мы чем-то по душам. И я бы по правде остался, не будь я тем, кто есть по природе. Не одни глаза у меня звериные, но и внутри меня дремлет зверь, рвущийся наружу. Нас, ведьмаков, воспитывают не как добродетельных воинов, ищущих доблестного боя. Из нас создают истинных хищников, приученных лишь выживать и убивать. И с годами этот инстинкт охотника лишь крепчает. И я, пожалуй должен вечно следовать ему, а тихая жизнь, боюсь, будет мне клеткой, чуждой звериной натуре...

Диггор умолк. В отвлечённом его взгляде виднелось, что не первый раз он утверждал себе эту мысль, и не первый раз она рождала какое-то неразрешимое сомнение внутри.

― Мне-то, простому старику, вашей натуры уж вряд ли дано понять. Однако же по мне — такой же человек ты, что и все мы, грешные, а вовсе не зверь, каким кличут. Да и кого только нынче супостатом не клеймят, а всё равно он как есть человек, так и будет, ― начал переубеждать ведьмака его седеющий собеседник под внезапным наплывом философских мыслей.

― Да не в злой молве-то дело. Клеймён я не ею, а вездесущим Предназначением, ― продолжал ведьмак убеждать себя в неизбежности собственного пути.

― Быть может и так. Коль такова судьба, против неё не двинешься, ― отвечал хозяин. ― Однако ж я вот что надумал. Тебе ведь на севере разве есть, что искать? А здесь хоть деньжат поднакопил бы, да двинул на самые юга, коль душе не сидится. Немало я небылиц о тех краях слыхивал, вот где такому путнику как ты дело наверняка найдётся.

Он немного призадумался и, потерев лоб, воодушевлённо продолжил:

― Да и я вот подумал… А чего бы тогда и мне с тобой не двинуть, мальчишке моему целителя какого отыскать, да и хоть на старости повидать мир!

― Может это и неплохая идея… но усижу ли я тут?. ― медленно ответил ведьмак, уже погружённый в какие-то бесконечные размышления, думая вероятно в который раз, суждено ли ему, в действительности, жить иначе.

На этот раз оба они утихли, наполненные каждый своими грёзами о судьбе и провожая уже собирающееся в закат солнце.

Некоторое время спустя начищающего клинок и всё ещё погружённого в раздумья Диггора пробудили три мужских силуэта, возникших на границе стариковского участка. Ведьмак сразу приметил, что это не местные по их бродяжному виду и выискивающему взгляду. Первый имел какую-то неприятную рябь на лице, вероятно являвшуюся следствием перенесённой болезни. Второй походил на полукровку, так как имел немного заострённые уши, но не свойственную эльфам бороду. Третий был заметно массивнее своих спутников и имел какой-то странный, слегка задранный и видимо не раз ломаный нос. Все трое шли в сторону хаты, держась за оголовья кривых сабель.

― Вы кто? С чем пришли? ― приподнявшись, настороженно спросил ведьмак.

Теперь их заметил и вышедший из дома хозяин. Прищурившись, он узнал новоприбывших.

― А! так это ж охотники, что всё чудища искали, ведьмак, ― пояснил он Диггору и обратился к троице. ― «Здорово, мужики, словили чтоль вы морока?

Все трое как-то странно поглядывали на ведьмака, вероятно не ожидавшие его присутствия.

― Да где ж там поймаешь заразу! ― решил ответить рябой.

― Рыщет по округе, а на глаза не даётся, ― добавил полуэльф.

Диггор тут же воодушевился новостью об ещё ждущем ведьмачьего меча монстре.

― Так и чего же вы сюда пришли? Где бестию видели в последний раз? ― начал он спешно разузнавать.

― Вдруг бишь тут объявилась, подумали. Так вот уж и пошли по второму разу, ― ответил здоровяк.

― А видим тут внезапно тебя, ведьмак! ― добавил полуэльф и ухмыльнулся. ― Конкурент объявился, хе-хе...

― Да разве ж мы ведьмаку конкуренты! ― насмешливо осёк полукровку рябой и обратился к толстяку. ― Кабан, надо нам ведьмака на охоту-то взять, такая бестия быть может только ему лишь и по силам.

― И то верно! Ежли ведьмака тут оставим, награды быть может и вовсе нам не видать» — подметил товарищам названный Кабаном. ― Ведьмак, давай-ка с нами за этим чудищем.

Диггор всё сильнее чувствовал внутри какое-то детское предвкушение. Он словно мальчик, которого отец наконец решил взять с собой на охоту, не мог терпеть и жаждал скорее этого события.

― Для такого дела меня уговаривать не придётся, ― уверенно ответил он на приглашение. ― Но где же только вы эту бестию изловить собрались?

― По округе поедем куда-нибудь… С твоим-то чутьём прочешем всё начисто, ― ответил ему Кабан.

― А лучше сразу в чащу за лесопилкой двинем, там эта тварь наверняка и кроется! ― подметил рябой.

― Вот это верно. Давай-ка, ведьмак, быстрее. Того гляди бестия скроется в потёмках, ― подогнал Кабан.

Диггор согласился с их планом и, наполненный страстью грядущего, тут же был в полной боевой готовности. Впрочем, конечно и не той, что подобало профессиональному ведьмаку. Увы, голодное время вынуждало прощаться со своей экипировкой. Лишь два вечно острых меча он хранил не меньше собственной жизни. Ведь для ведьмака его клинок — это основа выживания.

