Всё будет хорошо (джен)

Дверь в медицинский бокс отворилась с лёгким "пшш", и вошла доктор. Вслед за ней вкатился бот с встроенным боксом для анализа новорождённых. Свежеиспечённые мать и отец встретили её с уставшими, но счастливыми улыбками. На руках у матери беспокойно вертелся младенец. С приятным "пуф" дверь вернулась в изначальное положение.

Внешний облик доктора не давал усомниться в её профессиональности, несмотря на пышную зелень волос и парный пирсинг под губой. В её взгляде читались опыт, мудрость и полный контроль над ситуацией.

— Доктор Андерс, неонатолог, к вашим услугам, — она представилась, элегантным жестом приказав боту придвинуться поближе к кровати, где расположилась родильница. Конечно, назвать это кроватью значило покривить душой, но столь навороченная конструкция никак не может зваться кушеткой. — Мадам Цинь, позвольте, — обратилась доктор к матери.

Та непроизвольно сжала младенца в объятиях, подчиняясь неведомому инстинкту, которому было наплевать на все регалии мадам Андерс, на её понимающий вид и, очевидно, исключительно добрые намерения. Дрожащие, ещё слабые после операции пальцы словно пытались крикнуть: "Моё, не отдам, не отдам никому!" — и партнёр её нервно дёрнулся, как будто по какой-то невидимой нити ему передался этот сигнал, но мать подавила свой импульс, подчинившись здравому смыслу, и передала младенца доктору. Зеленоволосая девушка ("Сколько, интересно, ей на самом деле лет?" — промелькнуло в голове у Цинь. Современные средства продления молодости буквально творили чудеса.) ловко взяла ребёнка на руки, ощупала одной ей ведомые точки на его теле, затем опустила в экопластиковую люльку бота-анализатора. Тот немедленно принялся за работу.

— Пока бот анализирует, заполним необходимые бумаги, — произнесла доктор Андерс, посмотрев на взрослых поверх очков. Разумеется, со зрением у неё было всё в порядке — международные стандарты рекомендовали научным сотрудникам, педагогам и медицинскому персоналу высшего разряда носить обманки, чтобы создавать правильное впечатление у клиента. Впрочем, это могли быть и "умные очки", со встроенным увеличением и другими неведомыми обывателю функциями.

Мать пристально, не отрываясь, смотрела на робота с ребёнком. Казалось, она забывает дышать. Опытная неонатолог заметила это и обратилась к отцу.

— Месьё... Черноушко? Вы готовы ответить на мои вопросы?

— Да, доктор Андерс, — молодой (или хорошо сохранившийся) мужчина с готовностью взял на себя функцию общения с врачом.

— Какая у вас интересная фамилия, — доктор мило заулыбалась, показав на долю секунды кончик раздвоенного языка. Черноушко оценил экстравагантность этой дамы, но в душе обрадовался тому, что его партнёрша из тех немногих, кто предпочитает не экспериментировать с телом. Даже волосы её оставались природного тёмно-шоколадного оттенка, тронутыми краской лишь на концах.

— С таким утверждением трудно поспорить, — развёл руками отец. — Вам она о чём-то говорит?

— В колледже у нас были лингвистические курсы по выбору, и я взяла славянский блок. Конечно, — добавила доктор Андерс. — У меня нет никакой разговорной практики, да и навыков никаких нет, но базовые знания остались.

— Ясно, — кивнул Черноушко. — Надеюсь, это не один из вопросов анкеты?

— О, нет, — рассмеялась доктор, снова продемонстрировав змеиный язык. — Это было исключительно из любопытства. Теперь к делу. Итак, состоите ли вы с мадам Цинь в браке?

— Да, — кивнул Черноушко. — Мы оба из традиционалистских семей, и наши родители очень хотели соблюсти хоть какие-то формальности.

— Хорошо, — кивнула Андерс. — Это ваш первый ребёнок?

— Первый.

— Для мадам Цинь? Впрочем, синдром острого материнства редко встречается у второ- и далее рожавших.

— Верно, для неё это тоже впервые.

