Трудности адаптации (гет)

Тихонько размышляю

Решение вернуться в Хогвартс было вполне взвешенным и обдуманным, но все же Гарри частенько о нем жалел. Если быть точным, то три раза в неделю: по понедельникам, средам и субботам. На каждой чертовой паре высших зелий, где Снейп поедал его мозг маленькой десертной ложечкой, закусывая его чувством собственного достоинства. Но особенно он жалел по субботам, поскольку именно по этим дням профессор Снейп в качестве исключения для героя Магической Британии и кавалера ордена Мерлина Первой степени снисходил до индивидуальных занятий.

Битва за Хогвартс дорого стоила всем, но Северус Снейп не только два месяца отвалялся в Мунго с отводящими яд и гной катетерами в шее и кучей трубок сомнительного назначения в других отверстиях тела. Еще пару месяцев после этого он просидел в Азкабане, так как не удосужился героически сдохнуть, а у авроров было к нему очень много вопросов. Но потом, не без помощи Гарри, его друзей и омута памяти, он все-таки вернулся в Хогвартс. По-прежнему мрачный и жаждущий ученической крови упырь.

— Поттер, — перекладывая свитки на своем столе как бы невзначай обронил Снейп, — прекратите драматизировать и возвращайтесь к вашему перцовому зелью.

Гарри подозрительно покосился на профессора и на всякий случай провел ревизию своего измотанного зельеварением сознания. Никаких следов вторжения. Очевидно, у него просто все написано на лице. Трагически вздохнув, Гарри взялся за черпак и принялся осторожно перемешивать красную кипящую жидкость, сверяясь с пометками в своей тетради.

Снейп не отказывался учить его высшим зельям, напротив, он взялся за это дело с садистическим удовольствием, поскольку высший балл был нужен в первую очередь Гарри, чтобы поступить в аврорат. А это значит, что мистер Поттер засунет свою гриффиндорскую гордость поглубже и сварит любую дрянь, которую от него потребуют.

К сожалению, вновь приобретенной лояльности Северуса Снейпа к своему нерадивому ученику хватало лишь на то, чтобы перестать его оскорблять. А вот для того, чтобы он закрыл глаза на его бесспорно неидеальные познания в зельеварении и просто поставил высший балл, Гарри, очевидно, нужно было сделать нечто большее, чем спасти его жизнь и репутацию.

Чтобы получить высший балл у Горация Слизнорта, достаточно хороших отношений с ним и парочки шпаргалок. Но чтобы сдать предмет Северусу Снейпу, ты должен знать предмет.

Принципиальный сукин сын.

Суровое детство у Дурслей много лет назад отучило Гарри плакать, но сейчас при мысли о нескольких месяцах занятий в том же режиме от отчаяния он был готов пустить слезу. Даже глаза немного защипало…

А нет, это зелье почти готово. Вот же едкая дрянь.

Дверь пустого класса отворилась, но Гарри даже не повернул головы, чтобы посмотреть, кого принесло. Стоит ему хоть немного отвлечься от работы, и Снейп очистит его котел и заставит начать все с начала.

— Минерва? — послышался удивленный голос профессора, Гарри только крепче сжал черпак, выводя правильные круги. Еще пару циклов и он оглянется, обязательно. Макгонагалл была очень занятой женщиной даже когда занимала должность профессора трансфигурации, теперь же, когда ей пришлось практически восстанавливать школу в качестве директора, у нее и вовсе не было ни одной свободной минуты. Если она сама спустилась в подземелья, значит ей нужно от Снейпа что-то действительно важное.

— Добрый день, Северус. Я бы не стала прерывать ваши занятия без особой необходимости, но мне очень нужно поговорить с мистером Поттером.

Снейп сложил руки на груди, подошел к столу Гарри и без энтузиазма заглянул в котел с перцовым зельем. Гарри Поттер, сжимая побелевшими пальцами черпак, напряженно отсчитывал круги.

— Немедленно, — с нажимом добавила Минерва и Гарри почувствовал, как покраснел с головы до пят, но черпак из руки не выпустил. Ему было ужасно неудобно заставлять директора ждать, но переделывать это чертово зелье в третий раз…

Три… два… один. Все!

Он вытащил черпак из котла и ударил по стенке, гулкий звон металла о металл поднялся к потолку, а вместе с ним — клубы фиолетового пара.

— Хм, — сказал Снейп и, потеряв всякий интерес к своему ученику, направился к преподавательскому столу. Гарри выдохнул, а затем набрал в грудь воздуха и выскочил из-за стола, едва не перевернув его.

— О Мерлин, директор Макгонагалл! — спешно запихивая вещи в сумку, затараторил он, словно вынырнув на поверхность после затяжного погружения. — Конечно, я пойду с вами куда угодно! Как я счастлив вас видеть! А куда пойдем? Хотя не важно, пойдемте скорее!

Как только за Гарри захлопнулась дверь, Северус развернулся на каблуках и подошел к еще кипящему котлу. Он поднял руку и привычным жестом взмахнул кистью, направив пар к себе, чтобы оценить его запах. Громко фыркнув, он очистил котел и вернулся к своим бумагам.

Сегодня Гарри Поттер стал на шаг ближе к своему золотому билету. Знать ему об этом, конечно же, не обязательно.

* * *

— Мистер Поттер, это аврор Долиш. Я полагаю, вы не знакомы?

— Кажется, нет, — тактично ответил Гарри и добавил с интонацией скорее вопросительной. — Приятно познакомиться, сэр?

— Взаимно, — хмыкнул крупный мужчина в плаще и поставил на стол небольшой ящик с ручкой. — Я не отниму у вас много времени, мне нужна лишь проба вашей крови.

Гарри повернулся к Макгонагалл и внимательно посмотрел на нее. Губы ее были плотно сжаты, как и все те десять минут, в течение которых они поднимались сюда. В темных глазах застыло беспокойство, она не произносила ни слова.

— Зачем? — ожидаемо поинтересовался Гарри.

Долиш открыл было рот, но Минерва его остановила.

— Скажем так, мистер Поттер. Эта проверка действительно необходима, и она не принесет вреда ни вам лично, ни кому бы то ни было. Если вы доверяете моему мнению, то просто… — она сделала неопределенный жест в сторону Долиша и даже не договорила, не справившись со своим голосом. Теперь Гарри увидел, насколько она взволнована. И ему это не понравилось.

— Я думал, мы уже прошли этот этап «Тебе лучше не знать для твоего же блага, Гарри», — напряженно проговорил он, — мне напомнить, как сильно мы все от него пострадали?

— В самом деле, директор Макгонагалл, — вздохнул Долиш, — я не вижу ничего плохого в том, чтобы посвятить мистера Поттера в подробности. Я уверен, что у него не останется возраже…

Минерва метнула в него такой тяжелый взгляд, что Долиш покачнулся. Должно быть, в его памяти в этот момент ожили все ночные кошмары, в которых Минерва Макгонагалл, заливаясь счастливым злодейским смехом, проставляет троллей в каждую строку его аттестата.

— Гарри, — обволакивающе-мягко начала она, повернувшись к нему, — я обещаю тебе, что если результаты проверки окажутся действительно значимыми, я расскажу тебе все. Но если это всего лишь ложная тревога или дурацкий розыгрыш…

— Нет, — твердо ответил он. — В последний раз мою кровь брал Волдеморт и мне не понравилось, как он ею распорядился. Если вы хотите, чтобы я в чем-то участвовал, я хочу знать, во что ввязываюсь.

Директор Макгонагалл глубоко вздохнула, прикрыла глаза и махнула аврору рукой. Прочистив горло, тот начал:

— В Больнице святого Мунго, в отделении недугов от заклятий есть сектор, который мало кто посещает. В нем содержатся пациенты в глубоком анабиозе, павшие жертвами особенно сильных проклятий, которые практически остановили жизнь в их телах. Это жестокая расправа и от нее нет лекарства, поэтому все, что могут сделать колдомедики — это наблюдать за ними и надеяться, что как и любые чары, эти падут, когда погибнет тот, кто их наложил. Тот-Кого-Нельзя-Называть, — Гарри поморщился, — был убит полгода назад и в этот день одна из этих несчастных открыла глаза. В последние несколько месяцев она была слишком слаба, чтобы говорить, но как только заговорила, стало очевидно, что имя, которое было присвоено при поступлении, ей не принадлежит. Мы перепроверили и оказалось, что документы, по которым ее оформили шестнадцать лет назад, были липовыми.

— И при чем здесь я и моя кровь?

— Эта женщина утверждает, что ее имя Лили Поттер.

Разделяя наши души и не получая ничего взамен

Следующие сутки Гарри помнил смутно. Возможно, ему действительно стоило прислушаться к Макгонагалл, потому что справиться с таким количеством надежды и страха одновременно оказалось очень нелегко. Гарри не мог даже понять, чего боится больше: того, что эта женщина просто сумасшедшая или того, что она действительно его мать. Он был один сколько себя помнил и, конечно, он хотел бы, чтобы у него были родители, но… сейчас? Серьезно?

Он с трудом пересказал своим друзьям то, что узнал, и они были шокированы не меньше. В Гриффиндорской гостиной на минуту воцарилось молчание, а затем заговорили все разом.

— Как такое вообще возможно? — покачал головой Невилл.

— Это, должно быть, шутка, — нахмурился Рон, — отвратительная шутка.

