Седьмой Уизли (джен)

Быть самым младшим ребёнком в большой семье очень тяжело. Ещё тяжелее, когда эта семья бедная. Очень бедная. И дело даже не в том, что приходится всё донашивать за старшими братьями. Как раз к этому я привык и особо не комплексую. Просто родители всегда слишком заняты, чтобы уделить мне достаточно времени. И я почти всегда один. Старшие братья давно выросли — у них своя жизнь. Близнецы считают меня слишком маленьким и в свою компанию не берут. Правда, я и не стремлюсь к этому. Их развлечения меня не привлекают.

Впрочем, они меня уважают и подшучивать, как над другими членами семьи, не пытаются. Случилось это после того, как они превратили игрушку Рона в паука. Я тогда просто взбесился. Шутки шутками, но всему есть предел. Выхватив палочку у Фреда, я спеленал обоих, потом разрезал паука напополам и, превратив половинки в две кучки более мелких паучков, величиной с обычного крестовика, обездвижил их и, напихав шутникам в открытые рты, залепил их волшебным скотчем. После чего отменил действие заклинания. Близнецы дёргались и мычали, пока пауки не превратились в остатки плюшевого мишки, а когда я убрал скотч, долго отплёвывались.

С тех пор они предпочитают меня не злить. Родители, кстати, об этом случае так и не узнали. Джордж успел незаметно вернуть палочку отца на место. В общем, с близнецами у нас что-то вроде умеренного нейтралитета.

Рон — он слишком недалёкий. Впрочем, возможно, с возрастом это пройдёт. Но сейчас нам практически не о чём говорить. Перси, наверное, единственный, кто уделяет мне время. Я всегда могу прийти к нему с проблемой или просто так, и он никогда не прогонит и не отвернётся. Он не считает меня маленьким и общается на равных.

Меня зовут Джинн. Джинн Уизли. То, как я получил имя, заслуживает отдельного повествования. Родители ждали девочку и планировали назвать её Джинни. А родился я. Наверное, от горя новое имя сразу не придумалось, а папа отправился в маггловский парк и там пожаловался случайному прохожему на вселенскую несправедливость. Кто его знает, о чём думал этот маггл в тот момент, но услышав, какое имя хотели дать ребёнку, зачем-то попытался переложить его на мужской вариант. А потом рассказал отцу суть маггловских сказок о джиннах. Отцу очень понравилось, и он, вернувшись, уговорил маму так меня и назвать.

Не знаю, насколько повлияло имя, но с некоторых пор я считаю себя особенным. Дело в том, что отец часто приносит в дом разные маггловские вещи. Среди них нередко попадаются книги различной направленности. Из них я узнал, что седьмые сыновья часто наделены особыми способностями. Не предусмотренными обычной магической наследственностью. Я много анализировал и пришёл к выводу, что у меня почти взрослое сознание. Перси, кстати, это предположение подтвердил. Возможно поэтому ему так легко общаться со мной. Хотя мне кажется, он просто очень хороший. И я не считаю его занудой, как Рон и близнецы. Впрочем, не исключено, что с их точки зрения я от него недалеко ушёл.

Между прочим, когда совсем недавно я попросил его сводить меня в маггловский мир, он без вопросов выполнил эту просьбу и даже родителям ничего не сказал. Мы тогда встретили одного бездомного маггла. Он был очень умным и совершенно безобидным. Вот от него-то мы и узнали теорию множества жизней. Согласно этой теории, человек, умирая, переносится в другой мир и там рождается заново. Как правило, прежней жизни он не помнит, но иногда эти воспоминания пробуждаются.

Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль, что именно это и произошло с Перси. И случилось это перед тем, как он поехал в школу. Иначе как объяснить тот факт, что он вдруг ни с того ни с сего заподозрил свою крысу в том, что та — анимаг. И ведь прав оказался! Даже близнецы впечатлились. Как раз после этого случая они и перестали над ним шутить. Так, подкалывали иногда. Но тут ничего не поделаешь. Такими уж они уродились.

В общем, когда Перси в школе, общаться я могу только с Луной. Она хорошая девчонка, но иногда её бывает слишком много. Поэтому я с нетерпением жду дня, когда смогу пойти в школу сам.

