Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Клыки с клацаньем щёлкнули у самого уха. Инстинкт толкал человека отмахнуться от угрозы, отступить в бок — прямо в пасть непременно поджидающего в засаде зверя. Он прекрасно понимал это, но идти против собственных чувств так сложно.
Утробный рык, донёсся слева, подтверждая догадку и давая шанс. Отринув инстинкт Верус спешно оттолкнулся ногой и бросил тело наискосок от выдавшего присутствие волка, до этого скрывавшегося в тенях. Полу-кувырок, полу-падение завершилось в пожухлой траве. Спиной ощутив крупные ветки и корни, незадачливый путник напряг мышцы и выполнил ещё один толчок, окончательно уходя с линии атаки. В левой руке блеснуло лезвие клинка.
Двухвостый волк — красивое, но смертоносное животное, легко изменил направление и кинулся прямо на прыткого человека. Пусть тот не попал в ловушку, но добыча есть добыча и никак иначе. Разинув пасть, зверь приготовился вцепиться в горло и повалить её на землю. Но вместо этого что-то холодное и острое встретило его на излёте прыжка.
Пронзительный визг мгновенно разнёсся среди рыжих стволов и переплетенья корней. С веток взвились птицы, устремляясь в темнеющее небо, солнце почти зашло, и на лес опускался сумрак. Ещё один день заканчивался, и Старсия(1) погружалась в ночь.
Перехватив тушу второй рукой, мужчина резко обернулся и впечатал раненого зверя в ближайшее дерево. Что-то громко хрустнуло, и клыкастый дёрнулся в крепких объятиях. Нужно добить его, пока оглушён. Клинок выскользнул из раны, поднятый для нового удара, но враги оказались проворнее.
Третий волк бросился на него, неожиданно выскочив из-за дерева. Видимо, во время короткой схватки, обошёл по кругу, зайдя со спины. Если бы не своевременный кувырок, Верус оказался бы окружён. Умный Верус, обхитрил парочку волков. Теперь все девки твои! Но даже так, всё пошло не слишком-то хорошо. Вместо смертельного удара, мужчине пришлось спешно уклоняться от очередной атаки.
Резкая боль пронзила руку чуть выше предплечья, зубы зверя не смогли прокусить кожаный наруч. Однако силы челюстей хищника хватило, чтобы сдавить мышцы так, что посыпались искры из глаз. Потеряв равновесие, боец сделал неверный шаг вправо, утягиваемый разъяренной тварью, рвущей наруч, как дворовые псы пойманного кошака. Где-то слева остался ещё один противник, а вот времени думать о нём — нет. Поудобней перехватив кинжал, человек вонзил его в шею врага.
Брызнула кровь, челюсти сжались сильнее, плотная кожа наруча, не выдержала и зубы впились в плоть. Первые капли крови Веруса показались из ран. В мозгу что-то щёлкнуло, глубокий всепоглощающий инстинкт разгорелся внутри. Капли крови оторвались от наруча и застыли у морды волка, покачиваясь, словно в невесомости. Нервная дрожь прошла по всему телу путника. Внутренний демон рвал и метал: «Его ранили! Его кровь! Его драгоценная кровь, проклятие и дар Богов, покинула тело!»
Чудовищным усилием воли человек подавил припадок. Он прекрасно знал, что три вшивых пса — неподходящие противники для использования дара, настоящий враг впереди, нельзя бездарно тратить силы. Это знание прочно вдолбили в него ещё в детстве проклятые всеми Сущностями и Богами проповедники Оракула. Плётки, цепи и голодные ночи в холодном карцере — лучшие учителя на свете.
Застонав от боли, Верус выдернул клинок и что было сил нанёс удар. А потом ещё и ещё. Он бил зверя в район шеи, иногда попадая в грудь, пока тот не ослабел на столько, что удалось выдернуть раненую руку. Бусинки крови последовали за ней, будто привязанные невидимой нитью.
— Тварь! — прорычал мужчина не хуже волка, но в тот самый момент ему на спину упал ещё один пудовый монстр. Он совсем забыл о первом двухвостом! — «Какой идиот! Знал же, что он там!»
Жаль, но проскользнувшие в голове ругательства не помогли. Зверь попытался вцепиться в шею, но зубы лишь проскребли по чему-то твёрдому и неподатливому, скрытому под накидкой. Рука человека ловко выскользнула из-за плеча и схватила жёсткую шерсть. Не успел волк понять, почему не удалось укусить жертву, как его стащили со спины и отшвырнули прямо в дерево. Тяжело налетев на ствол, зверь тонко взвыл, однако упав на землю, мгновенно подскочил на все четыре лапы.
Разинутая пасть исторгла грозный рык, с зубов капала слюна, хвосты встали колом, распушившись, среди волосков потрескивали искры, но нападать он не спешил. Справа в листьях барахтался вожак стаи, кровь толчками вырывалась из его шеи, окрашивая сизую шерсть в тёмно-коричневый. Скулёж медленно переходил в хриплые завывания. Чуть в стороне от схватки, среди корней полз ещё один раненый собрат. С трудом волоча за собой задние ноги, двухвостый волк пытался скрыться от неожиданно грозного противника.
Человек медленно завёл руку за пазуху, чтобы вытащить новое оружие — на этот раз узкий топорик. Лезвие его было столь мало, что отлично подошло бы для сражения с легко одоспешенным рыцарем, но никак не с волком. Но Верус не переживал на этот счёт. Кинжал, выброшенный, чтобы стащить с себя мохнатого гада, остался где-то среди травы и корней, и в наступивших сумерках искать его попросту глупо. Да, и какая разница, чем прикончить скулящее существо.
Внимательно приглядывая за оставшимся на ногах зверем, воин плавно перенёс вес на левую ногу и сделал шаг. За ним ещё один и оказался прямо над раненым, умирающим вожаком. По нему сразу было видно: чуть крупнее, выразительный нарост на лбу. Ещё пару сезонов и двухвостый волк обернулся бы алэнео(2) и вот тогда Верусу пришлось бы несладко. Но сейчас это было всего на всего страдающее животное, а мужчина не считал себя извергом.
Топор с глухим чавканьем вошёл в череп, вожак содрогнулся и затих. Наблюдающий за ним волк встретился взглядом с человеком. Долгое мгновение двое смотрели друг на друга. Хвосты опали, искры исчезли, зверь нерешительно отступил. Сначала на один неуверенный шаг, затем на второй, а после обернулся и помчался во весь дух. Вскоре его след затерялся среди ветвей.
Проводив умное животное усталым взглядом, Верус разрешил себе выдохнуть. Сбоку послышался шорох, обернувшись на него, мужчина лишь кивнул самому себе. Осталось ещё одно страдающее существо. Двухвостый волк с перебитым позвоночником, тяжело дышал. Тёмный влажный след, различимый даже в полутьме, тянулся за ним от самого дерева. Он потерял слишком много крови, глаза затуманились, мускулы больше не слушались команд, оставив его на милость победителя.
— Неудачная охота, друг, — присел возле него Верус. В ответ послышался сдавленный рык, вот только в нём больше не слышалась угроза, лишь бездна страдания. — Ну-у… будет тебе. Не переживай, я не оставлю тебя одного. Никто не должен умирать в одиночестве, верно?
Топор вонзился в висок. Солнце окончательно зашло.
* * *
В ночи горел костёр, редкие искры, возникающие в пламени, уносились ветром, растворяясь среди ветвей и тёмных нависающих листьев. Оранжевые языки пламени лизали два крупных окровавленных куска мяса, нанизанных на тонкую вымоченную ветку. Вокруг витал аппетитный аромат.
Верус сидел у самого пламени, весна развернулась в полную силу, но ночи всё ещё оставались прохладными. Тепло костра дарило приятное чувство комфорта, к сожалению, также привлекая множество насекомых, проснувшихся после зимней спячки. Вот только выбора у воина не было, при свете куда удобнее обрабатывать рану, да, и ужин никто не отменял.
Сняв наруч и осмотрев укус, человек убедился, что зубы волка лишь слегка навредили ему, повредив кожу. Шесть неглубоких ранок опоясывали предплечье, кровь запеклась, но края всё ещё влажноваты. Раскрыв поясную сумку из овечьей шкуры, он достал чистую ткань и миниатюрную баночку. Аккуратно выдернув пробку, окунул в горлышко палец, выудив крупный комок желтовато-бурой пасты и ловкими, привычными движениями наложил снадобье прямо в ранки, не забыв смазать края. Начало щипать, но такие пустяки давно не задевали его. Обычное дело, коли занялся охотой за Нигматическими камнями(3).
Не обращая внимания на раздражение кожи, мужчина бинтовал руку: слой за слоем ткань покрывала предплечье, пока не скрыла его полностью. Нагнувшись и разорвав края повязки зубами, завязал простенький узел. Работать одной рукой не слишком удобно, но и это не беда. Закончив нехитрую перевязку, Верус вернул наруч на место. Затянул два ремешка из кожи зуруков(4), убедившись, что всё сидит как надо. Глупо было бы попасть в смертельно опасную ситуацию из-за слетевшего во время боя наруча.
Закончив с важным, мужчина склонился над костром и потыкал мясо кинжалом. Как раз поджарилось до румяной корочки, пора есть, а там и передохнуть до рассвета не грех.
* * *
Солнце плавно показалось из-за горизонта. Верхушки деревьев вспыхнули утренним румянцем, запели птицы, оживилось зверьё, и лес наполнился рассветными шорохами и вознёй. Жизнь бурлила под каждым камнем, за любым кустом или деревом. Новый день звал за собой, но далеко-далеко — в самой глубине леса, среди сумбурного гомона и частокола стволов крался человек. Двигался ловко, привычно, с первого взгляда становится ясно — не впервые в лесу. Внимательно поглядывая под ноги и избегая сломанных веток или сухих корней, он быстро пробирался сквозь лесную чащу.
Жизнерадостный шум леса едва ли достигал его так далеко от опушки. Мужчина заходил всё глубже и глубже. Деревья здесь росли плотней, их ветви чаще переплетались, заставляя либо обходить заросли, либо продираться насквозь, ломая ветви и создавая так много шума, что Верус скорее отрубил бы себе палец. Приходилось петлять вокруг особо густых чащ. Света тоже становилось меньше, солнцу не удавалось пробиться через пышные кроны. Редкие лучи, пронизывающие листву, придавали окружению странную атмосферу, будто бы время остановило свой ход. Лес таил опасность, птицы больше не пели, животные исчезли, словно обходя место стороной. Невесть откуда навалилась усталость, а потом он нашёл первое тело.
Молодой олень, вспоротый от шеи до задних ног. Из корявой раны свисают обрывки внутренностей и костей. Края обглоданы, но недостаточно для дикого хищника. Тело скручено, передние лапы вывернуты под неестественным углом и прибиты к стволу, заострёнными обломками рёбер и других узких костей. По сути, вся туша висит между близко растущими деревьями, создавая подобие жуткой арки. Кровь и неопределимые остатки пиршества прочертили заметную на подлеске полосу. Кровь уже свернулась и засохла, мошкара, обильно покрывшая тушу, взвилась, стоило Верусу приблизиться.
— Скверна… землерой был прав, — пробубнил он себе под нос и сам же вздрогнул, очень громким показался голос в сгустившейся тишине.
* * *
Четырьмя днями ранее…
Постоялый двор полнился шумом голосов, местные мужики праздновали удачный посев и так вовремя начавшиеся дожди. Холодный поток лился из туч уже второй день, но это лишь радовало крестьян, всё чаще гремели кружки с медовухой. Каждый знал, что зерна, напившись воды, должны дать прекрасные всходы. Именно поэтому, не обращая внимания на слякоть и серость за окном, множество работяг собралось сегодня в «Рысаке». Лучшем трактире снаружи от стен, и плевать, что единственном!
Трактир примостился недалеко от южных ворот Триозёрья, считающихся главными. Дорога, начинающаяся у них, вела прямо к рыночной площади, а за ней и до особняка лорда Нокта недалеко. Так что старый пройдоха Вонг вовсе не жалел, распахнув двери своего дома и превратив его в трактир для усталых путников. Пусть и снаружи от крепости, но зато выбрал отличное место.
Как водится, торговцы, прибывающие в город, сразу направлялись за стену — в центр, поближе к рынку и кварталам плотницкой артели. А вот мелкие торгаши, часто без обоза и желания платить пошлину, останавливались в единственном трактире — то есть у Вонга. Кто-то сразу заворачивал в «Рысак», прекрасно зная это место, другие захаживали случайно: возвращаясь от ворот, не сумев оплатить пошлину или попросту не желая тратить монеты.
К последним чаще всего относились мужики из окрестных деревень, часто приезжающие в город, чтобы продать мясо, зерно и другие дары Паразес-Ховат(5) или как её чаще звали — Девы Цветов. В отличие от крупных торговцев, им не было проку проходить через стену. Обменять свои скромные товары на нужные в хозяйстве вещи они могли и снаружи. Как только телеги освобождались, а карманы наполнялись медяками, крестьяне разворачивались и спешили в родную деревню. Но порой их взгляд падал и на «Рысака». Жёны с детьми далеко, можно и повеселиться чуток. На то и был расчёт хитрого Вонга. Цены он не гнул, еду подавал больше сытную, чем богатую, но завсегдатаи не жаловались. Им не привыкать к овощным рагу и редким кускам мяса.
Триозёрье считался крупным городом, примерно четыре тысячи душ, так что далеко не все могли уместиться за возведёнными в стародавние времена стенами. Большая часть города расползлась по пологому холму на манер лишая, и лишь пятая часть прикрывалась крепостью на самой вершине. Вокруг холма тянулись засеянные поля, с востока подпираемые лесом. Именно с них совсем недавно вернулись мужики, гуляющие сегодня под крышей Вонга.
— За светлого Бадлинга!(6) — один из празднующих встал в полный рост, подняв кружку повыше и громко добавил. — Пусть его воды не покинут наши поля!
Ответом ему послужил дружный хор шести орущих глоток. Под их аккомпанемент кружки столкнулись, медовуха брызнула через края, намочив разорванный на куски хлеб и очищенную гамджу(7), но компания этого даже не заметила. Кружки дружно запрокинулись, гомон на пару мгновений стих. Сосуды опустошались огромными глотками, а когда с грохотом опустились на крепкий стол из толстых досок, слово взял уже другой парень.
На вид ему было около двадцати, усы и редкая борода тёмного цвета придавали лицу веса, но не могли скрыть уродливый шрам, пересекающий щёку и подбородок. Розовая криво сросшаяся полоса, оставленная от копья бандита… или клыка волка. Иногда это был медведь, а однажды Алёшка и вовсе приплёл топляка, страшную дьявольщину, живущую на болотах, за что был избит и обруган товарищами.
У крестьян не принято лишний раз поминать бесовщину. Считалось, что так можно навлечь на себя и близких беду. Однако ничто не мешало соседям разносить сплетни о потешном пареньке. Поговаривали, что на самом-то деле шрам, он получил ещё в детстве от помершего недавно братца. Но даже тут единой версии не существовало, толи коряга на реке, толи соскочивший с руки топор. В общем, слыл Алёшка выдумщиком да вруном, но работать умел и не отлынивал, так что собравшиеся оказались не прочь послушать очередную байку, тем более после трёх кружек горячительного. В том, что он собрался рассказать что-то обязательно зловещее, никто не сомневался. А если шебутного снова потянет помянуть какую пакость, то и врезать не грех.
— Эх, братцы! Бадлинг, конечно, присматривает за нами, но не всё в его ведах. Слыхал я, что в Дубках мужик стал пропадать… — понизив голос, парень обвёл собравшихся взглядом и добавил, — а три дня тому, даже баба. Как сквозь землю! Во как!
— Да, ладно тебе. Что тут такого? — в разговор вступил Сун, узколицый потомок завоёванной почти сотню лет тому Саламдэ. Его речь невозможно было отличить от остальных парней, но внешность сразу же выдавала «дурную» кровь. Насмешливо посматривая на рассказчика, он прищурил и без того узкие глаза, превратив их в щёлки. — Ясное дело, это же деревня, что у самого леса стоит, да ещё и рядом с болотом. Как пить дать, утопли твои мужики… и баба.
— Может и утопли, да только слышал я, что по ночам над лесом видали местные зарево чудное, — подняв руку, Алексей провёл ей над столом, словно хотел дотронуться до чего-то невидимого и невесомого. — Как туман, говорят, что поутру над рекой стелется. Только этот тёмный, да фиолетовый и над деревьями. Вот оно как!
— Ну, заладил. Вот оно как, да вон оно что! — Сун нетерпеливо цокнул языком, и отмахнулся от брехуна кружкой. — Вечно ты байки травишь, а как на деле выходит? — прищуренный глаз обвёл собравшихся за столом и остановился на Лёшке. — Краем уха, где ухватишь, а то и вовсе по пьяни!
— А вот и нет! С чего это? Да ещё и по пьяни?! — вдруг вскипел парень со шрамом. — В моём роду отродясь никого загульного не было! Это ты у нас любитель зелёного змея! — на секунду Лёшка замолк, переводя дыхания и будто бы собираясь с мыслями, а потом закончил. — И вообще, все вы, Саламы, такие. И ты и весь твой узкомордый народ!
Услышав такое, глаза Суна неприятно расширились, придав ему совсем уж чудной вид, но не успел он решить, стоит ли отвечать на оскорбление, как покалеченный парень перешёл на другую тему, словно бы напрочь позабыв о нём:
— И вообще, чего мы сидим-то? Наливайте!
— Вот это другой разговор! — тут же подхватил идею мужик, что возносил тост в честь Бога воды. — А то от историй твоих только настроение портится!
— И кто тут любитель змея… — в полголоса процедил Сун, однако с удовольствием подставил и свою кружку. Ему всё равно бы не удалось отстоять честь бывшей родины. Среди мужиков, собравшихся этим вечером за столом, он единственный не принадлежал к роду «Великих Северных Воителей» или по-простому Воргов, да и сколько лет прошло с той войны. Он-то родился уже в Империи.
* * *
Над Триозёрьем взошёл месяц, проглядывающий сквозь серые тучи. Дождь прекратился, но земля осталась сырой и вязкой. Всюду стояли лужи, а на дороге громоздились колеи от телег и упряжек. Лёшка с трудом ковылял домой, придерживаясь рукой за стены и заборы. Молодой отец четырёх детей, бубнил себе под нос проклятия в адрес «Узгоглазого змея» и философски размышлял о подвиге прадедов, поставивших гнилой народец Саламов на место.
— Предки не зря вас всех придушить хотели! Морда ты не Воргова. Не был бы помощником кожевника, давно пальцы пообломал…
Тут желудок Алёшки сделал крутое пике, заставив отвлечься от глупых мыслей и согнуться у ближайшего угла. Отплевавшись и откашлявшись, парень потихоньку разогнулся и опёрся о стену дома. Тяжело вздохнув и подняв взгляд к светлому месяцу, пьяный вусмерть мужчина расплылся в улыбке. Проклятый кривоглазый урод не смог испортить его вечер, приятно посидеть со старыми друзьями и потравить байки.
— Эх… и всё-таки жить хорошо!
— Глубоко, для пьяного землероя, — неожиданно раздавшийся за спиной голос не на шутку испугал парня. Дёрнувшись всем телом, он развернулся, чтобы успеть заметить стремительный бросок. Фигура, с ног до головы замотанная в серое тряпьё, возникла прямо перед ним, тяжёлая рука опустилась на плечо, чудом не повалив на колени. Не успел, Лёшка вскрикнуть, как вторая зажала рот.
Не прошло и трёх секунд, как его скрутили в бараний рог и затащили за угол — в тёмный узкий проулок, ведущий через три двора к окраине города. Как ни пытался пьяный герой со шрамом вырваться их жёсткой хватки, ничего не удавалось. Незнакомец обладал чудовищной силой, будто кузнец Микола напялил на себе кучу тряпья и шуткует. Он легко тащил упирающегося парня за собой, и что самое страшное — делал это молча.
Как только они скрылись от света месяца, замотанный схватил на глазах трезвеющего парня за ворот рубахи, с лёгкостью оторвав от земли и прижал к стене какой-то избы. Лёха попытался садануть злыдня ногой, но пнул лишь взметнувшееся тряпьё, и сразу же получил за это тяжёлый удар кулаком в живот. Мышцы скрутило болью, желудок подпрыгнул вверх. Если бы не подступившая минутой назад тошнота, он непременно бы выплюнул всё его содержимое. Едва дыша и поджав от боли ноги, Алёшка инстинктивно дёрнулся, стараясь вырваться из хватки.
— Не дёргайся… — холодный сухой голос проник в самое сердце парня. Страшно колотясь, оно не желало успокаиваться, но пьяный сказочник всё же сумел совладать с собой и выполнил приказ. Как только он перестал сопротивляться, хватка незнакомца чуть-чуть ослабла, и Лёха сумел дотянуться ногами до земли. Немного успокоившись и придя в себя, всмотрелся в тёмную фигуру.
Перед ним стоял некто чуть выше него самого ростом и гораздо шире в плечах. То, что он сначала принял за тряпки, оказалось порванным плащом из сшитых вместе шкур. На голову злыдень накинул капюшон, пристёгнутый к плащу тонкими ремешками. От старости материя разошлась на множество лент, кое-где виднелись огромные прорехи, оставленные казалось бы… когтями? Сквозь некоторые проглядывала стёганая куртка. Из-под капюшона выглядывал лишь массивный щетинистый подбородок, остальное надежно скрывалось в тени.
— Отлично, — одобрил его действия голос из-под капюшона. — Не трясись, землерой. Я тебя не трону… покуда отвечаешь на вопросы.
Интонация незнакомца холодила кровь, такой густой и спокойный голос, с лёгкой хрипотцой, но пронизывающий опьянённое сознание насквозь. Дико закивав, пьяньчуга уставился на подбородок — единственное, что удалось, как следует разглядеть. В мыслях он перебирал все возможные варианты того, кто это может быть. Промелькнула даже сумасбродная мысль о гильдии убийц, про которую он уже давно ничего не слыхал, а также о разбойниках, ворующих людей из собственных постелей и продающих рабами в Ритос, соседнее королевство.
— Случилось так, что я услышал твою историю. Ту, что о зареве над лесом и пропавших крестьянах, — капюшон чуть придвинулся к лицу пьяного сказочника. Кожей он ощутил дыхание жуткого незнакомца и инстинктивно задрал голову повыше, отворачиваясь, а тот продолжал. — Я хочу знать, что в ней правда, а что ложь…
1) (1) Старсия — самое распространённое название всех исследованных земель, аналогично названию мира в целом.
2) (2) Алэнео — существо, возникающее из двухвостых волков в результате долгого воздействия Скверны. Более гибкое тело, длинная шерсть, три хвоста и полуметровый рог на голове. Способен создать электрический разряд и контролировать его. Использует преимущественно с атаками рогом. Имеет частичный иммунитет к огню и неестественную скорость реакции. Опасный хищник, может содержать в себе камень Скверны.
3) Камни Скверны (Нигматические камни, Ядра Фрома) — образования округлой формы, содержащиеся внутри подвергшихся влиянию Скверны существ и сильных порождений Бездны. Чем сильнее воздействие Нигмы, тем больше синтезирующийся камень.
4) (4) Зурук — парнокопытное, травоядное домашнее животное с вытянутой мордой и густой шерстью. Взрослые особи имеют ороговевшие пластины, вырастающие на шее и хребте. В хозяйстве используют их молоко и мясо.
5) (5) Паразес-Ховат (Дева Цветов) — Богиня плодородия, земли, весны и насыщения. В основном почитается крестьянами и некоторыми храмами пантеона «Вечной Шестёрки». Считается, что небольшие алтари, собранные по весне из веточек с только что завязавшимися почками и пучков волос домашней скотины, способны привлечь благословение Богини и даровать урожай и/или беременность.
6) (6) Бадлинг — Бог воды, покровитель рыбаков, моряков и врачевателей. В сказаниях чаще всего имеет грозный нрав, но помогает героям и апостолам в их делах. Существует поверье, что изредка вместе с грозой в селенья приходит немощный старик. Если люди пускают его к себе в дом и кормят, то на утро вместо старика в кровати можно найти то, что больше всего хочешь.
7) (7) Гамджа — распространённый корнеплод Старсии. Нежно
розовые плоды, овальной формы в тонкой кожуре рыжеватого оттенка. Ближайшим
аналогом в нашем мире, можно считать картошку. Хотя в отличии от неё гамджа не
содержит большого количества крахмала.
Отмахиваясь от комаров и мушек, а заодно и от воспоминаний о причудливом пьянчужке, Верус внимательно обследовал тушу оленя и выдохнул:
— Предупреждаете? Сколько же вас, коли так осмелели?
Не дожидаясь ответов, пригнулся и прошёл через жуткую арку. Стоило ему пересечь кровавую черту на траве, как тяжесть, давившая на плечи, утроилась: с каждым шагом она стала нарастать, дышать становилось тяжелее, а поднимать ноги сложнее, будто идёшь в гору. Кожаная броня, скрытая под плащом, становилась всё увесистее, мужчине приходилось напрягать все силы, чтобы сделать очередной шаг вперёд.
Невнятный шёпот послышался из неоткуда… услышав его, воин резко замер, припав к земле. Отерев пот со лба, прислушался: среди тёмных стволов и корявых ветвей слышался невзрачный, тихий, едва различимый шёпот. Словно кто-то невидимый нашёптывает на ухо, с каждым ударом сердца, направление звука менялось: спереди, потом с боку, сзади и вот уже снова где-то впереди.
В воздухе удушающе запахло гнилью. Подняв с шеи повязку, мужчина закрыл рот и нос, подтянув узел импровизированной маски. Ткань была смочена специальным составом: двенадцать медяков за пузырёк, и ядовитые пары Нигмы, не причинят вреда. По крайней мере, быстро.
Путник двинулся дальше, ему всё чаще попадались обглоданные кости и недоеденные туши зверья. Шёпот нарастал, переходя в навязчивое бормотание, мешающее прислушиваться. Лесной ковёр сменился серой гниющей массой, неприятно шевелящейся под ногами. В голове же рождались странные фантазии, образы, просачивающиеся из подсознания: сверкающие залы, увенчанные пиками стены, толстые мозаики в оконных проёмах, люди в серых балахонах, в красивых шелках и дублетах, или же в доспехах. Два ряда молодых девушек и парней… он среди них, смотрит по сторонам. Час его славы наконец-то пришёл…
Зажмурившись, Верус встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Воспоминания никогда не приносили облегчения, лишь отвлекали от дела. Собравшись с мыслями, мечник распахнул глаза, бормотание переросло в противный писк. Над землёй стелился чёрный дым, грязные клубы перекатывались через корни, облизывали стволы и тянули к нему неосязаемые щупальца. Столь густые, что казались противоестественно влажными. Но дым не может быть сырым!
Осознав, что поддался Скверне, несмотря на маску, Верус прикусил губу. Капельки крови взмыли вверх, кружась зачарованным хороводом россыпи мелких рубинов. Наваждение спало, но чёрный дым никуда не делся, наоборот, словно почувствовав сопротивление, уплотнился, сгустился, поднимаясь всё выше от земли. Рука потянулась к поясу:
— Ну, давайте уже… — прорычал мужчина, выдёргивая из ножен кинжал, вторая рука легла на эфес короткого меча, притороченного к боку. Словно этого и дожидаясь, чаща взорвалась истошным рёвом. Дым слева от воина всколыхнулся, поднялся метровым курганом. И в следующее мгновение прямо из чёрных, липких клубов выскочил жуткий карлик: голый, мерзкий, весь в желтовато-красной слизи. Огромная непропорциональная голова покоилась на маленьком, практически детском тельце, покрытом струпьями и сочащимися язвами. Вытянув тонкие ручки, существо устремилось вперёд, громко крича.
Оттолкнувшись от земли, Верус отпрыгнул, увернувшись от длинных пальцев, схвативших лишь воздух. А теперь получи-ка это. Обратным движением полоснул кинжалом, не глядя, сразу же отступил ещё на шаг. Карлик дёрнулся, отшатнувшись, из плеча потекла синеватая жижа, ничуть не похожая на кровь. Глаза блюдца уставились на обидчика, пасть разинулась, выставляя напоказ кривые заострённые зубки и чёрный язык. Неуловимым движением левой руки, Верус метнул узкий нож, выхваченный из-за полы плаща. Лезвие впилось прямо в выпуклый глаз существа, крик захлебнулся резким всхлипом. Ухватившись за рукоятку, торчащую из глазницы, карлик попытался выдернуть оружие.
Воспользовавшись тем, что всё внимание противника сосредоточено на ране, боец шагнул вперёд, попутно вытаскивая меч из ножен. Единым движением, проскочил мимо и нанес удар, оказавшись по другую сторону дерева. Рёв резко оборвался, а сзади донёсся характерный звук падающего в листву тела.
Отдыхать долго не пришлось, вторая тварь неожиданно набросилась сверху, видимо, пряталась среди ветвей или только что явилась из Скверны. Подставив меч плашмя, человек сумел блокировать удар и ответным движением скинуть карлика под ноги. Не дав тому опомниться, саданул носком сапога в район рёбер, вот только тот оказался проворнее. Мгновенно сориентировавшись после падения, карлик вскочил на все четыре конечности и метнулся в бок, уворачиваясь от пинка.
Вместо удара получился слишком широкий шаг, и Верус потерял равновесие. Ещё бы чуть-чуть и головой вперёд навернулся.. Вот же вёрткая бестия! Словно в ответ на мимолётную слабость, справа к нему метнулся ещё один монстр. Заострённые коготки впились в руку, ткань плаща разошлась с протестующим треском. Мерзкое создание дёрнуло его на себя, почти повалив на землю. По ним не поймёшь, но в столь маленьких телах скрывается огромная сила. Он успел не раз убедиться в этом.
Поэтому не дожидаясь, пока второй карлик присоединится к драке, боец вывернул руку из захвата и саданул его коленом прямо в огромную голову. И это сработало, монстр отступил, оставляя за собой дорожку вонючей слюны. Но уже в следующее мгновение широко раскрыл пасть и пошёл в контратаку, бросившись на ноги воина.
Уклонившись от ожидаемой атаки, тот отпрыгнул ещё на пару шагов и сделал это вовремя. Второй монстр метнул крупный камень, целясь в голову. Если бы не своевременный отход, лежать бы ему на земле под тем же деревцем. Чёрт! Выхватив второй метательный нож, мужчина запустил его в наступающего карлика. Лезвие со свистом рассекло воздух и впилось в ствол. Проклятье!
Широко улыбающееся чудовище уверенно наступало. Времени горевать о промахе не осталось, сойдясь в жестоком противостоянии сразу с двумя противниками: он с трудом отмахивался мечом, изредка контратакуя кинжалом. Лес вокруг растворялся, чёрный, непроглядный дым сгустился настолько, что скрыл всё в двух шагах вокруг: низкие силуэты закружились среди чернильных клубов, рёв и рык сменились издевательским смехом, больше похожим на стенания разрываемых детей. Отбив очередную атаку, Верус ловко вернул кинжал в ножны на поясе. Тем же движением схватился за небольшое заострённое кольцо и сжал ладонь. Лезвие вспороло перчатку, достигнув кожи, потекла кровь:
— Сандоузо мэ’то аима моу(1), — рука взмыла вверх, ярко-красные бусинки крови зависли в воздухе неровной линией. — То афино фост’а песси!(2) — каждая капелька обратилась искрой, светящейся ярче любого факела. Жгучий свет хлынул во все стороны, пронзая и рассекая клубы дыма. Смех разом оборвался, послышался скулёж и жалобный вой. Человек с вознесённой к небу рукой и закрытыми глазами, продолжил: — Фост, гурус аегис моу! Протекто мэ ас Нигма!(3)
Искры истинного света мигнули, значительно утратив яркость, и начали собираться вокруг мечника. Быстро закружившись у пояса, слились в тонкую нить и резко разошлись в стороны. Поток воздуха окончательно оттеснил дым на пару десятков метров, оголив пять мерзких карликовых фигур, попадавших на землю, дико вопя: ручками тёрли обожженные глаза, пытаясь унять боль. И прежде чем кто-либо из них пришёл в себя, Верус приступил к делу.
Переходя от одного вопящего монстра к другому, он без жалости пресекал жизнь за жизнью: перерубал шеи, кромсал рёбра и отрубал конечности. Клинок взмывал вверх и грубо падал вниз, на хлипкие тела. В этом не было красоты или порядка, он просто рубил их, толком не целясь. Сознание, затуманенное Скверной, дало слабину, и лишь животная ярость вела его. Когда на очереди остался последний карлик, из клубящегося дыма по краю широкого круга выскочил новый враг: жуткий головастик. Он не шёл по прямой: пару раз метнулся из стороны в сторону, запутывая мужчину. После третьего прыжка монстр всё же выбросил вперёд длинные пальцы, небольшие когти рассекли воздух, но врезались в металл, а не плоть.
Заранее выхватив кинжал, боец подставил его под выпад, и, приняв удар на лезвие, перенёс вес вперёд: — Что тварь, не думала, что окажусь проворнее тебя?