— Кого они тогда похоронили? — опускаясь на диван рядом с Гарри, потрясенно проговорила Джинни. Ее теплая рука тут же сжала руку Гарри, и он почувствовал себя немного лучше.

— Да какая разница? — гневно проговорила Гермиона. — Вы все упускаете главное. Если Лили жива, то все, что мы знали про материнскую защиту — полная чушь! И это работает совершенно не так, если вообще работает!

Рон грустно улыбнулся, подошел к ней и, положив руку на плечо, тихо заговорил о том, что восстановление справедливости в области магической науки в такой ситуации может немного подождать. Выражение лица девушки тут же сменилось с рассерженного на виноватое. Она посмотрела на Гарри, который сидел здесь с совершенно отсутствующим выражением лица, и, закусив губу, замолчала.

* * *

— Как я выгляжу? — беспрестанно приглаживая косматые волосы, спросил Гарри уже, должно быть, раз в четвертый с тех пор, как они покинули Хогвартс и прибыли в Мунго. Широкая спина колдомедика Джонса, который вызвался проводить их до нужной палаты, удалялась довольно быстро, так что они поспевали за ним, как могли.

— Как до смерти напуганный восемнадцатилетний студент, — ответила Джинни, которой позволили его сопровождать. Выбить это разрешение оказалось нелегко, но мисс Уизли знала, что Гарри практически не спал с тех пор, как пришло подтверждение родственной связи, и уже одно это придавало ей решимости, когда она мертвой хваткой вцепилась в Минерву, требуя отпустить ее вместе с ним.

— Могла бы и соврать что-нибудь для приличия.

— Я думала, ты полюбил меня за честность, — огибая очередного посетителя, усмехнулась Джинни.

— И доброту, — с сарказмом протянул Гарри, — и чувство такта.

Мисс Уизли улыбнулась и пожала плечами. Жизнь с шестью братьями ни для кого не проходит даром, так что, возможно, она действительно не самая чуткая девушка на свете. Но у Гарри был чертовски большой выбор, и он выбрал ее, так что ему придется время от времени сталкиваться с последствиями.

Наконец, они остановились. Джонс указал на нужную дверь и растворился в толпе.

— Не важно, как ты выглядишь, Гарри, — положив руки ему на плечи, проговорила Джинни. — Это же твоя мама. Для них дети всегда самые красивые.

— Правда?

Джинни хотела ответить что-то остроумное, но почувствовала ком в горле и промолчала. Гарри действительно не знает, ему просто неоткуда это знать. У него никогда не было матери.

— Правда.

* * *

В первую секунду Гарри показалось, что его действительно обманули. Женщина, которая сидела на больничной койке, никак не могла быть его матерью. У нее не было абсолютно ничего общего с той рыжеволосой красавицей, которая, широко улыбаясь, смотрела на него с фотографий, заботливо собранных Хагридом несколько лет назад. Сложив на коленях сухие бледные руки и рассеянно глядя на заполняющего бумаги колдомедика, на кровати сидела… старуха. Ее волосы выцвели и поредели, лицо покрывали глубокие морщины, а глаза были водянистыми и светлыми, ничто не напоминало тот яркий жизнерадостный зеленый цвет, который он сам видел в зеркале каждое утро.

Запоздало он вспомнил, что рассказывала Гермиона о заклятье, которое поразило его мать. Его жертвы не принимают ни воды, ни пищи, поскольку все процессы в их организмах остановлены. Если они умирают, отличить их от еще живых невозможно до тех пор, пока их тела не начинают распространять трупный запах. Их хранят в закрытых ящиках, набитых хлопком, как восковых кукол, чтобы ничто не повредило их хрупким телам.

Если были и другие жертвы этого проклятия, то в день, когда Волдеморт был повержен, многие из них очнулись в своих гробах глубоко под землей и некому было прийти им на помощь.

Гермиона была, конечно, мастером эмоциональной поддержки.

Гарри сделал шаг вперед и сквозь громогласный стук собственного сердца в ушах услышал, что говорил колдомедик:

— …правильно подобранные зелья поставят вас на ноги в течение нескольких недель, миссис Поттер. Сейчас вашей жизни ничто не угрожает, но я бы рекомендовал…

Женщина медленно повернула голову и посмотрела на Гарри.

Больше всего он боялся, что из-за внешнего сходства она перепутает его с Джеймсом и ему придется объяснять собственной матери, что он ей вовсе не муж. Но взгляд блеклых водянистых глаз, который остановился на нем, был вполне осмысленным.

— Гарри, — сипло выдохнула она.

Она знала, что Джеймс мертв. У нее было полгода, чтобы осознать это, раз за разом вызывая в памяти ту ночь, когда он попытался защитить свою семью и погиб. Чего Лили не успела осознать, так это сколько времени прошло, и что это означает для нее. Статус ее личности был подтвержден всего сутки назад, и она еще не видела никого, кого знала бы до своей временной смерти.

Так что Гарри был первым подтверждением того, как много она потеряла. Не сводя с него неподвижного взгляда, она вздохнула и с трудом произнесла:

— Сколько… лет…

— Восемнадцать, — сказал он и подошел ближе. — Мне восемнадцать… мам.

Медленно, очень медленно она подняла к лицу сухие бледные руки и заплакала.

Рукопожатия начались

— Грязнокровка! Дрянь! Шлюха! — заорала с портрета Вальпурга Блэк. Лили шарахнулась в сторону и чуть не упала, она еще не слишком твердо держалась на ногах, опираясь на больничную трость. — Убирайся из моего дома! Мои предки переворачиваются в гробах, глядя на бесчестье, постигшее эти стены!

— О, черт! — Гарри ввалился следом и тут же вытащил палочку, спешно накладывая заглушающие чары. — Забыл совсем! Прости, мам! Ты, наверное, ни разу не была у Сириуса в гостях?

Открывая перед Лили дверь ее нового дома, он галантно пропустил ее вперед, но совершенно забыл о злобном портрете. Колдомедики уверяли, что миссис Поттер лучше остаться в больнице под наблюдением, но она умоляла забрать ее оттуда поскорее. Гарри понимал ее: полгода в четырех стенах — это слишком много. Поэтому, как только он удостоверился, что она в состоянии о себе позаботиться и знает, какие лекарства и когда ей следует принимать, он забрал ее домой и собирался поручить заботам своего домового эльфа.

Старый Кричер погиб в битве за Хогвартс, так что Гарри обратился в министерство, и отдел распределения домашних эльфов выдал ему довольно милую леди по имени Хуки. Даже сейчас, переступив порог дома, он чувствовал, как неуловимо изменилась атмосфера — одно только отсутствие запаха сырости и пыли меняло многое.

Помимо желания самой Лили поскорее убраться из Мунго, была и еще одна причина забрать ее оттуда. Слухи о том, что мать Мальчика-Который-Выжил тоже осталась жива, расползлись очень быстро и колдомедики не всегда могли отвадить репортеров, вознамерившихся поговорить с ней. Как только первая колдография ее изможденного лица появилась в «Ежедневном пророке», директор Макгонагалл проявила невиданную доселе щедрость и выдала мистеру Поттеру портключ и неделю освобождения от занятий, чтобы уладить формальности.

Артур и Молли предлагали на первое время поселить Лили в Норе, но та отказалась наотрез. Она говорила, что не хочет их беспокоить, но Гарри подозревал, что дело в том, как она сейчас выглядит и как чувствует себя. Пусть ее ужасная колдография облетела пол Англии, но предстать в таком виде перед своими друзьями она все равно не готова.

Гарри прекрасно понимал этот всеобщий интерес к его матери, даже его собственные друзья все время спрашивали о том, какая она. Он и сам хотел бы это знать, но пока мог сказать лишь, что она усталая, печальная и очень, очень тихая женщина. К сожалению, это не говорило абсолютно ничего о ее личности, только о состоянии. Он хотел бы познакомиться с ней поближе, узнать ее лучше, но она так мало говорила…

— Молли и Артур приглашают нас в гости, как только ты почувствуешь себя лучше. Что скажешь?

Лили тяжело опустилась на диван в гостиной и прислонила тонкую трость к высокому столику.

— Что вечно сидеть в четырех стенах все равно не получится, — слабо улыбнулась она. — Но дай мне неделю, я постараюсь привести себя в порядок, насколько это возможно. Я тоже хочу увидеть их всех, но сейчас… я просто не могу.

— Привести себя в порядок?

— Пара зелий роста волос, пара омолаживающих составов для кожи, несколько лечебных ванн, — наблюдая за тем, как брови ее сына от удивления поднимаются все выше, она слабо улыбнулась и пояснила. — Я достаточно хороша в зельях. И если бы я не пропустила шестнадцать лет своей жизни, сейчас я могла бы быть великолепна. Но мне сорок, а выгляжу я на семьдесят. С этим нужно что-то делать…

— Ну что ты! — протянул Гарри. — Ты прекрасно выглядишь! Всего-то лет на… шестьдесят… пять… с половиной.

Лили подняла на него укоризненный взгляд, но Гарри лишь обезоруживающе улыбнулся:

— Моя девушка говорит, что честность — главное в отношениях.

Настала очередь Лили удивляться.

— У тебя есть девушка?

— Джинни Уизли, — кивнул Гарри, — дочь Молли и Артура. Познакомишься с ней в Норе.