Жаль, что мы такие бедные. Иногда размышляя об этом, я начинаю подозревать, что нас кто-то проклял. Если это так, я найду способ снять проклятие. Ведь я же седьмой сын. Это должно что-то значить.

Я всё больше склоняюсь к мысли, что мой брат прав и у меня действительно пробуждается память о прошлой жизни. Нет, я не помню, кем был и что делал, просто время от времени ко мне приходит знание. Это может быть просто какой-то незначительный факт или же отголоски взрослого опыта. Именно так было с моей крысой. Тому мне, что ложился спать накануне своего дня рождения, и в голову бы не пришло, что моя крыса может быть кем-то ещё, кроме крысы. Но уже проснувшись утром, я ощущал себя совершенно иначе. Будто бы враз повзрослевшим. И едва попавшаяся на глаза крыса моментально вызвала подозрения. Родителям я о них говорить не стал, потому как был уверен, что они не воспримут меня всерьёз. Поэтому я дождался отправки в Хогвартс и на следующий же день подошёл к декану и, поделившись своими подозрениями, попросил применить на Скабберсе заклинание, возвращающее анимагам их истинный облик. Снейп скривился, но просьбу выполнил.

Результат ошеломил нас обоих, но к чести Снейпа, он среагировал быстро, мгновенно обездвижив и связав недавнюю крысу. А с какой ненавистью он на него смотрел! Я тогда сразу понял, что эти двое хорошо знакомы и их явно что то связывало в прошлом. Что было дальше, я не знал, так как декан отправил меня в гостиную факультета. К чему я это всё? А к тому, что прежнему мне все эти мысли и в голову бы не пришли, так что версия Джинна представляется мне вполне правдоподобной.

* * *

Когда младший брат прибежал ко мне в комнату с криком, что его тетрадка живая, я сначала подумал, что он перегрелся. Но потом активировался мой обновлённый мозг, и я стал мыслить логически. Это же мой самый умный, я бы даже сказал, особенный братик. Он панику зря поднимать не станет. И я написал Грюму, с которым у меня сложились довольно неплохие отношения после истории с разоблачением Скабберса. Аврор отреагировал сразу, прибыв к нам домой лично. Тетрадка оказалась очень тёмным и опасным артефактом. Как хорошо, что Джинн не стал в ней дальше писать, а сразу пришёл ко мне. Откуда эта тетрадка взялась, авроры установить не смогли. Завтра мы едем в Хогвартс, и я надеюсь, что он будет в безопасности.

Когда Шляпа распределила Джинна на Рэйвенкло, близнецы показали ему большие пальцы и зааплодировали. Ещё бы — второй Уизли не на Гриффиндоре! Достаточная причина для восторга у этих лоботрясов. А вот Рон бросил на брата презрительный взгляд и отвернулся. Ко мне он также относится с пренебрежением. Я всё же надеюсь, что когда-нибудь он эти глупости перерастёт. Мама, кстати, очень гордилась тем фактом, что младший сын на Рэйвенкло. Что, кажется, ещё сильнее обозлило Рона.

Ну вот и что с ним делать? Советов он не слушает. Тем более от меня — мерзкого и коварного слизеринца. А друзей у него нет. Оно и понятно — кому нужен в друзьях завистливый, недалёкий самовлюблённый лентяй? На первом курсе он поспорил с Финниганом, что зайдёт в охраняемую дверь в коридоре на третьем этаже. Геройство своё хотел показать. И зашёл. Встретившись один на один сразу с тремя мордами цербера, от неожиданности заорал. Да так громко, что привлёк внимание Филча. Столько баллов тогда с Гриффиндора сняли — с ним месяц на факультете не разговаривали. Мне его жаль. Несмотря ни на что, он мой брат и я его люблю. Но в сложившейся ситуации виновен он сам, и с этим ничего не поделаешь. Надеюсь, когда-нибудь он найдёт друга, который сможет его вразумить.