Диггор был одним из тех фехтовальщиков, что полагаются прежде всего на проворство и находчивость нежели грубую силу удара. Поэтому он предпочитал всем прочим мечам полуторные, что так ценились многими ведьмаками за универсальность применения в бою. Против бандитов на пути или мелкой твари Диггор имел меч с более широким клинком, изумительно пригодным для парирования и рубящих ударов. Для более опасных и крупных чудищ он всегда хранил меч из ослепительного сплава серебра, имеющий более длинный и узкий клинок с ромбовидным сечением, что позволял своему владельцу совершать смертоносные колющие атаки.

― Вот и нашлась тебе работка-то, ведьмак! Всё ж не суждено твоей охоте кончаться, ― как всегда с улыбкой сказал напоследок старик собравшемуся уезжать гостю.

― Как я и говорил, охота — моя судьба. Лишь была бы добыча, ― впервые за все дни ведьмак отвечал ему в хорошем настроении. ― Как получу награду, с тобой за доброту непременно рассчитаюсь.

― Да чего там! Ты лучше деньги в дорогу сохрани, ― снова старик улыбнулся в ответ, но на лице его чувствовалась какая-то лёгкая грусть. Внутри он будто понимал, что его гость, получив награду, уже точно покинет деревню и с воодушевлением вернётся на былой путь. В глубине души он боялся, что без ведьмака, сам он уже не осмелится впервые за жизнь в одиночку отправиться в дальние края...

Оседлав коня, ведьмак махнул ему рукой и двинулся за группой охотников.

По дороге Диггор попытался выяснить у троицы хоть что-то конкретное о чудовище. Но внятного было мало. По скудному описанию повадок бестии, он предположил, что это, быть может, катакан или ему подобный кровопийца, неизвестно по какой причине постоянно убегающий и, на удивление, больше скрывающийся от людей, нежели нападающий на них.

Сами охотники были явно дилетантами, хоть и полными энтузиазма гоняться за подобными тварями. Их экипировка очевидно давала понять, что они далеко не часто имели дело с серьёзными опасностями. Тому были подтверждением их однолезвийные широкие сабли, очень не практичные для подобного ремесла. Да и в целом от их поведения веяло чем-то странным. Из всего этого ведьмак делал вывод, что работать вероятно придётся самому. Впрочем, возможность сразиться с бестией один на один радовала ещё больше.

Вскоре вся компания оказалась у вырубки, прямо за которой начинался густой лес.

― Ты смотри, ведьмак, как тут пусто: разбежались верно все дровосеки. Точно не ладно в этом лесу, ― обращал внимание на местность рябой.

― Ну так не будем тереться, двигаем в лес, ― говорил Диггор, торопясь на встречу с чудовищем.

― Верно, ведьмак!.. Только нам нужно разделиться, чтобы весь лес прочесать, ― подметил Кабан.

― Не хотите упустить бестию, но и надеетесь по возможности опередить меня? ― ухмыльнулся ведьмак. ― Хитрые. Но всё же так и правда выйдет эффективнее. К тому же сражаться одному мне даже привычнее.

― Ха-ха, ты нас раскусил, мы ещё те хитрецы! ― ещё сильнее ведьмака ухмылялся полуэльф. ― И ты верно сечёшь, если не разделимся, охоты, быть может, и вовсе не выйдет. Давай, ведьмак, ты иди левее, мы правее.

Диггор достал свой серебряный клинок, закрепив другой в седле, и, наконец, все четверо, оставив лошадей, двинулись по лесу в своих направлениях. Ведьмак взглянул на удаляющуюся троицу, окончательно решив, что они наверняка лишь свора самоуверенных пройдох, решивших посоревноваться в охоте с ведьмаком. И он понимал, что для подобных глупцов встреча с монстром наверняка будет последней. Ведьмак чувствовал, что добыча предназначена только ему.

Он углублялся в чащу, концентрируясь на всём, что чувствовал в окружающей среде. Его взгляд бегал неимоверно быстро, пытаясь обнаружить следы присутствия бестии. Нос пытался уловить любой необычный запах, но кругом веяло лишь сыростью от опавшей листвы. Но Диггор не терял надежды, продвигаясь всё дальше с чрезмерной настороженностью.

«Хм… А ведь сегодня Саовина, если я не ошибаюсь. Эльфский новый год. В эту ночь просыпается нечисть...» ― вспомнил ведьмак. ― «Ну просыпайся и ты, кровопийца, я готов к встрече с тобой!»

Зная, как более низших вампиров манит запах свежей крови, ведьмак слегка порезал свою ладонь. Его пальцы обагрились и капли тёплой крови упали на листву. Теперь он ждал, оглядываясь по сторонам, что кровопийца, как бы ни прятался, всё же раскроет себя, будучи не способным удержаться и не проверить источник дурманящего запаха.

Вокруг лишь поскрипывали сухие ветви, ещё не опавшие листья слегка дрожали от холодного осеннего ветра. Вдруг что-то упало и зашуршало в лесной подстилке. Диггор мгновенно перевёл туда взгляд, синхронно ведя за ним остриё меча… Но это оказалась всего лишь белка, обронившая шишку.

«Чёрт побери, нет здесь никакого вампира!» ― подумал ведьмак. ― «Если даже поганый кровопийца и был тут, то давно исчез… Или эта грёбаная шайка что-то от меня скрыла...»

Диггор резко повернул обратно, желая быстрее найти компанию рубайл. Он шёл, прислушиваясь, но ни разговоров, ни звуков драки с монстром не было. Вся троица будто бы исчезла из чащи без следа.

