Малфои всегда оказываются на высоте (гет)

В целом, жизнь любого представителя Малфоев была прекрасна. К прекрасному относились внешность, волосы на зависть, богатство и способность сваливать свою работу на окружающих. И быть Малфоем — хоть по рождению, хоть через брак — значило обладать той степенью изобретательности, которая требовалась, чтобы беззастенчиво использовать эти дары в своих интересах.

Одно время, правда, в жизни Драко была довольно неприятная пора, о которой он старался вспоминать пореже: командовать было некем, богатство прибрали к рукам другие, сам он сто лет не мог как полагается постричься, а окружали его одни мракоборцы. Однако, когда же кому-то не хватало чувства такта промолчать о событиях минувших дней, Драко ограничивался замечанием, что так закалялся характер.

В этом заявлении была своя доля истины. Если бы он не подался в бега вместе со Снейпом, то превратился бы в ленивого, высокомерного, самодовольного, самовлюбленного, эгоцентричного второсортного интригана на политической арене. Как выяснилось позже, его способности в этой сфере превзошли все ожидания.

Он воздерживался от использования Непростительных и не грозил никому убийством, с умом давал взятки и всегда продумывал запасной план — отцу в свое время не стоило этим пренебрегать. У Драко обычно существовал не только план «Б», но и план «В», если не «Я». У него не имелось ни малейшего намерения проводить в обществе отца времени больше, чем полагалось при часовых визитах в Азкабан раз в три месяца.

В результате он был чист, как стеклышко, в Министерстве ничего не могли ему предъявить, Драко сократил расходы на «предприятиях» Малфоев на двадцать процентов и дергал за ниточки стольких чиновников, сколько отцу и не снилось. Жизнь — не считая навязчивых разговоров матери, что пора бы жениться — была прекрасна.

И тем обиднее было оказаться в положении, когда ему потребовалась помощь Поттера.

Визенгамот принимал решение об освобождении Люциуса из Азкабана, и, как выяснилось, радостной эту новость сочли только Драко и его мать.

В том, что не всем возвращение Малфоя старшего придется по душе, не было ничего неожиданного, поэтому Драко, применив тонкий подход, развернул кампанию, чтобы склонить общественное мнение в их сторону.

Он фотографировался со вдовами и сиротами, начисто игнорируя роль отца в постигшей их судьбе, а в «Ежедневном пророке» (собств. Д. Малфой) напечатали серию статей об исцелении, примирении и прощении.

Однако часть несогласных с освобождением Люциуса выражала свои взгляды довольно резко: угрозами и посылками, чье содержимое у любого гарантировано отбивало желание завтракать. Драко не единожды задумывался, где эти люди брали белых хорьков, но пожалуй, если посылать почтой не целого, а лишь часть, такой вариант сильно снижал расходы.

Мать отправилась в Париж с Крэббом и Гойлом, которые служили у него телохранителями, и Драко как раз намеревался к ним присоединиться, когда двое мракоборцев внушительного вида поймали его у камина международной связи и пригласили пройти в кабинет министра. Сию секунду.

От этого приглашения невозможно было отказаться, хоть Драко и попытался.

По крайней мере, мракоборцы годились на то, чтобы нести его багаж.

— Министр, — приветствовал Драко, без приглашения устраиваясь напротив. — Можно не затягивать? Через час у меня встреча с матерью, а она не любит, когда ее заставляют ждать.

Министр вздрогнул.

— Ах да, ваша мать. Нарцисса. Очаровательная женщина. Гхм. Не думаю, что опоздание станет проблемой.

— Почему? — Драко, как клещами, обхватил пальцами подлокотники кресла.

— Она попросила меня, то есть нас, взять вас под защиту. По ее словам, вам может грозить опасность.

Драко моргнул. Собственная мать сдала его властям. Какая наглость!

Еще сильнее возмущало то, что роль няньки отвели Поттеру. Тот тоже не был в восторге от ситуации, но скрывал эмоции гораздо хуже.

— А может, не надо? — Поттера можно было сравнить с ребенком, которого отправляют в постель. — Нельзя найти кого-нибудь другого, кто за ним присмотрит? Я уверен, он вообще может обойтись без защиты.

— Я и не знал, министр, что мракоборцы ударились в демократию, — заметил Драко с беспредельной наглостью человека, который знает, из каких источников в избирательный фонд поступает большая часть средств и какую власть это знание приносит. — А вы человек прогрессивных взглядов.

Поттер прожег Драко взглядом, но Малфой, как ни крути, не удосужился сгореть на месте.

— Защитить мистера Малфоя — наша обязанность, — сообщил министр, обращаясь к Поттеру. — Вам придется смириться с некоторыми неудобствами, если таковые имеются.

— Полагаю, смиряться придется мне, — сокрушенно вздохнул Драко. — Площадь Гриммо едва ли сравнится с Малфой-мэнором. У тебя же есть домовики, Поттер? Скажи, что есть. Иначе я не вынесу.

— У меня один домовик. Один. И у него есть занятия получше, чем быть у тебя на побегушках, — проворчал Поттер.

Драко было интересно, когда тот сообразит, что Добби и Малфои — не самая удачная комбинация. Удовольствие наблюдать за Поттером, которому светило обзавестить гостем, меркло от перспективы самому им стать.

