Гарри Поттер и чужие дети (джен)

— Так что мистер Бёрк остается дома минимум до января. В конце рождественских каникул Макгонагалл и еще кто-нибудь из педсостава его навестят, проверят уровень знаний, и если наскребется на «удовлетворительно» хотя бы по половине предметов СОВ, то второй семестр Филипп уже будет полноценно учиться на шестом курсе, после которого сдаст СОВ официальной комиссии, — Драко выключил деловой тон и мученически закатил глаза. — Мордред, я уже говорил, что слишком молод для чужих детей? Если мне придется использовать власть сюзерена, чтобы сажать мальчишку за учебники, я зааважусь просто от идиотизма ситуации!

Гарри сочувственно вздохнул. За прошедшие недели он и сам убедился, что Филипп Бёрк не выглядит ответственным и жадным до учебы мальчиком, а его мать — волевой женщиной, способной железной рукой направлять старшего сына на стезе образования.

Драко кивнул в ответ на его вздох и продолжил излияния:

— Ну и Джемма в экстазе, конечно. Она-то мечтала, что это наконец-то будет год без одичавших в бегах подростков, а тут такой подарок. В компанию к Пьюси младший Бёрк вольется просто идеально.

— Ты вроде говорил, что Пьюси успокоился?

— Ну как... — Драко неопределенно пошевелил пальцами. — Он больше не выкрикивает лозунги в коридорах и с начала года еще ни разу не пытался сбежать из Хогвартса.

— В его случае уже неплохо, верно? — невесело хмыкнул Гарри.

Про Леонарда Пьюси он наслушался еще в прошлом учебном году — и от Драко, и от Макгонагалл, и от собственных коллег. Началось с того, что авроры отловили группу партизанящих Пожирателей младшего поколения — четверых парней, учившихся на два-три курса старше Гарри. Среди них обнаружился и бывший охотник слизеринской команды Эдриан Пьюси, а при нем — младший брат Лео, на момент задержания пятнадцатилетний, то есть категорически неподсудный, да и просто не успевший натворить ничего серьезного. Так что старшие партизаны отправились в Азкабан, а Леонард — в Хогвартс. Там он моментально обзавелся репутацией настоящего борца с новым режимом и сплотил вокруг себя кружок непримиримых оппозиционеров, к коим почти поголовно относились старшекурсники Слизерина. И если от откровенно опасных и противозаконных выходок Пьюси удалось отучить относительно быстро, хоть и не без вмешательства Аврората поначалу, то повлиять на его убеждения в целом, видимо, нет.

— Так, может, Фила на пятый курс? — предложил Гарри, когда молчание стало неприятно затягиваться. — И от Пьюси подальше, и СОВ сдаст на общих основаниях.

— Обсуждали этот вариант с Фарли, но нет. Ему семнадцать через три месяца, шестой курс — это его довоенные однокурсники, и он все равно будет отираться с ними. А главное — проще посадить всех волчат в один ящик. Нынешний пятый курс — это, в основном, уже нормально адаптировавшиеся дети, и есть надежда, что они не подхватят знамя Пьюси. Тогда через пару лет Слизерин станет полностью адекватным.

— Потому что самые буйные выпустятся? — неодобрительно скривился Гарри. — Отличный способ сплавить проблему из Хогвартса прямиком в Аврорат! Хотя им еще полтора года учиться, может, успеют успокоиться.

— С чего бы им успокаиваться? — меланхолично изумился Драко. — Чтобы успокоиться, они должны прочувствовать, что война закончилась и жизнь налаживается. А откуда им это узнать?

— Разуть глаза и оглядеться не вариант? Взрослые же уже. Старшие курсы, пусть и совсем мелкими, но застали настоящую Войну, должны понимать разницу.

Драко раздраженно отмахнулся.

— Не об кого им взрослеть, Поттер. Приютские дети почти всегда слабы в плане взвешенной оценки окружающей действительности, просто потому, что у них куцый круг общения и взгляд на мир однобокий. Это мне еще мать объясняла, почему Лорд был таким... скандальным не по делу. Что они видят кроме Хогвартса, и кто с ними может поговорить не об уроках, а о жизни вне школы? Ну Фарли, ну Флитвик еще старается, но у него свой факультет тоже хочет внимания.

— А ты?

— Что я? Кто мне позволит часто мотаться в школу, не в кабинет директора, я имею в виду? Я, конечно, уже официально признан хорошим парнем, но не настолько, чтобы позволять мне влиять на неокрепшие умы.

— Ну, и не все же безвылазно в школе... — начал Гарри, но Малфой перебил его, начав загибать пальцы:

— Те немногие, кто был полностью непричастен, перевелись от греха в тот же год. Те, чьи родители отделались штрафами, вообще свалили из страны. Остались только сироты и те, чьи родители живы, но в Азкабане. За всеми этими детьми кто-то должен присматривать. Но те опекуны, которых одобряет Министерство — благонадежные светлые семьи, готовые пригреть на груди змею-другую, — почему-то категорически не устраивают самих слизеринцев, а раздавать подростков в добрые руки принудительно Кингсли все-таки постеснялся. И в обратную сторону: уцелевшие родственники и друзья семей, к которым тот же Пьюси уехал бы с удовольствием, по странной случайности не кажутся Министерству подходящей компанией для и так «испорченных» детей. Моей матери практически чудом удалось оформить опеку над Мери Флинт — я был тогда слишком героем, чтобы ей сильно препятствовали. Но попробуй я вытащить к нам еще хоть одного школьника, у меня попросят объяснений как минимум. Так что все полторы калеки, которые сейчас учатся на старших курсах Слизерина, — именно приютские, а сами себя и вовсе считают арестантами. Их же из Хогвартса не выпускают даже на лето, потому что вроде как некуда, и официальная опека над ними у Макгонагалл. Что, по-твоему, они должны думать о том, как «налаживается» жизнь, если не видят ничего кроме школы, а отношение к Слизерину со стороны других факультетов... не лучше, чем было до войны. Итак, Поттер, на что ты им предлагаешь «разуть глаза», чтобы проникнуться благолепием сегодняшних дней?

Снова повисло долгое молчание. Гарри рисовал узоры пальцем на плюшевой обивке кресла, Драко развлекался, украшая обои слизеринскими гербами.

— Это неправильно, — выдал наконец Гарри результат своих размышлений. — Кингсли опять перестраховывается. Нельзя так запирать людей в школе. Даже я бы взвыл. С этим надо что-то делать.

— Поттер, ты не будешь усыновлять их всех! — судя по панике в голосе, Драко всерьез поверил в такой ход мысли Национального Героя.

— Ну ладно уж, так и быть, воздержусь, — невесело согласился тот. — Но хотя бы освежить собой их круг общения я могу? Мне влиять на умы давно уже прямо вменено в обязанность.

— Ты? — хмыкнул Драко. — Ну, вариант, конечно. Опять проведешь лекцию «как быть героем»? Все проникнутся.

— Факультатив устроим, что-нибудь типа дуэльного клуба или боевого практикума ЗОТИ. Мне же нужен не разовый повод, а регулярное общение.

— Погоди, ты это всерьез? — Драко оценивающе взглянул на собеседника. — Факультатив в Хогвартсе, чтобы полоскать мозги слизеринцам, серьезно?

— Вот только не говори, что ты не к этому вел с самого начала.

— Хм. Знаешь, я бы ни за что не сознался, что специально подталкивал тебя к такому решению, но, увы, я этого действительно не делал. А идея безусловно богатая. Ты всерьез сможешь кого-то чему-то учить?

— Обижаешь, я Отряд Дамблдора натаскивал!

— Та-ак! — Драко оживленно потер руки. — Тогда начинаем с Маккошки. Сам не суйся. Я ей вкину мысль, что ты обмолвился о возможности — чисто теоретически — такого факультатива, и пусть она сама с тобой связывается и тебя уговаривает. Ты ей объяснишь, что ты бы рад, но у тебя ненормированный рабочий день, и пусть она промывает мозги Кингсли, чтобы ты не в свое личное время занимался благотворительностью, а в рабочее выступил официальным представителем Аврората в Хогвартсе. Заодно будешь присматривать за неблагонадежными пожирательскими детенышами, обеспечивать своим авторитетом поддержание дисциплины и всякое такое. Эй, соскочить я тебе уже не дам!

Малфой очень правильно понял выражение лица Гарри. Теперь, слушая, как Драко на ходу превращает спонтанную идею в поэтапный план действий, он уже совсем не был уверен в своем предложении. Прав ведь Драко: вести факультатив в Хогвартсе, чтобы полоскать мозги слизеринцам, серьезно?

Но Малфой неумолимо продолжал:

— Ничего, у тебя еще будет время смириться. Спешить не будем, все должно быть ненавязчиво. Опять же, пока расписание согласуют... Ты же понимаешь, что обучать только Слизерин тебе никто не позволит? Если будут занятия, то для всех.

— Учить боевой магии — я, наверное, справлюсь, — неуверенно протянул Гарри. — Но разговаривать разговоры с факультетом, который меня, наверное, ненавидит?..

— Все получится! — отрезал Малфой. — Я уже опытный и знаю, как тобой пользоваться: раз уж ты на ровном месте выдал настолько странную идею, значит, она — правильное решение.

Насчет неспешности этого проекта Драко сказал правду. Но Гарри напряженно ждал развития событий, и когда через несколько дней получил от Малфоя министерскую сову с посланием: «У тебя нет планов на вечер? Хочу привести к тебе в гости Уизли, которая Грейнджер, для серьезного разговора», даже не усомнился, что речь пойдет о задуманном факультативе. При чем здесь Гермиона, было не очень понятно, но, с другой стороны, при ее активности Гарри мог и пропустить какую-нибудь ее очередную инициативу. Закон об обязательной аттестации людей, допускаемых к работе в Хогвартсе, например. Хотя с момента рождения дочери времени и сил на новые затеи у Гермионы стало заметно меньше. Ну, значит, ребеночек уже немного подрос, и время снова появилось? В общем, Гарри смирился и приготовился то ли защищаться, то ли оправдывать надежды — по обстоятельствам.

Однако шагнувшая из камина Гермиона выглядела не по-деловому взволнованной и откровенно растерянной. Драко же источал слабо сдерживаемое раздражение:

— Пожалуйста! — торжественно провозгласил он, когда все трое устроились за столом на просторной кухне, и Басси густо уставил скатерть чашками с чаем и тарелками с печеньем и кексами. — Вот тебе, миссис Уизли, Национальный Герой, честь и совесть Британии. Поведай ему о своих сомнениях и услышь ответ, не оскверненный злыми намерениями коварного Пожирателя Смерти!

— Я не считаю, что у тебя злые намерения, просто ты смотришь предвзято! — неожиданно нервно рявкнула Гермиона и развернулась к Гарри, который только что понял, что ничего не понял. — Гарри, у Рози раз в несколько дней поднимается температура, и она непрерывно плачет. Эту лихорадку удается сбивать зельями, но приступы повторяются уже четвертую неделю! Я уже и магловские сиропы пробовала давать, эффект тот же.

— Эм. Сочувствую. Но в педиатрии я...

— Да нет же, дай сказать! Колдомедики говорят, что так бывает и может тянуться до года, но сделать ничего нельзя. И Молли говорит, что у нее со всеми детьми такое было, и рано или поздно это само пройдет, такая вот неприятная, но не опасная магическая болезнь. Потом я у обычных врачей спрашивала, магловских, Рози назначили кучу обследований, но тоже пока ничего не нашли. А Сметвик сказал, что мне стоит проконсультироваться с Драко...

— Проклятье? — резко обернулся Гарри к Малфою.

— Естественно. Но есть нюанс. Излагай, Грейнджер! — Малфой всем видом изобразил, что он тут исключительно по работе и в беседу старых друзей влезать не намерен.

— Драко говорит, — Гермиона запнулась, глубоко вдохнула и явно через силу выдавила: — Драко говорит, что это от того, что Рон из семьи предателей крови. Вот. Что надо провести какой-то ритуал, чтобы Рози перестала быть урожденной Уизли. Но это же ерунда!

— То есть ты уверен, что само не пройдет? — Гарри снова обратился к Малфою и заодно пресек на корню поток праведного негодования, которым явно хотела разразиться Гермиона по поводу таких лженаучных объяснений.

— Почему, я как раз уверен, что приступы с температурой действительно пройдут, — Драко в свою очередь развернулся к Гермионе и с издевательской почтительностью спросил:

— Миссис Уизли, вы позволите разгласить врачебную тайну, касающуюся вашей дочери?

Дождался кивка и продолжил:

— Младенец всегда тянется за поддержкой к своему роду. Калечный род Уизли подхватил эту связь и теперь травит собой ребенка. Рано или поздно ребенок адаптируется, примерно как маги в Азкабане привыкают к рыбному месиву вместо нормальной еды. Организм начнет считать такую «подпитку» нормой и перестанет на нее остро реагировать. Но как ты понимаешь, здоровья это Розе Уизли не прибавит. Отвечаю сразу: не умрет, не станет сквибом. Но магический потенциал не разовьется в полную силу.

— Ты хочешь сказать, у Молли все дети такие? — негодующе вскинулась Гермиона.

— Да, именно это я и хочу сказать. Все Уизли если преуспевают, то в сферах, не требующих большой магической силы, верно?

— Вот! Преуспевают!

— Не благодаря, а вопреки.

— Так, стоп! — пресек зарождающуюся грызню Гарри. — Ритуал, который требуется Рози, опасный, болезненный?

— Неприятный, не более. Ты и сам видел... — Драко умолк, явно не желая упоминать Джинни.

— Тогда в чем проблема-то, Гермиона?

Та на секунду потупилась, но тут же решительно вскинула голову:

— Во-первых, в том, что я не верю в эту ерунду о предателях крови! И, во-вторых, — Гермиона снова увяла, — я говорила об этом с Роном. Он категорически против. Он сказал, что если бы речь шла о жизни и смерти Рози, он бы, конечно, согласился пробовать какие угодно средства. Но эта болезнь не опасная, приступы легко снимаются обычными средствами, так что он не видит причин не верить собственной матери и уж тем более связываться с вопросами «чистоты крови». Сказал, что считает такие разговоры отвратительными. Наорал он на меня, в общем. И потом еще я говорила с Биллом. Он же ликвидатор заклятий, я подумала, он должен что-то понимать в этом... — Гермиона снова запнулась.

— И что сказал Билл? — поторопил ее Гарри.

— Сказал, что сам прошел через подобный ритуал в Египте по требованию гоблинов, иначе те грозились выгнать его с работы. Сам ритуал не особо приятный, а главное — никаких особых изменений в жизни он не заметил. Магический фон слегка изменился, и все. В общем, Билл считает, что какое-то воздействие ритуал действительно убрал, но только нам с Роном решать, нужно ли это нашему ребенку. Тем более в таком раннем возрасте.

Гермиона умолкла и неуверенно взглянула на Гарри.

— Билл просил, чтобы об этом не узнал никто из Уизли. Значит, в этом ритуале действительно есть что-то неправильное. А ты сам веришь в эти вещи? Про предателей крови?

— Верю, Гермиона, — твердо ответил тот. — Даже не верю — знаю. Когда была заваруха в поместье Гринграсс, видел своими глазами, как это работает. Очень наглядно. Так что, я думаю, надо обязательно проводить ритуал.

— Рон против. Я редко видела его таким злым. Прямо как тогда с крестражем...

— Мерлин, нет! — от упоминания крестража в контексте маленькой Рози Гарри стало жутко.

— Вот и я испугалась. И пошла в библиотеку искать сведения о том, кто именно начал считать Уизли предателями крови. Подумала, может, там найдутся сведения о проклятии или хотя бы о том, кто его наложил.

Против воли Гарри улыбнулся: Гермиона всегда остается собой — в любой сложной ситуации идет в библиотеку. Но тут же посерьезнел — слишком мрачно была настроена подруга. А та, не заметив его секундного веселья, продолжила, как всегда увлекаясь, когда речь шла о прочитанном:

— Теперь я знаю, как Уизли стали изгоями. Прадед Артура Эгмон Уизли был знатным и богатым человеком, у него была жена Кастилла и двое сыновей: Конор и Теодор. А еще был третий сын Морис — незаконнорожденный, который жил с матерью-сквибкой в какой-то деревне и об отце почти ничего не знал. Потом жена и старший сын Эгмона умерли в результате несчастного случая. А оставшийся сын Теодор был жестоким и жадным человеком, Эгмон даже подозревал, что это он подстроил смерть матери и брата, чтобы унаследовать все состояние в одиночку. Эгмон начал опасаться, что Теодор и его убьет, чтобы добраться до наследства, и тут-то вспомнил о третьем сыне. Нашел его, признал отцовство и сразу же объявил единственным наследником. Тогда Теодор разозлился, подкараулил отца, когда тот вез Мориса в свое поместье, и убил его прямо на глазах у сводного брата. А Морис в ярости убил Теодора. Так Морис Уизли стал единственным наследником большого состояния и древней фамилии, но все прочие аристократы отказались признавать его ровней. Считали его грязным отребьем, ради наживы погубившим благородную чистокровную семью. Вот его-то первым и назвали «предателем крови», — Гермиона закончила рассказ и тут же вспомнила, к чему это она:

— А о проклятии там вообще ничего не было. Говорилось только, что старинные семьи брезговали обществом Уизли, и что многие из них приложили руку к тому, что Морис стремительно потерял свое богатство — он же совсем не разбирался в финансовых делах. Но чтобы была открытая вражда, какие-то нападения — такого нет.

— Могу от себя добавить подробностей, если интересно, — с ленцой протянул Драко, когда она умолкла. Гарри кивнул, а Гермиона посмотрела на Малфоя осуждающе, словно обвиняя в делах предков, обобравших Мориса Уизли, но возражать не стала.

— Бедненький бастард не разбирался не только в финансах, но и в тех материях, существование которых так решительно отрицает миссис Уизли. Состояние рода было очень тяжелым: главу убил собственный сын, наследника убил кровный брат, последним в роду остался бастард, так и не успевший стать наследником. Сила рода сперва обрушила кару на братоубийцу, а потом уже начала поддерживать единственного оставшегося члена семьи. Помнишь, я тебе уже говорил, что главное в случае подобных проблем — успеть добежать до того, кто сможет помочь. Но Морис даже не знал, что у него есть проблемы. И все понимали его ситуацию, даже слегка сочувствовали. В первые годы многие приходили к нему с предложением снять проклятье и помочь с принятием рода... не за так, конечно. А необразованный бастард был уверен, что ему рассказывают сказки и пытаются выманить деньги. Была надежда, что его сын окажется толковее, он все-таки получил полноценное классическое образование в Хогвартсе. Но юный Септимус Уизли очень не вовремя познакомился с обаятельнейшим Альбусом Дамблдором, — Драко зло скривился. — Как вы понимаете, после этого любые разговоры о чистоте крови и необходимости спасать собственный род стали для всех Уизли глубоко отвратительны.

— Почему ты мне раньше не сказал! — Гарри даже вскочил от негодования.

— Сидеть! — рявкнул в ответ Малфой. — Потому что сейчас там нечего спасать, Поттер! Будь ты хоть трижды Спаситель, но пока Артур остается главой, этот род можно только добить из жалости, а спасать там нечего.

— Как "нечего", если род еще существует?!

— Верно. Но только потому, что ключевое свойство рода Уизли — выживать и приспосабливаться к обстоятельствам. Именно благодаря этой способности род ухитрился принять Мориса — не сразу и не в полной мере, но смог и не зачах. Что бы себе ни думали Уизли, они сами постоянно пользуются благами своего родового дара и тем питают сам род. Но полтора века полного пренебрежения можно компенсировать только веками взращивания и заботы, а кто в их семейке готов этим заняться? Тем более что Розе, как и всему нынешнему поколению и даже их детям, это уже ничем не поможет. Сейчас род Уизли превратился в паразита, что, собственно, и является причиной болезни всех младенцев этой семьи. Заметь, детей роду уже три поколения никто не представляет, но он сам медленно, но верно нащупывает новую связь. Поэтому симптомы лихорадки появляются не у новорожденных, а у младенцев нескольких месяцев от роду.

— Погоди, но Молли-то из чистокровной семьи, она тоже наверняка это все знает! Она что... — Гарри не договорил. Мысль о том, что Молли Уизли знает о проблеме собственных детей и внуков и не помогает ее решать, была просто кощунственной.

Драко пожал плечами.

