ЗЕ 7 Л (гет)

«Золотой единорог» был местом пафосным, очень дорогим и откровенно на любителя. Сюда приходили либо гурманы, либо очень обеспеченные маги, либо же те, кто жаждал пустить пыль в глаза. Люциус затруднялся определить, к какой категории себе отнести, и потому величал себя гурманом. Ему действительно нравились стейки из келпи и медальоны из лунного тельца, он с удовольствием вкушал запеченные в грибном соусе кусочки диринара и пил настойку на цветах тентакулы, и что бы ни говорили злопыхатели, ресторан привлекал его не сверкающим золотом, а меню и атмосферой. Ну и возможностью провести время с людьми своего круга, пусть большинство посетителей нарочито отводили глаза, предпочитая приватность общению.

И потому самодовольный вид шествующей между столиками в сопровождении пакваджи вульгарной блондинки в скандально короткой юбке под распахнутой мантией заставил Малфоя подавиться. Он едва справился с желанием потереть глаза, не веря, что не обознался.

— Добрый день, — пропела она, пряча улыбку от его ошарашенного вида за доброжелательностью. — Чудесное место, не правда ли? — Малфой кивнул, так и не обретя дар речи. — Даже не верится, что я раньше не бывала здесь. Возможно, вы, как завсегдатай, подскажите, на что стоит обратить внимание в меню?

Пакваджи попытался напомнить, что у дамы заказан столик, но она его проигнорировала — ладошкой с длинными ногтями неприлично-яркого цвета отодвинула в сторону и продолжила гипнотизировать Малфоя взглядом.

И хотя за ним закрепилась слава эгоиста, не обращающего внимания на то, что ему невыгодно, Люциус был джентльменом и не мог отказать даме, даже такой, как бы ни хотелось выругаться и по-хамски отвернуться.

— Прошу, — кивнул он, вставая, и глазами показал пакваджи, что в его услугах больше не нуждаются.

Рита Скитер устроилась на стуле и зазывно улыбнулась.

— Итак, мистер Малфой… Как вам это блюдо?

Люциус несколько секунд всматривался в её лицо, а затем потянулся к бокалу.

— Как и всё здесь — прекрасно, — растягивая слова, медленно заговорил он. — Жаренные на лукотрусах семена цапня отлично сочетаются с вином из слив-цеппелинов. Здешний шеф настоящий виртуоз. Но для первого блюда я бы посоветовал что-то менее лёгкое — вы же не хотите уйти голодной?

Скитер сверкнула улыбкой и открыла меню, пробежала по строкам взглядом и не смогла скрыть удивление.

— Жаренные на драконьем огне фестралы?.. Фаршированные диринарами?..

— Очень своеобразное блюдо, — хищно улыбнулся Малфой, наслаждаясь вином и замешательством Скитер. — Мясо фестрала само по себе жестковато, тем более опаленное пламенем дракона, но диринары, которых предпочитает повар, делают их изумительно сочными. И не стоит забывать про специи! Поверьте, такого вы ещё не пробовали.

— Это уж точно, — пробормотала Скитер, позволив маске нарочитой невозмутимости сползти и выглядя откровенно шокированной.

Люциус тоже перестал притворяться и прямо посмотрел на Скитер.

— Что вам надо? — больше не утруждая себя доброжелательным тоном, жёстко спросил он, полосуя визави ледяным взглядом. — Сомневаюсь, что вы, мисс, можете себе позволить даже одно канапе в «Единороге», советую всё же ознакомиться с ценами до заказа, чтобы не попасть в неловкую ситуацию — начинающие журналисты столько просто не получают. Хотя… начинающих журналистов и не пускают в приличные места подобного уровня.

— Как жестоко, мистер Малфой, — захлопнув папку, немного утратившая апломб Скитер сверкнула на него глазами. — Благодаря вам и вашим… друзьям я уже не просто начинающий журналист. Освещение судов помогло мне занять должность ведущего репортёра. Вы же не станете отрицать, что я отлично владею словом?

— Вы отлично играете словами, — ехидно осклабился Люциус.

— Вы на меня обижены за статью о вашем суде? — прямо спросила она и пожала плечами. — Это работа, мистер Малфой, как говорится, ничего личного.

