Семнадцать Лун (гет)

14 мая 1976 года 

— По крайней мере, шрам небольшой, — сказала Помфри, плотно бинтуя очищенную рану. В ее голосе звучала такая жалость, что Северуса снова затошнило. — Его будет легко скрыть.

Дамблдор заметил, что Северус разглядывает укус, словно загипнотизированный.

— Повезло, что вы вообще выжили, — сказал он.

Северус не возразил в ответ, что ощущает себя не слишком счастливым, потому что подобное высказывание было бы глупым и очевидным. Вместо этого он неуверенно произнес:

— Сэр, я хочу подать жалобу.

Помфри замерла, слишком сильно, до боли затягивая повязку.

— Тогда Ремуса Люпина казнят, — отозвался Дамблдор. — Министерство крайне отрицательно относится к оборотням, заразившим волшебников.

— Таков закон, сэр, — гордо ответил Северус, пытаясь выразить праведное негодование. — Он заразил… он мог убить меня. — Северус слышал, что его голос звучал резко и пронзительно, однако теперь, когда из него полился поток слов, ничего не мог с собой поделать. Но через несколько мгновений его речь скорее напоминала мольбу. — И я хочу выдвинуть обвинения против Блэка и, если возможно, против Поттера. И уверен, сэр, что Петтигрю также в этом замешан. Если вы сдадите их аврорам…

Дамблдор на мгновение сузил глаза. Он не желал иметь дело с аврорами. Надежда на счастливый исход умирала прямо на глазах: он не мог закрыть Северусу рот, не мог помешать рассказать о произошедшем. Часы на стене отсчитывали мгновения, мгновения до следующего полнолуния, когда…

— Тогда дело станет достоянием общественности, — тихо произнес Дамблдор. — Если вы выдвинете обвинение, то будете вынуждены зарегистрироваться.

— Альбус, — прошептала Помфри, в ее голосе послышался неприкрытый ужас.

— Жизнь зарегистрированного оборотня тяжела, — продолжил Дамблдор. — Вот почему многие по возможности стараются избежать этого.

Северус открыл было рот, но тут же закрыл его. Он посмотрел на Помфри — та прятала глаза, затем снова на Дамблдора — тот не сводил с него взгляда.

— Вы не станете заставлять меня регистрироваться?

— В школе созданы условия для размещения одного зарегистрированного оборотня, — с явным облегчением в голосе произнес директор, словно наконец нашел решение, которое устроит всех. — Будет совсем нетрудно спрятать еще одного, прикрываясь первым. Ты согласна со мной, Поппи?

Помфри посмотрела на руку Северуса и поняла, что слишком туго затянула повязку. Ослабив ее и тщательно закрепив волшебным пластырем, она, наконец, ответила:

— Конечно, Альбус, лучше так, чем справляться одному.

— Очень важное замечание, — заметил Дамблдор. — Как вы отметили, Северус, друзья Люпина являются частью группы его поддержки. Если желаете получить дружеское участие после превращений, можно проинформировать вашу милую подругу Лили Эванс.

Северусу очень хотелось рассказать Лили о произошедшем. Он не представлял, что мог бы желать чего-то сильнее.

Но он также не мог представить, что в мире существовало нечто, чего ему хотелось бы меньше, чем признаться Лили, что он заражен и превратился в монстра, вещь…

Увидев выражение его лица, Дамблдор добавил:

— Можете выбрать другого товарища, но в течение лета кто-то должен отвечать за вас.

Часы продолжали тикать. 

13 июня 1976 года 

Имелось множество журналов, полных рекламы зелий, амулетов и заклинаний, обещавших остановить действие укуса оборотня.

Как и следовало ожидать, все это было сплошным жульничеством.

Северус очнулся в больничном крыле, услышав свой хрип. Звук, который большинство приписало бы старой технике. Судя по всему, прошлой ночью Визжащая хижина визжала вдвойне: Северуса заперли в подвале, а Ремус Люпин разносил в клочья верхний этаж. Северус перекатился на бок и, все еще не открывая глаз, попытался нащупать стакан воды, но вместо этого наткнулся на теплое колено, подпиравшее край кровати. Слева от его уха громко захлопнули книгу.

С огромным усилием Северус открыл глаза.

Рядом сидела Лили и пристально глядела на него. Единственное, о чем Северус мог думать, что Дамблдор все рассказал ей и что она пришла не из чувства дружбы или заботы, а из жалости.

Ему хотелось выругаться, но это вышло бы настолько грубо, что он не смог вымолвить ни слова. Он попытался откашляться. Лили сунула ему в руки стакан, который он так долго искал. Северус жадно глотал воду, не обращая внимания на то, что Лили наблюдает за этим жалким зрелищем.

Когда стакан опустел, она по-прежнему сидела рядом и была заметно разъярена.

— Что ты сделал с Ремусом? — требовательно спросила она.

Вначале Северус планировал рассказать Лили после экзаменов, после того, как в одиночестве переживет первую трансформацию и поймет, каково это. Но они сдали С.О.В. по Защите, а у озера произошло то, что произошло, и шанс был упущен.

Он никому не рассказал о своей проблеме, в какой-то — тщетной — надежде, что, если будет держать все в секрете, произошедшее окажется неправдой. Но неумолимая реальность приговорила Северуса к жестоким мукам в собственном теле и еще раз подтвердила, что произошедшее — правда: он укушен и заражен, он оборотень, зверь. А теперь вдобавок Лили обвиняла его в каком-то насилии против Люпина.

