Персональное «наконец» (гет)

О, я прямо представляю, как это было! Ты оттирал со своего рукава крем от торта, в который въехал рукой на свадьбе ваших общих знакомых, а она смотрела на тебя из-за соседнего стола и думала: ну за какие заслуги ей эта невыносимая одержимость? Она наблюдала за тобой внимательно, решая, что вот сейчас, боже, сейчас-то это должно пройти, ведь как можно быть влюблённой в такого увальня?

Но ты, сам не подозревая, был к ней жесток: возвращался к разговору с приятелями, и тут же становилось очевидно, что именно твои остроумные шутки — причина их взрывного хохота. А неуклюжесть снова оказывалась лишь редким явлением в ряду постоянных ловких и красноречивых жестов. Тогда она подносила к губам бокал, прикрывала глаза и мысленно махала на себя рукой (что с собой поделаешь, с такой дурой), пока сердце её выбивало девяносто пять в минуту. Подойти к тебе? Ты достаточно пьян, чтобы не запомнить, кто пригласил тебя танцевать?

Нет, она тогда решила не подходить — молодая и прекрасная переводчица, запавшая на дважды разведённого сангвиника совершенно другого, непостижимого типа — акулу бизнеса. Наверняка у тебя была куча психологических травм, дотащенных до взрослой жизни в детском рюкзачке, но она бы точно согласилась решать проблемы вместе — представляешь хоть?

Ты вызывал в ней жар и холод, ты заставлял её краснеть и забывать простейшие слова, и она понятия не имела, что с этим делать. Она ненавидела и обожала «друзей своих друзей» за то, что они постоянно зазывали тебя на их вечеринки. Искренне страдала, что короткая юбка официантки заслуживает куда больше твоего внимания, чем её, девушки за столом, лучшая история о ёжиках, потерявшихся в тумане на маминой даче.

Она стояла под горячим душем, ругая себя на чём свет стоит: нельзя думать о ком-то так часто, почти круглые сутки, особенно нельзя о тех, кто одним равнодушным взглядом губит в тебе всю волю к жизни. Чем горячее была вода в душе, тем больше хотелось плакать.

Ладно, хватит, вперёд, решала она иногда. Вытаскивала из шкафа восхитительную воздушную блузку, красилась дольше обычного под юмористические видео, включённые «для фона», и шла покорять этот мир — на свою работу. Потом звонила подружке, они отправлялись в кафе, гуляли в парке, улыбались прохожим и проезжали, заболтавшись о сущей ерунде, нужные станции метро. Жила она, в общем, нормальной спокойной жизнью до того момента, пока ты не писал в очередном коллективном чате, что хочешь оторваться.

И вот снова был ты, пышущий харизмой, поглощающей время и пространство вокруг. Смотрел на кого угодно в большой компании друзей — но только не на неё.

Она пыталась выбираться на свидания, но они были пресными, как тётушкино тесто для пирогов. Каждый раз ей казалось, что час, полтора или два в компании тех бедолаг потеряны навсегда, причём весьма бездарно, — а парни оказывались обречены, потому что сердце и голова их леди были решительно заняты.

Конечно, тебя совершенно не волновало, что какая-то девушка из большой компании («Ну такая, блондинка», — подсказывали друзья) уехала в отпуск и не придёт на твой день рождения. А она просто сбежала: купила себе тур в Испанию и старалась не думать, какая красотка останется в постели именинника, когда все остальные разъедутся или уснут.

Набравшись свежих эмоций и обретя непривычно много новых знакомств, она надеялась, что исцелилась, но этого не произошло. Она опять смотрела на тебя, испытывая мазохистское удовольствие от своей привязанности, когда ты завернул в их с другом контору, чтобы заказать перевод собственной книги о секретах успешного бизнеса.

Исцеление случилось позже. Постепенно, само собой — но всё равно негаданно и нежданно.

Это был бар, несколько столиков, сдвинутых вместе, и громкая музыка в соседнем зале. Она выбрала облегающее платье, потому что настроение было лёгкое, как полёт бабочки, и хотелось чего-то прекрасного. Её назначили главной в работе над переводом мирового бестселлера, но впереди были выходные, и они сегодня сбежали с коллегой на обед, никому не сказав, чтобы слопать фастфуд, — уморительно вспоминать… По пути на вечеринку, в такси, она почему-то впервые не рассуждала, как будет правильным поздороваться, чтобы произвести на тебя впечатление.

Ей было хорошо, знаешь, просто веселиться со старыми приятелями. Ей сделали комплименты — уже дважды, а ты выглядел утомлённым от навалившихся проблем.

Ты пошутил про свою бывшую жену — кажется, назвал некогда боготворимую тобой женщину косой волчицей, — и та девушка, сидящая за столом в облегающем платье, громко возмущённо хмыкнула, смело, как никогда, посмотрев на тебя прохладным изучающим взглядом.

О, сочувствую тебе, потому что уверен: в тот момент ты повернулся, по-настоящему заметил её, и сердце твоё без особых на то причин пустилось в прерывистый бег.

Но её сердце наконец — билось ровно.