Понедельник - день тяжёлый, или Перемены в жизни Купитмана (джен)

Утро понедельника в московской больнице началось, как всегда, с планёрки. Никто из заведующих отделениями еженедельные собрания не любил, но посещение планерок входило в обязанности каждого из глав отделений. Особенно планерки не любил Иван Натанович Купитман. Ему всегда казалось несправедливым, что после прекрасно проведенных выходных приходится тащиться с утра пораньше на работу и с тяжелой от недосыпа и похмелья головой сидеть и слушать про вечное отсутствие должного финансирования. Странно, как будто от того, сколько раз Кисигач о нем упомянет, зависело появление в больнице денег на новое оборудование, качественные препараты и хозяйственные нужды!

Вот и в этот понедельник Купитман сидел на планёрке и слушал свою начальницу вполуха. Он мечтал о том, как будет проводить вечер после рабочего дня. Может быть, он отправится с Быковым в их любимый ресторан, и они проведут вечер за разговорами и рюмкой коньяка, а может быть, позвонит той симпатичной девушке, с которой недавно познакомился, и пригласит на свидание. Любой из этих вариантов Ивану Натановичу нравился, и он продолжал бы мечтать и дальше, но планёрка закончилась и нужно было возвращаться к своим обязанностям.

— Ваня, задержись на минуту, — остановила его Кисигач. — Мне нужно с тобой очень серьезно поговорить.

Да, понедельник явно начинался неудачно. Серьезные разговоры с Кисигач ничего хорошего не предвещали, но Купитман скрыл свою обеспокоенность и ответил, что весь внимание.

— Мне в последнее время очень много жалоб на тебя поступает, — вздохнув, произнесла Анастасия Константиновна. — На работу нетрезвым приходишь, опаздываешь постоянно, выпиваешь! Ты, конечно, очень хороший специалист, но ты же понимаешь, что долго так продолжаться не может.

Купитман сделал вид, что не понимает свою начальницу.

— Это ты о чем? — спросил он.

— О чем?! — Кисигач была возмущена такой реакцией. — А будто ты не знаешь! О твоей вредной привычке, конечно же!

— Настя, это не вредная привычка — это удовольствие, а я уже не в том возрасте, чтобы отказывать себе в маленьких удовольствиях, — ответил на её возмущение Иван Натанович.

— Из-за твоих «удовольствий» у меня скоро проблемы с начальством начнутся! — кипятилась Анастасия Константиновна. — Сегодня пациенты мне жалуются, а завтра они напишут докладную на тебя и меня в минздрав и вылетим мы с тобой с работы! В общем, делай что хочешь, но чтобы пьяным я тебя на рабочем месте больше не видела и алкоголя в твоем кабинете тоже!

Иван Натанович даже возражать ей не стал, а отправился к Быкову, нужно же было ему посоветоваться с кем-то.

— Ваня, а ведь Настя права, — задумчиво протянул Купитману выслушавший его Быков. — И я это тебе не как твой коллега, а как друг говорю. И даже не заикайся мне про то, что ты себя отлично чувствуешь. Я, как заведующей отделением терапии, открою тебе страшную тайну — печень у тебя всего одна, и если она откажет — умирать ты будешь долго и мучительно.

Купитман даже не дослушал и со словами: «Ну вот, и ты туда же!» вышел из кабинета Быкова.

Андрей Евгеньевич проводил взглядом своего друга и задумался. Иван Натанович не понимал, что вредит он, прежде всего, самому себе; надо было как-то помочь ему избавиться от своей зависимости. Что же придумать? Самым простым и привычным вариантом было обратиться к интернам, а они, чтобы от лишних дежурств избавиться, всю свою смекалку применят; и можно не сомневаться — их способ будет креативным, необычным и…

«Провальным», — остановил внезапно себя Быков. Любой, даже самый гениальный план интернов потерпит неудачу, если речь зайдет о Купитмане: он даже Ричардса слушать не станет, а любую придуманную хитрость легко разгадает. Привлечь Любу… Ну нет, старшая сестра — человек ненадёжный. Она поможет, конечно, придумать эффективный способ, но об их с Любой гениальном плане может узнать вся больница, а значит, узнает и Купитман, и план снова провалится.

Оставался только один вариант.

Купитман был злой и уставший; его раздражало все: утренняя планёрка, выговор от Кисигач, интерны, которые вечно приставали к нему с глупейшими вопросами, Люба со своими сплетнями... Все, что хотел Иван Натанович — зайти в свой кабинет, открыть бутылку коньяка и забыть об окружающих его проблемах.