Сделав шаг, что есть сил, толкнул мерзкого головастика. Со стороны казалось, что настолько маленькое существо обязано отлететь с его дороги, на деле же вышло иначе. Откатившись на пару сантиметров по дёрну, большеголовый обхватил лезвие когтями и с такой силой дёрнул мужчину на себя, что тот едва не свалился на колени.
Кое-как удержавшись на ногах, Верус в последний момент вскинул вторую руку. И зубастая пасть вцепилась в подставленный меч: дико крича, существо задрыгало конечностями, но достать человека так и не сумело. Размахнувшись от корпуса, мужчина стряхнул его с меча. Лезвие выскользнуло из зубов с громким щелчком и хрустом. Видимо, бестия таки лишилась парочки клыков, и следом последовал чмокающий звук — половина головы чудища отлетела куда-то в темноту.
Лишённое головы тело сразу же обмякло и рухнуло своему убийце под ноги. От трупа повалил густой дым, но стоило грязным клубам коснуться края сапога, как тонкая светящаяся нить у пояса запульсировала и взорвалась второй волной ветра. Магия растворилась, но вместе с тем отшвырнула всю Скверну к краю двадцатиметрового круга, центром которого выступал мечник, призвавший свою кровь на помощь.
Вот только в отличие от дыма два карлика, выбежавшие с боку, никак не отреагировали на поток. Широко раскинув ручки с острыми когтями, парочка неслась прямо на врага, а позади приходил в себя поваленный и ослеплённый монстр.
Сразу два карлика с гнилыми зубами и чёрными когтями накинулись на мужчину. Быстро орудуя двумя клинками, он успешно парировал их атаки: мечом держал врагов на расстоянии широкими взмахами, кинжалом бил точно и редко, нанося раны или сбивая ритм. Когти то и дело выбивали искры из металла подставленного клинка. Дьяволята, что есть сил, вопили. Чёрный дым всё прибывал, начав проникать в защитный круг. Медленно ползя по траве и листве, перетекая через корни, он всё ближе и ближе подступал к человеку. Вскоре Верус сражался по колено в вязкой, склизкой, холодной субстанции. Но даже так…
Меч отразил атаку одного из карликов: короткий пируэт, и кончик лезвия впился в глазницу второго. Сменив опорную ногу, воин проскочил между противниками, попутно взмахнув кинжалом. Железо устремилось к шее, но большеголовый тут же отпрянул на метр назад, в очередной раз доказывая своё проворство. Найдя опору ногам, он поднял взгляд на ненавистного человека, как вдруг что-то перекрыло обзор. Глухой хруст разнёсся по лесу, и труп карлика с кинжалом, вонзившимся в лоб, упал в чёрную слякоть. Укутанный в рваньё хитрец попросту метнул оружие, не позволив ему ускользнуть.
Второй монстр слепо молотил ручками, бросаясь туда-сюда: боль, терзающая его, застилала глаза… точнее глаз. Не дав ему времени прийти в себя, Верус взмахнул мечом. И голова скатилась с плеч под фонтан из синей жижи. По лесу прошла дрожь, густой склизкий дым вспенился, заклубился вокруг. Писк, терзающий уши, сменился утробным рыком и в промежутке между деревьями поднялся девятый вал.
— Проклятье! — бросил Верус спешно отступая, но, не забыв по пути, выдернуть кинжал из мёртвого дьяволёнка.
Чаща содрогнулась, покачнувшись, боец выкинул левую руку вперёд и опёрся на ближайшее дерево. Скосив взгляд в сторону низкого рокота, заметил, как из остатков тьмы формируется огромный курган: высотой метров в пять, доходя кромкой до верхушек некоторых деревьев, что были пониже остальных. Отработанным движением вернув кинжал в ножны, таинственный путник вновь нащупал на поясе миниатюрное кольцо. Надавив на него большим пальцем, разворошил предыдущую рану.
— Сандоузо мэ’то аима моу. Наи рой ройс!(4)
Левая рука поднялась горизонтально земле, ладонь указала на растущий дымный холм. Крови хлынуло значительно больше, чем в первый раз: пульсируя, рубиновые капли слились в линию, окружая кисть. Нить вспыхнула золотом и на ней возникла сфера размером с яйцо. В глазах потемнело, на плечи навалилась чудовищная тяжесть, мечник покачнулся, но устоял.
Тьма взбухла, пошла рябью и, наконец, лопнула: из разрыва, словно гной, выплеснулась белая туманная дымка, а сразу за ней показались рога, огромные, ветвистые рога. Медленно покачиваясь, они устремились ввысь, прямо к кронам деревьев. За ними показалась и голова: длинная узкая морда с двумя парами желтоватых глаз. Затем туловище, отдалённо напоминающее оленя с четырьмя узловатыми лапами, но намного шире и крупнее обычного.
Не дожидаясь, пока тварь вылезет окончательно, Верус активировал заклинание. Ядро вектора мигнуло, но в этот раз не было света, вместо него кровь обратилась струёй воды, тонкой, но мощной. Она устремилась вперёд, рассекая воздух: отдельные капли, не удержавшиеся в потоке и разлетевшиеся в стороны, прошили ветви насквозь, а врезавшиеся в стволы деревьев, вырвали крупные щепки.
Струя впилась в голову рогатого монстра, всё его тело покрывала липкая белёсая жижа, резко контрастирующая с чёрными клубами дыма: она стекала по бокам, просачивалась из глазниц и пасти, бурлила и лилась на землю. Дым отступал от неё, словно сдуваемый ветром, чудовище два с половиной метра в холке вышло из Скверны, наперекор воде, бьющей в его голову. Поток рассёк шкуру, оголил зубы, и съехал по шее, ослабевая. Но кривая рана мгновенно наполнилась всё той же белой жижей, да и монстр вряд ли её заметил. Две пары глаз неотрывно следили за вторгшимся на его территорию мясом в рваных шкурах.
Корни и трава под корявыми копытами мгновенно сгнивали, растекаясь не то грязью, не то прахом на землю. Листва, окружающая рога, желтела и опадала. Вскоре поражённый Нигмой олень оказался усеян умирающими листьями. Удивительно, но со стороны это выглядело красиво: огромное животное, медленно ступающее через лес, среди падающих листьев. Но мужчине было совсем не до этого, его заклинание не сработало. Точнее сработало, но слишком слабо и это было ещё хуже.
В такт шагам искажённого оленя, мужчина отступал назад. Нужно срочно придумать новый план. Как же он так вляпался?! Недооценил влияние Нигмы? Стоило догадаться, увидев разодранного оленя на входе, прислушаться к предупреждению, Боги и Твари! Сколько было лесных старичков? Пять? Семь? Неопределённо цокнув языком, Верус сделал последний шаг назад и замер, приготовившись: ноги чуть согнуты в коленях, мышцы напряжены. Он готов!
Проклятый Нигмой олень задрал голову и заревел, резкий вибрирующий звук резанул по ушам. Этот вой не был похож на голос лесных хищников или предупреждающие крики их жертв. Звук, изрыгаемый бестией, противоестественно напоминал колокольный звон церквей Вечной Шестерки, только перевёрнутый, обращённый не во славу Богов, а им на погибель. Борясь с головокружением, воин пару раз мотнул головой, стараясь сопротивляться чудовищному звуку, но это ничуть не помогло. Тогда он прикусил губу, и вечно незаживающий шрам окрасился кровью, капли взмыли вверх, сознание очистилось:
— Ну, же... Давай! — прорычал человек, покрепче стискивая эфес меча. — Давай, нападай!..
Громадное чудище словно ожидало приглашения, резко бросилось вперёд, размахивая рогами. В ответ Верус стремительно сместился вправо и, оттолкнувшись ногами, перешёл в кувырок. Оказавшись сбоку от наступающего противника, воспользовался мечом: коротко замахнувшись, направил лезвие меж его рёбер, но сталь лишь печально звякнула о вовремя подставленные рога. Клинок задрожал от отдачи, едва не выскользнув из крепко сжимающей его руки, бойцу пришлось спешно отступать, а прокажённый олень уже развернулся и вновь ринулся вперёд, на этот раз, встав на дыбы и высоко задрав ноги, увенчанные крепкими хоть и корявыми копытами.
Чудовищный удар сотряс землю, вырвав из неё приличный кусок: корни и прах разлетелись во все стороны, но таинственный путник успел ускользнуть и от этого. Проскочив в считанных сантиметрах от копыта, Верус умудрился полоснуть зверя кинжалом и, не теряя темпа, обернуться и сделать выпад мечом. Клинок вонзился в плоть, и лес накрыл громогласный рёв проклятого Скверной оленя, а в следующее мгновение мир ушёл из-под ног мужчины.
Жуткий удар копыта врезался ему в грудь, откинув на добрых три метра. Не успел мечник, как следует, прочувствовать боль, как налетел спиной на дерево, и воздух вылетел из лёгких, хриплым криком. Повалившись наземь, через боль откатился в сторону и сделал это вовремя. Второй удар копыт обрушился на землю, где он мгновение тому назад лежал.
Разъяренный зверь крутанул мордой, следя за ускользнувшей жертвой, но его огромные рога зацепили низко висящую крону. Под скрежет и треск дерева, Верус успел вскочить на ноги и сплюнуть кровь. Дыхание давалось с трудом, видимо проклятый Богами монстр повредил что-то внутри, но переживать об этом было некогда.
— Сандоузо мэ’то аима моу! — едва разлепляя губы, прошептал воин. Кровь, текущая изо рта и раны на груди, засветилась, взмывая вверх наперекор всем законам мира. Прокажённый олень решающим рывком освободил голову от веток и поворачивался к нему. — То афино фост’а песси...
Лесная чаща утонула в ослепительной вспышке, в отличие от предыдущего раза, кровь не образовывала нитей, человек находился не в том состоянии, чтобы хорошо контролировать заклинание, но даже без вектора каждая капля вспыхнула, повинуясь словам первичного наречия(5) и воле владельца.
Раскрыв заранее зажмуренные глаза, он кинулся в бой: лезвия меча и кинжала рубили и кромсали толстую шкуру чудовища. Густая белая жижа летела во все стороны, заливая одежду, лицо и землю под ногами. Оскверненный олень метался, дико вопя и пытаясь насадить обидчика на рога, но, ослеплённый заклинанием, ловил лишь ветер.
Когда тварь сумела хоть что-то увидеть, от её шкуры почти не осталось и следа: жуткие длинные порезы и раны пересекали бока, живот и морду, левая пара глаз вытекла от удара меча, оголив пустые глазницы, в которых теперь бурлила вонючая белёсая жижа. Неуверенно держась на лапах, монстр отступил на шаг назад и встряхнул мордой, разбрызгивая вездесущую заразу.
Верус же стоял, опершись на меч: его била лёгкая дрожь, грудь поднималась и опадала, с трудом проталкивая воздух в лёгкие. Взгляд мужчины замер на израненном противнике. В левой руке он судорожно сжимал кинжал, по которому текла, в том числе, и его кровь: белый смешивался с красным, капая на сырую землю.
— Крепкий ты засранец… — едва слышно прошептал мечник, усмехнувшись. Стоило ему раскрыть рот, как неуловимая струйка крови потекла по подбородку. Сила дара иссякла, больше не вздымая её к небесам. Отерев кровь тыльной стороной ладони, он потянул на себя меч и, не без труда освободив лезвие из земли, встал в полный рост, приготовившись к финальному раунду.
1) Сандоузо мэ’то аима моу — Кровью своей заклинаю (перевод с первичного наречия)
2) То афино фост’а песси — Снизойдет истинный свет (перевод с первичного наречия)
3) Фост, гурус аегис моу! Протекто мэ ас Нигма — Свет, обратись щитом моим! Огради от скверны (перевод с первичного наречия)
4) Сандоузо мэ’то аима моу. Наи рой ройс — Кровью своей заклинаю. Да струится поток (перевод с первичного наречия)
5) Первичное наречие — язык, на котором пишутся и произносятся все заклинания Старсии. Хоть люди и способны читать на нём, однако смысл произносимых слов остаётся загадкой и по сей день. Считается, что именно на этом языке говорят Боги.
Чудовище не спешило нападать, оно медленно обходило человека по кругу, изучая, принюхиваясь, словно впервые увидев. Время от времени из глотки зверя вырывался протяжный рев, жуткий и противный до мурашек, ничем не похожий на крики других лесных обитателей. Отстранённый, словно нарушающий законы мира, визжащий, резкий, как удар кнута и протяжный словно вой раненого волка. С каждым криком оленя, кровь в жилах замедляла бег. Будто всё глубже погружаешься в Скверну! Вот же гадство! Верус покрепче перехватил эфес меча и терпеливо пережидал пытку. Роящиеся образы, наполняли голову. Зрение плыло, того и гляди, потеряешь врага из виду, тем не менее воин сумел сохранить концентрацию. Слишком многое поставлено на карту, чтобы поддаться влиянию Скверны в такой момент. Трюк не сработает, тварь!
Монотонное кружение неожиданно оборвалось, резким броском вперёд. Израненная тварь устремилась на него, низко опустив морду и выставив вперёд ветвистые рога. Среди костяных пик взметнулось фиолетовое пламя, ярко осветившее чащу. В изменчивых тенях, роились непрошенные образы. Скверна брала своё.
— Лови! — с коротким выкриком мечник выпустил из пальцев рукоять кинжала и выхватил из-под плаща болас, всё это время болтающийся у бедра. Коротко размахнувшись, метнул оружие ниже рогов зверя. Увенчанное тремя небольшими камнями, обтянутыми кожей и связанными в единый узел, приспособление устремилось над самой землёй, вращаясь.
Монстру оставалось пробежать каких-то пять метров, когда болас обернулся вокруг его передних ног. Верёвки намертво сцепили конечности, а камни больно ударили по коленям и суставам. Резко зарывшись носом в землю, олень перекувыркнулся через голову. Затрещали рога, полетели костяные щепки.
Оглушённый, раненый и потерявший ориентацию монстр с трудом приподнял морду над землёй. Пустой взор единственного уцелевшего глаза обвёл округу, ища злобного человека, причинившего столько боли. Но вокруг никого не было видно, жалкий человечишка, словно сквозь землю провалился.
— Да, сдохни уже! — раздражённый рык донёсся откуда-то сверху, но олень не успел поднять взгляда. Блеснуло лезвие, раздался тихий хруст и меч перерубил шею, оборвав псевдожизнь существа.
Мир вздрогнул, стоило клинку завершить свою работу. Лесная чаща ожила сонмом звуков, до этого скрытых от ушей. Тёмная дымка под ногами распадалась, влажно блестя на мёртвых листьях и искривленных корнях. Скверна отступала, сжималась. Мерзкий дым втягивался обратно в тело поверженного чудища и землю вокруг.
Верус отступил на пару шагов, его лицо расслабилось, будто с плеч спала невыносимая ноша. Только сейчас путник ощутил, как сильно на него давила Скверна. Пока остатки проклятого дыма растворялись, мужчина осмотрел лезвие меча, покрытое кровью и белой слизью. Короткий взмах и почти вся дрянь слетела с него, оголив истинную красоту клинка. Но владелец не удовлетворился этим, зажав на сгибе локтя, медленно протянул на себя, полностью очищая лезвие об одежду. И только после этого, позволил себе вернуть оружие в ножны.
Пока боец занимался оружием, Скверна окончательно исчезла, оставив мёртвое тело оленя лежать на сырой земле. Его искажённые контуры никуда не пропали: даже мёртвый он ещё оставался прокажён, но выглядел искусственно. Лишившись жизни, существо, которое не должно существовать, превратилось в корявое, наскоро сшитое чучело.
Мужчина долго смотрел на поверженного врага. В его выражении глаз появилось что-то, о чём бы он предпочёл не говорить. Печаль? Нет, что-то глубже, но оно не успело сформироваться окончательно. Отмахнувшись от собственных чувств, человек подступил к туше. Из-под плаща выпорхнул разделочный нож с широким лезвием. Перекрутив его на ладони, Верус присел на корточки и вонзил клинок в ещё тёплую плоть. Из раны потекла кровь, белая жижа пропала, точно всё сражение и ужасы ему попросту привиделись.
Уверенными движениями вскрыв грудную клетку, мечник добрался до главного. Отложил нож и запустил левую руку внутрь. Замерев со странным выражением лица, он шарил в глубине туши, пока пальцы не нащупали нечто гладкое и твёрдое.
— Ага! — воскликнул воин, улыбнувшись. — А вот и награда.
Первые лучи солнца пробились сквозь ожившую чащу. Тонкие жёлтые столпы, упали на подлесок, выхватив из сумрака окровавленную руку и жёлтый камень, лежащий на раскрытой ладони.
— Неплохой размерчик, засранец! — хохотнул мужчина, пнув тушу оленя. — Вот почему ты такая заноза в заднице, да? — хмурое до этого лицо украсила действительно счастливая улыбка, кажется, она была первой за месяц.
* * *
Солнце катилось к закату. Крестьяне заканчивали нехитрые дела на полях: кто-то вёл скотину обратно в деревню, другие возвращались, неся пресную воду с реки, вместе с ними шли несколько женщин, что занимались стиркой и теперь несли чистые вещи домой.
Ронзель, как всегда, дежуривший у ворот, жевал травинку и разглядывал баб. Как вдруг что-то привлекло его внимание. Прищурившись, паренёк удивлённо раскрыл рот. Травинка выпала, медленно упав на землю. Но он не заметил, всё его внимание сосредоточилось на силуэте, бредущем со стороны леса: высокий и плечистый человек в оборванном тряпье неторопливо вышагивал по направлению к воротам. Но взгляд Ронзеля привлёк вовсе не внешний вид, а две шкуры, свисающие с шеи, будто заправский шарф разбойника или городской красотки.
— Это же… не может быть, — парень на ощупь нашёл копьё, приставленное к частоколу, и зашагал на встречу. — Эй, милсдарь! Вы вернулись! Давайте сюда, вас уже заждались! — Ронзель призывно махал свободной рукой, привлекая внимание странного охотника. А заодно и всех баб в округе. Теперь-то он сможет говорить, что лично встречал спасителя деревни.
— Голова у себя? — бросил охотник, не здороваясь, стоило только подойти поближе.
— А куда ему деться-то, милсдарь? У себя, коряга старая, вас ждёт, как есть.
Парень скривил лицо в, как ему казалось, заправской ухмылке. Только вышло не очень. Уж больно уродливая была морда: нос картошкой, жёлтые кривые зубы и странно вздёрнутая верхняя губа. Верус сражался с самим собой, чтобы не бросить что-нибудь в ответ. Нет никакого смысла издеваться над землероями — жизнь у них и так горькая словно зарецвет(1). В место этого он понимающе кивнул и продолжил путь в деревню.
Люди вокруг бросали на него взгляды: кто удивлённые, другие испуганные, третьи разве что не возносили молитвы Вечной Шестёрке. И на том спасибо! Не хватало только, чтобы землерои поклоны мне бить начали. Ещё чего!
— Посмотрите, посмотрите, на шкуры… — шептался кто-то в быстро растущей толпе.
— Как есть двухвостый волчара! Боги и Твари!
— Да их же две, шкуры-то две!
— Вот кто Любку задрал! Ой-ей… — причитала дородная женщина с двумя вёдрами воды на коромысле.
— А он их обоих, раз — и всё! — воскликнул какой-то мужичок с мотком верёвки на плече.
— Правду говорят! Подаренные Богам всю славу в себя да силу принимают!
Последняя реплика заставила лицо воина непроизвольно дёрнуться, но никто не успел заметить мимолётной гримасы, проскользнувшей на нём. Так, под недружный хор возгласов и причитаний крестьян, Верус пересёк полдеревни, подойдя к дому местного головы. Тот уже стоял на крыльце, ожидая. Молодой парнишка, что-то нашёптывал ему на ухо, но стоило наёмнику приблизиться, как паренька, словно ветер унёс.
— Здоровья тебе, милсдарь охотник, — поприветствовал наёмника голова. Был он высок и по-старчески сух, но в глазах сохранилась задорная удаль. Седая голова вежливо склонилась в поклоне, на что Верус ответил кивком и многозначительным взглядом на толпу позади себя. Мгновенно поняв его, голова указал рукой на дверь и добавил: — Проходи в дом, нечего на ветру стоять.
Когда тот прошёл внутрь, старик грозно зыркнул на толпу, и крестьяне тут же поспешили убраться по своим делам.
— Так-то! — убедившись, что все разошлись, фыркнул пятидесятилетний старик и проследовал за могучим воином домой. Тот уже успел сбросить шкуры хищников на пол и занять табурет у стола. Выглядел он заметно хуже, чем когда уходил в лес.
— Зверьё потрепало, — скорее подвёл итог, чем спросил староста, огибая стол и усаживаясь напротив укутанного в рваньё охотника.
— Есть такое, — бесцветно бросил тот, — но ты за меня не переживай, старик. Лучше порадуй наградой, что обещал, — взгляд из-под края капюшона остановился на лице старосты деревни.
— Стало быть, наши беды разрешены? — вопросом ответил тот, коротко взглянув на валяющиеся на полу хаты шкуры. Затем седовласый вновь повернулся к мрачному мужчине. — Эти бестии моих людей жрали?
Мечник прекрасно различил сомнение в голосе. Его наниматель сомневается — и правильно делает, между тем ему вовсе незачем знать подробности. Нужно, как можно быстрее закончить разговор, получить плату и скрыться.
— Они, — односложно ответил охотник. — Проблема устранена. Эти в стаю собрались. Трое, — бровь главы деревни поползла вверх, что не ускользнуло от внимания бойца. — Да, трое, — опередил он его вопрос. — Двух я прикончил, сам видишь. Последний убежал. По лесу-то за ним гоняться мне не с руки. Но не бойся, зверь, конечно, дикий, да зубастый, но поодиночке на людей не охотится. А может и вообще уйдёт из этих мест. Ему стаей проще, будет новую искать.
Лицо старика разгладилось, будто он скинул десяток лет. Хитрая улыбка заняла место морщин, пока он понимающе кивал.
— Всё хорошо в твоей байке, одно плохо — видали мужики зарево чудное над лесом. Сегодня с утра, да не просто зарево, а фиолетовый свет, что аж сами небеса подсвечивал. Когда ты, стало быть, на волчат двухвостых охотился, да по лесу бегал, — взгляд серых глаз стал испытующим. — Что про это скажешь?
— Хмм… — Верус отстранился от стола, но табурет не позволил ему откинуться на спинку, ведь её попросту не было. Пришлось неловко остановиться на середине движения и усесться поудобней. — Ничего не знаю ни про какие огни яркие да фиолетовые. У меня дед работа простая — зверя дикого да кровожадного выслеживать, а не на зорьки любоваться.
— Врёшь… В глаза смотришь и врёшь! — напыжился старик. — Ты не думай, я знанием своим делиться ни с кем не собираюсь. Ты мне одолжение сделай, сынок. Успокой сердце, не верю я, что волки, пусть и такие чудные, как эти, могли столько людей утащить. Это же всё соседи мои, всех с сопливых лет знаю. На глазах росли, понимаешь? Почитай семья!
— Слушай, — Верус тяжело вздохнул и не менее устало осмотрел хату старика. — Ты ведь не глупый человек, да? Голова деревни на двадцать домов. Писать умеешь! Вон даже письмо в церковь Шестерых отправить хотел, помощи просить. А всё туда же… Незачем тебе в это лезть. Волки это были, Боги и Твари, и всё тут!
— Ну, да, спутал я тебя сначала с их апостолом. Что теперь поминать-то?
— А то, что коли догадался о чём, так и держи при себе. Я не проповедник и тем более не апостол, чтобы про Скверну рассказывать и про заразу, что из неё лезет. Сам догадываешься, на что я «охотился», — особо выделив последнее слово, развёл руками Верус. — Так зачем же, Шестёрка тебя направь, вопросы задаёшь такие неудобные?
Старик резко посуровел, видимо, собеседник случайно задел его за живое:
— Правильно ты сказал, у меня двадцать домов, а в них не сено наложено, а люди живые, семьи. Детишки вон малые, да голожопые бегают, уму разуму набираются. И если какая зараза в лесу завелась, и жрать их повадилась, кто же, как не я, должен вопросы задавать? Ну, облегчи ты муку мою, скажи!
— Да, что за напасть?! Во пристал, скажи да скажи. Ты, дед, никак плату мою отдавать не хочешь? — решил зайти с другой стороны воин. — Так ты сразу скажи, не трать время, нечего нам с тобой попусту трепаться.
Голова деревни одарил его долгим печальным взглядом. Наконец что-то для себя решив, поднялся, отойдя от стола к небольшому комоду у стены. Нагнувшись и открыв скрипучую дверцу, возился среди полок, пока не выудил серый мешочек, подвязанный кожаным шнурком. Обернувшись к молодому наёмнику, старик тяжело вздохнул и произнёс:
— Давно я всё приготовил, когда ещё Люба пропала, но тебе-то дела нет. Боль людская, что вода по камушкам, да? Неужто так ломает тебя, облегчить думы мои? Ответь, что за твари селян в лес уволокли?
— Они мертвы, — тихо отозвался парень из-под капюшона. — Убиты мной, вот этим мечом, — с этими словами он резко откинул полу плаща и выдернул из ножен клинок. И под удивлённым взором старика положил его на стол. — Ты искал помощи, просил меня, почитай умолял. Теперь я сижу перед тобой и говорю, что всё сделано. Работа завершена! — в голосе Веруса звенела сталь. Хозяин избы испуганно зыркнул на выход, будто ища поддержки, но тут же взял себя в руки, немного разозлившись на секундную слабость. А охотник, тем временем, уже поднялся из-за стола и начал медленно подступать к нему:
— Хочешь знать, что это было? Думаешь, правда облегчит муки? Поможет тебе справиться, позабыть об их смерти? — тяжёлые шаги гулко отражались от стен, придавив старика к комоду. Холодный пот выступил у него на лбу, худые руки шарили по верхней полке, словно, ища, чем бы защититься от собеседника, что вмиг обратился жутким незнакомцем. Из-под капюшона, нависающего над лицом, выглядывал лишь подбородок, но поражённый страхом разум рисовал во тьме глаза. Их острый суровый прищур, пригвоздивший к полу.
— Постой… — кое-как прошептал старик, не понимая, чего так сильно боится в собственном доме. Путник, которого он нанял не казался высоким, едва ли выше него самого, но каким-то чудом сумел нависнуть над ним тёмной горой тряпья и грязных оборванных ремней. Силясь выдавить из разом пересохшего горла хоть слово, голова деревни всё же не опустил глаз, встретил тёмную дыру капюшона настолько смело, насколько сумел. Какой-то вшивый пацан не испугает его!
— Скверна, — одно единственное слово слетело с невидимых в тени губ, пронзив старика судорогой. В голове прокручивались тёмные истории, услышанные им за долгую жизнь: страхи и тайны, скрывающиеся в тенях. — Она ничего не чувствует, старик. Ей всё равно, она питается страхом, тьмой, сокрытой у нас вот здесь, — палец в перчатке уткнулся ему в грудь, от чего сердце подскочило куда-то к подбородку. — Тебе не нужно знать, кто или что убило твоих людей, какую форму выбрало. Ведь чем больше ты знаешь, тем сложнее засыпать по ночам. Знай одно, старик. Скверна, их забрала она, а я убил её.
Осознание свалилось на управляющего трясущимися ногами и гулкими ударами старого сердца. Перед ним стоял не просто путник, не апостол церкви Шестерых. И даже не охотник. Он пытался заставить сжалиться монстра, что убивает саму Скверну!
— Милостивые Боги… — прошептал старик. — Я, я не хотел. Прости меня, но мои люди… я думал…
— Я знаю, — убийца развернулся и пошёл к столу. Давление в воздухе разом сошло на нет. Подхватив меч, парень неспешно вернул его в ножны и зашагал дальше — к шкурам, лежащим на полу у входа. Когда он поднял их и перекинул через плечо, до старика донеслись слова:
— Оставь монеты для тех, чьих любимых забрала Скверна, а мне скажи лишь одно. Кто в этой дыре заплатит мне за две шкуры?
— Ш-ш-шкуры от-от… — чертыхнувшись старик перевёл дыхание, уняв сердце. — Отнеси шкуры Сиромэ, изба по правую руку от ворот. Он найдёт, куда их приладить и заплатит.
Убийца, не прощаясь, вышел из избы и больше никто не видел его в деревне Дубки. Впрочем, люди с тех самых пор перестали пропадать в лесу. По крайней мере, часто.
1) Зарецвет — дикий жёлтый цветок, раскрывающий бутоны только на заре и быстро отцветающий. Распространённое лекарство от кожных заболеваний. На вкус очень горек, от чего в народе зовётся «плевацвет».
Если от главных ворот Триозёрья пойти налево, мимо красиво отделанных домов купцов и простецких, но хорошо срубленных жилищ рабочих плотницкой артели. Свернуть возле дозорной башни направо, в неприметный проулок меж двух улиц, прошагать ещё с полсотни метров, то окажешься перед двухстворчатой дверью красного дерева. Она закрыта практически весь день, однако ближе к вечеру, в то самое время, когда каждый крестьянин возвращается с полей, предвкушая встречу с горячим ужином и любящей женой, можно обнаружить дверь не запертой. Стоит толкнуть её в тот предвечерний час, и она с лёгкостью распахнётся, впуская тебя в царство старого Корнелиуса.
Широкий холл начинается двумя рядами крепких деревянных стеллажей, разделяющих его на три части. Слева, на стене, всегда висят картины или расписные ковры из далёкого королевства Ла-Стикса. Изредка на ней можно увидеть искусно выполненные мечи, кинжалы, а порой и копья. Но они, скорее, произведения искусства, чем настоящее оружие. Ведь никому в здравом уме не придёт в голову купить цветастый, сверкающий меч за две, а то и три золотые монеты. В бою не до красивой резьбы и инкрустаций камнями, куда важнее острота, баланс и добротность клинка. Никаких блестяшек, никакой глупой красоты. Если кто-то скажет вам иное, смело плюйте ему в лицо.
На правой стене Корнелиус часто выставляет шкуры: отделанные, дублёные, реже высушенные. Одним словом, на любой вкус, цвет и, разумеется, кошелёк. Рыжий алэнео, серебристый иглошкур, топляк, изоведь — множество трофеев разнообразных чудовищ. Такие способны украсить покои и торгаша, и принца, лишь бы у того водились звонкие монеты.
Но среди всего разнообразия представленных товаров главное и почётнейшее место занимают камни Скверны, или же Нигматические камни: чудотворные образования, зарождающиеся в телах тех самых чудовищ, чьи шкуры висят на правой стене. Именно эти неприметные с виду разноцветные камушки — сокровища Корнелиуса. Ведь он никто иной, как главный антиквар Триозёрья. А по совместительству первый спонсор некоего охотника за камнями Скверны, Веруса.
* * *
Двустворчатые двери распахнулись, не издав ни единого скрипа петель. Корнелиус, сидящий в удобном мягком кресле, повернул голову, отвлёкшись от изучения свитка скорее ощутив лёгкий сквозняк, чем услышав что-то. Глубоко посаженные глаза пробежались по вошедшей фигуре, обвисшие щёки вздрогнули от приторной улыбки растянувшей губы. Отложив свиток на край прилавка, антиквар приподнялся из кресла, в приветствии взмахнув рукой:
— Рад видеть тебя. Давненько не появлялся, неужто жизнь оказалась не так сладка, как стоны юных дев?
— Твоя жена наверняка обрадуется, услышав это. Или ты и её уже умудрился променять на горстку монет?
Пришедший быстро пересёк помещение, остановившись у прилавка. Тёмный изодранный плащ обдал антиквара адским зловонием, в котором смешалась кровь, пот и фекалии, но тот и носом не повёл, привык за годы работы с охотниками. Вместо этого, он раскинул руки, расхохотавшись:
— Что ты, что ты! Никогда в жизни! Моя София — вечная любовь, да пусть небеса будут мне…
— Прекращай это, Корнел. Даже я переживаю, что однажды они не выдержат твоих клятв и направят чью-то руку с ножом тебе в живот, — посетитель чуть склонился над прилавком и прошептал конец фразы. — Возможно, и не раз…
Торгаш выпучил глаза в притворном удивлении:
— Что ты такое говоришь, Верус? Как же можно? Меня да в живот, — похлопав ладонями по выпирающему мамону, туго обтянутому шёлковым халатом, выпалил Корнелиус. — Это тело священно, как сами небеса!
В ответ пришедший лишь цокнул языком да покачал головой. Ему не хотелось спорить с неисправимым в своём вечном пренебрежении Сущностями и Богами торгашом. Можно подумать ежедневная возня с камнями Фрома и шкурами чудовищ, заставила того поверить в собственную неуязвимость. Конечно, в этом была не только глупая бравада, никто не может отрицать, как важен этот человек. Без малого двадцать лет он единолично управляет потоками большинства ингредиентов для зелий, настоек, мазей и ядов. Но в тоже время с каждым годом увеличивался не только его живот, но и количество мужчин желающих прирезать его во сне. В конце концов, вечная любовь София была седьмой пассией за те два года, что они с Верусом знакомы. А сколько таких девиц было у него всего на одну холодную ночь?
— Ну, ладно. Как бы ты не воротил нос, я знаю, что именно ты будешь первым, кто найдёт подлеца и вспорет ему брюхо от паха до самого рта! Если, конечно, вообще найдётся смельчак, решившийся пырнуть меня ножом!