— Во все времена имелись ду... дамы, считавшие, что выйти замуж за изгоя — это благородно и романтично. И потом, юная Молли Пруэтт тоже очень рано подружилась со Светлейшим Волшебником Современности. Не знаю, какими лозунгами она руководствовалась, спокойно пережидая лихорадку у всех семерых детей. Спросить бы, но я стесняюсь, я ведь ей никто и даже хуже.

Драко с намеком покосился на Гермиону, но та не заметила этого взгляда. Пожалуй, впервые после войны Гарри видел подругу настолько потерянной. Несколько минут она подавленно молчала, глядя в пустоту перед собой, а потом перевела взгляд на Гарри.

— Что мне делать, а? Я не хочу ругаться с Роном, а для него это, похоже, принципиальный вопрос. И я никогда не считала все эти разговоры о чистоте крови хоть на кнат осмысленными. Но моя девочка болеет! И потом, если гоблины заставили Билла пройти ритуал, значит, лихорадка у младенца заканчивается, но что-то плохое остается, верно?

Гарри не успел ничего ответить, его опередил Малфой. Драко медленно, но громко поаплодировал.

— Мерлиново чудо: где-то в дебрях миссис Уизли еще жива умная девочка Грейнджер! Да, «что-то плохое» еще как остается. И если гоблины могли просто пригрозить увольнением, то менее влиятельным существам вроде меня приходится это «плохое» терпеть, зажимая нос! Поверь мне, если бы вместо школьной грызни с Визглями я мог бы заставить их всех пройти ритуал очищения, я бы это сделал с удовольствием.

Гарри предостерегающе зыркнул на него, опасаясь, что ехидство Хоря может перевалить границу допустимого. Но Драко, кажется, высказал все, что хотел, и теперь ответил ему взглядом оскорбленного в лучших чувствах святого. Гарри кивнул и вернулся к Гермионе.

— Что мне делать, Гарри? — повторила она. — Это так глупо! Глупо выбирать между здоровьем своего ребенка и чьими-то семейными предубеждениями. И глупо ссориться с мужем ради исполнения каких-то дурацких ритуалов, в действенности которых я всё равно не уверена.

— А нет, все нормально: миссис Уизли снова с нами! — голосом квиддичного комментатора сообщил Малфой.

На этот раз Гарри проигнорировал его выпад, просто ободряюще похлопал Гермиону по руке и предложил:

— Знаешь, что? Давай я попробую поговорить с Роном? Ничего не обещаю, но попытаюсь понять, в чем проблема.

Ничего другого Гарри предложить всё равно не мог. Гермиона кивнула и быстро ушла к камину, стараясь не поворачиваться лицом к свету.

С Роном Гарри встретился следующим вечером. Тот принял предложение посидеть где-нибудь после работы с явным недоверием: аврор Поттер последнее время не баловал друзей и коллег своим обществом в нерабочее время. А после первых незначащих фраз и первых глотков пива из высоких бокалов обиженно вздохнул:

— Гермиона прислала? — хотя Гарри, по собственному мнению, заговорил о недомогании малышки Рози абсолютно ненавязчиво и логично. Не плевать же ему на проблемы в семье друга, правильно?

Но Рон смотрел обвиняюще, так что пришлось сознаваться, что посиделки в пабе затеяны не просто так, после чего сразу переходить к изложению еще днем отрепетированной речи. Рон слушал, хмуро глядя то на собеседника, то на разводы пены в своем ополовиненном бокале. Когда Гарри закончил основную часть и попытался пересказать историю Мориса Уизли, Рон наконец перебил его.

— Да знаю я это все! Плохой парень убил отца, хороший парень убил плохого и стал наследником огромного состояния, но хороший парень не был законным сыном и наследником, так что все благородные семьи от него отвернулись, не забыв растащить его денежки.

— Не совсем так, — попытался поправить его Гарри, но Рон резко отмахнулся.

— Ты думаешь, я вообще ничего не знаю про семейную историю? Деду, я думаю, было виднее, чем тому писаке, чью книжку нашла Гермиона.

— А раз знаешь, значит, должен понимать, что Малфой советует правильную вещь! Надо помочь малышке...

— А давай ты не будешь меня учить, что мне делать с собственным ребенком?

— Еще как буду! — взвился Гарри. — Гермиона — не только твоя жена, но и моя хорошая подруга! И если у моей подруги муж мудит на ровном месте и без объяснения причин не разрешает вылечить ее ребенка, я буду вмешиваться!

— Вмешиваться ты будешь?! Я вот тебе уже давно ничего не говорю про твою жизнь, хотя Джинни мне тоже не чужая! Возомнил себя таким героем, что все знаешь лучше всех? Давай-ка, держи при себе ценные мысли, когда не спрашивают!

— Про Джинни ты мне даже не заикайся! Вот когда она придет к тебе жаловаться на меня, можешь мне морду набить сразу, я даже сопротивляться не буду! А пока почему-то сперва Джинни, а теперь вот Гермиона ходят ко мне плакаться на тебя! И я хочу знать, какого дементора моя подруга от мужа вместо поддержки получает скандал, как будто ей болеющего ребенка мало! — краем глаза Гарри заметил, что их экспрессивный диалог уже привлек пристальное внимание бармена и охранника на входе, потому понизил голос и закончил уже не зло, а отчаянно:

— Ты совсем охренел, Рон?

— Сам ты охренел! — рявкнул Рон на остатках запала, но тоже заговорил тише. — Лезешь в то, чего не понимаешь! Своего ребенка сначала заведи, чтоб других учить... — и окончательно сдувшись, резюмировал уже виновато:

— На Гермионе я, конечно, зря сорвался, ей и так непросто. Но я никому не позволю втягивать моих девочек во всё это!

— Что «это», Рон? — устало спросил Гарри. Ругань, только что всерьез грозившая перерасти в драку с лучшим другом, вытянула из него кучу сил. — Что именно я не понимаю?

— Что Малфой предложил Гермионе какой-то ритуал «магии рода», а связываться с этими делами — себе дороже.

— Рон, у тебя родная мать из старинного рода, неужели она тебе не объясняла...

— Мать от родителей через окно сбежала, думаешь, от хорошей жизни? Очнись, Гарри! Я подозревал, что дружба с Малфоем до добра не доведет, что он тебе нальет в уши всякого... А мама, между прочим, плакала, когда узнала, что Андромеда и Тедди снова взяли фамилию Блэк. Понимаешь ты? Игры в чистоту крови редко кончаются чем-то хорошим, вот что она мне сказала.

— Ладно. Допустим, мне Малфой налил в уши, а ты знаешь страшную правду. Можешь меня просветить?

— Окей. Я знаю, что у этой древней аристократии и правда есть всякие возможности, которых нет у нормальных людей. «Родовые дары», как-то так. И поместья они умеют специально закрывать — да ты и сам знаешь — и еще всякое. В общем, на первый взгляд, эти чистокровные не зря задирают нос. Только на практике эта их родовая сила просто влияет на них самих, налагает всякие ограничения, требует тоже... всякого. И выходит, что чистокровным напрочь заклинивает мозги, они ни о чем другом уже думать не могут. Только о своей родовитости и как бы ее еще выпятить и усилить. А знаешь, как это на практике? Вот представь, когда тебя на семнадцатилетие забирали из дома, кто-нибудь из наших вдруг бы сказал: «Не стану превращаться в полукровку-Поттера, это противоречит принципам моей семьи». Могло такое быть в Ордене Феникса? А чистокровные сплошь и рядом так делают, ради этих своих принципов и друга бросят, и мать родную проклянут. Знаешь, сколько таких случаев мне дед рассказывал? Или вот Блэки те же как детьми швырялись... Опять же, ты и сам помнишь, Малфой отказался снимать проклятье с маглорожденной, хотя это и не по-человечески, и ему самому грозило большими проблемами. А главное, если родишься в такой семье, у тебя просто нет выбора. Ну то есть некоторые могут соскочить, как Андромеда или вот моя мать, но в большинстве — тупо подчиняются этой силе. И Уизли такие же были до Мориса. А его, поскольку вроде как был вне семьи, эта зараза не коснулась. Его сыну, моему деду то есть, уже Дамблдор объяснил, как это работает и отчего все чистокровные на них так взъелись и так хотят, чтобы Септимус «очистился» и снова подчинился этому своему «роду». Им просто удобнее с себе подобными. И да, болезнь младенцев в нашей семье — это от того же. Мордредова «сила рода» каждого нового ребенка хочет подчинить себе, от этого и лихорадит. Но если перетерпеть и не поддаться, дальше ребенок будет жить свободным человеком. А всяких малфоев даже жалко, на самом деле — всю жизнь служи чужой воле, ни шагу в сторону. Моя Рози заслуживает лучшей судьбы!

Гарри оглушенно помотал головой, пытаясь распутать этот клубок вывернутых наизнанку фактов. Объяснять Рону, что именно неправильно в его словах, он оказался не готов, зато нашел брешь в его построениях:

— Ладно, допустим, род — это зло. Но Малфой-то предлагает как раз отрезать Рози от рода! Чтобы он не мог больше ее «пытаться подчинить себе». Чем это тебя не устраивает?

— Ай, да тем, что это предлагает Малфой! Он же сам из этих, из тех, кто подчиняется роду и ненавидит нас, «предателей», что он может посоветовать хорошего? Я точно знаю, что лихорадка пройдет сама со временем. Недаром же мать никого из нас не таскала ни по каким ритуалам, хотя уж ей-то сам Дамблдор помог бы, если б надо было. Нет уж, Гарри, извини, но ни с чем таким я связываться не буду и Гермионе не позволю.

Стало окончательно понятно, что приводить в качестве аргумента истории Билла и Джинни не следует. Рон встал на упор, и сдвинуть его с места теперь не удастся и Хогвартс-экспрессу.

— Ты не прав, — обреченно сообщил Гарри. Более развернутые аргументы у него закончились.

Рон посмотрел на него непривычно жестко.

— Так, брат. Я верю в то, что говорят мои родители, а ты — в то, что наговорил тебе Хорёк. Я, знаешь, очень много мог бы сказать насчет твоей доверчивости! Но ты мне друг, и мне не хотелось бы разругаться с тобой из-за чертова Малфоя или из-за дурацких чистокровных заморочек. С Гермионой я поговорю сегодня же, извинюсь и все объясню. Она поймет, я знаю. Так что забудь. С Рози все будет хорошо, и не надо сюда приплетать Малфоя, какой бы он ни был консультант при Мунго. Ну что, мир?

— Мир, — согласно кивнул Гарри.

А что еще он мог сказать?

Следующим вечером Гермиона снова забежала в гости, на этот раз совсем ненадолго.

— Мы поговорили с Роном. И я еще раз поговорила с Молли. В общем, пока я не буду ничего предпринимать.

Гарри постарался сделать вид, будто одобряет любое ее решение, но Гермиона не оценила его усилий и отрицательно мотнула головой.

— Я продолжаю искать информацию. Пока мнение Рона кажется мне вполне обоснованным. В конце концов, почти поголовное сочувствие Волдеморту среди чистокровной аристократии куда более объяснимо, если принять существование в их семьях некой побуждавшей к этому злой силы, а не просто валить все на высокородную спесь. С другой стороны, я не уверена, что эта сила всегда влияет на носителя настолько негативно, ведь иначе старинные семьи наверняка искали бы способ с ней покончить. В общем, я попросила Драко порекомендовать мне подходящую литературу. Я подумала, что он наверняка осветит вопросы рода в абсолютно позитивном ключе. Как минимум я хочу собрать все имеющиеся точки зрения по данному вопросу.

— И как?

— Еще не читала, это было только сегодня. Кстати, знаешь что? Драко просто вызвал эльфа и через пять секунд вручил мне стопку книг. Сказал, что в свое время подбирал их для тебя, в надежде хоть немного познакомить с миром чистокровных, но ты как был, так и остался необучаемым! — Гермиона смотрела весело и укоризненно одновременно. Как можно взять и не прочитать специально для тебя приготовленные книги — она решительно не понимала до сих пор. Гарри виновато улыбнулся в ответ и развел руками:

— Уж какой есть. Хорошо, хоть тебе пригодились!

— Если там будет что-нибудь полезное, я составлю для тебя краткий реферат, — милостиво сообщила Гермиона и отбыла: подходило время кормления Рози.

Через несколько секунд в коттедже появился Малфой, пережидавший внезапную гостью в мэноре.

— Не кисни, гриф! Твоя подружка взяла у меня книги, а раз взяла — значит, точно прочитает. Если у нее сохранна хоть четверть мозга, скоро она поймет, что я прав!

— Ты правда для меня собрал книги по родовой магии?

— Правда, Поттер. Представляешь, каким наивным я был каких-то полтора года назад?

— Спасибо! — сказал Гарри искренне. Почему-то в груди потеплело.

— Не за что, поскольку ты к ним не прикоснулся. Зато твоей подружке досталась лучшая подборка для ни черта не знающих полукровок, какую только может собрать умный образованный чистокровный! Повезло ей, что ты такой балбес!

На следующий день Гарри подспудно ждал развития событий вокруг малышки Рози и опять не угадал с ожиданиями. Прямо в Аврорате его нашла сова, принесшая характерный хогвартсовский пергамент. Директор Макгонагалл приглашала его зайти сегодня вечером на чашку чая. Тут-то Гарри и вспомнил разговор о факультативе. Теперь, когда были свежи ощущения от неумелой попытки образумить Рона, идея как-то приручать слизеринцев казалась совсем нереализуемой. И вот ведь Малфой, шустрый какой, когда-то успел же донести мысль до Маккошки! Не мог притормозить немного? Но на приглашение Гарри все же ответил вежливым согласием.

Минерва, к ее чести, не стала ходить вокруг да около. Едва были произнесены полагающиеся слова о мерзкой погоде и восхитительном печенье, которое пекут домовики Хогвартса, директриса перешла к делу.

— Я была бы рада, если бы ты действительно взялся вести еженедельные занятия на старших курсах.

— Малфой рассказал? — вздохнул Гарри. — Вообще-то это был просто досужий разговор. И я понимаю Драко, но вас-то разве не смущает, что из меня никакой преподаватель?

— Во-первых, боевую часть ЗОТИ ты успешно преподавал, еще сам будучи школьником. Успешно! — Макгонагалл веско подчеркнула последнее слово. — А во-вторых, мне бы очень хотелось, чтобы ты регулярно появлялся здесь, Гарри. Чтобы студенты тебя видели...

Минерва запнулась и осуждающе покачала головой:

— Война стремительно обрастает легендами, и многие из них мне совсем не нравятся. Ты для детей — человек из книг, что ты, что Мерлин — одного порядка явления. Тебе, как олицетворению всех светлых сил, приписывается много лишнего. Я же хочу, чтобы у детей перед глазами был живой пример, моральный ориентир во плоти. Мы все время говорим о равенстве и солидарности, но не все в них верят, в эти равенство и солидарность. Многие все еще уверены, что Кингсли просто выжидает, прежде чем начать поголовное истребление чистокровных семей. И как бы мне ни хотелось убедить всех детей в наших добрых намерениях, но... Пост директора налагает некоторые ограничения. Быть с учениками такой же дружелюбной и забавной, как Альбус, светлая ему память, я не умею и не стремлюсь.

— А я, значит, буду дружелюбным и забавным? — иронично уточнил Гарри. — Или я буду моральным ориентиром во плоти? Какую улыбку начинать репетировать?

— Ты будешь собой, этого вполне достаточно, — Макгонагалл едва заметно усмехнулась в ответ. — Ты сумел подружиться даже с мистером Малфоем, а это, я полагаю, было для тебя непросто.

Объяснять Минерве, что сойтись с Драко было проще простого, Гарри не стал. Да и упираться дальше не было смысла. Раз уж сама мадам директор говорит, что Герой нужен Хогвартсу, Герой, конечно же, сделает все необходимое. Хуже от его потуг точно не станет, ну, по крайней мере, Гарри на это очень надеялся. Так что дальнейшая беседа протекала в сугубо конструктивном ключе.

Во-первых, Макгонагалл действительно пообещала нажать на Фалька, а если придется — и на Министра, чтобы Гарри бывал в Хогвартсе не "когда освободится", а в четко оговоренные дневные часы. В связи с этим решено было, что занятия для школьников будут проходить раз в неделю в сдвоенных группах — шестой и седьмой курсы двух факультетов. По-хорошему, надо было брать факультеты по одному, но Гарри справедливо заметил, что его отсутствие на работе по полтора-два часа четыре дня в неделю Лонгюссона вряд ли устроит и грозит пожизненным переводом куда-нибудь в архивы. Подумав еще немного, он решил, что сдвоенные группы для его целей даже лучше:

— Каруселить их буду, — поймал непонимающий взгляд Минервы и разжевал привычное по Академии выражение:

— Ну, менять пары. Чтобы любой факультет поочередно оказывался в паре с каждым другим. Вы же хотите налаживания межфакультетских отношений?

Макгонагалл весьма сухо заметила, что при таком подходе будет крайне сложно сформировать расписание занятий, проходящих параллельно с факультативом.

— А почему нельзя так же каруселить и на том предмете, который будет идти параллельно с временем факультатива? — спросил Гарри.

Директриса нахмурилась, задумалась и неуверенно пообещала обсудить такую возможность с преподавателями.

Следующий пункт и вовсе не вызвал возражений:

— Я не буду ни присуждать, ни отнимать баллы, — сказал Гарри. — Мне надо мирить факультеты, а не подогревать конкуренцию, верно?

И Макгонагалл нехотя кивнула, признавая его правоту.

К концу этого разговора она совершенно точно вспомнила, что Гарри Поттер — не только Избранный Герой и Спаситель Британии, но и беспокойный гриффиндорец, чьи выходки еще до официального воскрешения Темного Лорда стоили лично ей немалого мотка нервов. Но решения относительно факультатива не изменила. Видимо, ей действительно очень нужен был Герой в шаговой доступности.

Договорились, что Гарри приступит к новым обязанностям, как только Макгонагалл согласует все вопросы с его начальством. И на этой ноте он поспешил откланяться. Зная стальную волю своего бывшего декана, он опасался, что Лонгюссона она поставит перед фактом уже завтра, а значит, надо еще успеть хоть как-то обдумать свои планы на первое занятие. И, пожалуй, посоветоваться с кем-нибудь из авроратских наставников.

Решительность Макгонагалл Гарри слегка переоценил: первое занятие назначили не на завтра, а всего лишь на вторник следующей недели, и значит, у Гарри было еще целых четыре дня на подготовку.

Первым делом он договорился о встрече с куратором своего курса в Академии. Старший аврор Хазенборн после вялой попытки изложить азы тренерского дела на словах просто привел бывшего воспитанника в спортзал, где с десяток припозднившихся курсантов отрабатывали назначенные взыскания. Почти часовой мастер-класс показал, что основные вещи Гарри либо знает интуитивно, либо способен вычленить из собственного курсантского опыта.

— А остальное только с практикой, парень! — Хазенборн дружески хлопнул его по плечу. — Надо будет — разберешься. Главное, что я тебе скажу: даже не пытайся предугадать, какой следующий фокус отколет пацанва. Все равно не угадаешь. Внимательность и молниеносная реакция — единственный способ обойтись без калек в конце семестра, так-то!

На реакцию и внимательность Гарри не жаловался — ловец, как-никак. Но в целом такое напутствие от Хазенборна все равно не внушало оптимизма. Два факультета, по два курса с каждого! Как такой толпой управлять вообще? Да еще при этом внушать доброе-вечное? Вернувшись домой, Гарри сразу отписался Макгонагалл, слезно умоляя, чтобы пара Гриффиндор-Слизерин появилась в расписании самой последней. Была надежда, что к этому моменту он уже наберется опыта и хотя бы сумеет не допустить смертоубийства.

На следующий день, то есть еще некоторое время подумав, Гарри письмом попросил у декана Фарли перечень боевых заклинаний, которые должны быть известны студентам шестого-седьмого курсов согласно нынешней программе. Просто чтобы в азарте тренировки не научить школьников каким-нибудь специфическим аврорским проклятьям — наверняка мадам директор не обрадовалась бы такому повороту.

Вечерами Драко пытался вложить ему в голову советы по укрощению слизеринцев, но только запутал и запугал предполагаемыми сложностями. Чтобы не сойти с ума окончательно, Гарри пристроил Малфоя к делу — заставил показать в думосборе мини-досье на каждого из ожидающихся змеенышей: имя, внешность, краткая характеристика. Не то чтобы он планировал держать эти сведения в голове, но хоть будет знать будущих учеников в лицо и по именам. Заодно выяснилось, что их будет всего девять — четверо с седьмого курса и пятеро с шестого. Это несколько успокоило Гарри, а то сознание в панике рисовало картинку с полусотней проблемных студентов.