Если уж его собирались поместить под защиту, то выполнять свои обязанности мракоборцы будут в его доме, пусть даже придется пустить Поттера на территорию.

— Я просто предполагал, — медленно проговорил Поттер, пытаясь найти выход из этого кошмара. — Я просто предполагал, — повторил он увереннее, — что площадь Гриммо не самый лучший выбор. При всем уважении, сэр. Ведь мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы защитить Малфоя.

— Я тоже не хочу с тобой жить, — вставил Драко. — В Малфой-мэноре совершенно безопасно.

— Сомневаюсь, — ответил министр. — Трудно остановить того, кто готов ради мести рискнуть жизнью.

Драко прекрасно осознавал, что возведенная вокруг мэнора защита остановит все и вся, включая Темного Лорда, орды маглов и даже его тетушку Беллу. Помимо этого он ясно понимал, что смерть нарушителей границ, прах которых разнесет на многие ярды, вызовет лишь неловкие вопросы и подарит мракоборцам долгожданный повод обыскать поместье. Такую жертву он был готов принести только в крайнем случае.

— Именно, — согласился Поттер. — Но, министр, меня больше всего беспокоит вопрос, как не наделать шумихи. Вы же знаете, как здесь рождаются слухи. Одно неверное слово, и все узнают, где Малфой прячется. Можно будет начинать операцию с начала.

Замечание было дельным. Драко знал, что информация из Министерства утекает как из решета: преимущественно потому, что сам всеми силами этому способствовал. Думать о том, что результатами его тяжкого труда воспользуется кто-то другой, было неприятно.

— У вас есть альтернативное предложение? — поинтересовался министр.

— Есть. Мы отправим служебную записку категории «совершенно секретно», в которой сообщим, что Малфоя прячут на площади Гриммо. То есть через пару часов об этом будут знать все, а мы между тем уведем его тайными тропами куда-нибудь еще. В место, не связанное с Министерством.

Министр сделал вид, что раздумывает, чтобы не было похоже, будто он хватается за первую же возможность скинуть с себя ответственность.

— Разумное предложение. Вы уже придумали, куда именно?

Поттер кивнул.

— Я умолчу о точных координатах, если не возражаете. Или вы обучались окклюменции?

Драко прищурился. Поттер явно что-то задумал, но выяснить все детали можно было, лишь подыграв.

Судя по его выражению лица, Поттер еще и довольно точно представлял мысли Драко — возможно, не без помощи легилименции, — поэтому Малфой вообразил, как замечательно было бы привязать Поттера к столу и заткнуть одно из его отверстий ананасом.

Поттер вздрогнул.

Драко в который раз мысленно вознес благодарность тетушке Белле за уроки окклюменции.

Пункт «Отплатить Поттеру» появился в его списке дел сразу после «Вытащить отца из тюрьмы» и «Подкупить нового министра». Никто не должен идти на подобные унижения, представляя голого Поттера, лишь ради того, чтобы спасти свой разум от посягательств. С Поттера сталось бы решить, что он нравится Драко.

Еще чего!

Даже если бы он был гомосексуалистом — не в этой жизни, а грязные слухи про них с Блейзом, это все пустое — вкус в мужчинах не позволил бы ему запасть на какого-то лохматого коротышку вроде Поттера. Да лучше переспать с Уизли или даже Грейнджер!

Драко содрогнулся. Ему срочно требовались Омут памяти и бутылка бренди.

Увы, о них оставалось только мечтать. Поттер спешил провернуть дельце, пока никто не разнюхал, что они задумали.

— Министр, с вашего позволения... — вид у Поттера был невинный, как у только распределенного на факультет пуффендуйца. Он вывел Драко из кабинета, пока тот не успел высказать еще какие-нибудь существенные возражения.

Снаружи их ждал Уизли. Поттер увел своего дружка за пределы слышимости, чтобы горячо что-то обсудить. Рыжий не выглядел довольным предложением Поттера, но, в конце концов, после жаркой дискуссии уступил. Что бы ни сказал избранный мальчик под конец разговора, Уизли хохотнул, ничуть не уменьшая опасений Драко, что ему вот-вот подложат свинью, и ушел, недоверчиво качая головой.

Поттер, весьма довольный собой, улыбнулся:

— Прошу за мной. Мы переместимся на Гриммо по защищенному камину.

Малфой, у которого за спиной покачивался багаж, последовал за спутником в глубины мракоборческого центра. Он никогда там не был — и гордился тем, что не попадался мракоборцам в руки — и тотчас понял, что не сводить с ними тесного знакомства было мудрым решением. Драко отметил про себя, что все будущие дела с местными сотрудниками нужно вести в ресторанах с мягкими креслами за вкусным ужином с бокалом приятного, но не слишком дорогого вина. Зачем тратить прекрасное на тех, кто этого не оценит? Те, кто работал здесь, вероятно, и протирочный спирт считали чем-то изысканным.

Серый грязный коридор будто не мыли с тех пор, как Слизерин покинул Хогвартс. Пахло отчаянием... и, кажется, мочой... которые у Драко всегда ассоциировались с бедностью.