Лили глубоко вздохнула и выдавила:

— Тогда две недели.

— Эй, — Гарри склонил голову на бок, — разве это не должно наоборот работать? В смысле разве не она должна нервничать и пытаться тебе понравиться?

— Возможно, — протянула Лили и снова взяла в руки трость. — Но я не хочу давать шанса твоей радикально честной девушке в лицо заявить мне, что я выгляжу, как старая развалина, — она с трудом поднялась на ноги и рассеянно огляделась вокруг. — Ты говорил, здесь есть библиотека?

Гарри вздохнул, оставляя все надежды на то, что ему удастся заставить эту женщину отдыхать. Впрочем, он все равно предпринял еще одну отчаянную попытку.

— Если тебе нужны какие-то особенные лекарства или зелья, я думаю, профессор Снейп не откажется тебе помочь.

— Северус? — Лили уже направилась к выходу из комнаты, но, услышав знакомое имя, остановилась. — Преподает в Хогвартсе? Но как его вообще взяли, он же…

Гарри набрал в грудь побольше воздуха, за последние полгода он поднаторел в апологиях и сейчас ему предстояла еще одна.

— На самом деле все это время был на нашей стороне…

— Я хотела сказать «ненавидит детей», — улыбнулась Лили, — но теперь я хочу знать всю историю.

* * *

Так как Лили была еще слишком слаба, чтобы выходить из дома, да и Гарри не горел желанием появляться в Косом переулке до тех пор, пока не спадет ажиотаж вокруг его матери, за покупками было решено снарядить домовую эльфийку. С третьего раза, поминутно отбирая у Хуки домашнюю утварь, которой она рвалась наказать себя за очередную ошибку в списке, Гарри и Лили все-таки получили все, что нужно. Миссис Поттер захотела иметь некоторые книги и ингредиенты для зелий. Весь инвентарь для их приготовления по счастью обнаружился на чердаке.

— Тебе точно не нужна помощь? — набирая горсть летучего пороха в чашке у камина, спросил Гарри.

— У меня есть эльф, — улыбнулась Лили, — а тебе, герой, нужно учиться. Если я хоть что-то знаю об одном из твоих преподавателей, следующие две недели ты будешь работать, как проклятый.

Гарри вздохнул и шагнул в камин, чувствуя себя крайне неловко. Наверное, он должен был обнять маму на прощание? Может, даже поцеловать в щеку? Ведь родственники делают так…

Черт возьми, откуда ему знать?

Так или иначе, Лили оказалась права. Снейп взялся за него с таким остервенением, будто периода перемирия и вовсе не было. Гарри держался из последних сил, чтобы на очередной унизительный комментарий ничего не ответить. Он все еще помнил, что Снейп стоит между ним и авроратом. Но, видит Мерлин, это единственное, что его останавливало.

— Да какого хрена?! — не выдержав, взвыл он над своим индивидуальным домашним заданием полторы недели спустя. — Что случилось-то? Нормально же все было!

В гриффиндорской гостиной на эти стенания никто даже не обернулся, здесь каждый день кого-то приводили в отчаяние задания по трансфигурации, гербологии и особенно зельям.

Гермиона тихонько заглянула ему через плечо, и по сочувственному «Оу!» Гарри понял, что это задание действительно настолько сложное, насколько ему показалось.

— Ты можешь мне помочь? — простонал Гарри, но мисс Грейнджер лишь покачала головой.

— Могу, но он это заметит и все станет еще хуже, — она положила руку ему на плечо. — Мне жаль, Гарри. Держись.

Гермиона поднялась с места и направилась в комнату девочек, откуда через минуту спустилась Джинни. Гарри слишком долго имел дело с этими двумя, чтобы считать это простым совпадением. Как только Джинни села за стол рядом с ним, он развернул к ней пергамент.

— Это невыполнимо, — сказал он.

— Значит цель не в том, чтобы ты его выполнил, — положив голову на руки, зевнула Джинни. — Он знает, на что ты способен. И на что не способен тоже знает.

— Он хочет, чтобы я признал поражение? — нахмурился Гарри. — Но зачем? Что это за игра такая?

Джинни вздохнула и погладила его по руке.

— Это не твоя игра, Гарри. Это игра, которую он начал двадцать лет назад с твоим отцом. И так как приз снова на кону…

Глаза Гарри стали просто огромными.

— Это не может быть настолько тупо!

— Может, — фыркнула Джинни, — еще как может.

Гарри вцепился руками в волосы и зарычал. Почему этот чертов мир так часто принимает его за Джеймса? Какого хрена он должен расплачиваться за своего отца? Он не может иметь отношения к тому, что происходило до его рождения!

— Посмотри на Гермиону, — продолжала Джинни. — Умнейшая ведьма нашего времени, а втрескалась в моего брата, в то время как на Рейвенкло полно парней, с которыми она могла бы говорить часами. Есть ли в этом какая-то логика?

Наблюдая за тем, как Гарри бьется лбом о сложенные руки, она меланхолично ответила сама себе:

— Нет. Даже лучшие из нас теряют голову, когда речь идет о любви.

— И даже ты? — прервав тяжелый процесс самобичевания, Гарри положил голову на руки и посмотрел на Джинни. Ее улыбка дрогнула, и это не ускользнуло от Гарри.

— Особенно я, — справившись с собой, снова улыбнулась она.

* * *

Суббота. Гарри ненавидел субботы уже достаточно давно, но эта отличалась проблеском надежды на то, что скоро все закончится. Приближались осенние каникулы, ужин в Норе по случаю возвращения Лили, немного отдыха от проклятых зелий… Сцепив зубы, Гарри под строгим взглядом Северуса Снейпа нарезал папоротник, чтобы добавить его в котел ровно через три минуты. Гарри делал свою работу так медленно, как только мог, чтобы у него не дай Мерлин не появилось хоть немного свободного времени, чтобы поднять глаза.

Снейп никогда не говорил с ним ни о чем, кроме зельеварения. И Гарри подозревал, что спросить его напрямую о том, что происходит — значит разорвать свой золотой билет, подтереться им и выбросить в унитаз. Поэтому он тоже молчал. Молчал, когда Снейп критиковал его зелья, молчал, когда он намекал на его более чем скромные умственные способности, молчал, когда Снейп говорил, что Гарри совсем не старается, хотя это было обиднее всего.

Гарри старался. Очень. Но это не имело никакого значения, пока Снейп так люто ненавидел его.

— Мистер Поттер, мне жаль вас будить, но еще минута и вы испортите зелье…

— На самом деле две минуты, сэр, — проговорил Гарри и машинально поднял голову, чтобы посмотреть на собеседника.

Большая ошибка. Как только он встретился взглядом с темными глазами профессора, мир померк, и воспоминания, одно за другим, против его воли, пронеслись перед глазами.

— Северус? — Лили медленно разворачивается, опираясь на трость. У нее усталое, изможденное лицо. Волосы, совершенно седые, падают на плечи. Глаза тусклого зеленого цвета удивленно смотрят прямо на Гарри. — Преподает в Хогвартсе? Но…

Гарри конвульсивно дернулся. Рядом что-то громыхнуло, должно быть, он задел парту и котел упал на пол.

— Это не твоя игра, Гарри, — Джинни сочувственно смотрит на него, ее рука лежит у него на предплечье. — Это игра, которую он двадцать лет назад начал с твоим отцом. И приз снова на кону…

Все прекратилось также внезапно, как и началось. Гарри лежал на полу, рядом с ним отвратительной коричневой лужей дымилось содержимое котла. Он все-таки в панике свернул его.

— Теряете навык, Поттер.

— Я… не ожидал, — выдавил Гарри, дышать все еще было трудно. — Я думал… мы больше не… враги.

— Благодарю за доверие, мистер Поттер, — высокомерно усмехнулся профессор. — Надеюсь, в аврорате вас от него отучат, иначе вы не протянете и года. Уберитесь здесь и можете быть свободны.

Гарри с трудом поднялся на ноги. Опираясь на парту, он вздохнул и посмотрел на своего учителя исподлобья.

— Знаете, вы могли бы просто спросить… Просто спросить, как она! Думаете, я бы не ответил? — он покачал головой. — За кого вы меня принимаете?

Лицо Северуса застыло, превратившись в подобие восковой маски. Он развернулся на каблуках и направился в лабораторию. Дверь громко хлопнула, и Гарри разочарованно хмыкнул. Ответ на последний вопрос был теперь очевиден для обоих.

Стараясь не думать о том, что теперь будет с его экзаменами, Гарри аккуратно убрал зелье с пола с помощью волшебной палочки. Он собрал свои вещи и уже направился к выходу из класса, как вдруг остановился и повернулся в сторону лаборатории.

— Ответ: «Прекрасно», — громко бросил он в сторону запертой двери, а затем добавил уже тише: — насколько это вообще возможно.

Северус стоял с другой стороны двери, прислонившись к ней спиной и крепко прижимая руку к глазам. Десятилетия искусной лжи, сотни филигранных обманных маневров и туманных намеков, и вот… Всего несколько месяцев без войны и то, что он пытается скрыть, очевидно даже подросткам.

Не только Поттер теряет свои навыки за ненадобностью…

Болезненная улыбка появилась на его губах, он вздохнул и подошел к камину. На полке лежал выпуск «Ежедневного пророка», который всего неделю назад невозможно было достать. На первой полосе Лили Поттер, постаревшая лет на тридцать, испуганно смотрела в камеру.