Вечером в понедельник от слизеринской деканессы прилетела очередная сова. Фарли сообщила, что завтра Гарри предстоит встреча с факультетами Слизерин и Равенкло, и что к сегодняшнему обеду — в этом месте тон письма был отчетливо виноватым — на новый факультатив записались всего два слизеринца. Об этом узнала директор Макгонагалл и настоятельно порекомендовала провести дополнительную агитацию, поскольку эти занятия должны принести особую пользу именно студентам Слизерина. Так что Фарли пришлось властью декана объявить их обязательными для двух старших курсов своего факультета.

— Наверное, это плохо? — вздохнул Гарри, передавая письмо Малфою.

Тот быстро пробежал его глазами и раздраженно кивнул.

— Плохо! Макгонагалл хороша в роли директора, но местами она действует слишком топорно. Гриффиндор — это диагноз в любом возрасте. Но уж как есть, спасибо, что хоть предупредили. Имей в виду, что теперь тебя точно сразу же попробуют на зуб.

— И что мне с этим делать?

— А чтоб я знал. Не дать себя сожрать и при этом никого не убить.

— Эй! Кто тут хитрый слизеринец и мастер дипломатии?

— А кто тут герой, чей конек — импровизация? На самом деле, Поттер, я просто боюсь испортить тебе выступление. Слизерин чует фальшь за километр, так что мой текст в твоем исполнении будет стопроцентно освистан. Не бойся, справишься.

Что его действительно пробуют на зуб, Гарри понял сразу, как только вошел в просторный класс с отодвинутой к стенам мебелью. Студенты уже ждали его. Равенкловцев оказалось всего человек пять, что было вполне предсказуемо: для них факультатив не был обязательным, а нормальный студент синего факультета обязан предпочесть боевому клубу библиотеку. Эти пятеро расселись по подоконникам — кто с книгами, а кто просто так — и в данный момент с интересом наблюдали за жизнью серпентария в другой половине класса. Слизеринцы же сдвинули несколько парт в кружок, устроились на них, словно воробьи на кусте боярышника, и пели. Что ж, Гарри в свое время интересовался поющими слизеринцами, вот и получил. Лео Пьюси не играл, а как будто отбивал ритм на струнах обыкновенной магловской гитары, и, следуя этому ритму, остальные дружно чеканили:

...Кто будет мертвым? Кто будет первым? 

Я или ты? Или кто-то из них? 

Солнце, оскалившись, лупит по нервам. 

Вставай, нам надо идти! 

Левой, левой, четче шаг!

Сдохни, и пусть боги смеются! 

Где ты видел путь назад? 

Очнись, нам уже не вернуться... 

При появлении Гарри равенкловцы покинули свои насесты, а Слизерин сделал вид, что не заметил прихода преподавателя.

...Шаг вперед — и это ответ, 

А позади — наши могилы. 

Мы разучились смотреть назад. 

Поздно. Все осталось вчера... 

Гарри вошел, аккуратно закрыл за собой дверь и наложил на нее заглушаюшее. Кивнул студентам Равенкло и привалился плечом к косяку, всем видом показывая, что не будет мешать поющим.

...Эх, жить бы, да времени мало. 

И даже умереть не успеть. 

Осталось одно — опустить забрало 

И кровь за кровь, смерть за смерть!..

Гарри поймал короткий осторожный взгляд Катарины Гамп, старосты факультета Слизерин. Девушка явно сомневалась в благоразумии устроенного демарша. Гарри просто улыбнулся ей и снова перевел взгляд на играющего Пьюси.

Левой, левой, жизнь дерьмо. 

Так зачем за нее цепляться? 

Выживут те, кому повезло, 

А нам остается одно — не сдаваться!  ⁽¹⁾

— Выжили, — сказал Гарри, когда песня кончилась.

Слизеринские студенты дружно вскочили, изображая смущение, как будто только что заметили его появление.

— Ой, извините, мистер Поттер, сэр, а мы вас ждали-ждали и вот не услышали, как вы вошли... — ангельским голоском прощебетала Гортензия Розье.

— Не за что извиняться, мисс, занятие еще не началось. Я говорю, у вас в песне ошибка в одном слове. «Выжили», а не «выживут». Война закончилась, и те, кому повезло, выжили. Вы, я, — Гарри широко повел рукой, объединяя этим жестом всех присутствующих студентов. — Чистое везение, это правда. Но уже случившееся везение.

— Как скажете, сэр. Конечно, вам виднее! — елейно пропел Пьюси и, уменьшив гитару, отправил ее в карман.

— Не всегда, но чаще всего да, мне виднее. Я ошибусь, если предположу, что песня магловская? — насмешливо откликнулся Гарри.

— Возможно, мистер Поттер, сэр. В магловских вещах вы уж точно разбираетесь куда лучше нас! — Пьюси было не пробить таким простым выпадом.

— Ладно, — покладисто свернул тему Гарри и обратился уже ко всем присутствующим. — Вот теперь я объявляю начало занятия. Собственно, сейчас начнем сразу с проверки ваших навыков, но сначала — главное правило наших занятий. Спарринги, групповые поединки и прочее агрессивное взаимодействие только по моей команде. А когда я говорю «схватка — стоп», все немедленно останавливаются. Всё, что происходит после команды к началу схватки, — это учебный бой. Никаких потом обид и сведения счетов. Но за «случайные» заклинания не в назначенного вам противника, а в кого-то еще из студентов я буду назначать взыскания. Всем понятно?

— Ясно, сэ-эр! — приторно протянул тот же Пьюси. — Мы постараемся.

Остальные — и Слизерин, и Равенкло — с явным интересом наблюдали за реакцией Гарри. А сам Гарри думал о том, что несмотря на войну и на последующие два года по лесам, Пьюси еще совсем ребенок, причем ребенок домашний, любимый и не битый, вроде Малфоя до шестого курса. Представить, например, себя, таким образом разговаривающим с Амбридж, Гарри просто не мог.

— Постарайтесь! — кивнул он, обводя взглядом студентов, и после разрозненных «да, сэр» и молчаливых кивков продолжил: — Тогда сейчас вы мне покажете, что умеете. Для начала в защите. Я буду нападать, вы — защищаться. Непростительные не применять. Я-то переживу, а вот вы потом замаетесь объясняться с Авроратом. Все готовы? Тогда начинаем схватку!

Гарри переждал множественное копошение, отмечая, кто просто вскидывает палочки, а кто отступил подальше или переместился так, чтобы за спиной оказалась стена. Пьюси, как и ожидалось, оказался совсем не обстрелянным и только залихватски помахивал палочкой. Берегли партизаны мальчишку, даже не натаскивали толком, а может, и сами от него недалеко ушли. А вот Демиан Селвин, даром что с Равенкло, тянет на третьекурсника Академии — не меньше. Грамотно встал, хоть и видно, что подкован скорее теоретически.

Когда все передвижения закончились и студенты настороженно замерли, усиленно ловя момент, когда у «нападающего» в руках появится палочка, Гарри скроил самую омерзительную из малфоевских улыбок.

— И что же мы тут видим? Десяток пожирательских недобитков и компания деток, слишком умненьких, чтобы смело демонстрировать свою чистокровность? Ты, — Гарри ткнул пальцем в опешившего Пьюси, — мелкий Пожиратель, твое место в Азкабане.

— Ты, — палец уперся в равенкловца Ирвина Бута, — трус, прячущийся за чужими спинами!

— Ты, — палец указал на Розье, — ломака и скандалистка!

Гарри умолк и немного подождал, обводя взглядом аудиторию. На лицах студентов Равенкло читался глубокий исследовательский интерес, а слизеринцы почти незаметно сдвинулись ближе к друг другу и ощетинились палочками уже по-боевому. Сразу стало видно, кто из них считается более сильным бойцом, а кто безропотно позволяет задвигать себя за спину.

— Так, схватка — стоп, — Гарри демонстративно вздохнул и закатил глаза. — Ну и где защита? Или вы не считаете оскорбление словом за нападение?

— Ой, сэр, — все так же нежно прощебетала Розье, сориентировавшаяся быстрее всех, — значит, вы думаете, что на слова можно отвечать заклинанием? А нас за это ругают! А можно мы в следующий раз будем ссылаться на вас, если мадам директор рассердится?

— А все зависит от обстоятельств, мисс. Ответить на слова Авадой чревато большими проблемами. А вот Силенцио было бы вполне уместно. И я уверен, что даже мадам директор не сочтет нарушением, если вы именно Силенцио наложите в ответ на откровенное оскорбление. В такой ситуации — да, можете смело ссылаться на меня. Я не считаю, что надо покорно выслушивать все, что вам захотят сказать другие школьники, — Гарри с издевательским наслаждением представил, как повторит эти слова Макгонагалл. Ну а что, она знала, кого впустила в школу!

— Если только мне кто-нибудь поверит, что это действительно было откровенное оскорбление, сэр, — горько вздохнула Розье.

— Требуйте думосбор или каплю веритасерума на язык! — Гарри усмехнулся общему потрясению. — Правда — вообще один из самых сильных аргументов. И нет, это не прекраснодушный лозунг, а истина, написанная кровью, — привычным движением Гарри предъявил тыльную стороны левой руки на всеобщее обозрение. Шрамы немного поблекли за несколько лет, но надпись все еще оставалась вполне читаемой.

— Но для того, чтобы правота стала вам защитой, есть одно обязательное условие: вы действительно должны быть правы! Если заколдованный вами противник в ответ тоже предъявит воспоминания о том, как вы его старательно провоцировали, директор не сочтет ваши дальнейшие действия самозащитой, да и я тоже.

Гарри насмешливо подмигнул Гортензии, а потом снова стал серьезным:

— Это что касается ситуаций в реальной жизни. И учтите, на меня можно ссылаться, но я не ручаюсь, что мое мнение будет что-то значить для директора Макгонагалл. А сейчас у нас занятие, и я сразу сказал, что хочу оценить ваши возможности. Поэтому здесь и сейчас можно отвечать мне чем угодно — словом, заклинанием, кулаком. Кроме непростительных, как я уже говорил. Итак, начинаем схватку!

Гарри без паузы развернулся к Пьюси:

— Твое место в Азкабане!

— Надо же, сэр, а суд постановил иначе... — с готовностью откликнулся тот, но Гарри не стал слушать, а небрежно махнул палочкой:

— Силенцио!

Видимо, появление палочки в его руках сняло некий блок в головах студентов. Причем равенкловцы среагировали быстрее и уже вовсю обстреливали его, а Слизерин все еще стоял на изготовку, не выпустив ни одного заклинания. Гарри это не устраивало, поэтому он все больше и больше нелестного внимания уделял именно слизеринцам. Но когда решил все же разбавить картину и развернулся к Равенкло, то немедленно получил со спины жалящее в щит. Повертевшись еще некоторое время и выявив закономерность, Гарри скомандовал конец схватки.

— Неплохо, а местами так даже отлично! Слизерин всегда бьет в спину, да?

— Защищаемся, как можем, — с притворной печалью пробасил Максимилиан Яксли.

— И правильно. А практический вывод какой?

Студенты промолчали, но во взглядах уже читался жадный интерес.

— Ну смотрите: вот я атакую вас, моя спина при этом где? — Гарри демонстративно встал прямо напротив слизеринцев, а потом развернулся на сто восемьдесят градусов. — А вот теперь я нападаю на Равенкло, и моя спина обращена к вам, так? Бить в спину удобнее и надежнее, так? Значит, атаковать вы будете не когда атакуют вас, а когда?..

— Атакуют кого-то другого!

— Точно! Так надежнее и выгоднее, верно?

Гарри ощущал себя Очень Неправильным Гриффиндорцем. И не потому, что только что одобрил удары в спину, а потому, что вдоволь налюбовавшись удивленными и одобрительными кивками со стороны студентов, с истинно слизеринским коварством озвучил вывод:

— То есть, господа студенты, мы с вами сейчас неоспоримо установили, что защищать кого-то — это выгодно. А чего вы так смотрите-то? Как, по-вашему, называется, что вы нападаете на меня, когда я в этот момент нападаю на равенкловцев? Ну ладно, давайте скажем не «защищать», а «поддержать союзника» — так лучше?

Гарри было весело и легко. Оказывается, дразнить слизеринцев — по-прежнему отличное развлечение, а заставлять их растерянно умолкнуть, не находя ответа на очередное потрясающее заявление — и вовсе неизведанное удовольствие. В школьные-то годы Гарри не часто удавалось добиться такого эффекта. Так что он продолжал играть со студентами то на словах, то крутясь под градом заклинаний, заведомо не способных пробить его щиты, и был безмятежно счастлив. Впрочем, и у школьников в глазах появился азарт, даже обычно слегка отрешенные равенкловцы явно увлеклись общей игрой. Звон колокола, созывающего обитателей Хогвартса на обед, оказался совершенно неожиданным для всех.

— Упс! Ну, значит, на сегодня всё. Жду на очередное занятие согласно расписанию, — вспомнил Гарри о своем «профессорском» положении и, когда студенты нестройной толпой вывалились в коридор, удовлетворенно выдохнул. Неизвестно, есть ли от таких занятий польза для студентов, но сам Гарри получил чистое удовольствие. А как боялся-то, было бы чего!

Дома он просто слил основные эпизоды в думосбор, предоставив изнывающему Драко посмотреть на его развлечения собственными глазами. Тот вынырнул из воспоминаний с неоднозначным выражением лица, молча налил себе и Гарри по бокалу красного и уселся в кресло, отрешенно глядя в огонь камина.

— Эм, я где-то сильно накосячил и не заметил? — всерьез заволновался Гарри.

— Нет, почему. Все идеально. Я просто все больше понимаю, насколько соблазнительна магловская концепция всемогущего бога, которого достаточно хорошенько попросить, и он рукой разведет любую беду. Поттер, я буду в тебя веровать, ты не против?

— Во-первых, вера в Спасителя Британии — это уже не ново. А во-вторых, ты ж вроде уже давно? — хмыкнул оный Спаситель и отпил вина. С удивлением заглянул в бокал: похоже, Малфой расщедрился на что-то из старых запасов. Потом задумался, а действительно ли он способен различить на вкус разные сорта, или Малфой осмеет его, если озвучить такое дерзкое предположение вслух.

Драко между тем еще немного погипнотизировал камин и снова заговорил:

— Песня магловская, да. Фарли мне на нее уже жаловалась, говорит, превратили магловские стишата чуть ли не в гимн факультета. Посмотрим, что теперь будет. Ты хоть понимаешь, что при виде тебя они должны были либо взорваться, либо затаиться? Тебя же там каждый второй считает личным врагом, а уж после того, что ты им наговорил в порядке "нападения"...

— Что ж ты меня туда послал-то, раз все так плохо?

— Я был уверен, что ты справишься. Думал, после первого занятия подробно посмотрю воспоминания, и тогда можно будет уже выстраивать линию поведения. Но тебе это ни к чему, как я вижу.

— Пока — да, проблем я не заметил.

— Я тоже. Завтра еще у Джеммы спрошу, как там дела после твоего отбытия и не в обмороке ли Маккошка. Но пока, — Драко отсалютовал бокалом: — За Поттера Всемогущего, святого покровителя падших!

После такой реакции Драко Гарри начал подспудно опасаться, что упустил-таки что-то важное. Однако на следующий день декан Фарли подтвердила, что ее студенты после нового факультатива были задумчивы, но ничего провокационного не натворили, и Гарри снова успокоился. Тем более что на очереди были Гриффиндор и Хаффлпафф, а от них он ожидал куда меньше неприятностей.

На деле же занятие с родным факультетом оказалось одновременно и легче, и тяжелее, чем со змеями. С одной стороны, хаффлпаффцы были традиционно мирными и неназойливыми, ну а от Гриффиндора Гарри знал, чего ожидать. Но с другой стороны, грифы предсказуемо явились всеми двумя курсами до единого человека, да и барсуки присутствовали хоть и не поголовно, но большей частью. В результате народу собралось втрое больше, чем на прошлом занятии, и это, особенно с поправкой на бурный энтузиазм гриффиндорцев, потребовало от Гарри той самой молниеносной реакции, о которой говорил Хазенборн. За первые минуты попарных спаррингов он раз десять перенаправил в потолок слишком сильные или слишком опасные заклинания, а потому остановил занятие и применил глубоко шокировавшие студентов Хогвартса авроратские методы внушения. Буквально десятка отжиманий хватило, чтобы все усвоили, какие заклинания дозволены к применению, и вообще вспомнили о технике безопасности. Следить за порядком сразу стало намного легче.

Зато под конец занятия Гарри совершил большую ошибку — предложил задавать вопросы. В результате он убедился, что злокозненная въедливость Риты Скиттер — пустяк по сравнению с простодушным — или не очень? — любопытством студентов. Потом вспомнил поговорку, которую часто цитировал Фальк, обычно при этом обреченно глядя на самого Гарри: «не можешь предотвратить — возглавь», перехватил инициативу и скормил детям лихую и веселую байку о том, как он с друзьями убегал из Гринготтса на драконе. Дети больше хотели послушать про Последнюю Битву, но вот на эту тему смешных историй у Гарри не нашлось. Впрочем, рассказ о драконе вышел тоже ничего, и после него можно было с чистой совестью выгнать студентов в сторону Большого Зала, пока обед не закончился.

Байки вообще оказались очень удобным инструментом в общении. Возвращение Гарри на рабочее место коллеги-следователи встретили саркастическими на грани враждебности репликами: пока Герой развлекался в школе, отдел в полном составе перекапывал гору весьма неаппетитных улик по текущему делу. Но пара историй о том, как весело перехватывать Экспульсо в толпе студентов, оправдали Гарри и даже возвели в ранг мученика, так что вопрос о дальнейших отлучках новоявленного преподавателя был временно закрыт.

Следующие три занятия прошли мирно. Хаффлпафф и Слизерин были тише воды: барсучата — традиционно, а слизеринцы явно взяли тайм-аут, чтобы хорошенько присмотреться к подозрительному Герою. По крайней мере, никаких колючих выпадов в свою сторону Гарри так и не дождался. Равенкло и Гриффиндор выступили побойчее, в основном за счет львятника, конечно. Но тут Гарри, наученный прошлым опытом, сразу начал с повторного оглашения правил безопасности, а потом — уже во время спаррингов — выдернул первых троих нарушителей Левикорпусом и на ползанятия оставил болтаться под потолком. Это назидательное зрелище заметно повлияло на остальных студентов, да и сами вознесшиеся гриффиндорцы после приземления стали вести себя куда осмотрительнее.

На занятии Хаффлпафф-Равенкло студенты вообще были идеально аккуратны и послушны. Глядя на них, Гарри мрачно думал, что ему ниспослано затишье перед грядущей бурей: следующими по расписанию были Гриффиндор-Слизерин.

И это надо было как-то пережить самому, и главное — проследить, чтобы все студенты обоих факультетов остались в добром здравии. Гарри даже обратился за советом к Малфою, но добиться от него помощи не удалось. Драко, конечно, не отказал в паре советов, но они сводились к разным вариациям идеи надеть на гриффиндурков намордники попрочнее, а это было бы непедагогично.

Гарри честно планировал прийти на этот раз пораньше, чтобы студенты не сцепились в его отсутствие. Но Герой предполагает, а Лонгюссон располагает, и из порученного отчета Гарри вынырнул ровно за три минуты до начала занятия. Осознав это, он, не прощаясь, аппарировал к общественному камину, перенесся в кабинет Макгонагалл и под ее осуждающим взглядом зайцем рванул к двери. Просвистев мимо изумленных таким зрелищем первокурсников, за первым же поворотом притормозил, чтобы наложить на себя дезиллюминационное, а то бегающий по коридорам Спаситель Британии вызовет такие сплетни, что Рите на год хватит материала.

Зато в результате Гарри узнал, что слизеринцы были куда предусмотрительнее его. Влетев в последний коридор за несколько секунд до звона колокола, возвещающего начало урока, Гарри увидел под дверью «своего» кабинета слизеринцев, неспешно строящихся боевой «свиньей». Втягиваться в кабинет они начали ровно с первым ударом колокола. Гарри вошел вслед за ними, несколько секунд посмотрел, как факультеты обмениваются враждебными взглядами, и снял дезиллюминационное раньше, чем взгляды превратились в слова или заклинания. Судя по нервной реакции Гриффиндора, до появления слизеринцев здесь велись слегка неблагонравные разговоры, и теперь львята пытались угадать, сколько из сказанного услышал невидимый преподаватель. Гарри многозначительно хмыкнул, но развивать тему не стал, вместо этого провозгласив:

— Доброго дня и результативной тренировки нам всем! Кто мне расскажет правила безопасности?

Гриффиндор совсем скуксился, слизеринцы же улыбались и переглядывались так, что было понятно: правила они помнят и уже придумали, как их легально обойти. Гарри мысленно указал воображаемому Малфою, что неизвестно еще, на кого тут надо надевать намордники. Но отступать было некуда, и «не можешь предотвратить — возглавь». Дослушав общими усилиями воспроизведенные вразнобой правила, он бодро кивнул:

— Отлично! Кто будет нарушать — на следующем занятии работает учебной мишенью. Итак, первая схватка — факультет против факультета. Две минуты на подготовку, три минуты схватка. По моей команде сразу прекратить. Для начала разойдитесь подальше, — он показал руками, где собраться каждому из факультетов.

Гриффиндорцы ошеломленно переглядывались, не смея верить такому счастью. Отстреляться по змеенышам при троекратном численном превосходстве — это же мечта! Сами же слизеринцы пошептались полминуты, потом сместились так, чтобы стоять спинами к стене, и замерли, ощетинившись палочками. В сторону Гарри, так некрасиво их подставившего под расстрел, никто из слизеринцев подчеркнуто не смотрел. Похоже, строчка «а нам остается одно — не сдаваться» действительно стала для них жизненным кредо. Повезло же, как всегда, кому-то другому.

— Все готовы? Три минуты пошли! — Гарри активировал одолженный у Хазенборна артефакт — счетчик попаданий в схватках.

Гриффиндор разразился беспорядочным шквалом заклятий. Гарри видел, как Гийом Маккорнер, капитан квиддичной сборной факультета, пытается добиться хоть какой-то слаженности атаки, но его усилия тонули в кровожадном задоре большинства.

А Слизерин стоял скалой, и Гарри заподозрил, что эти дети все-таки не предоставлены сами себе. Ну или кто-то из них в прошлом имел хорошего наставника и сумел натаскать остальных. Шестеро, встав полукругом, держали единый щит и делали это достаточно хорошо, чтобы подавляющая часть заклинаний разбивалась о него без следа. Еще трое оказались прижатыми к стене внутри защитного полукольца. Гортензия Розье вообще не глядела на гриффиндорцев, полностью сосредоточившись на том, чтобы оперативно возвращать в строй своих сокомандников, если кого-то из них всё же доставали проклятьем. Рядом с ней Александр Шафик, наоборот, бдительно присматривался к противникам и изредка выпускал ответные заклинания, всегда безошибочно выцеливая зазевавшегося гриффиндорца. Правда, обычно кто-то успевал отбить его заклинание, но пару раз они все же настигли жертву. А Катарина Гамп жонглировала дополнительным щитом и попутно страховала Розье в тех случаях, когда заклинание доставалось именно ей.

Три минуты пролетели быстро, хотя слизеринцам, наверное, так не показалось.

— Схватка стоп! — проорал Гарри Сонорусом, чтобы перекрыть азартный гвалт гриффиндорцев. Через секунду он в очередной раз продемонстрировал реакцию ловца, заблокировав в полете припозднившееся заклинание от грифов. Самого нарушителя уже привычно отправил висеть под потолком.

— Все молодцы, разбор боя дам потом. А сейчас будет второй раунд. Поскольку в первом раунде Слизерин держал оборону в ситуации три к одному, то, думаю, теперь факультетам будет справедливо поменяться ролями. Так что мне нужны три добровольца с Гриффиндора, которые выступят против девяти слизеринцев.

Добровольцев оказалось полфакультета — гриффиндорство ничем не перебить, так что Гарри поручил тому же Маккорнеру выбрать троих лучших, объявил пятиминутную паузу и принялся наблюдать, как в одном углу класса квиддичного капитана громко осаждают претенденты в тройку лучших, а в другом — тихо, голова к голове, совещаются слизеринцы.

Когда подошло время, гриффиндорцы выступили вполне толково и слаженно. Тоже встали спиной к стене, двое подняли щиты, один остался в атаке. Слизеринцы окружили их полукольцом, а остальной львятник Гарри на всякий случай отгородил от схватки незримой стеной.

— Три минуты, по моей команде прекратить! — напомнил Гарри и скомандовал начинать.

Сперва схватка шла по уже знакомому сценарию, разве что и в атаке Слизерин не забывал о щитах. Но потом с правого фланга Розье виртуозно бросила Глацио почти под ноги грифам, а через секунду на левом фланге Яксли врубил Люмос Максима. Инстинктивно отступив на шаг от яркой вспышки, один из гриффиндорцев поскользнулся на ледяном полу, а второй отвлекся на его падение. Слизеринцы слитно выпустили девять Инкарцеро, и схватка закончилась — к полному неудовольствию Гриффиндора.

— Итак, подведем итоги, — Гарри демонстративно помахал счетчиком попаданий. — Первая схватка: пятнадцать — три в пользу Гриффиндора, завершилась по истечении отведенного времени. Вторая: одиннадцать — ноль в пользу Слизерина, завершена полным обезвреживанием противника. Тут все не так однозначно, как выглядит: чем меньше в команде людей, тем меньше у них возможности для маневра и тем фатальнее ошибка хотя бы одного из них. Так что при сохранении пропорции три к одному, у девятерых больше возможностей и шансов на победу, чем у троих, а один против троих на открытой местности не выстоит вообще никогда, при примерном равенстве магической силы и подготовки всех участников, разумеется.

Дав студентам еще три минуты на передышку, Гарри спустил с потолка наказанного, после чего объявил коллективную игру «попади в Героя».

— Я буду невидимым, но слышимым. Ваша задача — попасть в меня любым косметическим заклинанием, оставляющим зримый след использования. И главное: я снова активирую счетчик, на этот раз он будет фиксировать, кто в кого конкретно попал. Кто случайно попадает по другим студентам — тот в конце урока получает Таранталлегру от меня лично. Правила игры ясны?

Получив серию разрозненных кивков, Гарри наколдовал себе кошачьи бубенчики на запястья и щиколотки и накрылся дезилюминационным.

Дальше занятие проходило в обстановке веселой кутерьмы. Слизеринцы сразу заняли места вдоль стены, а гриффиндорцы сначала просто беспорядочно носились, раскинув руки и периодически паля заклинаниями в белый свет, но быстро скоординировались и начали прочесывание класса цепью, крепко держась за руки.

— Про заклинание левитации я ничего не говорил! — сообщил им Гарри из-под потолка, и дальше игра пошла уже в трех измерениях.

Потом кто-то сообразительный наколдовал на весь класс облако муки, чтобы таким образом обнаружить невидимку. Следующие несколько минут прошли в дружном кашле и чихании, пока Гарри не сжалился и не очистил воздух.

Наконец первый запал угас, и воспользовавшись тем, что азартные выкрики почти стихли, превратившись в усталый гул, Катарина Гамп усилила голос Сонорусом и сообщила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— А если все замолчат, то мы наверняка будем слышать бубенчики.

Разумеется, Гарри мог бы двигаться совершенно бесшумно, но это было бы нечестно. Так что в воцарившейся тишине отчетливо послышалось слабое звяканье, и игра возобновилась с новыми силами, на этот раз в почти полной тишине.

— Схватка стоп! Я уже выдохся! — объявил наконец Гарри и снял дезиллюминационное. И тут же, оценив, как в отчаянной попытке вести себя прилично, судорожно гримасничают все присутствующие, снисходительно добавил:

— Разрешаю ржать, чего уж...

Ну действительно — если в человека двадцать минут кидаться косметическими чарами, как он будет выглядеть? Отменять доставшие его заклинания Гарри не стал специально, посчитав, что дружный хохот объединяет куда лучше речей о единстве. Только дав студентам посмеяться как следует, он наколдовал Финиту и кровожадно произнес:

— Та-ак, а теперь моя очередь повеселиться! — и, сверяясь с артефактом, начал выкликать в центр класса тех, чьи заклинания попали по другим студентам. Нарушителей набралось человек пятнадцать. От Слизерина в компании танцующих оказалась только Гортензия Розье, многократно «промахнувшаяся» заклинанием эпиляции и всякий раз случайно попадавшая в девушек с Гриффиндора. Судя по ее лицу, немного принудительных танцев казались ей невысокой ценой за зрелище полуплешивых соперниц.

— Расходимся пошире, — командовал Гарри, раздвигая круг зрителей. — Люди хотели потанцевать, не будем им мешать!

И запустил в мазил обещанную Таранталлегру, а сам занялся помощью в возвращении гриффиндоркам их причесок. Девчонки и сами неплохо справлялись, но с подпиткой от Гарри дело пошло веселее. Когда внешность всех участников игры была восстановлена в первозданном виде, Гарри постановил:

— Фините Инкантатем.

Дал танцорам отдышаться и объявил конец занятия, напомнив:

— Никаких выяснений отношений в коридорах! Все, что мы делали в этом классе, остается в классе!

Договаривая фразу, он заметил нескрываемое торжество во взгляде Пьюси и слишком равнодушные лица остальных слизеринцев. Подумал полсекунды и произнес, направив палочку вверх:

— Фините Инкантатем Тоталус!

У нескольких студентов слетели маскирующие чары, скрывавшие пятна на мантиях, некоторые из отодвинутых к стене парт с грохотом развалились, лишившись скреплявшей их магии, а на стенах класса проступили десятки надписей и рисунков, ранее тоже скрытых чарами. Гарри очень понадеялся, что его заклинание не прошло сквозь потолок, а то мало ли, что там развалилось этажом выше? Зато Пьюси тут же перестал выглядеть довольным.

— Слизерин, задержитесь еще на минутку, пожалуйста!

Гарри дождался, пока все красно-золотые покинут класс и насмешливо оглядел оставшийся гадюшник.

— Наложить на тренировке проклятье с отсроченным действием — это толково придумано. Но — нет.

Все девятеро посмотрели на него абсолютно одинаково: «совершенно не понимаем, о чем вы, сэр».

— Вы, может, не в курсе, но когда я чего-то хочу, оно обычно делается именно по-моему. Я очень хочу прекратить грызню между «темными» и «светлыми», и я уверен, что у меня получится. Но не надо усложнять мне задачу!

— Как скажете, сэр. Мы можем идти, сэр? — предельно вежливым тоном отозвалась староста Гамп.

В ответ Гарри ухмыльнулся еще шире.

— Да, конечно. Только еще одна маленькая проверка. Акцио волосы студентов Гриффиндора! — и несколько прядей выскользнули из кармана Розье и приплыли в руку Гарри. Правда, еще прилетели и все волосы с пола, но это уже мелочи. — Вот теперь точно можете идти. Не опоздайте на обед!

Гарри проводил выходящих слизеринцев насмешливым взглядом. Сам он еще немного задержался в классе: ликвидировал остатки муки и кучу волос, привел в порядок стены. Подумав, трансфигурировал развалившуюся мебель в маты — небось пригодятся еще.

Когда он вышел из класса, у дверей его поджидала Гортензия Розье.

— Профессор Поттер, сэр, можно с вами поговорить?

— Вроде всегда «мистер» был? Я совершенно точно не профессор, мисс, — отозвался Гарри, увлеченно разглядывая совершенно новую в исполнении Розье мордашку: большие виноватые глаза, легкий смущенный румянец, подрагивающие губки.

— Как скажете, сэр. Сэр, я хочу извиниться. Я вела себя недопустимо сегодня. Я понимаю, что нехорошо поступила с девушками с Гриффиндора. Вы так стараетесь, чтобы Слизерин перестали считать логовом негодяев, а я так глупо вам помешала. Прошу меня простить, сэр.

Печаль и раскаяние девушки были слишком явными, чтобы Гарри хоть на миг в них поверил. Жизнь под одной крышей с Малфоем многому его научила.

— Да, я вижу, что вы очень раскаиваетесь, мисс Розье. Конечно, я вас прощаю! — ответил он с не меньшей искренностью. Солнечная Улыбка Героя превосходно подошла к этому случаю.

Теперь настал черед Розье коротко оценивающе стрельнуть глазами. Видимо, она так и не смогла определить, издевается «мистер Поттер», или он действительно такой светлый и открытый человек, как пишут о нем в газетах. В любом случае, она решила продолжить выступление.

— Спасибо, мистер Поттер, сэр! Вы просто не представляете, как мне стыдно на самом деле! К нам многие относятся предвзято, и это заслуженно, вы видите сами, но вы такой благородный и справедливый, и то, что я именно с вами так себя повела... — от избытка чувств у бедняжки даже голос задрожал и выступили слезы на глазах.

Если бы слова «ты благородный и справедливый» произнес, например, министр Шеклболт, Гарри уже впал бы в черную ярость. Но девочка выглядела так трогательно в своих неумелых еще попытках манипулирования, что Гарри почти совсем не взбесился. Он снова улыбнулся Гортензии Солнечной Улыбкой и максимально ласково произнес:

— Вот мы и перешли к делу, верно? Итак, против кого вам требуются мои благородство и справедливость?

Розье вспыхнула и бросила на него взгляд, исполненный праведного негодования, впрочем, тут же сменившийся выражением полной покорности.

— Да, вы, конечно, не станете мне верить, особенно после сегодняшнего. Это тоже справедливо, поверьте, я понимаю и не в обиде. Простите, что побеспокоила вас... — и девушка поникла, всем видом выражая беспомощную обреченность. Однако запас снисходительности Гарри уже почти истаял.

— Мисс, предупреждаю: либо вы рассказываете, что вам от меня нужно, либо я сейчас вам верю, еще раз торжественно прощаю все грехи и аппарирую на работу. Меня там начальство ждет, между прочим!

Несколько секунд он наслаждался тщательно скрываемым замешательством Розье. К ее чести, она приняла решение довольно быстро.

— Да, вы снова правы. Только я прошу не «против» кого-то и не для себя.

— Для кого же?

— Максимилиан Яксли, сэр, седьмой курс нашего факультета, круглый сирота. Ему уже восемнадцать, он давно совершеннолетний, но по указу Министерства все мы считаемся несовершеннолетними, пока не закончим школу. А у Макса дом разваливается. Уже четыре года стоит пустой, там ведь все на чарах, которые давно не обновлялись! Еще через полгода, после выпуска, он, скорее всего, придет на руины, а пойти ему больше и некуда. Сейчас его даже из школы не выпускают, а если и выпустят, то поместье опечатано, и хоть что-то сделать для поддержки дома он не сможет. И еще у него палочка плохо работает, треснутая, вы же знаете, как это опасно! А в доме хранится палочка его деда, он мог бы взять ее, если бы только ему позволили...

— Вот палочку вы приплели уже зря. Я только что видел мистера Яксли на тренировке, отличная у него палочка.

— Я не лгу, сэр! Это действительно важно для него!

— Что важно — верю. Дом не закрыт, как следует, и род слабеет, да?

— Ой... — сказала девушка и совершенно непритворно открыла рот.

— Мисс, я действительно магловоспитанное бревно, но круг моего общения удивительно широк. Я угадал, у мистера Яксли проблемы с благополучием рода?

— Я... думаю, сэр, что я не имею права обсуждать чужие дела в таком ключе, — вся напускная драма в один миг слетела, сменившись сдержанной тревогой. Вот теперь Гарри поверил ей безоговорочно и кивнул:

— Понимаю, мисс. Не могли бы вы проводить меня к декану Фарли?

— Да, конечно, сэр, пойдемте.

Всю дорогу Гортензия хранила настороженное молчание. Она разомкнула губы, только постучавшись в дверь кабинета в слизеринском подземелье.

— Декан Фарли, к вам мистер Гарри Поттер. Я могу идти, сэр?

— Конечно, мисс, — Гарри дружески поприветствовал Джемму, поднявшуюся из-за стола ему навстречу. — Мисс Фарли, я, к сожалению, забыл сделать маленькое, но важное сообщение во время занятия. Можно как-то устроить мне короткую встречу с вашими студентами? Сейчас они на обеде, я понимаю...

— На самом деле, они еще не ушли на обед, — Джемма гордо вскинула голову. — Слизеринцы не садятся за стол потными и пыльными сразу после тренировки! Сейчас я сделаю объявление в гостиной. Возможность пообщаться со студентами в моем кабинете вас устроит?

— Полностью. И я буду рад, если вы будете присутствовать.

Прошло не более пяти минут — Гарри едва успел обменяться с Джеммой парой незначащих новостей, — когда в дверь снова постучали, и девять студентов по очереди окатили его подозрительными взглядами. Дождавшись, когда за последним из них закроется дверь, Гарри заговорил.

— Небольшое объявление, леди и джентльмены. Вам, наверное, знакомы слухи о том, что я пинком открываю любые двери и могу одним движением брови решить любую проблему? Так вот, эти слухи хоть и преувеличены, но некоторую основу под собой имеют. И если кто-то из вас сочтет, что мое вмешательство необходимо для решения его проблем, я официально разрешаю обращаться ко мне за помощью. Но учитывайте три момента. Первое: я не Мерлин, мне не все под силу. Второе: как мне сегодня объяснили, я — справедливый человек. Существуют абсолютно заслуженные сроки в Азкабане, репарации и прочие неприятности, с которыми я помочь не смогу. Никому, никогда. Но если вы хотите подать, например, прошение о пересмотре чьего-либо приговора, а у вас его просто не принимают, вот тогда я вмешаюсь без раздумий. Но только при условии — и это третий пункт, — что вы сперва попытались решить вашу проблему стандартным путем. Существует, если вы вдруг не знали, «Отдел правовой поддержки наследников отчужденного, арестованного и бесхозяйного имущества», а для начала можете обращаться к своему декану, она поможет вам сориентироваться и правильно подать заявление, — Джемма кивнула, полностью одобряя его слова. — И вот если такой стандартный путь закончился тупиком, тогда обращайтесь ко мне. Чем смогу — помогу, но еще раз: я не Мерлин. Благодарю, декан Фарли, это все, что я хотел сказать.

И Гарри поспешил сбежать, чтобы не нарваться на очередной поток благодарностей от Джеммы. Почему-то каждый раз в таких случаях ему было даже не неловко, а просто стыдно перед ней за свое всемогущество.

— Как прошло? — вяло поинтересовался Драко.

— Чудесно, хотя и странно. Есть надежда, что я подкинул твоему отделу изрядный шмат работы. Басси, думосбор!

Малфой нога за ногу подтянулся к чаше, наполнившейся воспоминаниями. Вынырнул он уже в куда более энергичном настроении.

— Хотя бы от скромности я тебя точно вылечил! Должно сработать, Поттер. И если сработает, с меня еще одна бутылка из отцовских запасов!

— Ловлю на слове! А от них раньше ничего не было — в смысле, официальных обращений?

— Одно было. Яксли подал прошение насчет родового поместья чуть ли не в самый день семнадцатилетия. Так что конкретно тут ты промазал.

— И что с ним не так?

— Особняк опечатан не только как выморочная собственность, но и как смертельно опасное место. Там снята защита от проникновения и понаставлено убойных ловушек, которые для пущей надежности срабатывают только при попытке покинуть дом. То есть внутрь можно идти безнаказанно, а вот обратно... Леди Яксли то ли правда не знала, что ее младший жив, то ли просто слегка рехнулась от горя, у нее же муж, старший сын и двое братьев легли под Хогвартсом. В общем, она превратила особняк в лабиринт с ловушками, а потом насмерть закруциатила нескольких маглов прямо у себя на террасе, чтобы Аврорат точно не пропустил ее «приглашение». Там ваших с десяток полегло, а сколько загремели в Мунго — я просто не в курсе. В Министерстве решили, что раз в дом можно без проблем войти, значит, ничего полезного хозяева там не оставили, так что лезть туда совершенно не за чем. Просто запечатали опасное место с леди Яксли внутри.

— Ее замуровали? — ужаснулся Гарри.

Малфой негодующе фыркнул.

— Не демонизируй победителей, это моя привилегия! Если бы леди Яксли сама вышла к границе имения и сдалась, ей бы позволили преодолеть защитный барьер. Но леди не вышла. Видимо, сочла, что пожизненное заключение в собственном доме будет комфортабельнее, чем в Азкабане. Туда, к периметру, даже Максимилиана таскали, думали, что если он позовет мать, та откликнется. Но он отказался звать. Так что неясно даже, жива ли она. Официально Максимилиан признан сиротой и передан под опеку Макгонагалл. А теперь скажи: Министерство даст официальную санкцию на вскрытие такого особняка просто ради того, чтобы бедный сиротка, отказавшийся сотрудничать с Авроратом, смог иногда навещать отчий дом? Думаю, именно в данном случае без Героя действительно не обойтись.

— Ну, я мог бы, наверное, снести защиту...

— И через полминуты мы будем общаться с твоими коллегами! Я узнавал: имение Яксли у вас на карте значится как объект повышенной опасности, так что среагируют мгновенно. Нет, Поттер, если собрался спасать сиротку, тебе надо идти к Министру и слепить его Солнечной Улыбкой Героя до тех пор, пока он не согласится снять усадьбу с наблюдения хотя бы на денек. И в этот денек ты проломишь защиту, а я схожу поснимаю ловушки и проведаю леди Яксли.

— ТЫ сходишь?

— Я схожу. Потому что я у нас — ликвидатор проклятий и специалист по магии рода. А ты — Чугунный Лоб, только этим лбом работать и умеешь!

— Об этом мы поговорим позже! — угрожающе свернул тему Гарри. — А пока мне надо, чтобы Яксли написал повторное прошение и получил на него отказ, чтобы мне было, чем размахивать перед носом Кингсли.

— Я передам Джемме, она организует, — не менее угрожающе согласился Малфой, всем видом намекая, что вопрос «кто пойдет в особняк» нелеп, гадок и более не подлежит обсуждению.

Гарри возмущенно фыркнул и счел за лучшее закрыть тему. В конце концов, даже интересно посмотреть, как чертов Малфой намерен помешать ему войти в тот особняк?

Через день Драко подтвердил, что обращение от Яксли пошло по инстанциям. А еще через день, после очередной тренировки Рэйвенко-Слизерин, Гарри снова перехватила Гортензия Розье.

— Спасибо, мистер Поттер! Макс Яксли отправил прошение в тот отдел, как вы и велели. Теперь вы правда ему поможете? — девушка смотрела так, что стало ясно: отказаться от своего обещания у Гарри не выйдет.

— Если официальный путь не даст вразумительного результата, и если мистер Яксли сочтет необходимым мое вмешательство, то — да, постараюсь что-нибудь сделать с его проблемой.

— А если я прошу за него, этого недостаточно?

Гарри непонимающе вскинул бровь. Розье нервно вздохнула.

— Мистер Поттер, ну ведь вы же Герой Британии! Многие считают, что только из-за вас... только благодаря вам был повержен Темный Лорд. Макс не верит, что вы станете помогать кому-то из нас просто так, думает, что за возвращение имения вы потребуете что-то, несовместимое с достоинством... то есть неприемлемое для него в силу традиций его семьи. Но вы ведь не такой, правда?

Гарри тихонько скрежетнул зубами. «Не такой», аж весь золотой... Интересно, это четыре года упадка Слизерина привели к таким грубым попыткам манипуляции от когда-то по-настоящему коварных змей? Он вздохнул и постарался говорить мягко.

— Мисс Розье, поймите меня правильно. Я, вероятно, смогу сделать так, чтобы родовое имение мистера Яксли стало официально доступно для него. Но ведь вашего друга все равно отпустят из Хогвартса только после окончания летних экзаменов? И опять же, я мог бы попросить директора Макгонагалл позволить мистеру Яксли провести со мной одно-два воскресенья, и в это время сводить его в Яксли-мэнор. Но представьте, как будет странно, если я буду уговаривать директора дать мистеру Яксли выходной вне школы, а сам он вдруг заявит, что ничего подобного не хочет? Выйдет, будто я пытаюсь куда-то увести молодого человека против его воли, верно? Так что извините, мисс Розье, но ваш друг — давно совершеннолетний волшебник и имеет право сам решать, от кого ему не зазорно принимать помощь. По крайней мере, я это его право признаю и уважаю.

Наверное, стоит слить этот разговор в думосбор и показать Драко. Он, конечно, обязательно съехидничает, но сам Гарри искренне гордился своим выступлением. Все-таки Драко на него определенно влияет в плане изящности речи. Правда, Розье, похоже, не испытывала особого восхищения.

— Да, я поняла, мистер Поттер. Простите, что отняла ваше время.

Девушка одним идеально выверенным книксеном выразила всю глубину своего разочарования и ушла, не оглядываясь.

1) В главе использован текст песни "Марш смертников" группы Инсульт.

Вернуться к тексту

К вечеру выяснилось, что Драко прочно застрял в Мунго, распутывая какое-то особо заковыристое проклятье. В районе полуночи Гарри сдался и упал спать в неприятно пустую кровать. Утром, убедившись, что Малфой уже наличествует на положенном ему месте, но спит беспробудным сном, он ушел в Аврорат, оставив думосбор с воспоминаниями о вчерашнем разговоре с Розье на столе в гостиной и надеясь, что сегодня-то вечером удастся обсудить упертого Яксли и придумать очередной план действий. Но реальность снова пошла поперек этих планов: в конце рабочего дня Гарри перехватила Гермиона. Пришлось слать Драко патронуса с предупреждением, что сегодня в коттедже снова ожидаются гости.

— Я изучила книги, которые дал мне Драко, еще немного информации нашла в архивах Министерства Магии. И еще кое-что мне рассказала Джинни, — Гермиона в упор посмотрела на Гарри, и он на секунду смешался. Впрочем, подруга тут же его успокоила:

— Под клятву о неразглашении. Джинни очень не хочет, чтобы об этом узнал кто-то из ее семьи. Но она меня убедила, что ритуал необходим.

— Как ты понимаешь, я рад это слышать, — кивнул Гарри, но тут же понял по лицу подруги, что проблема все еще не решена.

— Понимаешь, Гарри... — Гермиона на секунду замялась. — Не то чтобы я думаю о Драко плохо, но в сфере, в которой я сама не разбираюсь, и когда речь идет о моем ребенке... Для отторжения от рода нужен просто сильный чистокровный волшебник, верно же?

— Ну, вроде. Я-то тоже не эксперт, мы с Джинни полностью доверились Драко.

— Я обратилась к Андромеде. Подумала, что лишняя консультация мне не повредит, а если она меня не станет отговаривать, то, наверное, и согласится провести ритуал.

— И как?

— Она сказала, что ритуал нужен. Но что сама она еще не очень ладит со своим родом и поэтому не рискнет ничего делать без ведома старших Уизли. Я не очень поняла, но, в общем, вот так она сказала. С ведома и разрешения — пожалуйста. Но Джинни меня убедила, что это вообще не вариант...

— Да, пожалуй, — сочувственно покивал Гарри.

— Андромеда обещала меня не выдавать, правда, без магических клятв, — видно было, насколько Гермионе не по себе от этой игры в заговорщиков. — Тогда я обратилась к Невиллу, а тот свел меня с Августой. Гарри, она тоже сказала, что ритуал очень помог бы Рози, но лично она втайне от Уизли ничего делать не будет. И отдельно попросила — я бы даже сказала, потребовала — не втягивать в это Невилла.

Гермиона сделала паузу, порылась в сумочке, извлекла из нее платок и принялась рассеянно комкать его в пальцах.

— Я не думала, что это настолько серьезно. Кажется, я действительно не понимаю, во что ввязалась. И как ты думаешь, Драко согласился бы?..

— С Джинни вопросов не было, — осторожно ответил Гарри. История об отказах его тоже впечатлила. — Давай я сам у него спрошу, заодно узнаю поподробнее, почему все отказываются. Завтра-послезавтра встретимся, и я тебе все расскажу, хорошо?

Гермиона кивнула и поднялась. Гарри проводил ее в аппарационную и, как только она ушла, отправил Басси звать Малфоя домой.

— Итак, кто же к нам приходил? — спросил Драко, едва шагнув из камина. — Я имею в виду: это была активистка Грейнджер или миссис Уизли-младшая?

— Гермиона решила, что Рози нужно отрезать от рода Уизли.

— Значит, все-таки Грейнджер. Рад слышать, она мне более симпати...

— Ты можешь провести ритуал отторжения? — перебил Гарри.

— Хм, — вопрос Малфою явно не понравился. — А что, Грейнджер не пришло в голову попросить кого-то более благонадежного? У нее вроде есть друзья из чистокровных.

— Она обращалась к Андромеде и Лонгботтомам, — сказал Гарри, внимательно следя за реакцией Драко. — И та, и та ей сказали, что ритуал — правильное решение, но проводить его втайне от семейства Уизли отказались наотрез.

— Вот он, прогрессивный либерализм светлых! — в голосе Драко появилось столько яда, что Гарри забеспокоился, не прожжет ли он ковер под собой. — Все отринули ветхие традиции, никто не хочет знать ни о какой чистоте крови! А как доходит до дела, так все всё помнят и не хотят ввязываться! Хорошо хоть, беспринципный и на все готовый Малфой всегда под рукой!

— О чем речь вообще? Когда ты отрезал Джин...

— Джиневра — совершеннолетняя, к тому же помолвленная на тот момент женщина. Она и так в полушаге от выхода из своего рода, она сама приняла решение, и если что, объясняться с главой своего рода будет тоже сама. Хотя о чем это я, какой, к фестралам, глава из Уизли? Но формально род Уизли существует, понимаешь? И когда маглорожденная ведьма, которую не вводили в род, то есть, с точки зрения традиционного брака, взяли в семью не женой, а официальной наложницей младшего сына, вдруг решает отнять у рода уже признанное отцом дитя, помогать ей в этом — преступление. Всё равно что помогать в похищении ребенка.

— То есть ты тоже отказываешься? Ты-то ведь знаешь, что это не похищение, а спасение!

— Во-первых, когда это я отказался? — тон Драко полностью противоречил сказанному. — А во-вторых, да, бывает похищение с благой целью — похищение похищению рознь. Вот если бы тебя в детстве кто-нибудь украл у Дурслей, чтобы вырастить в нормальных условиях, — это одно дело. А если бы у тех же Дурслей кто-то отнял их собственного сына, чтобы воспитать из этого жирного чудовища нормального человека? И там и там цель благая, можно даже сказать — спасение. Но ты, наверное, улавливаешь разницу?

— Малфой, не темни. Я так и не понимаю, в чем суть проблемы.

— В традициях, Поттер! Повторяю еще раз и медленно: помощь маглокровке против пригревшей ее родовой семьи, да еще удар по самому дорогому: дети — это святое. Болтать о своей ненависти к делам чистокровных твой Рон может сколько угодно, а по факту есть прямо высказанная воля отца, который не хочет, чтобы его дочь отторгли от рода. Я с удовольствием устроил бы Визглю пакость, но не такого масштаба.

— Ага, — медленно кивнул Гарри. — Забавно. Рон нес чушь, но фактически был при этом прав: если ради помощи друзьям приходится поступаться традициями, то волшебник из родовой семьи предпочтет отказать друзьям.

— Да пошел ты! — яростно прошипел Драко, вскакивая. — Уши прочисти, придурок! Я уже согласился! Или я обязан плясать от восторга по этому поводу?

— Драко, подожди! — выкрикнул Гарри, всерьез испугавшись, что Малфой сейчас пойдет вразнос. Но тот только зло уставился на него, ожидая продолжения. Гарри перевел дух и заговорил уже спокойно: — Я неправильно начал. Мне недавно Люциус сказал, что очень не хотел бы, чтобы мне пришлось выбирать между тобой и собственным чувством долга.

— Что, прямо так и сказал? — Малфой изумился раздраженным тоном, но вполне искренне.

— Между моим представлением о долге и моими личными симпатиями — если быть точным. И мне кажется, в этом он был прав. Драко, я не хочу, чтобы ты выбирал между тем, чего хочу я, и тем, что считаешь правильным ты. Честно. Прости, что... В общем, я найду другой выход, правда. И я не собирался тебя ни в чем упрекать. Не злись на меня, пожалуйста! — Гарри попытался взять Драко за руку, но тот вывернулся и поспешно отошел к камину. Очевидно, дрова сейчас требовали самого пристального его внимания. Некоторое время поковырявшись в углях кочергой, он нетвердо фыркнул:

— Мерлин мой, сколько патетики!

Гарри молча ждал. Еще через пару минут Драко вернулся на диван уже в привычно-деловом настроении:

— Хорошо. Давай вместе думать. Если за пару недель не найдем удачного решения, тогда ты возьмешь меня под Империус или сделаешь еще какую-нибудь гадость, в результате которой я не смогу отказаться. Вынужденное или невольное деяние — это уже куда меньшая проблема.

— Договорились, — кивнул Гарри и прижал к себе ерепенящегося Хоря.

— Да погоди ты! — снова вывернулся тот. — С Грейнджер временно разобрались, теперь на повестке дня Слизерин.

— А что со Слизерином?

— Поттер-р-р-р! Собери мозги в кучу и сосредоточься! Ты мне оставил воспоминания, помнишь? Я их посмотрел и думаю, что Розье права. Яксли просто не поверит, что к помощи детям врагов не прилагается пожизненный ошейник с тяжеленной цепью. Я бы точно не поверил.

— Ну и что тогда? Я ей честно сказал, что не буду спасать взрослого парня против его собственной воли.

— Да все просто. Признай, что он тебя раскусил, и честно назови цену твоей помощи. Он будет счастлив узнать, что с него требуется не клятва, а всего лишь уйма денег или парочка артефактов... Надо мне вспомнить, что у них было такого, чем ты мог бы заинтересоваться.

— А как у Яксли с деньгами?

— Сейф опечатан, но дом стоит нетронутый, сам понимаешь. А у них была обстановка не хуже, чем у нас в мэноре.

— Раз сейф опечатан, значит, как только появится наследник, Министерство захочет получить штрафы и репарационные выплаты. Вот пусть и считает это платой за мою помощь.

— Я не слишком много общался с наследником Яксли, но очень надеюсь, что он не настолько дурак. Министерству — штрафы, а тебе лично?

— А я лично забочусь о всеобщем благе, так что попавшие в Министерство деньги воспринимаю как личную победу.

— Не прокатит. Просто поверь мне. Он только поймет, что ты держишь его за дурака, и насторожится еще больше. Думай про что-то более значимое и лично для себя.

На несколько минут в гостиной воцарилась тишина. А потом Гарри очень осторожно спросил:

— Отторжение Рози от рода действительно такое ужасное преступление?

Драко обернулся к нему, помедлил секунду и щелкнул пальцами:

— Кто осудит едва покинувшего школу мальчика-сироту за то, что он сделал ради спасения собственного дома, да еще по указке и под давлением целого Героя Британии? В случае, если все вскроется, ты подтвердишь, что обещал ему возврат поместья?

— Естественно!

— Да! Это должно сработать. И главное, у него не будет никаких вопросов, почему тебе нужен именно он. Потому что никто из чистокровных добровольно в такое не полезет, а ему некуда отступать.

— Сил-то ему хватит?

— Уизли настолько зачахли, что с Джиневрой я вообще не заметил сопротивления. Посмотрю, конечно, на этого Яксли, но, думаю, справится. В любом случае, я там буду присутствовать и страховать. Все будет нормально, но только если Яксли согласится.

— Завтра поговорим с ним?

— Не гони коней, Поттер. Еще даже нет официального решения по его повторному обращению. Возможно, случится мерлиново чудо и парень обойдется без твоей помощи. Но как красиво складывается, а?

Чуда, естественно, не случилось. Драко передал Максимилиану Яксли официальный министерский отказ, а на следующий день сообщил:

— Вот теперь пора. Декан Фарли слезно просит меня вправить мозги малышу Максу, который раскапризничался и ни за что не хочет писать мистеру Поттеру. Завтра вместе пойдем.

Разговор с Яксли начали с тройственной клятвы о неразглашении, уже этим заметно заинтересовав сумрачного парня. Выслушав их предложение — полное, с именами и без умолчаний, — юноша надолго задумался.

— Если я откажусь, мне светит Обливиэйт?

— Ну что вы, нам вполне достаточно уже принесенной клятвы, — проворковал Драко таким тоном, что стало ясно: Обливиэйт — это еще лучший вариант, для полной гарантии молчания могут и Авадой приложить. Впрочем, Яксли не дрогнул.

— У меня есть ряд условий.

— Мы внимательно слушаем.

— Первое: в дом я войду первым. До вас, до министерских чиновников.

— Нет, — Драко не стал объяснять свой отказ, а Максимилиану, похоже, и так все было ясно.

— Тогда я войду вместе с вами. Но без министерских и авроров.

— Чтобы не допустить расхищения имущества и вызнавания семейных тайн? — уточнил Драко.

— Именно.

— Это разумные опасения. Нет, до проверки дома и снятия поставленных там ловушек вы, мистер Яксли, в него не войдете.

— Глава рода Яксли, — холодно поправил Максимилиан.

Драко запнулся и явно покрутил что-то в голове:

— Последним главой рода была ваша матушка?

— Да.

— Тогда я вас понял. Да, вы будете в своем доме, и опасность лично вам вряд ли грозит. Но ваша неопытность может быть опасной для меня: вы по незнанию активируете ловушку, а удар достанется мне. Я обдумаю, как этого избежать. А пока — еще условия?

— Мне нужно, чтобы при ритуале свидетельствовал кто-то из Уизли, — при упоминании этого семейства Яксли каждый раз брезгливо кривился. — Мне наплевать на мнение их «главы», но я хочу, чтобы в случае конфликта они сперва отвлеклись на ренегата в своих рядах, а потом уже вспомнили обо мне.

— Именно этого мы планировали избежать.

— Мне свое здоровье дороже. Род Яксли сейчас не в том состоянии, чтобы я мог рискнуть.

— Могу дать Непреложный, что в случае претензий к вам со стороны Уизли признаю, что заставил вас, — впервые включился в разговор Гарри.

Яксли в ответ иронично покачал головой.

— И что они вам сделают, мистер Поттер? Осуждающе посмотрят? Максимум обругают в «Пророке», и то — если Министр позволит. Такие вещи не утоляют жажду мести. А на мне можно неплохо отыграться, даже если я всего лишь исполнитель вашей воли.

— Судите всех по себе, мистер Яксли?

— Не всегда. Но на моем факультете до сих пор помнят пакостный характер этой семейки.

— Мда. Зерно истины в этом есть, — предательски кивнул Малфой. — Мы обдумаем, что с этим можно сделать. Но позвольте уточнить, глава рода Яксли, если в этой части мы не найдем приемлемого для нас решения, будет ли это означать, что мы не договорились, и дальнейшее общение не имеет смысла?

Последние слова Драко прошипел так нежно, что молодой глава рода отчетливо поежился. Однако же он нашел в себе силы ответить почти спокойно:

— Это будет весьма прискорбно. Но, думаю, тогда мы вернемся к обсуждению других возможностей.

— Ценю ваше благоразумие, глава рода Яксли, — величественно кивнул Драко.

— Ты правда думаешь, что надо приглашать кого-то из Уизли? — спросил Гарри, когда они уже переместились домой и отправили Гермионе записку: «Решение найдено, занимаемся согласованием деталей».

— Во-первых, парень совершенно логично хочет подстраховаться. Ко всем нам будет куда меньше вопросов, если отторжение произойдет при одобрении кого-то из членов рода. Мне тоже так было бы спокойнее. Да и про уизлевскую склочность он всё правильно сказал, а после того, как Молли убила тётку Беллатрикс, я вообще не знаю, чего от них можно ждать. Но, объективно, кого можно позвать?

— Джинни, — пожал плечами Гарри. — Она, конечно, Поттер, но все равно член семьи Уизли. И вряд ли откажется.

— Она Поттер, — акцентировал Драко. — Она не из рода Уизли, так что Яксли не согласится. И потом, ты что, хочешь подставить собственную жену под истерику Визглей?

— Напоминаю, что вообще-то мы просто перестраховываемся. Ни про Джинни, ни про Билла никто ничего не узнал, почему с Рози будет иначе?

— Считай, что вот такой я перестраховщик, — огрызнулся Драко. — Ты так ни черта и не понял, Поттер! Речь о ребенке, а значит, все становится втрое серьезнее. Если хочешь знать, я опасаюсь и того, что через пару лет Грейнджер окончательно превратится в Уизли и выкатит претензии мне и Яксли, что ее обманом заставили навредить собственной дочери. Свидетельство хоть одного вменяемого Уизли было бы очень кстати.

Гарри только вздохнул. Вот когда уже Хорь поймет, что никогда и никому Гарри не позволит причинить ему зло? Действительно перестраховщик. Но вслух Гарри сказал другое:

— Тогда Билл, наверное. Он не хотел подталкивать Гермиону ни к какому решению, но помочь-то ей не откажется?

— Пожалуй, — кивнул Малфой. — Других кандидатов, собственно, и нет, вряд ли род Яксли потерпит предателя крови в ритуальном зале.

Разговаривать с Биллом решили в Гринготтсе, чтобы случайно не привлечь излишнего внимания кого-то из Уизли. Основным переговорщиком должен был выступить Гарри, по такому случаю удравший с работы на время обеденного перерыва, а в случае его неудачи планировалось вмешательство Малфоя в качестве тяжелой артиллерии с доводами из арсенала ликвидатора проклятий. Так что в банк они отправились вместе.

— Давно хотел подарить подопечному зачарованный кошель. Вот и займусь покупкой, пока ты будешь изображать дипломата. Как раз Рождество скоро, — обозначил свои планы Драко.

— Тедди? Ты в курсе, что ему всего четыре?

— В курсе. И мой долг как опекуна — позаботиться о том, чтобы наследник рода Блэк научился обращаться с деньгами. Да не дергайся ты, пока сделаю лимит на галлеон в месяц, а наполнение кошеля только в мелких монетах.

— Все равно это слишком много.

— Вполне нормально, Поттер. Будущему главе рода Блэк необходимо привыкать к тому, что деньги у него есть.

— Ты пытаешься избаловать моего крестника по собственному образу и подобию? — к концу фразы Гарри уже стало стыдно за переход на личности, но Драко не замедлил ответить симметрично.

— А ты пытаешься вырастить наследника Блэк по собственному образу и подобию? Хочешь, чтобы он одевался в обноски и не знал вкуса мороженого?

— Неправда, я пробовал мороженое!

— Магловское? Слышать не хочу об этом ужасе!

Гарри пришло в голову, что они спорят о воспитании ребенка, словно молодые родители, и он как раз собирался сказать об этом Драко, когда они миновали высокие двери гоблинского Банка. И тут выяснилось, что Билл сегодня нарасхват: он сидел в углу на диванчике для посетителей, а рядом с ним сидел загорелый и оживленный Чарли Уизли. Тот первым заметил вошедших, несколько секунд пристально рассматривал их, а потом приветственно помахал рукой. Гарри в ответ тоже махнул ему и Биллу и тут же изобразил, что у них с Малфоем тут дело на сто тысяч галлеонов, и пока они оба страшно заняты. Вызывать Билла на серьезный разговор в присутствии Чарли совершенно не вписывалось в план.

— Любопытно, — пробормотал Драко тихо. — У нас есть еще один кандидат в добровольцы. Чарльз Уизли тоже чист.

— Точно? Как ты это вообще видишь с одного взгляда?

— Так же, как с одного взгляда отличаю аристократа от плебея.

— Кто о чем, а сиятельный наследник Малфой о...

— Добрый день, господа волшебники. Чем могу помочь? — прервал их гоблин-администратор. Гарри умолк и дальше только слушал, как Драко подробно описывает, какой именно кошель ему необходим. От этого увлекательного действа его отвлекло прикосновение к локтю.

— Привет, ты же не занят? Пойдём поболтаем пока на воздухе?

Оказывается, братья Уизли уже закончили общение, Билла не было видно, а Чарли дождался согласного кивка «не занят» и в свою очередь кивнул в сторону выхода из банка.

— Заканчивай тут, жду на улице, — сообщил Гарри Малфою и последовал за Чарли. Они вышли из Гринготтса и устроились в нескольких шагах от него за накрытым согревающими чарами уличным столиком ближайшего кафе.

— А я и не знал, что ты в Англии!

— У меня скоро День рождения, ма очень просила отпраздновать с семьей. Я взял небольшой отпуск, чтобы подольше погостить. На Рождество-то я точно не приеду, у нас там Гебридская Черная кладку досиживает, через пару недель где-то вылупятся, а им... Тьфу, извини! Меня Билл сейчас раз десять одернул, чтобы я разговаривал хоть о чем-то, кроме этой кладки! — Чарли виновато хохотнул.

— Лично я не против! И про кладку давай, и как там вообще?

Делами заповедника Гарри интересовался давно и неподдельно. С тех пор, как однажды побывал там вживую и был очарован дикой красотой его обитателей — и драконов, и драконологов. Заповедник что-то делал с людьми: делал их чем-то неуловимо похожими друг на друга и словно превращал в существ иной, благородной расы. Впрочем, возможно, это просто горный загар и шрамы?

— В заповеднике? Да отлично все! Я вообще не помню, когда у нас было так хорошо с финансированием, — поделился радостью Чарли. — Вот домики новые организовали, маленькие, каждый на двоих-четверых, и разбросаны по всей территории, чтобы, если ЧП, всегда кто-то был более-менее рядом и успевал добежать. Я в таком вдвоем с парнем румыном живу.

Гарри показалось, что Чарли как-то странно на него смотрит. Впрочем, через секунду стало ясно, что вовсе не показалось.

— Мы с моим соседом очень дружны, Гарри. Нам удобно не только жить в одном доме, но и спать в одной кровати.

— Оу! — сказал Гарри. Помялся под выжидательным взглядом Чарли и спросил: — Мне полагается как-то особо на это отреагировать?

— Да нет, наверное. Я просто хотел сказать, что немного представляю, как такая дружба выглядит со стороны. И я считаю, что лезть в чужую дружбу — последнее дело. Но, понимаешь, Джинни — моя любимая маленькая сестренка. Очень боюсь, не обидел бы ее кто.

Чарли продолжал улыбаться, но взгляд у него был такой... Ну, драконы под таким взглядом, наверное, сразу строятся парами, как первогодки в Хогвартсе.

— Джинни в курсе, как и с кем я дружу. И мы с Джинни оба считаем, что человек может дружить с кем хочет. Именно благодаря такому взаимопониманию у нас самая крепкая, самая образцово-показательная семья в Британии, — отчеканил Гарри, который драконом не был и строиться не собирался.

— Я не то чтоб сомневался в тебе, — вопреки словам взгляд Чарли все еще пробивал в Гарри дыры размером с кулак. — Но ты уверен, что Джинни правда считает так же?

— А ты у нее самой спроси, — зловеще предложил Гарри. — Только учти, когда с вопросами о ее — нашей — личной жизни к ней приставал Рон, он потом ходил с фингалом. И если Джинни не справлялась сама, то звала меня подержать братца, пока она будет бить. А я не имею привычки отказывать жене, когда она просит меня о помощи.

— Понял-понял! — Чарли примирительно поднял руки, но тут же добавил: — Только ты учти, к вопросу об образцовых семьях, ма не слезет с Джинни в плане внуков.

— Пока у Джинни квиддич, и он не подразумевает внуков для Молли. А потом мы планируем, обязательно! — вот тут Гарри почему-то начал оправдываться. Но голос Малфоя немедленно пресек эти настроения:

— Всегда приятно, когда есть тот, с кем можно обсудить самое интимное, не так ли? — дружелюбно сказал Драко, отменяя на себе дезиллюминационное.

Чарли смотрел на него настороженно, но без враждебности. Драко подтянул третий стул, устроившись ровно между Чарли и Гарри, тут же подозвал официанта, подождал, пока все огласят свои заказы, и только тогда заговорил снова:

— Так вот, как я уже сказал, приятно иногда поговорить о самом личном. Чарли, я ведь могу вас так называть? Скажите, Чарли, давно ли вы избавились от семейных проблем клана Уизли?

— Не понимаю, о чем речь, — вот теперь во взгляде рыжего появилась неприязнь. Драко же подпер щеку кулаком и оглядел его снисходительно-скучающим взглядом.

— Чарли, я — ведущий консультант по родовым проклятьям при Мунго. Я вижу природу проклятья, и я вижу, когда проклятье есть, а когда его нет. Также хочу напомнить, что это вы первым решили, что самые бестактные вопросы допустимы, если это связано с благополучием вашей родственницы. Сейчас речь тоже о проблеме одного из Уизли. И вы могли бы помочь ее решить.

Чарли наморщил лоб, изображая мучительное усилие мысли, и обратился к Гарри:

— Ты понимаешь, о чем он?

Гарри кивнул:

— Ты знаешь, что род Уизли сам себя проклял? Так вот, на тебе этого проклятья нет.

— Род Уизли сам себя проклял? — медленно проговорил Чарли. — Это кто тебе такое сказал?

— Я сказал, — отрезал Малфой. — И дискуссию о правдивости этого факта я хотел бы отложить на потом, желательно, навсегда. Вы как-то избавились от этого проклятья, и это вряд ли могло случиться незаметно для вас. Вот этот момент меня и интересует. Если, конечно, вас беспокоит благополучие родственников, помимо сестры.

Уизли задумчиво позвенел ложечкой в бокале с глинтвейном.

— Допустим. Возможно, то, о чем вы говорите, произошло в мой первый год в заповеднике. Когда я только приехал туда, тогдашний его директор совсем немного со мной поговорил и неофициально предложил бросать эту затею сразу. Сказал, что я не смогу поладить с драконами. Я, естественно, сказал, что это мы еще посмотрим. Григор — это директор — согласился оставить меня практикантом, но упорно не допускал до работы с драконами. Я все время был где-то, где они редко появляются. И все равно минимум раз в неделю получал ожоги. Драконы действительно меня не любили и старательно это демонстрировали. На третий месяц я почти сломался. Ну действительно — как работать-то, если половину времени я провожу в лазарете? Уже практически обходил свой участок прощальным кругом, когда меня нашел старик Дэнуц — это самый старый из драконологов — и наговорил всякого, тоже что-то о плохой судьбе рода, а закончил тем, что драконье пламя сжигает все и прогоняет тьму. Что мне надо перетерпеть, а каждый ожог — это благословение. Звучало странно, но почему-то чертовски убедительно, а мне тогда было немного надо, чтобы передумать и остаться в заповеднике. Еще полгода я так и ходил вечно копченый, упорно надеясь не пойми на что. А потом Китайский Шар чуть не сделал из меня полноценное барбекю. Когда меня выпустили из лазарета, я снова надумал уходить, уже просто жить хотелось, знаете ли. И тут ЧП: тот же Огненный Шар окончательно взбесился, ползаповедника в ожогах, а мне ни капли не досталось, хотя я под конец бегал у него перед самой мордой. И с тех пор всё — как отрезало. Неприятности бывают, конечно, но не чаще, чем с другими. Это было проклятье?

— Драконье пламя, логично... — пробормотал Драко. Выглядел он при этом откровенно потрясенным. — Да, это было проклятье. Как вы сами заметили, довольно неприятная штука, иногда смертельно опасная. И сейчас нам нужна ваша помощь, чтобы снять его с еще одного члена вашей семьи куда менее болезненным способом, чем это случилось с вами.

— С одного? — сощурился Чарли. — Почему не со всех?

— Потому что свобода воли. Думаю, дальше вам стоит поговорить с миссис Грейнджер-Уизли. Она лучше меня сумеет объяснить и ввести в курс дела. С вас — клятва о неразглашении, кстати. До следующего разговора со мной вы имеете право обсуждать этот вопрос только со мной, Поттером, Джиневрой Поттер или Гермионой Грейнджер-Уизли, как и упоминать о самом факте этого разговора. Поверьте, это действительно важно.

Чарли вопросительно посмотрел на Гарри, и тот активно закивал, подтверждая слова Малфоя.

После того, как клятва была произнесена, и Чарли, осознавший, что внятных объяснений здесь и сейчас ему не дадут, почти бегом покинул кафе, Драко, наплевав на довольно ранний час, заказал себе огневиски.

— Он чистый, Гарри! Все еще принадлежит к роду Уизли, но следов проклятья я почти не вижу. Очищать вещи от проклятий драконьим пламенем — это известная практика. Вещи очищать, не людей! Добряк этот старик-драконолог, Волдеморту впору. Ты хоть представляешь, сколько огня надо на себя принять, чтобы снять родовое, а потом еще регулярно очищаться от влияния своего больного рода?

— Не представляю и представлять не хочу! — в свою очередь поежился Гарри. — Я бы удрал в первый же месяц и слушать бы никого не стал. Но Чарли с детства очень любит драконов...

— Вот уж не дай Мерлин так любить, чтобы так подставляться! — пробормотал Драко. Потом осекся, мельком глянул на Гарри, обреченно вздохнул и залпом допил огневиски.

Следующий день был субботним, и с самого утра в коттедж зачастили гости. Первой во время завтрака появилась сова с коротким письмом от Чарли: «Все понял, предварительно согласен. Но хотелось бы знать, что от меня требуется, поскольку Гермиона не в курсе». Как раз когда Драко сел писать ему ответ, в кухню, заранее хихикая, влетела Джинни и сразу грозно нависла над мужем:

— Что ты сделал с Чарли, признавайся? Он вчера позвал меня поужинать, а когда мы сели, сходу заявил, что если его вопросы окажутся бестактными, он сам постоит смирно, и не надо звать Поттера!

— И что, постоял? — искренне заинтересовался Гарри.

— То есть что за бестактные вопросы он мне задал, ты уже и так в курсе. Сам-то ты его не побил, я надеюсь? Чарли — лучший из моих братьев, имей в виду!

— Потому что живет дальше всех? — уточнил Драко, и Джинни показала ему «Бинго!».

— Чарли с драконами управляется, думаешь, в драке с ним у меня были бы шансы? — самокритично удивился Гарри.

— Ладно, верю. Знаешь, на самом деле это так здорово, что хоть кто-то из семьи теперь все про меня знает и не осуждает! — Джинни улыбнулась, сгоняя с лица мелькнувшую было печаль, и тут же переключилась на другую тему:

— Для ритуала действительно нужно участие Чарли? Почему?

— Подробности для всех сразу! — пресек ее поползновения Малфой. — Сегодня будем собирать военный совет.

Джинни недовольно фыркнула, но от Гарри отстала.

Общий сбор назначали на два пополудни, поскольку у Малфоя с утра еще были дела в Мунго. В его отсутствие появилась Гермиона и тоже попробовала заранее узнать подробности. В результате они с Джинни сцепились языками на полтора часа, а потом Гермиона умчалась обратно в Нору кормить Рози. И уже ближе к двум из камина почти подряд появились Чарли, Малфой и Гермиона.

Председательство на этом совете присвоил себе Малфой и начал с вступительного предупреждения:

— Вопрос «почему с Джиневрой все было просто, а с Розой так сложно», я прошу оставить за кадром. Так надо, мы с Поттером выбрали тот вариант, который лучше всего подходит к данной ситуации.

И только потом принялся рассказывать, как будет происходить ритуал и что требуется от участников. Фамилию Яксли он благоразумно не называл — более того, прямо сказал, что собирается оставить в тайне личность волшебника, который проведет ритуал.

— Отказы леди Блэк и леди Лонгботтом достаточно ясно намекнули, что эта роль не из приятных. Мы с Поттером хотели бы минимизировать риски для нашего общего знакомого, согласившегося на нее.

Гарри испытал мимолетную злость, глядя, как понимающе кивают Гермиона и Чарли. Выучка Ордена Феникса во всей красе: достаточно уверенным тоном произнести волшебные слова «вам не надо об этом знать», и все вопросы снимаются автоматически. Интересно, Молли произнесла это заклинание, когда Гермиона спрашивала ее о причинах «семейной болезни» Уизли? Тот же Драко называл такие разговоры «режим шампиньона»: держать в темноте и кормить навозом. Впрочем, сейчас эта привычка обоих Уизли была только на пользу делу: о полулегальном вскрытии опечатанного темного поместья той же Гермионе знать совершенно точно не стоило.

Дальнейшее обсуждение прошло столь же гладко. В завершение Драко сказал, что для подготовки ритуала требуется некоторое время, и пообещал оповестить всех участников накануне, чтобы все успели морально подготовиться. На том Уизли и покинули коттедж. Джинни, конечно, осталась дома и, конечно, вытрясла из Гарри некоторые подробности, но имя главного героя тот ей все же не назвал — уж больно много неприятных воспоминаний было связано со старшими членами семейства Яксли. Джинни многое переосмыслила под влиянием Малфоев, но испытывать на прочность ее толерантность к темным семьям Гарри все же не хотел. Так что Джинни показательно надулась, посетовала, что муж у нее неправильный — даже на диван спать не отправить в знак немилости, — и ушла играть в дженгу с Малфоем. Эти двое играли в дженгу каждый раз, когда Джинни оказывалась дома, и что же Драко находил в этой простенькой магловской забаве, Гарри так и не смог для себя уяснить.

Оставшись один, он некоторое время думал о несправедливости мира: вот Малфоя Джинни и пытать не станет, и вообще, развлекает его своим обществом, пока бедный муж сидит в одиночестве! Осознав всю неправильность такого положения вещей, Гарри сгреб подушку и отправился спать на диване в гостиной, распихав с него играющих. А на возмущенные возгласы объяснил, что раз жена выразила желание наказать его таким образом, то он, как нормальный подкаблучник, немедленно смиряется со своей участью. И почему-то получил своей же подушкой от Малфоя и пальцем в ребра от Джинни. Через пару минут по гостиной летали перья от растерзанной подушки, шуточные заклинания и боевые вопли, а все серьезные дела и мысли были решительно отложены на завтра.

В кабинет министра Шеклболта Гарри явился, вооруженный официальным отказом по делу Максимилиана Яксли, а также копией судебного постановления о частичной конфискации, которое было заморожено по причине присвоения Яксли-мэнору статуса «объект повышенной опасности». Министр благосклонно выслушал его и без раздумий согласился доверить зачистку столь одиозной собственности аврору Поттеру и ликвидатору проклятий Малфою. Оставалось только одно маленькое «но»...

Вариант все-таки вскрывать Яксли-мэнор легально Драко с негодованием отмел: за таким вскрытием немедленно следуют министерский и аврорский обыски, а как показывает горький опыт, после них ритуальный зал наверняка окажется в руинах, что отодвинет проведение ритуала над малышкой Рози в неопределенно далекое будущее. Так что от Министра требовалось не согласие на открытие и зачистку, а потворствование тайному проникновению в Яксли-мэнор нескольких частных лиц.

Увы, в отличие от молодых Уизли, министр Шеклболт уже начисто избавился от фениксовских привычек и не удовлетворился отговорками.

— Я ценю твое рвение, как и готовность мистера Малфоя безвозмездно поработать на благо общества, — голос Кингсли был по обыкновению спокойным и веским, и всё же Гарри отчетливо слышался сарказм. — Но этот объект был закрыт Министерством, сотрудникам Министерства его и вскрывать. Это не может быть частным делом, даже если речь идет о двух весьма опытных борцах с темным наследием. Тем более, ты сам указал на судебное решение. Должна быть произведена опись имущества, а значит, в обезвреженный Яксли-мэнор должны в первую очередь попасть уполномоченные судом приставы. Я исключительно одобряю ваше с мистером Малфоем участие, как представителей Аврората. Но обеспечивать вам возможность скрытного и нелегального проникновения?.. Я доверяю тебе, Гарри, но мне нужны объяснения, и они должны быть очень серьезными.

— Жаль, но у меня их нет! — Гарри откинулся на стуле и покачал мыском тяжелого форменного ботинка. — Просто очередная блажь избалованного славой Золотого Мальчика.

— Мальчика, хоть золотого, хоть деревянного, я здесь в упор не вижу. Ты должен понимать, что эта отговорка не может действовать вечно.

— Хорошо, давайте я скажу как взрослый деловой человек. Я прошу вас закрыть глаза сигналкам Аврората, и тогда максимум через неделю в Британии станет одной проблемой меньше. Исчезнет «объект повышенной опасности», а на его месте появится Яксли-мэнор, содержимого которого с лихвой хватит на все указанные в судебном постановлении выплаты. Состоится его официальное вскрытие и последующая опись имущества, которые пройдут по всем правилам и без эксцессов. Рита напишет, что темная магия за прошедшие годы просто исчерпала себя. А я не буду иметь к этому никакого отношения.

— Мне не нравятся такие секреты, Гарри.

— Тогда откажите. Это вполне обоснованно с точки зрения буквы закона.

— И чем мне это грозит?

— Я что, часто вам угрожаю, Кингсли? Просто у вас не будет принесенного на блюдечке Яксли-мэнора. Невеликая потеря, если подумать.

— Гарри! — все-таки министр не сдержался и рявкнул от души. — Не морочь мне голову! Что ты будешь делать, если я тебе откажу?

— Искать другие решения. Я не умею останавливаться, вы же знаете. Я сделаю то, что мне нужно.

— Ты нарываешься. Очевидно, что попасть в поместье Яксли нужно не тебе, а Максимилиану. Ты слишком активно покровительствуешь темным семьям, Гарри. Пойми меня правильно, я полностью доверяю тебе, но...

— Вы это уже говорили, — Гарри внимательно изучал свой качающийся ботинок, но в этом опущенном взгляде не было смирения, наоборот — тщательно сдерживаемая сила. — Да, я понимаю, что мои слова «я считаю это правильным», чем дальше от Победы, тем менее веским аргументом становятся. Только вы ведь сами начали эту игру, Кингсли. Вспомните такое удачное исчезновение из страны Теодора Нотта. Тогда я был готов давать объяснения, сыпать аргументами, за шиворот тащить к вам свидетелей моей правоты. Но вы и тогда сказали: «я верю тебе, Гарри». Кто-то циничный мог бы подумать, что вам не хотелось выслушивать меня лишь потому, что тогда финальное решение принадлежало бы вам, а не мне. Но я не циник, министр. Я понимаю, что вы действительно настолько доверяете мне. И я вам доверяю в той же мере, иначе бы не приходил к вам снова и снова с подобными странными просьбами.

Гарри встряхнулся, словно скидывая напряжение с затекших плеч, и посмотрел министру в глаза.

— Могу хоть сейчас принести Непреложный, что не замышляю ничего во вред действующей власти и мирным жителям Британских островов. Хотите? А что до объяснений... просто это не моя тайна. Личные дела людей, которые обратились за помощью ко мне, а не в вашу приемную, я с вами обсуждать не буду.

— Хорошо, — Кингсли с усилием отвел глаза. — Не надо Непреложного, я не хочу быть причиной твоей смерти, даже если она произойдет из-за твоей собственной ошибки. Но ты понимаешь, что так вечно продолжаться не может?

— Вечно? Вы мне льстите, министр. Только до первой осечки, верно? Однажды я ошибусь, моя самодеятельность не закончится добром, и тогда вы перестанете мне доверять. Возможно, даже припомните все подобные выходки разом. Но пока этого не случилось, я могу посетить Яксли-мэнор?

— Хорошо, — Кингсли в последний раз смерил Гарри тяжелым взглядом и склонился к выдвижному ящику стола, чтобы достать простенький брелок на цепочке: — Универсальный министерский ключ. Пришли мне сову, когда надо будет провести плановое обновление чар на авроратской Карте Маяков. Надеюсь, ты действительно знаешь, что делаешь. Это опасный дом.

— Спасибо, министр! — по-щенячьи радостно вскинулся Гарри. — Конечно, я буду осторожен! Спасибо вам!

И, просияв на прощанье Солнечной Улыбкой Героя, выскочил из кабинета.

Вызволить из Хогвартса Максимилиана Яксли тоже оказалось несложно. Макгонагалл с некоторым сомнением отнеслась к идее Гарри забрать одного студента на выходные, но, судя по всему, провокационные высказывания Героя до нее все-таки не дошли, иначе бы сомнение было куда более многословным и деятельным. А так мадам директор только прочитала Гарри пространную лекцию об ответственности за нравственное и физическое благополучие вверяемого ему школьника, а самого Яксли напутствовала вести себя обдуманно и не подрывать репутацию родного факультета. И напомнила обоим, что студент должен вернуться в школу до ужина в воскресенье.

В субботу, незадолго до полудня, Гарри, Максимилиан и Драко стояли в нескольких шагах от призывно приоткрытой створки ворот Яксли-мэнора.

Первым на территорию поместья ступил все-таки Драко. Нашипел на Гарри и Максимилиана, что должен хотя бы осмотреться — нет ли сюрпризов сразу за барьером, намотал на запястье цепочку министерского ключа и шагнул в ворота. Пару минут потоптался, рассматривая гроздь амулетов во второй руке и периодически тревожно озираясь, а потом повернулся к ожидающим.

— Сейчас действуете аккуратно и только по моей команде. Глава рода Яксли, входите, Поттер, стой.

Драко протянул руку с ключом, Максимилиан взялся за нее, проскользнул в ворота и замер, прикрыв глаза. А Драко шагнул чуть ближе к барьеру и прямо посмотрел на Гарри.

— Мы пошли. А твоя задача — следить, чтобы никто лишний не появился. Мало ли, что могло пойти не так с вашей картой.

— Никуда вы без меня не пойдете!

— О, я забыл тебе сказать? Помнишь, у мистера Яксли было условие о том, кто первый войдет в поместье? Так я на неделе забегал к Фарли, и мы договорились к обоюдному удовольствию. Вкратце: первыми идем мы с ним вдвоем и никто больше. Договор закреплен магически. Хочешь подвести меня под откат?

— Хочу тебя придушить. И сделаю это, как только ты оттуда вылезешь! — мрачно пообещал Гарри.

— Интересно, сколько Яксли готов терпеть меня в гостях? — задумчиво проговорил Драко, а потом поддернул рукав, демонстрируя запястье. — Не переживай, если что, браслет на мне. Все, бди!

Драко развернулся на каблуках и успел подхватить под локоть Максимилиана, который как раз начал движение в сторону усадьбы. Малфой вцепился в него клещом и принялся что-то яростно выговаривать вполголоса. Яксли слегка дернулся, но потом послушно кивнул и позволил ему идти первым.

Гарри же остался ждать и бдеть. Утешало только наличие сигнального браслета: «если что», Малфою все-таки придется пережить откат, а уж отсутствие ключа Гарри точно не остановит.

Он собирался потратить время ожидания на то, чтобы хорошенько обдумать страшную месть, которая настигнет вероломного Хоря, но не успел даже всерьез начать это увлекательное, а главное, отвлекающее от тревоги дело. Не прошло и десяти минут, как Драко слегка нетвердым, но быстрым шагом вернулся к воротам.

— Твоя взяла, в смысле, Яксли признал, что ты можешь войти, — Драко протянул руку с ключом и, едва Гарри ухватился за нее, резко дернул, практически втащив его в ворота. И сразу тревожно спросил: — Как ты? Ничего не чувствуешь?

— Здесь ветер, кажется? — неуверенно предположил Гарри, прислушиваясь, как довольно сильное, но при этом как будто нематериальное движение касается его волос и пробегает щекоткой по шее.

Драко фыркнул саркастически, но с явной завистью.

— Здесь магический шквал. Можешь подпитать меня?

Гарри исполнил требуемое, и Драко на несколько секунд тяжело привалился к его плечу.

— У поместья уйма сырой ненаправленной силы. Пошли. Маленький глава рода там сомлел, ему хорошо, но слишком много. А я в такой атмосфере не поручусь за точность магических манипуляций, так что даже Люмос наколдовать не рискну, не то что снимать чужие чары. Надо дотащить Яксли до алтаря — тогда, надеюсь, он сможет взять это под контроль.

Максимилиан сидел на ступенях у парадного входа, шептал что-то себе под нос и гладил гранитный столбик перил.

— Только нежно, Поттер, — предупредил Драко вполголоса. — Если здешняя взбесившаяся магия решит, что мы покушаемся на главу рода, мало не покажется.

Гарри кивнул и подумал было по-тихому вырубить Малфоя, чтобы разобраться с Яксли в одиночку. Сам-то он уже видел магическую защиту в действии — тяжело, но для Избранного не смертельно. Остановило его разумное опасение, что очнувшийся Хорь его всерьез не простит, поскольку уже предупреждал однажды. Так что вместо резких движений Гарри просто сказал:

— Командуй, что делать, я подыграю.

Драко подсел к Яксли и зашелестел ему в ухо что-то умиротворяющее. Тот обернулся к нему, послушно кивнул и улыбнулся. Улыбка была совсем детской, испуганной и предвкушающей, и на лице восемнадцатилетнего парня, ростом слегка обогнавшего Малфоя, смотрелась жутковато.

— Помоги ему встать! — скомандовал Драко, подпирая Максимилиана плечом.

Вдвоем они подняли по-прежнему послушного, но явно плохо соображающего парня и повели в дом.

Обстановка внутри цветовой гаммой напоминала Блэк-хаус, только здесь все блистало нарочитой чистотой. Полутемные залы с идеально отполированным паркетом, занавеси, висящие геометрически выверенными складками, мебель в чехлах, наоборот, без единой складочки, этажерки с тяжеловесными каменными бюстами в длинных коридорах без намека на пыль, молчаливые портреты. В этом доме не было признаков разрухи, и все же пустота и потеря были разлиты в самом воздухе, делая его гуще и горше.

— Сюда.

Спустившись на один пролет по широкой лестнице с низкими ступенями, Драко резко остановился, а Гарри ощутил чуть заметное пока что сопротивление.

— Ага, леди все же не собиралась впускать чужаков к самому сердцу дома. Глава рода Яксли, введите нас как гостей. Глава рода Яксли?

Максимилиан окинул его мутным взглядом и попытался просто пойти дальше, но Гарри вовремя поймал его за руку.

— Повежливее с ним, Поттер! — тревожно напомнил Малфой, но никакой реакции магии Гарри не почувствовал.

— Максимилиан Руперт, глава рода Яксли! Ты позвал нас в свой дом, и ты должен признать наш статус гостей! Сосредоточься! Двадцать баллов со Слизерина за невнимательность!

Неизвестно, что из сказанного оказалось более действенным, но взгляд Яксли стал немного более осмысленным, и он пробормотал что-то на незнакомом Гарри языке. Сопротивление исчезло.

Они вошли в парадный ритуальный зал Яксли-мэнора, темный, выложенный малахитовыми и базальтовыми плитами, с малахитовым резным алтарем в центре. Максимилиан сделал к алтарю несколько шагов, но потом, словно опомнившись, целеустремленно двинулся мимо него дальше — к двери в дальнем конце помещения. Возле нее он отстранил сопровождающих, ухватился за кованую ручку, постоял так несколько секунд и резко дернул.

Даже Гарри ощутил хлесткий порыв то ли ветра, то ли магии, рванувшийся из открытого проема. А Драко и вовсе шарахнулся, словно уклоняясь от Авады, и прижался спиной к стене в нескольких шагах от двери. Яксли же застыл перед порогом. Его шатало, словно он действительно стоял среди яростного шторма, а еще Гарри совершенно точно слышал, что взрослый парень сдавленно всхлипывает.

— Поттер, не лезь! — заорал Драко, но Гарри и не собирался внутрь. Просто подошел и снова подставил руку. Максимилиан тяжело оперся о нее и сделал еще два шага, преодолев порог. Гарри честно остался снаружи, а потому увидел Истинный Алтарный зал рода Яксли только мельком. Малахит и обсидиан на стенах, черный алтарь, а на нем — узнаваемая чаша думосбора. И груда темного бархата на полу перед алтарем. Иссушенная желтая рука, словно обнимающая основание алтаря, была последним, что он успел заметить, прежде чем Малфой практически отшвырнул его от Максимилиана и с силой захлопнул дверь между ними.

— Это только для него, Поттер! Либо вытянет, либо нет, но лезть туда нельзя, понял?

— Я и не собирался. Драко, там, кажется, леди Яксли.

— Да, она там.

— Ты знал?

— Догадывался.

— Почему?

Драко задумчиво осмотрел зал, словно выискивая место поуютнее, потом пожал плечами и сел на пол, прямо где стоял.

— Потому что в этом доме много неуправляемой силы. Не знаю, что мешало ей закрыть имение по канону, чтобы оно спокойно дождалось Максимилиана, но вместо этого она так напитала его силой, чтобы запаса точно хватило до прихода нового хозяина. Глава, добровольно отдавший себя родовому камню — это очень много... — Драко запнулся и коротко нахмурился.

— Ты чего? — дернулся Гарри, но Малфой только отрицательно мотнул головой:

— Ничего.

— Боишься, что Люциус?..

— Радуюсь, что он не додумался до такого сразу после Азкабана. Хотя вряд ли не додумался. Скорее —здраво оценил, что силы он сможет отдать — книзл наплакал, и живой он для нас с матерью более полезен, чем... — Драко отмахнулся, словно разгоняя рукой дурные мысли. — Так вот, леди Яксли напитала дом, но правильно распределить эту силу было уже некому. Так что сейчас Максимилиану предстоит большая работа.

— Там думосбор был. На алтаре.

— Логично. Последние слова к сыну, последняя воля главы рода — что-нибудь такое. А еще, Поттер, там был огромный магический заряд сразу за порогом. Вероятно, на случай, если дом все же достанется не законному наследнику, а Министерству. Ты у нас, конечно, бессмертный, но из пыли даже ты бы не восстановился. Леди позаботилась, чтобы родовой камень не достался врагу, как и ее воспоминания. Думаю, Максимилиан тоже догадывался, потому так не хотел, чтобы дом вскрывали министерские. С них бы сталось не пустить его в Алтарный до обыска... мугродье безмозглое!

В последние слова Малфой вложил столько ненависти, что Гарри захотелось отодвинуться.

— Не их вина, что знания о ваших... о магии рода настолько мало распространены. Ты сам много объяснил хотя бы тому же Шеклболту?

— Сказал герой, который сам помогает подружке приобщиться к этим знаниям сугубо втихаря, чтобы никто не узнал! — огрызнулся Малфой, но уже куда более мирным тоном.

— Из меня хреновый просветитель, я и сам-то.... А кстати, Гермиона же вернула книги, которые ты собирал для меня? Ради такого дела я их осилю.

— И что? Пойдешь просвещать?

— Есть причины, почему я этого не сделаю?

— Поттер, ты задумывался, почему существует Статут?

— Более того, мы с тобой это неоднократно обсуждали.

— Аналогий не возникает? Почему бы тебе не пойти к маглам с просветительскими лекциями о магии?

— То есть знания о родах — это секрет, который нельзя разглашать?

— Да, в общем-то, можно, поскольку никто тебе все равно не поверит. У маглов тоже есть всякие книжки про волшебство, и они считаются занятной выдумкой, не больше. Но если бы хоть кому-то удалось доказать большинству, что наши разговоры о чистоте крови и древности рода не просто чванство, — Малфой горько усмехнулся. — Дать рождение новому роду и напитать его силой — дело многих веков. А сжечь чужой особняк Адским Пламенем при удачном раскладе можно за полчаса. Как думаешь, что выберут те, кто захочет ни в чем не уступать тем же Малфоям?

— Может, ты и прав, — нехотя согласился Гарри. — Но тогда вы чертовски плохо скрываетесь.

— Неужели?

— Ты сам в школе постоянно орал о своем превосходстве над низкородными и хвастался древностью своего рода.

— И что?

— На секретность не тянет.

— А многие прониклись и позавидовали мне? Или все-таки просто сочли придурком, повернутом на своей родословной?

— Эй, ты хочешь сказать, это был хитрый план с самого начала?

— Был. Только не мой. И даже не отца. Общая традиция большинства чистокровных семей. Детям рассказывают семейную историю, и при этом никто им не запрещает хвастаться и задирать нос. Потому что, во-первых, детская похвальба всегда выглядит глупо, а во-вторых, так понятнее доходит, о чем на самом деле бессмысленно рассказывать плебеям. Родительские советы — это одно, а насмешки сверстников — совсем другое. Лучше хвастаться дорогой мантией — любой идиот видит, что она красивая и приятная на ощупь. А чем хорошо принадлежать к древнему роду — это посложнее объяснить, и надо еще, чтобы тебя хотели услышать, а не осмеять.

Гарри не ответил.

Он думал о том, что этот разговор сам по себе символичен. По-простецки сидеть плечом к плечу на полу в огромном торжественном зале, в который заказан путь большинству смертных, и говорить о том, что происходит изо дня в день у всех на глазах, но при этом так и остается неувиденным и непонятым. Что-то в этом есть, какая-то явная аналогия с магией вообще... Но какая именно, Гарри так и не смог сформулировать, поэтому и делиться мыслью с Малфоем не стал. Тем более что сидеть молча было на диво уютно, несмотря на холодный камень пола, дом, полный смертельной опасности, и мертвое тело за ближайшей дверью.

— Вот теперь я точно верю, что ты вырос в чулане.

Гарри вздрогнул и проснулся.

— Потому что так спать в совершенно нечеловеческих условиях — это надо годами тренироваться, — продолжил свою мысль Малфой.

— Почему нечеловеческих, когда ты под боком и теплый? — Гарри потерся щекой о малфоевское плечо, на котором мирно дрых до недавнего времени.

— Хорошо, что не остывший! — хмыкнул Драко и потряс рукой, высвобождая ее из геройской хватки. — Все, маленький глава рода справился с задачей. Чувствуешь, шквала больше нет?

Гарри с кряхтением встал на ноги. Малфой под боком — это, конечно, хорошо, но от долгого сидения на полу все тело затекло, а задница совершенно заледенела. Драко проследил за ним с ехидной усмешкой и только потом поднялся сам — тоже не слишком грациозно.

— За это маленький глава рода мне должен отдельно! — пробурчал он, разминая плечи.

Это было не совсем честно, потому что плечо-то ему отлежал вовсе не Максимилиан, но в данном случае Гарри не стал бороться за истину. А Драко потоптался, разгоняя кровь по конечностям, потом задумчиво посмотрел на дверь, за которой не слышно было ни звука, и постановил:

— Мерлин знает, сколько он там пробудет. Магия успокоилась, так что пошел-ка я помалу расчищать нам дорогу обратно. А ты не суйся дальше выхода из зала, пока я не скажу.

Гарри сразу вспомнил, что Хорю все-таки надо отомстить за попытку оставить Героя Британии за воротами. Но пока не стоило мешать профессиональному ликвидатору проклятий, так что он просто встал у самого порога и принялся наблюдать, как Малфой увеличивает и распаковывает свой ликвидаторский баул, а потом деловито шаманит над третьей снизу ступенькой лестницы. Но хорошенько полюбоваться работой профессионала ему не удалось.

Дверца в Истинный Алтарный открылась почти неслышно, но и Гарри, и Драко все равно мгновенно обернулись. Яксли вышел с думосбором в руках. Он держал чашу неловко, судорожно прижимая к животу двумя руками, словно неумелый домовик — слишком большую для него кастрюлю. Или словно зажимал рану, опасаясь растерять внутренности из распоротого живота. Лицо у него было белое, искаженное то ли паникой, то ли бешенством. Пройдя несколько шагов, он остановился, больным взглядом осмотрел по очереди обоих бросившихся к нему волшебников и сунул думосбор в руки Гарри. А потом упал на колени, с силой ударил кулаками в пол и взвыл бессловесно и страшно.

— Мордред, Моргана, Неблагой Двор, Салазар-Основатель и василиск его... — остервенело перечислял Драко, быстро вырисовывая пассы палочкой. — Вот истерика от новообретенного главы — это вообще ни в какие ворота. Антимагический купол над ним поставь!

Гарри пихнул думосбор на алтарь и быстро выполнил требуемое. Драко подхватил Яксли подмышки, прижал к себе спиной и приступил к той самой стабилизации магических потоков, которую Гарри не раз испытывал на себе. Как ни смешно, в груди недовольно заворочалась ревность. К счастью, долго созерцать Яксли в малфоевских объятьях ему не пришлось.

— Глянь пока, что там такое в думосборе, — негромко скомандовал Драко. — Только с алтаря сними, а то мало ли...

Пришлось поставить чашу просто на пол и встать на карачки. Фыркнув от осознания, как он сейчас выглядит, Гарри макнулся головой в серебристую дымку. И ему тут же стало не до веселья.

Леди Яксли решила подробно показать сыну несколько сцен из жизни Пожирателей: кровь, огонь, изувеченные тела и вопли: «Смерть грязнокровкам! Смерть маглолюбцам!». Когда шли послевоенные суды, Гарри вдоволь насмотрелся таких воспоминаний. Потом появился парадный зал, Волдеморт в роскошном кресле и несколько человек, благоговейно подставляющих предплечье под Метку. Затем Круциатусы по связанным маглам на крыльце Яксли-мэнора и растерзанные тела авроров в его коридорах. И, наконец, осунувшееся лицо женщины перед родовым камнем Яксли. И голос — безумный и яростный, как смех Беллатрикс.