Северус Снейп размышлял о значительных переменах в своей жизни, начало которым положило поступление на его факультет мальчишки Уизли. Увидев живого и невредимого Петтигрю, он почти сразу сообразил, кто на самом деле выдал Лорду Поттеров. Закономерным итогом поимки крысы стало полное оправдание, а затем и освобождение Блека, который сразу же забрал мальчишку Поттеров к себе. Северус был уверен, что Блек испортит крестника окончательно, но всё вышло наоборот. Не прошло и полгода, как Блек явился к нему с извинениями. И за школьную травлю, и за попытку убийства, и, как ни странно, был искренен. Снейп сам не понял, что в тот момент произошло, но его как будто что то отпустило. Он не то чтобы сходу простил, но и зла почему то держать не мог.

Спустя какое-то время они уже могли вполне сносно общаться, и как-то за рюмкой вина слегка захмелевший Блек поведал о причине произошедших с ним перемен. Оказывается, он ради смеха рассказал крестнику несколько историй о жестоких шутках над однокурсником. Однако Поттер вместо того, чтобы посмеяться вместе с ним, наорал на крёстного и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Выяснив причины такой реакции, Сириус взглянул на свои поступки совсем под другим углом. Постепенно пришло чувство стыда и осознание того, насколько подло они тогда поступали.

Снейп впечатлился. А уж когда на своём первом курсе Поттер после первого же урока зельеварения подошёл к нему и сказал, что сожалеет о том, что творил в свои школьные годы его отец, и попросил от его имени прощения, аргументируя это тем, что тот обязательно и сам бы это сделал, если бы остался в живых, злиться на него Северус уже не мог. Да и отрицательные чувства к мелкому Лонгботтому слегка поувяли, что существенно сократило количество производимых им взрывов.

А в конце года Квиррелл попытался украсть философский камень, но был остановлен силами всего преподавательского состава и подоспевшего в последний момент директора. Одержимого преподавателя сдали на руки спешно вызванному наряду авроров, а Снейп долго и со вкусом орал на директора, который не только позволил опасному магу целый год учить детей, но и дал заманить себя в столь примитивную ловушку. Итогом было почти в ультимативной форме выраженное пожелание, чтобы со следующего года уроки защиты вёл Блек. И только произнеся эту фразу, Снейп застыл, пытаясь осознать, чего только что потребовал. Дамблдор также был ошарашен, но с условием согласился сразу.

Теперь же, сидя за праздничным столом и глядя, как самый младший из детей Уизли идёт к столу Рэйвенкло, Снейп гадал про себя, какие перемены в его жизнь внесёт этот мальчик? Ведь, как и его старший брат, он был неправильным Уизли. Просто потому, что не был гриффиндорцем. А значит, стоило ждать неожиданностей. Хм... Может, предупредить Флитвика?

Снейп скосил глаза на полугоблина, оценивая, насколько тот нуждается в его помощи, и в итоге решил, что тот справится самостоятельно.

Когда Сириус пришёл к Дурслям и предложил пожить с ним, я не верил своему счастью. Дядя сказал, что он может забирать меня насовсем, так как они приличные люди и не хотят видеть в своём доме всяких ненормальных. Сириус тогда сразу спросил, хотел бы я переехать к нему навсегда. Кто же в здравом уме от такого откажется?

В кои-то веки я был счастлив. У меня был заботливый крёстный, мы с ним много путешествовали, он учил меня магии и рассказывал о своих друзьях. Вот после одного такого рассказа мы с ним серьёзно поссорились. Вернее, это я отказался с ним разговаривать. В памяти всё ещё были сильны воспоминания о том, как кузен со своими друзьями третировали меня. Я никому не желал такого, и узнать, что твой собственный отец ничем не лучше, было больно. После мы поговорили, и я смог объяснить ему причины своей реакции на его рассказ и отношение к таким вещам. Надо отдать Сириусу должное — постепенно до него дошло, и мы помирились.

Крёстный часто рассказывал, благодаря кому его оправдали, и мы несколько раз ходили к Уизли, пообщаться с Перси и остальными членами их семьи. Взамен крысы, оказавшейся анимагом-предателем, Сириус подарил Перси сову. Вернее, крупного филина чёрного цвета. Остальные члены семьи также получили подарки. Мистер Уизли — энциклопедию автомобилей. Миссис Уизли — сборник заклинаний по оказанию первой помощи. Близнецы — форму для квиддича гриффиндорской расцветки. Рон — новую палочку, а Джинн — книгу о волшебных хищных растениях. Все были довольны, так как хоть подарки и были вручены в разное время, но были именно тем, чего хотел каждый из них.

