Falling Inside The Black (гет)

Никто не может избежать западни. Главное понять, попался ты или нет. Если ты в ловушке и не осознал это, тебе — конец.

Чарльз Буковски

Их шаги по пустынным коридорам глухим эхом отбивались от каменных стен. Беллатриса за его спиной не проронила ни слова с тех пор, как сказала, что его ждёт Волан-де-Морт, и более беспечный, чем Сириус, человек, возможно, попытался бы бежать, заметив притворное безразличие Лестрейндж к пленнику. Но он был не глуп и слишком хорошо знал кузину — так же хорошо, как знал то, что стоит ему сделать хоть шаг в сторону, и тут же вслед ему полетит зелёная вспышка непростительного заклятия.

Сириусу было достаточно одного взгляда по сторонам, чтобы понять, где он находится. Малфой-мэнор он бы не спутал ни с чем: величественное и мрачное здание из серого камня, истрескавшегося от времени, но крепкого, как скала. Он помнил, как мать приводила его сюда на приёмы, которые казались ей важными, а ему — невыносимо скучными. Даже сейчас, сквозь года, он словно слышал размеренную мелодию вальса, шарканье десятков ног по мрамору пола и приглушённые голоса представителей высшего магического света.

Но в действительности не было ни музыки, ни голосов — только обволакивающая погребальным саваном тишина, обрывающаяся где-то в конце коридора неразборчивыми звуками оживлённой беседы. Сириус напрягся. Не то, чтобы он слишком боялся Пожирателей Смерти или Волан-де-Морта, он не боялся и самой смерти, но…

— Итак… Сириус Блэк собственной персоной, — шипящий голос разнёсся по коридору раньше, чем они кого-либо увидели. Казалось, этот жуткий шелест доносился из самих стен, проникал в самую душу, а кровь в сосудах превращал в хрупкий лёд. Сириус призвал на помощь всё своё самообладание, но всё-таки вздрогнул от неожиданности и по-настоящему первобытного ужаса, уродливым цветком распустившегося в его душе. Позади него послышался довольный и презрительный смешок, заставивший Блэка до хруста в пальцах сжать кулаки. — Удивительно, какие неожиданные встречи нам порой готовит судьба.

Отголоски последних слов ещё не успели замереть под высокими сводами, когда он перешагнул порог большого зала, который был так хорошо знаком Сириусу. Десяток свечей в огромной вычурной люстре под потолком и пламя в камине плохо освещали комнату, но мужчине всё-таки удалось разглядеть длинный стол тёмного дерева, вокруг которого восседало несколько человек в чёрных мантиях. Блэк попытался незаметно для остальных оглядеться, но его взгляд то и дело возвращался к одному-единственному человеку, восседавшему во главе стола: гладкий череп, обтянутый тонкой сероватой кожей, ноздри-щёлки, пристальный, проникающий в самую душу взгляд тёмных глаз. Он впервые видел Тёмного Лорда так близко, и сейчас пожалел, что расстояние между ними слишком велико, чтобы Сириус успел мёртвой хваткой вцепиться в горло самодовольному ублюдку раньше, чем верные слуги Волан-де-Морта убьют его. А ведь как было бы просто закончить эту изнуряющую затяжную войну, просто прикончив его! С безумцами вроде Беллы или лизоблюдами, как Малфой, мракоборцы разобрались бы в два счёта.

Семь пар глаз смотрели на него, словно ожидая чего-то — кто-то насмешливо, а кто-то настороженно, как мальчишка-Малфой, и Сириус чувствовал себя упавшим в змеиное гнездо, где под взглядом змеиных глаз разум туманится, а тело не слушается. И всё же губы его раздвинулись в привычной презрительной усмешке. От Блэка не укрылось, что Нарцисса, более чувствительная, нежели её сестра, украдкой отвела взгляд. Беллатриса же, даже стоя у него за спиной, словно почувствовала его улыбку — он ощутил остриё палочки кузины между лопаток.

— Действительно неожиданно, — пересилив себя, Сириус разлепил пересохшие от волнения губы. — Я уж думал, что умер и по ошибке попал в ад, но потом вдруг выяснилось, что я по-прежнему жив.

— Это легко исправить, — едва слышно процедила Белла.

— Ты должен благодарить случай за то, что у Беллатрисы дрогнула рука, — на тонких губах Тёмного Лорда появилась леденящая душу усмешка.