— Спроси у него, — возмущенно прохрипел Северус. — Спроси, что он сделал, он и его дружки.

— Мисс Эванс уже спросила меня, и я ответил, что не мне об этом рассказывать, — произнес мягкий голос из-за спины Северуса.

Вздрогнув, Северус обернулся и увидел Дамблдора — тот стоял на другом конце комнаты. Северус издал какой-то странный звук и, перевернувшись на другой бок, натянул одеяло на плечи.

Лили резко встала, от чего стул, на котором она сидела, качнулся и с шумом упал на пол.

— Когда директор Дамблдор привел меня сюда, я подумала, что ты мертв. Ты выглядел мертвым. Только по этой причине я осталась.

Северус выругался себе под нос с такой горячностью, что у него начался приступ кашля. Плечо толкнуло что-то холодное — стакан воды, вновь наполненный из кувшина.

— Хотел бы я, чтобы так и было, — хрипло пробормотал Северус. Приподнявшись на локте, он нахмурился и взял воду. Лили все еще казалась разъяренной.

— Ну? — наконец произнесла она. — Что произошло?

— Я заболел из-за Люпина, — пробурчал он в стакан и отпил еще.

— Ты не выглядишь больным, — рявкнула она. — Тебя будто прожевали и выплюнули обратно.

Северус вытянул перед собой худую руку. На ней было скопище синяков, глубокий порез и множество мелких царапин. Некоторые повреждения определенно появились от столкновения с деревьями, землей или камнями, но другие — явно следы зубов.

Вероятно, его собственных зубов. Северус ощутил сильную тошноту.

— Так ты скажешь мне или нет? — потребовала ответа Лили.

— Боюсь, время пришло, Северус, — произнес Дамблдор серьезно. — Не люблю форсировать события, но кто-то должен присматривать за вами этим летом. Родители Люпина уже вполне приспособились, однако ваши…

Северуса вырвало прямо на ее туфли. 

 11 июля 1976 года

Здание старой фабрики у истока реки было огромным и пустым. Его забросили лет двадцать назад ради нового помещения, расположенного выше по течению. Через неделю после окончания учебного года Лили и Северус предложили Дамблдору это место, и тот дал предварительное согласие.

Они разговаривали только о поиске подходящего строения. Лили была холодна и деловита. Северус — груб и жесток, и ему несколько раз удалось заставить ее огрызнуться. Потом они не встречались долгие недели, вплоть до ночи перед полной луной.

— Мы готовы, сэр, — произнесла Лили в полученную ими от Дамблдора ракушку.

Мгновение ничего не происходило, но затем появился директор — с тем странным хлопком, который всегда раздавался при использовании порт-ключа.

— А, — произнес Дамблдор, оглядывая их. Судя по выражению его лица, он ожидал чего-то другого. — Ну что ж, покажете мне место?

— Сюда, сэр, — произнесла Лили.

Она проводила директора в котельную. Там имелась надежная железная дверь, судя по виду более подходящая для подводной лодки. Северус угрюмо следовал за ними.

Дамблдор осмотрел дверь и стены и под конец оглядел их обоих. Лили подняла на директора отчаянный и гордый взгляд. Северус же наоборот прятал глаза.

— Очень хорошо, — произнес Дамблдор. — Считаю, место достаточно подходит. На всякий случай я наложил на него несколько заклинаний, если они будут нарушены, я узнаю. У вас есть какие-либо вопросы?

— Нет, сэр, — сухо ответила Лили.

— Северус?

Тот покачал головой, пристально глядя на ботинки директора.

Когда Дамблдор ушел, Лили повернулась к Северусу.

— Что нам теперь делать? — спросила она, скрестив руки на груди.

— Закрой дверь и жди до утра.

Она посмотрела на дверь, затем снова на него. На мгновение показалось, что в ее глазах мелькнуло сочувствие. Потом она сказала:

— Лучше зайди внутрь. Надеюсь, дверь звуконепроницаема. 

 11 августа 1976 года

— Я принесла тебе запасной комплект одежды, — сказала Лили, пихнув Северусу чашку так стремительно, что вода выплеснулась в лицо. — Так как в прошлый раз ты свою порвал, а твои родители просто ужасны.

Северус слабо застонал. Бросаться на дверь всю ночь было утомительно.

— В следующий раз принеси бекон. Нарезанный бекон.

— Наконец-то сочувствуешь страданиям Ремуса, верно?

Он закрыл лицо рукой:

— Нет.

— А должен бы. Его положение еще хуже, он зарегистрирован.

— А я проведу всю оставшуюся жизнь под замком в подвале или в котельной заброшенной фабрики, — произнес Северус. — Какое счастье.

Но Лили не слушала его.

— Конечно, что я могу понимать? Я лишь грязнокровка и никогда не сталкивалась с ненавистью из-за того, что никаким образом нельзя изменить.

— Ну и уходи тогда, — рявкнул он, садясь. — Я и сам могу закрыть за собой дверь. Ты, вероятно, рада получить власть надо мной. Ведь никто из моих друзей не должен узнать о моем состоянии. Иначе и они, и их родители потребуют исключения.

— Я обещала директору Дамблдору. — Лили сжала губы, его слова не убедили ее. — Кроме того, разве твой старый друг Малфой не занял место своего отца в попечительском совете? Держу пари, он может вытащить тебя откуда угодно.