Шутки кончились

Отправляться в Нору через камин в доме на Гриммо всем вместе не было никакой необходимости, но Гермиона, Джинни и даже Рон, который не слишком любил трансгрессировать после всего, что ему пришлось пережить во время войны, настояли на том, чтобы отправиться вместе с Гарри. Всем хотелось познакомиться с Лили поскорее, и так как в последнем письме она сообщила, что вполне поправилась, Гарри решил, что ничего страшного в этом нет.

— Привет, мам, — улыбнулся он, как только Лили отрыла перед ними дверь. — Это Гермиона, Рон и Джинни, я тебе о них рассказывал.

Вежливо поприветствовав их, Лили отступила в коридор и Гарри на секунду засмотрелся на нее. Ее волосы снова обрели медно-рыжий цвет, глаза, хоть и все еще печальные, смотрели живее, чем две недели назад. Морщины скрывались в уголках губ и глаз, но теперь она выглядела, как здоровая сорокалетняя женщина, а не как восставший из могилы инфернал.

— Здравствуйте, миссис По-о-…о-го-го! — Рон, широко улыбаясь, начал приветствие еще только переступая порог, но завернул голову куда-то налево и остановился. — Какой шикарный дверной проем!

Гарри тоже повернулся в сторону и увидел, что портрета Вальпурги на стене больше нет. Как, впрочем, и самой стены. На месте, где раньше встречала гостей грозная леди Блэк, зиял дверной проем, ведущий в гостиную.

— Последние несколько лет он здесь просто напрашивался, — поддержала Джинни.

Лили казалась немного смущенной таким вниманием.

— Мда, — поджав губы, подтвердила она и обратилась к сыну. — Прости, что не предупредила о этом. Я надеюсь, ты не был к ней привязан или что-то вроде того?

— Конечно нет! — воскликнул Гарри. — Я мечтал избавиться от нее с тех пор, как переступил порог этого дома. Да и не только я. Уверен, что каждый из присутствующих горячо поддерживает твои интерьерные решения!

Рон и Джинни согласно закивали. Гермиона тоже улыбнулась, но гораздо более сдержанно. Как только миссис Поттер пригласила всех в гостиную, Гермиона выразительно посмотрела на Гарри и предложила выпить чаю, пока время отправляться в Нору еще не пришло. Гарри бросил взгляд на Рона и Джинни, которые вполне справлялись с тем, чтобы развлекать Лили разговорами о том, что изменилось в мире за последние годы, пожал плечами и отправился на кухню вместе с Гермионой.

— Что ты думаешь насчет портрета? — осторожно спросила Гермиона, доставая из шкафа на удивление чистые кружки. Она помнила это место заросшим пылью более, чем полностью. Мисс Грейнджер уже начала подозревать что-то об использовании рабского эльфийского труда в этом доме, но решила отложить эту тему на потом.

— Что его давно нужно было снять, — нагревая воду с помощью волшебной палочки, проговорил Гарри. Встретившись с настороженным взглядом подруги, он добавил. — Возможно, ей действительно следовало предупредить меня об этом, в конце концов в первую очередь этот дом мой, но я не сержусь, правда.

Гермиона покачала головой и глубоко вздохнула.

— Гарри, она не предупредила тебя не потому, что не хотела дать возможности возразить. Ты хоть представляешь, сколько раз нужно использовать «Бомбарда максима», чтобы проломить стену этого особняка?

Гарри резко закрыл чайник, крышка противно лязгнула.

— К чему ты клонишь? — спросил он, внутренне похолодев. Жизнь научила его серьезно относиться к логически безупречным выводам мисс Грейнджер.

— Она не планировала эту «перестановку», — понизив голос, сказала Гермиона. — Она сделала это в приступе ярости.

Гарри отпрянул от подруги.

— Моя мать не сумасшедшая! — прошипел он.

— Конечно нет, Гарри! — Гермиона выставила ладони вперед в защитном жесте и заговорила еще тише. — Она не сумасшедшая, она просто… травмирована. Ты смирился со смертью своей семьи, потому что всю жизнь жил с этим фактом, а она потеряла мужа и сына всего несколько месяцев назад. То, что она улыбается, отнюдь не значит, что она справилась.

— Она не потеряла сына, — возразил Гарри, сердито глядя на подругу. — Я все еще здесь.

— Ох, Гарри… конечно, ты здесь, — вздохнула Гермиона, выставляя на поднос последние кружки. — Но тебе восемнадцать, ты взрослый человек. А того полуторогодовалого младенца, которого она защищала ценой своей жизни, уже нет. И его не вернуть.

Этот печальный обмен не порадовал никого

— О. Господи. Боже. Мой.

Не мигая, миссис Поттер смотрела на цветные флажки, окутывающие Нору от первого этажа до последнего и огромную надпись над входом: «Добро пожаловать, Лили!»

Рон смущенно кашлянул за ее спиной, но мужественно попытался сделать вид, что все в порядке.

— Мама не всегда знает меру, — сказал он, сделав несколько шагов к дому. — И не во всем.

— О, я помню, — кивнула Лили и вдруг улыбнулась. И это был первый раз, когда Гарри отчетливо уловил ее сходство со старыми колдографиями. Он почувствовал себя так, словно с души свалился огромный камень. Это точно Лили Поттер и она вернулась. Теперь все будет хорошо.

И все на самом деле было хорошо, но только первые часа четыре. Грандиозный ужин, который устроила Молли в честь возвращения старой подруги превзошел все ожидания. Лили была немного рассеяна, она знала только Билла, Чарли и Перси, рождение близнецов она уже пропустила из-за войны, и сейчас ей нужно было запомнить слишком много имен. Историям из детства Гарри, Рона, девочек и близнецов не было конца и, насколько мог судить Гарри, Лили находила их очень интересными. Она задавала много вопросов и часто улыбалась той самой улыбкой из прошлого, так что беседа казалась вполне непринужденной.

До тех пор, пока воспоминаниями не начала делиться сама Лили.

— Ваша мать была самым многообещающим бойцом в школе, — рассказывала она, и рты всех присутствующих распахнулись, а глаза уставились на Молли, которая стояла здесь же, в своем цветастом переднике. — К тому моменту, когда я поступила в Хогвартс, ее имя уже стало нарицательным. Наш профессор по защите чуть не плакал, рассказывая, что Молли Прюэтт единственная девушка на его памяти, способная с пятого курса сразу отправиться в Академию Аврората.

— Ого! — протянул Рон. — Я не знал.

— Лили, пожалуйста, прекрати, — покраснев до корней волос, сказала Молли, но едва ли кто-то воспринял ее слова всерьез.

— Нет, это очень интересно! — воскликнула Джинни. — Ты никогда не рассказывала, мама!

Молли метнула затравленный взгляд в свою дочь, она хотела что-то ответить, но только открывала и закрывала рот.

— Ты была легендой, Молли! — продолжала Лили, улыбаясь и оживленно жестикулируя. — У слизеринцев со старших курсов моментально пропадало желание доказывать свое превосходство, стоило кому-нибудь из наших первокурсников упомянуть твое имя. Они не могли знать, могут ли маленькие гриффиндорцы на самом деле пожаловаться тебе на что-то, но помнили, что с тобой лучше не связываться. Но когда началась война…

По шее Молли пошли крупные красные пятна, она собралась с духом и гаркнула так, что подскочили на местах все присутствующие:

— Лили, хватит!

Тишина воцарилась в заполненной людьми гостиной на целую минуту. Поначалу Лили выглядела ошарашенной, но затем взяла себя в руки — пожалуй, она была согласна, что наговорила лишнего, хотя едва ли хоть кто-то кроме Молли осознавал, что именно она сказала не так.

— Да, действительно, — спустя долгую паузу, ответила она. — Уже поздно, я немного устала. Нам пора домой.

* * *

Повесив пальто на вешалку в прихожей дома на Гриммо, Лили оперлась рукой о стену и шумно выдохнула.

— Мам, — осторожно начал Гарри, — ты ничего не хочешь мне объяснить?

Они собрались и покинули Нору так поспешно, что он едва успел накинуть куртку. И, как и всех, кто остался в доме Уизли, его интересовал только один вопрос: «Какого черта?»

Лили глубоко вздохнула и прошла в гостиную, где без сил опустилась в кресло.

— Я крупно облажалась, что тут объяснять…

Гарри плюхнулся в кресло напротив и требовательно на нее уставился.

— Даже не знаю, — протянул он. — Может быть все?

Сцепив тонкие пальцы в замок, Лини продолжила с того места, где ее прервали.

— Молли с азартом гоняла хулиганов по Хогвартсу и готовилась подать документы в аврорат, но как только в воздухе запахло войной, она выбрала самого тихого из своих поклонников и сделала вид, будто всю жизнь мечтала стать домохозяйкой, — Лили сглотнула. — У нее, черт возьми, семеро детей! С каждой новой беременностью она подтверждала свой выбор, ведь как она может выйти на передовую, если в очередной раз беременна? Ничего удивительного, что она никогда никому не рассказывала о своих способностях… Надо было и мне держать язык за зубами.