Ведьмак вышел из леса, надеясь застать их там. Но обнаружил лишь свою лошадь с опустошёнными седельными сумками...

― Суки паршивые! ― прорычал он. ― Никакие вы не охотники… И как я по виду этого не понял, идиот! Не было никакого вампира, решили в лес меня загнать и обворовать. Но напасть-то конечно не осмелились! Зато, гнильцы, меч своровали… И ради этого такую историю сочинили, крысы? Ради клинка?.. Но к старику-то зачем пришли?.. Его тоже обнести хотели, конечно!.. Но побоялись ведьмака... И теперь я здесь, а они… Вот же дрянь!

Диггор вскочил на лошадь и рванул к деревне. Невероятная злоба одолела его от того, как глупо он был обманут. Теперь он желал одного: догнать и покарать.

Ведьмак быстро соскочил у хаты, вошёл на участок, но понял, что опоздал. Троица сработала оперативно и быстро скрылась с места преступления. Теперь Диггору оставалось зайти в хату и увидеть, что произошло. А произошло что-то нехорошее. Он понимал, что. И от этого ярость в нём накалялась как никогда прежде.

В окне дома был свет, но дверь была открыта. Старик бы никогда не отворил дверь настежь в холодную осень. Нет… он просто уже не мог её закрыть.

Из хаты внезапно выскочила собака, встревоженная очередным гостем, но узнав в нём ведьмака, быстрее подбежала к нему, жалобно скуля и будто пытаясь сказать о чём-то. О чём-то очень скверном.

Диггор не хотел входить, потому что уже знал, что увидит. Но он подумал о мальчике, который точно ещё был там, что бы не сделали бандиты с его отцом.

Ведьмак вошёл. Воры перевернули весь дом и вынесли всё, что хотели. Светильник создавал теплый свет в комнате... Но вокруг властвовал лишь холод смерти: на полу собственного дома лежал мертвецом его хозяин. Он был жестоко убит.

«Его били перед смертью... а потом закололи. Не одним ударом, не двумя… много ударов… Сволочи...» ― размышлял над увиденным Диггор, переполненный гневом и печалью. ― «Могли же просто ограбить, зачем убивать?.. Потому что сопротивлялся. Ох старик, зачем же ты сопротивлялся… Ну конечно! Ты хотел защитить сына!»

― Мальчик! Ты здесь?! ― крикнул ведьмак и резко рванул в другую комнату, желая скорее узнать что с сыном хозяина.

Парнишка как и прежде лежал на своей кровати. Он не спал... но и не двигался. Глаза были открыты и смотрели в пустоту. На его шее были следы рук, сдавивших недавно ему горло. Он был мёртв.

― Придушили… как котёнка. Ах вы паршивые выродки, ― сквозь зубы шипел Диггор.

― Чёртовы ублюдки! ― крикнул он и в ярости разнёс мечом стол на куски. Ему хотелось уничтожить вокруг всё.

Ведьмак, разумеется, не впервые смотрел в жизни подобное. Не раз уже он встречал убийц-мародёров. Да и за долгие годы он видел много жестоких убийств беззащитных, женщин и детей. Кровь и убийства были обыденностью для ведьмака. Чужая смерть не вызывала никаких чувств у Диггора, потому что и к этим чужим людям он ничего не испытывал. Да и если бы испытывал, всем людям чихать было на чувства мутанта..

Но сейчас он иначе ощутил эти две смерти. Потому что в этот раз его не приняли как чужака и выродка. В этом доме его приняли как человека, предложили жить под одним кровом. И даже в холодной ведьмачьей душе это вызвало какую-то привязанность…

У кровати мальчика валялся его последний рисунок. На нём был изображён как раз тот меч, который все дни он придумывал для ведьмака. Диггор поднял его и долго разглядывал. Он хотел его бросить и уйти, забыв обо всём. Но сантименты свойственны даже бесчувственным ведьмакам. И он взял его себе. На память о той малой доброте, что получил от людей.

Он погружался в тоску и начал думать, о том, чтобы захоронить отца с сыном и быстрее уйти навсегда отсюда. Но вдруг гнев вернулся к нему, отчаяние сменилось желанием действовать. Он решил, что ещё может отомстить; что это будет лучшим, что он может сделать для умерших; что это даст ему покой души. Желание убить злодеев овладело им.

― Ну что, насладились, наверное, человеческой кровью?.. Вы... истинные монстры и кровопийцы. Что же, ублюдки, теперь вы моя цель. Вот моя долгожданная охота на тварей, ― в оскале прошипел ведьмак, схватил меч и, не теряя времени, двинулся искать след удравшей добычи.

Наступила ночь. Ведьмак шёл сквозь неё, сверкая злобными глазами и серебром своего клинка.

Какой-то мужик тёрся у забора, видимо зная, что произошло и ожидая что-то или кого-то увидеть.

― Ага, выродок! Ты что это там делал с мечом в руках?! ― начал агрессивно кричать мужик. ― Это твои дружки ускакали, да? Грабить и резать нас вздумали, падлы?!

Очевидно этот тип ранее видел как троица бандитов уехала, ограбив старика.

― Закрой свою пасть, собака! Я к этим тварям отношения не имею! ― зарычал Диггор приблизившись к мужику и схватил его за грудь.

― Аааа! Помогите! Разбойник, братцы! Убивают! ― человек начал кричать со страха.

Диггор врезал мужику по морде и повалил на землю, заткнув рот.