Северус закашлялся:

— Ты не понимаешь.

Лили закатила глаза и, вновь наполнив стакан, вложила его Северусу в руку. Тот проглотил воду за считанные секунды.

— Дай угадаю. Потому что меня вырастили маглы.

— Это даже не преступление — убить оборотня, — с дрожью в голосе произнес Северус, вытирая губы. — Ты знала об этом? Я проверял. Если оборотня убивают в волчьем обличии, его тело после смерти снова принимает человеческую форму. Так что при желании его можно убить в человеческом виде, а потом все, что требуется, — просто дождаться полнолуния. Меня могут спокойно убить во сне, представить все как самозащиту от волка-оборотня, и это будет считаться выбраковкой.

— Полагаешь, они убийцы?

Он посмотрел на нее, но не ответил.

Молчание, казалось, тянулось бесконечно. Через несколько минут Лили тихо сказала:

— Я думала, они твои друзья, Сев.

— Друзья? У такого, как я? — Северус издал тонкий смешок, перешедший в рвоту, потом сплюнул на пол, пытаясь избавиться от вкуса желчи. — Лучшее, на что я могу рассчитывать, — быть их домашним животным. 

 8 сентября 1976 года

— Сэр, если Блэк, Петтигрю и Поттер регулярно помогают Люпину, — произнесла Лили, возвышаясь над больничной койкой, пока Северус ломтик за ломтиком запихивал в рот ветчину, — тогда и я должна быть с Северусом во время трансформации или, по крайней мере, до и после нее. Гораздо безопаснее, когда кто-то находится рядом. Разве не поэтому вы попросили меня наблюдать за его превращениями в течение лета?

— Мне казалось, вы все еще сердитесь на своего друга, — удивился Дамблдор.

— Так и есть, — горячо ответила Лили. 

 8 октября 1976 года

Он очнулся с грязью в зубах. Стакан воды возвышался у лица, а рядом стояла тарелка холодного жаркого. Лили и Северус не разговаривали, что было хорошо, так как после трансформации он не мог поддерживать нормальный разговор, и они опять бы поругались. Лили переправила его в больничное крыло на наколдованных носилках, создавать которые ее научила Помфри, прикрыв плащом из шерсти камуфлори, одолженным Дамблдором. 

 7 ноября 1976 года

Он очнулся с грязью в зубах. Стакан воды возвышался у лица. Рядом стояла тарелка с горячими сосисками, они немного помогли. От ледяного воздуха Северус сильно дрожал, несмотря на накинутое одеяло. Лили натянула одеяло ему на плечи, защищая от холода, и обеспокоенно спросила, удобно ли ему. Судя по ее голосу, он отвратительно выглядел, вероятно, краше в гроб кладут. Северус издал звук, напомнивший скрип тормозов старого грузовика. Лили переправила его в больничное крыло. 

 6 декабря 1976 года

Она мягко дотрагивалась до его щек, убирая спутанные волосы, но даже от таких нежных прикосновений ему хотелось кричать. Кожа горела. На зубах чувствовалась грязь. В окно подвала ярко светило солнце и било ему в глаза. Ощущался запах теплого пережаренного мяса, который Северус ненавидел. Он ненавидел луну, солнце и все звезды на небе, он ненавидел даже ее! Он ненавидел все так сильно, что оторвал руки Лили от своего лица и попытался идти на собственных упрямых ногах.

Но пройдя едва ли два метра — до лестницы из подвала, он упал, издав звук, подходивший скорее дикому животному, попавшему в капкан. Наверху раздался смех — Петтигрю, Поттер и Блэк тоже пришли забрать своего оборотня.

Лили помогла Северусу подняться на ноги. Из двух длинных царапин на ее ладони сочилась кровь, а под его ногтями находились доказательства того, что это дело именно его рук.

— Ты идиот, — прошептала Лили.

— Останется шрам, — угрюмо заметил Северус.

— Все заживет, — ответила она раздраженно.

— Раны от проклятий не заживают должным образом, я читал об этом, — пробормотал он, с трудом ворочая языком. — Оборотни — темные существа, и ты не сможешь залечить царапины правильно. Останутся шрамы. — Северус опустился на наколдованные носилки. Солнечный свет лился в окно и по-прежнему причинял боль. — Лучше бы ты не приходила.

— Я обещала Дамблдору. А ты не заслужил проходить через это в одиночку, — проронила Лили, словно пытаясь убедить себя. — Если тебе так сильно хочется, чтобы я ушла, просто попроси Дамблдора рассказать Мальсиберу, что происходит. Кто знает, может, он хорошая нянька.

Северус издал хриплый звук, который мог бы быть смехом, если бы не превратился в кашель.

— О-о, он с удовольствием содрал бы с меня шкуру или превратил в коврик.

— По-моему, ты довольно похож на человека, — сказала Лили. Она быстро слизнула кровь с тыльной стороны ладони, прежде чем та успела капнуть на пол. — Во всяком случае, ты человек в достаточной степени, чтобы извиниться.

От запаха крови — ее крови, у нее во рту, на языке — ужасно скрутило внутренности — волк ушел еще не слишком далеко. Запах вызвал у Северуса ощущение явного голода, и ему не удалось скрыть его.

Тошнота тоже вернулась. Северус снова кашлянул, надеясь, что его не вырвет.

— И ты достаточно человек, чтобы вести себя, как задница, — добавила Лили. — Эльфы приготовили тебе цыпленка. Ешь. 

 5 января 1977 года

— Немного раньше времени, но с днем рождения, — сказала она. — Я тебе кое-что принесла. Пришлось заказывать по почте.

Ремень из дубленой кожи темно-красного цвета, с четко вытесненными на нем рунами. Металл пряжки выглядел как настоящее серебро. Явно дорогой подарок.

Что не меняло факта, что это был собачий ошейник.

— Убирайся, — прорычал Северус.

— Но это должно помочь, — неуверенно объяснила Лили. — Они сказали, что приспособление помогает сохранить ясность сознания. Понимаешь, это должно прервать связь…

Он ощущал чудовище, которое одновременно было и не было волком, он чувствовал насилие, готовое вырваться из рук, над которым он мог потерять власть.

— Убирайся, убирайся, убирайся!..

На следующее утро он очнулся голодным, с грязью в зубах и без воды. 

 5 февраля 1977 года

Он очнулся голодным, с грязью в зубах и клочьями дорогой темно-красной тисненой кожи, разбросанными по всему подвалу. И с серебряной пряжкой во рту. 

 6 марта 1977 года

Северус очнулся, привязанный к дереву блестящим медным шнуром. Тот искрился и шипел, словно бекон на раскаленной сковородке. Северус начал яростно царапать шею, пытаясь высвободиться. Наконец он дважды глубоко вдохнул и стянул шнур через голову: череп и шея волка крупнее, чем у человека, и Северус с легкостью выскользнул.

В зубах не было грязи. Вместо нее он ощутил острый металлический привкус крови. Северус вытянул шею и, посмотрев сквозь деревья, увидел яркое рыжее пятно. Пожалуйста, пусть это будет животным! Пожалуйста, будь оленем, лисой, кроликом…

Но это была Лили. Она лежала, не двигаясь, волосы рассыпались по ее лицу.

Северусу хотелось бежать к ней, но все, что ему удалось, — ползти. Это заняло гораздо больше времени, чем хотелось бы, и значительную его часть он всхлипывал от страха и муки. Наконец Северус добрался до нее, протянул руку ко рту…

И ощутил на кончиках пальцев дыхание, теплое и живое.

Одежда ее, кажется, не была разорвана, хотя кое-где обтрепалась по краям — должно быть, за что-то зацепилась. Северус убрал волосы с лица Лили. Немного оглядевшись, он нашел ее палочку в ближайших кустах. После нескольких неудачных попыток ему удалось создать грубую и кривую стеклянную чашку тошнотворно-зеленого цвета и наколдовать в нее воду. Он сделал глоток, успокаивая горло, а затем попытался направить тонкую струйку воды между ее губ.

Лили тут же пришла в себя и стала отплевываться. Резко сев, она врезалась головой в голову Северуса, отчего тому показалось, что весь лес вспыхнул танцующими огнями. Из носа пошла кровь. Лили чертыхнулась и протянула к нему руку, но Северус отбросил ее и прижал ладонь к лицу, сдерживая кровь. Через мгновение он спросил:

— Что случилось?

Лили расстроенно опустила голову на лесную подстилку, сухие листья захрустели.

— Я услышала твой вой.

— Как ты узнала?..

— Что это был ты? — Она приподнялась, морщась. — Ты воешь совсем не так, как Люпин. Я уже почти год слушаю ваш вой, думаешь, не могла уловить разницу?

Северус скрипнул зубами:

— Как я?..

— Не имею представления. Тебе удалось выбраться из хижины, и это все, что мне известно. — Она потерла яркий след на лбу, в месте столкновения с носом Северуса. — Полагаю, даже трансформируясь в волка, ты остаешься слишком умным, что не всегда на пользу.

Северус замер:

— Люпин?..

Казалось, вопрос ее удивил.

— Ему не удалось выбраться, во всяком случае, пока я была в сознании, хотя, судя по звукам, он пытался. Но вы оба каждый месяц производите подобные звуки.

Подташнивание грозило перерасти в тошноту.

— Я не…

— Нет, — решительно ответила она. — Снаружи никого не было. Мне удалось… — Лили покраснела. — Я украла метлу Поттера, вылетела в окно и увела тебя в лес, чтобы уж точно ничего не случилось.

Это объясняло кучу валявшихся вокруг него щепок. Но не принесло никакого удовлетворения. Вероятно, если написать в фирму Нимбус, метлу можно будет собрать заново.

— Кровь, — пробормотал Северус, слегка заикаясь. — Я очнулся, ощущая вкус крови…

— Ты поймал кролика, — хмыкнула Лили, пожимая плечами. — Это отвлекло тебя настолько, что мне удалось привязать тебя к дереву, хотя потом ты все же добрался до меня и сбросил с метлы. — Она приподняла подол рубашки и взглянула на пострадавшее место.

Над бедром рядом с пупком багровел впечатляющий синяк, имевший форму огромной лапы. Открытых ран не было, но и такое повреждение не поддавалось лечению магией.

— Прости, — хрипло произнес Северус. — Я не… я бы не стал… — почти неосознанно он коснулся синяка. След лапы был в два раза больше ладони. Лили внезапно вздохнула, и он отдернул руку, будто обжегся.

Северус чувствовал, что она смотрит ему в лицо, но избегал ее взгляда.

Снова глубоко вздохнув, Лили тихо застонала и откатилась в сторону.

— Пошли. — Поморщившись, она поднялась на ноги. — Тебе нужно в больничное крыло.

— Это тебе нужно в больничное крыло, — с горечью возразил Северус. — У тебя, наверное, сотрясение мозга.

— Я в лучшем состоянии, чем ты, — проворчала Лили, протягивая руку за палочкой. — Вообще не понимаю, как тебе удалось пройти так далеко. Я привязала тебя вон там.

— Думал, ты умерла, — промямлил он. В его голосе слышалась паника, которую он предпочел бы скрыть. — Или что я тебя укусил.

— Этого не произошло.

— Но могло произойти. — Он вложил палочку ей в руку и попытался самостоятельно подняться на ноги. Однако по мере того, как паника отступала, ушибы все сильнее давали о себе знать, и ноги отказались держать его. — Тебе не следовало идти за мной. Тебе вообще не следовало приходить.

— Я устала от этой фразы, — раздраженно заметила Лили. — Я уже сделала свой выбор. Я пришла. Ложись на носилки. 

 4 апреля 1977 года

— Если я снова выберусь, — проговорил Северус, — убей меня.

— Нет, — процедила Лили, скрестив руки на груди. — Не пойдет. Предлагай другое.

В предыдущий месяц их отношения стали почти дружескими, лучшими за все время, минувшее с прошлой весны. Лили тщательно проверили на наличие укусов, но ничего не нашли. Она сообщила Северусу, что ночь следующего полнолуния проведет у двери подвала, чего он не просил, и позволила переписать конспекты — этим он с радостью воспользовался. Северус не думал, что ожидает слишком многого, учитывая обстоятельства:

— Пожалуйста, убей меня, если я приближусь к человеку.

— Нет, я не согласна, — резко ответила Лили. — Уже почти закат. Ты собираешься потратить последние минуты в человеческом обличии на бессмысленные споры? Найди кого-нибудь другого, и пусть он занимается для тебя темной магией.

— Я сыт по горло темной магией, — сказал Северус. — Но скорее предпочту умереть, чем заразить кого-то еще.

На лице Лили появилось странное, почти печальное выражение.

— И ты считаешь, что я настолько тебя ненавижу, что смогу наложить смертельное проклятие?

— Должна бы, — буркнул он. — Я повредил тебе два ребра.

— Мы с Помфри прекрасно залечили их магловским способом, да и та штука, которую ты сварил для облегчения боли просто великолепна. Так что перестань волноваться, — ответила она. — Убить тебя. В самом деле! Ты уже обсудил столь блестящую идею с кем-нибудь еще? 

 4 мая 1977 года

К губам прижали стакан, вода мягко полилась в рот, и Северус проглотил ее.

— Похоже, в этом месяце все прошло особенно плохо.

В ответ он издал едва слышный булькающий звук, бессильно опустив голову на ее бок.

— Как планируешь управляться со всем, когда мы закончим школу? Ведь остался всего год, — спросила Лили.

— Не планировал, — прохрипел Северус.

Он уже довольно давно окончательно похоронил идею присоединиться к армии Темного Лорда. Связь между лунным циклом и ежемесячным отсутствием Северуса была достаточно очевидна любому пожелавшему обратить хоть минимум внимания. А оттуда было недалеко до вывода, что речь идет о ликантропии. Но даже без этого болезненность Северуса охлаждала любой интерес к его способностям, не говоря уже о том, что сильно влияла на отметки. Его дни были заполнены отчаянными попытками сохранить свою тайну и не отстать в учебе, и мысли о будущем перекрывались страхом перед приближающейся луной.

— Слагхорн по-прежнему хочет взять тебя в ученики, — заметила Лили.

— Не могу, — ответил Северус, тут же закашлявшись. Она поднесла к его губам стакан, и он благодарно глотал воду, не открывая глаз. — Ни один мастер зелий не потерпит регулярных отсутствий. Такое не пройдет. Я должен буду зарегистрироваться, или меня обнаружат.

— Тебе нельзя регистрироваться, — сказала Лили. — Я изучила список ограничений. Оборотням почти нигде не разрешается жить, кроме как в глуши, и им запрещено заниматься большей частью работ — ты будешь бездомным и без гроша в кармане.

Северус снова зашелся кашлем, освобождаясь от мокроты. Кашель прочистил горло, и голос зазвучал четче:

— Так и должно быть.

— Хочешь сказать, что это правильно? Что тебя должна ждать судьба бездомного и безработного? Ты не можешь думать так на самом деле!

— Ограничения и правила… — Северус снова закашлялся и сплюнул, и Лили налила ему еще воды. — Они абсурдны и нелепы в отношении к маглорожденным, но для нас — целесообразны. Мы чудовища.

— Ты не чудовище, — убежденно произнесла Лили.

Северус приоткрыл один глаз и посмотрел на нее мутным взглядом.

— Я монстр. Я могу заразить и убить любого. Кого угодно. Даже тебя.

— Не нужно упиваться жалостью к себе. Это ничего не решит, — произнесла Лили. — Полагаю, маглорожденные окажутся в похожей ситуации ко времени окончания школы, но я все равно строю планы. Хожу на собрания Клуба Слизней. Стараюсь наладить обширные связи. В Святом Мунго обычно требуются медиволшебники, но если там не будет места, у частного целителя всегда есть практика и возможность действовать по своему усмотрению. Как только получу лицензию медиведьмы, Министерство будет в силах запретить принять меня на работу, но не сможет утверждать, что у меня нет образования и диплома.

— У тебя все иначе, — простонал Северус. Прижав руку ко лбу, он прикрыл глаза. — Ты хороша во всем, и твою голову не набивает ватой каждый месяц.

Она оторвала его руку от лица.

— Так вот оно что, да? Монстр на полную ставку? Будешь прятаться под чужими кроватями? Именно этим собираешься заниматься, когда закончишь школу?

— Нет, — проворчал он. — Я буду ковриком.

— Из тебя выйдет ужасный коврик, — произнесла Лили, запуская пальцы в его всклокоченные волосы. Она удивительно мягко приглаживала их, осторожно распуская узлы, и это было настолько приятно, что Северус даже не думал протестовать. — Тебе придется придумать что-то другое. 

 1 июня 1977 года

Коллекция шрамов на теле росла, будто комки пыли в углах комнаты. Самый новый — не от зубов, когтей или обломков дерева, а ожог вокруг запястья. И он был делом рук Лили.

— Думала, ты выломаешь дверь, — сказала она, бережно нанося мазь на поврежденную кожу. Со временем Помфри позволила Лили наполнить хижину запасом зелий, и сейчас их было достаточно для лечения целой армии оборотней. Теперь только в особо плохие луны Северус оказывался в больничном крыле. Было гораздо легче провести день здесь, в хижине, приходя в себя в полуразвалившемся кресле.

— По крайней мере, ты не открыла дверь, — проворчал он.

— Хм, — сказала Лили, не глядя ему в глаза.

— Ты открыла дверь? — воскликнул он в ужасе. Воскликнул слишком громко — Поттер, Блэк и, предположительно, обмякшая и привязанная к носилкам тушка Люпина, как и Петтигрю, спускавшиеся по лестнице с верхнего этажа, могли услышать. Лили с Северусом замолчали, ожидая пока другие пройдут мимо выхода из подвала.

Когда наступила полная тишина, Лили выпалила:

— Я знаю, как с тобой обращаться, Северус. — В ее голосе звучали защитные нотки.

— Нет, — произнес он, не меняя позы. — Не знаешь. Я сам едва знаю.

— Я разговаривала с Питером и Ремусом…

— Какое они имеют отношение к этому?

— Ремус проходит через подобное с детства, Северус, он дал мне много хороших советов.

— Каких, например? Как лучше меня привязывать? — прорычал он.

— Да, — решительно ответила Лили. — Как привязывать. Именно так я смогла справиться с тобой, когда ты вырвался наружу. Меня научил Питер. Без этих знаний ты съел бы меня, так что буду очень благодарна, если ты не станешь спорить. — Она еще раз осмотрела ожог, обтерла руку о штанину и начала бинтовать. — А Ремус рассказал мне, что мясо должно быть непрожаренным — это успокаивает желудок, и что тело может болеть даже от мягких одеял, но иногда, когда становится слишком холодно, они все равно нужны, и с этим ничего нельзя поделать. Неужели ты думаешь, что я могла просто догадаться о твоих нуждах?

— О, прекрасно. Наверное, следующее, о чем ты расскажешь, — что ты тусуешься с Поттером, — предположил Северус с сарказмом.

— Собственно говоря, так и есть. Джеймс — отличный летун, а я была недостаточно быстра, когда ты выбрался. Мне нужно научиться лучше летать на случай, если подобное произойдет снова.

— Вероятно, теперь он чувствует, что все его мечты сбылись, — пробормотал Северус.

— Может, тебя это шокирует, но за последний год они сильно изменились. Думаю, Блэк — единственный, кто при разговоре со мной упоминал твое ужасное прозвище. Остальные знают, что Ремус обязан тебе жизнью, и большую часть времени не забывают об этом.

Северус нахмурился еще сильнее.

— Я должен был подать жалобу и зарегистрироваться. Тогда, по крайней мере, во время трансформации, я мог бы использовать клетки Министерства, и мне не пришлось бы мучиться, слушая, как ты перечисляешь достоинства заразившего меня оборотня и его дружков.

— Я рада, что ты не сделал этого.

Он вырвал руку из ее хватки.

— Если тебе так нравится Люпин, иди поухаживай за ним.

— Ремус — мой друг, но у него уже есть большая группа поддержки, — сказала Лили с растущим нетерпением в голосе и попыталась снова взять Северуса за руку. — Он помогает мне помочь тебе. Мне не важно, нравится тебе это или нет.

Северус изобразил, по крайней мере, подобие своей обычной усмешки.

— Значит, все было лишь поводом поболтать с твоим парнем — оборотнем с верхнего этажа.

— Ты просто невозможен. — Лили бросила попытки схватить Северуса за запястье и резко встала. Казалось, она совершенно потеряла терпение. — Если бы у меня был парень-оборотень, — прорычала она, захлопывая крышку на банке с антиожоговой мазью с большей, чем необходимо, силой, — это был бы не он. 

 1 июля 1977 года

— Джеймс одолжил мне на лето свою запасную метлу, — сообщила Лили. — Просто на всякий случай.

— Запасную? Тогда я не стану пытаться не разбить ее вдребезги.

Лили посмотрела на Северуса, скрестив руки на груди:

— Мы постараемся не дать тебе сбежать. Ты ведь это хотел сказать?

— Я сказал именно то, что хотел.

— Я буду здесь всю ночь, — произнесла она, проведя ладонью по предплечью Северуса. — Теперь я лучше летаю, так что даже если вырвешься, ты, скорее всего, не сможешь меня поймать.

От прикосновения Лили Северус вздрогнул. Оно обострило странный голод внутри, но это ощущение не было новым, и оно исходило совсем не от волка. Северус отдернул руку, но Лили все равно переплела свои пальцы с его. Она поступала так в последнее время, когда они валялись в траве у реки, — брала его за руку. Он старался не искать в этом скрытый смысл. Дружба — вообще странное явление, да и сравнивать ему было не с кем. Лили всегда была исключением.

— Я разговаривал со Слагхорном о мастере зелий по имени Дамокл Белби, — осторожно проговорил он.

— Никогда о нем не слышала. Чем он занимается?

— Он работает над зельем под названием «Волчье противоядие».

Лили выглядела потрясенной:

— Северус…

— Это зелье не лечит, — быстро перебил он. — Но может помочь. Его цель — позволить сохранить разум во время трансформации. — Северус с трудом сглотнул. — Контрольные испытания выглядят многообещающе. Если зелье сработает, с ликантропией станет легче жить. Слагхорн пока не уверен, даст ли мне рекомендацию, но Белби я уже написал. Было бы здорово, если бы он взял меня в ученики. Возможно, он согласится принять меня при условии, что мои отметки останутся на прежнем уровне.

— Ты можешь получить высший балл прямо сейчас, во сне, заложив обе руки за спину, и Слагги это знает, — усмехнулась Лили. — Тебе просто необходима эта рекомендация.

— Знаешь, ты не меньше меня подходишь к должности, — возразил Северус, споря скорее из чувства противоречия. — Это тебя волнует судьба оборотней.

— Прости, а ты что, будешь очень занят должностью коврика? Я предпочитаю стать целителем, а ты имеешь необходимый опыт и не понаслышке знаешь о заболевании, над лечением которого Белби работает.

— Если я расскажу ему о своей болезни, он сдаст меня Министерству.

— Ты не можешь быть в этом уверен. — Лили выглядела серьезной и искренней. — Не весь мир против тебя, Сев. Это блестящая идея. Ты сможешь помочь стольким людям. Даже Ремусу.

Он резко втянул воздух и, откинув голову, посмотрел на темнеющее небо:

— Луна уже почти взошла, видишь?

— Ты чувствуешь? — заинтересованно спросила Лили. Она тоже села, так и не отпустив его ладонь, и взглянула на кусочек неба, видимый через высокое разбитое окно. — На что это похоже?

«Чувствуешь, что голоден, возбужден и настолько зол, что готов что-нибудь сломать. И я думаю, что волк узнает тебя, отличает от всех остальных людей на земле, но не могу сказать, происходит ли это потому, что он охотится за тобой, или потому, что ты нравишься мне».

— Похоже на сильную тошноту, — кисло произнес он.

— Лжец, — улыбнулась Лили. Она, должно быть, повернулась к нему, потому что ее горячее дыхание коснулось его плеча. 

 30 июля 1977 года

— В следующий раз голубая луна⁽¹⁾, — заметила Лили. Она сидела на каком-то ржавом фабричном механизме.

— Повезло мне, — с горечью произнес Северус. Он направился к ней, засунув руки глубоко в карманы брюк.

Лили спрыгнула ему навстречу:

— Что-то пройдет иначе?

— А что изменилось?

— Каково это — знать, что полная луна наступит второй раз за месяц? Или все как обычно?

— Как обычно, — ответил он, хмурясь. Лили наклонилась ближе, и Северус почувствовал себя еще более высоким — он вырос за последний год, а ее рост остался прежним, и все попытки ссутулиться не могли изменить факта, что его брюки слишком коротки.

— Тогда на что это похоже? Ты никогда не рассказывал.

Северус промолчал.

В дни, оставшееся до полнолуния, она больше не спрашивала. Они вообще не говорили на эту тему, он просто не мог. Существовало множество других вопросов, о которых можно было поспорить. Слагхорн позволил заглянуть в исследования Белби, и описанные в них идеи значительно отличались от всего, с чем Северус и Лили когда-либо сталкивались.

Вечером накануне полнолуния стало ясно видно, насколько Северус взвинчен и болен. Он не мог спокойно сидеть — то подергивал ногой, то возился с палочкой, то почесывал жирную кожу головы, словно какой-то блохастый бродяга. Его глаза остекленели от лихорадки наступающей ночи, зрачки расширились. Лили уже был знаком этот взгляд, и она не нуждалась в календаре, чтобы понять, что происходит.

— Так как? Голубая луна влияет по-другому? — снова поинтересовалась Лили.

— У тебя царапина на лодыжке, — наконец произнес Северус, указывая подбородком на ее ногу. — Я всегда могу определить, идет ли кровь из раны.

— И это все? — похоже, Лили была разочарована.

— Надеялась на другое? — спросил Северус немного жестоко.

— В книгах говорится о чем-то большем, — тут она слегка покраснела.

— А что ты вычитала? — поинтересовался он, совершенно сбитый с толку.

Лили перебросила длинные волосы через плечо — движение обнажило порозовевшую шею, где под кожей в такт сердцебиению билась тонкая жилка. К своему смущению, Северус ощущал движение крови в ее сосудах.

— Ну, там пишут, что в этот день ты в состоянии сказать, о чем думают и что чувствуют люди. Влияние феромонов или чего-то в этом роде.

— Звучит как вздор.

— Да ладно тебе. Это стоит проверить. Ты же знаешь, существует граница, где магловская наука встречается с магией. Возможно, здесь именно тот случай. — Она покраснела немного сильнее. — Ты должен подойти сюда.

— Я здесь.

— Я имею в виду — ближе. — Она постучала пальцем по шее, где давал о себе знать пульс. — То есть, если хочешь. Это могло бы… о чем-то тебе рассказать…

Лили настаивала, поэтому Северус придвинулся чуть ближе, напрягая плечи и чувствуя себя совершенно нелепо.

— Не представляю, что такого я смогу узнать, — хрипло произнес он. Затем наклонился к ней, ближе к месту, по которому она постучала пальцем, и глубоко вдохнул.

Ровно ничего не произошло. Но он видел веснушки на ее плече, исчезающие под воротом рубашки. Он мог сказать, что сегодня она не мыла голову, — на таком близком расстоянии ощущался запах немытых волос, похожий и непохожий на его собственный, и соль летнего пота на коже. Минуту назад она почесала руки, и на них остались красные полосы — на руках, которые сейчас обвивали его шею, — и все это время он слышал ровный и сильный ритм ее пульса, гипнотический и быстрый, сжимавший воздух между ними в такт биению.

Он подошел очень близко. Настолько близко, что когда она подняла к нему лицо, ее щека прижалась к его щеке, а ресницы защекотали его скулу. Возник импульс придвинуться еще на полсантиметра и прижаться губами к ее шее.

Ведь кроме порыва укусить, существовало еще одно, соперничающее с ним побуждение, столь же непреодолимое, столь же чуждое.

Он резко отстранился, готовый просить прощения, но не успел: она схватила его за щеки и прижалась губами, попав в уголок рта. Поцелуй был чист и целомудрен и длился всего секунду.

— Ну? — спросила Лили, немного задыхаясь.

Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо, на вздымающуюся грудь, на ее руки, лежавшие на его руках.

— Думаю, тебе следует запереть меня в котельной, — произнес он оцепенело.

— А я думаю, тебе следует заняться… кое-чем еще. Прежде, чем взойдет луна. — Лили выглядела так, будто вот-вот закричит или разрыдается — или и то, и другое вместе, у нее всегда была склонность кричать и плакать одновременно. Она откинула волосы с лица. — Я почувствую себя очень, очень глупо, Сев, если все мной прочитанное окажется совершенно неверным.

— Нет, ты… ты не должна… — неуверенно произнес он, потому что это нужно было сказать.

Конечно, ему хотелось целовать ее. Тот факт, что до сих пор он не позволял своему воображению заходить настолько далеко и хотя бы представить, что подобное возможно, говорил больше о том, насколько он отдавался мечтам, чем о природе самого желания. Первый поцелуй оказался потрясающим, и мысль, что Северуса призывают целоваться, показалась абсолютно неоспоримой.

До него вдруг дошло, что ей хотелось, чтобы он приблизился. Собственно, она побуждала его. И вдобавок он ощущал тошнотворное, одурманивающее чувство голода, настойчиво подталкивающее его вперед.

Вена продолжала трепетать на шее, ее пульс ускорился. Северус все еще ощущал биение, хотя и отстранился. Так вот что привлекало его. Рука неосознанно потянулась вверх, желая прикоснуться к пульсации, почувствовать ее под кончиками пальцев. Не существовало никакой разницы между оборотнем и человеком, было только единое «я», и оно хотело поглотить ее целиком.

И хотело уже довольно давно.

Он снова наклонился, но уже не к губам. Его завораживало ее горло, ее пульс, это утверждение жизни, к которому он мог прижаться губами и провести кончиком языка. Она с силой выдохнула, словно ветер пролетел сквозь церковные стропила. Однако ощутив зубы, Лили вздохнула так резко, что Северус отдернулся, вглядываясь в ее лицо.

— Ты невозможен, — пробормотала она, хватая ртом воздух. — Ты абсолютно…

Им потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, как лучше приблизить лица, и было слишком много зубов, чтобы поцелуй можно было назвать правильным, но именно так они назвали это действо за неимением лучшей терминологии. Ласковое пожирание стало бы совершенно нелепым названием.

На следующее утро, когда Лили наклонилась к нему, чтобы убрать волосы с лица и помочь подняться с пола, Северус увидел на ее шее багровый синяк.

— Прости, — напившись воды, прохрипел он. — Тебе придется носить водолазки, пока синяк не сойдет.

— Мне придется носить водолазки все лето, — поправила она. — И мучится от невыносимой жары. А в школе я, вероятно, буду вынуждена носить высокие воротнички или подобрать что-то другое. Иначе случится ужасный скандал.

Ее слова оказались правдой, чудесной и удивительной.

1) «Голубой Луной» называется второе полнолуние, приходящееся на один календарный месяц.

Название обусловлено не сменой цвета Луны, а английским идиоматическим выражением «Once in a Blue Moon», которое дословно переводится как «Однажды при голубой луне», а одно из значений эквивалентно русскому выражению «После дождичка в четверг» (то есть крайне редко, либо никогда). Само полнолуние имеет обычный цвет и не имеет отношения к появлению у Луны голубого оттенка — крайне редкому явлению, обусловленному оптическим эффектом.

https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Голубая_луна

ru.m.wikipedia.org

Вернуться к тексту