Мы много говорили о Хогвартсе и факультетах. Джинн, несмотря на свой возраст, очень умный и смог мне логически доказать, кому какой факультет подходит. Он был уверен, что близнецы факультет выбрали неверно. Выслушав его доводы, я был вынужден согласиться. Поэтому когда пришло моё время ехать в Хогвартс, я уже знал, куда попаду. В поезде я познакомился с Невиллом Лонгботтомом и Гермионой Грейнджер, помогавшей Невиллу искать его сбежавшую жабу. Я присоединился к поискам, а потом мы разместились в одном купе. Гермиона сказала, что хочет поступить на Рэйвенкло или Гриффиндор. Я сразу заявил, что эти факультеты ей не подходят. А потом так же, как Джинн когда-то мне, объяснил почему.

* * *

— Ты заблуждаешься, Гермиона. Рэйвенкло — для учёных-исследователей. Для тех, кто любит эксперименты. Знания ради знаний их не интересуют. А Гриффиндор — для прямолинейных. Тех, кто говорит то, что думает. Бесхитростные люди, не признающие обходных путей и сложных комбинаций. Тебе нельзя на эти факультеты. Там ты не найдёшь себе друзей. Ты ответственная, правильная, упорная и любишь помогать другим. Твоё место на Хаффлпаффе.

— Но на Хаффлпаффе не было выдающихся волшебников, — растерянно произнесла Гермиона.

— Это не так, — усмехнулся Гарри. — Просто хаффлпаффцы не имеют привычки выставлять свои знания и умения напоказ, потому большая их часть остаётся в тени, а величайшие достижения этих людей известны лишь узкому кругу заинтересованных лиц. Кстати, Невилл, нам с тобой тоже лучше всего подойдёт именно этот факультет.

— Ты думаешь? — неуверенно спросил Невилл.

— Конечно. Я от тебя за несколько минут столько о растениях узнал, сколько в учебнике за первый курс не было! Значит как минимум в этой области ты одарён. Не исключено, что не только в ней. Ты просто не уверен в себе, но хаффлпаффцы своих не бросают и обязательно помогут тебе найти и раскрыть все свои таланты.

— А ты? — поинтересовалась Гермиона. — Почему ты решил, что это именно твой факультет?

— Понимаешь, Гермиона, до восьми лет у меня совсем не было друзей. Поэтому я хочу, чтобы сейчас у меня их было как можно больше. На Хаффлпаффе у меня не будет с этим проблем.

Гермиона задумалась. Ей тоже хотелось иметь друзей. А что, если и в самом деле в истории были хаффлпаффцы, по величию своих дел ничуть не уступающие Дамблдору? Просто предпочитавшие скромно оставаться в тени. Так ли ей важна мировая известность? Может, стоит наконец сделать выбор в пользу более важного?

Когда к Корнелиусу пришёл глава невыразимцев и сообщил о хоркруксах, министра чуть удар не хватил. Предусмотрительно прихваченный невыразимцем флакон с успокоительным позволил ему взять себя в руки.

— Паника среди населения нежелательна. Ты же понимаешь это, Джордж?

— Конечно. Но нам вовсе и не требуется ставить в известность кого-то, не имеющего отношения к делу. Допрос сущности, подселённой в Квиррелла, дал нам совсем немного, а вот обнаруженный младшим Уизли тёмный артефакт позволил восстановить всю картину. Единственное, что нам пока неизвестно, это сколько их всего. Я бы советовал обратиться за помощью к Дамблдору. Том Реддл, позднее назвавший себя Волдемортом, был его учеником. Он может что-нибудь знать.

Фадж поморщился.

— Не хотелось бы.

— Ситуация слишком серьёзна, Корнелиус. Я советовал бы вам наступить на горло своей гордости и сотрудничать с любым, кто может хоть чем-то помочь.