― Хватит орать! Я не собираюсь тебя убивать, идиот, ― продолжал агрессивно рычать Диггор с пугающим блеском в своих кошачьих глазах. ― Ты видел их? Я должен их поймать. Куда они поехали?! Говори!

― От деревни направо они… на тракт то есть!.. Да, на тракт рванули. Там трактир дальше… Туда-то и поехали... награбленное тратить!» — в испуге он отвечал ведьмаку всё что помнил. ― Не трогайте меня, милсдарь, молю!»

― Иди к чёрту! ― он откинул мужика и быстрее полез в седло, увидев других людей, бегущих на помощь своему соседу. Теперь у него был след и он не желал терять ни минуты.

Ведьмак вышел на охоту.

Диггор погнал, не жалея лошади и думая лишь о своей цели. Печаль об умерших отходила, лишь холодная злоба питала его, пока он неудержимо направлялся к близлежащему трактиру.

Доскакав и бросив фыркающую от усталости лошадь, он тут же с треском ворвался внутрь. Окинув быстрым взглядом помещение, он не обнаружил своих целей. Это его очень бесило.

― Эй, хозяин! Слушай сюда! Были здесь трое выродков? Один, что жирная свинья, второй с рябью на паршивой его морде, а третий чёртов полуэльф. Были?! ― рычал он на всё помещение, окинутый нахмуренными взглядами резко встревоженных мужиков.

Диггор был словно гром среди ясного неба. Какая-то баба на лестнице выронила таз. За столами все замолчали. По сверлящим и нахмуренным взглядам чувствовалось, что за такой бестактный и шумный врыв ведьмака готовы были порвать на месте. Но он был столь резок и агрессивен, что никто не решался преподать ему урок вежливости.

― В-вы верно ведьмак, а нам, м-милсдарь, проблем тут не надо... п-прошу идите своей дорогой, ― заикаясь отвечал встревоженный трактирщик.

― Я тебя спрашиваю, чёрт возьми: были тут эти три скота или нет?! ― настойчиво продолжал озлобленный ведьмак, давя кулаками в стойку.

― У-ж так вышло что были, да уж как с час и-их и нет, милсдарь… уехали они, да и вы езжайте з-за ними.

― Куда поехали, зараза их дери?!

― Да у-уж как все прочие, на в-восток по тракту видать поскакали.

Ведьмак ударил по стойке, озлобленный тем, что не успел застать добычу и, гневно пыхтя, ринулся прочь. Трактирщик выдохнул, мужики презрительно качнули головами и, убрав руки от своих мечей, продолжили хлебать эль.

Диггор вскочил на лошадь и выпил содержимое из запасённого в кармане флакона. Внутри его тела всё разгорелось. Как только сердце разогнало настойку по крови, ведьмачьи мутагены начали активироваться, его охватила эйфория, чувства разом обострились, а глаза засверкали пуще прежнего. И он резко пустил в галоп своего коня.

Он мчал, напоённый гневом, предвкушая экстаз отмщения. Всё вокруг проносилось незаметно. Эликсир стал ещё сильнее будоражить в охотнике кровь, пробуждая звериный инстинкт. Словно хищник, он уже чуял близость добычи.

Бросив едва не загнанную кобылу, он сам помчался вперёд, с ужасающим оскалом врываясь в разбитый недавно лагерь. Чутьё не подвело Диггора: все трое бандитов находились там, наслаждаясь успехом недавнего зверства.

Словно зерриканский кот, он с рыком прыгнул на них. Ведьмак был невероятно быстр. Полуэльф, заметивший его первым, успел лишь покривить лицом, тут же лишившись его навсегда. Рябой начал было заносить свою саблю, но в эту же секунду был насквозь пробит в сердце ведьмачьим клинком. Спустя миг в дрызгу пьяный Кабан получил два рассекающих удара, умудрившись однако устоять. Но молниеносным взмахом меча ведьмак распорол его как свиную тушу, окончательно повалив на обагрённую землю. Кто-то из троицы хрипнул пару раз, но мгновением позже Диггор остался лишь наедине с треском костра.

После долгой спячки серебро клинка наконец упилось кровью чудовищ. Как некогда прежде, внутренний зверь Диггора насладился убийством. Но в душе так и осталось прискорбие. Свершивший безутешную кровавую месть и резко начавший слабеть от интоксикации, он в беспамятстве рухнул на землю.

Вот так Диггор встретил Саовину. Победив в ночь нечистой силы её упырей...

Ведьмак очнулся в густом тумане, не понимая даже времени суток, словно попавший в чистилище. Последствия приёма эликсира всё ещё вызывали сильнейшее помутнение. Он огляделся, вспоминая всё произошедшее. Не желая ни единой минуты находится в окружении смердящих мертвецов, он с бездушием на лице собрал из мародёрских карманов награбленное, уже навсегда лишённое своего хозяина. Ведьмак по старой привычке поджёг трупы и двинулся прочь.

Отыскав свою лошадь, он бесцельно побрёл куда-то по дороге. Диггор пытался не думать о старике и его сыне, о том озверении, которое им овладело. Но в нём как никогда бурлили самые смешанные чувства. Он утолил жажду крови, но не дал душе облегчения.

Не редки случаи, когда его братья по ведьмачьему цеху лишь наслаждались бы расправой, в край насытившись подобными мерзавцами на пути. Окончательно разочаровавшись в людях, они становились наёмными головорезами, сравняв себе границу между монстром и человеком, которого некогда обязались защищать.

