"Ты можешь их вернуть" (джен)

— До свидания, Сьюзен!

— Это было классно!

— Ещё увидимся!

…Когда дверь за последним гостем закрылась, Сьюзен Пэвенси обессиленно прислонилась к стене. Весёлая и задорная улыбка, сиявшая на её лице на протяжении всей вечеринки, вмиг исчезла, сменившись гримасой боли и отчаяния, неотступно терзавшей девушку вот уже который год.

— Господи, как же я устала! — простонала Сьюзен. — Когда же это кончится?!

Память девушки вновь (как и во все предыдущие дни) начала прокручивать перед её мысленным взором воспоминания обо всех событиях, предшествующих тому чёрному дню, после которого её жизнь превратилась в ад — и, как твёрдо была уверена Сьюзен, непосредственно приведших к этому.

Всё началось в тот день, когда её вместе с братьями (старший — Питер, младший — Эдмунд) и младшей сестрой Люси отправили из охваченного войной Лондона куда-то в сельскую глубинку, в дом профессора Дигори Керка, друга их семьи. Жить там было хоть и безопасно, но невыразимо скучно. Других детей их возраста в той местности не было, и четверо Пэвенси целыми днями понуро слонялись по дому (довольно большому, надо сказать) и прилегающему к нему саду, не зная, чем себя занять. Они пытались читать книги из библиотеки профессора (занимающей несколько комнат), но те были сплошь научными, а потому скучными. Ко всему прочему в доме была чрезвычайно строгая экономка, грозно предупредившая детей, чтобы они не шалили, дабы не потревожить профессора (которого они видели-то раз или два за всё время). Скорее всего, они бы просто умерли от скуки, если бы однажды Люси (которой тогда было восемь лет) не обнаружила в старом платяном шкафу проход в волшебный мир — Нарнию.

— Нарния… — вслух произнесла Сьюзен, и глаза её тотчас наполнились слезами. Прекрасный, чудный мир, населённый говорящими животными и множеством разнообразных сказочных (как им тогда казалось) существ. Фавны, дриады, гномы, великаны, кентавры… кого там только не было. Поначалу она, Сьюзен, и братья не поверили Люси, но вскоре и сами смогли попасть в эту удивительную страну — и обнаружить, что там не всё так благополучно. Оказалось, что Нарния уже сотню лет прозябает под властью злобной Белой Колдуньи Джадис, наславшей на страну вечную зиму. Более того, выяснилось, что именно они четверо — два сына Адама и две дочери Евы — должны спасти Нарнию, поскольку так гласило древнее пророчество. Естественно, поначалу Пэвенси отнеслись к такому известию с недоверием, однако затем события завертелись с бешеной скоростью, не позволяющей отвлекаться на размышления. Предательство Эдмунда, приключение на замерзшей реке (где они едва не потеряли Люси), встреча с Дедом Морозом, преподнесшим им чудесные дары (ей, Сьюзен, достался лук со стрелами и волшебный рог — стоило подуть в него, и помощь придёт, где бы ты не находился), Великий Лев Аслан (являющийся для Нарнии кем-то вроде божества), его самопожертвование, и наконец — Великая битва, в которой Белая Колдунья была повержена, а в Нарнию возвратилось долгожданное лето… Поначалу Пэвенси неохотно участвовали во всём этом, действуя под давлением обстоятельств и собираясь при первой возможности вернуться в родной мир, однако чем дальше, тем реже они вспоминали о нём. В ходе битвы они сражались за Нарнию так, словно бы родились и выросли в ней. А после победы они — все четверо — были коронованы и торжественно воссели на престолы правителей Нарнии. Она, Сьюзен, стала королевой Сьюзен Великодушной, хотя долго не могла понять, почему ей достался именно этот титул. Помнится, она считала, что это её нужно было назвать Великолепной (ведь она была очень красива), а вовсе не Питера, которому больше подошло бы прозвище «Занудный». Постоянное стремление старшего из Пэвенси защищать и опекать своих младших родичей вызывало скрытое раздражение её, Сьюзен, и открытое — Эдмунда. Кстати, об Эдмунде — ему тоже вряд ли подходил титул «Справедливый», с его-то стремлением делить всё на чёрное и белое. Хотя, надо отдать ему должное, он изо всех сил старался перебороть в себе этот недостаток. И лишь маленькая Люси, любимица всей семьи, по праву заслуживала быть Отважной — в этом Пэвенси были солидарны. Впоследствии годы их правления прозвали «золотым веком Нарнии».