Весело расхохотавшись, торговец хлопнул по прилавку пухлой ладонью. На пальцах блеснули три кольца. Как знал охотник, по крайней мере, одно из них могло выпустить заклинание на вроде водяного потока. В общем-то жест был не двусмысленный, толстяк явно намекал, что сумеет постоять за себя.
— Не хочется признавать, но, пожалуй, да… — тихо ответил голос из-под капюшона.
— Вот! Видишь, мой живот в безопасности! — окончательно встав из кресла, закончил Корнелиус. Подхватив свиток, до этого отложенный в сторону, аккуратно свернул его, перетянув тоненькой верёвочкой. Пока пальцы ловко вязали узел, глаза неотрывно следили за гостем. — Ну, так что, с чем пожаловал в этот раз, парень? Добыл очередной камушек, а? Ну, давай не томи, выкладывай всё как на духу. Дядя Корнелиус не обидит дорогого друга монетой! И сними ты уже свой дурацкий намордник, хоть в глаза твои бесстыжие посмотрю!
Завязав узелок, торговец быстро наклонился, убрав свиток во внутреннее пространство прилавка. Разогнув спину, он протяжно вздохнул, словно только что самолично прикончил алэнео, и вновь посмотрел на гостя. Тот не торопился снимать капюшон, вместо этого нервно осмотрелся.
— Да брось! Что думаешь, я предложил бы тебе это, будь здесь хоть кто-то, кроме нас двоих? Про моих мальчиков можешь не переживать, сам знаешь, они у меня смирные малые.
— Да уж, смирные… — протянул молодой воин, припомнив пару историй с участием братьев-близнецов, охранников Корнелиуса. Сейчас они наверняка скрываются где-то поблизости, внимательно следя за разговором. Но даже чутья мечника не хватало, чтобы обнаружить их. Ведь оба брата обладали даром крови, как и он сам.
— Видать не так сильно доверяешь мне, а, братец-Верус?
Отмахнувшись от воспоминаний о братьях, гость буркнул что-то себе под нос, от чего улыбка вновь скользнула на толстое лицо торгаша. Медленно, можно сказать, через силу поднял руку, взявшись за край капюшона и резким движение скинул его с головы. Перед антикваром предстало юное лицо парня. Голубые глаза с коричневатыми прожилками смотрели с прищуром. Тонкие губы изогнулись в ухмылке, оголившей краешки зубов. Почти детская щетина окаймляла крупный подбородок, немного заходя на скулы. Широкий нос, придающий лицу чрезмерную для юного возраста тяжесть, был сломан. Заметная неровность на переносице, могла бы привлечь чьё-нибудь внимание на безлюдной дороге, вот только всё внимание перетягивал на себя жуткий шрам. Он пересекал губы и, на самую малость не доходя до правого глаза, продолжался на лбу. Тёмные, коротко остриженные волосы, чуть прикрывали середину лба, ясно давая понять, что на нём нет ни следа морщин. Да и откуда им взяться, если парню от силы лет двадцать.
— Ох, ну и ну! Каждый раз как в первый! Вот хоть убей меня, но забываю, что ты ещё пацан!
— Некоторые и до моих лет не доживают… старик, — сухо бросил в ответ боец, поправив скинутый капюшон и откинув полу плаща. — Но ты-то у нас священен, как чёртовы яйца Бадлинга.
— Ого! Теперь и ты богохульствуешь, парень! Как же так? — вскинув руки к небу, воскликнул антиквар. Но его зоркий прищур не упустил движения собеседника. — Что это ты там достаёшь? — мгновенно сменив шутливую манеру речи на серьезную, закончил он.
— Вот что, — с этими словами Верус выудил из-за пазухи маленький мешочек и вытряхнул содержимое на прилавок. Жёлтый камень с тонким звоном упал на деревянную столешницу. Прокатившись пару сантиметров замер, поблёскивая в свете масляной лампы.
— Ох, ты ж, святые реки Бадлинга! Какой размер! — купец согнулся над камнем. В его руке словно по волшебству возникло тонкое стёклышко в оправе. Нацелив его на жёлтого проказника, мужчина с упоением начал изучать экземпляр. Он то и дело приговаривал, восхваляя всех Богов, которых мог упомнить, пока, наконец, не оторвал взгляд и не спросил у охотника: — Продаёшь сразу, или хочешь, чтобы я попридержал у себя?
По выражению Корнелиуса тот сразу же понял, какого ответа от него ждут. Не став разочаровывать старого знакомого кивнул:
— Сразу.
— Отлично! — ярко вспыхнув румянцем, антиквар смёл камень с прилавка одним движением руки, а в следующую секунду уже укладывал его на весы. — Так, так, так… Посмотрим, посмотрим, что тут у нас? Почти двести грамм, если быть точным одна сотня девять десятков и четыре грамма. Какой прекрасный экземпляр! Просто чудесно, Верус, кого же ты прикончил, а? — радостный взор вернулся к молодому парню.
— Да так, одного живучего засранца, — отмахнулся от расспросов тот.
— Что же, — по лицу было ясно, что торгашу без разницы, кто умер ради камня. — Раз не хочешь рассказывать, не надо. Главное, что ты принёс его сюда, — сделав особый акцент на «его», ответил торговец, закончив взвешивание.
Подхватив Нигматический камень с весов, он перенёс его на небольшой столик в углу. На нём располагался странный механизм, состоящий из десятков тонких железных трубок и креплений. Отогнув четыре из них, антиквар на несколько секунд погрузился в размышления и добавил пятую. Аккуратно закрепив камень на причудливом устройстве, вынул с нижней полки небольшой чан и подставил под устройство. Наконец, выудив из пол халата маленький флакончик, Корнелиус выдернул пробку и почти что трясущимися руками капнул одну единственную каплю на жёлтый камень: густая вязкая жижи едва соприкоснувшись с поверхностью, ярко вспыхнула.
— Да, как и думал. Яркий жёлтый с примесью оранжевого — категория три минус, неплохо, неплохо… — закрыв флакон и убрав обратно в складки халата, антиквар развернулся к любимому клиенту. На толстом оплывшем лице застыло надрывное выражение. Внутри торговца шла ожесточённая борьба.
— Если ты назовёшь меньше двенадцати, я больше и шага в эту халупу не сделаю… — предупреждающе произнёс мечник, облокотившись на прилавок и наблюдая за махинациями старого знакомого.
— Двенадцать?! Да, это же грабеж! Грабёж средь бела дня!
— Вообще-то уже давно вечер, — указав за спину в сторону выхода, вставил юноша. Короткий смешок не ускользнул от внимания Корнелиуса, но он предпочёл пропустить его мимо ушей.
— Что? Да, какая разница?! О, Премудрый Астериа-Метронтас(1), укажи этому заблудшему дитя, что цифры придумали не для того, чтобы называть их невпопад! — мгновенно сократив расстояние, торговец схватил юношу за руку. — Хотя бы десять! Десять серебряных, прямо сейчас!
Верус выдернул руку из липких ладоней и отстранился от разъяренного мужчины. Его голубые глаза сверкнули холодом:
— Одиннадцать и не полсеребреником меньше…
— Десять серебряных и двадцать медяков! Сжалься, юный господин!
— Что?! Да ты за кого меня принимаешь, Корнел? Двадцать медяков? Сорок и, возможно, я подумаю!
— Да, простит тебя Астериа-Метронтас за тяжкие грехи… Пусть будет тридцать пять.
— По рукам! — резко оживился охотник, протягивая только что освобождённую от потных ладоней руку обратно торговцу. Крепкое рукопожатие завершило сделку, вместе с тем воин не спешил отпускать торговца. — Сколько у тебя сейчас красных?
— Хм… — задумался Корнел. — Дай подумать. Около двадцати, но парочка совсем хилые. Едва-едва зародившиеся. А что, желаешь получить плату ими?
В ответ боец медленно кивнул, заодно отпустив потную руку толстяка:
— Заберу на десять серебреников.(2)
Получив причитающиеся и попрощавшись с давним знакомым, мечник покинул антикварную лавку. За разговорами и спорами вечер практически сменился ночью. В тёмном проулке не было ни души. Лишь дворовые собаки лаяли где-то за заборами богатых домов. Но это мало волновало его, закончив с делами, юный наёмник собирался посетить ещё одно место.
* * *
Рысак полнился шумом голосов, когда через скрипучую дверь в него вошёл ещё один клиент, с ног до головы обмотанный тряпьем, с низко накинутым капюшоном и отвратным запашком. Но из всех мужиков, собравшихся этим вечером выпить и отдохнуть, на него посмотрело от силы три-четыре человека. Одним из них был Лёшка. Резко захлопнув рот на середине рассказа, молодой отец четверых детей с ужасом уставился на вошедшего. Тот не останавливаясь, прошёл мимо его стола, и головой не поведя.
Сглотнув подступивший к горлу ком, сказочник проводил нового знакомого взглядом до самой стойки, за которой, как обычно, стоял хозяин заведения. Тот поприветствовал очередного клиента и принял заказ. После незнакомец в рваном плаще спокойно углубился в трактир. Найдя спокойное местечко, уселся на стул, поправив стол и стряхнув с него крошки. А затем тёмная дыра капюшона на мгновение замерла по направлению к Алёшке, и жуткий мужик кивнул ему.
— Да, сохранит меня Шестёрка! — выдохнул парень, мгновенно отворачиваясь от приветливого монстра.
— Что случилось, Лёх? Перебрал что ли? — поинтересовался у него знакомый, сидящий напротив. — Мы же только по две кружки выпили? А ты зелёный как ящерица. Никак ослаб после встречи с… — тут он сделал паузу, обведя собравшихся за столом друзей взглядом, — …гильдией убийц… — шёпотом закончив речь, он пару секунд терпеливо выжидал, но, в конце концов, не выдержал и вместе с остальными разразился диким хохотом.
— Точно, точно! Это вам не с волками драться да от медведей убегать! Тут дело серьёзное, — поддержал веселье пройдоха Сун.
— Да, заткнитесь вы, бесы! Без вас тошно! — в ответ несчастный Лёшка услышал лишь смех и улюлюканье, а где-то позади, за столом в тени от масляных ламп сидел он. Тот самый монстр, в которого никто не верил.
В отличие от трясущегося на стуле парнишки, он сидел спокойно, даже слегка вальяжно. Широко расставив ноги и удобно устроившись, наблюдал за извечной картиной таверны. Выпивающие и ужинающие работники плотницкой артели, по крайней мере, те из них, кто жил снаружи от стены. Землерои, собирающиеся со всего Триозёрья и окрестных деревень. Редкие торговцы, заглянувшие в город по делам и решившие передохнуть в Рысаке. Последние чаще снимали одну из четырёх уютных комнат, отгороженных от общего зала таверны. Туда в основном и бегала дочь Вонга или её напарница по работе разносчицей, местная сирота. Верус не помнил, как её звали, но она хорошо помнила его.
— Добрый вечер отважный воин, — проворковала слегка пухленькая девушка, замерев у стола. — Уже вернулся с ратных дел?
Приподняв голову, парень взглянул на неё. Сегодня у него было то самое настроение, очередное дело завершено, карман оттягивают новенькие ядра Фрома, а раны почти зажили.
— Привет, красавица. Как же я могу покинуть, такую милую леди.
— Ой! Да, будет тебе! — девушка, мгновенно залившись румянцем, шагнула к нему, будто невзначай толкнув бедром в плечо. — Какая ещё леди? Никак с купеческой дочкой перепутал?
— Как можно? Что бы я да перепутал?!
— Даже не отрицаешь, злодей?! — юная прелестница отстранилась от него, надув губки. — Пропал, словно рекой Бадлинга унесло, а теперь милуешься!
В ответ мужчина лишь улыбнулся:
— Ну, будет. Сама же знаешь — монеты сами в карман не прыгают.
— Мог бы хоть словом обмолвиться, — продолжала наседать знакомая. — Ладно, шут с тобой. Что принести?
— Я уже заказал у Вонга, — парень откинулся от стола, мазнув взглядом по девушке. — Но, кажется, кое-что всё-таки забыл.
— Да? И что же? — притворно удивилась та.
— Подойди поближе, шепну на ушко…
* * *
На утро воин проснулся в серой подсобке Рысака. Первые солнечные лучи прорезались сквозь щели в настиле, пересекая маленькую комнатку, переделанную под спальню. Пухленькая сирота спала, прижавшись к его спине крупными достоинствами. Стараясь не разбудить хоть и простоватую, но всё равно милую «леди» охотник аккуратно снял с себя её руку и сел на краю соломенной кровати. Силы полностью вернулись к нему.
Уже пять дней прошло после сражения с прокажённым оленем, но рана на груди всё ещё побаливала, к несчастью, несколько раз напомнив о себе этой ночью. Укус на руке, выглядел куда лучше, почти полностью исчезнув. И, тем не менее, парень чувствовал себя превосходно. Встав и поправив накидку, под которой оба спали, он нашёл на полу одежду. И, когда уже затягивал ремни, готовясь накинуть сверху наспех зашитый плащ, сзади донёсся обиженный голос:
— Снова хотел уйти не попрощавшись?
Замерев с оттянутым ремнём на наруче, Верус не смог сдержать улыбки:
— Не хотел будить, вот и всё.
— Конечно… — голос упал на пару октав, превратившись в еле-еле различимый шёпот. И в голове сразу же вспыхнул инстинкт убийства. Печальный шёпот несчастной девушки оказался слишком похож на вездесущий шёпот Скверны. С трудом подавив первоначальный импульс, молодой мужчина замер, а она продолжала, даже не догадываясь, о чём он думал: — Я… я понимаю, что для странствующего рыцаря у меня ничего нет. Я сирота и… и едва ли свожу концы с концами, но… но я правда люблю тебя!
— Знаю, красавица… — Верус развернулся и посмотрел прямо на сжавшуюся на кровати девушку. Она натянула накидку из шкуры, стиснув край у самого горла. По её щекам текли слёзы. Одно единственное мгновение, он хотел дёрнуть ремень до отказа, накрепко закрепив наруч, развернуться и уйти. Вот только… он не собирался в ближайшее время переезжать. Зачем ломать то, что прекрасно работает? Он всегда был прагматичным человеком, и поэтому: — Сегодня я никуда не ухожу… Купец много заплатил, — словно подтверждая свои слова он выудил из кармана серебряную монету, подкинув её большим пальцем. Серебреник взмыл в воздух, отразив свет солнца, пробивающийся через крышу. Девушка удивлённо распахнула глаза, до конца не веря в то, что слышит, но всем телом потянувшись к своему «принцу»:
— Это значит? Это…
— Я остаюсь тут на месяц или немногим больше. Кто знает, как быстро мы с тобой потратим его, — поймав монету, закончил улыбающийся охотник.
= Сноски =
Вектор — Бог порядка и справедливости, реже фигурирует как «Дух Мщения», первый среди равных, главный Бог пантеона Вечной Шестёрки. За историю Старсии ни один воитель или маг, утверждающий, что является апостолом Вектора, так и не смогли доказать это.
1) Астериа-Метронтас (Считающий звёзды) — Бог знаний, строительства и астрономии. Считается вторым после Вектора Богом пантеона Вечной Шестёрки. В сказаниях чаще всего выступает молодым статным мужчиной, направляющим сильных мира сего на верный путь, указывающим правильные решения, своим апостолам и верующим Вечной Шестёрки. Так же он является главным действующим лицом «Легенды о становлении мира».
2) Курс валют. В Воргосской Империи ходят четыре вида монет: медная, серебряная, золотая и нигматическая. В зависимости от качества и целостности примерно за пятьдесят медяков можно выменять серебреник. В свою очередь сто серебряных монет равнозначны одному золотому. В церкви Шестерых можно обменять пять золотых монет на одну нигматическую, впрочем, расплатиться ей получится лишь в храмах Вечной Шестёрки или ордене Проснувшихся. Из-за чрезвычайной ценности, нигматами пользуются лишь Лорды и члены королевского двора.
С памятного разговора прошёл месяц: мир преобразился, весна окончательно уступила место новому сезону. Держалась теплая, почти жаркая погода, небо изредка затягивало тучами, и шли дожди, но в основном над головой расстилалась чистая голубая гладь, с редкими перистыми облачками. Поля покрылись прекрасной зеленью и летними цветами. Деревья радостно впитывали солнечный свет зелёными листочками, а Верус с неохотой отмечал нарастающую боль в груди, время жертвы неумолимо приближалось.
Промотав серебреник, молодой охотник за Нигматическими камнями, уже неделю искал новое дельце. Но ни старина Вонг, ни антиквар, не спешили подбросить работу. В округе будто вся нечисть перевелась. Крестьянин радовался как никогда, не уставая благодарить Богов, Верус же всё сильнее впадал в уныние. Так в один из погожих деньков наш герой зашёл в любимую таверну, как обычно, поприветствовав хозяина, заказал пару кружечек медовухи. Отсалютовал его дочери, что в этот день разносила заказы, и прошёл вглубь зала. Устроившись за одним из свободных столов, дождался, пока девушка принесёт выпивку, и поднял первую кружку:
— Если так пойдёт и дальше, то придётся тратить запасы, — тихо пробубнил парень вместо тоста. — Куда же податься? Может на восток? Как же зовётся та деревня? Синий пруд или… ручей. Точно! Синий ручей, — рука вновь подняла кружку, опрокинув содержимое в рот. Терпкий напиток, согрел нутро, вместе с тем признаков опьянения не было. Не огорчаясь, Верус принялся за вторую.
Когда на столе в ряд встали три опустевших кружки, он немного пришёл в себя. Печаль отступила, оставив его один на один с затуманившимся рассудком. Таверна смазалась, лица немногих посетителей растворялись, стираясь из памяти, стоило лишь отвести взгляд, мысли замедлили свой ход.
— «Чёрт! Кажется, хватит с меня», — спохватился охотник и, ощутив первые признаки насыщения, тут же отодвинул кружку, развалившись на стуле. Он не ставил себе цель напиться, лишь немного расслабиться, не более. Последние дни его настрой куда-то улетучивался: прилипала-Людина, та самая полненькая простачка, согревающая по ночам, начала раздражать. Это случалось всякий раз, стоило ему задержаться в Триозёрье. Внимание и вечные разговоры об их будущем счастье, выводили его из себя.
Людина была хорошей, спокойной девушкой, но в свои двадцать так и не обзавелась семьёй, что по меркам общества считалось тяжким грузом. Как правило молодняк скреплял отношения узами брака в районе четырнадцати — пятнадцати лет. До двадцатилетия в одиночестве доживали совсем плохие или убогие. В случае его пассии проблема заключалась в отсутствие хоть кого-то приданного. Само собой, от девушек, обделённых даром крови, по большей части ожидали лишь детей, но круглая сирота без крыши над головой, совсем другое дело.
Второй преградой на её пути к счастью, оставалась его собственная персона. Девушка просто не обращала внимания на ухаживания других парней, поставив себе целью охомутать не кого-нибудь, а, как она думала, странствующего рыцаря, свободного от крестьянских повинностей. В целом идея замечательная, вот только сам Верус лишь играл на чувствах доверчивой девы, совершенно не планируя ограничивать себя семьёй и детьми. Такая чепуха, совершенно его не интересовала.
— «Неотёсанная деревенщина! Какое может быть счастье с такой, как ты?! К тому же, мне по-прежнему нельзя останавливаться!» — опустив затуманенный взор на собственную грудь, охотник за камнями Скверны коснулся её рукой. Мысли стремились в прошлое, туда, где он являлся одним из сотни учеников ордена Проснувшихся. Во времена «беззаботного» детства, когда проклятые Богами камни не были ему нужны.
— Так ведь? — печальный вопрос не удержался в клетке мыслей, вырвавшись на свободу, тихим шепотом. От чего молодой воин усмехнулся, как вдруг:
— … рус? — послышалось слева. Резко убрав руку от груди, он вскинул голову по направлению к говорящему. Рядом со столом замер странный тип. Он, не отрываясь, смотрел на него, чего-то ожидая.
— Тебе чего? — буркнул мечник, размышляя, в самом ли деле видит кого-то, или же третья кружка оказалась лишней.
— Я спросил вы ли тот, кого зовут Верусом? — витиеватая манера речи, мгновенно выдала в пришельце, человека высоких кровей. А одежда, напротив, словно умоляла принять за местного селянина или бедного торгаша. Удивившись такой странности, наёмник пригляделся к нему получше. Под грязной накидкой из грубой кожи виднелась опрятная рубаха и кафтан серых тонов. На ногах у незнакомца красовались самые настоящие сапоги. В общем без труда можно было узнать в нём того, кто пытается выдать себя за низкокровного дворнягу, но не знает как. Что говорить, мужик не додумался поменять кожаные сапоги на что-то вроде лаптей или деревянных колодок, что носили большинство простолюдинов. Крепкие ботинки или тем более сапоги могли позволить себе странствующие рыцари, богатые купцы или высококровные. Но точно не простой странник в грязной, грубой накидке.
— «Что за нелепица? Припёрся в таверну, где каждая собака знает друг друга в лицо, да ещё и вырядился как шут?» — пронеслось в голове парня, но вслух он сказал совсем другое:
— Да, это я.
В ответ незнакомец кивнул и, указав на стул напротив, спросил:
— Присяду к вам?
— Валяй.
Оглянувшись по сторонам, чем привлёк ненужное внимание окружающих, странный гость отодвинул стул и сел. До воина донёсся знакомый, неприятный запах. Но он быстро отбросил это, гораздо сильнее волновало ненужное внимание, которое привлекал глупый высококровный каждым неловким движением. Поправив неудобно сидящую накидку, тот сам задрал её, из-за чего край серой рубахи на миг выглянул на всеобщее обозрение. Но мужик даже не заметил, облегчённо вздохнул и вновь раскрыл рот:
— Мне посоветовал вас местный антиквар, расхваливал ваши не дюжие таланты и умение сохранять тайны. Что, в свою очередь, побудило меня прийти в это… — бросив презрительный взгляд на таверну, гость подобрал нужно слово, — … место. В ваших поисках, разумеется.
— Ага, — кивнул Верус, разрываясь между желанием выбить из идиота всю спесь и рассмеяться ему в лицо. Если бы существовал неписаный свод правил для начинающих убийц и воров, рассказывающий как надо маскироваться и не привлекать внимания, то этот мужик непременно нарушил бы каждый из пунктов! Просто смешно! К тому же, с чего высококровный решил сам прийти в такое место, как он сам выразился? У него закончились слуги или что? Пока быстро трезвеющий охотник размышлял, гость, удовлетворённый кивком, заметно просветлел лицом:
— Отлично! Тогда вы тот самый человек, что мне нужен!
От громкого вопля Верус едва не придушил его. С горем пополам сдержавшись, показал жест рукой, призывая соблюдать осторожность.
— Ох, простите, не привык говорить шёпотом, — неожиданно смирно извинился высококровный, чем ещё больше удивил мечника. Чтобы кто-то из родившихся с серебряной ложкой в заднице оказался так мил? Да, не в жизнь! А тот тем временем продолжал: — Видите ли, дело в том, что я не могу обратиться в церковь Шестерых с прошением. Хотелось бы сохранить инкогнито, если вы понимаете, о чём я. Как бы то ни было, дело не терпит отлагательств, а обычный наёмник или группа рыцарей с низким даром крови, могут не справиться.
— Судя по всему, вы — человек высоких кровей, я прав? — перебил его Верус, однако тот и бровью не повёл, легко проглотив оскорбление и ответив:
— Вы поняли верно.
— Тогда почему бы вам не воспользоваться правом знати на сохранение тени? Церковь не может потребовать от вас подтвердить личность.
— Да, без сомнения, и в обычных обстоятельствах я бы так и поступил, не раздумывая. Но прямо сейчас дело обстоит иначе, я могу рассчитывать только на наёмников или господ вашей профессии.
— Охотников за Нигматическими камнями? Значит, дело в чудовищах? — потянулся к кружке мечник, но вовремя спохватился, все три давно были пусты. Заметив движение, замаскированный дворянин поднял руку, подзывая служанку. Уже через десять секунд рядом с их столом остановилась дочь Вонга:
— Чего вам, господа?
— Ещё одну кружку моему другу, — улыбнулся мужчина, безбожно раскрывая свой маскарад. Если бы девушка была поглупее, то не смогла бы сдержать удивления и начала бы откровенно пялиться на потрясающую дух одежду, скрытую под грязной накидкой. От лицезрения происходящего Верус едва ли не сполз с табурета. Весь этот разговор, да и ситуация в целом начинали напоминать ему бредовый сон. А «гениальный лазутчик» продолжал: — Мне бокал вина.
Тут служанка не выдержала и вопрошающе посмотрела на ёрзавшего на стуле знакомого. Тот прекрасно понял её немой вопрос, в таверне отродясь не водилось никакого вина. Пиво, медовуха, сидр — всё, что нужно после тяжёлого дня или долгого пути. Поэтому, воин решил спасти положение, вклинившись в разговор:
— Ему тоже медовуху, красавица. Человек устал с дороги, мысли путаются.
— Хорошо, две кружки медовухи. Сейчас принесу, — благодарно улыбнувшись парню, дочь Вонга исчезла среди столов.
— Я сказал что-то не то, верно? — тихо спросил дворянин. Судя по морщине, пролёгшей на лбу, он всё же занервничал.
— Ага, вроде того. А ещё она сразу же заметила ваш… маскарад… милорд.
— Не может быть! — громче, чем следовало, воскликнул гость, удивлённо расширив глаза, — Но как? Я ведь специально надел это, — он резко сбавил тон, спохватившись. Правда вместе с тем неловко вскинул руку и приподнял подол грязной накидки, вновь выставляя напоказ край рубахи.
— У ворота видно, — окончательно махнув рукой на идиота, ответил наёмник и напомнил: — Что на счёт задания? Дело связано с чудовищами?
Высококровный незнакомец спешно оглянулся по сторонам, чем снова привлёк парочку удивлённых взглядов и взбесил собеседника. Затем пододвинулся чуть ближе, нависнув над столом, и прошептал:
— Да… Они, несомненно, чудовища! Только монстры способны на такое. Видишь ли, мои братья… они с детства были неудержимы. Вечно попадали в передряги и тянули меня за собой, но я, слава Вечной Шестёрке, сумел сохранить самообладание. Никогда не лез в авантюры, прилежно следовал наставлениям отца. Учил арифметику, чтобы продолжить его де…
— Стой! Меня это не волнует. Что за чудовища? Где они? Сколько заплатишь? На этом всё, — почти прорычал Верус. После чего схватил кружку, только что принесённую служанкой и опрокинул терпкий напиток в рот. Насколько ему не хотелось этого делать, но чёртов гад так напрягал мозги, что небольшое помутнение оказалось просто необходимо!
Тут дворянин не выдержал:
— Да как ты… — начал было, он возмущаться, но быстро подавил гнев, закрыв глаза и рот. Пару секунд высококровный так и сидел, приходя в себя, затем открыл их и строго произнёс: — То, что я скрываю свою личность, не даёт право низкокровному, вроде тебя, переходить границы дозволенного. Я — дворянин, а ты обычный наёмник, пусть и с даром крови. Так что попридержи язык.
— «Да ты, верно, издеваешься?! Если цена окажется мала, выпущу тебе кишки до наступления ночи, грязный ублюдок! Посмотрим, какова твоя кровь на цвет!» — подумал Верус, едва не раскрошив ручку кружки, всё ещё сжимаемую пальцами. Умом он понимал, что, совершив нечто подобное, закажет себе путешествие в следующий город без возможности вернуться сюда в ближайшие пару лет, но это умом. Дрянной же характер и медовуха говорили иначе. Не догадываясь о нависшей угрозе, гость продолжал свой «увлекательный» рассказ:
— Что ж, пока оставим это. По поводу чудовищ, мои братья и есть чудовища! Эти подлецы вернулись в отчий дом после очередного приключения переплюнув все прошлые разы. Где-то раздобыв странную книгу, они были будто сами не свои. Поднялись крики, я вышел на лестницу… Они стали монстрами! П-прежде я никогда такого не видел, — голос дворянина упал до тихого шёпота, глаза блуждали, но Верус чувствовал проступающую сквозь все щели фальшь. А мужчина продолжал жуткий рассказ:
— Эти безумцы… они убили собственного отца! А вместе с ним и всю прислугу. Я сам на силу выжил. Если бы не подвиг рыцарей, что охраняли меня… Ажно думать не хочется.
Наступила тишина. Неудачливый дворянин смолк, опустив взгляд в кружку с медовухой, вот только охотник жил на свете не первый день. Кем бы ни был человек сидящий перед ним, он наверняка не жалел о смерти отца. Единственное что его заботило — это братья, выгнавшие его из дома. Но, тем не менее, воин продолжал слушать, терпеливо дожидаясь цены за свои… мучения.
— Я и несколько верных слуг бежали из поместья под покровом ночи. Преодолев долгий и трудный путь, я прибыл в Триозёрье. Ища поддержки у старых друзей и коллег по ремеслу, но в итоге нашёл вас, — мужчина расплылся в светлой улыбке, будто превозмогая боль. — Помогите мне очистить родовое гнездо от подлых захватчиков. Изведите зло, проникшее в доселе прекраснейшее место. Помогите вернуть покой почившему отцу и предкам! Да будет их путь светел в царстве Вечной Шестёрки!
— «Ох, какая красота, да от его речей, должно быть, вянут цветы в полях… хотя меня скорее блевать тянет… лживый поганец…»
— Твои братья, во что они обратились?
— В монстров, дорогой друг, в монстров!
— «Чёртов кретин!!!» — на лице терпеливого наёмника задёргался мускул. — Внешность, — едва не прошипел он. — Как изменилась их внешность?
— О, вы об этом? Когда я спасался, они были всё теми же.
Услышав такое, Верус чуть не схватил идиота за грудки и не выволок из таверны на людную площадь, где непременно вспорол бы последнему брюхо. Однако, ангельское терпение и присущая с рождения доброта, остановили, было, поднятые руки. Опустив их на стол, боец протяжно вздохнул и, улыбнувшись самой прекрасной и доброй улыбкой, уточнил ещё раз:
— Так почему же вы считаете их монстрами, милорд? Что если они просто решили подвинуть теб… вас с насиженного места и захватить… чем вы там управляли с отцом?
— Я из семьи Воно́, мы — вассалы Лорда Триозёрья, младшие князья. Мне принадлежит часть леса и обширные охотничьи угодья в районе деревни Бави. Кроме неё на моей земле расположены ещё три деревеньки поменьше, но Бави, несомненно, ближе всего к поместью.
— О! Прошу простить мою грубость до этого, господин, — обозначил Верус поклон лёгким кивком головы. Собеседник в ответ лишь повёл подбородком, благосклонно приняв извинения. — Получается, вы не просто купец, что же ясно. С этим разобрались, но что насчёт первого?
— Я понимаю вашу обеспокоенность, дорогой друг. И всё же они, несомненно, жуткие монстры. Ведь из странствия братья вернулись вместе с выводком низкорослых тварей. Те разорвали рыцарей, охраняющих наш покой, в мгновение ока. И, простите, сожрали! — печально опустив голову, новоиспечённый бездомный вассал, позволил паузе затянуться. Подчёркивая его печаль. Затем поднял грустный взгляд и продолжил. — Мой отец пал от их руки. Братья повелевали этими жуткими существами, пока те разрывали его на части.
— «И пока ты наблюдал за этим. Какая прелесть, чу́дная семейка».
— Ладно, я понял, — кивнул Верус, переходя на серьезный тон. — Они похожи на одержимых или культистов. Карлики, судя по всему, лесные старички. Рыцари, что служили у вас, обладали даром крови?
— К сожалению, нет, кроме тех, четверых, что героически спасли меня и пытались спасти отца, но не преуспели.
— С этим понятно, но я до сих пор не вразумлю, от чего вы не пошли в церковь Шестерых? Ведь таким обычно занимаются апостолы?
На мгновение высококровный замер, размышляя над ответом. Его глаза изучали Веруса, а пальцы ритмично постукивали по столешнице. К слову, мужчина так и не притронулся к заказанному напитку. Медовуха сиротливо стояла перед ним, привлекая внимание воина, успевшего опустошить четвёртую кружку. Разговор с высококровным шёл до ужаса тяжело и нервно. Пока тот молчал, молодой охотник вновь ощутил странный запах. На этот раз он определённо доносился от одежды собеседника. Навязчивое чувство опасности, ожило на краю сознания, неопределённые образы трепетали на грани восприятия, напоминая эффект паров Скверны.
— «Знакомое чувство. Неужели это Скверна? Этот идиот всё ещё воняет ей, хотя прошло несколько дней? Насколько же плотна завеса в его доме? Или…»
— Всё дело в книге, — прервал молчание мелкий землевладелец, возвращая Веруса к разговору. — Я хочу забрать её, чтобы изучить и оградить себя от подобных бед в будущем.
— Изучить, значит? Твои братья уже изучили, — лихой наёмник вновь забыл вежливое обращение, сосредоточившись на странном вельможе. — Как видишь, ничего хорошего из этого не вышло.