Гарри задумался. Все это походило на правду. Молли Уизли без колебаний убила Беллатрикс Лестрендж, но это был чуть ли не единственный раз, когда она вообще подняла против кого-то палочку. Гарри тогда подумал, что это просто чудо, невероятная удача. Ведь где Молли, домохозяйка из Хэмпшира, и где Беллатрикс, убийца на службе Темного Лорда? Но это вовсе не чудо — Молли умела сражаться все это время.

Тогда в Хогвартсе она была загнана в угол и защищала свою дочь. Это совсем не то же самое, что идти в бой и рисковать собой сознательно, как это делали Лили и Джеймс даже после того, как на свет появился Гарри.

Молли могла сражаться и не сражалась. Лили злилась на нее за это. И винила себя в том, что не может перестать. Но хуже всего то, что она не могла не признать: выбор Молли оказался верным. Молли не лезла на рожон, она никому не бросала вызов, тем более трижды. И сейчас она, ее муж и ее дети, за исключением Фреда, были живы, здоровы и счастливы. И, что самое главное, они были вместе все эти шестнадцать лет.

Трусость вознаграждалась. И это совсем не то, чему Лили и Джеймса учили на Гриффиндоре.

Миссис Поттер с усилием потерла глаза.

— Я собиралась только сказать ей, насколько я восхищалась ей тогда, но вместо этого заставила стыдиться того, кем она стала сейчас. Черт побери, она ведь просто хотела устроить для меня праздник…

— Ну, — попытался сгладить углы Гарри, — ты ведь не хотела, чтобы она чувствовала себя так?

— Может и хотела, — избегая смотреть на сына, произнесла Лили. — Может я и не такой уж хороший человек.

Не знаю почему, но мы не можем оставаться в стороне

На следующий день сова принесла Лили письмо с гербом Хогвартса. Гарри видел, как мать, хмурясь, читает его, а затем прячет в ящик стола. Он решил немного подождать с расспросами, тем более, что ближе к обеду он тоже получил несколько писем.

Первое — от Джинни. Совершенно сбитая с толку произошедшим вчера, девушка сообщала, что ее мать очень расстроена, и едва ли в ближайшее время миссис Поттер снова получит приглашение в Нору. Джинни строила предположения, но для верных выводов ей не хватало информации, а Гарри не считал, что ему стоит делиться с ней.

Второе письмо написала Гермиона, но она, в отличие от Джинни, интересовалась Лили и тем, как она себя чувствует. Гарри закатил глаза и положил письмо обратно в конверт, даже не дочитав.

Третье письмо он чуть не выронил, потому что оно было подписано тем же почерком, которым были выведены все «Слабо» и «Отвратительно» в его работах по зельям за последние семь лет. Гарри затравленно осмотрелся по сторонам, Лили не было рядом. Очевидно, она снова сидела в библиотеке, восполняя пробелы в своих знаниях о современном мире чтением газет.

Поворачивая конверт в руках так и эдак, через несколько минут Гарри пришел к выводу, что он слишком пухлый для сообщения вроде: «Уважаемый мистер Поттер, с прискорбием сообщаю, что мой учебный план не предполагает индивидуальных занятий, и в связи с возросшей в этом семестре нагрузкой, я вынужден отказать тебе в обучении, чертов выродок!»

Нет, там определенно несколько листов…

Вдохнув и выдохнув несколько раз, Гарри распечатал письмо.

Внутри оказался подробный план занятий на этот год, и к четверти из них, уже прошедших этой осенью, были приведены комментарии.

С половиной из них Гарри был знаком, и даже мог прочесть с той же интонацией, что и Снейп. Это были комментарии о его ошибках. Но вот вторая половина — это то, чего профессор ему никогда не говорил. То, с чем мистер Поттер справился хорошо или даже блестяще.

Гарри задумчиво потер подбородок. До этого момента он считал, что Снейп не замечает таких вещей. Или, скорее, предпочитает не замечать именно тогда, когда речь идет о Гарри. Но он ошибался: Снейп видел все, просто не обо всем считал нужным сообщать.

Значит занятия продолжатся и шанс поступить в аврорат еще не потерян. Заслышав шаги матери на лестнице, Гарри не стал прятать письмо.

— Что это? — поинтересовалась Лили.

— Извинения, — улыбнулся Гарри. — На особом летучемышином диалекте.

Заметив замешательство на ее лице, он улыбнулся. Скорее всего Снейпа начали называть летучей мышью только когда он стал профессором и начал носить мантии, так что Лили просто не поняла, о чем речь. Гарри решил не давать ей шанса уточнить и тут же спросил:

— А у тебя что?

— Директор Макгонагалл предлагает мне место профессора маггловедения.

— И? — Гарри поднял бровь.

— И я думаю, что это не такая уж плохая идея.

* * *

В том, чтобы быть сыном профессора в школе чародейства и волшебства Хогвартс, определенно есть свои преимущества. Например, можно сказать «Прощай!» Хогвартс-экспрессу с его маленькими купе и толпами шумных младшекурсников, и прибывать в школу прямо через камин в кабинете директора. Поездка на поезде с орущими детьми окончательно доконала бы Гарри.

Две прошедшие недели его мать, как одержимая, носилась вверх и вниз по бесконечным этажам и переходам Британской библиотеки. Маггловской, разумеется. Она пыталась восполнить пробелы в своих знаниях о жизни магглов, ведь ее последние сведения датировались восьмидесятыми, а с тех пор многое изменилось. Гарри попытался убедить ее, что в обществе, где на магглов обращают не больше внимания, чем на сорняки под ногами, этих пробелов никто и не заметит. Но Лили была непреклонна и к концу первой недели Гарри осознал, что в его жизни стало на одну Гермиону больше, и смирился. Он таскал ей книги вплоть до вчерашнего вечера.

Директор Макгонагалл стояла посреди кабинета и радушно улыбалась, вокруг все также крутились те загадочные механизмы, что стояли здесь при Дамблдоре. Гарри невольно задумался, знает ли она об их назначении или просто хранит, как сувениры.

— Рада видеть тебя, моя дорогая, — произнесла Минерва. — Министерство довело до моего сведения, что твое тестирование по маггловедению прошло успешно. Все, что мне остается — это показать тебе твой кабинет.

— У меня не было возможности поблагодарить вас лично, директор, — улыбаясь, начала Лили. — Просто не могу выразить, как…

Горгулья, охраняющая вход в кабинет вдруг пришла в движение, и Лили замолчала. Через несколько секунд в дверном проеме появился Северус Снейп собственной персоной.

Гарри не смог удержаться от того, чтобы сложить руки на груди и смерить Снейпа своим «Ну давай, расскажи мне о совпадениях!» взглядом. Впрочем, его приветствие все равно было безукоризненно вежливым.

Поприветствовав всех, Снейп сухо поинтересовался, что Лили делает здесь.

— Директор Макгонагалл предложила мне место профессора маггловедения, — пожала плечами она, — и я согласилась.

— Профессор Бэбидж покинула нас весьма… скоропостижно, — подтвердила Минерва, — я не успела найти нового преподавателя к началу учебного года. Зато нашла его сейчас.

— Маггловедение? — изогнув бровь, уточнил Северус так, будто Лили только что глубоко его разочаровала, и он дает ей последний, самый последний шанс оправдаться в его глазах. Даже Гарри понял, что это не праздное любопытство, а вызов.

— Ну, — Лили набрала в грудь побольше воздуха, — я могла бы преподавать зелья, если бы это место уже не было занято кем-то более… — она сделала красноречивую паузу, — опытным.

— Ты хотела сказать талантливым? — Северус сложил руки на груди и улыбнулся. Гарри почувствовал, как у него дергается веко. Кавалер ордена Мерлина Первой степени оказался совершенно не готов к этому зрелищу.

— Нет, — Лили улыбнулась тоже.

Делая вид, что поправляет дужку очков, Гарри попытался успокоить свой глаз, но ничего не получалось. Он видел этих двоих рядом только сквозь чужие воспоминания, и все они относились к тому периоду, когда между ними уже стояли Пожиратели Смерти, Джеймс Поттер и вражда факультетов. Но на что похожи эти отношения без всего этого, он не знал.

— Когда-то очень давно мы были одинаково хороши в зельях, но с тех пор прошло много лет. Что бы я сейчас ни делала, это будет гонка Ахиллеса и черепахи. Так что, — Лили патетически развела руками, — да здравствует маггловедение! Электрические чайники, самолеты и интернет.

Снейп громко фыркнул.

— Интернет? — повернулась к Лили директор.

На секунду миссис Поттер задумалась, а затем сказала:

— Вам не понравится, Минерва.

— Вот как? — усмехнулась директор. — Возможно, и ученикам о нем знать не стоит?

— Эм, — Лили подумала еще немного. — Я думаю, мы должны обсудить это неоднозначное явление более детально. Вы, кажется, хотели показать мне кабинет? Не терпится его увидеть!

Она отступила в сторону, пропуская Макгонагалл к выходу, махнула рукой Северусу на прощание и знаком попросила Гарри следовать за ней.

— Рад видеть тебя снова, — сказал Северус. Гарри, проходя мимо, повернул голову, чтобы лучше рассмотреть выражение его лица. Но ничего за гранью вежливости он не увидел.

— И я тебя, — кивнула Лили, отступая в дверной проем. Она кивнула на Гарри и продолжила: — Нам всем чертовски повезло, что ты был здесь все это время.