Но никакая сказка не может длиться вечно. В конце концов повзрослевшие Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси вернулись в свой родной мир, о котором к тому времени напрочь позабыли; причём вернулись в тот же момент, когда исчезли, снова став детьми. После этого они по-настоящему познакомились с профессором Керком, который, как оказалось, в детстве тоже бывал в Нарнии; мало того — он видел её рождение из песни Аслана. А тот платяной шкаф, с которого началось их путешествие, был сделан Керком из нарнийского дерева. С того дня дети постоянно проводили время с профессором и его спутницей по путешествию, тётушкой Полли Пламмер, вспоминая о чудесной стране, в которой им посчастливилось побывать. Когда же Пэвенси пришло время возвращаться в Лондон, они договорились с профессором, что будут переписываться.

Год спустя, когда дети только-только перестали тосковать по Нарнии и начали пытаться жить в своём мире, они внезапно вновь очутились там. Впоследствии выяснилось, что их при помощи Рога Сьюзен (бывшая королева горестно усмехнулась при этом воспоминании) призвал некий принц Каспиан из Тельмара (страны, граничащей с Нарнией), чтобы они помогли разобраться с его дядей — злобным узурпатором Миразом. Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси рассчитывали встретиться со старыми друзьями, но их ждал сильный удар — оказалось, что в Нарнии прошло более тысячи лет, страна захвачена тельмаринами, все чудесные существа частью истреблены, частью скрываются, Аслан давно оставил этот мир, а легендарные короли и королевы прошлого стали лишь тенями в пыльных летописях и полузабытых сказаниях. Кое-как справившись с потрясением, вызванным этими известиями, четверо Пэвенси рьяно принялись помогать Каспиану в борьбе за свободу Нарнии. Разумеется, им удалось одолеть Мираза и изгнать тельмаринов, однако то, что последовало за этим, до сих пор заставляет её, Сьюзен, рыдать горькими слезами при одном воспоминании. Появившийся под конец Аслан сказал, что для них с Питером это было последнее путешествие в Нарнию, и больше они в неё не вернутся, поскольку выросли и должны отныне жить в своём мире. Питер принял это известие стоически, она же потом всю ночь плакала в отведённой ей комнате во дворце короля Каспиана.

После возвращения домой между ней, Сьюзен, и остальными Пэвенси пробежала трещина. Терзаемая мыслями о Нарнии и постоянно ловящая на себе сочувствующие взгляды Эдмунда и Люси, девушка в конце концов не выдержала и сорвалась в истерику, наорав на младших, чтоб не смели лезть к ней со своей жалостью. Присутствовавший при этом Питер, наверняка чувствовавший то же, что и она, сурово поджал губы, но ничего не сказал. Скорее всего, он потом провёл воспитательную беседу с младшими, но это уже ничего не могло изменить. С того дня она, Сьюзен, начала избегать братьев и сестру. К счастью, вскоре закончился очередной учебный год, и Пэвенси разделились: она с родителями уехала в Америку, Питер, собирающийся поступать в университет, готовился к вступительным экзаменам в доме профессора Керка, а Эдмунд и Люси были отправлены к ближайшим родственникам Пэвенси — Вредам. Сьюзен до сих пор передёргивает при одном воспоминании об этой семейке с их «прогрессивными методами воспитания». Она тогда искренне переживала за младших, особенно за Люси, — каникулы в обществе Юстеса Вреда, самого наглого, невоспитанного и избалованного мальчишки на свете — поистине тяжкое испытание. Впрочем, долго эти мысли не занимали девушку, ибо в Америке для неё наконец-то началась по-настоящему новая жизнь. Красота и обаяние Сьюзен в сочетании с манерами английской леди произвели настоящий фурор в светском обществе Штатов; приглашения сыпались на неё одно за другим. Светские вечеринки, балы, благотворительные вечера — всё это позволило ей наконец избавиться от тоски по навеки потерянной волшебной стране. В какой-то степени она вновь чувствовала себя королевой, поэтому, когда настала пора возвращаться в Англию, Сьюзен делала это скрепя сердце. Больше всех возвращению старшей сестры обрадовалась Люси, с порога заключившая её в объятия. Сьюзен тоже радостно потянулась к малышке, но та принялась рассказывать, что вместе с Эдмундом и Юстесом Вредом совершила очередное путешествие в Нарнию, на этот раз морское, на корабле «Покоритель Зари», и вновь встретилась с Каспианом. Когда она, Сьюзен, слушала этот рассказ, её охватила жгучая обида за то, что даже несносный Юстес испытал то, чего она была навеки лишена. И вот тогда, движимая поднявшейся в её душе чёрной волной, девушка и произнесла те слова, которые навсегда отделили её от друзей Нарнии: «Это, конечно, здорово, Люси, что ты до сих пор помнишь наши детские выдумки про Нарнию и продолжаешь играть в неё, но не пора ли наконец повзрослеть?». После этих слов Люси отшатнулась от сестры как от прокажённой, на несколько минут застыла, не в силах поверить своим ушам, а затем бросилась в свою комнату, откуда тотчас послышались рыдания. Эдмунд, окатив Сьюзен полным ненависти взглядом, ушёл следом за Люси. Питер же долго смотрел на сестру в упор, а потом с презрением отчеканил, что если быть взрослой — значит быть круглой дурой, не интересующейся ничем, кроме чулок, помады и приглашений, то он будет рад, если Люси как можно дольше останется ребёнком. В ответ на эту тираду она, Сьюзен, только фыркнула и поспешила удалиться с гордо вздёрнутым носом, пока брат не заметил, как её глаза наполняются слезами.