— Они глупы от рождения, — высококровный проигнорировал грубое обращение, так же, как и Верус, сосредоточившись на важном. — Вечно встревали в похожие неприятности. Я же поступлю умнее, найму специалистов, хорошо разбирающихся в подобных реликвиях прошлого. Кто знает, как дорога эта книга?
— Понятно, — протянул Верус, допустив, что, возможно, всё дело в деньгах. — К слову о звонких монетах. Сколько я получу за помощь?
— Это зависит от результатов. Скажем, если вам удастся избавиться от чудовищ, и сохранить реликвию, я заплачу… шесть серебряных монет, — наниматель отстранился от стола, выпрямив спину и приосанившись. — Ну, как? Достойная плата за ваши труды? — по его виду было понятно, что он считает названную сумму едва ли не подарком для жалкого наёмника, что лишь по стечению обстоятельств одарен божественной кровью.
— Пожалуй… — расплылся в ехидной усмешке мечник. Названная цена и близко не перекрывала возможную опасность, но, когда дело касается порождений Скверны, всегда можно рассчитывать на дополнительные источники монет. Камни Скверны ещё никто не отменял. Да и шесть серебряных, прямо скажем, на дороге не валяются. Ему хватило одного, чтобы целый месяц развлекаться с Людиной. — А если я не смогу спасти книгу?
— Что же, лучше бы ты об этом не думал, — нахмурился наниматель. — Но не будем исключать непредвиденное. Если Боги будут жестоки и такой ценный артефакт пропадёт в пожаре борьбы чудовищ. Думаю, четырёх серебряных монет тебе хватит.
— Четыре? Как вы милостивы, добрый господин. Целых две монеты, на голову брата.
— Потеря книги, для меня всё равно, что поражение. Если бы я не хотел сохранить её, то нанял бы отряд рыцарей за те самые четыре монеты, а может и того меньше.
— «Как же недорого стоят ваши жизни», — подумал Верус, протягивая руку через стол. Двое скрепили договор крепким рукопожатием.
* * *
Наутро следующего дня охотник с новоиспеченным нанимателем выехал в сторону деревни Бави. Сначала путь экипажа лежал строго на юг по широкому тракту, на нём часто встречались люди: торговцы, крестьяне и пешие путники. Когда же тракт свернул на восток, вдоль берега озера Жжёные топи, от него отделилась узкая, кривая дорога. Она сильно забирала на запад, огибая озеро по левому берегу. Деревня расположилась южнее Триозёрья, поэтому предстояло долго ехать вдоль берега.
На третий день пути, миновав две мелкие деревушки, даже не нанесённые на карты, и множество полей, странники оказались в лесу, растущем как раз вдоль берега. Тут дорога начала ещё сильнее отклоняться на запад, постепенно уходя от озера. Высококровный, едущий в повозке вместе с парочкой рыцарей и новым наёмником, встревожился, всё чаще поглядывая на подступившую с обоих сторон чащу.
— Что такое, господин? Дурные мысли мучают? — поинтересовался Верус из-за дорожной скуки.
— Почти приехали в Бави, сразу после опушки, увидим её на пологом холме, — невпопад произнёс вельможа. Хотя воин сумел сложить два и два:
— Переживаете, что братья уже наведались туда?
Высококровный мужчина повернул к нему голову, удивлённо хмыкнув:
— А вы достаточно прозорливы, друг мой. Что навело вас на эту догадку?
— Да, тут, вроде, всё просто… — Верус прямо смотрел на нанимателя. В отличие от разговора в таверне теперь тот выглядел по-настоящему. Грязная накидка исчезла, оставив после себя элегантный кафтан, пошитый серебром и серую льняную рубаху, свободно ниспадающую с хлипких плеч на живот. Ро́ман Воно́, так звали дворянина, не являлся толстяком, всё ж таки небольшой животик торчал, когда он сидел. Не то чтобы Верусу было, за что его ругать. Ведь тот жил обычной жизнью дворянина до этой недели: званые ужины, пиры, всегда полный стол еды и практически никакого стресса. Будь у него самого такая жизнь, он бы тоже имел брюшко.
— Вы говорили, что едва спаслись. Не думаю, что порождения, вызванные вашими братьями, так легко отпустили вас. Скорее преследовали, пока не потеряли из виду или же не вышли из зоны контроля фолианта. Бежали вы наверняка в эту самую деревню. На месте ваших братьев, я бы обязательно наведался сюда. Выяснить, где вы и не прячетесь ли среди крестьян.
— Знаете, чем больше я беседую с вами, мой друг, тем страшнее становится, — с притворной паникой произнёс высококровный. — Если все низкокровные похожи на вас… нам, дворянам, стоит начинать беспокоиться за наш образ жизни.
— Не переживайте. Я такой один, — усмехнулся мечник.
А в следующее мгновение возничий огласил округу:
— Господин, деревня! Великие Боги, что же случилось?
Все пассажиры без исключения прильнули к прорезям в рогожи. Верус слегка отодвинул грубый материал в сторону, высунув голову наружу. Перед ним предстал вид широкой опушки леса, от которой земля начинала плавно подниматься, образуя низкий холм. Зелёная трава устилала его, кое-где виднелись цветы. Пели птицы, стрекотали кузнечики и прочая живность. Чуть дальше, на вершине холма стояла деревня. Редкий чёрный дым медленно поднимался над ней, закручиваясь в вышине.
— Боги и Твари… — только и сказал охотник за камнями Скверны.
Высокий частокол, возведённый вокруг поселения, был почти уничтожен. Часть брёвен превратилась в несуразную кучу на вершине холма, а другая — скатилась к подножью: обгоревшая и повреждённая древесина продолжала тлеть. Сизые изгибы дыма поднимались ввысь. Повозка, везущая наших героев, плавно замедлила ход на пути к вершине. И чем выше она забиралась, тем большая разруха представала глазам.
— Милорд, ворота… — неуверенно произнёс один из рыцарей-стражей, что ехал вместе с Верусом и дворянином. Его голос был столь тих, что едва тревожил умы сидящих рядом. — Там были крепкие ворота.
Уловив мысль воина, охотник перевёл взгляд с уничтоженных укреплений на нечто, отдалённо напоминающее ворота деревни. Ранее крепкие, по словам латника, теперь представляли собой два покосившихся столба, один из которых едва не касался земли. Казалось, стоит дунуть на него или ненароком облокотиться, и тот окончательно рухнет. Обе створки отсутствовали, вместо них на почерневшем дереве остались лишь две рваные дыры. Места, где видимо, ранее крепились петли. Кто бы ни сорвал ворота со своего места, он должен обладать чудовищной силой.
Когда повозка поднялась на холм, и до въезда в деревню осталось меньше тридцати метров, из полуразрушенных развалин начали появляться люди. Грязные, покрытые пеплом, со странными белёсыми пятнами на одежде, они медленно показывались на глаза, при этом каждый сжимал в руках оружие. Крестьяне от мала до велика, с подозрением поглядывали на подъезжающую повозку. За пару минут перед покосившимися столбами собралось около тридцати живых душ. Откровенно сказать, немного.
Вперёд всех вышел внешне крепкий мужчина, единственный, у кого оказалось в наличии настоящее оружие — меч. Остальные держали вилы, мотыги и самодельные копья из обычных веток или тонких стволов молодых деревьев. Парочка парней натянула тетивы луков, к слову, тоже самодельных. Под направленными в его сторону стрелами и яростными взглядами, возничий затормозил лошадь:
— Тпру-у! Стой, стой! Кому говорят?! Тпру-у!
Конь остановился, пару раз взбив землю копытом, от чего поднялось облачко пепла. Люди перед деревней нервно перешёптывались, а из повозки, тем временем, выпрыгнул первый рыцарь. Облачённый в лёгкий кожаный доспех он уверенно развернулся в их сторону, намереваясь сделать первый шаг, как вдруг над холмом разнёсся голос:
— Остановись, кто б ты ни был! — крикнул мужчина, ранее вышедший вперёд. Его грязные волосы, с засохшей в прядях кровью развевались на летнем ветерке. Суровое лицо, покрытое серой пылью не выражало ничего хорошего. Словно вековая печаль замерла на нём, превратив в маску мучения.
Поражённый этим зрелищем копейщик непроизвольно замер, так и не отойдя от повозки. Оценив толпу голодьбы, он поплотней обхватил древко оружия. Позади него показался второй рыцарь, так же облачённый в доспех, но более тяжёлый: среди кожи проглядывали железные кольца и пластины. В руках он сжимал эфес короткого меча, на другой же держал треугольный щит, покрытый кожей.
Молча следя за появлением из повозки ратников в доспехах, толпа забеспокоилась: на лицах некоторых появились первые проблески надежды, тогда как другие стали смотреть ещё строже и внимательнее. В конце концов, к ним могли прибыть как добрые люди, странствующие по свету и забредшие в их глушь в час нужды, так и свора бандитов.
— Кто вы такие, и как оказались здесь?! — громко выкрикнул предводитель, указав на латников остриём меча. Лезвие отразило луч солнца, красиво блеснув, но вместе с ним оба воина заметили белёсую жижу, покрывавшую его. Заметил её и Верус, спрыгнувший с другой стороны повозки. В отличие от рыцарей его доспехи скрывал рваный плащ из шкур, а лицо капюшон, из-за чего люди ещё сильнее заволновались:
— Трое… их трое…
— Боги будьте милостивы…
— Если это разбойники…
— Разве это не повозка Лорда? Там ведь семейный герб Воно, разве не так?!
— Надеюсь, это люди Лорда, пусть это будут они!
Голодьба разразилась нестройным гомоном. Когда же сам Ро́ман вышел к ним во всём своём великолепие дворянина, голоса разом смолкли, лица людей как будто накрыло тенью. Главный из них, словно не веря, пристально уставился на сына Лорда. Рука очень сильно сжала эфес меча, костяшки пальцев побелели:
— Ты?! — едва не прорычал он. — Как ты смеешь возвращаться сюда после всего, что натворил?!
Наёмник едва заметно дёрнулся, внимательно посмотрев на нового Лорда этих земель. Тот выглядел спокойно, даже слишком для высококровного, чьи подданные осмелились повысить на него голос. Оглядев собравшихся, молодой мужчина в кафтане поправил ворот и произнёс:
— Я вижу, какое несчастье постигло твою деревню, поэтому не прикажу казнить.
— Казнить? — лицо предводителя крестьян покраснело от злобы. — Моя жена! Мой сын! Демоны убили их! Демоны, что пришли за тобой! Как ты…
— Те монстры охотились за мной, но я не натравливал их на твой дом. Я, как и вы, пострадал от их бесчинств! Мой дорогой отец, ваш Лорд! Демоны, что убили твоего ребёнка, убили и его! Все мы попали в немилость Богам!
По толпе вновь пошла рябь перешёптываний, а рыцари-стражи, стоя по бокам от Ро́мана, с грехом пополам сдерживали волнение. Их руки уже чесались приструнить нахальных крестьян, сердца воинов, обливались клокочущей яростью: «Какие-то мелкие дворняги, ругали их дорого господина, молодого Лорда Ро́мана, что дал им распробовать жизнь!»
Пока шли «переговоры» с селянами, Верус начал осматривать округу с другой стороны повозки. По левую руку от него вновь начинался лес: небольшая поляна, окружающая деревню, являлась лишь небольшим клочком, освободившемся от переплетения ветвей и корней. Вокруг неё же простилалась густая чаща.
Отлично запомнив белёсую жижу на клинке новоиспеченного вдовца, охотник искал взглядом любые признаки Скверны. И будь она не ладна, нашёл! У опушки, прямо под холмом, среди деревьев стелился чёрный, склизкий дым.
— Мы помогли тебе! Выполнили долг перед Лордом и Богами, а в награду на нашу деревню напали стаи исчадий Бездны! — прокричал грязный мужик, но голос его уже не сотрясал траву и сердца, ярость незаметно уступила место обиде. — Я лично седлал новых лошадей, чтобы вы смогли скрыться. Как же так? — рука дрогнула, и остриё клинка опустилось к земле. Заметив перемены в настроении крестьян и их предводителя, Роман уверенно шагнул вперёд, вскинув правую руку:
— Жители Бави! Те, кто уцелел! Я, как новый Лорд, обещаю вам, подлым тварям не уйти от нашего праведного возмездия! Те, кто отняли жизнь моего отца и разум братьев! Те, кто лишил вас дома и любимых! Я привёл того, кто справится с нашей общей бедой! — с этими словами прекрасный актёр, картинно обернулся, указав в направлении повозки, и как он думал Веруса. Все взгляды покорно сместились в ту сторону, крестьяне удивлённо таращились на фигуру в тёмном тряпье, что быстрым шагом спускалась с холма, совершенно не соответствуя речи Лорда.
— Что? — непроизвольно воскликнул Ро́ман, оборачиваясь к ратникам. Те, удивлённые не меньше его, переглянулись и пожали плечами.
— Эй, наёмник?! Куда ты, горгулья тебя дери, идёшь? Не видишь, что здесь происходит? — прошипел Роман, устремляясь вслед за ним. Полы кафтаны трепетали на ветру, выдавая костлявую фигуру молодого Лорда и округлый живот. — Да, что за бес в тебя вселился?! Ст…
— Это не конец, — негромкие слова, сорвавшиеся с губ мужчины, долетели до вершины холма, верхом на ветерке, проникнув в сознания всех собравшихся. И, если Лорд ничего не понял, продолжая зло таращиться на непослушного наёмника, то селяне все, как один, развернулись к опушке:
— Конец?
— Не может быть!
— Как же так?
— Да, кто он такой?
— Этот странный мечник ведь не о…
Протяжный вой оборвал перешёптывания, заставив всех синхронно вздрогнуть, а Воно отступить обратно к рыцарям. Вибрирующий вой распространился от леса, волнами ударяясь о полуобвалившийся частокол. Он взметал траву и пепел, леденил кровь в жилах людей и терзал их души.
— Вечная Шестёрка, защити, — еле разлепляя губы, прошептал мужчина во главе толпы. — Это ещё не всё…
Верус спокойно шагал вперёд, совершенно игнорируя спорящих. Его взгляд непрерывно следил за тенями, мечущимися среди стволов. В ушах нарастал шорох и шёпот. Правая рука привычно потянулась к поясу, откинув полу плаща: крепко обхватив рукоять кинжала, он выдернул его из ножен. Короткое лезвие отразило солнечный свет точно так же, как клинок вдовца на вершине холма. Одновременно с ней левая рука уверенно опустилась на эфес меча. И пока мечник продвигался вперёд, лезвие освободилось от оков. Тонкое обоюдоострое с выемкой посередине оно устремилось к небу.
Остановившись и широко расставив ноги, боец замер в десяти метрах от опушки. Медленно опустив поднятую руку с мечом, он отвёл в бок другую и скрестил оба клинка перед собой в низкой стойке. Спустя миг чёрный дым хлынул из-за деревьев вместе с ордой чудовищ.
— Демоны!
— Это они!
— Боги спасите нас!
Сквозь безумные крики толпы, пробился единственный голос, что разом усмирил дрожащие сердца:
— Враги, отнявшие у нас всё! Вперёд, братья! — взревел предводитель сельчан, срываясь с места. Вслед за ним побежала и остальные: мужчины женщины, старики и дети. Все, кто мог держать оружие или мотыгу, бежали вниз с холма, крича и страшно вопя. У подножья и завязалось сражение: множество лесных старичков, выбежавших из чащи, набросились на Веруса и подоспевших ему на помощь селян. Когда первые противники уже успели обменяться ударами, рыцари-стражники напряжённо посмотрели на господина, безмолвно прося отдать приказ.
— Помогите этим глупцам, — вальяжно отмахнулся тот.
Верус легко отразил прямолинейную атаку карлика, первым подбежавшего к нему. Перехватив кинжал обратным хватом, отвёл когтистую лапу от своего лица и увернулся от другой. Полуоборот, и отрубленная смертоносным лезвием лапа упала в траву. Истошно вопя, монстр отшатнулся, но сразу же был нанизан на самодельное копьё. Какой-то темноволосый парнишка, напрягая все силы, приподнял гада над землёй, а затем сбросил извивающуюся тварь с острия под ноги её подступающим собратьям. Обменявшись взглядами с тем пареньком, Верус устремился в сторону.
Тем временем, два лесных старичка, наседали на пожилого мужчину с вилами. Ловко ускользнув от его оружия, первый карлик юркнул под руку и мгновенно вспорол когтями живот человека. Грязная рубаха окрасилась кровью. Но не успел мужчина вскрикнуть, как второй дьяволёнок заскочил ему на плечи и разорвал шею. Безголовый труп, с вывалившимися наружу внутренностями, мешком повалился на землю. Языки чёрного дыма мгновенно покрыли его, неистово пожирая.
Лезвие меча прочертило в воздухе косую линию, и карлик, сжимающий в лапах оторванную голову, поперхнулся кровью. Уродец удивлённо опустил взгляд: клинок рассёк его грудь, а в следующий миг всё вокруг залила его собственная синяя кровь вперемешку с белёсой жижей. Переступив через упавший труп, Верус увернулся от выпада второго противника, в ответ саданув того коленом в голову.
Где-то справа вскрикнула женщина, но воину было не до неё, он был скован боем. Сделав рывок за отступившим врагом, мечник нанёс сверху вниз широкий удар: лезвие с лёгкостью рассекло плоть, отделив лапу, голову и часть груди от остального тела твари.
Справа полыхнуло светом, латник-страж, вооружённый мечом и щитом, применил свой дар крови. Объятое пламенем лезвие меча рассекло ещё одного монстра, прежде чем Верус отвёл взгляд.
В пылу сражения кровь подступила к его вискам тяжёлыми ударами. Сердце рвалось из груди, разжигаемое адреналином, тело легко лавировало между людьми и тварями.
Удар! Удар! Блок и уворот! Верус яростно сражался, как учили. Выпад, полуоборот и уход с линии ответной атаки. Оценка взглядом левого фланга — там ещё один противник, он занят каким-то пацаном. Удар — кинжал врезается в хребет этой твари, обрывая нить жизни, вместе с позвонками. Толчок и кувырок от когтистой лапы, удар и взмах — кровь, кишки и крики. Безумная пляска смерти без начала и конца. Где-то в стороне закипает достойная кровь таких же, как он: рыцари теснят карликов, опаляя их огнём и ослепляя светом.
В голове вспыхивают образы прошлого… Каменные залы ордена Проснувшихся. Лица сокурсников и сокурсниц, снующие мимо. Преподаватели в красных робах и плётки. Тёмное подземелье, сырая темница и чёрствый хлеб. Золотые глаза, смотрящие прямо на него.
— Вы все избраны Богами, Вечная Шестёрка обязала вас стать вместилищем для её воли. Ваша кровь — единственная причина, вашего нахождения здесь! На вершине мира, среди равных, а не коров и сена! А теперь поднять копья! Выпад! Выпад! Выпад!!!
Острые когти вонзились в бедро Веруса, и боль, проникнувшая в сознание, очистила его, возвращая ощущение себя в гуще битвы. Недобро оскалившись, боец оттолкнул подлую тварь, пытающуюся оторвать ему ногу. Лесной старичок взревел, попытался нанести второй удар, но его лапа уже взмыла вверх, отсеченная чуть ниже локтя. Проводив её взглядом, монстр не успел заметить, как воин развернулся на здоровой ноге, прочертив кровавый узор сквозь окруживших его врагов.
Три бестии одновременно повалились на землю, изрыгая синюю кровь на и без того влажную почву. Крики и плач медленно опускались на пышущее сознание. Тяжело дыша, охотник осмотрелся по сторонам. Битва завершилась успешно, один из ратников Лорда добил последнего гада, располосовав его как тренировочный манекен.
Чёрный дым постепенно истаивал под ногами, ускользая от взоров, просачиваясь вглубь земли, оставляя после себя лишь сырую от крови траву... Выжившие в адской мясорубке удивлённо осматривались, они были покрыты синей кровью дьяволов и красной — погибших людей. Многие обратились хладными трупами: недвижимые, изуродованные, лишённые искры жизни. Среди них оказался и вдовец, решивший повести односельчан в бой. Его тело с отгрызенной рукой и вспоротым животом оказалось совсем недалеко от Веруса. На бледном, покрытом грязью, потом и кровью лице замерла лёгкая улыбка.
— Надеюсь, ты нашёл их в царстве Богов… — прошептал наёмник, отводя взгляд от погибшего.
— Вот же дьявольщина! Сколько здесь было этих тварей? Ей, Румур, скольких ты прикончил? — громко рассмеялся латник Лорда.
— Не считал я. Дрянь, один мне чуть скальп не снял! Смотри! — повернувшись к другу, ответил второй, демонстрируя кровоточащую рану на лице. Длинный порез пересекал лоб, от чего часть кожи повисла, над бровью. Вспотевший воин с упоением прижимал её на место, грязной перчаткой и улыбался.
— Да ты и раньше красавцем не был! — хохотнул первый и повернулся, чтобы осмотреться. — Сколько народу то полегло. Ей, кто из вас, плебеев, теперь главный?!
Около пятнадцати выживших крестьян в страхе подались от него, переглядываясь. Некоторые были ранены, один и вовсе сидел на земле, баюкая окровавленную культю, перетянутую какой-то тряпкой. Его пустой взор остановился на красном пятне. И, судя по всему, Скверна добралась до сознания бедняги в час слабости. Взгляды остальных метнулись к поверженному предводителю, что вёл их в бой.
— Этот уже отвоевался, — насмешливо заметил рыцарь. — Ещё кто есть? Давайте быстрее решайте, нужно собрать здесь всех и сжечь! — не обращая внимания на испуганных крестьян, копейщик повернулся к собрату по оружию, Верусу. Смерив того долгим оценивающим прищуром, спросил: — Правильно я говорю, мясник?
— Хм? — Верус поднял голову, посмотрев на него. — Мясник?
— Да, гляди, как ты их нашинковал, брат! Я такой пляски в жизни не видел! Ножичком своим, разве что шкуры не снимал. Настоящее безумие! Кто ты, если не мясник?
— И это без дара крови, — вмешался в разговор подошедший Лорд Роман. — Соглашусь с моим рыцарем, ты гораздо сильнее, чем я думал... — пауза, — и чем говорил Антиквар. Он советовал тебя, но и словом не обмолвился, что ты способен сражаться с порождениями Скверны без магии крови. Мои ратники — умелые бойцы, и всё же они применяли в бою свой дар.
— Точно... они использовали его, — недвусмысленный взор охотника пронзил Лорда, — а ведь ты сказал, что его у них нет.
Фигура в драном тряпье качнулась в сторону. На миг окружающим показалось, что мечник упадёт обессилив, но он лишь ухватился за край плаща и одним движение оторвал его. Опустившись на землю, парень уселся поудобнее, вытянув левую ногу и размеренно начал её ощупывать, иногда морщась от боли.
— Всего на всего третий круг, такое не стоит и упоминания, — отбрехался Роман, но видя, что его вовсе не слушают, начал злиться. — А теперь отвечай на вопрос, почему ты сам не использовал его?!
Рыцари, напряглись, готовясь к возможным проблемам. Верус же едва поморщился от крика, но всё равно продолжил осмотр раны. Определив границы повреждения, он подсунул под ногу оторванный край плаща и туго обвязал вокруг. Закончив с важным, воин повернулся к нанимателю и ответил, не выказывая и грамма почтения:
— Чтобы разобраться с такими, — едва заметный кивок в сторону ближайшего лесного старичка, — мне это не нужно.
— Как? Возомнил себя великим воителем? — прищурившись, переспросил Роман, но тут же взял себя в руки и добавил. — В любом случае, цену мы уже обговорили, и она не изменится, кем бы ты там ни был! Понял?!
— Две монеты за книгу, столько же за каждого из ваших братьев, достопочтенный господин. Я помню… — почему-то слова охотника прозвучали как оскорбление, однако Роман это проглотил. Слишком запоминающейся оказалась картина резни, которую этот тип устроил минуту назад. Парень же, тем временем, продолжал. — И касательно трупов, стоит прислушаться к словам вашего стража. Их кровь весьма заразна, в особенности белая липкая дрянь, иногда смешанная с ней.
— Все слышали наёмника? Уймите своё горе и приступайте к работе! Нужно стащить все трупы в кучу и сжечь. Нам только поветрий не хватало…
Крестьяне неуверенно переглянулись, но уже в следующее мгновения приступили к работе. В конце концов, даже они осознали, перед кем были в долгу. Благословенный Лорд и его наёмники спасли их от мучительной смерти. А теперь, лишившись крова и крепкого плеча поддержки большей части односельчан, погибших от лап монстров, они рискуют умереть от голода или заразы, распространившейся от гниющих тел.
Тремя часами позже ратники-стражи стояли у покосившихся столбов, что отмечали вход в разрушенную деревню. Оба глядели в одну сторону, на огромный погребальный костер, сложенный возле дороги. Заходить в лес крестьяне побоялись, поэтому типичные для таких случаев ветви и хворост, заменили остатками разбросанного вокруг поселения частокола. Сверху на толстые стволы сложили тела погибших и туши монстров, точнее то немногое, что от них осталось. Ведь, к удивлению крестьян, они почти полностью распались, оставив после себя корявые скелеты с обрывками шкур и высушенных внутренностей. Словно вместе с жизнью из тварей утекла сама причина существования в этом мире.
Вокруг горящего костра собрались все выжившие селяне, семнадцать человек. Стоя плечом к плечу, они обнимали друг друга, утешая и подбадривая. Слёзы уже успели высохнуть на их щеках, оставив длинные полосы грязного пепла, из-за чего казалось, что они плачут чёрными слезами. Немного в стороне от всех разговаривали Лорд Роман и его наёмник:
— День на лошади по южной дороге? — уточнил Верус, спокойно глядя дворянину в глаза.
— Именно, — подтвердил тот, слегка кивнув, — я добрался сюда ещё быстрее, но лошадь практически издохла, стоило нам въехать в деревню.
— Да, я слышал слова того неудачника, — отмахнулся от подробностей воин. — Что важнее, я не согласен с вашим планом, вам не стоит идти вместе со мной. Если бы вы были внимательны, то уже поняли, что ваши… — он повертел слова на языке и озвучил, — … сторожевые псы мне в подмётки не годятся. Я пойду один, не хочу отвлекаться во время сражения. Тем более, ваши братья могут подготовить ловушку специально для вас. А я не собираюсь терять монеты, господин.
— Какая наглость, назвать моих верных рыцарей псами. Кому-то давным-давно следовало приструнить твой язык, низкокровный, — вскинул одну бровь Роман.
В ответ Верус лишь тихо рассмеялся:
— Многие пытались. Но я ещё здесь и называю слабаков слабаками, кем бы они ни были от рождения.
— Ладно, мне плевать. Называй их, как тебе заблагорассудится, низкокровный. Главное для меня — это месть за отца… и книга. Помни, зачем ты идёшь туда. Понял?
— Разумеется, господин. Будьте спокойны, не позднее, чем через три дня я вернусь с двумя головами и одной книгой, а вы тем временем подготовьте награду, — косая улыбка прочертила полосу в разрезе капюшона.
Ретивый конь на полном скаку пронёсся мимо покосившегося указателя. Взметнувшиеся вихри пыли разошлись вдоль дороги, обдав столб мелкими комьями земли из-под копыт. Через пыльную завесу едва проглянула надпись: «Поместье Воно».
— Видел? — выкрикнул пригнувшийся к гриве своего скакуна всадник. — Мы почти на месте, даже указатель поставили. Скоро отдохнёшь.
Словно осознав смысл озвученных слов, конь громко заржал в ответ. Наездник улыбнулся, выпрямляясь в седле. Мимо них стремительно проносились коричневые стволы и кустарники, лес, наконец, отступил, позволив взгляду свободно перемещаться вдоль дороги. Местность начала меняться несколько часов назад, с каждой оставленной позади милей Верус приближался к Смеющимся вершинам, а, значит, скоро поля и леса должны смениться пологими холмами, и немного погодя превратиться в настоящие скальные пики. Он уже видел их вершины далеко впереди: огромные горы, отделяющие Воргосскую Империю от южного соседа Ритоса.
Погрузившись в отстранённые размышления, всадник не заметил, как скачка замедлилась. Конь под ним начал вести себя странно, то и дело дёргал головой, фырчал, пытаясь выплюнуть уздечку, и всё сильнее замедлялся.
— Эй-эй! Что случи… — спросил было Верус, возвращаясь к действительности, как конь резко взбрыкнул, встав как вкопанный. Глухое ржание, оборвалось жутким звуком, отдалённо напоминающим стон.
— Да что с тобой? Ты… — проглотив остаток фразы, всадник натянул поводья, тем самым удерживая коня на месте, не давая сбросить себя на землю. Вынудив животное медленно отступать назад, парень втянул носом воздух, осматриваясь. Резкий запах, оборвал остатки ненужных мыслей, он прищурился, взгляд его стал острым и внимательным.
— Всё хорошо, хорошо… — погладил лошадь по шее, успокаивая. — Молодец, хороший мальчик, почуял её раньше глупого Веруса. Не бойся, я не заставлю тебя идти дальше. Хватит с тебя, да?
Ощутив, что лошадь немного успокоилась, молодой парень вынул ноги из стремян и ловко соскочил на землю, тут же взял коня под уздцы. Удерживая всё ещё рвущееся животное одной рукой, он продолжал внимательно следить за округой. Солнце зашло минут тридцать назад, хотя из Бави охотник выехал ещё засветло, однако вокруг стоял полусумрак. Невысокий холм перекрывал обзор слева, справа же простиралось широкое поле с редкими кустами и множеством цветов. Сколько бы он ни вглядывался в освещённый лишь одной луной луг, никого видно не было. Однако Верус всё равно ощущал чужое присутствие. К тому же гадкий запах усиливался с каждой секундой.
— «Указатель, промелькнул с милю назад, усадьба Лорда должна быть совсем рядом», — размышлял охотник, остановив свой взор на деревьях, виднеющихся впереди, что росли не густо. — Скорее всего, просека или остатки от вырубки. Ладно, пора… — хмыкнул он себе под нос, потянув за поводья. Лошадь смирно пошла за ним, лишь изредка дёргая мордой и фыркая. Животные чувствительнее к наличию угрозы, что уж говорить о самой Скверне.
Отведя лошадь с дороги, воин привязал её к ближайшему дереву. Проверил крепления и неспешно стянул с её крупа два мешка. Опустив на землю, раскрыл один из них и достал хитрые ножны, мягкие и гибкие. Они состояли из множества кожаных ремней и металлических колец. Прислушиваясь к вечерним шорохам, доносившимся из леса, воин скинул с плеч накидку, явив миру кожаный доспех.
Верус заранее подготовился к долгой поездке, узнав от Романа, что дорога займёт приблизительно день. Сняв лишнюю амуницию, упаковал её в те самые мешки, расфасовал лекарства и мази. Теперь же он возвращался в строй: продел руки в петли ножен, закрепил их вокруг груди и пояса, достал меч, тут же просунув в петлю у бедра. Следом своё место занял кинжал, прикреплённый у пояса. Узкий топорик, он подвесил чуть выше. Набор метательных ножей, пересёк грудь крестом. Небольшая деревянная колотушка заняла место у правого бока, а болас повис у левого бедра.
Закончив с подготовкой, Верус пару раз подпрыгнул, проверяя, всё ли качественно закреплено, и только после этого вскрыл второй мешок. Настала очередь поясных сумок, набитых толчёными снадобьями и парой бутыльков, упакованных поглубже. Поместив сумки поверх ножен, и притянув её ремешками к доспехам, ещё раз встряхнулся. Убедившись, что снадобья и бутыли не мешают движениям, Верус нагнулся и достал из мешка последнюю вещь, крохотный ларец, не больше ладони шириной и трёх пальцев толщиной. Раскрыв его, внимательно осмотрел все десять тёмно-красных камешков, месяц назад купленных у антиквара. Внутри ларца они плотно зажимались в специальных креплениях, что не давало им соприкасаться и ударяться о стенки.
— А вот и вы, подлые дьяволята, — усмехнулся охотник и аккуратно вытащил один из них. Камень размером с ноготь, оказался тёплым. Приятное ощущение расходилось по кисти от одного лишь прикосновения к нему, внутри разгорался настоящий пожар: кровь требовала жертву.
Закрыв ларец и убрав его за пазуху, он освободил кинжал из ножен. Расслабив пальцы, позволил камню скатиться в центр ладони. Пару секунд просто рассматривал его, размышляя о чём-то своём.
— Ну, что, проклятая Богами Скверна? Поможешь Верусу не умереть?
Поднеся острое лезвие к коже, мужчина сделал короткий надрез на ладони, возле замершего камня Скверны. На месте пореза мгновенно выступила кровь, стоило ей коснуться камня, как всю руку свело судорогой. Стиснув зубы, человек сжал кулак, каждой клеткой ощущая всё более нарастающую боль. По телу прошёл спазм, дыхание на миг перехватило, сердце пропустило удар. Он зажмурился, стараясь подавить её. Но вскоре, расплылся в улыбке, за краткой болью пришёл долгий экстаз.
Горячая волна плавила нервы, расходясь от ладони к плечу, а потом вниз, к груди, и дальше по всему телу. С каждым ударом крепкого сердца, эссенция Скверны растекалась по кровеносным сосудам: камень в кулаке истаивал, омытый достойной кровью. Боль в груди, нарастающая последний месяц, резко отступила, скрылась, получив очередную жертву.