— Выкидыши, аборты?

Черноушко беспомощно посмотрел на партнёршу, тронул её за руку. Она встрепенулась, словно сбрасывая оцепенение, но, наконец, смогла оторваться от бота и обратила взгляд на своего избранника.

— Милая, напомни, были у тебя выкидыши? Абортов, вроде бы, нет?

— Один аборт, два выкидыша, — ответила мадам Цинь. Докдор Андерс быстро записала это в планшет, а также поставила пометку о синдроме острого материнства.

— Информация о родителях? — спросила она.

— Секунду, — Черноушко встал со стула, подошёл к тумбочке, поперебирал бумаги, достал блокнот с заметками и прочитал из него: — CP-017928F, CP-017223D, AD-558672U, FK-9850A.

— Благодарю, — произнесла доктор и повернулась к роботу. Достала младенца из люльки, передала матери (та приняла его с явным облегчением) и только теперь позволила себе сесть. Токние пальцы затанцевали над экраном анализатора, соединяя его с планшетом по беспроводной связи, запуская обработку и запись информации в общую медицинскую базу. Родители хранили молчание, лишь изредка взволнованно переглядываясь. Младенец разметал тонкую больничную пижаму, пытаясь докопаться до груди матери; нашёл сосок, с наслаждением взял его в ротик. Мадам Цинь, в пятом поколении не молочная женщина, ткнула в кнопку автоподатчика смеси. Через минуту в её руке уже была заготовлена подогретая бутылочка, готовая прийти на смену натуральному продукту, как только ребёнок постигнет первое в своей жизни разочарование.

Наконец, неонатолог завершила колдовство с цифрами, взяла планшет в руки и повернулась к родителям.

— Поздравляю, мадам Цинь и месьё Черноушко, у вас родился замечательный, здоровый ребёнок! — Партнёры повернулись друг к другу и улыбнулись: одна вымученно, другой взволнованно. — Примитивные и сложные реакции в норме; вероятно, интеллект будет выше среднего; лёгкая сердечная недостаточность... не переживайте, ничего серьёзного! Исправим без операционного вмешательства, просто продлите ваше пребывание в больнице где-то на неделю, и наши физиотерапевты со всем разберутся! Итак, сердце, склонность к варикозу, склонность к развитию косоглазия — просто распишитесь здесь, здесь и здесь, и ваш ребёнок никогда не узнает, что такое хроническая болезнь. Склонности к дыхательным заболеваниям не обнаружено. Опорно-двигательная система в норме, но избегайте лишней нагрузки на ноги. Вероятность развития рака до 60 лет минимальна, самый большой риск — желудок и двенадцатиперстная кишка.

Родители слушали внимательно; Черноушко делал пометки в блокноте.

— Не переживайте, все рекомендации мы отправим вам в письменном виде по почте и выдадим распечатку при выписке, — сказала доктор, но Черноушко продолжил строчить в блокноте.

Возникла заминка: ребёнок исчерпал ресурсы матери и заворочался, собираясь раскапризничаться, но мадам Цинь быстро подсунула ему бутылочку. Младенец обхватил её ручками и успокоился. Внимание снова переключилось на доктора. Андерс опустила глаза, словно ей было неловко рассказывать дальше.

— Теперь про физио-психологию... Боюсь, здесь я не могу вас обрадовать. Сейчас это ещё неважно, но с возрастом ваш ребёнок будет проявлять склонность к поеданию... мяса, а ещё к импульсивным покупкам и безответственному отношению к животным и планете. К сожалению, я не могу настаивать на коррекции этих свойств, но очень рекомендую.

Родители переглянулись.

— Я правильно понимаю, что это не входит в нашу страховку? — уточнил месьё Черноушко.

— Верно.

— А чем грозит отсутствие... коррекции? — споткнувшись на последнем слове, спросила мадам Цинь. Она крепко держала ничего не подозревающего младенца у груди.

— Возможно, не будет никаких последствий. Возможно... — доктор сделала многозначительную паузу, предоставив родителям возможность представить что-нибудь ужасное. — Как бы то ни было, необходимость коррекции пока не закреплена на государственном уровне, но как специалист, ответственно заявляю вам, что это очень облегчит жизнь вашему ребёнку.