— Хорошо, хорошо! Вы правы. Я немедленно с ним свяжусь.

— Думаю, мне стоит пойти с вами. На случай, если он опять попытается что-то утаить.

* * *

За информацией о количестве хоркруксов Дамблдор послал их... к Слизнорту. А вот дальше пришлось давить. В основном авторитетом. В итоге старик всё же сдался и рассказал о своих подозрениях насчёт Поттера. А после и о способе, которым намеревался эту проблему решить.

— Альбус, вы — идиот?! — разъярился Джордж. — Почему вы сразу не пришли со своей проблемой ко мне? У меня есть пара-тройка вменяемых дементоров. Если бы информация о подселенце в мальчике подтвердилась, они избавили бы его от неё за пару минут.

— Отдавать ребёнка дементору — это...

— Конечно, — перебил его Фадж, — подставить его под Аваду гораздо гуманнее.

— Ты разочаровываешь меня, Альбус, — прервал их перепалку Джордж. — Как, по-твоему, мы избавляем людей от одержимости? А ведь такие случаи отнюдь не редки. И до сих пор не было случая, чтобы дементор навредил. Они, кстати, и воздействуют на окружающих менее сильно, чем большинство их собратьев. Я всё ещё изучаю этот феномен. Но, надеюсь, когда-нибудь мы поймём причину агрессивности остальных, а значит, сможем повлиять на ситуацию.

— Я считаю, что этот вопрос нужно решать немедленно, — вставил свои пять кнатов министр.

— Не гони фестралов, Корнелиус. Учебный год в самом разгаре. Не будем отрывать мальчика от процесса получения знаний. До каникул время терпит. Займёмся пока Слизнортом.

— Ладно. Но кто скажет мальчику...

— Я сам ему всё объясню. Тем более, что и Блека необходимо поставить в известность.

— Он будет против, — задумчиво произнёс Дамблдор.

— Это я беру на себя. Единственная просьба, Альбус. Не говорите ничего Гарри. Ни к чему ему нервничать раньше времени.

— Хорошо, Джордж. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Шорох был доволен. Подселенец, сидевший в маленьком волшебнике, вывел его самосознание на принципиально новый уровень. Ещё совсем немного, и он окончательно вернётся к жизни. Вернётся гораздо более сильным и могущественным, чем был до своей гибели. Хотя уже само то, что после смерти он не ушёл, подобно большинству, а стал дементором, указывает на то, что при жизни он был невероятно сильным магом с высоким уровнем интеллекта. Прежнюю жизнь он помнил не очень хорошо, что не удивительно — больше тысячи лет прошло. Но в отличие от подавляющего большинства собратьев, действовавших чисто инстинктивно, прекрасно понимал, что происходит, и сознательно старался укрепить свою энергетику за счёт более сильных сущностей, а ведь именно такие, как правило, и были способны завладеть другим волшебником.

Впитанная сущность растворялась в нём, отдавая свои знания, накопленный опыт и силу. Дементоры самого низкого уровня хватали всё, до чего могли дотянуться. Идиоты. На полное усвоение сущности тратилось одинаковое количество времени, вне зависимости от того, маг это был или маггл. Лучше уж было питаться реже, но качественнее. А то вот так сожрёшь обычного маггла или сквиба, а тебе на следующий день реально сильный волшебник подвернётся. Всё — шанс упущен. Потому-то Шорох и окопался в Отделе тайн вместе с тремя столь же продвинутыми собратьями.

Впрочем, зря он наговаривает на остальных. Ни один дементор — даже самый низкоуровневый — никогда не отнял бы сущность у мага, который по-настоящему ей дорожил. Для этой цели, собственно, они и активировали ауру, вызывавшую негативные эмоции у разумных. Тот, кто способен был её преодолеть — неважно, с помощью патронуса или на чистой силе воли — доказывал тем самым, насколько целостность собственной сущности для него важна. Таких оставляли в покое.

Из разговоров Джорджа Шорох знал, что где-то есть ещё несколько частей поглощённого им мага, и с предвкушением ждал, когда сможет заполучить и их. Просвещать главу невыразимцев о сути природы дементоров он также не спешил. И не потому, что не мог. Просто перестраховывался. Тот вполне мог решить уничтожить его — просто на всякий случай. Во избежание, так сказать. Так что сперва следовало вернуться окончательно, а уж потом, поставив Джорджа перед фактом, наводить мосты.