Пробудившийся распахнул глаза, мир вокруг не изменился: всё тоже поле справа, конь, нервно щиплющий траву под боком, и верхушка сторожевой башни за деревьями впереди.
— «Башня?!» — изумился Верус, приглядываясь. Да, зрение не подводило его, оно наоборот многократно улучшилось, позволив разглядеть в сумерках деревянную постройку, возвышающуюся за просекой, примеченной ранее. Сам парень не изменился, у него не отросли клыки или красивые рога. Также не было ни хвоста, ни когтей, ни прочих прелестей прокажённых тварей Бездны. Единственным заметным изменением были ярко проступившие по всему телу вены да покрасневший шрам на лице. Но они исчезли довольно быстро.
Внешне воин остался прежним, однако его чувства заметно обострились. Стоило прислушаться, и он сумел услышать тихий треск веток впереди: невидимое существо кралось к нему через просеку. Низкое тело, отгибало ветви и ломало тонкие корешки и кустарник. Теперь он отчётливо слышал его приближение.
Стоило принюхаться, и наёмник в полной мере ощутил присутствие Скверны поблизости. Как и следовало ожидать, источником заразы был тот самый зверь, крадущийся в тенях. Вот только теперь, за смесью ароматов цветов, корней и листьев, охотник ясно различил и запах самого существа: приторно-грязный, вяжущий во рту и напоминающий сельскую вонь.
— Вольха? Ну, надо же… — протянул Верус, поднимая с шеи повязку. Перспектива надышаться испарениями Скверны ничуть не радовала.
Монстр не спешил, медленно подступал к противнику, скрываясь за стволами и низкими кустами. Он не догадывался о том, что его заметили, а парень не собирался это хоть как-то выдавать. Неспешно наклонившись, Верус подобрал с земли плащ из шкур, накинул его поверх кожаного доспеха и множества ножен с оружием. Тело не успело успокоиться после поглощения камня, кровь всё еще бурлила в венах, толкая прямо в гущу сражения, но мальчик давно умер в его сердце, уступив место воину. Поэтому, ничуть не торопясь, он направился в сторону врага.
У него было верное тактическое решение против такого противника, но последний бой был давно. Мужчине хотелось испытать себя перед серьёзным делом. Когда охотник отошёл от коня на добрую пару десятков метров, из просеки впереди послышалось недоброе ворчание. Воин замер посреди поля, лёгкий ветерок трепал плащ и повязку на лице. Вспомнив о самом главном, Верус накинул на голову капюшон, пристёгнутый к плащу. Полностью скрыв лицо от ветра, юноша широко улыбнулся: «Он готов. Всё идеально подогнано и затянуто, оружие ждёт своего часа, а эссенция Скверны горячит кровь…»
С этими мыслями он вытянул из ножен меч, пару раз взмахнул, будто проверяя вес или баланс, и закинул на плечо. Фигура воина в лунном свете могла произвести впечатление на одинокого путника: некто в длинном рваном плаще, развевающемся на ветру, с мечом у плеча и капюшоном на голове.
Вот только в этот раз врагом был неразумный зверь, который, вряд ли, сумел оценить атмосферу момента. Вместо этого чудовище, наконец-то, показалось из подлеска: жуткая помесь кабана и дьявола Скверны. Широкое кабанье тело, испещрённое костяными наростами, некоторые из которых настолько выросли, что превратились в настоящие пики, торчащие в разные стороны. Со временем они заострялись, превращаясь в опасное оружие, пригодное как для нападения, так и для защиты.
Короткую морду тоже украшала парочка таких, но они больше походили на слишком вытянувшиеся клыки, а не кости, вылезшие из-под шкуры: один клык смотрел немного в бок, от чего казался сломанным, второй рос правильно — красиво загибаясь вверх, вдоль вытянутой морды. В отличии от тех же свиней или кабанов, у вольх не было чувствительных пяточков. Вместо них имелись две косые прорези, покрытые волосами, из-за чего морда имела странный срезанный вид, словно кто-то взял и отрезал свинье половину головы.
Но не клыки, не острые кости-пики и не уродливые носы привлекали внимание и вызывали страх. Самыми противными, конечно же, являлись, глаза. Не обычные глаза-пуговки, что увидишь у любой свиньи в деревни. О, нет, всю голову выше косых ноздрей-прорезей покрывали сотни мелких, уродливых глазок, что у твоего паука. От чего вольхи в народе считались демонами сглаза и проклятий. И не важно, что рождалось подобное существо из самых обычных кабанов и не имело к проклятиям никакого отношения. Что у мужика в голове, то у народа на языке.
В отличие от простых крестьян да работяг Верус прекрасно знал, что за тварь подступает к нему по полю: прокажённый Скверной монстр, жаждущий плоти. Поэтому, не дожидаясь пока чудище атакует первым, воин скинул меч с плеча, заняв боевую стойку. Пошире расставил ноги, повернул корпус так, чтобы стоять к противнику одним плечом, скрывая остальное тело и снижая возможную зону атаки. В ответ, вольх неприятно захрапел, отдалённо копируя хрюканье. Звук вышел настолько противным, что по рукам непроизвольно пробежали мурашки. И почему все эти твари пытаются подражать обычным зверям? Ещё помнят какими были прежде? Или просто насмехаются над порождениями Поразес-Ховат? Отбросив дурацкие мысли и подавив отвращение к уродливой твари, воин покрепче ухватился за эфес меча, приготовившись к нападению.
Дикий монстр не заставил себя ждать, резко перейдя с неспешной ходьбы на быстрый бег, понёсся вперёд. Косые кости-пики срезали траву на его пути, единственный правильно растущий клык, был выставлен вперёд и готов к смертельному удару. Следом за гадом полз чёрный, влажный дым, просачиваясь из-под земли, его клубы, словно приливная волна, шли на Веруса. А на гребне этой волны бежал сам разъяренный вольх.
Тяжёлая туша с поразительной скоростью обрушилась на воина. В последний момент перед ударом, Верус извернулся, шагнув вбок, но и подлый зверь изобразил трюк. Качнув головой из стороны в сторону, вольх неожиданно подпрыгнул, крутнувшись в воздухе: острые кости, прочертили вокруг него корявый рисунок смерти и боли. Разлетелись горячие искры, вовремя подставленный клинок, отвёл смертоносную кость, от бедра и воитель попытался ответить сам. Быстро шагнув вперёд, пырнул лезвием жирного свина, но клинок лишь оцарапал шкуру, та оказалась слишком толстой. К тому же зверь, словно чуя опасность нутром, едва приземлившись, рьяно заработал лапами, метнувшись в противоположную от Веруса сторону.
Потеряв возможность бить, охотник тоже отступил на пару шагов, окончательно разрывая дистанцию. Монстр, тем временем, развернулся, уставившись на него сотней глазок. Под глухой хрип, вырвавшийся из глотки, кабан-переросток встряхнулся, от чего кости на теле застучали друг о друга, пронзая ночь загробными звуками. Удовлетворённый этим, он вновь кинулся на человека, выставив вперёд клык и выпучив все глазки.
Под аккомпанемент утробного хрипа, Верус метнулся влево. Но стоило наступающему зверю отреагировать на это, немного смещая вес в туже сторону и изменяя направление бега, как хитрый парень оборвал финт, ловко переступив с ноги на ногу практически на месте и обернувшись вокруг оси. Вольх же не успел понять, что произошло, на полном ходу оказавшись среди взметнувшихся вверх пол плаща. Острый меч выпорхнул из-под них, проскользив вдоль одной кости-пики, лезвие срезало несколько наростов и впилось в плоть прямо у основания проколовшей толстую шкуру кости. С лёгкостью войдя внутрь на добрых пятнадцать сантиметров, меч резко крутанулся, проворачиваясь в ране.
Завопивший вольх дёрнулся, попытавшись отпрыгнуть от боли, но тут последовал новый удар. На этот раз что-то вонзилось в гроздья глаз, облипавших морду. И жгучая боль, терзающая бок, была тут же забыта. Обливаясь синеватой кровью с примесью белой копоти и яростно тряся покалеченной мордой, чудовище всё же сумело ускользнуть из пут плаща. Отбежав подальше, остановилось, развернулось, посмотрев на причинившего столько боли человека. Тот как раз поднимал руку, вокруг неё горело чудное золотое пламя. Когда ладонь замерла по направлению к нему, монстр догадался, что это может быть опасно, но прежде, чем сделал хотя бы шаг, ослепительная вспышка обожгла его чувствительные глаза.
Следом за пламенем, пришла боль, но вовсе не в глазах, в него вонзился острый меч. Незримый враг нещадно колол, пока осквернённый кабан метался с места на место, безумно тряся головой и стуча копытами. С каждым новым ударом, на землю проливалась новая порция синей крови, но постепенно она почти полностью уступила место потокам белой жижи, что вспенивала чёрный дым вокруг. Верус кружился вокруг жертвы, уклоняясь от бессмысленных выпадов и продолжая планомерно забивать её. Клинок раз за разом вонзался глубоко в плоть.
Удар — и один из острых наростов отлетел в траву. Тычок — и правую лапу свело судорогой, перерезанные сухожилия — весьма подлая вещь, знаете ли. Отскок и резкий взмах клинком — из разрубленной напополам шеи брызжет густая кровь, вольх тяжело оседает на землю. В его глазах ещё теплится жизнь, но силы покинули его. Едва волоча задние лапы, существо делает последний рывок, стараясь ответить человеку, наказать за свою смерть, отомстить! Но тот спокойно отступает назад, позволив туше окончательно рухнуть в размокшую от пролитой крови землю.
Разделавшись с ослепленным монстром, Верус сорвал пучок полевой травы и очистил клинок от белых, плохо пахнущих капель и синих потёков крови. Битва вышла короткой, но интересной. Давно он не сражался с вольхами, успел позабыть каково это, чувствовать себя на прицеле у несущегося вперёд тяжеловеса, утыканного острыми зубьями, словно твой ёж. С другой стороны, то, чему его учили, всё ещё имело силу. Вольх по-прежнему слаб против магии света, в особенности Истинного Света(1).
Вместе со смертью монстра отступила и Скверна. Пока молодой победитель шагал к просеке, дым быстро растворился, не оставив после себя и следа. Затхлый запах всё ещё держался в воздухе, но и его постепенно смывало ночным прохладным ветерком.
Охотник целенаправленно шёл к той самой дозорной вышке, что приметил несколько минут назад, пересёк небольшую просеку с редкими деревьями и вскоре вышел на очередную поляну. Правда, в этот раз вместо цветов, травы и поджидающего в кустах вольха его встретил весьма печальный вид. Вышка возвышалась у самого края огороженного низким заборчиком двора. Внутри всё выгорело, редкие выжившие деревья напоминали почерневшие коряги, куда ни брось взгляд, тянулась выгоревшая дотла роща. Что это было: сад, виноградник или какой-то декоративный парк для прогулок? Сейчас Верус не смог бы угадать. Просто обглоданный огнём пустырь, вот и всё.
Сразу за ним возвышалось двухэтажное поместье, словно могильный камень оно нависало над выжженным пустырём. Обложенное камнем с деревянной крышей и несколькими пристройками, здание должно было внушать уважение к древнему роду князей, однако на фоне почерневшей земли, со следами копоти и подпалинами, являло собой жуткий памятник былым временам. В широких окнах, закрытых деревянными сетками, не виднелось света, а из трубы не шёл дым. Поместье казалось мёртвым, таким же, как и всё вокруг.
Но что, в самом деле, привлекло внимание охотника за Нигматическими камнями, так это жуткая аура, окружающая дом. Словно сердце тьмы, он поглощал всё вокруг себя, затягивая внутрь. Шестое чувство шептало об опасности, поджидающей впереди, за стенами погибшей усадьбы, в её глубине сейчас царила настоящая тьма Скверны.
Проигнорировав собственные чувства, воин переступил через повалившийся заборчик, ступив на землю, покрытую пеплом. Его взгляд тут же зацепился за окровавленные останки, повисшие на обратной стороне дозорной вышки. Кого-то прикончили прямо на верху, так и не дав свалиться вниз, разодрали и знатно полакомились. Кровавые следы тянулись мимо забора, заканчиваясь у обвалившегося сарая. Там-то охотник нашёл ещё пару трупов: один женский, судя по остаткам платья и фартука, второй лошадиный. Оба пожраны больше, чем на половину, кое-где ещё виднелось мясо, но не слишком много. Тот, кто сделал это, не чурался ни костей, ни шерсти, ни тряпок.
Продолжив исследование, Верус обогнул постройку, заглянув за неё. Перед ним предстал пологий склон, уходящий не менее чем на пятьдесят метров вниз и оканчивающийся очередной опушкой леса. На нём расположились шесть-семь деревенских домиков. Скорее всего, здесь жили работники особняка, и, судя по мёртвой тишине, царившей вокруг, не было никакого смысла идти дальше и проверять каждый из них, там поджидали только трупы.
— А твои братья позабавились на славу, а Роман? — протянул Верус, нахмурившись. — Книга и правда ценна, чтобы ты ни говорил. Сколько бесов или людей нужно, чтобы вырезать здесь всех? Никак не меньше десятка! — усмехнувшись, парень развернулся и направился к главному входу в поместье. — Похоже, это будет длинная ночь…
1) Истинный свет — заклинание сродни светлячку, но в отличии от него призывает не источник света, а ослепляющую вспышку настолько яркую, что неподготовленный противник может даже ослепнуть. Обычно эффект быстро спадает, однако на создания Бездны действует наиболее эффективно, вызывая ожоги и боль. В некоторых случаях может развеять заклинания скрытности.
Не успел молодой наёмник сделать и пары шагов по направлению к парадной лестнице, как земля вокруг подёрнулась чёрной рябью дымки. Остановившись, внимательно присмотрелся к формирующимся клубам. Те поднимались сквозь почву, вырастая в размерах и застилая всё кругом. Через несколько секунд, он стоял уже по пояс в густой чёрной полужиже-полудымке. Рука инстинктивно сместилась к поясу, к острому кольцу, закреплённому на нём.
— Эй! Что это за приветствие такое, а? Сначала вшивый вольх, вместо привратника, а как сам поздороваться пришёл, так сразу это?! Неужели подлые твари вроде вас, братья, поняли, что к чему, а?
Ответом на крик охотника, стало живое бурление дыма, в нём родилось три «кочки», быстро растущие вверх. Через миг из образовавшихся столпов, выпрыгнули вездесущие карлики с огромными головами. Окружив жертву, они потихоньку приближались, разводя руками и морща лбы. Их плотоядно оскаленные пасти, истекали чёрной слюной, а глаза пожирали Веруса, предчувствую знатный пир. Он же наоборот, стоял спокойно, хотя и не убирал палец далеко от острого кольца.
— Трое? — почти грустно протянул парень, — а дыма-то было… будто целая стая дьяволов явится. Ну, ладно… — под маской его губы растянулись в ехидную усмешку, оголив краешки зубов, — … и так сойдет!
Единым движением воин выхватил кинжал и прыгнул к ближайшему врагу. Вместо того, чтобы идти в лоб, провернул небольшой финт, прокрутив кинжал вокруг кисти и перехватив его обратным хватом. Затем увернулся от выброшенной навстречу лапы, подсев под неё, заодно разрывая дистанцию с остальными монстрами. Клинок вспыхнул в лунном свете, под глухой вскрик низкой твари, её рука отделилась в районе локтевого сустава, оросив синей кровью край плаща охотника. Тот взметнулся коричнево-чёрным вихрем, следуя за хозяином, пока тот, ловко орудуя кинжалом, полосовал бестию.
За два удара сердца мечник успел нанести не менее пяти быстрых, хлёстких ударов. Три попали точно в цель, один был заблокирован когтями карлика, а от пятого тот попросту отшатнулся. Но даже так изрубленная бестия сумела лишь отступить на пару неловких, почти нелепых шажков, после чего рухнула наземь, не удержавшись на ногах. Кровь так и хлестала из отрубленной руки да вспоротого живота, с плечом. Истекая ей, монстр забился в предсмертных конвульсиях, дико вопя. Наружу полезла белая жижа, и дым вокруг вскипел, провожая существо в последний путь.
Выкинув поверженного врага из мыслей, наёмник обернулся к оставшимся, и сделал это вовремя. Те успели подбежать вплотную, выбросив вперёд тонкие ручки с бритвенно острыми когтями. Один налетел слева, стараясь зацепить ногу и пояс, когда второй напал спереди, буквально перескочив упавшего сородича. Мужчине пришлось напрячь все силы, чтобы не быть рассеченным на мелкие куски.
Дёрнув полу плаща вверх, он закрылся от левого карлика, а переднего встретил остриём кинжала. Удалось принять взмах когтей на щеку клинка, но сила мелкой погани была такова, что рука тут же онемела. К тому же сбоку слышался чудовищный треск разрываемой ткани плаща. Карлик рассёк шкуры, из которых тот был сшит, однако не сумел протиснуться сквозь материю, запутавшись в ней.
Стиснув зубы и рвущиеся сквозь них ругательства, боец оттеснил врага назад. Для этого ему пришлось ещё пару раз блокировать выпады, и, в конце концов, улучив момент, контратаковать в область шеи. Лесной старичок, едва заприметив несущийся к шее кинжал, отскочил на два метра назад. Воспользовавшись свободой, воин расстегнул застёжку плаща, скинув его. Запутавшаяся в нём бестия, повалилась на землю под своим же весом, пытаясь освободиться. Но человек не дал ей и шанса, сдёрнув с креплений пару ножей, метнул их в собравшегося напасть карлика, отвлекая его ещё на пару секунд, а сам принялся, что есть сил, лупить ворочающийся на земле комок ногами.
Чудище в плаще начало вопить и реветь, раздирая ткань с утроенной скоростью, но стоило ей высунуть голову, как точно в глазницу вошло длинное лезвие меча. Пробив череп монстра насквозь, Верус обернулся в пол-оборота, проследив за движениями последнего оставшегося в живых врага. Тот как раз выдернул метательный кинжал из плеча и таращился на него, пытаясь сообразить, что это за блестящая штучка. Не желая отвлекать его, мечник вытянул ещё один нож и метнул точно в ухо. Оружие впилось в податливую мякоть ушной раковины, пронзив внутреннее ухо и погрузившись напрямую в мозг. Карлик вздрогнул и упал как подкошенный, дико молотя конечностями.
Несколько раз протяжно втянув воздух сквозь зубы, наёмник разогнул спину, вставая в полный рост. Враги валялись вокруг него, навсегда замерев в жутких позах. Один, правда, ещё дрожал, но, тем не менее, охотник победил, быстро и безоговорочно. Единственной потерей оказался разодранный плащ. Взявшись за его край, парень вытряхнул из него останки монстра и приподнял. Лунный свет свободно проходил сквозь две огромные дыры, превратившие накидку в подобие церемониальной робы с тремя свободно стелящимися по земле концами.
— Вот дрянь! — плюнул на труп мерзкого гада, Верус. — И надо было вам лезть на меня вместе! Теперь новый покупать… — скорчив грустную мину, он выпустил плащ из пальцев, позволив укрыть останки маленького чудовища из лесов. Подняв голову и посмотрев на луну, плывущую по небу, провёл свободной от кинжала рукой по волосам. Пальцы нащупали на затылке метку круга — клеймо, оставленное добрыми пасторами Вечной Шестёрки в награду за годы, проведённые в услужении и поклонении Богам. Тяжело выдохнув и, цокнув языком, наёмник закончил: — Без капюшона не обойтись. Точно придётся покупать…
Собравшись с мыслями и переключив внимание на окружение, ещё раз осмотрелся. Дым, до этого доходивший до пояса, заметно поутих и стелился вдоль самой земли. Хотя полностью исчезать не желал. Это могло значить только одно — поблизости до сих пор остались прокажённые монстры. Это же следовало из рассказа Романа, о братьях и книге.
Переведя взгляд с дыма на возвышающийся впереди особняк, человек вернул меч в ножны, оставив в руке только кинжал, Верусу не хотелось стеснять движения длинным орудием. Затем он пошёл к лестнице. На этот раз, никто не вставал на его пути, и охотник свободно поднялся по десяти ступеням. Тяжёлые на вид двустворчатые двери, легко распахнулись, стоило их лишь слегка толкнуть. Перешагнув порог, воин осторожно осмотрелся.
Большой приёмный зал встретил его: слева и справа тянулся коридор, уходящий в глубь дома и теряющийся среди сумрака. Ни одна лампа не горела, стояла мёртвая тишина. Единственными звуками являлись его собственные шаги и дыхание. Но картина вовсе не казалась спокойной. На полу, прямо посреди зала, валялись не менее пяти изуродованных тел. Точнее полуобглоданные скелеты в доспехах.
— «Те самые стражники? Оружие рядом», — размышлял Верус, тихо пробираясь мимо несчастных и осматривая их. — «Раны от когтей, ни одного следа клинка. Что же, похоже на правду, Роман. Но где же хозяева?»
Оставив трупы позади, парень направился к лестнице, опоясывающей зал с двух сторон и ведущей на второй этаж. Поднимаясь по ступеням, осматривал висящие вдоль стен картины. Их было немного, так пара-тройка портретов. Скорее всего, бывшие владельцы или предки семьи Князей. Так же виднелся один маленький холст с изображением какой-то битвы. На нём тяжеловооруженные всадники, топтали и рубили грязных узкоглазых дикарей.
— «Тоже гордились славными предками, а? Знаю я одного такого героя Воргосской Империи…»
На втором этаже зала расположилась небольшая площадка с двумя дверьми на обоих концах. Ближайшая была обита синей тканью, слегка обшарпанной и теперь забрызганной кровью. Рядом нашёлся и виновник, вскрытый от паха до шеи мужчина. Внутренности растянулись по полу на пару метров, а зловонная лужа едва не доставала до сапог наёмника, остановившегося у края лестницы. В отличии от встреченных ранее, этот труп никто не ел. Убив и распотрошив, его оставили гнить в покое.
Немало этому удивившись, молодой искатель приключений подошёл поближе, огибая отвратно пахнущую лужу. Внимательнее рассмотрев раны и одежду, до него вдруг дошло. Мужчина был весьма богат: плотный жакет, поверх кружевной рубахи, золотистые мягкие сандалии на ногах, некогда белые панталоны.
— А не папочка ли ты? Но тогда поблизости должны быть смелые рыцари, что защищали тебя, разве не так? — поинтересовался Верус у трупа. Тот, как ни странно, сохранял гробовое молчание. Пришлось разбираться самому. Впрочем, как всегда.
Поплотнее обхватив рукоять кинжала, парень медленно толкнул дверь у себя за спиной. В тихом поместье скрип дверных петель показался ему жутким скрежетом адских жерновов, что перемалывают души усопших. Скривившись, он попридержал её за край и осторожно просунул в проём голову. По ту сторону оказалась богато украшенная спальня. Огромная кровать, с балдахином, сорванным и залитым кровью, но всё же. У изголовья постели лежал ещё один одоспешенный мужчина. У этого отсутствовала добрая половина тела, а оставшаяся оказалась обглоданной, как и все предыдущие трупы. Меч, валяющийся поблизости, покрывала засохшая синяя дрянь. Картина в голове наёмника продолжала выстраиваться, становясь чётче и чётче с каждой находкой.
— «Богатый мужик был застигнут врасплох в собственной спальне. Вероятно, ранен в первый раз, во время драки рухнул балдахин, опрокинули вазу с тумбы и, в конце концов, он сумел добраться до двери. Ручка с этой стороны, вымазана кровью и вовсе не синей. Возможно, позвал на помощь, пришёл этот рыцарь. Пока монстр или монстры… скорее всё же несколько, разбирались с ним, мужик сбежал. Вот только далеко уйти не удалось. Кто-то прикончил его, вскрыв как сирилу(1). Но не съел. Почему же тебя не съели, папаша? Что-то тут не то…»
Пока Верус размышлял, стоя у кровати, его сознание постепенно начало погружаться вглубь себя. Скверна, долгое время воздействующая на разум, всё-таки переборола сопротивляемость и пропитанную специальным составом повязку на лице. Сам того не заметив, воин переключил мысли с распутывания странного налёта, на дни давно минувшие.
* * *
Маленькая комнатка, тусклый свет двух факелов, установленных на противоположных стенах. Верус сидит на скамье вместе с другими детьми. Перед ним крохотная тумба, лист пергамента и перо. Чернильница, закреплённая в столешнице, на половину пуста, но ему без разницы. Сегодня их не учат каллиграфии или письму. Этим занятиям уделяется совсем мало времени. Основной упор на закаливание тела, важны физические данные, ведь после Пробуждения твоим телом завладеет истинный дух Богов. Собственные знания окажутся не нужны. Естественно, до Пробуждения доходят настоящие гении, остальные заканчивают обучение гораздо раньше, так что кое-чему всё же учат. Кому нужен маг крови не умеющий писать и не знающий пару языков?
Сегодня на листе всего несколько символов. Он сам написал их пару месяцев назад. Это слова, каждый кривой символ — одно слово. Жутко странная штука, ведь имперский язык, на котором говорят вокруг, имеет целых двадцать три буквы алфавита. И слова состоят порой из десяти! Но Верус не удивляется, ведь это не просто символы. Не просто слова, и написаны они вовсе не на имперском. Это древний, почти забытый язык, первичное наречие. Язык, на котором говорят сами Боги! Ну, так рассказывали учителя, не то чтобы он лично общался с Богами.
— … должны запомнить каждый звук! Зарубите себе на носу, дьяволята! Магия крови — это не ярмарочные фокусы. От неё под частую зависят жизни рыцарей, — высокий сорокалетний старик в красной робе, ревел, брызжа слюной на кафедру. — Про адептов я и вовсе молчу! Если кто-то из вас, безмозглых оборванцев, сумеет дойти до четвёртого года обучения, то у него появится шанс. Лишь один неуловимый шанс, попасть в ряды настоящих магов крови. Стать адептом! Возможно, таким же могущественным как я! Скорее всего нет, однако шанс есть. Один из четырёх сотен обладателей дара крови, достигнет седьмого круга и меня! Поэтому ещё раз! Зарубите эти звуки у себя в душе, проклятые Скверной отродья!
* * *
Грозный рык резанул по ушам, оторвав парня от воспоминаний. Осознав, что потерял бдительность, впав в транс Скверны(2), он, как мог, напряг мышцы, стараясь вырваться из оцепенения. Но как бы ни старался, не успел опередить приближающийся рык.
Челюсти сомкнулись на бедре, с первой попытки прокусив тонкую подкладку доспеха на сгибе. Боль пуще любого рыка пробудила сознание охотника, но было поздно. Невидимый монстр, подкравшийся сзади, сильно дёрнул и потащил его в сторону. Не удержавшись на ногах, мужчина грохнулся на пол, животом вниз. Задеревеневшие суставы едва слушались его, каким-то чудом он сумел подцепить меч за самый кончик эфеса и перевернулся на спину. Скосив взгляд вниз, вдоль тела, увидел терзающую его псину.
Огромный хантер более метра в холке, рвал ногу теперь уже с передней стороны. Пытаясь прогрызть поножи, он рьяно тряс мордой. Во все стороны летели слюни, куски доспеха и кровь. Вдруг их взгляды встретились. Демонический пёс мгновенно переключил внимание, разжал челюсти и бросился прямо к шее.
С нечеловеческим усилием Верус рванул меч из ножен. Так как зацепиться удалось только краями пальцев, движение вышло больше сумбурным, чем выверенным. В голове билась единственная мысль:
— «Куда подевался кинжал?!» — ведь именно с ним он входил в проклятую всеми Богами спальню. А сейчас застывшие пальцы правой руки не ощущали ничего. Именно поэтому вместо того, чтобы доблестно встретить врага лезвием кинжала, ему пришлось, сдирая ногти выдернуть слишком длинный для такой ситуация меч.
Кое-как подняв оружие непослушной рукой, мужчина прикрылся им от атаки. Слюнявая, окровавленная пасть сомкнулась прямо на клинке. Огромные зубищи намертво зажали лезвие. Сила существа не шла ни в какое сравнение с жалкими попытками карликов вырвать его меч из рук. Тяжёлая псина наступила ему на грудь, придавив к полу. Воздух вырвало из лёгких, а сознание помутнело. Но даже так, воин держал в голове главное правило: «Всегда помни о крови».
Схватившись второй рукой за острый край меча, хорошо хоть перчатка по-прежнему была на месте. В отличии от проклятого кинжала! Верус боролся с псом, не давая тому приблизить пасть к лицу и шее. Хантер громко лаял и рычал, то и дело разжимая челюсти и выпуская лезвие лишь на миг перед новым броском к своей цели, а вокруг собирался чёрный дым. Его побеги огибали дерущихся. Сознание норовило вновь провалиться вдаль. Сквозь боль в ноге и ноющих мышцах рук, мужчина выдавил из себя:
— Сандоузо… мэ…то аима… моу(3)!
Хантер резко прижал уши к голове, его шерсть встала дыбом. Всем телом подавшись назад он напрягся, инстинктивно приготовившись к какому-то трюку. Зверь не мог понять слов древнего языка, но что-то глубоко внутри настойчиво шептало ему, раскаляя нервы, играя на струнах инстинктов. Однако уже в следующий миг инстинкт уступил место ярости. Омываемый чёрным дымом Скверны пёс начал приобретать реальные черты. Образ огромной дворняги уступал место, кровожадному монстру. Длинные жёсткие лапы, перетянутые белёсыми сухожилиями. Угловатые ключицы передних и задних лап, едва обтянутые шкурой. Густая грива чёрной шерсти, опоясывающая мощную грудь и шею существа, заляпана кровью. Тупая короткая морда с тремя рядами зубов! Кроваво-красные зрачки наполнены неистовой жестокостью, едва не переливающейся через край. Вдоль головы дыбятся два кожаных гребня, уходящие на спину костяным частоколом и заканчивающиеся длинным раздвоенным хвостом.
Но за всем этим ужасом Верус видел лишь две вещи. Пасть сдерживаемую его мечом и густую красную кровь взмывающую вверх позади мавроданка(4). Его кровь.
— Гурус-флагелиум-дэ-мэрсалис-ретриба(5)!!! — скороговоркой выкрикнул охотник. Дьявольский пёс, восседающий на нём, тут же обернулся, взъерошив кожаный воротник, от чего костяные наросты встопорщились на его спине. Взгляд бестии приковало к удивительной картине: струйки крови, вытекающие из повреждённой ноги человека, вдруг скрутила незримая сила. Каждая капелька, до этого растёкшаяся по полу и доспеху, воссоединилась с другими, образовав две длинные испещрённые загнутыми зубьями плети. Повинуясь необъяснимой воле, каждая плеть по отдельности начала скручиваться всевозможными кругами и петлями.
Воспользовавшись моментом, боец попытался размахнуться мечом, но мавроданк был не так прост, тут же обернулся и щёлкнул зубами у самого его носа. Чудом подставив под пасть наруч, мужчина скривился от боли. В этот раз зубы не прокусили доспех сразу, вместо этого пёс вцепился в руку и дёрнул её на себя. Сустав едва не вышел с насиженного места, но тут послышался режущий слух свист, а сразу за ним дикий вой монстра.
Хватка зубов ослабла, кровавые плети хлестнули мохнатую бестию по спине и заднице, содрав часть кожи и вырвав клочья шерсти. Мавроданк оттолкнулся от груди Веруса мощными лапищами, впечатав того в пол и вновь выбив весь воздух. Отпрыгнув к кровати, он постарался развернуться к новому врагу. Плети снова хлестнули его, на этот раз с разных сторон: одна ударила по морде слева. К сожалению, пёс успел поднять кожаный воротник, защитившись от угрозы. Загнутые крючья плети впились в перепонки, содрав их с костей, от чего несколько делений воротника безвольно обвисли на плечо адской собаки. Зубья второй плётки впились в правый бок, а конец обмотался вокруг лапы.
Мавроданк попятился назад, стараясь разорвать гибкие плети, но те лишь сильнее вытягивались из ноги человека. Достойная кровь не желала отпускать жертву, вместе с тем легко покидая тело владельца.
Пульсирующая боль в правой лапе усилилась, что-то словно присосалось к ней, вытягивая тепло. Ощущая, как холодеет конечность, дьявольский пёс набросился на плеть, кусая и терзая её зубами. С третьей попытки ему в самом деле удалось разрушить заклинание, и одна из плёток распалась брызгами крови на полу.
Чувствуя радость победы, пёс поднял взгляд, ожидая увидеть вторую плеть, вот только вместо неё перед ним стоял человека. Чудом сумевший оказаться на ногах, он был в полной боевой готовности. В правой руке сжимал короткий кинжал, в левой — меч. Из раненой ноги продолжала расти извивающаяся кровавая плеть, а лицо перекосило от боли и гнева.
Враги уставились друг на друга с нескрываемой злобой. Мавроданк глухо рычал, пригнувшись к полу, изредка гавкая, чуть подаваясь вперёд. Каждый раз ему на встречу выстреливала плеть, будто змея, кусая морду. После третьей попытки следом за ней бросился и сам человек.