Обеденный перерыв был самым подходящим для этого временем. Купитман подошел к заветному шкафчику, достал бутылку самого дорогого коллекционного коньяка, начал было открывать, но тут бутылка зашипела, словно в неё налили газировки, из горлышка повалил дым, Иван Натанович поспешил закрутить пробку, выскочил из кабинета и направился к Быкову.

— Андрюша! Если это розыгрыш, то очень глупый и неудачный! — закричал Купитман, ворвавшись в кабинет Быкова.

— О каком розыгрыше ты говоришь? — спросил Быков непонимающе.

— Вот только притворяться не надо! — окончательно разозлился Иван Натанович. — Что ты мне в бутылку с коллекционным коньяком подлил?! Она дымится, когда я её открываю! Или, может, ты бутылки подменил?!

— Я?! Да у меня фантазии на такое не хватило бы. Я бы над тобой по-другому поиздевался. Разочарованный Купитман снова отправился в свой кабинет. Юмориста он обязательно найдет, и мало ему точно не покажется, а пока нужно достать бутылку коньяка, открыть её... На этот раз бутылка не задымилась… Отлично! Вот и бокал. Наливаем коньяк, греем бокал в руках… Сейчас будет первый глоток… А-а-а-а!

Купитман едва не закричал от ужаса. Вместо коньяка в бокале плескалась странная жидкость отвратительного грязно-зеленого цвета; пахло странное вещество так, словно в бокале вместо дорогого коньяка оказалось тухлое яйцо, пролежавшее в холодильнике несколько месяцев. Такого отвращения Купитман еще никогда не испытывал. Прикасаться к бокалу он побоялся; то, что происходило, Ивану Натановичу совсем не нравилось. В мистику и магию он не верил, но разумного объяснения недавним событиям найти не мог.

Люба, увидевшая на пороге сестринской Купитмана, поначалу не удивилась, но, услышав от Ивана Натановича странную просьбу, с которой он к ней обратился, была слегка шокирована.

— Люба, скажи, пожалуйста, — шёпотом обратился к ней Купитман, — у нас в больнице в последнее время ведьмы, экстрасенсы какие-нибудь не лежали?

— Что-о-о?! — удивилась Люба.

— Я — продолжал Иван Натанович, во всю эту чушь не верю, конечно, но не знаю, что и думать. Пойдем в мой кабинет, сама все увидишь.

Люба посмотрела на стоящий на столе бокал с коньяком, выслушала сбивчивый и очень эмоциональный рассказ Купитмана и выпила все содержимое бокала. Иван Натанович заметил, что ни цвет, ни запах коньяка при этом не поменялись.

— С ума не сходи, — произнесла Люба, покрутив пальцем у виска. — Нормальный коньяк, просто пить меньше надо, тогда всякая ерунда мерещиться точно перестанет.

— Люба, — Иван Натанович просяще посмотрел на старшую сестру. — Ты не могла бы в новый бокал коньяку налить и меня из этого бокала напоить, а то вся эта ересь происходит, только когда бокал в руки беру я, а если ты будешь бокал держать , а я из него пить, может, и не случиться ничего.

— Да ты что, Купитман, совсем… Последние мозги в коньяке утопишь; мало тебе, что ты сам напиваешься, так теперь хочешь, чтобы я тебя поила! Не дождешься

Возмущенная Люба вышла из кабинета, а Купитман задумался: выпить ему ужасно хотелось, а возможности осуществить свое желание не было, если только…

Быков закончил все свои текущие дела и, чтобы отвлечься, решил на пять минут зайти к Купитману. Он постучался, а когда дверь кабинета ему никто не открыл, повернул дверную ручку. Дверь была не заперта.

То, что увидел Быков, не поддавалось разумному объяснению. За столом сидел Купитман, перед ним стояла бутылка с коньяком, а из горлышка бутылки торчала трубочка от капельницы, через которую Иван Натанович пил коньяк, До этого момента Быков думал, что его сложно удивить чем-то.

Купитман его совсем не замечал, а Быков увиденное даже комментировать не стал, не найдя слов.

Купитман был доволен жизнью, он сумел найти способ прекратить происходящие с ним странности, потребовалось всего немного смекалки. Он слышал, как к нему заходил Быков, но Ивану Натановичу было абсолютно все равно, что скажет его друг. Он сидел за столом, пил коньяк и наслаждался жизнью.