Развернувшись, она последовала за Макгонагалл, но как только Гарри собрался сделать то же самое, Северус схватил его за руку и потянул назад. И только когда горгулья со скрежетом встала на место, он произнес:

— Ты не сказал ей.

Гарри развернулся и внимательно посмотрел на своего учителя. Тот был зол. Снова.

Да что с ним, мать его, не так?

— Сказал, — огрызнулся Гарри и про себя порадовался, что у него больше не дергается глаз. — Сказал, что ты спасал мою задницу столько раз, что я, во-первых, со счета сбился, а во-вторых, не обо всех случаях знаю. Сказал, что не только я, но практически все ученики этой школы обязаны тебе жизнью. Сказал, что, рискуя собой, ты много лет доставлял Ордену Феникса информацию, без которой мы все сейчас лежали бы в братской могиле на заднем дворике поместья Малфоев. Сказал, что ты спас меня, Рона и Гермиону от вервольфа. Сказал…

В ответ на это Снейп только отмахнулся, Гарри замолчал.

— Ты не сказал ей, что это я передал Волдеморту пророчество, из-за которого он уничтожил ее семью.

Гарри вдохнул и медленно выдохнул.

— Все ее друзья мертвы, — сдержанно произнес он. — Все, кроме одного. Я не буду тем человеком, который заберет у нее последнего друга.

Мне не нужны твои маски, из-за них мы не видим ясно

Занятия по маггловедению посещало не слишком много учеников, этот факультатив считался самым легким и был нужен только детям чистокровных волшебников, не подозревавшим об устройстве мира магглов, так что у Лили было достаточно времени, чтобы проводить его с Гарри. А вот у Гарри его не было.

Последний год обучения в Хогвартсе даже без излишне принципиального профессора зельеварения не мог считаться легким, а уж с ним и подавно. Конечно, Гарри видел Лили несколько раз в день — в общем зале во время завтрака, обеда или ужина, но у них практически не было возможности поговорить, так что он приходил к ней в класс в середине дня или, что случалось еще реже, они гуляли у озера, обсуждая планы на будущее и болтая о мелочах. Так что, когда Лили начала отказываться от прогулок, Гарри, мягко говоря, удивился.

Он сделал что-то не так? Она больше не хочет его видеть?

Впрочем, когда Лили стала появляться в большом зале с темными кругами под глазами, которые не могла скрыть даже магия, он понял, что дело вовсе не в нем.

— Зелья сна без сновидений, — грохнув сумкой об парту в пустом классе маггловедения, сказал он. — Они закончились, так?

Лили стояла у доски, мелом она писала что-то об автомобилях и самолетах, должно быть, следующей темой были маггловские средства передвижения.

— И ты не идешь ни к Помфри, ни к Снейпу, — добавил Гарри и она, наконец, обернулась.

— Я… — она сглотнула, — не доверяю колдомедикам.

— А со Снейпом что не так? — Гарри сложил руки на груди и грозно посмотрел на мать, но тут же опомнился. — То есть, я до вечера могу перечислять, что с ним не так. Я имею ввиду, что не вижу никаких причин не просить у него помощи.

Лили глубоко вздохнула и оттряхнула руки. Причины у нее, конечно же, были.

* * *

Начать хотя бы с той, что Снейп ее избегал. По крайней мере, она видела его реже, чем любого другого профессора, и это не объяснялось разницей в расписании, поскольку завтрак, обед и ужин в общем зале проходили в одно и то же время для всех. И если ему неприятно ее видеть, то с чего бы ему ей помогать?

Но Гарри был прав, если она не хочет идти к Помфри, ей придется пойти к Снейпу. А еще Гарри был чертовски упрям, прямо как Джеймс в его годы. Он буквально заставил ее пообещать, что она решит эту проблему в ближайшее время, и думать о том, что он будет делать, если она откажется, совершенно не хотелось.

— Что тебе нужно? — едва подняв голову от своих свитков, вместо приветствия спросил Северус. Лили осторожно закрыла за собой дверь опустевшего класса зельеварения.

— Мне нужна твоя лаборатория, — проговорила она, уже понимая, что это звучит не очень-то вежливо. Но разве он не первый начал в подобном тоне?

Снейп поднял на нее глаза и Лили вдруг поняла, почему ученики с первого по седьмой курс включительно побаиваются профессора зельеварения. Если бы существовал конкурс на самый убийственный взгляд тысячелетия, Северус унес бы первый приз домой просто потому, что ни один из прочих претендентов не осмелился бы подойти к нему ближе, чем на десять ярдов.

— Как ты верно заметила, — медленно проговорил он, — это моя лаборатория. И работаю в ней только я.

Лили осторожно обошла парту в третьем ряду и присела на нее, давая понять, что не собирается сдаваться.

— Ну, она же не нужна тебе круглые сутки? — предположила она. — В последнее время у меня чертовски много свободного времени по ночам.

Северус с раздражением отложил перо и, положив руки на стол, подался вперед.

— У любого, кто пережил войну, становится много свободного времени по ночам, — холодно заметил он. — Просто купи себе зелья.

Лили горько усмехнулась и сложила руки на груди. То, что она "пережила войну" — утверждение весьма спорное, но она здесь не для того, чтобы уточнять формулировки.

— Чтобы вся школа видела, как, выбиваясь из сил, совы приносят мне лекарства ящиками? Нет, спасибо. Кроме того, мне нужны не столько сами зелья, сколько возможность их варить.

— Даже не думай.

Повисла долгая пауза. Лили не уходила, а Северус просто не мог ее прогнать. После стольких лет… только не сейчас. Но и позволить ей появляться здесь регулярно тоже выше его сил. Она подняла со дна слишком многое, чтобы он мог вечно притворяться, что ему насрать.

«Профессор Поттер» — учитывая, чья это фамилия, звучит просто смешно, но именно так ее и называли. Спустя столько лет после смерти Джеймса, его имя все еще неотделимо от нее. Лили носила черные платья и черные же мантии, элегантные, но совершенно безжизненные. Она все еще была наполовину со своим мужем и не собиралась расставаться с ним.

Профессор Поттер склонила голову на бок и вдруг улыбнулась. Совсем, как раньше.

— Ты знаешь, что «Скиттлс» еще производят?

Хорошие воспоминания. Очень умно.

— Ты пытаешься купить меня за конфеты? — с выражением бесконечной брезгливости переспросил он, будто не веря.

Она пожала плечами.

— Раньше получалось.

— Тридцать лет назад.

С раздражением выдохнув, Северус поднялся с места, он уже набрал воздуха в грудь, чтобы сказать, что разговор окончен, как вдруг Лили сказала:

— Мне снится ящик.

Она смотрела на черную доску, испещренную алхимическими формулами, но не видела ее, даже голос стал чужим.

— Я должна была бы, наверное, видеть Волдеморта и ту самую ночь, когда он пришел за нами, но нет. Я вижу чертов ящик, набитый хлопком. И я пытаюсь поднять крышку, а она не поддается. Я кричу, но за шестнадцать лет от слизистой оболочки горла ничего не осталось, так что выходит только шипение. Под ногтями занозы. Все усилия напрасны. Каждый новый сон напоминает мне, что в этом мире мне не место, и я должна лежать в гробу.

— Как долго ты там пробыла? — он не отшатнулся только потому, что годами учился скрывать чувства.

— Достаточно, — отрывисто сказала Лили, и в ее голосе отчетливо промелькнули ноты, которых Северус не помнил. — За последние десятилетия не очнулся ни один пациент из того сектор-склада, а в день смерти Волдеморта у колдомедиков дел и без того было невпроворот. Когда меня все же обнаружили, я была так слаба, что не могла говорить. Но как только я назвала свое имя, они решили, что я тронулась, поскольку Лили Поттер должна находиться под тремя футами земли где-то в Годриковой Впадине. Так что меня пичкали успокоительными каждый раз, когда я произносила это имя. Если бы не та аврорская проверка, я до сих пор сидела бы где-то рядом с Фрэнком и Алисой, таращась в потолок. Авроры искали Пожирателей Смерти, притворяющихся помешанными, а нашли меня.

— Лонгботтомы еще живы?

Лили качнула головой, словно сомневаясь в ответе. Она видела Лонгботтомов всего раз, когда ее на каталке провозили мимо их палаты, но это зрелище запомнилось ей надолго.

— Я бы это так не назвала.

Северус выдержал долгую паузу, раздумывая над тем, стоит ли продолжать разговор, а затем все же спросил:

— Почему ты никому не сказала?

— А почему ты считаешь, что это правда? — горько усмехнулась Лили.

В чем профессору Поттер отказать было нельзя, так это в уме. У нее не было никаких доказательств, а ее собственные воспоминания не могли послужить ей, поскольку ее разум за шестнадцать лет бездействия мог быть поврежден, и только идиот не воспользуется этим фактом в суде. Она не начинала войну, потому что знала, что проиграет. Так что она предпочла просто отправиться домой и жить дальше.

— Будь я проклята, если возьму из рук колдомедика еще хоть одно лекарство.

— Я могу сварить для тебя снотворное сам.

— Нет.

— Сомневаешься во мне тоже?

— Боже упаси, конечно нет! — она засмеялась, и напряжение до того висевшее в воздухе вдруг растворилось. — Просто то, что случилось, показало мне, насколько мало я могу изменить. Я могу приложить все усилия на свете, я могу поставить на кон саму жизнь, но результат от этого не зависит. Зельеварение демонстрирует обратное, а мне сейчас очень, очень нужно верить в обратное.