Да и сотоварищей подводить не хотелось. Слишком долго они к этому шли. По большому счёту, Шорох хотел, чтобы удача рано или поздно улыбнулась всем дементорам, а не только лишь им четверым. Поэтому продолжал молчать. Время покажет, какую линию поведения им лучше всего занять.

— Согласно показаниям Беллатрисы Лейстрейндж, хоркрукс — это с наибольшей вероятностью чаша Хаффлпафф. Как вы понимаете, добровольно она её из сейфа не вынесет.

— Что же вы предлагаете, Джордж? У нас есть способ её заставить?

— Заставить — нет, а вот перехитрить...

— Как же вы намерены это устроить?

— Организуем ей побег.

— С какой целью? — нахмурился Фадж.

— Дадим ей намёк, для чего предназначена чаша, и она сама вынесет её из банка. Тут-то мы её и накроем.

— А это не опасно? Вдруг что-то пойдёт не так?

— Привлеку к этому делу Шороха, на всякий случай. Он будет достаточной страховкой.

* * *

О том, что события идут не совсем так, как они планировали, заговорщики поняли, когда Белла не захотела бежать в одиночку, освободив из соседней камеры своего мужа, который, в свой черёд, не пожелал оставлять младшего брата. Министр было запаниковал, но Джордж, снисходительно улыбнувшись, сказал, что основному плану это не повредит, а у Лестрейнджей будет меньше поводов сомневаться в правдоподобности своего побега.

Он оказался прав. Едва забрав чашу из сейфа, Беллатрикс приступила к подсунутому ей невыразимцами фальшивому ритуалу. Тут-то их и схватили. Когда дементор взял в руки артефакт, у Беллы случился приступ истерики, да такой искренний, что Шороху её стало жаль. Освободив чашу от хоркрукса, он передал её Джорджу, а сам приблизился к Белле. Когда он заговорил, все присутствующие застыли соляными столпами.

— Не плачь, малышка. Твой хозяин навсегда останется со мной. Я впитал уже все его части — эта была последней. Он хотел быть бессмертным — его желание исполнилось. Ибо лишь готовые к бессмертию маги становятся дементорами. Просто смерть отбирает слишком много магических и духовных сил, чтобы это могло произойти сразу. Низшие дементоры часто не помнят прежней жизни — ими руководят инстинкты. А такие, как я, на пороге возвращения к жизни. Впрочем, о чём это я? — усмехнулся Шорох. — Как раз я вернулся к ней прямо сейчас.

Джордж, наконец, отмер.

— Значит, все дементоры — это бывшие маги?

— Именно, — тонко улыбнулся Шорох. — Извини, что не сказал раньше. У меня не было уверенности, что ты не захочешь меня убить. Это в привычках людей — уничтожать то, чего боишься.

— И что ты намерен делать? — испытующе глядя на бывшего дементора, спросил Джордж.

— Жить и заниматься любимым делом. Теперь, когда я по-настоящему бессмертен, у меня полно времени на осуществление всех своих проектов. В жизнь волшебного сообщества я намерен вмешиваться лишь в той степени, в которой это будет нужно для обеспечения моего личного комфорта. Все когда-либо поглощённые мной сущности магов будут мне подмогой.

— Ты хочешь сказать, — медленно начал Джордж, — что все эти маги не были уничтожены.

— Нет, конечно, — усмехнулся Шорох. — Мы — учёные, а не убийцы. Поглощённые становятся частью нашего собственного сознания, создавая принципиально новую личность. При этом память о всех значимых событиях сохраняется. Мы за свободу воли и наиболее комфортное совместное существование. Так что успокойтесь. Прежнего Волдеморта больше нет и никогда не будет.

— Надо же! Я столько всего нового узнал, о чём не подозревал раньше.

— Именно так и надо жить, Джордж. Постоянно узнавая что-то новое. Только тогда жизнь можно назвать полноценной.

Невыразимец понимающе усмехнулся.

— Думаю, мы сработаемся.

— Ну что же, — отмер наконец министр, — думаю, пора возвращать заключённых в Азкабан.

— Нет! — исступлённо закричала Беллатрикс. — Я хочу быть со своим Лордом! Я никуда не уйду!

— Думаю, я мог бы взять её в свой штат в качестве помощницы, — задумчиво произнёс Шорох.

— Под мою ответственность, Корнелиус, — тут же успокоил Джордж уже открывшего рот для возражений Фаджа.

— А как тогда быть с остальными? — почти растерянно спросил министр.

— Нехорошо разлучать человека с семьёй, — с осуждением упрекнул его Шорох.

Джордж махнул рукой.

— Где один — там и трое. Справимся.

Фадж обречённо вздохнул.

— Ладно, как знаете.

Когда в газете напечатали о переводе семьи Лестрейндж из Азкабана в Отдел тайн, у Невилла случилась почти полноценная истерика. Отконвоировав его из Большого зала в гостиную Рейвенкло, я постепенно выяснил причину. Зная чуть больше о ситуации благодаря знакомствам отца, я не мог однозначно осуждать Беллу. Многие по молодости творят страшные дела. А жалеть о них могут начать лишь в самом конце жизни. Тем не менее, горе Невилла мне также было понятно. Даже не знаю, что бы я делал, случись что-то подобное с кем-то из моих родных. Даже с придурком Роном.

Внезапно приняв решение, я схватил Невилла за руку и потащил за собой. Он пытался слабо возражать, но в итоге смирился и позволил себя увести. Мы покинули замок, воспользовавшись одним из потайных ходов, показанных мне Фредом в награду за поступление на другой факультет. Покинув территорию Хогвартса, я активировал многоразовый портал до Мунго, купленный мне родителями после случая с тёмным артефактом. Зная меня, как человека ответственного, они были уверены, что я буду использовать его строго по назначению, то есть лишь в критической ситуации. Была ли данная ситуация критической — не берусь утверждать. Меня вело какое-то внутреннее чутьё, утверждавшее, что так будет правильно.

В палату своих родителей Невилл провёл меня без вопросов, хотя и не понимал, зачем это нужно. А я смотрел на этих людей и как никогда ясно осознавал, насколько наивным был всё это время. Семья и любящие тебя люди — вот что было по-настоящему важным, а вовсе не материальное благосостояние. Я подошёл к Алисе и, взяв её за руку, заглянул в глаза.

— Вспомни! Ради твоего сына вспомни, кто ты есть! Я — Джинн Уизли, седьмой сын, заклинаю тебя! — свободной рукой дотянувшись до Фрэнка, я присоединил его к цепочке воздействия. — Ради твоего сына, первенца, ради своей жены — матери будущих детей — приди в себя, Фрэнк Лонгботтом.

Все мои действия и слова были интуитивны. Они приходили ко мне как будто из глубины веков. Я находился в каком-то полутрансе, чувствуя охватившую меня неведомую силу. Она была незнакомой, но в то же время какой-то родной и текла с моих рук к родителям Невилла. Взгляд обоих волшебников стал осмысленным, и я отпустил их руки, отойдя в сторону.

— Мама? Папа? — неуверенно спросил Невилл.

— Сын? — почти тем же тоном отозвался Фрэнк.

— Невилл! Сынок! — Алиса распахнула ему объятья.

Невилл не выдержал и, плача, бросился обнимать своих родных.

Я стоял в стороне и, глядя на эту картину, думал, что всё сделал правильно.

Скрипнула дверь, и в проёме показалась моя мать. Наверняка сработавший портал имел оповещающие чары. Какое-то время она с недоумением наблюдала за воссоединением счастливой семьи, после перевела взгляд на меня.

— Прости меня, мам, — шмыгнул носом я. — Я хотел снять с тебя и папы проклятие бедности. Но если способности седьмого сына работают только один раз, то, наверное, уже ничего не получится.

Мама нежно улыбнулась и крепко меня обняла.

— Я очень горжусь тобой, Джинн! — сказала она. — Для Невилла и его семьи ты стал настоящим Джинном из сказки.