Однако Диггор слишком хорошо осознавал ненасытность хищнической натуры. И его пугала мысль о том, какая безумная кровожадность поглотила бы его, начни он питать свой инстинкт убийцы людской кровью.

Но и побороть этой жажды Диггор никогда не мог, между тем чувствуя где-то выше совсем другие позывы. Борьба инстинкта и души с годами только усиливалась.

Всю жизнь он пытался усмирять гнев внутреннего зверя, но этот случай пробудил наконец в нём глас рассудка. Ведьмак задумался, был ли этот инстинкт хищника вовсе неукротимым и предопределённым судьбой? А быть может, он поддерживал его, лишь боясь, как хладнокровный убийца, своей сохранившейся человечности, взывающей к мирному существованию; боясь, что клеймо ведьмака вовсе не даёт ему права иной жизни среди людей?..

В этих мыслях, словно провалившись во времени, ведьмак побрёл куда-то на юг, будто пытаясь этим исполнить желание старика и искупить свою бездумную наивность в отношении такого очевидного лукавства бандитов.

В беспамятстве он ехал так неделю, может больше, может меньше. Время и направление окончательно потеряли для него значение. Он не знал, куда и зачем двигался. По дороге Диггор останавливался в трактирах. Желания что-то узнать или говорить у него не было. Он лишь наполнял свою флягу самогоном и уходил дальше в дорогу.

На подъезде в город лошадь ведьмака окончательно изнемогла. Недостаток питания и чрезмерные нагрузки, которым он её подверг, изнурили и так дряхлую кобылу. Лишь Диггор слез с неё у конюшен, она пошатнулась, повалилась с ног и после истомного фырканья отбросила концы. Теперь ведьмак лишился своего единственного спутника и остался лишь с двумя клинками за спиной и фляжкой отупляющей рассудок браги в руке.

Диггор не любил городов и редко в них заезжал, потому что ведьмакам в нынешнее время там нет дела. На большаке и даже в чащах едва ли водятся твари, а в городе и подавно уже покой и порядок, лишь сами люди его себе портят. Но теперь ему уже не приходилось выбирать. Лошадь сдохла, а значит дальше ехать не выйдет. Потому он просто побрёл по городку и уселся на лавке на какой-то тихой улице. Он хотел напиться и уснуть прямо там, лишь бы мысли перестали лезть в голову.

И всё же город, полный людей, был худшим местом для уединения. Ведьмак не просидел в покое и десяти минут, как пара каких-то мужиков издали начали таращиться на его персону и вскоре подошли к нему.

Судя по обмундированию, это были какие-то два стражника низших чинов. Явно скучавшие на посту, раз так быстро решили его покинуть, заинтересовавшись каким-то мужиком, просто сидящим на лавке.

― Эй, мужик, ты не здешний, я знаю. Чего ты тут расселся? ― начал докапываться один из них, что был ниже и толще второго.

― Я с дороги. Только что приехал. Хочу побыть в покое и отдохнуть.

― С дороги у нас в тавернах отдыхают, а ты какой-то бродяга, явно приехавший сюда по бандитским делишкам! ― начал давить на ведьмака тощий дылда.

― Меня в чём-то обвиняют? Я так похож на бандита? Отвалите и дайте отдохнуть.

Диггор хотел, чтобы эти двое провалились под землю или рассыпались в пепел, лишь бы никто не отрывал его от уединения. Но это было невозможно, двое стражников похоже решили поиграть в блюстителей закона и не желали отстать от бродяги.

― Ты мне предлагаешь провалить? Ты, собака! ― возмутился пухлый, скривив какую-то гримасу, пытаясь наверное напугать ведьмака. Но лицо его больше походило на насупившуюся морду мопса.

― Да, тебе. И твоему товарищу. Я ничего не нарушал и сидел спокойно, ― тихо и чётко отвечал ведьмак, но внутри него начинала зарождаться злоба из-за нарушенного этими двумя комфорта.

― Пока может ты и не сделал, оборванец, да только вид у тебя бандитский! У нас тут закон и порядок, понял, ты?! ― толстый защитник правопорядка не переставал давить на Диггора с гримасой противной собачонки. ― Сидишь тут в драном плаще, ужираешься своей сивухой! А кто знает что ты по пьянству учудишь?!

― Да он точно убийца! На что порядочному человеку два клинка носить, а?.. ― продолжал тощий. ― Да ты глянь!.. На глазищи глянь! Это же мутант, выродок!

Высокий кажется посчитал наличие кошачьих глаз весомым поводом, чтобы бросить человека в темницу. Он вдруг резко выхватил у ведьмака флягу и бросил на землю.

― Ведьминское варево своё пьёт, а потом детей резать и жрать будет! Хватай его! ― взвыл пухлый мопс.

Диггор хоть и был пьян, но собственный клинок в нужный момент он всегда мог достать неимоверно быстро. Особенно когда накипевшая злоба пробуждала в нём все ведьмачьи инстинкты.

― Два клинка мне на то, чтобы одним, отрубить тебе паршивые руки, если ещё раз тронешь мои вещи. А вторым я снесу голову твоему брызжащему слюной дружку. Пошли на хер от меня, черти! ― яростно прорычал ведьмак, угрожающе направив меч в сторону стражников.

Двое самоуверенных защитников правопорядка, хоть и напугались, но тоже выхватили мечи. Всё бы закончилось кровью, однако в разговор внезапно вмешался четвёртый.