Отодвинув стул, Северус не торопясь направился к стеллажу с ингредиентами.

— То, что ты пожертвовала собой, спасло твоего сына, — между прочим бросил он.

Лили только грустно улыбнулась.

— Судя по тому, что я читала о себе в газетах, в это верят очень многие. Но я жива, Северус. Значит, не было никакого договора. И что бы ни спасло моего сына, это точно не моя смерть.

Северус остановился у стеллажа, его рука на мгновение замерла в воздухе, а затем он открыл ящик и достал небольшой почерневший от времени кованный ключ.

— В последний раз, когда я подпустил тебя к своему собственному котлу, ты перевела всю пыль пикси просто потому, что она красиво блестела.

— Тридцать лет назад, Северус! — простонала Лили, тон ее был почти умоляющим. — Мне было десять и да, она блестела очень красиво!

Должно быть, ему тогда страшно попало от Эйлин. Возможно даже, это были их единственные запасы на долгие годы, и они еще не скоро смогли позволить себе купить еще. Но откуда она могла это знать?

Северус подошел ближе и протянул ей ключ от лаборатории, но как только Лили поднялась, чтобы взять его, он отдернул руку.

— Держись подальше от пыли пикси, — грозно проговорил он. — Обещаешь?

Лили протянула руку и забрала ключ, не заметив, как он вздрогнул от прикосновения холодных пальцев.

— Да чтоб мне сдохнуть.

Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас…

— Профессор Поттер?

Вздрогнув, Лили выронила колдографию. Она потратила несколько часов, чтобы найти в старых альбомах нечто подобное. Плотный листок медленно опустился на пол, и Лили повернула голову вслед за ним. В этот утренний час в библиотеке должно быть пусто, но черт принес Джиневру Уизли не раньше и не позже, и именно в этот сектор. Профессор Поттер не следила за расписанием шестого курса Гриффиндора, но подозревала, что в этот момент девушки здесь быть не должно. И это не проблема, в конце концов успеваемость мисс Уизли — это ее личное дело, просто… Лили испытывала необъяснимое раздражение, находясь рядом с ней.

— Если вам нужны колдографии, у Гарри есть целый альбом, — опустив глаза вслед за взглядом Лили, проговорила девушка.

— В том-то и дело, — нагнувшись и подобрав колдографию, много лет назад запечатлевшую тринадцатилетних Джеймса и Сириуса, проговорила она. — Я не знаю, нужны ли они мне.

На колдо Сириус пытался натянуть Джеймсу на голову чью-то ужасную мохнатую шапку, а тот отчаянно сопротивлялся. Камера все время дергалась, потому что Питер не переставая смеялся, наблюдая за ними через объектив чудом доставшейся ему камеры, а Лили, заливаясь хохотом, висела у него на плече.

— Дом Сириуса был совершенно новым местом для меня, там практически ничто не напоминало о прежней жизни, — она все еще смотрела на колдографию, стараясь не поднимать глаза. — И я могла обманывать себя, представляя, что Джеймс… — она мотнула головой в сторону, — просто живет где-то в другом месте. Но здесь все пропитано воспоминаниями, и я сталкиваюсь с реальностью постоянно. А я не уверена, что хочу.

Джинни осторожно переступила с ноги на ногу. Лили глубоко вздохнула и все-таки посмотрела на нее, и как только она встретилась с ней взглядом, тут же поняла, что девушка проходила здесь не случайно. Она искала именно ее, но зачем пока сказать боялась.

— Ты знаешь Питера Питтегрю? — просто чтобы поддержать разговор, спросила Лили. — Он такой смешной, полноватый человек, улыбается все время…

«Черт бы тебя побрал, Гарри!» — подумала мисс Уизли и на секунду прикрыла глаза. Конечно, Гарри не лгал своей матери, но умолчал о многом, а расплачиваться сейчас придется ей.

— Я… да, я знала его очень долгое время. Но не то, чтобы близко, — она прочистила горло, уже понимая, что Лили абсолютно очевидно, насколько плохо Джинни умеет врать. — Я думаю, вам следует спросить кого-нибудь еще…

Лили прислонилась к столу и отложила фотографию. Выдержав многозначительную паузу, она тихо произнесла:

— Гарри сказал, он особенно ценит твою честность. Я тебя совсем не знаю, но мне бы не хотелось разочароваться с самого начала.

Джинни чуть сощурилась. Всего год назад она возглавляла «Армию Дамблдора», под неусыпным давлением министерского цербера Амбридж и пыталась в меру своих сил научить студентов защищать себя от грядущей опасности. В Хогвартсе не так много студентов, настолько же хорошо знакомых с понятием «психологическое давление», как Джиневра Уизли.

— Мне тоже, — произнесла она и сложила руки на груди. — Поэтому как насчет честного обмена?

Лили подняла бровь, выжидая.

— Что там между вами и моей матерью?

— Ты совсем не стараешься мне понравиться, да?

«Да», — сказали ее карие глаза, и Лили поняла, что перед ней вовсе не молодая копия Молли. Ее невозможно смутить, а если и возможно, то точно не намеками на прямую зависимость отношений с Гарри от мнения его матери по этому поводу.

— Рассказать тебе было бы просто свинством. Молли твоя мать и ты любишь ее. Поэтому, позволь ей самой тебе объяснить. Или позволь не объяснять, если она не захочет. Могу только сказать — и это будет честно — что я сожалею о том, что произошло на празднике и постараюсь не допустить ничего подобного впредь.

Джинни шумно выдохнула, ответ ее явно не удовлетворил, но что она могла поделать?

— Питер Питтегрю прожил в нашей семье тринадцать лет, скрываясь в обличье крысы. Мы были детьми и как-то не задумывались, почему обычная крыса протянула так долго…

Рассказ оказался долгим, достаточно долгим, чтобы впившиеся в крышку стола пальцы Лили посинели от напряжения.

— Не могу поверить, он же так любил нас… — рассеянно глядя вперед, пробормотала она, — все время ходил за нами в школе… Приходил в гости за пару дней до… держал моего сына на руках…

Мисс Уизли закусила губу, она знала, что из этого не выйдет ничего хорошего, но была согласна с Лили. Начинать знакомство со вранья — еще более плохая идея.

— Если бы вы знали, — осторожно начала она, — чем все закончится для вас, вашего мужа и Гарри, вы бы… постарались избежать этой судьбы? Не связываться с Джеймсом?

Лили подняла голову и сфокусировала на ней взгляд.

— Думаешь отвергнуть предложение?

Джинни покачала головой.

— Гарри еще не сделал мне предложение.

— Но ты подумываешь.

— Но я подумываю.

Пауза опасно затянулась, и Джинни решила объяснить, поскольку ее намерения не были очевидны.

— В прошедшем конфликте смертность среди авроров составила двадцать девять процентов. Это практически каждый третий. В мирное время, конечно, меньше, но это все равно русская рулетка.

Она подняла руку к глазам и с усилием потерла переносицу. Джинни терпеть не могла выказывать слабость, но воспоминания все еще причиняли ей боль.

— Я провела год, не зная где он и что с ним, и когда Хагрид принес Гарри на школьный двор, и Волдеморт заявил, что он мертв, я поверила, — она с трудом сглотнула ком в горле. — На самые ужасные пять минут в моей жизни я поверила. Все обошлось, но я помню, что это такое, когда я жива, а он — нет…

— Можешь не объяснять.

— Я потому и разговариваю с вами, что вам можно не объяснять.

Как ни странно, больше всего своей прямолинейностью Джинни напоминала ей Сириуса, который жил в постоянных попытках отстоять то, кем он являлся, перед своей семьей. «Я думаю вот так, поступаю так, и если ты это принимаешь, мы будем лучшими друзьями. А если нет — отвали!» Должно быть, жизнь с шестью братьями, которые не всегда были довольны ее положением любимой дочери, сделала с Джинни примерно то же самое.

— Если мы поженимся, моя жизнь превратится в ожидание его смерти. А я не уверена, что хочу так жить.

— Ты очень… прозорлива, — сказала Лили и даже не добавила «прямо как твоя мать». — Одно скажу, если ты хочешь прожить жизнь вдали от опасностей — вырви себе сердце. Потому что если ты хоть немного любишь моего сына, то каждый день твоей «другой» жизни оно будет напоминать, что ты вовсе не там, где хочешь быть.

Джинни медленно сглотнула, кровь отлила от лица. На самом деле у нее не было никакого выбора. Она любила Гарри очень давно и не могла повернуть назад примерно курса с первого. Да и как, черт возьми, она могла бы это сделать? Разом перестать быть ему благодарной? Перестать восхищаться им? Перестать волноваться за него?

— Если колдографии все-таки нужны, попросите у Гарри, — порывисто вздохнув, быстро заговорила Джинни. — Рон сказал, тот альбом — первое, что он забрал из Дурсльскабана, когда…

— Откуда, прости? — мгновенно среагировала миссис Поттер.

Гарри мало рассказывал о Дурслях, упоминая лишь, что они с ним «не очень ладили». Но называть дом Петунии «Дурсльскабаном»… Это либо очень плохая шутка, либо в Литтл Уининге происходило гораздо больше вещей, о которых Лили стоило бы знать.

Джинни открыла рот и тут же его захлопнула.