— Смотрите, — продолжала доктор Андерс. — Если у малыша нет врождённой любви к животным и ответственности за мир, в котором мы живём, вам будет труднее объяснить ему важность экологии, этичного отношения к домашним любимцам (и тем более к дикой природе!), необходимость убирать за собой и перерабатывать отходы. А как тяжело ему придётся во взрослой жизни, ежеминутно себя контролируя! А так мы вживим в него имплант, который будет выделять необходимые гормоны, создавать положительное подкрепление и подавлять нежелательные нервные импульсы, всё просто, безопасно, протестировано на животных и добровольцах. Одна небольшая операция и ежегодное посещение семейного врача, и без того рекомендованное всем поголовно. Про импульсивные покупки, наверное, объяснять не надо?

— Не надо, — ответил Черноушко. — Но в чём проблема с мясом? Я, знаете, всегда придерживался позиции, что человеку можно есть то, что ему хочется и что приносит пользу, а польза от животного белка научно доказана.

Доктор Андерс покачала головой.

— Понимаете, месьё Черноушко, проблема не в том, что нельзя есть мясо, проблема в том, что в нынешних культурных нормах это считается неэтичным. Более того, мясо очень дорогое и его трудно достать. Сейчас никто не выращивает животных на убой, мы довольствуемся лишь умершими от старости или болезней (естественно, предварительно должным образом обработанных), чьё число ничтожно, да плесневыми заменителями. Вот вы, например, когда в последний раз ели настоящее мясо?

— Больше года назад, — ответил Черноушко. — У моих родителей была золотая свадьба.

— А ваш ребёнок будет хотеть его е ж е д н е в н о. Понимаете, что это значит? Если у него не будет доступа к животному белку, он будет голоден весь день. И следующий. И ещё. Пока не получит желаемое. Неважно, сколько фруктов и мясозаменителей вы ему дадите, это не поможет. Он будет сочувствовать "бедной больной коровке", но не сможет отказаться от сочного стейка. Подумайте, на какое существование вы его обрекаете, отказываясь от операции! — голубые глаза неонатолога были полны любви и сострадания к бедной крошке.

— Отличная мотивация для того, чтобы стать миллиардером, — горько пошутил Черноушко, и обе женщины синхронно метнули в него острые взгляды. Смешок, вырвавшийся было из его груди, там и застрял.

— Я понимаю, — медленно сказала мадам Цинь. — Если мы хотим, чтобы наш ребёнок мог счастливо жить в современном мире, нам придётся сделать эту... коррекцию?

— Верно, — подтвердила доктор Андерс. — Боюсь, другого выхода нет.

— Я согласна, — сказала мадам Цинь. Руки её снова дрожали. Кольцо она не носила.

Доктор Андерс повернулась к отцу. Ей требовалось согласие обоих партнёров.

Черноушко вздохнул. Идея претила ему, но он тоже не видел другого выхода.

— Если нужно, то делайте, — сказал он. — Я не возражаю.

— Замечательно, — промурлыкала доктор Андерс, проставляя необходимые галочки. Она показала родителям, где расписаться, встала со стула, пожала обоим руки и махнула боту, мол, двигайся на выход. — Тогда сейчас же подготовлю всё необходимое и в течение трёх часов вас пригласят на процедуру.

Танцующей походкой она вышла вслед за ботом в коридор, остановилась в дверях, обернулась. Мадам Цинь и месьё Черноушко смотрели ей вслед каменными изваяниями. Неонатолог тепло улыбнулась им и сказала на прощание:

— Не переживайте. У вас замечательный, здоровый ребёнок. Вы будете чудесными родителями. Осталась всего одна небольшая операция, немного физиотерапии, и вы отправитесь домой, довольные и счастливые. Всё будет хорошо.

Мать прижала к себе ребёнка так, что пальцы её побелели, а младенец захныкал. Отец медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, кивнул.

И шёпотом отозвался:

— Обязательно будет.