Поттер оставит его с нищими. Драко был категорически против. Лучше умереть. Бедность могла быть заразной.

Они дошли до конца коридора и шагнули в большое помещение с лавками вдоль одной из стен. Посреди нее была проведена желтая линия, служившая единственным цветным местом в комнате, которая напомнила о неопрятности местной обстановки.

— Где мы? — поинтересовался Драко.

— Удивительно, что ты здесь не был, — отозвался Поттер. — Это камеры для тех, кто ожидает суда Визенгамота.

— Тебе об этом известно больше.

У Поттера дернулся левый глаз.

— Могу устроить тебе полный тур, Малфой. С радостью запру тебя в камере, прочувствуешь атмосферу от и до.

— Попробуй, — негромко произнес Драко. — Мне больше не семнадцать.

— Мне тоже, — ответил Поттер, встречая его взгляд. — Мне тоже.

Игру в гляделки прервал усмехающийся Рональд Уизли.

— Гарри, я обо всем договорился. Она не в восторге, но согласилась. Сказала, ты крупно ей задолжал.

— Она? Что еще за она? — Драко жаждал получить ответы.

— Мы работаем по принципу «положено знать», — сообщил Поттер. — А тебе не положено.

Драко едва не вскрикнул от негодования, но вовремя вспомнил, что он теперь учтивый и утонченный светский человек, которому не пристало кричать.

— Конечно положено. А если мне не понравится эта... эта... кто она там?

— У тебя нет выбора, Малфой. Ты просто вежливо поблагодаришь даму за помощь.

— Разумеется, у меня есть выбор! — возразил Драко. — Я Малфой. Я практически управляю Министерством — как скажу, так и будет.

— Ага, конечно, — и Уизли что-то в него бросил. Драко поймал предмет, не позволив тому испортить идеальность своего лица, но слишком поздно понял, что ему прилетел портключ.

— Твою же ма... — только и успел сказать он, как комната со свистом исчезла.

— ...ть, — закончил Драко, возникая в пункте назначения.

Там оказалось не так плохо, как он ожидал: чисто и светло, пусть и по его стандартам тесновато.

— Вот и ты, — заговорила стоящая перед ним ведьма.

«Фигура неплохая, но до модельной не дотягивает», — мысленно отметил Драко, по привычке оценивая женщину по шкале аппетитности.

— Мое лицо, — раздался ледяной голос, — выше.

— Какая встреча, Грейнджер. Надо же, я собрал фулл-хаус. Стоило догадаться, что это ты.

— Если ты думаешь, что я в восторге... — тут же завелась она.

— Не думаю, — поспешил с ответом Драко, намереваясь подавить конфликт в зародыше. Ему приходилось лебезить перед Темным Лордом — уж конечно он справится со строптивой грязнокровкой. На что только не пойдешь ради спокойной жизни. — Поттер с Уизли довольно ясно выразились. И я в нужной степени благодарен.

— О, — Грейнджер сдулась, как шарик. — Ладно. Хорошо.

Драко поздравил себя с непревзойденным успехом в усмирении гриффиндорцев и порадовался их неспособности распознать нюансы слова «нужной». Раз ей так легко манипулировать, он запросто вернется в мэнор.

— Тогда парочка правил, — продолжила Грейнджер. — Ты не называешь меня грязнокровкой, я не отсекаю тебе лишние части тела.

— Грейнджер, я здесь гость, а значит, каких бы усилий мне это ни стоило, я обязан быть с тобой вежлив. Ты не услышишь от меня слова на «г».

Грейнджер наградила его взглядом Нарциссы: мать смотрела так же, решая, привирает он или нет. Драко это не понравилось: он ощутил себя открытым и вновь трехлетним.

— Отлично, — протянула Грейнджер. — Полагаю, это значит, что я обязана быть любезной хозяйкой, так что, может, обменяемся мыслями, как свести напряжение к минимуму?

Иметь дело с Грейнджер было гораздо приятнее, чем с Поттером, а ее предложение несло в себе здравый смысл.

— Не разговаривай со мной утром, пока я не выпью чашку чая, — предупредила она. — Мне нужно полчаса тишины и покоя, только потом я превращаюсь в человека.

Целый год прожив со Снейпом, Драко узнал все об утренних склонностях к убийству.

— То же самое со мной и кофе, — ответил он. — Кофе же будет?

Грейнджер кивнула.

— Терпеть его не могу, но мой самый темпераментный коллега без кофе никуда. Только весь не выпей — без дозы кофе он становится мрачнее тучи, а тебя сюда отправили из соображений безопасности вообще-то.

— Я слышал, что ты работаешь с Северусом, — Драко усмехнулся. Именно Снейп привил ему любовь к черному горькому кофе по утрам, так что если бывший профессор пил то, что имелось у Грейнджер, то и Драко это придется по вкусу. Было бы неприятно остаться без своей дозы.

— Не трогай мои бумаги на столе. У тебя может сложиться другое впечатление, но я прекрасно знаю, как что лежит. Если ты хоть дыхнешь на них, я буду в курсе, не сомневайся.

— Грейнджер, ты думаешь, я буду здесь прибираться? Для этого существуют эльфы. Твоим драгоценным бумагам ничего не угрожает.