— Если кто-то заавадит горе-писаку это тоже будет не личным, мисс Скитер, — нарочито небрежно хмыкнул Малфой.

Аппетит пропал, настроение испортилось… Люциус жалел, что позволил воспитанию возобладать над здравым смыслом, и не послал Скитер к Мордреду сразу, как узнал.

— Что вас задело? — Скитер явно почувствовала перемену, потому что перестала делать вид, что всё в порядке, и подобралась. — Что я написала такого оскорбительного и несоответствующего действительности, что вы желаете мне смерти?

— Вам? Бросьте, мисс. Вы — ничто. Если кого и наказывать, так это Каффа, что пропустил ваши писульки, но вот он как раз просто делал свою работу — газете нужны сенсации, даже если они высосаны из пальца.

— Но тогда почему?..

— Вы слишком ничтожны, чтобы сметь писать про меня и… моих друзей.

— Ах вот оно что… — протянула Скитер с понимающей гримасой и вдруг засмеялась. — Жалкая полукровка посмела замахнуться на святость чистой крови, да? Но вы ошибаетесь, мистер Малфой, я не полукровка и точно не жалкая.

Люциус фыркнул и сделал глоток вина.

Скитер была неприятна независимо от чистоты её крови и отношения к ситуации с грязнокровками. Эта женщина вся — от волос до кончиков ногтей — была ненастоящей, вульгарной, мерзкой, как…

— Вы насекомое, мисс Скитер, — не желая давать ей повод для новой статьи, Малфой держал себя в руках и не тянулся за палочкой, хотя ужасно хотелось стереть её в порошок или хотя бы наколдовать ей мерзкие фурункулы на всё лицо. — Никто не обижается на насекомое, ведь правда? Никто не желает ему зла. Его просто давят ботинком, брезгуя касаться руками.

Побледневшая Скитер отшатнулась, а он почувствовал отвращение уже не к ней — к себе. И чего, спрашивается, взъелся? Да, статья была неприятной, но ведь не настолько! Неожиданно он заметил, что сидящая напротив женщина не просто молода, почти юна. Под слоем косметических чар и яркой помадой скрывалось лицо девушки, отчаянно жаждущей признания. Возможно, она писала скандальные статьи не столько из любви к злословию, сколько не придумав иного способа, тем более столь же действенного, чтобы закрепиться в «Пророке». Кто она такая вообще? Если не соврала и действительно чистокровна… Люциус не знал фамилии Скитер, а это лучше всего иллюстрировало, что она ничего собой не представляет. Возможно, Скитер пошла в журналистику, чтобы подняться со дна, а это заслуживало уважения, как бы лично его не задевали её статьи.

— Сколько вы проработали на Каффа? — зачем-то спросил Малфой.

— Три года почти — сразу после выпуска из Хогвартса устроилась, — машинально ответила та и спохватилась: — А что?

И вправду совсем девчонка… Он прикрыл глаза и досадливо покачал головой. Три года. Можно было догадаться. Рита Скитер не просто собирала сплетни о Пожирателях смерти, она отлично знала некоторых из них…

— Вы учились вместе с ними, да? — без намёка на презрительный тон и холодность спросил Малфой, чей настрой кардинально изменился после этого открытия. Он сделал незаметный жест, и перед Скитер возник бокал, в который щедро полилось вино из зависшей в воздухе бутылки. — Расскажете?

Она молчала и смотрела только на бокал. Лиловое вино словно было самым интересным, что она видела за всю жизнь.

— Зачем вам это?

— Не зачем, — искренне ответил Малфой. — Но вы зачем-то напросились за мой стол, так что рассказывайте.

— Я чистокровная, — заговорила она после длительной паузы, когда Люциус почти смирился, что разговор не удастся. — Но всего во втором поколении. Моя бабушка вышла замуж за магглорождённого волшебника, и из-за этого со мной никто из сокурсников не хотел дружить.

Малфой представил ситуацию и с досадой признал, что и сам бы не стал общаться с… волшебницей с недостаточно чистой кровью. Его гримаса не укрылась от Скитер.