— Можно я пойду? — жалобно улыбнулась она и, получив утвердительный кивок в ответ, скрылась за стеллажами.

Лили вздохнула с облегчением и подумала, как прекрасно было бы, если бы она могла сама воспользоваться своим мудрым советом.

* * *

Северус выделил миссис Поттер четыре часа в лаборатории по субботам, как раз в то время, когда он сам просто физически не мог находится там, пытаясь вбить в голову ее сына хоть немного знаний о науке, к которой тот совершенно не был способен.

Профессор Снейп и его ученик понимали, что если Гарри и станет зельеваром, то в лучшем случае весьма посредственным. Способность к сосредоточенности на длительных и сложных задачах не передалась ему от матери. Гарри мог часами носиться по тренировочному классу Защиты от Темных Искусств, расшвыривая заклинания, и не растерять ни точности, ни энтузиазма, но наблюдать то же самое время за превращением одного алхимического состава в другой не мог. Он терял нить реакций, отвлекался и в конце концов просто засыпал бы, если бы Снейп время от времени на него не рычал.

И если бы парень дал хоть малейший повод к тому, чтобы вышвырнуть его за дверь, Северус бы так и сделал. Потому что то, чем они занимались, по сути абсолютно бессмысленно. Гарри забудет все, что выучил, как только сдаст свою академическую аттестацию.

Но каждый раз, глядя на неудовлетворительные результаты мистера Поттера, Северус не выкидывал его из кабинета, а заставлял переделывать снова и снова. Потому что мальчишка заслуживал шанс на жизнь, о которой мечтал. Тот самый шанс, который он сам ему, не задумываясь, дал.

К тому времени, как Северус возвращался в лабораторию, Лили уже там не было. Она очень ценила предоставленную ей возможность и не рисковала нарушать договоренности. Повсюду царил идеальный порядок: книги, колбы, ингредиенты и препараты стояли на тех же самых местах, где он их оставлял. Складывалось впечатление, будто Лили вообще не пользовалась лабораторией, но горький запах полыни в воздухе каждый раз выдавал приготовление снотворных. Поэтому, когда через несколько недель запахи исчезли, он заподозрил неладное.

Бесконечное разнообразие составов обладает бесконечным разнообразием ароматов. Нет запаха только у одного зелья. Нет у него и вкуса.

Подозрения существуют для того, чтобы их проверять, поэтому как-то раз Северус отпустил Гарри пораньше, чтобы отправиться в лабораторию и выяснить все лично. Поттер был счастлив, как щенок, но виду не подал. Впрочем, он немного задержался у двери, чтобы снова бросить на Северуса тот самый «Я не верю в совпадения» взгляд. Он знал, во сколько его мать начинает работу в лаборатории и во сколько ее заканчивает.

— Северус, — как-то скованно улыбнулась Лили, ее пальцы замерли над пучками трав. — Ты рано сегодня.

— Пришлось отпустить мистера Поттера пораньше. Его познания в зельеварении приводят меня к мысли, что в некоторых случаях убийство эффективнее обучения, — проходя мимо нее к шкафу с книгами, он заметил, что огня под котлом Лили и не развела. — Так что, возможно, я действительно не учитель года…

— Не учитель года? — усмехнулась она и начала методично собирать ингредиенты, сворачивая работу. — Я недавно поймала себя на ненависти к девушке своего сына, потому что она молода, красива и счастлива. Я думала, это ревность, но нет. Это зависть. И такая сильная, что мне хочется ее убить.

— Хочется убивать студентов? — он развернулся и стал наблюдать за тем, как Лили собирается. В комнате по-прежнему не витали резкие запахи снотворного. Она либо вообще не работала сегодня, либо работала над чем-то другим. — Добро пожаловать в клуб усталых профессоров.

— Ты знаешь, что дело не в этом, — вздохнула она.

Что-то очень знакомое, но давно забытое шевельнулось в душе. Из тех времен, когда они действительно были друзьями, когда без оглядки делиться тем, о чем ты переживаешь, было чем-то само собой разумеющимся. Паршивец Поттер был прав: Лили считает Северуса последним из своих друзей.

— Мы действительно устраиваем соревнование «Худший человек на свете»? — с некоторой долей скептицизма спросил он. — Предупреждаю, у тебя нет шансов.

— С чего ты взял?

— Я — Пожиратель Смерти.

— Подставной, — пожала плечами она. — Дальше.

Гарри сказал ей, что Северус никогда не был настоящим Пожирателем, что он всегда был на их стороне, что он герой…

Значит, Лили думает, что прогнав его тогда на седьмом курсе, она ошибалась.

Вот только в тот день она сделала абсолютно правильные выводы о нем. Они были верными все до единого. Если бы хоть кто-то из пожирателей прознал, что у Северуса есть магглорожденная подруга или даже девушка, вопросом времени стало бы то, как скоро они поймают ее и убьют. Возможно, у него на глазах. Возможно, несколько раз изнасиловав перед этим.

Даже если не принимать во внимание трагическую разницу во взглядах, оставаться рядом с ним тогда было самоубийством.

Максимализм и идиотизм — два главных качества юного революционера. Собирался ли он сбросить маглорожденных на самое дно социальной лестницы и подняться за их счет? Конечно, да! Случится ли что-то подобное с маглорожденной девушкой, которую он любит? Конечно, нет!

Северус был идиотом, который надеялся, что Лили обойдет участь, которую Пожиратели готовили для всех маглорожденных в стране. Он надеялся, что сумеет спасти ее, если ее поймают. Он даже просил Лорда не убивать ее…

Он был таким идиотом. И он расплачивается за это по сей день.

— Сдаешься? — голос Лили вырвал его из задумчивости. Она стояла за широким лабораторным столом, забрав все свои вещи. Больше делать ей здесь нечего, разве что… просто говорить с ним.

— Я ненавидел твоего мужа, — не без удовольствия протянул он.

— Скажи что-нибудь, чего я не знаю, — фыркнула Лили. По прошествии стольких лет она не могла не понять, что Джеймс вложил в их вражду не меньше, чем Северус.

— И сына твоего я с трудом терплю.

— Учитывая, что его обучение — твоя инициатива, в это очень сложно поверить.

Северус позволил себе изобразить удивление. Это утверждение уже не было пустым предположением, она точно знала это, и он даже догадывался, от кого. Вечерний чай с Минервой МакГонагалл ни для кого не проходит бесследно.

— Я сказал ему, что меня заставила МакГонагалл, — проговорил он, подошел ближе и оперся руками на стол, — и я бы предпочел, чтобы он и дальше так думал.

Лили улыбнулась, подхватила свою сумку и направилась к двери, пробормотав что-то неразборчивое о слизеринцах и играх разума.

— Что ты сказала? — с подозрением уточнил он.

Профессор Поттер развернулась у самой двери, ее удивительные зеленые глаза светились весельем, почти как раньше.

— Что ты взрослый человек и можешь сколько угодно путаться во лжи вместо того, чтобы просто сказать ему, что ты благодарен.

Северус посмотрел на нее исподлобья и произнес:

— Разве что под веритасерумом.

Лили мгновенно изменилась в лице. Она сжала губы в тонкую линию и морщины в их уголках вновь стали заметнее. Груз непрожитых лет и тяжесть всего, что она утратила, на миг стали так очевидны, что, казалось, ни одной улыбке это не стереть. Но спустя всего несколько секунд она все же улыбнулась и просто сказала:

— Обойдешься.

Дверь тихо закрылась, Северус убрал руки со стола и выпрямился, размышляя над тем, что только что услышал. Она не испугалась разоблачения, она разозлилась на то, что он лезет не в свое дело.

Значит, зелье не для него.

Северус выждал несколько минут, а затем вышел из лаборатории, скрывая нечто среднее между облегчением и разочарованием.

* * *

Ключ снова застрял в замке и не желал поворачиваться, Петуния тысячу раз просила Вернона починить проклятый замок, но он все время находил отговорки. Беспрестанно нажимая на звонок и барабаня в дверь, она должна была разбудить и мертвого, но синие отблески в окне неопровержимо доказывали, что мистер Дурсль снова уснул перед телевизором. Тихо прокляв его крепкий сон, Петуния уже полезла в сумочку, чтобы достать телефон и вызвать слесаря, но дверь вдруг сама собой отворилась.

Ворвавшись в дом, словно вихрь в кашемировом пальто, и хлопнув дверью так, что задребезжали стекла, она с порога закричала:

— Вернон! Проснись, черт тебя подери! Я проторчала на улице полчаса!

Швырнув пальто на вешалку в прихожей, она вошла в комнату и застыла, вцепившись в дверную ручку. Перед телевизором неподвижно сидел ее муж. Взгляд его маленьких глаз, сейчас абсолютно пустых, был направлен на экран. Изо рта к коленям тянулась тонкая нитка слюны.

За его спиной, держа в одной руке светящуюся колбу, а в другой — волшебную палочку, стояла Лили Поттер. Взгляд ее зеленых, как прежде, глаз буквально пригвоздил Петунию к месту. Она понимала, что нужно бежать. Но знала, что это бесполезно.

— Моя сестра мертва! — хрипло выдохнула Петуния, прижимаясь спиной к двери. — Ты — не она!

Лили откупорила второй сосуд и, подняв палочку, сделала несколько шагов навстречу.

— Хотела бы я сказать, что ты ошибаешься.