Она вновь бросила на него тот самый взгляд, и он едва подавил желание шаркнуть ножкой.

— Ты на прошлой неделе обедал с моей ассистенткой, как раз чтобы разузнать об этом проекте. Уж извини, сложно поверить, что ты удержишься от соблазна, даже если придется самому запачкать руки.

— Ты участвуешь в проекте «Эрудит»?

— Малфой, я и есть проект «Эрудит». Удивительно, что ты не знал. Я-то думала, ты в курсе всех сплетен.

Он тоже так думал и был уязвлен открытием, что это не так. К тому же Драко оказался заперт в ее квартире, а его любопытство не даст ему спокойно жить, пока он не выяснит, в чем суть проекта «Эрудит».

Он с прищуром взглянул на улыбающуюся Грейнджер.

— А если будешь хорошо себя вести, Малфой, возможно, я даже расскажу тебе о проекте. Когда-нибудь.

— Я никогда не отличался примерным поведением, Грейнджер. И не собираюсь начинать.

— И к лучшему, иначе бы Земля сошла с орбиты.

— Твоим способностям к лести остается только завидовать, — сухо ответил Драко.

Грейнджер прошла к приоткрытой двери.

— Ладно, давай пока тебя разместим. Будешь жить в моей комнате. Охранки тут отличные, но с теми, что в мэноре, конечно, не сравнятся. Маглов, правда, в жертву приносить больше нельзя, так что придется обойтись такими.

Драко заглянул в комнату и с облегчением признал, что она не сильно магловская, а широкой кровати хватит на двоих. Он ради пробы присел. Матрас приятно пружинил. Грейнджер действительно была темной лошадкой.

— Я что-то не замечал, чтобы последние пару столетий мы приносили маглов в жертву.

— Вероятно, не приносили, — согласилась она. — Судя по Кодексу Малфойана.

Драко застыл.

— И откуда у тебя Кодекс?

— Из твоей библиотеки, естественно.

— Моей?

— Именно. Через пару месяцев после того, как ты сбежал, мы взломали защиту мэнора. Гарри был уверен, что ты прячешься именно там. Я верила, что ты умнее, — любезно заметила Грейнджер. — Но ты и сам знаешь, каким он становится, если на чем-то зациклится.

— Защита должна быть непробиваема! — возразил Драко.

— Чары были неплохие. Я где-то час с ними возилась.

— Час? — устои мира Драко пошатнулись, и чувство было не из лучших.

— Да, да. Сложно представить. Я много всего узнала за это время, так что сейчас справилась бы гораздо быстрее.

Драко был уверен, что она его дурит, и никак иначе. Защитные заклинания не могли быть настолько простыми.

— Я жажду услышать подробности, — разозлился он. — Ты же не упустишь возможности выпендриться.

Грейнджер прошла мимо и постучала по спинке кровати.

— Этот набалдашник — портключ в Министерство. Активируй, если что-нибудь случится. Не жди никого.

— А ты?

— Я не шутила насчет здешних охранок, лучше ты вряд ли где найдешь. Выпущу чары и побегу как угорелая. Не хочу быть здесь, когда они все активируются. Поверь, ты тоже не хочешь. Никаких «предохранителей» нет, а выяснять, смогу ли я снять чары на лету, лучше не стоит.

Драко что-то проворчал, соглашаясь. Заклинания Грейнджер славились эффективностью и беспрецедентной агрессивностью, так что если она говорила бежать, Драко побежит не оглядываясь. По крайней мере теперь он с чистой совестью мог бросить ее в квартире. Геройствовать он никогда не любил, но и перспектива объяснять Поттеру, как умерла его подруга, Драко не прельщала. На подобные новости Поттер мог неадекватно отреагировать. Но он ничего не сможет сделать, раз Грейнджер приказала Драко уходить сразу же.

— Располагайся пока. Где твои вещи?

— На полу в Министерстве.

Из вещей у него осталась лишь надетая на него мантия, и это была та ситуация, в которой он клялся никогда больше не оказываться. Он придушит Поттера.

— Я постараюсь с этим разобраться, — пообещала Грейнджер. — И чайник поставлю. Думаю, чай перед сном тебе не помешает.

Драко упал на кровать и прикрыл рукой глаза.

Он попал в самый настоящий ад.

Когда обещанная чашка чая не материализовалась в комнате, он сполз с постели и поплелся в гостиную. Грейнджер стояла на коленях перед камином и с кем-то разговаривала. Голос у нее был не то чтобы радостный.

— Мне плевать, в чем проблема, разберитесь. — Последовала пауза, в которую ее собеседник объяснил, что, чего бы она ни требовала, это невозможно было выполнить сейчас же. — Ладно, пусть так, но только попробуй забыть. Тебе, может, смешно, но нытье вынуждена слушать я, а не ты.

Ах, Грейнджер искала его чемодан. Нужно было непременно возразить, что определение «нытье» ни в коей мере не должно применяться к его обоснованным и разумным жалобам на невзгоды, которые на него обрушились, но Грейнджер, разумеется, просто приукрасила ситуацию, чтобы Поттер ее послушал. Драко понимал ценность полуправды, сказанной своим подручным — а Поттер, при всем своем статусе, был под каблуком у Грейнджер. Это не вызывало никаких сомнений.