— Сын мой Максимилиан! Я верю, что однажды ты придешь сюда и увидишь эти воспоминания. Не жалким маглолюбцам пресечь род Яксли! Максимилиан, я оставляю тебе все, что могу! Сейчас мне не выбраться отсюда, и я не уверена, что дом устоит, если я не смогу укрепить его защиту. Твой отец и старший брат убиты, Корбан, Ургас и Аквитан тоже мертвы. Ты последний в некогда славном роду. Ты остаешься один, и значит, долг отмщения на тебе. Ты справишься. Не подведи нас всех, Максимилиан, мы стоим за твоей спиной и ждем крови грязных предателей в уплату за нашу кровь. Здесь, на Истинном Алтаре, я завещаю тебе: будь верен роду и нашему служению, не дай нашим смертям остаться неотмщенными! Господин уже возвращался из-за грани, и когда он придет снова, надеюсь, что ты окажешься достоин его знака. Кровь предателей будет лучшим доказательством верности. Все нужное ты найдешь в отцовском сейфе. Будь сильным, мой мальчик, будь достоин служить ему!

— По твоей роже вижу, что там действительно зрелище, достойное восхищения, — невесело сострил Малфой, когда Гарри вынырнул из воспоминаний. Яксли лежал на полу рядом с Драко, лицо его разгладилось и обрело нормальный цвет. Судя по всему, он крепко спал.

— Усыпляющее. Очень слабое, чтоб защита не сочла угрозой, — прокомментировал Малфой. — Ну так что там?

— Много кровищи и пыток. И, как ты и предполагал, последнее слово матери. Завещала мстить за погибших и верно служить Волдеморту, когда он снова вернется.

— Завещала, Поттер? — Драко разом подобрался. — Так и сказала?

— «На Истинном Алтаре я завещаю тебе...» — процитировал Гарри.

Драко замолчал, прикусив губу, потом медленно выдохнул.

— Знаешь что, Поттер? Не забудь мне потом напомнить, чтобы я провел какой-нибудь обряд во славу Мерлина, ниспославшего мне вменяемых родителей! Что-то я иногда забываю, насколько повальное безумие сожрало их поколение.

— Это так плохо, что завещала и на Алтаре?

— Это значит, что проигнорировать предсмертный бред матушки наш маленький глава рода сможет только ценой собственной жизни. — Драко вскинул палочку и начал накладывать диагностические заклинания.

Несколько секунд Гарри переваривал услышанное. Теперь понятно, почему гримаса вышедшего Яксли показалась неприятно знакомой. Такое же лицо было у Драко на Астрономической башне. Действительно оба они — и Малфой, и Яксли — дети обезумевшего поколения. Гарри криво ухмыльнулся.

— А все-таки Рон во многом прав, да? «Если родишься в такой семье, у тебя просто нет выбора»...

— Дурак и ложкой покалечится, — зло огрызнулся Драко, продолжая водить палочкой над Яксли. — Или найдет способ покалечить ею других. Предлагаешь теперь не приучать детей есть ложками? Хотя твой Визгль, пожалуй, обрадовался бы такому повороту, ему-то руками удобнее.

— Всё, признаю, что Рона я вспомнил зря, — поспешно пресек тему Гарри. — С Яксли что делать? Выполнять материнскую волю я ему не позволю, ты же понимаешь.

— Ты не заметил, как он «рвался» ее исполнять? И думосбор он отдал именно тебе. Я думаю, это была такая попытка превентивно сдаться властям. Мордре-ед, предсмертная воля главы рода, на Алтаре... Надо парня срочно тащить в Малфой-мэнор, там отец сообразит, каким ритуалом это снимать. А для начала нам бы отсюда выйти.

— Как помочь?

— Пока не знаю. Сейчас попробуем разбудить этого, может, он способен... — не закончив фразу, Драко осторожно потряс Максимилиана за плечо.

Тот очнулся рывком, несколько секунд растерянно озирался по сторонам, а потом его лицо исказила гримаса болезненного осознания.

— Поттер посмотрел воспоминания, вашу ситуацию мы понимаем, — официальным тоном сообщил ему Малфой. — Ничего не хотите мне сказать, глава рода Яксли?

Максимилиан ответил ему долгим взглядом, полным мучительных сомнений, и наконец произнес вопросительно:

— Помощи и защиты?

— У вас есть другие кандидатуры?

— Какова будет цена?

— Ю-у-уноша! — манерно протянул Малфой. — Во-первых, какова бы ни была цена, вы можете либо согласиться на нее, либо выпутываться самостоятельно.

Он остановился, чтобы оценить заледеневшее лицо Яксли, а потом безмятежно продолжил:

— А во-вторых, здесь, к сожалению, присутствует Святой Поттер, благородный, как десять Ланселотов. Если я попытаюсь в столь драматической ситуации стребовать с вас хоть кнат за свою помощь, он мне откусит голову. Так что ничего, кроме долга перед моим родом, который образуется автоматически по факту оказания помощи.

По лицу Яксли было неясно, поверил ли он в такое великодушие, но он твердо кивнул Малфою.

— Хорошо. Прошу помощи и защиты.

— Услышано. А теперь скажите, вы можете очистить дом от того, что здесь приготовила аврорам ваша матушка?

Яксли снова кивнул и отошел к малахитовому алтарю. С минуту он постоял, положив на него ладони, а потом устало помотал головой.

— Что бы это ни было, оно не от родовой защиты. Ничего не могу поделать.

— Прискорбно.

— Я дам вам всю возможную защиту дома. Но это все, что я могу.

— Тоже неплохо. Тогда я пошел работать.

Яксли вновь опустил ладони на алтарь и закрыл глаза. А Малфой ткнул пальцем Гарри в грудь.

— Поттер, не высовывайся.

— Защита дома — это прекрасно. Но, может, я подержу тебе щиты, чисто на всякий случай?

— Ну подержи, ладно, — снисходительно согласился Малфой, явно давая понять, что просто сжалился над капризным маленьким героем, который тоже хочет быть полезным.

Щиты не понадобились, но дело продвигалось медленно.

— Такой бы талант, да не против меня, — вяло пошутил Драко, третий раз подпитываясь от Гарри. — Так мы выйдем через неделю, не раньше.

— Если ты до этого не загнешься. Зеленый весь! — раздраженно отозвался тот. Его категорически не устраивало, что Малфой убивается, а он сам ничего не может с этим поделать.

— Если не загнусь, — не стал спорить Драко. — Сильна была покойница, тем более в родовом особняке... Ладно, мне действительно нужна передышка. И надо проверить Яксли.

Они прошли половину коридора и лестницу — ровно столько пространства Малфой успел обезвредить за четыре часа работы. Гарри задумался, что предпримет Минерва, если он не вернет Максимилиана в Хогвартс к назначенному времени. Знатный скандал будет: «Гарри Поттер — похититель сирот».

Яксли сидел на полу возле алтаря в парадном зале. Выглядел он неважно.

— Уже пошел откат? — озабоченно спросил Драко, присаживаясь рядом.

— Сразу, как только я отдал думосбор. Но не сильно, так что пока не страшно.

Максимилиан пытался изобразить бодрость, но получилось неубедительно.

— Ускоряться надо, — безнадежно констатировал Драко. Через секунду он вскинулся и просиял: — Так вы-то наверняка можете выйти! Выходите, глава рода Яксли, и аппарируйте в Малфой-мэнор. Сейчас я напишу отцу, он все сделает.

— Самостоятельно аппарировать я точно не рискну, — горько отозвался Максимилиан. — Я лучше перетерплю. И со мной уже можно на «ты».

— Ну, хвала Мерлину, догадался! — буркнул Драко. — Точно не сможешь аппарировать?

— Не буду дразнить судьбу.

Некоторое время все трое молчали. Гарри начал испытывать уже не раздражение, а бешенство от собственной беспомощности. Из чертовой коробки должен быть выход!

— Слушай, а наверх, в сторону крыши — это будет «внутрь дома»?

— Можно проверить! — оценил идею Малфой. — А там как-нибудь спустимся! Макс, в доме есть метлы?

— Нет. Родители не одобряли квиддич и полеты вообще.

— Ну, Левикорпусом спустим друг друга, — Драко поднялся и потеребил Яксли за плечо. — Двигаемся! Поттер дело говорит.

— Мать надо похоронить, — бесцветно отозвался тот, не двигаясь с места.

— Надо. Ты еще вернешься сюда и сделаешь все, что нужно. И я вернусь и без спешки здесь все расчищу. А пока надо уходить, — Драко говорил мягко, как с ребенком.

— Да. Надо, — Яксли с усилием поднялся и пошел к лестнице.

Малфой же потянул Гарри за рукав, предлагая немного поотстать.

— Надо забрать воспоминание, отдать Кингсли. Я пойду с ним, посмотрю, что там с проходом к крыше, а ты займись.

— Да, точно. И еще она говорила, что что-то, нужное для мести, находится в «отцовском сейфе». Тоже забрать бы.

— Спрошу у Яксли, — кивнул Драко и поспешил за удаляющимся парнем.

Гарри трансфигурировал из носового платка флакон и аккуратно перетянул в него воспоминание из думосбора. На все ушло меньше минуты, так что остальных он нагнал за первым же поворотом.

— Вроде вверх чисто, — отрапортовал Малфой. — Сейф на третьем этаже, Яксли заберет по дороге.

Лестницу преодолели быстро, и на третьем этаже Максимилиан свернул в один из коридоров. Драко осторожно прощупал пространство своими амулетами, пожал плечами и устремился следом.

Вся компания оказалась в небольшом рабочем кабинете, тоже сиявшем хирургической чистотой. Максимилиан порылся в ящиках стола, нашел массивную печать с гербом рода Яксли, капнул на нее своей кровью и поставил оттиск на стене рядом с окном. Темная обивка немедленно пошла рябью, открывая взгляду стальную дверцу. Яксли провел перед нею палочкой, и дверка открылась.

— Ох, Мордред! — пробормотал Драко, роясь в своей ликвидаторской сумке. Максимилиан же зажмурился и прижал ладони к вискам.

— Поттер, подпитай его! — скомандовал Драко. Сам он, вооружившись мешком из драконьей кожи и такой же перчаткой, принялся выгребать из сейфа металлически поблескивающие колбы. Закончив, плотно завязал мешок и вручил его Гарри.

— Тоже можешь отдать Кингсли, но с этим добром все равно разбираться нашему отделу. Предупреди, чтобы голыми руками не лез.

С этими словами Малфой отошел к окну и занялся его вдумчивым осмотром.

— Запечатано и зачаровано на неразрушимость. Я-то удивился, что нам так просто удалось сюда пройти. Что-то подозреваю, что и на крышу выход перекрыт. Яксли, посмотри, ты не можешь убрать чары?

Максимилиан обследовал окно, морщась при каждом повороте головы, но в финале только развел руками.

— Закрыто главой рода. Я же пока не принял род в полной мере.

Гарри тоже подошел к окну. Голый зимний парк за ним выглядел неприветливо. И все же обидно — рукой ведь подать до улицы. Он вздохнул и прислонился лбом к стеклу. И сразу же чуть не упал, потеряв опору.

— Вот как-то так, — чересчур спокойно сказал Малфой у него за спиной. — Вот для этого мы и водим с собой этого шрамоголового.

Стекла в окне не было. Просто аккуратная пустая рама. Гарри помахал перед собой рукой, как будто холодного воздуха с улицы было недостаточно, чтобы убедиться.

— Как вы это сделали? — Яксли даже перестал морщиться и широко распахнул глаза.

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — Но я такое уже делал, в десять лет.

— "Такое", Поттер? И где ты в десять лет нашел неразрушимое стекло, зачарованное главой рода, позволь узнать? — насмешливо пропыхтел Малфой. К этому моменту он уже по пояс свисал из окна, что-то выщупывая своими амулетами. Втянувшись обратно, он недовольно констатировал:

— Футов на десять от стены земля тоже зачарована. А может, и больше, мне далеко не видно. Поттер, сделай еще что-нибудь, а? Надоело здесь гостить.

Гарри согласно кивнул. Ему тоже надоело. Он протянул руку и скомандовал:

— Акцио, метла!

— В доме нет метел, — напомнил Яксли.

Гарри не ответил. Он задумчиво глядел в окно.

Через пару минут между деревьями замелькало яркое, и в руки Гарри опустилась потрепанная метла с пронзительно-зеленой рукоятью и ленточками в прутьях.

— Девчачья, — констатировал Драко. — Не забудь вернуть, грабитель маленьких девочек. И вообще, мог бы призвать сразу три.

— Ограбить сразу троих маленьких девочек мне совесть не позволяет, — отмахнулся Гарри.

Он просто сделал два рейса: сперва полетел вдвоем с Драко, для надежности ссадил его с метлы ярдах в двадцати от дома и вернулся за Яксли. Потом они, с двух сторон подпирая шатающегося от боли Максимилиана, без приключений добрались до ворот.

— Теперь мы с Яксли — в мэнор, а ты — к министру. Как ты понимаешь, ни сегодня, ни завтра он ни на что не способен, так что задабривай Кингсли трофеями и проси прикрыть нас еще раз через неделю, — распорядился Малфой.

Гарри кивнул, проследил, как Драко и Максимилиан исчезают в вихре аппарации, и тоже отбыл домой — писать важные письма. Одно — министру, с просьбой о встрече, а другое — объявление в «Пророк»: «В районе Таргрис-Роуд обнаружена бесхозная метла с зеленой рукояткой. Владельцу просьба обратиться в общественную приемную Министерства Магии». Оставлять без метлы неизвестную девочку он точно не собирался.

— И это все? — подозрительно спросила Гермиона, покачивая недовольно кряхтящую дочь. Чарли промолчал, но тоже смотрел вопросительно.

Яксли и Малфой скорчили одинаковые снисходительно-надменные гримасы, и последний отозвался:

— Извини, если разочаровал, Грейнджер, но за шоу с плясками нагишом и массовыми жертвоприношениями черных кошек тебе не сюда.

— И теперь Рози?..

Малфой убедительно изобразил лицом смертельно усталого, но безотказного святого и приступил к всесторонней диагностике. Через несколько минут он удовлетворенно кивнул.

— Следующие пару дней температура еще может повышаться — магическое отравление не проходит мгновенно. Дальше приступов не будет. Но от обычных детских болезней она по-прежнему не застрахована, так что не особо расслабляйся.

Пока Драко успокаивал тревожную мать, Чарли, сопровождаемый настороженным взглядом Максимилиана, присел перед алтарем, чтобы рассмотреть резной узор на его основании. Потом выпрямился и медленно обвел взглядом ритуальный зал, одновременно будто прислушиваясь к чему-то. Малфой, закончив наставления, хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.

— Думаю, не стоит дальше обременять хозяина поместья своим присутствием. Макс, позволишь миссис Уизли снова воспользоваться камином?

Яксли кивнул, и вся компания отправилась к гостевому камину в холле первого этажа. Там Гермиона замялась на мгновение и повернулась к Максимилиану:

— Спасибо вам. Я не знаю, могу ли как-то отблагодарить...

Гарри был уверен, что сейчас Яксли ответит ей что-нибудь едкое, но тот, хотя и с некоторым усилием, удержал нейтральный тон.

— Не стоит об этом, миссис Уизли. Я только соблюдаю свою часть договоренности с мистером Поттером. Прошу вас, — и вполне учтиво проводил Гермиону к камину.

Когда зеленое пламя опало, он развернулся к Чарли. Видно было, что на него тратить сдержанность и любезность он уже не готов.

— Мистер Уизли, всего наилучшего, — прозвучало как перестук осыпающихся льдинок.

Однако Чарли медлил уходить. Он цепко осмотрел по очереди Малфоя и Яксли и заговорил с преувеличенной вежливостью:

— Господа, простите мне мою неосведомленность и позвольте задать вопрос. Раз имелась потребность в сегодняшнем ритуале, значит ли это, что где-то все еще цел подобный зал с алтарем рода Уизли?

Драко заинтересованно склонил голову к плечу, а Яксли зло рассмеялся:

— Родовой камень где-то есть, но откапывать его — все равно что вскрывать склеп с несвежим трупом. Желаете покопаться в старом могильнике? Мордред в помощь!

— Однако вы задаете интересные вопросы! — встрял Малфой раньше, чем помрачневший Чарли ответил Максимилиану взаимной нелюбезностью. — Макс, мы с Поттером вернемся через час. Постарайся к этому времени закончить свои дела здесь. Чарли, идемте с нами к Поттеру!

И Драко первым шагнул в камин.

В гостиной коттеджа он развернулся к Чарли с новым испытующим интересом во взгляде.

— Макс не любит всю вашу семью, так что от него вы толку не добьетесь. Я более гибок в своих симпатиях. Так чем продиктован ваш вопрос?

— Хм. Допустим, я не люблю, когда полезные вещи валяются без дела. Такой ответ вас устроит?

— Несмотря на формулировку, в целом мой приятель был прав: ваш родовой камень сейчас не является полезной вещью.

— Это невозможно исправить?

— В теории — возможно. На практике — потребуется воля и значительное вложение сил старшего в роду. Уильям, насколько я понимаю, просто отсечен от рода, он не в счет. Но перед вами остается еще Артур. Либо вы сумеете его так или иначе переубедить, либо отрежете от рода насильно, что будет крайне болезненно и для него, и для вас, и для рода в целом. Либо придется подождать его естественной или неестественной кончины. Полумертвый булыжник кажется вам «полезной вещью», заслуживающей таких хлопот?

Чарли удрученно пожевал губами, но взгляд его остался твердым.

— Гермиона мне кое-что рассказала из ваших книг. А главное, там, в ритуальном зале вашего приятеля, я... — Чарли неопределенно повел ладонью в воздухе. — Чувствовал энергию. В заповеднике есть похожие места, очень любимые драконами. А драконьему чутью я склонен доверять. И теперь я думаю, что если у нашей семьи был такой... источник энергии, а теперь он стал отравой для детей, то было бы правильно вернуть его в первоначальное состояние.

— «Чувствовал энергию», — повторил за ним Драко. — Да, в таком случае у вас есть шансы. Если вы решите всерьез заниматься восстановлением рода Уизли, можете рассчитывать на мою помощь.

— Спасибо, — видно было, что Чарли совершенно не ожидал такого предложения и теперь несколько растерялся. — Значит, это действительно возможно?

— Я же уже сказал, что да. У вас будут три основные проблемы, Чарли: первая — ваш отец и, возможно, противодействие еще кого-то из родственников. С этой проблемой вам предстоит разобраться самому. Вторая — ваша, как вы сказали, "неосведомленность", и тут я могу помочь. И третья — родовому камню для очищения потребуется магия. Очень много магии.

— Пф, нашел проблему! — встрял Гарри, который, слушая этот разговор, улыбался все шире и шире. — Вот что касается дурной силы — это я обеспечу! Ты только скажи, куда ее прикладывать.

Чарли несколько раз перевел взгляд с одного на другого и подозрительно сощурился:

— Вы двое ведете себя так, будто вам это надо больше, чем мне.

Драко снисходительно пожал плечами.

— Поттер ведет себя так, как будто лучше вас понимает, насколько это вам надо. Потому что он действительно понимает, а страсть к причинению добра всем, кто не увернулся, у него неизлечимая, такой вот послевоенный психоз.

— А ты? — спросил Гарри, потому что ему правда было интересно услышать ответ.

— Присоединяюсь к вопросу, — усмехнулся Чарли.

Драко скорчил Гарри гримасу, а потом неожиданно тепло улыбнулся:

— Потому что родовые камни живые. Скажите, Чарли, вам нравится жить рядом с драконами?

— Это риторический вопрос? — поднял брови тот.

— Да, пожалуй. Вам нравится жить рядом с могучими, красивыми, вольными драконами, хотя они обычно заняты своими делами, а их внимание для людей скорее опасно, чем приятно. И я знаю, что в заповеднике приходится заниматься выхаживанием слабых детенышей и подранков. Тяжелая и зачастую грязная работа, не так ли? Зачем она вам, Чарли?

Чарли долго смотрел на умолкшего Малфоя, и в его взгляде настороженное сомнение постепенно сменялось ответным теплом.

— Да. Я понял, о чем вы, Драко. И я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Мне, видимо, надо начать с тех же книг, которые вы давали Гермионе?

— Начать — да, потому что начинать стоит с истории вопроса. Но по книгам не изучить жизнь рода. Мой вам совет: чаще бывайте в местах, любимых драконами. Чувствовать и понимать древнюю магию — это навык, который вам очень пригодится, если вы всерьез возьметесь за восстановление рода Уизли.

— Когда возьмусь, — Чарли по-мальчишески упрямо мотнул рыжей гривой. — Не если, а когда.