Удивлённо приподняв бровь, Сириус украдкой взглянул на неё и заметил, как густо покраснела его кузина. Обида мелькнула в её тёмных глазах, а затем взгляд, направленный на Сириуса, полыхнул яростной ненавистью.

— Одно ваше слово, милорд, и этот предатель — покойник.

Волан-де-Морт удовлетворённо кивнул, и Блэк затаил дыхание. Ничто так не порадует Беллу, как возможность доставить её чокнутому господину удовольствие, особенно когда это так отлично сочетается с её ненавистью к нему. Сириус почти слышал, как поднялась рука, держащая палочку, как женщина набрала в лёгкие воздуха для страшного заклинания, но тут Тёмный Лорд едва заметным жестом остановил её.

— Погоди-ка. Отправить своего кузена к праотцам ты всегда успеешь. Но, быть может, он может быть нам полезен.

— Милорд… — осторожный голос заставил Сириуса обратить внимание на дальний угол стола. Там, скрытый в тени колонны, сидел Северус Снегг и не сводил своего острого взгляда с пленника. — Разве я плохо служу вам? Разве недостаточно информации?..

Тот только отмахнулся.

— У тебя дурная репутация, милый мой Северус. И я не уверен, что они делятся с тобой всем. Зато с ним, — Тёмный Лорд кивнул на неподвижного Сириуса, — наверняка. Уж прости.

— Да, милорд.

Блэк поспешно отвёл взгляд от Снегга, чувствуя, как напряглась Беллатриса, уловившая тот мимолётный зрительный контакт между ними. Его кузина была безумна — это правда, но безошибочно чуяла ложь и опасность для своего господина. Жизнь Сириуса сейчас не стоила ровным счётом ничего, но если бы разоблачили Снегга, у Ордена Феникса больше не осталось бы преимуществ, а, быть может, и шанса на победу.

— Ну, что скажешь, Сириус Блэк? — волшебник чуть наклонился к нему, сомкнув кончики длинных худых пальцев. — Жизнь и свобода в обмен на пару слов о планах сумасшедшего старика и кучки отребья.

Сердце Блэка стучало где-то в горле, и он понял: вот он, момент истины. Одно слово сейчас может сорвать с него незримые оковы и открыть путь в умы Пожирателей Смерти, прямиком к той информации, которой так не хватало Ордену. Пристальный взгляд Северуса слишком явственно подсказывал ему ответ, поэтому Сириус предпочёл отвернуться, остановив взгляд на худом бледном лице Люциуса Малфоя. И внезапно он понял, что не сможет согласиться на предложение Волан-де-Морта, даже памятуя о просьбе Дамблдора и нужде Ордена Феникса. Даже под страхом смерти он не пойдёт на это — настолько сидящие за полированным столом были ему омерзительны. Всю свою жизнь он презирал их, затем пытался убить или упечь в Азкабан, а затем вновь презирал и ненавидел, отделённый от них одним-единственным рядом каменной тюремной кладки, но лишь сейчас впервые по-настоящему понял всю силу своей ненависти. Они были ему противны — эти заносчивые гордецы, возомнившие, что могут вершить судьбы остальных людей только потому, что в их жилах течёт на пару капель больше крови магов, чем у других. И он не мог заставить себя подружиться с ними ни ради благого дела, ни ради спасения собственной жизни.

— Нет.

Ему почудилось, что он услышал, как зло выдохнул Снегг. Но бледное его лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме скучающего равнодушия, и Сириус лишний раз подивился, каким безупречным актёром был Северус.

— Прикончить его, мой лорд? — дыхание Беллатрисы опалило ему шею.

Во взгляде Снегга читалось напряжение, на губах Алекто Кэрроу играла ядовитая усмешка, а семья Малфоев смертельно побледнела. Кажется, они переговаривались, быть может, решали его судьбу, но шум крови в ушах заглушал звуки их голосов. Едкая усмешка, словно маска, прилепилась к лицу Сириуса, и он с грустью подумал, что вовсе не такое выражение лица приличествует героям, идущим на смерть во имя благой цели. Но он ведь и не был героем — забытый узник, скрывающийся преступник, лишённый возможности драться воин. В таком случае он волен умереть с таким выражением лица, какое ему нравится. А ему нравилось презрительно улыбаться в лицо тем, кто привык внушать страх.