Поттер еще немного пожаловался на несправедливость жизни, пока она не оборвала его коротким «Спокойной ночи, Гарри».

— Я так понимаю, вещи мне скоро вернут? — поинтересовался Драко.

Резко развернувшись, Грейнджер выставила руку в дуэльной позиции, но тут же ее опустила.

— Напугал ведь! Я не привыкла с кем-то жить.

— Расслабься, Грейнджер. Я не кусаюсь.

— А вот я — да, — выразительно произнесла она.

— Раз уж ты моя защитница, я на это надеюсь. Страшно подумать, что с возрастом ты могла раскиснуть.

Грейнджер его проигнорировала — Драко засчитал очко себе.

— Чая? Есть «Эрл Грей», «Английский завтрак», даже «Тетли», если хочется приобщиться к простым смертным.

— «Эрл Грей», благодарю.

Пройдя за ней на кухню, Драко, как зачарованный, наблюдал за ее манипуляциями с чаем. Он никогда не видел, как это делают маглы — да что уж, он в принципе не видел, как заваривают чай. В мэноре тот появлялся на подносе с печеньем, и все тут.

На этой кухне стояло странное устройство, в которое заливали воду, отличающееся от обычного чайника только тем, что его не ставили на плиту. Впрочем, вода все равно как-то грелась. Драко без приглашения сел за стол, поражаясь странности того, что маглы и без магии как-то умудряются делать то же, что и нормальные люди.

Грейнджер не стала заморачиваться с заварником, а насыпала чай в кружку и, видимо, посчитала приемлемым остаться на кухне, а не перейти в столовую. Впрочем, от таких, как она, не следовало ждать изысканных манер.

— Гарри принесет твои вещи утром, — сказала она, обхватив кружку. — Сегодня вечером он занят чем-то важным, но в крайнем случае к завтраку вещи будут у тебя.

— Значит, придется подождать.

— В общем, да. Хочешь что-нибудь одолжить? У меня есть запасная щетка, мыло, но, может, тебе нужна пижама?

— Не нужна, — ответил Драко, и щеки Грейнджер порозовели. Ему стало интересно, представляет ли она в своей постели голого Малфоя. Скорее всего, да. Пусть это и было отчасти пугающе, сложно винить ее за такие желания. Он только надеялся, она не надумает себе ничего лишнего лишь из-за того, что они оказались под одной крышей.

Грейнджер допила чай и поставила кружку на стойку.

— Я спать. Если тебе больше ничего не нужно, увидимся утром.

Драко задержался на кухне еще на какое-то время, неторопливо отпивая чай и обдумывая ситуацию со всех сторон. Ему нужен был чемодан, но не только ради чистой одежды и других радостей жизни, которые туда уложили эльфы. Поттер вполне был способен обыскать его вещи, перед тем как вернуть, пусть ничего бы и не нашел: Драко давно научился не оставлять свои игрушки на виду.

Как в случае с Рождеством, Малфой решил отправиться в постель пораньше, надеясь, что так быстрее получит назад чемодан. От прохладного мягкого белья приятно пахло, но уснуть не удавалось. Мысли скакали вокруг возможных кандидатур людей, которые ему угрожали, и вариантов, как обратить ситуацию в свою пользу. Отвлечь его от размышлений о самосохранении и влиянии могло только одно — секс.

Потому как Драко был Малфоем, а семейной чертой у них значилась развращенность, он обнаружил, что мастурбировать в постели Грейнджер, представляя ее в позах разной степени неприличности, оказалось довольно-таки возбуждающе.

И так как дураком он не был, Драко старательно очистил потом постельное белье.

Учитывая обстоятельства, завтрак прошел довольно неплохо.

В шкафу он нашел красивое шелковое кимоно в противовес грейнджеровской полосатой пижаме, которую она сочла подходящей для завтрака в разнополой компании. Грейнджер, казалось, оценила его вкус и смотрела одобрительно.

На завтрак ему досталось нечто странное под названием «Коко Попс»: темно-коричневого цвета, хрустящее и в принципе неплохое для магловской еды — но признавать это вслух Драко не собирался. Шарики всё хрустели и хрустели, довольно сильно раздражая, так что он наслал на тарелку Силенцио.

Грейнджер это почему-то развеселило, но она промолчала, а Драко списал такое поведение на еще одну из ее странностей.

Грейнджер первая ушла в ванную, оставив его допивать третью чашку кофе. Она вышла оттуда раскрасневшаяся, распаренная и завернутая в полотенца. Ноги у нее оказались гораздо красивее, чем Драко полагал ранее. Жаль, что она не могла купить себе приличные мантии, чтобы выгодно подчеркивать фигуру.

Ноги Грейнджер почти примирили его с необходимостью жить без привычных удобств.

Утро Драко обычно начиналось часов в девять, когда его ненавязчиво будил домашний эльф, принесший большое блюдо с завтраком и свежий выпуск «Ежедневного пророка». Когда же скандальные заметки были прочитаны, а ломтики бекона съедены, он надевал шелковый халат и шлепал в туалетную комнату, где его уже дожидалась набранная ванна самой подходящей температуры.