― Господа! Что за балаган тут творится?! Прошу немедленно всех успокоится, ― громко оборвал перепалку престарелый мужчина приятной наружности.

Это был явно человек знатных кровей и весьма богатый. Лицо его было чистым, он имел ухоженную причёску и бороду, к тому же был одет в дорогой камзол. Его сопровождал какой-то вассал в доспехах, телохранитель скорее всего.

Аристократ не имел одной руки, вероятно лишившись её в битве. Наверняка был когда-то военачальником. Это подтверждала его громогласная речь от которой двое стражников чуть ли рефлекторно не встали в шеренгу.

― Сир Александэр! Это же убийца, бандит, его в темницу надо! ― возмущался толстяк, жестикулируя своим мечом.

― Слышал я ваш разговор, как вы решили тут устроить правосудие. Ну спровоцировали человека, молодцы! Господин, опустите меч, пожалуйста. Мы разрешим сейчас этот конфликт, ― спокойно попросил ведьмака пожилой военачальник. ― И вы двое тоже уберите мечи! Я вас знаю, любого прохожего упрятать в темницу готовы. Как дети малые играете в стражей порядка. Вам что было велено? Сторожить вход отдела казначейства. Ну так живо пошли на пост, пока я вашему начальнику не доложил, что вы устроили в очередной раз вместо своего дела!

Этот богатый человек явно имел большой авторитет в городе, во всяком случае у этих двоих сторожей казначейства, потому как более они возникать не стали и, поклонившись, скорее удалились, перепугавшись репрессий начальства.

Почувствовав, что конфликтовать никто больше не намерен, Диггор остыл и спокойно убрал меч, подобрал свою флягу и снова сел на лавку как и прежде.

Но однорукий военачальник не ушёл, видимо заинтересовавшись необычным бродягой как и те двое, но уже в положительном тоне.

― Я сир Александэр из Клармона, будем знакомы, ― обратился к ведьмаку однорукий.

― Ну а я Диггор из… с большака. Спасибо, что спровадили этих двух. Надеюсь ко мне нет претензий? ― спросил ведьмак в ответ, глотнув остатки самогона.

― Конечно нет, я чувствую, что вы человек адекватный, хотя и резки ответить на подобные провокации. Вы, верно, сюда только прибыли и явно впервые. Что же, прошу прощения, что наш город так грубо вас повстречал, ― вежливо обращался к ведьмаку аристократ. ― Впрочем, я всё же сделаю замечание вам. Не стоит так резко хвататься за меч. Мы здесь стараемся придерживаться цивилизованных порядков и не решать конфликты кровавыми расправами. Хотя по поведению этой парочки я могу понять ваше желание защитить своё имущество.

― Следите лучше за подобной швалью из стражи и боритесь с подобным хамством, а не его последствиями. Когда кота нежно гладят по голове, он обычно не выпускает свои когти, ― раздражительно отвечал ведьмак, желая остаться в уединении. ― Я не намерен выслушивать, как мне прилежнее использовать свой клинок, который я и ношу, знаете ли, для защиты себя в подобных ситуациях».

Однорукий аристократ явно хотел продолжить разговор.

― Не одобряю, но понимаю вас. Но всё же, стоит ли лающая собака того, чтобы опускаться до её уровня и рычать в ответ, а того хуже — марать об неё руки? ― размышлял мужчина.

― Мне не впервой пачкать руки в крови, ― холодно отвечал Диггор. ― И я не в настроении вести философские беседы о причинах и исходах конфликтов.

― Простите мою привычку вечно разглагольствовать обо всём. Вы верно устали для подобного. Трудный путь был до города?

― Бесцельный. Местами очень скверный. Голодный и безработный.

― Это звучит печально... А кто вы? Вид у вас хоть и поношенный, но, чувствуется, вы не простой бродяга. К тому же наличие двух клинков у человека и правда вызывает интерес. Чем вы занимаетесь, если не секрет?

― Я ведьмак. Нечисть всякую убиваю. Вернее, убивал когда-то… А теперь...

― ...Теперь лишь убиваете себя алкоголем в тоске.

― А у вас есть идеи получше?

― А разве у вас самого нет идей? Вы же ведьмак — вы уникальны! Я чувствовал, что вы не обычный проходимец, и вы оказались настоящим убийцей чудовищ. Это, я скажу, невероятная радостная встреча для меня.

― И чем же я обязан этой радости? Заказ вряд ли у вас для меня имеется, тогда что же?

― Работы по вашей специальности у меня и правда нет. Как бы не было печально, ваше ремесло действительно практически изжило себя. Но поверьте, вы ещё нужны людям...

― Нужен людям?! ― резко оборвал Диггор. ― Человек нуждался в ведьмаке лишь пока он боялся выходить из хаты, зная о тварях, готовых разорвать его на куски. А когда он понял, что для него наступил комфорт и никакой угрозы от монстров не осталось, кого ему теперь бояться и презирать? Ведьмака! Бесчеловечного убийцу. Однажды, в порыве этой ненависти и в благодарность, наверное, за наши труды, люди решили освободить нас от бремени этого тяжкого ремесла… И чуть не перебили всех, разорили и уничтожили ведьмачьи крепости. Всё потому что нужными ведьмаки никогда не были, а были лишь меньшим злом, необходимым для уничтожения чего-то более страшного. Но вот это большее зло ушло. И теперь мы, ведьмаки, заняли его место в глазах человека. Мы теперь злодеи! Кто же будет нуждаться в злодеях?