С тех пор всякое общение между ней, Сьюзен, и остальными Пэвенси прекратилось окончательно. С головой погрузившись в водоворот светской жизни — теперь уже в Англии — девушка практически перестала бывать в родном доме, изредка посылая письма родителям и никогда — братьям и сестре. Те, в свою очередь, платили ей той же монетой, за исключением Люси, которая так и не смогла до конца поверить, что королева Сьюзен Великодушная подло предала память о Нарнии. Письма от младшей сестры приходили каждый месяц, несмотря на то, что она, Сьюзен, никогда не отвечала на них. Из этих посланий она узнала, что Юстес Вред, исправившийся во время плавания на «Покорителе Зари», совершил ещё одно путешествие в Нарнию вместе с некой Джил Поул, что Питер успешно поступил в университет и был удостоен именной стипендии за успехи в учёбе, что Эдмунд собирается пойти на службу в полицию…

Последнее из полученных ею писем Люси было, вопреки обыкновению, сухим и коротким. В нём сообщалось, что друзьям Нарнии, собравшимся вместе, явилось видение, просившее о помощи в борьбе с неведомой угрозой, и что Питер с Эдмундом отправились на поиски волшебных колец, которыми профессор Керк и тётя Полли пользовались во время своего путешествия. Это письмо, как и предыдущие, Сьюзен бросила в огонь, не подозревая, что оно было последней весточкой от прежде любимой младшей сестры…

О потрясшей всю Британию чудовищной железнодорожной катастрофе Сьюзен, никогда не читавшая газет и не слушавшая радио, узнала из разговоров своих знакомых. Говорили, что из-за ошибки служащих, не переведших стрелку, пассажирский поезд на полном ходу столкнулся с перевозящим бензин грузовым составом прямо посреди многолюдной станции. Передавали, что количество жертв достигало нескольких сотен, и что сам премьер-министр взял расследование причин трагедии под личный контроль. Но она, Сьюзен, пропускала эту информацию мимо ушей, как и всё, что непосредственно её не касалось — пока не обнаружила в своём почтовом ящике телеграмму, текст которой навеки врезался в её память.

«Мисс Пэвенси, с прискорбием вынужден сообщить, что Ваши родители, братья и сестра погибли в железнодорожной катастрофе на вокзале Виктория. Прошу Вас прибыть для опознания по адресу...

Искренне Ваш, глава комиссии расследования...»

После этого в жизни Сьюзен Пэвенси началась сплошная чёрная полоса, продолжающаяся и по сей день. Мучительная процедура опознания (изуродованные останки родных до сих пор снятся ей в кошмарах), организация похорон (больше заняться этим было некому), встречи с убитыми горем семьями Вред и Поул… Оказалось, что Юстес и Джил ехали как раз в том злополучном поезде, но их тела так и не были обнаружены. Заподозрив неладное, Сьюзен навела справки — и действительно, профессор Керк и тётя Полли тоже числились среди жертв катастрофы. Всех друзей Нарнии смерть настигла одновременно. Всех… кроме неё. Несмотря на своё публичное отречение от волшебной страны, она, Сьюзен, всегда помнила о ней, однако столкнувшись с невозможностью туда вернуться, принялась искать — и нашла — свою нишу в родном мире. Жаль, что остальные так и не смогли это понять (даже профессор Керк со всей его мудростью) и упорно продолжали цепляться за эту сказку, не желая признать, что она давно закончилась. Что ж… теперь они, наверное, вернулись в неё раз и навсегда… Она же, Сьюзен, уладив все дела с наследством родителей, окончательно перебралась в Америку, поскольку не могла больше находиться на английской земле, и продолжила вести светский образ жизни. Довольно скоро она прослыла королевой вечеринок, окружив себя представителями так называемой «золотой молодёжи» и став постоянным объектом внимания многочисленных жёлтых газет. Но никто из нынешнего окружения девушки не догадывался, что подобным поведением она изо всех сил стремится заглушить постоянно терзающую её боль…

Кое-как вынырнув из водоворота мрачных воспоминаний, Сьюзен, как всегда, ощутила настоятельную потребность успокоить расшатанные нервы. Достав из шкафа початую бутылку коньяка и удивившись малому его количеству (не могла же она так много вчера выпить!), девушка сделала щедрый глоток прямо из горла. К коньяку бывшая королева пристрастилась уже давно, под влиянием своей любимой героини Скарлетт О’Хара из романа «Унесённые ветром» (та тоже нередко прикладывалась к спиртному, чтобы заглушить душевную боль), с которой её постоянно сравнивали поклонники. Правда, в отличие от Скарлетт, Сьюзен не приходилось скрывать своё пристрастие, поскольку она жила одна. От первого же глотка по телу разлилось тепло, и сосущая пустота в душе немного уменьшилась. Девушка сделала ещё глоток, потом ещё один…

Спустя какое-то время слегка развеселившаяся Сьюзен сидела в кресле и, держа в руке пустую бутылку, пьяно напевала себе под нос:

— Я в Нарнию, я в Нарнию, я в Нарнию хочу,

Я в Нарнию, я в Нарнию, я в Нарнию лечу.

А в Нарнии, а в Нарнии, а в Нарнии моей

Такое изобилие невиданных зверей.

Решив подкрепить свои силы дополнительной порцией коньяка, девушка кое-как поднялась на ноги, но, сделав несколько нетвёрдых шагов, запнулась обо что-то и с грохотом рухнула на пол. С минуту она лежала неподвижно, потом её плечи затряслись от рыданий. Довольно долго она пролежала так, не делая попыток подняться, пока внезапно не услышала укоризненный голос, произносящий её имя.

— Сьюзен… Сьюзен… Что же ты делаешь, Сьюзен?

Не веря своим ушам, девушка подняла голову…

— Аслан!!

* * *

Если бы кто-нибудь в этот вечер заглянул в гостиную Сьюзен Пэвенси, его взору предстала бы удивительная картина: посреди комнаты величественно расположился огромный лев, а хозяйка дома, по щекам которой текли слёзы, зарылась лицом в его гриву.

— Аслан, как же я рада тебя видеть! — всхлипнула она.

— Я тоже рад приветствовать тебя, королева Сьюзен Великодушная, — произнёс Лев необычно мягким, но в то же время глубоким голосом, заполнившим собой всё помещение.

— Пожалуйста, не зови меня так, — помрачнела девушка. — Я уже давно не она.

— Увы, это правда, — печально вздохнул Аслан. — Королева Сьюзен Великодушная никогда не позволила бы себе опуститься столь низко.

Пэвенси горестно опустила голову, признавая правоту этих слов, но одновременно в её душе начала подниматься чёрная обида, не замедлившаяся в конце концов выплеснуться наружу.

— Это ты во всём виноват! — в гневе Сьюзен даже вскочила на ноги. — Ты отлучил меня от Нарнии! Мол, я выросла и должна жить в своём мире! Вообще-то я выросла именно в Нарнии! Ты хоть представляешь, Великий Лев, каково после этого снова стать ребёнком, особенно если все воспоминания остались при тебе! Пытаться найти своё место в мире, в котором ты никто и звать никак, зная, что в другой жизни ты была королевой! А едва тебе удаётся это сделать, как родные тотчас отворачиваются от тебя, называя предательницей! И всё это…

Распалившись, Сьюзен готова была продолжать гневную тираду хоть до утра, но в этот момент ноги подвели её (опьянение дало о себе знать), и девушка вновь рухнула на пол. Аслан тотчас оказался рядом, и девушка машинально обняла его; из глаз её хлынули слёзы.

— П-прости меня, — еле выговорила она. — Я сама не знаю, что на меня нашло. Это всё проклятый коньяк…

— Я понимаю, Сьюзен, — мягко произнёс Лев. — На твоём месте я бы наверняка чувствовал тоже самое. Поверь — если бы это зависело от меня, то ты, Питер, Эдмунд и Люси до сих пор оставались бы в Нарнии. Но увы, не я устанавливаю законы мироздания.

— Но ведь это ты создал Нарнию!

— Потому что мне было предначертано в определённый срок сделать это и стать её Хранителем. Я должен был создать Нарнию, следить за её развитием, вмешиваясь лишь в случае крайней необходимости — и завершить её историю.

— Что? — Пэвенси решила, что ослышалась. — Как это завершить? Хочешь сказать, что… — голос девушки дрогнул.

— Да, дитя моё. Нарнии больше нет. В свой час она перестала существовать. Увы, но такова судьба всех миров: они рождаются, существуют в течение определённого времени — одни больше, другие меньше — и затем умирают. Вспомни, что профессор Керк и тётя Полли рассказывали вам про Чарн. Такова судьба всех миров, кроме Истинного. Лишь он вечен и всеобъемлющ, а все остальные — лишь отражения отдельных частей его. И там, в Истинном Мире, и пребывает Истинный Творец всего сущего.

Сьюзен замолчала, осмысливая услышанное. Нарисованная Асланом космологическая картина с трудом укладывалась в её сознании, поскольку противоречила всему, чему её учили. «Действительно, чему вас только учат в школах?» — вспомнились девушке слова профессора Керка.

— Но если, — она запнулась, подбирая слова, — Нарнии больше нет, то как же…

— Да, Сьюзен. Твои родители, Питер, Эдмунд и Люси вместе с другими друзьями Нарнии ныне пребывают именно там, в Истинном Мире.

— А я? — на глаза девушки вновь навернулись слёзы. — Увижу ли я их когда-нибудь?

— В свой час, Сьюзен, — промолвил Лев, — ты обязательно встретишься с ними, ведь единожды король Нарнии…

— Всегда король, — всхлипнула Сьюзен. — Я так хотела перед ними извиниться…

— Они давно простили тебя, дитя моё, — мягко произнёс Аслан.

— Правда? — в глазах бывшей королевы вспыхнула надежда.

— Конечно. В Истинном Мире человек обретает истинное зрение. Питер, Эдмунд и Люси смогли увидеть, что ты никогда не отрекалась от Нарнии. Они просили передать, что очень скучают по тебе и ужасно огорчаются, видя, что ты делаешь с собой.

— Спасибо, Аслан! — Сьюзен ещё крепче прижалась ко Льву. — Я… мне…

— Не нужно слов, дитя моё, — промолвил Великий Лев. — Главное — то, чем наполнена душа. А сейчас мне пора.

— Мы ведь ещё увидимся? — девушка с неохотой выпустила его из своих объятий.

— Конечно, Сьюзен. В свой час, как я и говорил. И ещё хочу тебе сказать — ты можешь вернуть своих родных.

— Вернуть? Но как?

— Не в прямом смысле, конечно. А как именно — ты вскоре поймёшь сама.

После этих слов Аслана гостиная начала заволакиваться густым туманом. Очертания Великого Льва стали расплываться, пока окончательно не скрылись за туманной завесой.

* * *

Проснувшись с первыми лучами Солнца, Сьюзен Пэвенси обнаружила, что лежит на полу гостиной с зажатой в руке пустой бутылкой из-под коньяка. С отвращением швырнув её в угол, девушка поднялась на ноги.

-Неужели это был только сон? — пробормотала она. — Аслан… Истинный Мир… Всё это мне привиделось или нет?..

Прислушавшись к своим ощущениям, она поняла, что совершенно не чувствует ни малейшего похмелья, уже ставшего неизменным спутником утра. Однако было и ещё что-то, какое-то непривычное ощущение. Лишь через несколько минут Сьюзен поняла, в чём дело — исчезла сосущая пустота в душе, господствовавшая с момента получения той злополучной телеграммы. Мысли о Нарнии и родных больше не причиняли боль, а напротив, наполняли ласковым теплом.

— Аслан… Спасибо тебе! — впервые за несколько лет лицо бывшей королевы по-настоящему озарила улыбка.

«Ты можешь их вернуть» — всплыли в её памяти слова Великого Льва. Понять бы ещё, что он имел в виду…

После часа напряжённых размышлений Сьюзен наконец осенило. Решение было столь простым и очевидным, что оставалось лишь удивляться, почему она сразу не додумалась до этого.

Вставив в пишущую машинку пачку листов, девушка помедлила несколько секунд, а потом решительно отстучала заглавие:

«Лев, Колдунья и платяной шкаф»

В городском шуме за окном Сьюзен на мгновение послышался львиный рык…