Вдруг шёпот за столом оборвался, сменившись вязкой тишиной. Что-то большое и упругое скользнуло по столу, проползло под ладонями Пожирателей и, наконец, ткнулось в руку Волан-де-Морта. Теперь на смену тишине пришло негромкое, но жуткое шипение, и Сириус запоздало понял, что это Тёмный Лорд говорит со своей змеёй. Тёмные глаза мага возбуждённо блестели, когда он смотрел в раскосые глаза Нагайны, а худые пальцы скользили по гладкой чешуе. Завороженный жутким зрелищем, Блэк забыл, как дышать.

Первой, к его удивлению, голос подала Беллатриса.

— Милорд, мой кузен упрям, но я знаю несколько способов убедить его сотрудничать с нами. Если это для вас действительно важно.

— Для нас, Белла, — тихо поправил её Волан-де-Морт, не сводя взгляда с Нагайны.

— Для нас, — послушно отозвалась она.

Сердце Сириуса упало: он уже приготовился к смерти, к скорому избавлению от тягот земной жизни, и перспектива попасть в изящные ручки кузины его совершенно не прельщала. Он много слышал о способах Пожирателей добывать нужную им информацию у не слишком сговорчивых пленников, и был уверен, что Беллатриса в этом ужасном искусстве превзошла всех. Да что там — он видел, что сотворила она, её муженёк и деверь с несчастными супругами Долгопупс, и всякий раз при одном воспоминании об этом ненависть к Белле чёрной волной затапливала его душу. Он никогда не считал себя трусом, но предпочёл бы лучше умереть, чем остаться с всегда разъярённой Беллатрисой один на один.

— Это интересная мысль, — произнёс Тёмный Лорд, прожигая Сириуса взглядом, выражение которого он не мог разгадать. — Только не переусердствуй, Белла. Он нужен мне живым. Во всяком случае, пока.

От этих слов веяло могильным холодом. Сириус понял, что своеобразная аудиенция окончена, и послушно развернулся к выходу, едва почувствовал новый тычок в спину от Беллатрисы. Они шли молча, пока приглушённые голоса Пожирателей не смолкли совсем.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь так предан грязнокровкам, — выплюнула женщина. — Тебе предложили вернуть себе имя, смыть позор со своего имени и семьи, тот позор, что ты собственноручно навлёк на себя!

— Никогда бы не подумал, что ты будешь беспокоиться о моём добром имени, — парировал он. — К тому же, понятия о позоре у нас с тобой разные. Я бы назвал позором то, что ты изуродовала свою белую кожу Розье меткой этого ублюдка.

— Круцио!

Вспышка боли на мгновение ослепила его, заставила покачнуться и замедлить шаг, но Белла безо всякой жалости подтолкнула его вперёд.

— Ты не стоишь и ногтя на его мизинце! — голос её дрожал от едва сдерживаемой ярости, и Сириус понял, что только приказ Волан-де-Морта не даёт Беллатрисе запытать его до смерти.

— Куда уж мне! — перебарывая отголоски только что пережитой боли, хохотнул Блэк.

— Заткнись, Блэк. Однажды, когда ты больше не будешь нужен милорду, я заставлю тебя заплатить за эти слова.

Столько ненависти было в голосе Беллатрисы, что Блэк понял всю серьёзность её слов. Впрочем, это не слишком пугало его. Гораздо больше он боялся не выдержать боли, что была уготована ему, сломаться и выдать все тайны Ордена.

Лестрейндж вела его по тёмным переходам, иногда сменяющимся лестницами, освещаемыми лишь тусклым огоньком на конце её палочки, и Сириус уже потерял счёт поворотам и спускам. Даже если бы он захотел убежать отсюда, презрев все охранные заклинания, он никогда бы не выбрался из этих подземных лабиринтов. Наконец женщина остановилась и велела остановиться ему. Безразлично взглянув перед собой, Блэк увидел толстые прутья, за которыми была только сырая пещера с охапкой отсыревшей соломы вместо постели. Скрип давно не открывавшейся решётки неприятно резанул по уху.

— Неудобно, но тебе не привыкать, — едва сумев скрыть злость за презрительным елеем, произнесла Беллатриса, втолкнув его в камеру.

Оказавшись за решёткой, Блэк быстро отступил к противоположной стене, желая оказаться подальше от кузины. Он равнодушно смотрел на то, как она запирает его темницу несколькими заклинаниями, равнодушно слушал затихающие шаги Беллы и был равнодушен даже к холодной соломенной подстилке. Одного только Сириусу было жаль — того, что он больше никогда не увидит солнечного света.