Высоко взмахнув мечом, нанёс вертикальный удар. Хантер спешно ретировался, вырывая из деревянных досок пола щепки, острыми когтями. Стоило отступить, как лезвие меча обрушилось на то самое место, где он только что стоял. От соударения разошлась волна воздуха, послышался громкий треск: три доски мгновенно перерубило, и они вздыбились над полом. Словно не замечая этого, жуткий человек шагнул следом за ним, готовясь к очередному удару. Его взгляд блуждал, едва касаясь противника, однако каждый удар целил в жизненно важные точки. Казалось, будто он впал в боевой транс или что-то вроде кровавого угара.
Несколько мучительно долгих секунд мужчина и адский пёс танцевали по комнате, попутно разрушая мебель. Плотно сбитая тумба была сначала повалена на пол взмахом хвоста мавроданка, и сразу же после разрублена в щепки тяжёлым ударом меча. Кровать отъехала к дальней стене, когда уворачивающийся от хитрого выпада кинжала мавроданк врезался в неё. Тело рыцаря смело в сторону хлёстким щелчком промазавшей плети. Кровь и остатки органов повисли на ней жуткой гирляндой, но даже на это человек не обратил внимания. Преследуя злобного врага, он наносил удар за ударом, пытался подловить пса на отходе. Выставлял блоки и тут же переходил в контратаку плетью, пока, наконец, не вонзил клинок в шею зверя.
С протяжным воем, мавроданк рухнул на доски, буквально приколотый к ним остриём меча. Из последних сил дёргая лапами и скуля, прокажённый хантер старался отбиться от чудовищного человека, но тот не остановился. Коротким шагом приблизившись вплотную, Верус вогнал кинжал в левую глазницу. Жгучая боль перекинулась с шеи на глаз, полностью окутывая голову. Последние остатки инстинктов толкали собаку сбежать, но было поздно. С глухим чавканьем кинжал покинул глазницу, тут же вернувшись чуть ниже: лезвие пробило щёку, обрезало язык и проникло вглубь глотки. Бурлящая кровь, выплеснулась на доски и сапоги — огромный мавроданк дёрнулся в последний раз и затих.
— Бесово отродье! — просипел задыхающийся Верус. Стараясь унять дрожь в руках, он выдернул кинжал и огляделся. Комната пребывала в полном хаосе. Всё, что могло быть разрублено, было разрублено, что разрезано, разрезано! Среди обломков и стелящегося по полу дыма, стоял только он. Тяжело дыша, воин потянул на себя меч, но тот не желал выскальзывать из раны и досок. Тогда мужчина окончательно вскипел, дёрнув изо всех сил. Клинок поддался, но попутно располосовал тушу собаки ещё сильнее, почти отделив голову от туловища. Фонтан синей крови окропил мужчину с ног до головы. Едва контролируя себя, он разразился отборной руганью, пару раз пнув мёртвую бестию. — Будь ты проклят! Вонючий мавроданк! Я чую его у тебя внутри, только попробуй родить для меня какой-нибудь красный мусор!
С этими словами охотник за камнями согнулся, собираясь рассечь брюхо монстра. Он чувствовал присутствие ядра Скверны, ощущал её сердцем. Кинжал почти коснулся шкуры, но приглушённый гомон за спиной, заставил бойца отбросить мысли о наживе и обернуться к двери. Из-под неё прибывал густой чёрный дым, просачиваясь сквозь щель, быстро наполнял комнату, тогда как за самой дверью слышались приближающийся топот.
— Ещё не всё? Боги и Твари! Даже трофей не даёте забрать.
Резко срываясь с места, охотник пронёсся через спальню. Как ни старался, но он всё равно припадал на левую ногу. Рана продолжала кровоточить, хотя уже не так сильно, как пару минут назад. «Съеденный» камень Скверны давал о себе знать.
Плечом врезавшись в дверь, охотник с лёгкостью распахнул её и в это же мгновение на него прыгнул крупноголовый карлик. Точно среагировав на бросок, наёмник отклонился вправо, пропуская тварь мимо себя, а уже на развороте добавил ускорения лезвием клинка. Тёплый метал рассёк спину чудища, едва не разрубив ту напополам. Незадачливый лесной старичок врезался в косяк двери, и рухнул под ней сломанной куклой. Больше не следя за ним, парень обернулся к лестнице и даже сделал пару шагов, но вовремя заметил ещё трёх монстров, взбирающихся вверх. Прямо к нему.
— Яйца Бадлинга! — чертыхнувшись, мужчина бросился вдоль перил, дальше по короткому коридору второго этажа. За считанные секунды добежал до второй лестницы, спускающейся по левой стене в приёмный зал. Перепрыгивая по две, а то и три ступеньки слетел с неё. Внизу его встретили ещё двое старичков. Верус не стал жадничать, усилием воли приказал волочившемуся за ним хлысту наброситься на левого, а сам атаковал правого.
Кровавый кнут, увешанный загнутыми крючьями, стеганул карлика по лицу: сразу несколько крюков зацепились за кожу, в миг сняв с твари скальп. В это же время воин отразил удар когтистой лапы кинжалом, а взмахом меча рассёк нападающего от пупа до шеи. Под вопли первого и бульканье второго, Верус развернулся, кинувшись к входной двери.
Одичалый взгляд наткнулся на странность: двери облепила странная корнеобразная поросль иссиня-чёрного цвета. Её корявые переплетения, полностью скрывали обе створки. В мозгу зажёгся огонёк осознания. Бывалый охотник сразу же понял, что происходит. Оказавшись прямо перед корнями, попробовал садануть плечом, но те не поддались. Лишь слабо задрожали, оросив его белой жижей, едва коснувшись лёгкого кожаного доспеха, та растворилась дымом Скверны.
— Нет-нет-нет. Не может этого быть! Я не мог оказаться по ту сторону!!!
Жуткие воспоминания набатом проносились в голове, пока парень снова и снова бросался на запечатанные Скверной двери. А где-то позади уже подступали новые твари. Особняк Лорда наполнился потусторонним смехом и рыком. Хозяева созывали обитателей на поздний ужин.
1) Сирила — мелкая рыбёшка, часто попадающаяся в озёрах Воргоса.
2) Транс Скверны — пограничное состояние разума, вызываемое присутствием Скверны поблизости. В нём человек или же животное не может контролировать себя, погружаясь как бы вглубь самого себя. Люди зачастую вспоминают яркие моменты жизни или же травмирующие переживания, иногда приходят бессвязные видения, наполненные потусторонними образами и явлениями. Животные, скорее всего, просто погружаются в сон, точных данных о наличии у них воспоминаний в человеческом понятии нет. Состояние опасно, так как предвещает скорый приход поглощения Скверной или осквернения.
3) Сандоузо мэ’то аима моу — Кровью своей заклинаю (перевод с первичного наречия)
4) Мавроданк (Чёрный укус) — обычный дворовый пёс, подвергшийся длительному воздействию Скверны. Чем крупнее особь до взаимодействия, тем сильнее получается монстр. Самым крупным Мавроданком, занесенным в анналы истории, был Междуречный Мавроданк, убитый группой апостолов Бадлинга во времена междоусобных войн, проходивших на территории будущего королевства Ритос. Его размер описывается как чуть выше гружёной телеги. Покровители ордена Проснувшихся считают, что данный Мавроданк, имел рост более двух с половиной метров.
5) Гурус флагелиум дэ’мэрсалис ретриба — Обратись плетью возмездия (перевод с первичного наречия)
Плеть возмездия (или кровавая плеть) — заклинание пятого круга, создающее псевдоживые образования схожие с плетьми или кнутами. Некоторые маги склоняются к версии, что это в корне неверная трактовка и на самом деле призываются демонические черви или змеи. Длина и количество плетей, зависят от силы заклинателя.
Пойманный в ловушку человек тяжело дышал, он оказался заперт, захвачен врасплох, остался один на один с чудовищами в мираже Скверны(1). За три года борьбы за жизнь он трижды оказывался в этом пограничном мире, дребезжащей изнанке пространства. Месте, сотканном из страхов и переживаний людей, сдобренном мощью Скверны и таинственными образами, рождёнными за гранью человеческих мыслей.
Верус всё ещё стоял в особняке Лорда, прямо у входной двери, буквально в шаге от спасения и свободы, но вместе с тем вне привычного мира Старсии. Образы приёмного зала плыли, искажаясь как отражение в грязной луже. Приближающиеся монстры скалили слюнявые пасти, их насмешливый рык пронзал саму суть пространства, терзая и дразня. Они словно сливались с самим зданием, становились его частью — всё вокруг обратилось против него. Сознание металось, пытаясь найти опору, зацепиться за знакомый образ. Оно старалось успокоиться, определить точку отсчёта координат нового мира, но та неуловимо ускользала.
Однако Скверна ещё не поглотила его, воин по-прежнему контролировал мысли и собственное тело. Только чувства дали сбой, всем телом ощущались резкие перепады температур: то жар, то холод. Словно он выбежал из лесного пожара прямиком в зимнюю бурю, и это повторялось цикл за циклом.
Глаза воина застилал вязкий полумрак, скрывающий подступающих монстров. Бесовы дела. Неужто проклятая книга так сильна. Искажение на весь дом? Как им удалось довезти такой предмет и не подохнуть по дороге? Грёбаные высококровные… Пока Верус мысленно клял нанимателя и всех его родственничков до пятого колена, враги медленно приближались.
Оказавшись в среде, наполненной Скверной, карлики стали значительно смелее: противный смех и шипение, наполняли зал, лица искажались в жутких гримасах, острые зубы клацали, пока они, смеясь, подступали к своей жертве. Аура, окружающая тёмные фигуры, изменилась, став более плотной и вязкой. Дым, что всегда стелился под ногами, теперь витал по всей комнате, сосредотачиваясь вокруг бестий. В его клубах тела чудовищ казались другими: хлипкие почти детские они приобрели вид изуродованных корявых трупов, наскоро сшитых из останков тел.
У одного вытянулись руки, от чего ему пришлось волочить их за собой прямо по полу. Второй и третий раздались вширь, тонкие ножки выгнулись, разрастаясь и удваиваясь. Когда они оказались на дистанции броска, перед Верусом стояли уже не лесные старички, а исковерканные монстры, отдаленно напоминающие пауков с человеческим туловищем и огромными головами. Края их тел распадались, словно стремясь окончательно утратить форму, но человек знал, это иллюзия, а не истина. Враги стоят прямо перед ним, и как бы плохо он их ни видел, этого не изменить. Опасность находится прямо здесь.
С другой стороны и сам Верус оказался под влиянием искажённого мира Скверны. Вот только в отличие от её «детей» ему не было лучше, а совсем наоборот. С каждым мгновением становилось сложнее дышать, мираж Скверны влиял на чувства, поражая разум, но истинной опасностью было полное поглощение. Стоило задержаться в таком месте, полностью поддавшемся проказе подольше, и она неминуемо поразит тело, проберётся в нутро и исказит его от начала и до конца. Превратив человека в куклу, подвластную неведомой силе, противостоящей самим Богам. Уж он-то повидал таких бедняг на своём веку.
Прекрасно осознавая риск, Верус крепче сжал эфес меча, сосредоточившись на нём: отбрось мысли, опустоши разум. Он погружался в вес собственного клинка: ощути текстуру рукояти, её приятное тепло, отбрось противный хохот тварей, их плотоядные причмокивания... почувствуй собственную кровь, биение сердца… спокойствие и контроль… я всё ещё здесь…
Твари напротив замерли, разглядывая закрывшего глаза человека. Края их ртов неожиданно разошлись в стороны, рассекая головы и полностью отделяя верхнюю половину: вместо глоток возникли бездонные круглые пасти, усыпанные рядами тонких зубов.
— Отродья, — мужчина, окружённый жуткими исчадиями ада, сплюнул, распахнув глаза. — Думаете, я испугаюсь вас? Устроили целое представление, а? Умрите же… Мэрсалис ретриба гурус фост’а песси!(2)
Искажённые призраки дёрнулись, услышав первичное наречие. Кровавый бич, вьющийся вокруг раненой ноги жертвы, вспыхнул ярким светом. Начавшись как красное марево, он обернулся белой приливной волной. Под лучами взошедшего в зале солнца, рябь на стенах и полу отступила. На краткий миг Скверна сдала позиции, возвращая окружению истинный облик. Три исковерканные фигуры отступили вместе с ней, скуля и подвывая под лучами истинного света. Вскинув лапы к мордам, они старались защититься от него. Но вместе с тем паукообразные оказались открыты для стремительного броска.
Сорвавшись с места, мечник налетел на левого, единственного, что не походил на паука. Меч пронёсся с сумасшедшей скоростью, вслед за клинком летели вихри чёрного дыма Скверны, увлекаемые потоком. Металл впился в мясо, с лёгкостью выпустив твари кишки. Резко затормозив, охотник перенёс вес на здоровую ногу и завершил движение полуоборотом. Оказавшись лицом к лицу со вторым чудовищем, дёрнул меч наискосок влево, но в этот раз лезвие встретила корявая лапа, а не податливая плоть. Вместо синей крови брызнули искры.
Мгновенно сориентировавшись, воин отступил на шаг, позволив противнику наступать. Паукообразный не подвёл — кинулся следом, переступив через поверженного собрата, что собирал вывалившиеся внутренности в безнадёжных попытках выжить. На его беду, одна из заострённых ног паука вонзилась ему прямо в шею, обрывая мучения, а собрат даже не заметил этого — был поглощён охотой на человека.
Вскинул ороговевшие руки, похожие на лапы богомола, для удара и, бешено вращая глазами, монстр набросился на жертву. Его стремительные удары метили в шею и грудь. Острые лезвия, что недавно были когтями, рассекли воздух, но человек успел увернуться.
— Лови! — с выкриком Верус метнул пару ножей прямо в разинутую пасть чудища. Один из них лишь царапнул шкуру, но второй угодил точно в цель. Паукообразный резко дёрнулся, поперхнувшись металлом. Сомкнув пасть, попытался откашляться, но клинок засел глубоко в плоти. Кровь забурлила в пасти, заливая горло и проливаясь сквозь зубы на подбородок и шею. Враг отступил, давясь синей кровью, затрясся, пытаясь помочь себе корявыми лапами. Но те были пригодны лишь для насилия, вовсе не для спасения от застрявшего в горле ножа, тем более человек не собирался отпускать его.
Оттолкнувшись здоровой ногой, Верус налетел на харкающую кровью тварь, словно порыв урагана. Клинок завертелся в смертельном танце, удар за ударом рассекая плоть, срубая ороговевшую броню и перерубая кости. Никаких финтов и обманок — грубая скоростная рубка. Когда второй монстр подоспел на помощь и оттеснил его от собрата, от того мало что осталось: окровавленные останки грузно повалились на пол. Словно единственное, что их держало — это яростные удары человека. Синяя кровь, льющаяся из множества ран, обращалась дымом, от чего казалось, будто мёртвая туша горит.
Увернувшись от взмаха третьего по счёту чудовища, парень пригнулся и сразу же нанёс ответный удар, разрубив протянутую к нему конечность пополам. Из-за смены позы ему пришлось опереться на раненую ногу, и боль, молнией пронзившая позвоночник, едва не повалила на пол, прямо под ноги ревущего монстра. К радости Веруса, тот ещё не оправился от потери конечности, это оставляло время для манёвра и он воспользовался им с полна. Скрутившись прямо в падении, воин неловко перекатился подальше от врага. И хоть сделано это было без особого изящества, его жизнь была спасена.
Не теряя темпа, наёмник поднялся было в полный рост, но тут на его плечи резко опустилась неподъёмная тяжесть, прижимая обратно к полу. Зрение помутнело, приёмный зал поместья почти растворился в серости и мгле. Кровь, истощённая заклинаниями, не желала поддерживать бесцеремонного хозяина. А паукообразный карлик наоборот отошёл от внезапной атаки и кинулся следом.
Лапа-лезвие прочертила кровавую полосу по плечу и груди, с лёгкостью вспоров доспех: вместе с каплями крови в воздух взмыли засаленные кожаные лоскуты. Воина отбросило назад, врезавшись в стену возле окна, он тяжело оттолкнулся от неё, сумев увернуться от следующей атаки. Раздался грохот и треск. Чудовище умудрилось пробило стену, оставив в ней неровную трещину. Вездесущий дым, тут же обратился корнями, начав закрывать прореху. Мираж Скверны не желал распадаться.
Мысли тяжело ворочались в голове охотника, мышцы не желали воспроизводить сложные техники и приёмы, заученные в ордене. Кое-как собравшись и приготовившись к новому столкновению, мужчина поднял меч на уровень груди, второй рукой вытащил кинжал из ножен. Кровь из раны медленно ползла по шее вверх: тонкие красные струйки поднимались и с плеча, словно желая улететь к потолку. Они вытягивались длинными нитями с бусинками капель, но не отрывались, продолжая держаться вместе. Со стороны наёмник выглядел едва ли не страшнее самих монстров. Марионетка, подвешенная на кровавые нити.
— Ну же! Давай! Чего встал?! — прорычал раненый мужчина, взмахнув мечом. В ответ монстр разинул широкую пасть и зарычал. Отрубленная ранее лапа прямо на глазах отрастала вновь, не прошло и пары секунд, как она полностью восстановилась. Прокажённый гад встряхнулся, а затем медленно выставил лапу-лезвие вперёд, демонстрируя оставшуюся на ней кровь, будто хвалясь тем, что сумел-таки достать своего противника-человека. Тот не мог похвастаться подобной регенерацией, впрочем, ему не было до этого дела. Пользуясь заминкой в бою, Верус копил силы для финального удара, стараясь отринуть боль терзающую, казалось бы, всё его тело.
Загнутые лезвия звякнули у самого пола и чудовище стремительно атаковало. Почти пролетев вдоль пола, полоснуло по ногам. Мечник, вовремя понявший, что к чему, через боль подпрыгнул. Перемахнув через мерзкую тварь, вскинул меч. Клинок взмыл вверх, готовый рухнуть на головопасть карлика, как вдруг глазам Веруса предстала жуткая картина. Прямо на них нёсся вольх. У мужчины не было ни единой идеи, откуда тот взялся, будто прямо из-под земли вылез. Возможно, так оно и было, ведь вокруг клубился вездесущий гадкий дым.
Тяжёлая туша, осыпанная ороговевшими наростами, со всего маха врезалась в карлика, буквально расплющив о собственную шкуру. Следующим на очереди оказался сам Верус. Находясь в воздухе, он уже не мог уклониться. В последний миг перед падением на громадного кабана дёрнул клинок на себя, стараясь выставить прямо перед грудью. Решил взять меня на этом?! Так получи в ответ, гадина!!! Пусть зверь протаранит его, но, по крайней мере, сам насадиться на острый клинок! Такова была идея, однако всё пошло из рук вон плохо…
С глухим хрустом прокажённый кабан врезался в ещё не опущенную руку, мгновенно вывернув локоть в другую сторону. Не успел человек вскрикнуть от боли, как сразу два острых шипа вонзились ему в живот и бок. Послышался громких хруст, отличающийся от звука ломающихся костей, но Верус не разобрал, что это, слишком сильна была боль. Всё смешалось. Зверь тащит его на себе, вокруг всё плывёт и шатается. Кажется, мелькнуло окно, в следующий миг боль от шипов усилилась — зверь мотнул головой, и воин рухнул на пол у самой стены. Мир продолжал медленно вращаться, но что-то изменилось. Внутри разгоралось пламя пожара, дьявол в груди хохотал.
Вольх неспешно отошёл в сторону и развернулся, копая передней лапой пол, словно разъяренный бык. Он опустил морду, и десятки мелких глазок уставились на распростёртого на полу человека. Тот должен был медленно умирать, захлёбываясь собственной кровью из пронзённых лёгких. Но по залу расходился смех. Раненый, почти лишившийся сознания человек, смеялся. Его грудь поднималась в такт с громким, едва ли не безумным хохотом.
Чудовище фыркнуло, ему не нравился этот звук: раненые не должны веселиться. Это не нормально. Мерзко! Ещё раз топнув лапой, вольх сорвался с места. Быстро набрав скорость, пронесся через зал и атаковал лежащего парня. Точнее, попытался.
Прямо перед тем, как острые клыки, торчащие по бокам пасти, вонзились в податливую плоть, человек протянул руку навстречу своему убийце. Пальцы сомкнулись на одном из клыков, мёртвой хваткой. Вместо удара вольху пришлось толкать упирающегося мужчину вперёд прямо по полу. Пару секунд спустя тот сумел ухватиться и за второй клык, вывернувшись из-под копыт. Перед десятками глаз монстра замерло улыбающееся лицо. Шрам, пересекающий добрую его половину, пылал кроваво-красным, налившись кровью.
Сердце прокажённого кабана пропустило удар. Ужасающее давление обрушилось на него, практически сковав волю. Лапы медленно остановились, так и не дотащив жуткого человека до стены.
— Глупый… — одно слово сорвалось с губ улыбающегося охотника, прежде чем он оттолкнул монстра. Невероятная сила оторвала того от пола, отправив в полёт. Рухнув на другом конце зала, кабан противно завизжал и вскочил на все четыре лапы, встряхнувшись, но тут же замер. Его взгляд остановился на страшной метаморфозе, происходящей с человеком.
— Глупый свин… — медленно поднимался с пола тот. Шрам на лице светился, отбрасывая жуткую тень и искажая черты. — Твоя шкура обойдётся мне в десять серебряных, — медленно заведя правую руку за пазуху, человек достал пробитый насквозь ларец, сквозь дыру в котором виднелись остатки камней. Большая их часть уже превратилась в золотую эссенцию Скверны и растворялась, поглощаемая струйками крови, протянувшимися из множества ран к ларцу. Багровый смешался с золотым. Воин попытался стряхнуть собственную кровь второй рукой, но у него ничего не вышло, пока ларец не опустел.
— Какая трата… — сжав руку, он сдавил опустевшую коробочку. Та треснула и развалилась окончательно, осколки посыпались на пол. Внутри охотника бушевал пожар, все чувства обострились настолько, что он стал видеть, как дрожит запуганный до смерти кабан на другом конце зала. Проклятый зверь боялся его, боялся так сильно, что был не в силах сделать и шага. Ведь на него смотрела непреодолимая сила.
Дым Скверны вокруг Веруса завихрился, образуя причудливые кольца, в них плавали искажённые криком лица людей. Постепенно дым начал приобретать кровавый оттенок: чёрный истаивал, заменяясь красным. Чем больше его становилось, тем безумнее танцевал поток энергии и тем страшнее были гримасы лиц.
Вдруг несколько особо ярких пучков пронзили доспех, пройдя от плеча к ладони, вокруг неё завертелся миниатюрный кровавый ураган. Сдирая и перемалывая остатки наруча, неведомая сила полностью оголила руку, явив миру странный зигзагообразный рисунок на коже. Множество пересекающихся линий и кругов с точками посередине шли от самой кисти до локтя, переходя в волнистые линии на плече.
— Десять! Серебряных! Монет! — зло цедил человек. — Стоили эти камни, мразь! Десять!!! — энергия всколыхнулась, отреагировав на намерение господина. Кроваво-красные лица кричали, стеная о судьбе прокажённого кабана. Они предвещали ему неминуемую судьбу.
— Умри! — шрам на лице охотник вспыхнул красным. Всего на миг из него будто бы брызнула кровь, но уже в следующую секунду иллюзия распалась. Что нельзя было сказать о четырёх хлыстах, родившихся из кровавого урагана вокруг руки. Длинные, усыпанные загнутыми крючьями будто змеи они выстрелили в сторону вольха. В миг преодолев расстояние до жертвы, впились в неё: два вонзились в шею, один перекрутился вокруг торса, а последний пронзил заднюю лапу, и обернулся вокруг неё.
Прокажённый кабан громко завизжал, но было поздно. Плети напряглись и натянулись, крючья вспороли плоть, вырывая целые куски мяса и сдирая шкуру. Плети отмщения, будто живые и голодные змеи перекрутили некогда могучую тушу, сломав позвоночник. Под громкий хруст и бульканье, разорвали несчастного зверя. Ненасытные сгустки крови Веруса продолжали скручиваться вокруг частей тела твари, выдавливая кровь и ломая остатки костей. Не в силах смотреть на ужасную смерть, их хозяин отвернулся от пиршества плоти.
— Так я вообще ничего не заработаю, — проворчал он, как вдруг ощутил вкус камня. Резко обернувшись, успел заметить, как одна из плетей мщения вырывает камень Скверны из останков кабана. — Стой! — вскрикнул парень, но поздно. Вёрткая плеть обернулась вокруг красного камешка, мгновенно расколов его. По телу прошёл спазм экстаза. Сжав кулаки, парень сглотнул, стараясь подавить собственные чувства, но был не в силах противостоять зову крови. А она была рада, безумно рада очередной жертве. Камень, вырванный из кабана, распался жижей и мгновенно растворился внутри плети… Внутри него самого.
— Нет! Какого дьявола?! Назад! Назад я сказал! — плеть дёрнулась, ещё секунду сопротивляясь будто кто-то ещё управлял ей, но всё же поддалась и поползла обратно к хозяину. Втянувшись в кровавый вихрь вокруг руки, она и три других, тут же распались, оставив лишь облачко костной пыли. Шрам всё ещё пульсировал болью, его края едва ли не светились от жара. В остальном же Верус чувствовал себя отлично. Все раны закрылись, по крайней мере внешне, о внутренних повреждениях он подумает после. Боль сменилась приятным послевкусием от эссенции Скверны, глубоко в груди билось радостное сердце.
— Нельзя упиваться этим, дурак! — упрекнул себя парень, но едва ли поверил собственным словам. Чувство насыщения и жизни полностью искажало мысли. Ему хотелось сражаться, идти вперёд, покорять и завоёвывать. Чувствовать жизнь на кончиках пальцев, ощущать, как иссякает чужая, отнятая им.
— Где вы?! Братья! Неужто это все ваши прихвостни? — охотник обернулся, внимательно осматривая помещение и принюхиваясь. Когда его нос посмотрел в сторону боковой двери, ведущей в левое крыло особняка, замер. — Ага! Вот значит, где. Я чую вас порождения зла! Вас и ваших прихвостней! Я иду, слышите?! Иду за вашими камнями!
* * *
Высокие двери слетели с петель от удара ноги, с громким скрипом прокатились по дощатому полу и замерли. Через образовавшийся проём в просторную комнату вошёл человек. Грубый кожаный доспех на нём был изодран и прорван во множестве мест. Но крови видно не видно, вместо этого целый вихрь из неё вращается вокруг правой руки. В левой же мужчина сжимает лапу мавроданка. Тяжёлая туша последнего скользила по полу следом за ним, оставляя жирный след. С чудовища была содрана почти вся шкура, одна лапа отсутствовала, выдранная из тела заодно с суставом, а вместо пасти зияла огромная окровавленная дыра.
Пройдя внутрь комнаты, мужчина огляделся, сразу же заметив две фигуры у окна. Одна высокая и тощая, словно скелет, обтянутый кожей. Вторая толстая и низкая, почти что мясной шар. Обе стояли возле небольшой горы мёртвых тел: мужчины, женщины, несколько детей, все изувечены, у кого-то не хватало голов, у кого-то конечностей. Объединяла их лишь смерть. Поверх горы тел лежала толстая книга, раскрытая посередине, её страницы то и дело листались туда-сюда, ни на секунду не останавливаясь.
Высокая и низкая фигуры стояли возле рукотворного могильника, как почётный караул у покоев Императора. Молчали, спокойно наблюдая за вошедшим человеком. В отличие от убитых им за последние пол часа чудовищ, сохраняли спокойствие. Не убегали, едва завидев, не грызлись меж собой за шанс сбежать и не бросались в безрассудную атаку, вконец обезумев. Нет, просто стояли, наблюдая и ожидая чего-то. Приказа?
— Так это вы, да? — произнёс Верус, бросив тушу мавроданка в их сторону. Та перелетела всю комнату и рухнула у ног, расплескав кровь. Медленно опустив взгляды, фигуры посмотрели на неё, изучая, а Верус продолжил: — Эй! На меня смотрите! Вы же те самые братья верно? Я чую камни у вас в груди, не тот мусор что забрал у червяков по пути сюда. Нет, ваши гораздо вкуснее… — он облизнул губы, совсем как дикий зверь.
— Чело…век… — жуткий искажённый звук сорвался с едва приоткрытых губ высокого монстра. Он терзал слух, леденя кровь, но только не его. Мужчина со шрамом на лице, спокойно выдержал пытку. — Ты такой же… я ощущаю это в тебе… Тоже что и мы…
— Что? — бросил Верус, усмехнувшись. — Спутал меня с отбросами вроде вас? Не смеши! Вы поддались ей, искажены и душой, и телом. Не стоило играть с древними, проклятыми предметами, — он шёл вперёд, разминая руку.
— И-играть? — пробубнил толстяк, тоже шагнув вперёд. Его жирное одутловатое тело раскачивалось при каждом шаге. Язвы, пересекающие конечности, сочились белёсой жижей. Такой же, как у прокажённого оленя, что Верус одолел весной. Маленькая головка, венчающая разбухшее тело, едва виднелась среди складок. — Он… сделал…
— Да… не мы… — вторил ему высокий брат, подняв костлявые, чёрные руки. Каждая не меньше метра в длину, туго обтянуты кожей, без следа мышц. Оканчивались они пятью острыми когтями, вместо пальцев. — Мы страдали… молили… — между когтей промелькнуло пламя, с яркой вспышкой оно сорвалось с них, устремившись навстречу приближающемуся человеку.
Огненный шар размером с собаку врезался в деревянный пол и прожёг в нём дыру. Края обугленных досок загорелись, стреляя яркими искрами. Воин же оказался на несколько метров левее. Не подготовленному человеку показалось бы, что он просто исчез в одном месте и возник в другом. Монстр же успел разглядеть движения, хотя и не полностью. Слишком быстро.
— Неплохо… стихийная атака. Способен изменять Скверну, да? — Верус хрустнул шеей и прищурился, оставаясь совершенно спокойным. Будто и не он только что применил технику скоростного шага. — Если бы один из ваших прислужников не подгадил мне, всё сложилось иначе — пришлось бы повозиться с вами. Но раз деньги всё равно уплачены… — кровавый водоворот вокруг руки завертелся быстрее, раздаваясь вширь. Всего за один удар сердца, кровавая сфера поглотила руку по локоть, став совершенно непрозрачной, и скрыла зигзагообразный узор на коже.
— Дар… твой дар… — забубнил толстяк, но наёмник перебил его:
— Проклятие, урод! — его голос сменился низким рыком. Вместе с тем он вскинул руку, направив на братьев. — Проклятие, а не дар!
Четыре хлыста выстрелили из сферы, устремившись к толстому телу, извиваясь и крутясь вдоль самого пола. Дородный брат отреагировал на это хлопнув в ладоши, стоило его рукам соприкоснуться, как от них разошлась волна холода. Волна в форме конуса из острых льдин и сосулек вскрыла пол и столкнулась с кровавыми «змеями». Двух сразу же разорвало, и их остатки замёрзли, обратившись красными статуями, вмёрзшими в пол. Две другие сумели обойти препятствие и вонзились в толстое пузо.
Взревев от боли, низкий брат взмахнул короткой рукой, перерубив хлысты, почище твоего меча. А справа уже вспыхнуло пламя на когтях второго, очередной огненный шар устремился в бой. Пролетев над замёрзшим частоколом, частично растопил ледяные скульптуры и врезался в стену, обдав пламенем стоящие вдоль неё шкафы и разметав доски. Однако человек вновь ускользнул, в этот раз, защитившись полупрозрачной пеленой крови от самого жгучего жара, он проскочил за ледяные пики, скрываясь из вида.
Теперь уже оба брата включились в борьбу. Пока толстяк грузно шагал через свой же частокол льда, ища мелкого врага, обтянутый кожей скелет прорычал:
— Тебе не скрыться, человек! Мы…
Конец фразы утонул в громком бульканье, три ножа впились в худую шею, едва не перерубив её. Отшатнувшись, прокажённый наследник Лорда проследил за направлением броска, тут же обнаружив нападающего. Тот как раз перепрыгнул широкую льдину, зайдя его брату со спины. Полускелет попытался предупредить его, но вместо слов, из горла продолжали вырываться лишь кровавые пузыри.
Ничего не подозревающий толстяк занёс ногу, собираясь окончательно перебраться на другую сторону ледяной преграды, но что-то с чудовищной силой врезалось ему в колено. Объятая кровавой аурой деревянная колотушка размозжила сустав. Разжиревший бес покачнулся, пытаясь сохранить равновесие, но следом за первым, пришёл второй удар: Верус оттолкнулся от пола, подлетев на метр от земли и размахнувшись опустил оружие, объятое кровавой энергией, на плечо твари.
Колотушка с жутким чавканьем впилась в плоть. Кровавая аура, окружающая её, многократно усилила удар, позволив небольшому молоту разметать куски мяса и жира во все стороны, и достигнуть костей. Содрогнувшись всем телом, мясистый брат повалился на бок. Правая рука безвольно шлёпнулась на пол, а нога выгнулась под неестественным углом. Но даже так, он сумел найти взглядом врага и ответить: широко разинув рот, выдул леденящий буран.
