Маленькое дело (джен)

Белла хохочет. Зло, пугающе, сумасшедше. Звук разносится под каменными сводами далеко; дробится, подхватывается эхом. Кажется, будто она везде. В холле, на Астрономической башне, у директорской горгульи, везде — тенью смертельной угрозы Белла нависла над Хогвартсом, от неё не укрыться, не спрятаться, не спастись.

Каждый, кто слышит этот жуткий хохот, хоть на миг, но замирает в страхе. Даже чистокровные, даже дети Пожирателей. Смейся кто угодно другой, они бы сами заулыбались подсмотренными у старших гнусными, угрожающими оскалами, но Белла — другое дело, Белле плевать на всё, Белла — та самая пожирающая всё смерть, от которой хочется бежать.

Нотт с Пьюси, мгновением раньше весело обсуждающие сальные подробности двойного свидания с миленькими хаффлпаффовками, услышав этот хохот, замирают посреди коридора бледными подобиями самих себя. Непринуждённость, расслабленность, удовлетворённость приятно проведённого вечера — все чувства словно исчезают, жуткий хохот стирает их, будто не женщина издаёт эти звуки, а дементор со свистом вытягивает воздух из их лёгких. Парни переглядываются и не сговариваясь бросаются в ближайшее укрытие — давно неиспользуемый кабинет, заваленный пыльными обломками мебели. Мимо двери с топотом проносится кто-то, до них доносятся обрывки разговора, и они снова испуганно переглядываются. Прятаться глупо, от этой угрозы не скрыться, но они не двигаются с места. Подпирают дверь спинами, даже не пытаясь воспользоваться магией. Магию можно учуять, зато лишённый чар старый кабинет имеет шанс не привлечь внимания.

В коридоре кто-то бьётся с кем-то — думать об этом страшно. Они слышат выкрики проклятий, ругань, стоны раненых; к счастью, голоса неразличимы, но «Дамблдор мёртв» произнесено незнакомым голосом вполне отчётливо. Теодора колотит от волнения, и Эдриан накрывает его сцепленные руки своей ладонью. На улыбки не хватает душевных сил, но жест не пропадает втуне. Нотт чуть расслабляет пальцы, благодарно кивает, делает глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. И тогда замечает то, на что не обратил внимания сразу.

— Метка, — непослушными губами произносит он, с ужасом смотря в окно.

Пьюси непонимающе хмурится, секунду-другую смотрит в ту же сторону, а затем охает — зеленоватый оттенок, не свойственный шотландским сумеркам, получает объяснение. Он вскакивает, подбегает к окну и, неудобно вывернув шею, пытается заглянуть наверх. Зелени становится больше, и хотя самой метки не видно, сомнений не остаётся.

— Метка, — растерянно кивает он, не оборачиваясь. — Над Астрономической башней Чёрная метка.

Сыновья Пожирателей смерти испуганно молчат. За дверью тоже всё стихает, но выходить они даже не собираются. Хохот Беллы так и стоит в ушах.

— Мерлин! Что случилось?.. — кричит кто-то в коридоре. — Идёмте! Скорее, может быть, наша помощь ещё нужна!..

Топот и голоса постепенно затихают, и тогда Пьюси решается. Протягивает руку, заставляя Нотта подняться, и приоткрывает дверь, держа палочку наготове. Но всё спокойно. Они выходят в коридор и молча смотрят на лужи крови, местами закопчённые щербатые стены, тряпкой лежащую мантию у стены, где крови особенно много. Хочется бежать без оглядки, спрятаться; в этом коридоре они не будущие Пожиратели смерти, они — обычные дети, боящиеся войны и смерти.

Откуда-то издалека снова слышится потусторонний хохот Беллы, и нервы Теодора не выдерживают. Он хватает стоящего рядом Эдриана за руку и срывается с места. Парни несутся сквозь притворяющийся спящим замок, прыгают через три ступени на лестницах, скользят на поворотах, чудом не влетая в стены; они почти не дышат, они не думают, не оценивают ситуацию, они просто бегут от того ужаса, что внушает даже далёкое присутствие вернейшей слуги Тёмного Лорда.

Подземелья Слизерина тонут в тишине. Стучащая в висках кровь глушит все звуки, и Нотт с Пьюси останавливаются. Жмутся в нишу с доспехами, потому что стоять посреди коридора страшно, пытаются отдышаться.

Эдриан накладывает чары тишины и, внимательно глядя на Теодора, качает головой.

— Что? — спрашивает тот хрипло.

— Я не… — Пьюси запинается, делает над собой усилие и грустно заканчивает: — Я не смогу. — Понимания во взгляде Нотта не добавляется. — Не смогу стать убийцей.

Они снова молчат. Эдриану немного стыдно, ведь до недавнего времени в гостиной Слизерина то и дело звучали хвастливые высказывания о том, как славен будет путь по стопам отцов, и его голос не раз перекрывал другие. А теперь, даже не столкнувшись лицом к лицу с опасностью, даже не увидев бой с врагом, он, почти взрослый волшебник, сначала спрятался, как последний трус, а затем и вовсе сбежал, не чуя под собой ног, всего лишь услышав смех потенциальной «коллеги». Эдриан ждёт осуждения и презрения, а получает поддержку и понимание.

— И я, — просто кивает Теодор.

Они стоят в затянутой паутиной нише, слушают тревожную тишину, даже не смотрят друг на друга, но здесь и сейчас они больше чем друзья. Оба думают о будущем, оба понимают, что их желания почти ничего не значат.

— Придётся, — обречённо шепчет Эдриан, невидяще глядя перед собой, и вспоминает изломанное пыткой тело отца, прогневившего Лорда. Машинальным движением убирает паутину с рукава и равнодушно повторяет: — Придётся.

— Придётся, — грустно соглашается Теодор, думая о том же.

Год назад они завидовали Малфою, удостоившемуся чести получить знак мрака на предплечье, а затем месяцами смотрели, как Драко угасает, превращаясь из самоуверенного Пожирателя смерти в трясущегося от ужаса потенциального покойника.

Где-то вдали затихает эхо хохота мадам Лестрейндж, и парни почти смело выходят в коридор и шагают к своей гостиной. Они не боятся врагов, не боятся драться с ними. Знают, что с такими «друзьями», как Тёмный Лорд и его сумасшедшая сторонница, всё остальное — мелочи, не стоящие внимания. Жалко себя, своего будущего; жалко собственные руки, чья чистота — вопрос времени, но отступать некуда, и они поднимают головы, придавленные осознанием реальности, и гордо смотрят вперёд.

Им суждено сражаться за дело, в которое они не верят, такова цена жизней близких, и платить её они готовы.

— Мы справимся, — твёрдо говорит Теодор, распрямляя плечи. — Со всем. И выживем назло всем.

Эдриан улыбается и толкает дверь в слизеринскую гостиную. На них тотчас же обрушивается гомон сокурсников, обсуждающих исчезновение декана и особенно загадочного сегодня Малфоя, запертый Флитвиком выход из общежития. Слизеринцы недовольны, взволнованы и решительно настроены.

— Обязательно, — кивает он, веря в то, что говорит.

Они действительно справятся, ведь иного выхода у них нет. Война началась, и неважно, кто победит, их дело маленькое — выжить.