— Вот именно так на меня и смотрели на младших курсах, — горько усмехнулась она. Но всё же не оборвала на этом свою импровизированную исповедь, а продолжила даже с вызовом: — А знаете, я и вправду расскажу. Может, вы поймёте, что презирать человека просто так — не самое достойное занятие для таких, как вы, породистых магов. Мой отец любил гулять по маггловскому миру. Ему это казалось забавным, он ведь рос среди магии. И я тоже, что бы вы ни думали об мне. К первому курсу я уже неплохо ориентировалась в их мире, а вот в нашем — хуже, потому что в детстве рядом со мной не было ни одного маленького волшебника, и я не очень хорошо представляла себе, как нужно себя вести в их обществе. Я совершила ошибку, мистер Малфой, я позволила себе сказать то, что знаю. Сказать о магглах.

Она сделала паузу, смотря на Люциуса, ища реакцию на свои слова, но тот умел скрывать чувства.

— Меня сразу же невзлюбили, стали дразнить, обзывать грязнокровкой. Но я быстро перестала реагировать… Точнее, переживала я это по-прежнему остро, но больше не показывала эмоции, пряча боль глубоко-глубоко под маской равнодушной язвы. Оказалось, что это и был единственный способ их остановить — скучно травить того, кто не плачет, не бросается в драку. У меня были годы на то, чтобы научиться язвить, отточить образ равнодушной суки. На Слизерине кроме меня был лишь один недостойный полукровка, дружить с которым брезговала «даже я», а ученики других факультетов держались от всех слизеринцев подальше. Ну а когда я училась на пятом курсе, стали расползаться слухи о тайной организации, куда принимают только чистокровных, я было загорелась идей туда попасть и утереть носы всем, кто обзывал меня грязнокровкой… В гостиной много болтали, звучало интересно, но… я, конечно, не была серьёзна, не верила, что меня туда возьмут в принципе. Тем более что скоро слухи изменили содержание и теперь речь шла о убийствах. А потом узнала, что Снейп получил метку. Этот жалкий полукровка, с которым ещё недавно никто не разговаривал, вдруг стал чуть ли не равным магам, насчитывающим десятки чистокровных поколений и кичащихся этим!

Люциус почувствовал, как сгустился воздух. Рита Скитер люто ненавидела Снейпа, посмевшего получить то, в чём ей было отказано.

— И что вы сделали? — подал он голос, когда пауза чересчур затянулась.

— Сделала?.. Ох! Ничего, конечно! — засмеялась она. — Снейп стал для них своим, а я так и осталась недостойной одиночкой. Почти год я набиралась решимости, чтобы заговорить с Эйвери об этом. Изоляция стала непереносимой, и я вновь задумалась о том, что если даже Снейпа взяли… Но он высмеял меня, — она прикрыла глаза, словно заново переживая унижение, и вдруг хищно улыбнулась. — Что ж, спасибо ему за это. Мои руки чисты. Я вызвалась освещать суды не потому, что рассчитывала обрести популярность. Мне всего лишь хотелось видеть лица моих дорогих сокурсников в тот момент, когда их осудят. Они считали меня второсортной ведьмой, но их чистейшая кровь вряд ли защитит их от дементоров.

— Так это была месть?.. Тогда что вам сделал я?

— Вы меня не замечали, — снова становясь собой, язвительно усмехнулась она. — И судя по удивлению в ваших глазах, вы даже не понимаете, о чём я говорю.

Малфой вынужденно кивнул.

— Скажите, вы ведь сразу узнали меня, как увидели, идущей с этим мелким уродцем по проходу между столами.

— Это пакваджи…

— Да не важно! Узнали? — Люциус поджал губы, но кивнул. — А когда стали выходить статьи, вы знали, кто я?

— Нет.

— Вы интересовались автором?

— Нет.

— И всё же узнали меня.

Обмен репликами стал надоедать.

— Вас, знаете ли, трудно не узнать по описанию.

Скитер рассмеялась.

— Всё верно, дорогой мой мистер Малфой. Опишите меня. Ну же! Не тушуйтесь.

— Вульгарная блондинка, — не видя смысла притворяться, вернул он хищную улыбку. — Яркая дешёвка.