Стихия обрушилась на Веруса тугими струями ветра. Не сумев совладать с ней, мужчина отлетел назад, кубарем прокатившись по полу. Едва остановившись, увидел, как в его сторону летит уже третий по счёту шар огня, а высокий монстр даже не думает заканчивать, готовя добавку в виде четвёртого.
— Протекто! — слетело с губ единственное слово. Мечник не взывал к собственной крови, не вдумывался в смысл заклинания и не вспоминал заученные до зубной боли иероглифы первичного наречия. Плывя по течению драгоценной жидкости, что бушевала в венах, человек просто произнёс первое, что пришло в голову. Даже не догадываясь, что последует после.
Кровавый вихрь сорвался с руки, расширился, заслоняя хозяина. Огненный шар столкнулся с ним, всполохи пламени пролились дождём по бокам от Веруса, поджигая полы. Но красная пелена, едва ли дрогнула. Мигом позже в неё врезался второй, а за ним и третий сгусток злобного пламени, Верус ощутил слабость. Острота зрение и слух, частично притупились, постепенно возвращаясь к обычным человеческим чувствам. Эссенция Скверны растворялась, превращаясь в быстро расходуемую энергию. Золото выгорало внутри, а воин мог думать лишь об одном:
— «Заклинание барьера без магической формулы? Боги и Твари, как это возможно? Нужно скорее заканчивать с ними, иначе тот ужас повторится вновь», — тревожные мысли остудили кровь. Воин припомнил жуткое прошлое, момент, когда час его истинной славы обернулся кошмаром наяву.
Тем временем, высокий брат с ужасом смотрел на невредимого человека. Потратив почти все силы, он обрушил не него три атаки подряд, но тот оказался невредим. Мало того, необъяснимая сила дара крови по-прежнему бушевала вокруг его руки.
— Это н-не-немыслимо! — вскричал высокий скелет. — Как человек может противиться воли Скверны? Брат, — повернув голову, он воззвал к единственному союзнику. Тот как раз пытался подняться с пола. Его рука уже отросла, но нога всё никак не желала возвращаться в правильное положение и держать громадный вес. — Помоги мне, брат!
— Тебе уже никто не поможет… — тихий шёпот, донёсшийся с боку, заставил монстра резко обернуться. Человек, секунду назад стоящий в дальнем конце зала, непостижимым образов возник совсем рядом, в его руке холодно блеснул кинжал.
Из рывка Верус плавно перешёл в выпад, вонзив остриё прямо в глаз страхолюдины. Убедившись, что орудие достигло цели, ловко оттолкнулся от груди монстра. Короткое сальто и он уже стоял на полу, выхватив из-за пояса меч, быстро напитал его энергией кровавого вихря, как совсем недавно деревянную колотушку. И не теряя времени, нанёс два коротких удара, перерубая тонкие ноги. Жуткий монстр рухнул, заливая доски белой липкой дрянью. Подняв меч для последнего удара, Верус краем глаза заметил летящий в его сторону лёд. Переведя удар в защиту, мужчина довернул корпус снижая зону обстрела и, как мог, прикрылся клинком. Аура, окружающая меч, расширилась, обретя черты щита.
Под действием эссенции Скверны, молодой мечник инстинктивно применял заклинания, не читая магических формул и вообще не раскрывая рта. Кровь отчего-то слушалась его. Сначала набросил ауру на клинок для атаки, затем перевёл часть энергии в слабенький, но всё же барьер для защиты. Действуя примитивными методами, он даже не помышлял о добавлении к магии каких-либо стихий. Полагался на грубую мощь собственной крови, а не на мастерство. У него всё ещё было слишком мало практики реальных сражений. Ещё свежи воспоминания о десяти годах в Ордене Проснувшихся. К тому же он вообще плохо понимал, как именно заставил кровавый ураган подчиниться воли и напитать клинок. Сплошные загадки.
Град острых ледяных пик обрушился на него, сметя к стене. Трём удалось пробить тонкий, грубый барьер, попутно разрушив клинок и вонзившись в тело. Одна вовсе «удачно» пробила грудь, зацепив лёгкое. Жгучая боль окатила сознание, смывая радость от победы над монстром. Стиснув зубы, воин схватился за торчащую из груди пику и потянул её. Боль разлилась по рёбрам, будто сжигая нервы, но он всё же сумел выдернуть ледяное остриё. Отбросив его, позволил кровавым хлыстам, родившимся в вихре вокруг руки, разобраться с оставшимися осколками. Закончив с этим, поднялся на ноги и посмотрел на приближающегося толстяка. Тот медленно ковылял в его сторону, тяжело дыша, по круглым щекам текли густые белёсые слёзы.
— Плачешь? Не смеши! — произнёс охотник, стараясь отдышаться. Он чувствовал, как зарастает рана, но во рту всё ещё стоял медный привкус. Какие же мучения ждут его, когда эссенция окончательно растворится. Ему даже думать об этом не хотелось, но вместо жалости к себе добавил бравады в речь. — Вы оба сдохли, как только поддались ей, я освобождаю вас.
— Бр-р-ра-ат! — гремел толстяк, поднимая короткие руки к потолку. Между ними зародился синий вихрь ледяных осколков, с каждой секундой растущий в размере. — Убил… бра-ата!
Резко опустив руки, прокажённый толстяк выпустил жуткую силу стихий на волю. Сфера льда и хлада исторгла бушующий поток, заслонивший фигуру человека от маленьких глазок монстра. Обрушившись на неё под тяжёлый гул и вой, холодный ураган пробил стену, разметав вездесущий дымные корни и иссяк. Длинный замёрзший след протянулся от тяжело дышащего монстра до начавшей зарастать дыры в стене. Он пытался разглядеть расколотого на тысячу частей человека, но никак не мог это сделать.
— Умер? Убит? — тупо бубнил прокажённый Скверной брат, переминаясь с ноги на ногу. — Отомстил? Отомстил! — наконец, взревел он, топнув ногой, от чего множество трещин разошлись на ледяной корке. Но какой-то звук привлёк его внимание. Удивлённо повернувшись, монстр уставился на тело мёртвого брата, на его груди стоял человек. Он был живее всех живых, к тому же без зазрения совести выковыривал нечто из тела под ногами.
— Ты?! Брат! — взревело чудовище, бросившись к телу. Как раз в этот момент, Верус выудил крохотный оранжево-жёлтый камень из груди обтянутого кожей скелета. Кровавый вихрь тут же оплёл его, обращая эссенцией Скверны. Золотые брызги пролились на окровавленную грудь и плащ охотника. Тело его дрогнуло, затем выгнулось дугой: к рёву чудовища добавился протяжный крик терзаемой души.
Бегущий изо всех сил толстяк, резко затормозил. Его взгляд замер на человеке, а по телу пробежали мурашки. Инстинкт чудовища вопил, взывая к побегу, всё нутро требовало отступить, скрыться, сбежать, исчезнуть, лишь бы не видеть жуткого монстра прямо перед собой. Однако приказ владыки заставил остаться на месте и продолжить бой.
— Де… десять… серебряных… Ещё десять се… ребряных монет, — искажённый завихрениями энергий голос прокатился по залу. Верус медленно разогнулся, спокойно глядя на замершего врага, шрам на лице вспыхнул с новой силой, порождая таинственную иллюзию кровавого рога, огибающего голову. Всплески багрового вихря обдали фигуру мужчины, то и дело рассекая доспехи, из появившихся прорезей повалил густой красный дым. Спокойно ступая по мёртвой туше, человек сошёл на пол. Аура, до этого едва заметная, проступила, как никогда, чётко. Переплетения кричащих, смеющихся и плачущих лиц за его спиной обрели объём, словно просачиваясь в реальный мир из царства ночных кошмаров. Они смешивались с растущим ураганом вокруг его руки.
— Как же больно, как же это больно... Я вновь чувствую его внутри, мразь! Если бы не вы с братцем, мне бы не пришлось… почему она так сильна? Что эта за реликвия? Два полных поглощения. Стихийная магия! Мираж Скверны! И за всё это, меньше десяти монет награды?! Проклятый Богами Роман обманул меня! — лицо Веруса исказила гримаса отчаяния, но мгновением позже мышцы разгладились, и оно обрело холодную решимость, совершенно не свойственную ему. Словно кто-то другой на миг проглянулся сквозь кожу, ресницы, губы и глаза. — Ну, ничего не поделаешь. Я оставил парочку камней по дороге, да и твой есть не собираюсь. Я не дам ему и шанса пробудиться вновь! Хватит с меня Божественного промысла!
Объятый кровавым вихрем силуэт качнулся, расплывшись красной волной. За краткий миг прочертив полосу от трупа до замершего толстяка, возник вновь. Взгляд холодных глаз встретился с испуганным взглядом прокажённого. Неуловимое движение руки отозвалось всплеском кровавого урагана, что обрушился на жирную тушу. Не ощутив никакого сопротивления, достойная кровь разметала её по всему залу. Уцелевшие ноги и нижняя часть туловища твари отлетели назад, врезавшись в частокол льдин.
Зал утонул в тишине… Секунды медленно отсчитывали свой бег, пока Верус не развернулся к горе человеческих тел и книге, лежащей сверху. Его рука медленно поднялась и указала прямо на фолиант:
— А теперь твой черёд. Ты же не думаешь, что я позабыл о тебе?
Гора тел дрогнула, сквозь переплетения рук и ног проступил чёрный дым. Весь зал содрогнулся, будто проваливаясь под громадным весом, сосредоточившимся в телах под книгой. Скверна объяла их, перекручивая, искажая и сращивая. Прямо на глазах охотника за Нигматическими камнями родилось нечто неописуемое, жуткое, мерзопакостное существо, состоящее из тел. Мясной голем поднимался всё выше и выше, а потолок зала отступал, словно сверху воздвигались всё новые и новые этажи. Когда голем встал в полный рост в нём оказалось никак не меньше семи метров. Его руки из женских и мужских тел проскребли по полу, оставляя за собой борозды сломанных досок и остатки тел. А потом раздался хохочущий стон:
— Так ты заметил меня, вор. Тебе подсказала кровь, дар предков и Богов?
— Нет, уродец… — Верус коснулся кончика носа, — … всего лишь нюх.
1) Мираж Скверны — частичное просачивание мира в потустороннее измерение, не подвластное стандартным законам мироздания и Богам. Обычно эффект связан с присутствием сильного источника Скверны, будь то могучее существо, артефакт или ритуал.
2) Мэрсалис ретриба гурус фост’а песси — Плеть возмездия обратись истинным светом.
— Какая дерзость! — пророкотала мясная туша и сделала первый шаг в сторону охотника. — Ты пожрал нашу силу и думаешь, справишься с ней? Оглянись, червь, ты почти пуст! Силу, что ты украл, придётся вернуть, жалкий вор!
Огромная ручища полетела вниз, целясь прямо в стоящего неподалёку человека. Когда она обрушилась с жутким грохотом, искажённое пространство миража содрогнулось. Пол вздыбился и разошёлся гигантскими трещинами, некоторые доски и вовсе обратились пылью. Но голем ничуть не обрадовался, вместо этого отступил назад, резко отдёрнув длинную лапу, словно ожёгшись. Человек стоял на прежнем месте, и вокруг него остался небольшой круг целого пола, хотя вокруг царил хаос.
— Как?! — взревело чудище, от чего по его телу прошли судороги. Мёртвые тела кривились, рвались, переплетаясь в новые формы. Весь голем, будто отражение в кривом зеркале, плыл и размывался. Вместе с ним танцевало и помещение, погружённое в его мираж. — Как ты устоял, червь?
Вокруг Веруса вспыхнула полупрозрачная сфера и угасла. Кольцо, сотканное из золотой нити вокруг кисти, тоже истаяло, полностью выполнив своё предназначение. Человек же спокойно рассматривал небольшой вихрь, вращающийся вокруг руки, словно и не замечая массивную тушу исчадия ада прямо перед собой.
— Видишь ли, ты ошибся. Я вовсе не пуст. Я горю! — острый взгляд сместился с руки на страшилище. Шрам, пересекающий правый глаз и половину лица, вновь опалился алым пламенем, а вихрь вокруг руки разросся. — Я чувствую его внутри, он скребётся прямо здесь, — с этими словами мужчина поднял левую руку и положил себе на грудь.
— Он?! О ком это ты, жалкий смертный? — в хриплом басе монстра появились нотки интереса. Чудищу страстно захотелось узнать причину небывалой мощи человека. И, разумеется, забрать её себе. Но воин словно потерял интерес, просто расслабив левую руку, опустил её вдоль тела и вместо этого повыше поднял правую, всё ещё окутанную потоками энергий:
— Неважно. Аима, элимента астериа!(1)
Стоило словам древнего языка сорваться с его уст, как вихрь крови замер. Каждая отдельная капля драгоценной жидкости остановилась в воздухе, словно само время замёрзло.
— Не-не-невозможно контролировать столь… — начал было бубнить голем, как из дарующей жизнь жидкости сформировались восемь колец. Золотые нити сомкнулись вокруг руки мечника, будто разноцветный браслет в честь ярмарки. Переливаясь всеми цветами радуги, на нитях вспыхнули сферы.
— Умри… — едва слышимо прошептал человек.
Мясной голем осознал угрозу, ощутил волнение Скверны кожей. Мираж, созданный им, рассыпался на глазах. Волны энергии расходились от одинокой фигуры, уничтожая иллюзию, будто жалкую корку льда на реке. Пространство вокруг человека обрело предельную чёткость, искажения пропали. В этот самый момент, монстр пришёл в себя и дёрнулся в сторону, первой мыслью в очнувшемся сознании было бегство. Кто бы ни стоял перед ним, он никак не мог быть простым человеком. Простые люди не способны поглотить энергию более пяти камней и превратить в одно заклинание! Именно это он хотел сказать секунду назад, но момент был упущен.
До сегодняшнего дня, проклятие, рождённое из жадности и укоренившееся в старой книге, вовсе не ведало, что такие люди существуют. Если бы ему удалось побывать на той стороне, поговорить со старшими братьями, набраться мудрости и знаний, возможно чудовище сумело бы распознать угрозу раньше. Увидеть правду за гримасами лжи, но на его беду, всё произошло иначе.
Вспыхнуло первое кольцо заклинания, и пол под ногами голема размяк. Доски расслоились, мгновенно обратившись грязевой топью, ноги провалились в неё по колено. Монстр не упал только потому, что в последний момент выбросил длинную лапу и схватился за стену. Вторую же поднял в попытке защититься.
Вспыхнуло второе кольцо, и тонкий поток воды ударил с неописуемой скоростью, впился в сращенные тела, вмиг подсёк правую ногу чудовища и перешёл выше. Поднявшись почти до груди, иссяк голубыми брызгами, но тут же вспыхнуло третье и четвёртое кольца. С пальцев Веруса сорвалась ветвистая молния, проливая искры, она ударила точно в грудь монстра с оглушительным треском и опрокинула того на пол. Разряды пробежали по всему мясистому телу, смоченному водой, проникая вглубь. Мёртвые останки людей вспыхнули, некоторые обуглились, другие и вовсе взорвались. Следом за молнией пришёл бушующий ледяной ураган: лёд сковал нижнюю половину тела существа, полностью приковав к полу.
Теперь вверху возвышалась лишь грудь и плечи. Выставив руки вперёд, громадная бестия прикрывала самое важное, своё ядро — проклятую книгу. Последние мысли в разуме ожившего проклятия сбились в пляшущий калейдоскоп. Каждое заклинание, врезающиеся в него имело невообразимую силу, словно его атаковала группа магов, а не одинокий охотник за камнями Скверны.
Пятое кольцо дрогнуло и порвалось, испустив из себя сильнейший поток ветра. Тугие вихри, будто лезвия сотен мечей, прошлись по туше дьявольского создания, исполосовав его в кровавую кашу. Правую руку вовсе отсекло, она отлетела к дальней стене, по пути успев развалиться на несколько человеческих тел. Те упали с глухими шлепками, разбрызгав тошнотворные останки начавших гнить кусков плоти. Следом пришёл черёд шестого кольца.
Верус покачнулся, носом пошла кровь, но до боли стиснув зубы, он всё-таки сумел устоять на ногах и поддержать заклинание восьмого круга, жуткую силу, способную решить исход некоторых войн, а сейчас сосредоточившуюся на кончике его пальцев. На поверженного голема обрушился невидимый пресс. Сила самой матери природы, Паразес-Ховат, также зовущейся притяжением, вдавила истекающего кровью и дымом монстра в склизкую грязевую топь: смяла конечности, сокрушила кости, замёрзшие до этого ноги откололись, разбрызгав обледенелую кровь мириадами острых осколков.
Под чудовищный стон бестии, лопнуло седьмое кольцо, над Верусом вспыхнуло пламя. Осветив короткие волосы и отбросив жуткую тень на бледное лицо охотника, огненный шар увеличился в диаметре до метра и выстрелил в сторону врага, словно снаряд из катапульты. Обрушившись прямо в центр туши и разлившись жгучим пламенем, охватил её целиком. Чудовище уже не стонало, оно вопило от боли и страха: края проклятой книги подёрнулись чернотой, а страницы начали скручиваться от жара.
Но и это был ещё не конец. Восьмое кольцо, расположенное у самого плеча парня, мигнуло серым светом и разрушилось, выпустив на волю высшую магию земли. Полузамёрзшая топь, в которой утопал голем, вернее то, что от него осталось, обернулась частоколом каменных пик, пронзивших жертву в сотнях мест и окончательно разорвавших её на части.
Полностью обессилев, Верус повалился на колени, воздух не желал проникать в его лёгкие, завихряясь где-то в глотке. Подавившись собственной кровью и закашлявшись, воин зажмурил глаза, на которые навернулись слёзы, и согнулся, прижимаясь к земле. Всё тело скручивала невыносимая боль, её волны сокрушали нервы, едва не разрывая сознание.
Эссенция Скверны была потрачена вся, без остатка. Использовав всё, что осталось после битвы с двумя братьями, человек оказался беззащитен перед магической отдачей. Терпя жуткую муку, Верус, как мог, сосредоточился на главном. Боль в груди исчезла, без подпитки Скверной его демон обессилил и успокоился, вновь заснув где-то глубоко внутри. Пройдёт чуть меньше месяца, и страшная сущность воспрянет вновь, но это будет после.
Воин не знал, сколько пролежал на полу, но из полузабытья его выдернул протяжный стон, разносившийся по залу. Осознав, что в состоянии открыть глаза, наёмник поднял голову и увидел мерзкую химеру, ползущую к нему: двое мужчин и маленькая девочка, сращенные вместе в кошмарной форме. Вместо головы у жуткой подделки на человека была обожженная книга, от неё мало что осталось, но раз «кукла» всё ещё двигалась, значит, запал жизни теплился в ней.
Едва поднимая переломанные конечности, оживший кошмар медленно приближался. Множество ран истекали белёсой жижей, что едва покидая тело, обращалась чёрным дымом. Вся поверхность кожи твари пульсировала нарывами и волдырями. Одна из пяти рук скребла об пол, обугленная и безжизненная. Из трёх ртов доносились приглушённые слова:
— Ты, ты, ты… Лжец, лжец, лжец… — лицо девочки, примостившееся в районе плеча, исказила гримаса невыносимой боли. Глаза трупа выжгло жаром магии, от чего тело напоминало жертву инквизиции или пыток дворян.
— Ты лжец! Обману-у-ул меня! — к крикам агонии подключились и мужские рты. Первый едва доносился из-под тела в районе живота, второй на месте левой руки. Оба кричали, стирая остатки зубов, из глаз и ушей текла белая кровь прокажённого.
— Лжец? — выдохнул Верус, с трудом поднимаясь. — Ты сам не лучше. Собрал мерзкое чучело из мертвецов, выставил две марионетки, будто на деревенской ярмарке. Думал я не пойму, что братья всего лишь куклы? Я трижды бывал в мираже: прекрасно разбираюсь какие артефакты, чудовища или проклятия вроде тебя могут создать его, — опустив взгляд, мужчина попытался найти в ножнах меч, но тот пропал. Запоздало вспомнив, что оружие разлетелось вдребезги от удара ледяными сосульками толстяка, выдернул кинжал и пошёл навстречу ползущему кошмару.
— В нём был оранжево-жёлтый камень. Ни один монстр с таким жалким ядром не сумеет создать даже маломальский мираж, не говоря уже о таком огромном. Ты погрузил в мираж всё поместье. Так что это ты лжец, хозяин марионеток, а я лишь придержал козырь в рукаве.
Нога в грязном сапоге опустилась на плечо мерзкой твари, прямо на лицо девочки. Охотник придавил её к полу, не давая двигаться, но та всё равно тянула лапы, пыталась ухватиться за него:
— Дрянной мальчишка… Лжец, врун! Р-ха! Грязная свинья! Ты не человек! Ты, ты… ты сам чудовище! Проклятие, такое же как и я! — голос покорёженной химеры надломился, перемежаясь истерическим хохотом. — Скверна не подчиняется людям, но ты… ты создал такую чудовищную магию. Немыслимо… Неправильно… Под… по-одло…
— Умри уже, а! — кинжал с размаху вонзился в середину книги. Пародия на жизнь содрогнулась и замерла, медленно, неспеша начала разваливаться, истекая вонючей лужей. Тела распались, превратившись в гниль, подёрнутую чёрной дымкой.
Последние остатки миража, всё ещё теплящиеся на краях зрения, растворились. Помещение обрело кристальную чёткость, от чего мечнику пришлось пару раз моргнуть — слишком резко зрение вернуло прежнюю остроту. Стены и пол больше не плыли, искажаясь, потолок вернулся на место, прыгнув на пять этажей вниз. Комната стала прежней, повсюду лежали останки мёртвых тел, кое-где затухал огонь. Сбоку ещё виднелась ледяная изгородь, но от неё мало что осталось, так, небольшая наледь на полу.
Убедившись, что мираж окончательно развеян, Верус, наконец, расслабился. Сознание мгновенно поплыло, ускользая из цепкой хватки. Тяжело опустившись на пол, скорее даже рухнув, молодой парень немного отполз от бесформенной кучи. Силы полностью покинули его, и он провалился в забытьё.
Когда смелый воитель пришёл в себя, за окнами уже уверенно светило солнце. Длинные лучи пересекали зал, погружая в таинственную атмосферу. Голова гудела, как с похмелья, во рту ощущался неприятный медный привкус. Кровь засохла на руках, шее, губах и волосах. Воин даже частично прилип к полу: пришлось буквально отдирать лицо от багровых, жирных досок. Более или менее оклемавшись и собрав мысли в кулак, парень поднялся в полный рост.
Ну и какой нынче день? Завтра или уже послезавтра? Надо же так отрубиться, а если бы ещё какой гад остался? Эх, Верус, Верус, не доживёшь ты до седин. Приметив на полу книгу, он нагнулся и подобрал её. Стоило миражу Скверны спасть, и она обрела прежний вид, исчезли обгоревшие края и загнутые, скрученные жаром страницы. А самое главное — пропала дыра в середине, пробитая кинжалом. Тот, к слову, валялся рядом и был мгновенно отправлен в ножны.
— Не такая уж и старая, — выдохнул Верус рассматривая вполне свежий фолиант. Мягкая обложка из шкуры и чуть жестковатые страницы из грубого полотна. Книга оказалась собранием сказаний народов Саламдэ, написанным на языке Воргов. Хмм… писали ещё до вторжения, да? Видимо, твои предки не только воевать умели, землерой… Вспомнив о странном парне из Триозёрья, мечник хмыкнул себе под нос и засунул добычу под мышку. Пришло время собирать трофеи.
Прежде продираясь сквозь особняк, парень поглотил несколько камней Скверны, восполняя тем самым запас энергии и поддерживая состояние боевой ярости. Когда мираж отступил, многие вещи вернулись на свои места: мелкие разрушения, следы крови на стенах и прочее, однако более серьёзные воздействия просочились в реальный мир. Так двери в зал по-прежнему валялись в пяти метрах от дверного проёма, да и по пути к выходу из поместья попадались разрубленные шкафы и разбитые вазы. За прошедший день или даже два, никто не входил, да и зверьё не наведывалось. Аура Скверны начисто отпугнула всех от особняка.
Но главное — тела монстров оказались в реальном мире, лежали в тех самых местах и позах, где были убиты. Они полностью утратили Скверну, как и прокажённый олень, став лишь подобием самих себя, больше похожие на работу неумелого мастерового, чем на реальных зверей и монстров. Полагаясь на собственные чувства, Верус с лёгкостью обнаружил три маленьких красных камня. Два вырвал из сдувшихся собак, один из рассеченного пополам кабана. Аккуратно отерев с них грязь, спрятал за подкладку порванного доспеха.
Броня, к слову, практически превратилась в лохмотья. Некогда крепкий, плотный кожаный доспех, ныне представлял собой жалкое зрелище. Множество разрезов и рваных дыр, полностью оторванный правый рукав, да и разлетевшийся мелкой трухой наруч. Швы частично расползлись, видимо, когда боец использовал эссенцию Скверны на полную, его мышцы прилично увеличивались, разрывая и так пострадавшие шнуры.
Закончив с осмотром поместья, охотник обогатился в общей сложности пятью камнями. Три красных из мёртвых бестий помельче, один красно-оранжевый выковырял из останков толстого брата, ещё один, такой же, нашёл в шкатулке в кабинете Лорда. Парень не стыдился мародёрства, в конце концов, никто не узнает о краже, да и мнение новоиспечённого хозяина этих земель его не волновало. Всё равно он собирался… хотя об этом позже.
* * *
Немногие выжившие жители деревни Бави собрались на центральной площади. Круг домов образовывал её в северной части селения. Некогда именно отсюда и началась Бави, лишь в последние годы растянувшись по всему холму. Тут жили, прежде всего, старые почитающиеся семьи. А их дети и пришлые строили для себя новые дома. Но после двух налётов чудовищ Скверны домов оказалось слишком много: все выжившие с лёгкостью разместились в пяти из семи изб, образующих площадь. Шестую же отдали прибывшему Лорду Роману и его стражам, а седьмой дом так и остался пустовать. Раньше в нём жил погибший три дня назад сын прежнего главы деревни вместе с семьёй — молодой предводитель, что вёл их в бой против чудищ. Жители не осмелились занять его жилище, отдавая тем самым дань уважения покойному.
Роман не разделял возвышенных чувств плебеев. Сидя на неудобном табурете, возле низкого домика, в котором ему приходилось ночевать уже второй день, Лорд наблюдал за приготовлениями к ужину. Селяне, занятые с рассвета и до заката работами по восстановлению деревни, организовали нечто вроде полевой кухни. Выжившие женщины сообща готовили ужин, а потом все вместе ели, обмениваясь короткими фразами и словами поддержки. Никто не желал есть в одиночестве по своим коморкам. К тому же у многих погибли члены семьи, кто-то остался и вовсе в одиночестве. Людям была необходима поддержка друзей и односельчан. Каждый пытался по возможности помочь ближнему, и сам рассчитывал на ответную помощь.
Так, сдерживая слёзы горечи и разочарования, жители Бави коротали вечера. А молодой Лорд в сопровождении верных рыцарей, лишь брал свою порцию и удалялся к дому. Его раздражало есть вместе с безродными рыцарями, не то что с простыми крестьянами. Те прекрасно понимали его, в конце концов в нем текла высокая кровь, а значит Боги следили за его судьбой. Не пристало таким как они думать плохо о господах и так они порядком разгневали Богов. Чего только стоили их думы и слова, после налёта чудовищ. К тому же все деревенские ожидали возвращения таинственного наёмника.
Не только рыцари успели увидеть невообразимую силу этого человека, в одиночку прикончившего половину напавших на них тварей. Сельчане возлагали на него все свои надежды и мольбы Богам. Если он преуспеет в своём деле, то мерзкие монстры, уничтожившие их дом и убившие близких, умрут. А когда умрут монстры, появится крохотная, но надежда на будущее Бави. Людям не придётся покидать селение и искать счастья в других землях. Выросшие здесь и за редким исключением не ведающие других мест, они вовсе не хотели бросать свой дом. По крайней мере так просто и бесцельно.
— Ну так как, какой у него круг? Как считаешь? — в сотый раз спросил Сайги у друга по службе. Второй рыцарь, постучал пальцами по щиту и задумался. На его лице отразилось напряжённая работа мысли, после чего он ответил:
— Думаю не меньше шестого, Сайги.
— Шестой? — удивлённо протянул копейщик. — Думаю, ты не прав. Вспомни, как он орудовал клинком, у него отличная школа. Обращению с оружием учат со второго круга, но такое мастерство… Нет, брат, тут явно седьмой круг!
— Сколько раз повторять? — огрызнулся узколицый воин со свежей раной на лбу. — Если ты заканчиваешь седьмой круг, то становишься полноценным магом крови! Какой дурак будет махать мечом, когда может всласть поколдовать?
— Так-то оно так, Румур. Но даже магам крови тяжело использовать магию множество раз. Не зря же придумали эликсиры из эссенции Скверны? Пусть он пару раз бы швырнул в них огненным шаром, или какая там магия на седьмом круге-то? Я не помню уже.
— Вроде все стихии пользуют. Хотя огненный шар, вроде, пораньше. Знал я одного стража из столицы. Так он вроде пятого круга, а огнём швырялся только в путь.
— Да? Ну, да ладно, не важно. Эликсиры стоят дороже камней! Он же простой наёмник. Откуда у него деньги на такое?
— А мне по чём знать, Сайги? Ты к чему клонишь?
— К тому, что у него седьмой круг, просто он не пользует магию, ведь денег нет. Понял?
— Сколько можно? — прорычал Роман, стукнув ладонью по столу за которым сидел. — Только и делаете что треплетесь о нём, как базарные бабы! Лучше бы придумали, как его прикончить в случае чего!
— Прикончить? — в один голос воскликнули латники. Переглянувшись, они прокашлялись и уже только Сайги продолжил:
— При всём моём уважение, достопочтенный господин, но даже вдвоём с Румуру мы не сможем его… прикончить.
Услышав бесхитростный, но предельно честный ответ, Роман рассвирепел ещё пуще. На лбу вздулась жилка, а ладонь непроизвольно сжалась в кулак.
— Тогда зачем я плачу вам по серебряному в месяц?! Бесполезные свиньи! Пошли прочь! — он взмахнул рукой, отгоняя ратников от стола. — Прочь! Идите к вонючим селянам и милуйтесь… — тут его голос обратился тихим злобным шипением. — Будет что обсудить, они тоже в восторге от вашего ненаглядного.
Снова переглянувшись, рыцари, пожали плечами и отошли от стола, направившись к центру площади. Туда, где всё сильнее пахло похлёбкой. Их господин явно был не в духе. Не стоило сердить его ещё пуще.
— Бездарные низкокровные… Повсюду одни идиоты, — процедил сквозь зубы Роман, отвернувшись от пламени костра и своих слуг.
— «Три дня уже прошли. Почему он не вернулся? Неужели, проклятая книга оказалась ему не по зубам? Может я просчитался? Нет, не может быть! Он точно должен был справиться! Наверное, что-то замедлило его. Может ранение?» — лицо Лорда просветлело. — «Точно, его могли ранить. Наверняка так и было, а значит, эти двое могут и сдюжить. Так-так-так… почему я раньше не подумал об этом? Завтра же отправимся к поместью. Встретим дорогого наёмника…»
Так рассуждал молодой Лорд, а за редким частоколом вокруг деревни сгущалась тьма. Ночь опускалась на Воргосскую Империю, погружая в кромешную мглу. Среди редких криков зверья в лесу и птиц в небе слышался лишь тонкий свист тёплого летнего ветерка. Но совсем скоро возник новый звук. Расслышать его за болтовнёй селян и треском горящих брёвен, было той ещё задачкой, однако Румур справился.
Оборвав разговор с немолодой уже женщиной, варившей похлёбку, рыцарь обернулся к забору и прислушался. Заметив движение, его товарищ тоже отвлёкся и вскоре оба расслышали отчётливый стук копыт по нахоженной дороге. Медленно посмотрев друг на друга, воины расплылись в хитрых улыбках.
— Ставлю пять серебряных: у него седьмой круг.
— Поддерживаю, но за шестой!
1) Аима, элимента астериа — Кровь, созвездие стихий (перевод с первичного наречия)
Двое крепких мужчин, стороживших вход в деревню, заметили приближающегося всадника, подхватили копья и, собравшись с мыслями, выступили вперёд. Факелы взмыли вверх, но огонь с трудом вырывал из лап ночи пару метров земли, фигура приближалась, но пока скрывалась во тьме.
— Эй, кто ты?! Назовись! — прокричал один, помахав факелом. Всадник замедлился и сквозь полусумрак донёсся ответ:
— На-мник… гос-дина Ром-на!
— Что? Про Лорда что-то, да? — не разобрал слов второй сторож, повернувшись к напарнику.
— Вроде… — неуверенно поджав губы, тот решил крикнуть ещё раз. — Давай сюда, только медленно!
Всадник слегка притормозил лошадь и, как ему и велели, медленно тронулся вперёд. Свет факелов выхватил разодранный доспех и какое-то тряпьё, намотанное на голову. Из-за чего лица было не разглядеть, но мужчины сразу же признали деревенскую лошадь. Дальнейшие вопросы отпали сами собой.