― В одних глазах — злодеи, в других — бесценные сверхлюди. Ведь всё это не единая идеология общества, а лишь предубеждения глупцов. Конечно, предрассудки — большая проблема, вставляющая палки в колёса нестандартным личностям вроде вас. Но скажите, разве все так негативны к вам в этом мире? Я понимаю, что большинство вас отвергает, но вы хотя бы пробовали реализовать свои умения иначе? Пытались это делать?

Диггор промолчал, ещё сильнее отводя взгляд. Ответ у него был, но он был как-то неприятен и даже досаден. В очередной раз пронеслась мысль, что у него больше желания обижаться на жестокий мир, чем искать своё место в нём.

― Поверьте, не все люди глупцы, многие понимают, какую пользу вы можете ещё принести. В ведьмачьей крепости вы получали особые навыки. К тому же ведь никто вам там не писал судьбу. Если то, что я знаю о ведьмаках, не слухи — с вашими способностями и физическими возможностями вам всегда найдётся применение.

― Ну конечно! Что же вы сразу не сказали, чего хотите. Вам наверняка понадобился головорез-наёмник и вот, как раз кстати, вам подвернулась идеальная персона. Я не занимаюсь заказными убийствами или тому подобным, что вы наверняка хотите предложить.

― О нет, вы меня неправильно поняли. Этого я от вас вовсе не желаю. Впрочем, спрошу из интереса: почему вы отказываетесь от такого рода деятельности?

― Это обесценивает весь мой опыт, лишает моё столь долгое существование вообще какого-либо смысла. К чему, скажите, я рисковал жизнью, изничтожая чудовищ и защищая людей? Чтобы теперь собственноручно проливать человеческую кровь?

― Весьма благоразумно с вашей стороны, хотя многие бы отметили, что не прагматично в вашей ситуации. Но это не значит, что для вас нет иного дела... Как вы верно поняли, мне от вас и правда кое-что необходимо. Мне нужны именно ваши навыки. Но ни в коем случае для убийств. Вы разве не думали что у ваших умений может быть более благородное применение?

― Это какое же? Я что, упустил какой-то момент, когда ведьмаки внезапно стали считаться полезными в чём-то помимо грязной работы убийц?

― Вы наверняка искусный фехтовальщик, к тому же обладающий особой ведьмачьей техникой. О, я видел как молниеносно и ловко вы обнажили свой меч перед этими двумя. Невероятно! ― восхищался аристократ ведьмаком. ― Видите ли, мне нужны эти ваши таланты в фехтовании. Я давно ищу искусного мечника, знающего особые приёмы, и тут как раз встречаю вас! Сам я был в своё время хорош в бою на мечах, но война… как видите потерял одну руку, к тому же ведущую. Другой лишь зад подтирать получается, извините за пошлость. И у меня растёт младший сын, он уже на многое способен и многому обучен. Сам я увы не могу дать ему большего, но я хочу сделать из него невероятного бойца, а для этого мне нужен невероятный учитель. Так что скажете, могли бы вы заняться не убийствами, а попробовать учить кого-то сражаться?

― Это весьма любезное предложения. Но я скорее всего не смогу за это взяться, — отказывался Диггор. ― Я всё же одинокий убийца. И я не понимаю, с чего вдруг вы решили, что из меня выйдет отличный преподаватель. Для этого нужны навыки коммуникации, а я хладнокровный и нелюдимый ведьмак.

― Вы боитесь что вас не примут. Но вы ведь и не пробовали взаимодействовать с людьми. Так почему не начать? Поверьте общество моей семьи очень лояльно и толерантно даже к ведьмачьему темпераменту, ― воодушевлял собеседника бывший военный.

― Я опять же рад такой любезности, но дело не только в этом. Чтобы постигнуть ведьмачьи техники, нас делают мутантами. Многое в нашем фехтовании основано на мутациях организма, дающих нечеловеческие умения. Поэтому я не возьмусь тренировать человека. Я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет... К тому же, таково моё Предназначение — быть в дороге и убивать чудовищ, этого я не в силе изменить. Так что мой ответ — «нет», ― окончательно отказывался ведьмак.

― Что же, очень жаль, что вы отказываетесь. Но давить я на вас не буду. Понимаю ваше решение… Но если вдруг передумаете, ищите меня по этому адресу, ― аристократ протянул бумажку с адресом своего дома. ― Надеюсь, мы всё же увидимся. Бывайте, ведьмак Диггор.

Он улыбнулся и удалился вместе со своим телохранителем пропадая в толпе улицы. А Диггор так и остался сидеть в своём унынии на лавке.

Снова он засомневался в предложении человека заняться чем-то иным. И в очередной раз убеждал то ли себя, то ли весь мир, что именно общество не даст ему стать другим. Вот только этот аристократ стал уже вторым за недавний срок, кто принимал ведьмака не за выродка, а за человека, к тому же уникального. И ведьмак теперь прекрасно осознавал, что дело не только в людях. Дело в нём самом. Он боялся стать другим, боялся, что способен лишь проливать кровь и убивать.