Конечно, он отнюдь не всегда просыпался в своей постели. Драко никогда не позволял удостоенным его внимания нимфам оказаться в Малфой-мэноре, да и в искусстве готовить они не преуспевали, поэтому ему всегда приходилось жертвовать хорошим завтраком во имя других удовольствий. Он знал, что в один прекрасный день встретит идеальную женщину и испытает оба удовольствия одновременно — или хотя бы друг за другом без задержек (оба процесса требовали его безраздельного внимания, а смешивать их, вероятно, было не очень мудрой идеей), — а пока приходилось мириться с тем, что есть.

При всем при этом периодическое отсутствие идеальных завтраков закалило его до той степени, чтобы поесть с Грейнджер без слез и истерик, вызванных несправедливостью жизни.

Он сдержался, даже когда ему пришлось самому набирать себе ванну.

Драко очистил ее трижды, избавляясь от магловской заразы: Грейнджер не казалась ему той, кто будет заморачиваться уборкой. Впрочем, разницы все равно не было, ведь ему придется пользоваться магловскими средствами, но на душе полегчало. Драко с опаской понюхал удивительно разнообразную коллекцию бутылочек, расставленных по краю ванны, и выбрал ту, что пахла наименее противно. Ему доводилось что-то слышать от Панси насчет «Шанель №5», а раз одобряла она, то и Драко мог этим воспользоваться.

Он понимал, что бутылочка не из дешевых, поэтому вылил в ванну как можно больше средства.

К тому времени, как Драко закончил с гигиеническими процедурами, Грейнджер исчезла, оставив записку: «Ушла в библиотеку. Вернусь днем. Обед в холодильнике, ни в чем себе не отказывай, до вечера. ГГ»

Драко поймал ее на слове.

К обеду он сунул нос в грейнджеровский гардероб, посмеявшись над ее вкусом, и пошарил в ящике с бельем, с усмешкой отметив, что не все оно было простым, белым и скучным. И правда, та еще темная лошадка. Это наблюдение лишь подтвердилось, когда он нашел под кроватью коробку с журналами, в которых картинок было больше, чем слов. Их стоило отложить на более позднее время — ближе к ночи, для неспешного прочтения. Некоторые издания были ему незнакомы.

Книжные полки Драко тоже осмотрел, обнаружил труды по темным искусствам, скрытые чарами, и запомнил названия, чтобы позже воспользоваться ими для шантажа. Магловские книги там тоже были. Драко задумался. Он всегда хотел прочитать хоть одну, узнать, что же такого пишут маглы, но в библиотеке Малфой-мэнора такой литературы не было и в помине, а купить книгу на людях он стыдился.

Одно дело, когда тебя ассоциируют с темными искусствами, жесткостью и пытками, но признаться в интересе к маглам — совершенно другое.

И все же здесь его никто не видел.

Драко, словно позируя, расположился на диване, расправил кимоно, чтобы наиболее выгодно подчеркнуть фигуру, и погрузился в чтение...

Через час он умирал от скуки. Драко даже не представлял, что можно настолько скучать. Сильнее, чем у профессора Бинса, а его уроки были эталоном скуки. И бумаги на столе Гермионы практически умоляли их прочесть.

Проект «Эрудит» был настолько секретным, что лишь четверо человек знали о его разработке, и настолько нетривиальным, что обед с ассистенткой Гермионы, когда она попыталась объяснить, чем же они занимаются, вылился в поток тарабарщины.

Драко жаждал узнать больше. Побуждение было таким же нестерпимым, как желание почесать укус комара. Незнание вызывало у него приступы раздражения.

А ответы лежали прямо под носом.

Грейнджер ведь не запретила ему читать, только — двигать бумаги. Можно было смотреть, но не трогать, прямо как саму Гермиону.

Вытащив палочку, Драко пробормотал заклинание, которое не выявило на бумагах явной защиты. Неявной, впрочем, тоже. На всякий случай проверив стол еще и на темную магию, он убедился, что неприятные сюрпризы ему не грозят.

Драко подошел к столу и вчитался в документы. Вместо строчек о зельях — раз уж в этом деле участвовал Снейп — он увидел формулы нумерологии. А потом догадался, что Грейнджер полагалась на опыт профессора в темных искусствах. Она экспериментировала с темной нумерологией и, судя по всему, пыталась решить последнее уравнение Хейнсия.

Увлекшись, Драко забылся и перевернул страницу.

Раздался хлопок, и в кабинете раздался голос Гермионы:

— Что я говорила насчет «не трогать чужие вещи»? Теперь ты не уйдешь отсюда, пока я не отпущу. Может, так ты научишься меня слушать.

Он попался: рука приклеилась к столу, и следующие минуты ему предстояло провести на этом месте.

Драко грязно выругался. Попался на горячем, да еще в ловушку для ее приятелей — жизнь его совершенно не щадила. Контрзаклинания Драко не сработали, поэтому он притянул Акцио стул с подушкой и устроился дочитывать оставшиеся документы.

Раз уж наказания все равно не избежать, зачем отказывать себе в удовлетворении любопытства.