— Светлячок? — словно бы удивился первый сторож, но тут же прокашлялся, подняв взгляд на остановившегося перед ним всадника. — Вечер добрый, милсдарь. Извиняйте уж, темно нынче, хоть глаз коли, вот мы и…
— Ясно. Проехать можно? — глухой голос без капли терпения немного сбил с толку, но мужчина быстро понял, что сердятся не на него, а на что-то другое. Взять хотя бы дырявый насквозь доспех, из-за этого всадник явно не был счастлив. — Конечно, милсдарь, — с этими словами сторож отошёл в сторону, уступая дорогу. Ворота по-прежнему отсутствовали, вместо них установили небольшую наскоро сколоченную изгородь из кривых веток и стволов. — Давай, Мишка, отворяй ворота!
— Ага, ворота… где же тут ворота? — начал было крестьянин помладше, но под серьезным взглядом старшего смолк и принялся оттаскивать заграждение. Стоило освободить проезд, как всадник ещё раз ударил по бокам лошади и въехал в деревню. Проводив его взглядом, мужики переглянулись:
— Видал как его? Страх Божий… — почесал затылок младший.
— Кровь запеклась, но лошадь вроде цела.
— Тебя только она волнует? Он ведь весь изрублен, как в седле то держится.
— Дурак ты, Мишка. Лошадь-то наша, деревенская, стало быть. А он сам себе хозяин. Милсдарь — свободный рыцарь. Что за него переживать, жизнь у них такая. Да и не мог бы он так держаться, если всё это раны, под доспехом как пить дать что-то ещё есть.
— Кольчуга?
— Кто его знает, цел и то хорошо. Может, и с нашей бедой расквитался?
В ответ молодой мужчина только протяжно вздохнул и отложил копьё, вновь прислонив к частоколу. А в центре деревни уже собралась толпа, все жители, бросив приготовления к ужину, обступили наездника. По лицам и взглядам становилось понятно, как они удивлены и взволнованы. Многие, да что там, почти все косились на исполосованный доспех и засохшую корку крови. Взрослые шептались, старики качали головами, а двое детей, затесавшихся в толпу, радостно распахнули глаза пошире, впитывая жуткий образ. Заметив это, какая-то женщина тут же закрыли им глаза и отвела в сторонку:
— Нечего глазеть, мелкотня! Давайте-давайте, топайте. Потом всё у отца выспросите, — подгоняла их она, пока дети старались развернуться и бросить хотя бы один последний взгляд на таинственного наездника.
Пока селяне шушукались и переговаривались, Верус спешился с коня. Он не обращал никакого внимания на возню вокруг, спокойно снял с крупа лошади несколько мешков и, перебросив через плечо, похлопал её по шее. Затем передал поводья вышедшему вперёд старику. Как он помнил, именно этот дед вручал ему лошадь три дня тому.
— Хороший конь, спасибо, — вместе с ремешком в раскрытую ладонь старика упала медная монетка. На удивлённый взгляд наёмник медленно кивнул, отсекая все дальнейшие расспросы.
— Вам спасибо, милсдарь, — сразу понял старик, потянув за поводья. Конь радостно побрёл вслед за настоящим хозяином, а толпа зароптала и начала расступаться, сквозь неё шли два латника и Лорд. Люди предпочитали убраться с их дороги до крепкого словца или, не дай Вечная Шестёрка, удара. Те, в свою очередь, не перегибали палку, спокойно расталкивая зазевавшихся. Будь толпа побольше, на это ушло бы много времени, но после нападений в деревне осталось слишком мало людей. Так что не успел старик с лошадью отойти и на десяток метров, а процессия Лорда уже замерла прямо напротив наёмника, частично отгородив его от толпы. Рыцари разошлись в стороны, позволив господину выйти вперёд:
— А вот и наш спаситель, — картинно развёл тот руки в стороны. — Как и обещал, прибыл на третий день. Пусть и не с петухами, но лучше уж в ночь, чем вовсе опоздать? — короткая пауза. — Вижу, дело оказалось серьёзным? — взгляд мужчины не двусмысленно намекал на пришедший в негодность доспех.
— Пустяки, господин, — от Веруса не укрылся насмешливый тон, да Лорд и не скрывал его, поэтому решил ответить также. — Ваши братья оказались весёлыми ребятами, чуть было не остался ночевать у них.
Собравшиеся зашептались с новой силой, местные жители и так знали, откуда пришла беда. Тем не менее уверенности не было, теперь же господа сами озвучили их подозрения, беду накликала семья Лорда. Настроения в толпе медленно обострились, но никто не смел выступить вперёд или заговорить. Все слушали, что будет дальше.
— Тихо! — прикрикнул на них молодой Лорд, взмахнув рукой. — Коли хотите погреть уши, так прикройте рты! Не видите, ваш Лорд говорит! — как по команде латники стукнули оружием о доспехи. Громкий звон металла разошёлся кругом, заставив людей попятится назад. Удовлетворённый таким исходом, Ро́ман вновь обратился к наёмнику: — Ты справился?
— Конечно, — мечник снял с плеча один из мешков и бросил на землю. Ударившись о неё с глухим стуком, из мешка выкатилась отрубленная голова прокажённого мужчины, похожая на череп. Вслед за ней показалась и одутловатая голова второго братца, но она застряла в ткани, так и не выкатившись полностью. — Их головы, как и обещал.
По толпе разошлись испуганные вскрики: женщины поспешили удалиться, оставив немногим мужчинам разбираться самим, те, в свою очередь, встали плотнее, каждый почувствовал плечо соседа. Проводив женщин спокойным взглядом, Роман на секунду задержал его на необычайно сплочённом кругу деревенских мужиков. На лице отразилось лёгкое презрение, после чего он ткнул носком сапога ближайшую отрубленную голову: перевернув её лицом вверх, пригляделся. На него словно опустилась тень.
— Я едва узнаю его. Какое жуткое зрелище, — прикрыв нос рукой, взглянул прямо в темноту самодельного капюшона наёмника. — Это всё проклятие?
— Скверна.
— Вот как, понимаю. Остальные?
— Все мертвы: прислуга, дворовые, стража, про отца и так знаете. Полная разруха, если хотите. Дома, что позади поместья, спалили, сад тоже, — пока говорил Верус не стоял без дела, внимательно присматривался к молодому Лорду и его стражам. Сам Роман выглядел печально и одновременно как-то нервно, переминался с ноги на ногу, чесал подбородок и то и дело поправлял расписной халат. Его можно было понять, не каждый день убивают всю семью. Однако, сомнения всё ещё не покинули охотника за камнями, поэтому он добавил. — От чего не спрашиваете про книгу?
— Книгу? — словно только что вспомнил Роман. — Действительно, что же это я. Две серебряные монеты никогда не лишние, верно низкокровный? — в голосе проступило явное презрение.
— «Пытаешься упрекнуть меня в жадности? Смешно слышать от человека, предложившего за такую работу шесть монет», — подумалось мечнику, но вслух сказал:
— Просто решил, вам должно быть интересно, господин. Ведь вы особенно выделяли передо мной этот момент, — тут Верус едва заметно поклонился, а заодно сместил вес на другую ногу, ту что не ранена, подстраиваясь под двух стражей, замерших по бокам. Из этого положения он мог мгновенно атаковать мальчишку, возомнившего себя Лордом. Как и думал, рыцари тут же заметили это, нервно переглянувшись меж собой. Усмехнувшись в тени капюшона, наёмник, подцепил второй мешок. Снял с плеча и протянул собеседнику. Оба стража, за спиной Романа сделали шаг вперёд, взявшись каждый за своё оружие. Толпа напряглась. — Просто мешок, парни. Что это вы, а? — изобразил удивление Верус.
Лорд, совершенно ничего не замечающий до этого момента, обернулся и посмотрел на своих людей. Те замерли возле него, каждый был готов выхватить оружие. Несколько секунд все молчали, потом мужчины расслабились, вновь отступив.
— Ну и что это было? — осведомился Лорд.
— Простите нас, господин, в мешке может быть что-то опасное. В конце концов, он просто наёмник.
— Хм-м… верно говоришь. Что же… — повернувшись обратно к наёмнику, Роман кивнул на мешок, — достань сам.
— Как прикажите, — Верус едва сдерживал смех. Стоило немного поддеть, и вот они уже готовы выхватить мечи и копья. От чего-то ситуация сильно веселила его. Мелкие пёсики так беспокоились за хозяина, хотя никогда не смогли бы действительно защитить. По крайней мере, от него.
Так, веселясь в душе, молодой парень медленно раскрыл мешок и достал толстый фолиант:
— К сожалению, вы ошиблись, — произнесен он печально вздохнув, — это никакая не реликвия, — взвесив её в руке, протянул Роману. — Обычная книга, собрание разных сказок и легенд Саламов.
— Не может быть! Мне говори… — начал было тот, но тут его рука коснулась переплёта, и Роман смолк. По лицу молодого господина пробежала неконтролируемая дрожь. Взгляд метнулся к книге, затем к тёмному капюшону. Несколько долгих секунд он всматривался в скрытый тенью силуэт лица и едва видимый подбородок, пока не произнёс: — Я думал это реликвия, — пальцы впились в переплёт так, что побелели костяшки. — Может, ты перепутал и привёз другую?
— «Вот ты и попался».
— Это исключено, господин. Именно эта книга была у них, — короткий взгляд на головы братьев под ногами. — Мне стоило больших усилий сохранить её в целости и сохранности, — с каждым словом, на которое он делал акцент, по лицу собеседника пробегала тень. Роман едва ли не вырвал книгу и тут же начал листать. — Видите, обычные сказки. К тому же я не ощущаю в ней следов Скверны, господин, — продолжал нервировать его парень.
— «Как и ты, Роман, да? Больше не чувствуешь в ней силы? Тебя обманул грязный наёмник? Как же я буду рад, когда ты, мразь, встретишься с любимыми братьями».
Лорд резко захлопнул ставшую бесполезной книгу и ткнул ей в сторону копейщика. Тот принял фолиант, ничего не понимая, но начиная догадываться, что всё идёт не слишком хорошо. Однако Роман опроверг его догадки — расстегнул карман халата и достал кожаный кошель. Пристально глядя на наёмника, отсчитал шесть серебряных монет и протянул ему. Но в конце движения рука слегка вздрогнула, и монеты посыпались на землю.
— Ох, как же так? Какой я неловкий, — и ни следа сожаления в голосе. Откровенная издёвка, даже слишком — по толпе зевак прошёл тихий ропот. Мужики, стоящие кругом, слышали весь разговор и прекрасно поняли, кто спас их. Поэтому открытое нахальство молодого Лорда задевало их за живое, однако вместе с тем они были простыми крестьянами. Не чета милсдарям рыцарям, поэтому их хватило лишь на нестройный ропот, не более.
— Ничего страшного, господин, — не растерялся Верус, быстро нагнувшись и вмиг собрав все монеты. — Вы взволнованы, я понимаю, — но собеседник уже развернулся и уходил прочь. Стражи непонимающе переглянулись и последовали за ним, но после пары шагов Румур дёрнулся и развернулся обратно:
— Наёмник, какой у тебя круг?
— Что? — в самом деле удивился вопросу Верус. Слишком голова была забита мыслями в тот момент. С чего вдруг рыцарь задаёт подобные вопросы?
— Круг? Какой круг ты закончил в ордене?
— Неужели кто-то отвечал на это честно? — ответил вопросом на вопрос наёмник, но тут же добавил. — Магом крови я так и не стал, как видишь.
— Хо! Ясно, спасибо за ответ, — вскинув свободную от щита руку, латник отдал орденское приветствие и, развернувшись, последовал за товарищем по службе и господином.
— «Надеюсь, вы не дураки, парни».
— Эм… милсдарь?
Тонкий голосок справа, привлёк внимание Веруса. Развернувшись, он увидел знакомого старика. Тот стоял, чуть сгорбившись, и внимательно смотрел на него:
— Чего тебе?
— Ваш доспех, вам нужна помощь с ранами? Моя внучка может…
— Нет, — оборвал его охотник, поправив последний мешок на плече. После чего, не прощаясь, пошёл обратно к воротам.
— Спасибо тебе, сынок. Спас нас от такой беды, век будем благодарны, — провожая его, старик сложил пальцы правой руки в знак Вечной Шестёрки, большой сомкнут с мизинцем и безымянным в круг, а указательный со средним вытянуты вверх, и провёл ими по кругу, тем самым благословив.
— Ещё нет… — едва слышно пробормотал парень, вновь поправив мешок.
* * *
Пятнадцать дней спустя
Работы по восстановлению поместья шли полным ходом. Роман, разодетый в лучшие свои одежды, целыми днями ходил среди новых дворовых, раздавая ценные указания и подгоняя крестьян. За ним постоянно следовал хотя бы один рыцарь. К нанятым прежде двум присоединился третий, и теперь верные стражи постоянно сменялись. Кто-то охранял покой господина по ночам, другие следили за ним в прогулках и на территории.
Дворовых, к слову, молодой Лорд согнал с ближайших деревень. Отделавшись от наёмника, прибыл в свой дом вместе со всеми выжившими жителями Бави. Те согласились последовать за ним, чтобы стать слугами при усадьбе. Такое положение гораздо лучше, чем быть простыми крестьянами. Вскоре были собраны и другие люди.
Быстро восстановив дворовых, он отдал приказ о начале ремонтных работ. В Триозёрье наняли мастеровых, что приехали неделю назад и сразу же приступили к работе. Дворовые, как могли, помогали им: где подержать, где дерево срубить. Так помаленьку за неделю восстановили конюшню, а теперь принялись за фасад поместья.
Женщины занимались посадкой нового сада. Старые погорелые деревья вырвали с корнями, а землю перепахали. Правда, вместо фруктовых деревьев новый Лорд распорядился высадить сладкие ягоды. Изменения наблюдались и в других вещах. Роман вообще словно решил искоренить любое напоминание о родственниках. Старинные холсты, изображающие предков, в том числе и отца, сорвали со стен и убрали в затхлый чулан. Хозяйскую спальню полностью вытрясли, всё, что можно было заменить, заменили, а что нельзя — оставили, пусть и со скрипом зубов.
Жизнь постепенно налаживалась, но пару дней тому случилось очередное несчастье. Пропала молодая девушка — внучка старого конюха. Как полагается, собрали небольшую группу, пошли в лес, к ближайшему ручью, куда она могла пойти. Но так ничего и никого не обнаружив, вернулись назад в поместье. Лорд даже упомянул пропавшую на следующий вечер, собрав всех на площади перед особняком, пообещал найти виновных, будь то люди или дикие звери, после чего вернулся к себе в покои.
Пока люди переживали очередное несчастье, Роман начал строить планы мести наёмнику, что так нагло обманул его. Только взявшись за дорогую сердцу книгу, Лорд понял, что вся сила ушла из неё. Некогда наполненный могуществом фолиант превратился в бесполезный мусор. Он не знал, как именно наёмник провернул это, но был уверен, что сделал он это специально. Это читалось в его словах, жалкий низкокровный откровенно насмехался над ним.
— «Думаешь всё кончено, Верус?» — он запомнил это имя, запомнил очень хорошо. — «Не волнуйся, дай мне немного времени, и я найду тебя. Ты ответишь за оскорбление!» — кулак врезался в столешницу, от чего книга подпрыгнула, едва не выпав из крепления. Попридержав фолиант, Роман умерил гнев и продолжил ритуал.
Взяв со стола деревянную миску, исписанную таинственными символами первичного наречия, мужчина пересёк комнату, остановившись рядом с привязанной девушкой. Та была в сознании, широко распахнутые глаза с ужасом следили за узким стилетом в его левой руке. Она пыталась кричать, звать на помощь, но тугой кляп, забитый в рот, не позволял ей этого. Тонкие ручки дёргались в кожаных креплениях, но ремни держали крепко. Такие же ремни стягивали пояс и ноги девушки, удерживая её на крестообразном распятии, установленном возле стены. Никакой одежды на пленнице, естественно, не было, но её мучителя это не сколечко не волновало. Сейчас молодой мужчина видел перед собой вовсе не юную деву, а обычную жертву — дар для древних сил. Низведя жизнь до простого предмета торга, Роман спокойно занёс острый стилет и полоснул им по руке несчастной. Под брызги молодой крови, запел:
— Древние Боги и первые духи! Услышьте мольбы слуги вашего. Щедрейшего и покорнейшего! Кровь юной девы отдаю вам в дар!
Багровая жидкость медленно стекала по гладкой коже, и, достигая края подставленной миски, едва слышно шипела пузырясь. Большими же пузырями и опускалась на дно, обретая странноватый синюшный цвет. Стоило миске наполовину наполниться, как Роман отдёрнул её от руки и вернулся к столу, аккуратно установив ёмкость на специально размеченном месте выше книги, взял вторую.
Девушка дёргалась, что было сил, из её глаз текли слёзы, волосы разметались, наполовину закрыв лицо, но мужчина оставался безучастен к её боли. Стилет был занесён над жертвой во второй раз. Вновь брызнула кровь, теперь рана появилась уже на бедре. Алая струйка рывками забила из артерии, заполняя вторую миску. Также как и первая порция, эта мгновенно становилась синей, стоило ей лишь коснуться поверхности, исписанной странными символами.
Под истошные вопли девушки Роман, наполнил и эту ёмкость, вновь повернулся к столу, как вдруг окно справа от него разлетелось на куски. Деревянная решётка, заменяющая шкуру или бычий пузырь, влетела внутрь вместе с половинками ставня. Испугавшийся Лорд вскинул стилет, да так и замер, уронив миску на пол. Драгоценная кровь выплеснулась, разлившись уродливым синим пятном по доскам и начала чадить чёрным дымом, но ему было не до этого. Прямо перед ним оказался незваный гость.
Тёмный силуэт чуть крупнее среднего мужчины ростом и гораздо шире в плечах. Когда Роман пришёл в себя от первоначального шока, ему удалось разобрать коричневый доспех и мягкий зеленоватый плащ, накинутый поверх него. К плащу серым шнуром привязали узкий капюшон, полностью закрывающий лицо незнакомца.
— Ты! — не спросил, а прокричал Роман. Иррациональное чувство в груди подсказало ему ответ на все вопросы. Это он! Это проклятый Богами наёмник явился к нему! — Как ты посмел? Стра… — в свете единственной масляной лампы, установленной возле стола с книгой, что-то блеснуло.
Острая боль оборвала поток ругани Лорда и попытку позвать на помощь стражу. Коротко вскрикнув, он отшатнулся назад, прижав раненую руку к груди. Стилет звякнул об пол, ещё больше разбрызгав вонючую синюю жижу. Мужчина замер, дрожа как осиновый лист. В груди клокотала ярость и злоба, но ноги не желали двигаться. Прямо к нему шагал наёмник, пусть одежда на нём сменилась, но всё, начиная с манеры ходьбы и заканчивая вездесущими кинжалами, кричало о том, кто это такой. Безумец ничего не говорил, не обвинял и не упрекал, просто приближался, никуда не торопясь. Опустив руку к поясу, чуть отодвинул полу плаща и выдернул из ножен короткий широкий кинжал. Таким впору свежевать туши на охоте, а не носить за поясом.
Роман, наконец, стряхнул с себя ужас, первой идеей было позвать на помощь снова, но молодой Лорд отказался от неё, рассудив, что рыцарь не успеет помешать проскользнувшему в его дом убийце. Поэтому он шагнул в сторону стола, сначала неуверенно затем всё быстрее. Позади раздался шорох, и вновь острая боль пронзила его, на этот раз ногу. В мозгу вспыхнула и угасла странная идея возмездия за раны девушки. Она была глупа и навеяна страхом, но то короткое мгновение, что Роман думал о ней, казалась чертовски верной.
Припадая на раненую ногу и всё-таки начав звать на помощь, мужчина добрался до стола. Рядом с книгой лежал короткий чёрный деревянный жезл с крохотным камнем на конце. Не задумываясь о последствиях, Лорд схватил волшебный жезл и, резко развернувшись, ткнул в сторону наёмника:
— Дим’ёрк!(1) — сорвалось с его губ.
Вспышка красного пламени родилась на кончике жезла. Камень вспыхнул, придав заклинанию импульс, и небольшой огненный заряд выстрелил прямо в фигуру в плаще. Та всего на долю секунды остановилась, словно удивляясь. Но уже в следующее мгновение наёмник вскинул свободную от кинжала руку. До ушей Лорда донеслась монотонная тарабарщина, выплюнутая одним словом, а сразу после перед поднятой рукой возникла тонкая полупрозрачная пелена кровавых разводов. Одновременно с этим огненный заряд угодил точно в неё.
Огненный шар, если настолько слабое заклинание разумно так назвать, взорвался искрами и коротким всплеском расплавленного металла, осветив всю комнату. От неожиданности Роман прикрыл лицо рукой, заслоняясь от яркого света. Разумом он понимал, что нападение провалилось, но в душе ещё теплилась надежда. Вдруг наёмник не успел или не справился с мощью заклинания? Когда же зрение позволило вновь взглянуть вперёд, Лорд испуганно втянул ртом воздух и попятился назад.
Наёмник стоял на прежнем месте, по кровавому барьеру стекали струйки жидкого огня, мерно обращаясь чёрным дымом. Не веря собственным глазам, Роман открыл было рот, чтобы прокричать что-то, но безумный низкокровный опередил его:
— Такие, как ты, всегда скалятся до самого конца…
Фигура смазалась, метнувшись к удивлённому Лорду. Кинжал в руке наёмника расплылся тонкой полосой металла, перерезая глотку. Нанеся удар, мужчина быстро отступил на два шага назад, избегая брызг. Роман же схватился на шею, дико сжимая собственное горло, он старался удержать кровь, но та текла потоком, просачивалась сквозь пальцы. Багровые струйки, быстро бежали по руке, заливая рукав красивого халата, часть проливалась вниз, на грудь и даже пол.
Врезавшись в стол, Лорд опрокинул его. На пол полетели книга, приготовленные миски и железная подставка вместе с мелом. Хрипло вдохнув, мужчина закашлялся и рухнул следом. С трудом удержавшись на одном колене, он поднял безумный налитый кровью взгляд. Поплутав им по комнате, нашёл виновника всего этого кошмара. Вместе с потоком крови изо рта вырвалось единственное слово:
— Ублюдок!
Под спокойным взглядом Веруса, мужчина ещё пару раз вздохнул и окончательно повалился на пол. Голубой халат быстро пропитывался кровью, становясь грязным. Та же судьба постигла и растрепавшиеся волосы умирающего Лорда. Рука, в последний миг вытянутая к ногам наёмника, медленно проскребла ногтями доски и замерла навеки. Убийца сделал шаг в его сторону, достал из-за пазухи две серебряные монетки и медленно по одной бросил на остывающий труп:
— Цена твоей жизни, помнишь?
Отвернувшись, словно навеки позабыв о мертвеце, мечник подошёл к распятой девушке. Та успела сильно побледнеть и едва дышала, под её ногами скопилась огромная лужа крови. Осмотрев рану на бедре, парень лишь печально вздохнул: её было уже не спасти, перерезана крупная артерия, а у него с собой нет никаких лекарств или снадобий, способных остановить такое кровотечение. К тому же время упущено. Поднявшись в полный рост, парень приподнял голову девушки и заглянул в её тускнеющие глаза. В них едва теплилось сознание, она страдала. Ещё пара секунд и боль уйдёт, но какими долгими они покажутся?
— Он мёртв, слышишь? — попробовал он достучаться до неё. — Я убил его, но тебя уже не спасти. Иди с миром, и пусть Боги примут тебя в своём царстве.
Удар, брызги крови, и начисто срезанная голова падает на пол. Непостижимым образом юноша перерубил позвоночник, как стебель рогоза. В этот же миг распахнулись входные двери, и в комнату вбежал Румур. Его меч уже был освобождён от ножен, а щит взят наизготовку. Быстро окинув пространство взглядом, рыцарь остановил его на наёмнике, стоящем возле убитой девушки:
— Как ты попал сюда? Что сделал с Сайги?
— Надо же, сначала спрашиваешь о нём. А как же твой хозяин? — кивнув в сторону валяющегося на полу трупа, спросил Верус без особых эмоций. Сейчас голос наёмника звучал особенно серо, словно из укутанной в плащ фигуры вытянули всю личность, оставив вместо неё пустой сосуд. Пустой, но безумно опасный.
— Отвечай, что с Сайги?! — прорычал воин, удостоив господина коротко брошенным взглядом и только. Смерть человека, платившего ему жалование, удивительно мало значила для него. Он шагнул ближе и расслышал короткий смешок, вместе с которым противник полностью развернулся, приготовившись к схватке.
— Сторожевой пёс всегда остаётся псом… — Верус поигрывал кинжалом, ловя на край его лезвия свет от лампы. — Ну же, ры-ца-рь, нападай.
— Да иди ты к бесам! Сандоузо мэ’то… — закончить Румур не успел. Враг, спокойно слушающий брань, молниеносно выхватил из-за пазухи маленький метательный нож и пустил его в ход, стоило рыцарю заикнуться словами древнего наречия. Пришлось прикрыться щитом.
Отразив первый бросок, ратник принял ещё два следом, а противник уже был рядом. Следя за едва ли уловимыми движениями наёмника из-за щита, воин успел подготовиться и заблокировать хитрый выпад своим мечом. Тут же пустив в дело щит, ударил им наотмашь, но Верус словно призрак оказался сбоку. Хлёсткий удар его кулака впечатался в скулу Румура, не прикрытую шлемом. На долю мгновения зрение потеряло фокус, но он сумел оправиться и отмахнулся. На этот раз мечом, но лезвие рассекло лишь воздух, а отпрыгнувший назад противник метнул очередной нож.
Оказавшись в неудобном положении, Румур успел только немного довернуть корпус. Нож впился в плечо, застряв в доспехе, но самый кончик всё же проник вглубь, задев тело. К его счастью, столь мелкая рана не могла остановить или замедлить рыцаря, он уже шёл на врага, собираясь продолжать прессовать и давить:
— Сандоузо мэ’то аим…
Очередной нож звучно врезается в шлем, тряхнув голову. Хорошо хоть макушка оказалась прикрыта. Не успел Румур понять, откуда гадёнышь выхватывает ножи, как тот оказался совсем рядом и пустил в ход кинжал. О магии вновь пришлось забыть, переключаясь на оборону. К собственному сожалению, латник начал понимать, что это далеко не случайность и его противник определённо специально прерывает все попытки прочесть хотя бы стартовое заклинание пробуждения дара крови. Наёмник оказался опытным дуэлянтом, знал, как стоит вести себя с обладателями дара крови.
Удары меча в сочетании с умелой защитой несколько долгих секунд удерживали Веруса от каких-либо серьёзных выпадов, но стоило рыцарю чуть отвлечься и начать читать слова древнего наречия, как наёмник, словно между делом ускорялся и отбивал у него всю охоту.
— Чтоб тебя! — прорычал воин, в десятый раз блокируя выпад кинжала щитом. Руку начало ломить, силы постепенно истощались, враг словно играл с ним: двигаясь подобно ночному хищнику, метко колол, не давая толком сосредоточиться, сам же ускользал от любых ответных выпадов, даже не замечая их.
К тому же наёмник был одет гораздо легче. Ловкий, словно лесной кот, он носился вокруг, попеременно атакуя то вблизи, то издали. Между делом проклятый наёмник умудрялся даже поднимать свои ножи с пола, чтобы тут же использовать во второй, а затем и в третий раз!
Это уже ни в какие ворота не лезло, однако Румур ничего не мог поделать. Приходилось стойко блокировать всё новые и новые броски, а при случае рисковать, атакуя первым или пытаясь всё-таки произнести бесовы слова заклинания. В какой-то момент ему это почти удалось. Однако воин ради этого широко взмахнул мечом, отгоняя противника, непроизвольно открывшись справа:
— Ай флога то’Урукуси(2) анавэ…(3)
Не дав закончить, облачённый в зелёный плащ убийца ужом проскользнул прямо под мечом противника и вспорол тому ногу. Вскрикнув от боли и тем самым пустив по ветру все свои старания с заклинанием, рыцарь начал разворачиваться, но следом получил крепкий удар под колено. Из-за чего оступился, потеряв равновесие, и припал к полу. Не желая получить второй удар, на этот раз прямо в шею, сам оттолкнулся от досок и кувыркнулся вперёд, через щит, и, вновь оказавшись на ногах, расслышал конец фразы:
— …рой ройс!
— «Как?!» — только и пронеслось в его голове. Румур совершенно не понимал, как этот вылезший из третьесортного кабака наёмник умудрился прочесть заклинание с первой же попытки? Тогда как он сам безрезультатно пытался на протяжении всей схватки. Однако замешательство и гнев не помешали ему, резко дёрнуться, в попытке сместиться в бок и увернуться от магии воды, только что задействованной противником. Однако всё оказалось куда хуже, чем он мог представить.
Магия так и не появилась, вместо неё сам Верус возник прямо перед ним, явно использовав технику укрепления тела, что сказало несчастному латнику гораздо больше, чем он хотел бы. Враг сделал три смазанных от скорости шага и ударил ногой в щит. Выпучив глаза, Румур отлетел назад. Осознание ловушки слишком поздно снизошло на него: хитрый наёмник обманул знакомой фразой, заставив отвлечься.
Щит согнулся от удара, а сама рука вспыхнула адской болью, судя по всему, сломавшись. Едва сдерживая боль, мужчина попытался встать и продолжить схватку, но тут остриё кинжала упёрлось ему в кадык. Судорожно сглотнув, он положил голову обратно на пол и расслабился, правда, так и не отпустив меча:
— Почему не убил сразу? — прошипел раздосадованный воин сквозь зубы.
— И не собирался, — видя, как удивился рыцарь, Верус добавил, — как и твоего друга, салама, кстати.
— Что? — не выдержал Румур, чуть подавшись вперёд, но остриё тут же напомнило о себе, чуть царапнув кожу.
— Ей-ей-ей! Не спеши так, сначала ответь на вопрос, — покачал капюшоном нависший над ним наёмник. — Вы знали, что он делает?
Вопрос застал рыцаря врасплох, но взгляд сам собой сместился на обезглавленную девушку. На долгую секунду он замолчал, рассматривая её и размышляя. В конце концов, рыцарская честь взяла над ним верх, и он ответил:
— Да.
В тишине, наступившей после, наёмник отчётливо цокнул языком. Кинжал в его руке дрогнул, и Румур напрягся. В считанные мгновения он понял, какая судьба ждёт его после признания. Поэтому решил попытать счастья напоследок, едва заметно сместил руку, готовясь к быстрому удару мечом. И на выдохе взмахнул ей, но наёмник оказался быстрее.
Острое лезвие пронзило гортань латника и врезалось в деревянный пол. Прикрывшись от неловкого взмаха меча наручем, Верус дёрнул кинжал на себя, полностью разрывая горло воина. Тот забился в конвульсиях, скребя пальцами шею, совсем также как господин несколькими минутами ранее. Густая багровая кровь толчками вырывалась из разрубленного горла, медленно плывя вверх. Один-два булькающих хрипа и почти обезглавленный труп расслабился, окончательно испустив дух. Взмывшая было кровь, тут же пролилась вниз: дар Богов истаял, лишь стоило искре жизни угаснуть.
Ничего больше не говоря, убийца отёр клинок о доспех поверженного врага и вышел из комнаты. У дверей с другой стороны лежал оглушённый им ранее копейщик. Этой ночью именно он сторожил покои Лорда, и его пришлось обезвредить первым. Однако теперь планы изменились, они знали обо всём, а, значит, виновны.
Мужчина присел рядом со спящим стражем на корточки и полоснул кинжалом по горлу. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а вот стражник встрепенулся. Забулькал, распахивая глаза, но было поздно. Короткая борьба с неизбежным, и ещё один рыцарь уронил голову на пол. Ещё один дар угас навсегда.
Убитых нашли на утро. Пришедший сменить Сайги третий латник обнаружил убитого Лорда и двух собратьев по ремеслу. И, к собственному ужасу, обезглавленную девушку. На его счастье, Верус вовсе не знал о нём. А, может, это был перст самих Богов, спасший ни в чём не повинного рыцаря от собачьей смерти? Кто знает?
1) Дим’ёрк — Создать (перевод с первичного наречия)
2) Урукуси — Бог пламени и жара. Чаще известен в западных и южных странах, где распространены пустыни и пользователи стихии огня
3) Ай флога то’Урукуси анавэ’ста чери моу — Пламя Урукуси(3), воспылай в руках моих (здесь приведена полная фраза заклинания второго круга: Аура огненной ярости. Перевод с первичного наречия)
 |
Artemo
|
|
"и не натолкнулся не на одно порождение " кажется "ни на одно"
Зловещий ориджинал, ух! спасибо 1 |
|
|
Artemo
|
|
13 месяцев!
P.S. сноски решили не оформлять? В виде гиперссылок их легче читать - не надо проматывать. Или вы понадеялись на автоматический перенос? Переносит фанфикс фигово, говоря откровенно. |
|
|
Artemo
|
|
Эгей! Частые проды! Спасибо
1 |
|
 |
|
|
Очень понравилось. Спасибо автор. С нетерпением буду ждать продолжения!
|
|
|
Shadow13Deathавтор
|
|
Mrs Eternity
Уже есть на Автор Тудей |
|
|
|
|
Спасибо. Уже открыла)
|
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу