Регулус Арктурус Блэк (джен)

— Это не пустой звук, — процедил Регулус.

Сириус презрительно фыркнул и ничего не ответил. Ему, может быть, вполне хватало превратить подростковый бунт в дело всей жизни, но Регулусу этого было недостаточно. Хотелось чего-то большего, чего-то стоящего. Хотя сейчас ничего не было бы приятнее, чем поставить брата на место.

— Мать бесится, что я не приехал на Рождество?

— Нет. Ей плевать, я думаю, — но он, конечно, знал, что врет. Вальбурга все равно считала Сириуса старшим. Даже когда он поступил на Гриффиндор, предав все семейные традиции. Она все еще пыталась повлиять на него. Не могла отпустить.

— Конечно, — усмехнулся Сириус, — ведь есть ты, пай-мальчик.

— Да. Есть я, — бесстрастно кивнул Регулус.

Да, был еще он, Регулус. Но он только что существовал. Он не понимал, куда дальше. Не видел пути. Знал только, что не хотел просто так. Обманывать себя, рассказывая сказки о деяниях предков, увязнуть в мелочах, приказывать полировать фамильное серебро, стараясь не думать о том, что честь уже потускнела.

— Старая аристократия уходит, — заметил Спенсер. — Ты, Регулус, можешь вращать глазами сколько угодно, но это правда.

— Правда, значит? — вкрадчиво переспросил тот, чувствуя, как пальцы дрожат от ярости.

Он знал, что это правда. Он, наверное, знал это лучше всех остальных. И теперь он стоял, направив на Спенсера волшебную палочку, едва сдерживая свою злость.

Что еще оставалось делать? Оставалось только сражаться.

Чары столкнулись, разлетелись искрами. Воздух вибрировал от напряжения, пел, как чересчур сильно натянутая струна. Ярко красные лучи вскипали, бросая отблески на золото бесчисленных кубков. Трофеи, символы позабытых побед. Потускневшие все еще победоносно улыбающиеся студенты с волшебных фотографий.

Регулус посмотрел на распластавшегося на полу, хлюпающего капающей из носа кровью Спенсера. Потом он убрал волшебную палочку и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.

— Все можно вернуть.

Он последовал за тем, кого называли Темным Лордом. Томас Марволо Реддл был одним из тех, кто еще не измельчал, не забыл, тем, кто, как он сам, был готов сражаться до последней капли крови. Так он думал.

Вдалеке показался свет, и Регулус, не помня себя, бросился вперед. Он бежал, не останавливаясь, не задерживаясь, чтобы оглядеться по сторонам. Сейчас на это не было времени. Было только дело. Дело, которому не жалко посвятить всю жизнь. Твердая земля под ногами, цепляющаяся за шаги трава.

Он взлетел по ступенькам, распахнул дверь.

Лампа на мгновение ослепила его. Женщина, прижавшаяся к противоположной стене, свороченный шкаф, кровь на полу, разломанная волшебная палочка, маленькая девочка с широко распахнутыми глазами, отчаянно вцепившаяся в штору.

— Убейте всех! — Темный Лорд скривил губы в улыбке. Пронзительный смех Беллатрисы.

— Пожалуйста, пощадите… мою дочь…

Зеленый огонь вспышкой осветил развороченную комнату. Он смотрел, как женщина, вскрикнув последний раз, повалилась на пол, как заплакала девочка. Реальность размылась. Словно он наблюдал со стороны, хотя и чувствовал ужас, набухающий в его собственных жилах.

— Подожди. Теперь его очередь.

Темный Лорд смотрел ему прямо в глаза. Резкий выдох недовольной промедлением Беллатрисы, жалобные всхлипы девочки.

— Подними свою палочку, Регулус, — холодный голос. — Покончи с этим. Докажи, что ты можешь бороться.

— Нет, — едва выдавил он.

Быстрее, чем он успел договорить, его пронзила страшная боль. Сотни раскаленных игл, раздирающих его на части. Он не мог, казалось, даже вскрикнуть.

— Значит нет?

В глазах потемнело, но все же он смог разглядеть еще одну вспышку зеленого пламени.

— Ты слаб, — отвращение в голосе.

По жилам вязко потек раскаленный металл, словно тело горело изнутри. Он сжал зубы.

— Теперь проси пощады.

Но он не собирался. Может быть, именно поэтому Темному Лорду вздумалось оставить его в живых.

— Они должны помнить и бояться.

Нет. Все должно было быть не так. Разве это то славное прошлое, которое он хотел вернуть?

— Есть аристократы, а есть те, кто им подчиняется. Абсолютная власть. Величие именно в этом.

Регулус остановился, прищурившись, пытаясь вновь рассмотреть далекий огонек, к которому он только что бежал со всех ног. Куда дальше? Он думал только о том, что совершил ошибку, больше не мог понять даже, что это за «величие Блэков», за которое он сражался. Оно было только в том, чтобы помыкать другими? Нет! Это было что-то большее, что-то хорошее, что-то, что нужно было сохранить любой ценой…

Но что? Может быть, это были только пустые слова. Абстракция, которую нельзя было вернуть, потому что ее никогда не существовало. Только воспоминания, красивая легенда, подправленное художником полотно, запыленный приз, который показывают внукам.

Он не знал, куда дальше. Может быть, он родился только для того, чтобы помнить? Тьма сомкнулась вокруг, и не было больше ничего, что казалось бы ему надежным, настоящим. Тени и грезы обманывали его. Призраки притворялись живыми людьми. Маленькая девочка плакала, отчаянно схватившись за край шторы.

Он остался Пожирателем Смерти. Знал, что просто уйти не сможет. Закрывал глаза и отворачивался, каждый раз ненавидя себя за то, что ничего не сумел сделать. Пока наконец ему не представился шанс.

Озеро слегка флюоресцировало. Пахло сыростью, и Кикимер зябко ежился, направляя лодку на островок в самом центре.

Регулус не знал, куда теперь. Знал только, что этой твари, называющей себя Темным Лордом, нельзя было позволить обрести бессмертие. Он не мог этого допустить. Крестраж должен был быть уничтожен.

— Молодой господин, Кикимер выпьет…

— Нет, я сам.

Жидкость не имела никакого вкуса. Она была словно песок царапающий горло. Иссушающий жаркий ветер, от которого кожа трескается до крови. Раскаленный дым, выжигающий все мысли.

Он уже ничего не видел, только помнил, что где-то совсем близко была вода, что еще немного усилий, и его пальцы наконец смогут до нее дотянуться. Он припал к флюоресцирующей глади озера.

— Молодой господин! — искаженный от ужаса голос Кикимера.

Воды сомкнулись над ним и стало тихо. Холодные, синие и распухшие руки тащили его на дно. Руки тех, кто уже умер.

Регулус рванулся, попытался освободиться, потянулся наверх в отчаянной попытке глотнуть хоть немного воздуха. Легкие сдавило. Пузыри, дергаясь в конвульсиях, поднимались к мутно светлеющей поверхности. И тогда он понял, что все кончено. Отчаяние охватило его.

«Может быть, я родился мертвым», — была его последняя мысль.