Диггор хотел сделать ещё глоток самогона, чтобы отогнать все эти мысли, но фляга уже была пуста. Он закинул мечи за спину и в очередной раз собрался пойти пропивать остатки монет в какой-нибудь харчевне. Но, засовывая флягу в карман, он нащупал там помятый листок. Ведьмак вспомнил вдруг, что это такое, и не хотел доставать, зная что эта вещь вызовет тоску. Но он всё же достал и развернул смятую бумагу. Это был рисунок сына старика, легендарный меч драконоборца. Ему опять вспомнился этот жестоко убитый мальчик, который так хотел махать мечом и убивать драконов. Но в этот раз воспоминания о нём почему-то не вызвали тоску у Диггора, а наоборот пробудили какую-то тёплую и воодушевляющую мысль:

«И чего я уцепился за это Предназначение. Действительно, кто-то написал мне судьбу убийцы? Почему же тогда эта судьба который раз даёт мне очередной шанс жить иначе. А я что? Отказываю ей. Я вечно твержу, что ведьмаков учили лишь двум вещам: выживать и убивать. Но меня похоже научили только убивать. Потому что тот, кто умеет выживать, должен уметь приспосабливаться к жизни. Мне больше некуда идти, я совершил свою последнюю охоту. Теперь я должен приспособиться к новому пути... Нет, довольно внушать себе, что всё дело в инстинктах. Я просто трус. Ибо боюсь меняться и в то же время боюсь своей кровожадности. Но я продолжаю следовать лишь её зову. Однако, я никогда не хотел быть убийцей, хоть им и являлся весь свой путь. А это значит, что вот моя судьба теперь — я должен измениться. Должен попробовать жить иначе и делать то, чего не решался пробовать, оправдывая страх перемен какими-то глупостями, лишь укореняя в себе то, чего хотел бы избегать. Довольно жажды крови, я должен зажить, как человек... Прости, старик, что не понял этого раньше...»

Теперь Диггор сказал себе всё, что не договаривал прежде. Он наконец прислушался к голосу разума и почувствовал, что словно переродился. Он выбросил флягу. Она была ему больше не нужна. Ибо чистому и свободному рассудку не нужно быть затуманенным.

Он прочитал адрес и уверенно пошёл искать дом Александэра из Клармона. Он не был уверен, что из этого выйдет. Но теперь это и не было важно. Важно было именно попробовать новый путь.

Сир Александэр был очень рад, что ведьмак поменял решение. И, как и обещал, принял ведьмака к себе максимально толерантно. Он знал, что у Диггора всё получится и он сможет обучить сына тому, чего не умеет ни один простой фехтовальщик. Надо лишь дать ведьмаку привыкнуть к человеческой жизни.

И старый военачальник не просчитался. Поначалу ведьмак конечно был грубоват и не знал, чему конкретно и как обучать его сына. Александэр понимал, что такому человеку как Диггор, нужно свыкнуться с людьми, научиться контактировать с ними, не только беря плату за свою работу. Поэтому он не просто нанял его, он принял его в свой дом.

И это было хорошим поступком, ибо позволило решить главною проблему для ведьмака. В ведьмачьей крепости его никогда не учили общению с людьми, его создавали одиноким, отвергнутым всем миром.

Поэтому Александэр создал ему мир, в котором его приняли. И спустя уже несколько недель это заметно повлияло на обучение. Всё потому что ведьмак установил контакт с его сыном, со всей семьёй. Близкое общение позволило учителю и ученику порой даже невербально понимать друг друга.

И вскоре это дало ещё большие плоды. Прошло несколько месяцев и 14-летний парень умел обращаться с мечом так, что ему мог бы позавидовал даже его доблестный отец в свои молодые годы. А ведьмак тоже многому научился от семьи старого рыцаря. Он понял, как ему контактировать с этим миром, получил то, чего был лишён ещё давным-давно с того момента, как попал в ведьмачью крепость. Он получил общество людей, которым был нужен и приятен.

Между тем по городу начали распространяться слухи о том, чему ведьмак, убийца упырей, смог научить сына самого Александэра из Клармона. Некоторых это очень заинтересовало и пара человек осмелилась обратиться к мутанту за его услугами.

Но многие же всё равно относились к ведьмаку с большим недоверием, как к нечестивому колдуну, боялись у него учиться и тем более отдавать под его наставничество своих детей. Но со временем, благодаря авторитету сира Александэра, рассказывающего о невероятном таланте фехтования Диггора; а также благодаря успехам тех единиц, что осмелились учиться у ведьмака, остальные тоже стали привыкать и к страшным глазам, и к бледной коже жутковатого мутанта, забывая понемногу свои предрассудки. Словом, как и всегда, почувствовав для себя выгоду, люди сразу переменились во мнениях и убеждениях относительно человека, ещё недавно ими же клеймённого выродком.

И Диггор стал уживаться с людьми и своим новым ремеслом. Оно пришлось ему под стать: каждый день он мог наслаждаться тренировками и обнажать меч, вспоминая все свои навыки, вместе с этим передавая их другим людям. Это также давало ему чувство, что он ещё остался нужен миру, что таким образом он не даст исчезнуть ведьмачьим навыкам в небытии вместе с самими ведьмаками...

Иногда по вечерам он подолгу смотрел вдаль и думал о разном. Он вспоминал, бывало, о старике и его сыне, но теперь ему уже было легче. Об их смерти он всё ещё жалел, но теперь, наконец, он почувствовал, что искупил свою глупость. Не месть должна была успокоить душу ведьмака. Местью насладился лишь внутренний зверь. В душе же настала гармония, когда Диггор наконец принял в себе человеческое и отринул этого зверя. И лишь тогда смог зажить как человек…

* * *

Всегда ли судьба предопределена? Не чаще ли она бывает столь же надуманной? Ведь не редко за мнимым Предназначением может стоять лишь постоянное самовнушение, что иного пути не дано...