В дверь постучали. Купитман был очень удивлен, увидев на пороге Северуса Снейпа.

— Добрый день, Иван Натанович! — поздоровался Снейп. — Мне кто-то из пациентов бутылку коньяка принес, но вы же знаете, что я не употребляю спиртное; я принес коньяк вам, чтобы вы продегустировали его.

— Северус, благодарю! — ответил ему Купитман.

Иван Натанович привычным движением открыл бутылку, налил драгоценное содержимое в бокал, согрел бокал в руках... Вот и первый глоток. Такого удовольствия Иван Натанович не испытывал давно. Теперь он был готов забыть и эту ужасную планерку, и произошедшие с ним сегодня странности. Несмотря ни на что, день складывался удачно.

— Что вы скажете об этом коньяке? — спросил Северус. — Человек, принесший мне его, уверял, что у напитка очень редкий вкусовой оттенок.

Купитман хотел было ответить, но тут почувствовал странный вкус. Сначала ему показалось, что он случайно раскусил острый перец; конечно же, это было полной глупостью — каким образом перец мог оказаться в коньяке? Но вот жжение становилось все сильнее и сильнее, из глаз потекли слёзы, дыхание перехватило…

Вдруг Купитман заметил, что кроме них двоих в кабинете есть еще кто-то. Возле самых дверей кабинета стоял и смотрел на Купитмана странный человек. По правде говоря, назвать его человеком было сложно. Лицо его было бледным и похожим скорее на череп. Волос на голове не было совсем, а глаза.... Красные, с вертикальными зрачками, и этот взгляд, пугающий и притягивающий так, что смотреть странному человеку в глаза невозможно, но и своего взгляда не отвести.

Посмотрев на Купитмана, гость заговорил:

— Не с-с-с-смей брать с-с-с-спиртное, маггл! Ес-с-с-сли выпьеш-ш-ш-шь, я приду за тобой!

Голос у пришельца был странный, напоминавший то ли хриплый шепот, то ли шипение змеи. Ивану Натановичу показалось, что слова незнакомца звучат у него прямо в голове. Купитман попытался взять себя в руки.

— Сгинь, — прошептал он, — ты всего лишь иллюзия, ты скоро исчезнешь!

— Не ис-с-с-счезну, — прошипело странное существо. — Не откажеш-ш-ш-шьс-с-с-ся от с-с-с-сппиртного, так я тебя зас-с-с-ставлю!

И существо вдруг достало откуда-то тонкую деревянную палочку и направило её на Купитмана. Больше Иван Натанович не помнил ничего; в глазах у него потемнело, и он потерял сознания.

— Очнитесь, Иван Натанович! — услышал Купитман голос сидящего рядом с ним Северуса. — Выпейте воды, — предложил Снейп, протягивая Ивану Натановичу стакан.

Купитман залпом выпил воду.

— Что это было" — спросил он дрожащим от ужаса голосом.

— Не понимаю, о чем вы, — ответил Северус. — Судя по тому, что вы теряете сознание после одной рюмки коньяка, пить вам, скорее всего, нельзя.

— Вы правы, нельзя, — неожиданно для себя согласился Купитман. Он вдруг с ужасом посмотрел на свою коллекцию, которой так когда-то дорожил. — Уберите, уберите это, пожалуйста! — почти закричал он.

Снейп посмотрел на Ивана Натановича с удивлением.

— Северус, — неожиданно для себя сказал Купитман. — Я сам не понимаю, как от этого мог получать удовольствие?

С того дня Купитмана было не узнать. Он прекратил выпивать, полностью погрузился в работу. В больнице еще долго обсуждали произошедшие с Иваном Натановичем перемены. А слухи и сплетни об этой истории распускали разные: Люба уверяла, что их новый фармацевт, Северус Снейп, экстрасенс, и он сумел заговорить Купитмана от пьянства, но после разговора со Снейпом она об этом быстро забыла. Только два человека, придумавшие, как заставить Купитмана бросить пить, знали, что старшая сестра не так уж и ошибалась. А на вопросы Быкова Снейп лишь отвечал уклончиво, что единственным действенным способом стало создание иллюзий, напугавших Купитмана.

Северус очень надеялся, что ему не придется создавать эту иллюзию второй раз. Слишком уж жуткими для него были воспоминания о той, прошлой жизни.