— Всё верно, — ничуть не обиделась она. И чуть повела кончиком появившейся в руке палочки, словно снимая невидимую вуаль. — А так?

Малфой шокированно застыл. Перед ним сидела симпатичная девушка с пепельными волосами, лежащими на плечах аккуратной волной, дешёвая мантия была приглушённого тёмно-серого цвета, короткие аккуратные ногти блестели натуральным бежевым цветом, а губы были лишь чуть тронуты помадой.

— Разве вы запомните бледную блондинку? Конечно нет. Зато яркую журналистку помнят все.

— Маска, — вздохнул он.

— Несомненно, — снова засмеялась она. — И знаете, Эйвери даже не узнал меня. Несомненно, он помнил имя девочки, с которой семь лет проучился в школе, но он не соотнёс это имя со мной, даже смотря на меня так же, как смотрите сейчас вы — с близкого расстояния… Вы ничего не сделали, мистер Малфой, но… Возможно, проблема именно в этом?

— Мы уже встречались, — риторически протянул он, напрягая память. Перед глазами застыл образ настоящей Скитер… нет, Скитер была журналисткой, а юная блондинка была просто Ритой, однако он готов был поклясться, что никогда раньше её не видел.

Скитер улыбнулась и покачала головой:

— Вы не вспомните.

— Но…

— И это станет моим утешением, когда мои статьи будут причинять вам неудобства. Прощайте, мистер Малфой. Вы правы, ужин в «Золотом единороге» мне не по карману даже с учётом премии, что мистер Кафф выписал мне сегодня.

Изумрудная мантия облегала силуэт, Скитер шла к выходу с идеально прямой спиной, плавно покачивая бёдрами, и Малфой против своей воли перешёл от попыток понять, чем и когда обидел её, к мыслям о том, что вот эта стервозная сучка с лицом милой блондинки нравится ему гораздо больше миссис Малфой.

Как и всегда в последние месяцы мысли о Нарциссе испортили настроение. Аппетит тоже пропал, так что Люциус с сожалением отодвинут почти полную тарелку с остывшим блюдом и встал из-за стола. Спешить было решительно некуда, планы на вечер отсутствовали, искать компанию в будний день показалось неприличным… да и не хотелось расписываться в собственной никчёмности, и пришлось аппарировать в пустой и холодный Малфой-мэнор.

* * *

Иногда Люциусу казалось, что он ужасный человек и заслуживает каждый удар судьбы, что пытался его сломить. Но такие мысли, к счастью, посещали его нечасто. В основном, после встреч (теперь намного более редких) с Нарциссой. К его огромному сожалению полностью прекратить общение с ней не удавалось: как бы они ни ненавидели друг друга, даже разъехавшись по разным домам и договорившись о непересекающемся графике встреч с Драко, ради сына оба старательно улыбались и на людях притворялись любящими супругами. Но уж если они всё-таки встречались, Нарцисса умудрялась причинять боль каждым словом, жалить каждой улыбкой и буквально испарять радость жизни одним своим присутствием.

Люциус с трудом вынес целый час, что они изображали пару на приёме. Иногда он на полном серьёзе думал о том, чтобы плюнуть на попытки восстановить репутацию и прекратить всю благотворительскую деятельности — разогнать присосавшихся к кормушке дармоедов из Мунго и Хогвартса, не в силах придумать иной способ, как можно избежать присутствия на этих нудных мероприятиях под ручку с Нарциссой.

После каждой встречи хотелось вымыться и напиться, чтобы даже изнутри очиститься огненным виски от малейших эманаций этой женщины. Но до конца мероприятия было ещё далеко, на фуршете подавали только здоровые напитки, и приходилось уговаривать себя терпеть и улыбаться. Было неимоверно скучно.

— Ах, мистер Малфой, какой неожиданный сюрприз! — въедливый голос раздался из-за спины, и Люциус резко повернулся. — Неужели вы причастны к этому мероприятию? И даже соизволили почтить скромную больницу своим сиятельным присутствием?

— Рад разочаровать вас, мисс Скитер. Виновен по всем пунктам, — ехидно протянул он, салютуя бокалом с каким-то приторным соком.

Скитер гортанно рассмеялась, запрокидывая голову, и взгляд Люциуса зацепился за родинку на её шее.

— Что же вы стоите в стороне, а не купаетесь в лучах софитов?

Он бросил взгляд на Нарциссу, окружённую толпой, и скривился.

— Мы, тёмные маги, чахнем на свету, — доверительно понизил он голос. Скитер прыснула, но сразу попыталась скрыть улыбку. Не успела — он заметил под маской ту самую девушку, Риту, с которой кратко познакомился в «Единороге». — А вы, мисс Скитер, расцветаете?

— Ну что вы, — кажется, разнообразия ради, она улыбнулась искренне. — Журналист тоже своего рода тёмный маг, так что свет и нам противопоказан.

— Тогда, быть может, нам с вами пора раствориться в тенях?

— Или, быть может, вам не стоит так форсировать события? — парировала Скитер… нет, Рита, улыбаясь.

— Поужинаете со мной? — вырвалось у Люциуса раньше, чем он успел обдумать поспешное предложение. Рита удивлённо распахнула глаза. — Просто ужин. Попробуете наконец фаршированного фестрала, м?

— Я… Я подумаю, — пролепетала она, заметила кого-то в центре зала и мгновенно вернула себе образ стервозной журналистки. — Мадам, минуточку вашего внимания!..

Останавливать её он не стал. Проводил глазами, залпом допил мерзкий сок и продолжил ленивое наблюдение за волшебниками, думая о том, как глупо обрекать себя на унылое времяпрепровождение в его-то положении. Лишать себя удовольствий, притворно улыбаться и вежливо отвечать всем этим лицемерам… И ради чего? Его репутация мертва, её уже ничто не спасёт. Даже если он отдаст всё, что имеет, на нужды Мунго, это ничего не изменит — метка на руке, Дамблдор в недоброжелателях — этого более чем достаточно, чтобы весь мир считал Люциуса гадким тёмным магом и не желал иметь с ним дел.

Багнолд согласна пожать ему руку на колдокамеру, но не потому, что действительно благодарна за вклад в развитие больницы; они ведь все искренне уверены, что это Малфой должен быть благодарен, что ему позволили оплатить счета и пригласили на фуршет…

— Пошли вы!.. — процедил он под нос со злостью.

Терпение кончилось.

Трансфигурировав из салфетки перо, он нацарапал четыре символа на другой салфетке, скомкал её и решительно направился в центр зала.

— Мисс Скитер, — ухватив журналистку за локоток, он даже не счёл нужным понизить голос перед тем, как произнести слабо завуалированную угрозу: — Я надеюсь на ваше благоразумие.

Та изумлённо моргнула, но Малфой уже шёл прочь. Все взгляды устремились следом за ним, и Рита смогла рассмотреть незаметно переданную записку.

«ЗЕ 7 Л».

«В «Золотом единороге». В семь часов. Люциус».

* * *

Зачем сделал это, Люциус не мог ответить даже себе, что уж говорить о том, чтобы дать объяснения Скитер. От скуки, интереса к ней, назло Нарциссе — каждый вариант мог быть верным. Он редко позволял себе просто делать то, что хочется, всегда просчитывая шаги наперёд, и поэтому импровизация пугала.

Заняв столик в любимом ресторане, он заказал кофе с молоком единорога — единственным, что было в меню единорожьего — и погрузился в размышления о жизни вообще и будущем. Было интересно, к чему может привести знакомство с журналисткой. Скитер была бессовестной, а это качество Малфой весьма ценил в людях, которых желал использовать к собственной выгоде. Но лгать себе не хотелось, и потому он признал, что не ради выгодного освещения в прессе своих делишек пригласил на ужин журналистку, хотя, разумеется, не отказался бы от парочки хвалебных очерков. Нельзя сказать, что Рита ему понравилась сама по себе, но она заинтриговала. Яркая, вульгарная, грубая и язвительная для всех, перед ним она почему-то показала своё истинное лицо — юное, чистое и печальное, и именно этот контраст заставил его искать с ней встречи.

— Мистер Малфой, — приветствовала Скитер, усаживаясь на место до того, как Люциус успел хотя бы привстать, не то что стул ей отодвинуть. — Вы хотели мне что-то сообщить?

— Вовсе нет, — подстраиваясь под выбранный стиль общения, лениво качнул он головой.

— Вот как? Тогда зачем же вы меня пригласили?

— Поужинать? — риторически спросил он и сделал знак подавать меню.

— Мистер Малфой…

— Бросьте, Рита… Могу я называть вас Рита?

— Нет, не можете, — сверкнула та глазами, но Люциус лишь улыбнулся:

— Так вот, Рита, не рассчитывайте на сенсацию, я пригласил вас исключительно ради ужина в приятной — и я надеюсь, именно приятной она будет — компании.

Растерянность ей скрыть удалось, лицо ничего не выражало, однако по скованности движений и напряжённой позе она легко угадывалась.

— Могу я попросить вас об одолжении? — несколько минут спустя, когда заказ был сделан, максимально любезно спросил Люциус.

— Несомненно, — кивнула та и жёстко усмехнулась: — Попросить вы можете что угодно, мистер Малфой. Это не гарантирует, что одолжение будет сделано.

Её слова, казалось, лишь обрадовали его.

— Ваша маска отбивает аппетит. Прошу, пусть со мной поужинает та Рита, с которой я в прошлый раз познакомился.

Она молчала и смотрела на него с опаской.

— Я успела много раз пожалеть о внезапной откровенности, мистер Малфой.

— Зря, — равнодушно пожал он плечами. — Вы мне нравитесь, Рита. Не это, — Люциус пренебрежительно махнул рукой на её лицо, — не Скитер.

Она вспыхнула, и за столом снова повисла тишина.

Когда тарелки опустели и невидимые слуги убрали их со стола, Рита достала палочку и, глядя прямо в глаза настороженно наблюдающему за ней Люциусу, плавно повела ей перед лицом, стягивая маску.

— Вы очаровательны. — Это не было комплиментом или банальностью, Малфой констатировал увиденное. Протянув руку через стол, он накрыл её пальцы ладонью и чуть улыбнулся. — Спасибо.

Рита промолчала и потупилась.

Было очевидно, что в естественном виде, без яркой брони Скитер ей некомфортно. И Люциус поспешил это исправить. Просто разговором, взглядами, тоном, в конце концов, давая понять, что ему действительно приятна она — Рита. Не сразу, но лёд между ними начал таять. Рита стала отвечала не односложно, а развёрнутыми предложениями, на её лице иногда мелькала пока ещё робкая улыбка, но с каждым разом эта эмоция всё свободнее появлялась на губах и в глазах.

Если бы Малфоя спросили, зачем ему всё это, он вряд ли бы нашёлся с ответом быстро. Люциус был красивым и богатым мужчиной, что обеспечивало его вниманием половины знакомых дам, а репутация плохого парня интриговала оставшихся не заинтересованными этими несомненными достоинствами. Он никогда не испытывал недостатка в женском обществе и выбирал, на ком остановить благосклонный взор, ориентируясь на личный вкус и совпадение взглядов — только идиоты тянутся к противоположностям, Люциус предпочитал в постели наслаждаться женскими прелестями, а не воевать. Но с этой женщиной привычная модель давала сбой. Скитер была отвратительна и даже опасна, но интриговала спрятанной внутри Ритой.

Эта мысль насмешила, но он ограничился лёгкой улыбкой.

— Если я скажу, что вы мне нравитесь, как вы отреагируете?

Глаза Риты распахнулись на пол-лица, она нервным жестом заправила за ухо прядь волос… но взяла себя в руки и холодно улыбнулась:

— А вы скажите и узнаете.

Люциус рассмеялся.

— Вы мне нравитесь, Рита, — подаваясь вперёд и глядя ей прямо в глаза, сказал он с придыханием, не собираясь скрывать желания.

— Это взаимно, мистер Малфой, — вдруг сказала она, почему-то не смутившись. — Однако это всё не имеет смысла: вы женаты…

— Бросьте, Рита, — он досадливо поморщился, лишённый возможности насладиться признанием, — вы же должны понимать, что такое договорной брак. Хотите, я познакомлю вас с женой? Правда, нам обоим тогда придётся выслушать кучу гадостей, но зато вы убедитесь, что я не гадкий изменник. Поверьте, между нами нет никаких отношений, кроме деловых. Но у нас есть сын, а ради его благополучия мы оба готовы играть свои роли со всем тщанием.

— Мне претит роль случайной любовницы, мистер Малфой.

— Зовите меня по имени, Рита, — улыбнулся он. — А что до ролей… Я не вожу случайных любовниц в «Единорога», моя дорогая. А вам я предлагаю отнюдь не разовую встречу.

Рита молчала, смотря то на него, то вдаль за его плечо, и Люциус её не торопил. Он не притворялся и не лгал, она ему действительно нравилась. Интриговала, удивляла, будоражила воображение. Рита была совсем не похожа на его типаж женщин, и всё же именно её общества он искал, её компании желал, и с ней хотел познакомиться поближе.

Иногда Люциус задумывался: как сложилась бы его жизнь, откажись он от брака с девчонкой Блэк. Отношения с отцом бы испортились, это факт, но больше никаких неприятных последствий для себя он придумать не мог. Зато плюсов находилось даже слишком много. У него были все шансы жениться на милой девушке и прожить эти годы в мирной обстановке, не проверяя еду и напитки на яд, не запирая двери спальни на ночь и засыпая не в холодной пустой постели. Возможно, он не сумел бы отточить до совершенства маску равнодушного идиота, которая частенько помогала ему побеждать как в спорах, так и в дуэлях, но зато он не чувствовал бы себя тридцатилетним стариком, уставшим от жизни.

И даже то, что Драко, любимый сын — не родился бы, не казалось трагедией. Был бы у него какой-нибудь Арманд или — помоги Мерлин! — Джон Малфой, и Люциус точно так же любил бы его, воспитывал, заботился и баловал, но — не один, а вместе с женой. Выбор в качестве его супруги Нарциссы был грандиозным провалом отца, и, к сожалению, с этим ничего нельзя было поделать. Малфои не разводятся…

Но Малфои и не смиряются.

Рита действительно не была похожа ни на одну из его любовниц, и потому в общении с ней не годились привычные схемы обольщения.

— Вы должны кое-что знать, — вдруг пустился в откровенность он, — я не хочу просто затащить вас в постель.

— Значит ли это, — насмешливо спросила она, — что если сейчас я предложу вам аппарировать в помещение с кроватью, вы откажетесь?

— Да. — Он склонил голову на бок, изучая её лицо, и полминуты спустя уверенно повторил: — Да, откажусь. От вас мне хотелось бы получить нечто несомненно более ценное, чем секс, Рита.

Слово «любовь» не прозвучало, но оба поняли, что именно оно подразумевалось. Рита была приятно удивлена — от такого человека она как-то не ждала романтических намёков, а вот Люциус был почти изумлён. Он никогда не влюблялся, считая чувства скорее помехой, чем приятной составляющей отношений. У него было немало любовниц, многие ему нравились не только как женщины, но и просто как собеседницы или приятельницы, но ни с одной из них он не хотел строить отношения: Нарцисса отвратила его от всего подобного своим поведением. И потому осознание, что он действительно желает не очередную ни к чему не обязывающую интрижку завести, а именно отношений с этой малознакомой девушкой, не могло не поразить.

— Мне нравится ваше желание, мистер… Люциус.

Он улыбнулся и протянул руку, и Рита без заминки накрыла его ладонь своей.

* * *

В Лютном переулке было как всегда темно, и вышедшие на крыльцо маги тотчас же утратили ориентацию. Рука Риты так и покоилась в его ладони, и Люциус не колеблясь притянул Риту к себе, обнимая за талию, но не прижимая, а позволяя ей самой определять уровень допустимой близости.

— Я редко такое говорю, — улыбнулся он, — но не хочу торопить события.

— Я редко такое говорю, — передразнила она, — но мне нравится ваш план.

И Рита сама подалась навстречу, целуя Люциуса.

Пусть они были совсем разными, сейчас ни одного из них это не волновало. Ни один из них не знал, к чему всё это приведёт, но оба готовы были попробовать. Не было мистера Малфоя и мисс Скитер. Были только мужчина и женщина, которых влекло друг к другу, и разделённое на двоих желание всё сделать правильно.