Переворачивать страницы одной рукой было неудобно, но Драко не пожалел, заинтересовавшись чтением. Он смутно помнил, что эта тема освещалась во «Втором трактате Хейнсия», но Драко последний раз читал его в семнадцать лет, стараясь разобраться, как, вашу мать, дожить до восемнадцати целым и невредимым. Некоторые продолжения теории были довольно элегантны, а решение через неоднократность оказалось впечатляющим, хоть и не совсем полезным.

Он настолько задумался, что не услышал, как в двери провернулся ключ, и чуть не подпрыгнул до потолка от голоса Грейнджер:

— Драко, я достала твой чемодан, Гарри говорит... Что здесь случилось?

— По-моему, это очевидно, — Драко не собирался опускаться до извинений: нечего было раскидывать бумаги на видном месте.

— Я думала, ты будешь осторожнее, — она вдруг оказалась прямо за ним, прижавшись к его спине, а Драко весьма явственно ощутил, что между ней и его кожей есть лишь тонкий слой шелка. — То есть ты прочитал почти всё.

Мать так же прислонялась к отцу, когда тот сидел за столом в библиотеке. Поза была слишком интимной, и от этого волоски на шее Драко встали дыбом. Он не мог сказать, что ему противно, но был твердо уверен, что должно быть.

О господи, это же грудь! Грейнджер прикасалась грудью к его спине. Драко вновь почувствовал себя тем семнадцатилетним парнем, который впервые увидел голую женщину: взбудораженным, смущенным и не подозревающим, что же делать дальше. Мастурбировать на Грейнджер явно было ошибкой, ибо вчерашний вечер возродил его ненормальное влечение, которое развилось у него на шестом курсе. Драко тогда щенком бродил за Грейнджер по замку. Стоило признать, это пошло ему на пользу этакой тренировкой по сбору информации, но осознавать сейчас, что его поведение просто бросалось в глаза, было крайне неловко. Особенно при том, что он, кажется, возвращался в состояние того мальчишки.

— Заинтересовался? — спросила Грейнджер, нисколько не помогая ему обрести хладнокровие.

— Все равно нечем было заняться, — Драко аккуратно разгладил страницу, которую читал. — Ты отпустишь меня или нет?

— После такого я обычно заставляю ребят помыть посуду, но от тебя будет больше проблем, чем пользы, — сказала она, горячим дыханием щекоча ему ухо. Вызванные этим ощущения сложно было назвать неприятными.

— С Малфоями часто так бывает, — отозвался Драко. — Мы этим гордимся.

— Не сомневаюсь, — Грейнджер отошла, приклеивающая его к столу магия растаяла, и Драко вновь смог двигать рукой.

— Спасибо, — он поднялся, придерживая кимоно, чтобы не разошлось, и развернулся к ней лицом. — С твоего разрешения, я пойду переоденусь.

— Да, иди. Гарри позже зайдет поделиться новостями по твоему делу. Вряд ли он готов увидеть тебя в... во всем блеске.

— Зависть — неприглядное чувство, но в данном случае совершенно обоснованное, — ответил Драко и закрыл за собой дверь, прежде чем Грейнджер успела отразить его «парфянскую стрелу».

Когда от мира его стали закрывать несколько слоев одежды, ему полегчало. Еще лучше Драко почувствовал себя, расставив по комнате небольшие предметы в стиле нуар, о которых Грейнджер не нужно было знать. Она удивительно щепетильно относилась к чужим грехам, когда и сама не могла похвастаться чистой совестью.

Обед ждал его на столе в кухне, и пока они были заняты едой, всякая неловкость между ними рассеялась.

— Так что, — начал Драко, покончив с обедом, — ты расскажешь мне о проекте? Я все равно уже прочитал большую часть документов.

— Ты правда хочешь узнать больше? Обычно все бегут от меня, как только я завожу о нем речь, — выражение лица Грейнджер было таким же, как у матери при виде новой пары туфель или у отца, когда тот совершал редкостную гадость, — живым и воодушевленным.

— У меня нет привычки вести пустые разговоры. Это один из приятных бонусов богачей, — отозвался Драко. — Если я спрашиваю, я хочу знать.

Грейнджер не нужно было просить дважды. Ее прорвало, точно плотину, и поток знаний вырвался, сметая все на своем пути. Удивительно, как Северус мог с ней работать, не имея возможности снимать факультетские баллы.

— Конечно, нам было бы гораздо проще, если бы у нас была копия оригинального трактата, но Министерство не выделит на нее средств, — закончила Грейнджер именно на той теме, в которой Драко был заинтересован.

— Жаль, очень жаль, — пробормотал он. — Очень интересный текст, понимаю твое желание с ним ознакомиться. Если я правильно помню, за пределами Малфой-мэнора существуют лишь три копии, их почти невозможно достать.

Подозрительный взгляд Грейнджер ясно говорил о том, что она не обманулась его сочувствием и что намек был понят.

— Что ты хочешь взамен? Ты ведь не просто так упомянул трактат.

— Ты не должна напрямую задавать вопрос, — возмутился Драко. — Прежде чем даже подумать о том, чтобы показать заинтересованность в соглашении, которое удовлетворит обе стороны, нужно ограничиться тонкими намеками и походить вокруг да около.

— Северус тоже так говорит, но вопрос в лоб оказывается не менее эффективен, да еще и сохраняет мне кучу времени.

— Но так же скучно! — Драко покачал головой, жалея бедную наивную гриффиндорку.

— Я всегда думала, что важнее победа, а не участие, — пожала плечами Грейнджер. — Удивительно, что ты не согласен.

— На первый взгляд суждение хорошее, но я предпочитаю побеждать со стилем.

— О-о-о, тебе начисляют за это баллы? Мне про это не говорили.

— Начисляют. Но гриффиндорцам запрещено участвовать: они задают низкий тон.

Драко с удовольствием отметил, что, злясь, Грейнджер по-прежнему розовела. Ему нравилась предсказуемая Гермиона: в любом споре он будет на два шага впереди нее.

Она медленно выдохнула, вызывая ассоциацию с закрытым крышкой котлом, из-под которой вырвалась струя пара.

— Раз так, можем сразу начать торговаться. Чего ты хочешь?

— Мир во всем мире, увеличить доход на пятьдесят процентов и вернуться домой, — выдал Драко. Он не считал, что легко добьется своих условий, но начинать переговоры с этой позиции было интересно.

— И ничего из этого тебе не светит, — сухо ответила Грейнджер. — Что еще?

Он пожал плечами. Торговаться Драко любил.

— Ничего. Ты упустила свой шанс, когда приклеила меня к столу.

— Драко, ты в магловском доме беспомощный, как котенок. Мне всего-то и нужно, что подождать, пока ты не захочешь чая, а потом ты будешь умолять меня прочитать твою чертову книгу.

Пришлось признать, что аргумент был весомый.

— Тогда остановлюсь на пятидесяти процентах. Если прикинуть варианты практического применения...

— Какого еще применения? — оборвала Грейнджер. — Мне не нравится, как это звучит.

— У меня все законно, Грейнджер. Я просто хочу быть безумно богатым и работать как можно меньше. Идея становиться новым Темным Лордом меня не прельщает. Слишком часто пришлось бы зависать посреди ночи на кладбищах и постоянно отдавать приказы, — Драко изо всех сил прикинулся обиженным, но чувствовал себя не в своей тарелке. Обижать — удел Малфоев, это было в естественном порядке вещей.

Опаска из взгляда Грейнджер никуда не делась.

— Ладно. Я поговорю с Северусом.

— Если он работает над проектом... Не понимаю, почему он не попросил у меня трактат. Ради бога, я же обязан ему жизнью.

— Поэтому и не попросил.

Драко не понравилась мысль, что Грейнджер может понимать Снейпа лучше, чем он. Его расстраивало, что он не может обвести Гермиону вокруг пальца, заключив хитрую сделку, потому что Северус был ее бизнес-партнером, а Драко задолжал Северусу. И особенно его не радовало скорое прибытие Поттера, которое никак не скрасит ему день.

Пожалуй, манера отца вести дела была не лишена привлекательности: возможность разрешить проблему старым добрым проклятием дорого стоила.

Поттер появился измученным. Грейнджер, оценив его состояние, засуетилась, точно преданный домовик, предлагая ему выпить чай, занять лучшее место на диване и подсунуть под спину самую мягкую подушку.

Драко с прищуром наблюдал за ее хлопотами. Честное слово, Грейнджер стоило относиться к себе с большим уважением, а не позволять Поттеру злоупотреблять ее добродушием. Он даже не соизволил ее поблагодарить, просто дремал, сидя с полузакрытыми глазами.

И это слизеринцев считали грубыми! А ведь они никогда не забывали сказать «пожалуйста» и «спасибо», и не только потому, что за отсутствие манер можно было схлопотать неприятное проклятие. Драко ценил то, что имел. У него было мало друзей, но он проявлял о них заботу.

Ему было интересно, приготовил ли Поттер для Грейнджер чай хоть раз за годы их дружбы, подарил ли цветы или шоколад или сделал ли что-нибудь, показывая, что понимает, какой хороший из Грейнджер друг.

Драко откашлялся, чем заработал одинаково недовольные взгляды двух своих «компаньонов».

— Так что? — спросил он. — Какие новости?

Поттер покачал головой.

— Подозреваемых нет. Точнее, подозреваемых куча, но мы не можем допросить их без веских улик. Твой отец в свое время многим насолил, потом еще ты добавил, и теперь вас не любит почти половина магического мира.

— Смешно, — заметил Драко.

— Я старался, — в тон отозвался Поттер.

— Гарри, — укорила Грейнджер.

Поттер уселся ровнее и посерьезнел, стерев с лица улыбку.

Драко это не впечатлило. Как всегда, Поттер не имел ни малейшей зацепки и, соответственно, ничего не добился. Драко светила перспектива проторчать в квартире Грейнджер не один год. Она тоже оценила эту вероятность, и этого хватило, чтобы Гермиона придумала план.

Ему казалось, Грейнджер родилась, уже зная порядок своих действий. И ела, пачкала подгузники и плакала по какому-нибудь расписанию. А первыми ее словами наверняка стали «домашнее задание». В обычной ситуации Драко не сдержал бы раздражения, но сейчас он был просто-напросто благодарен, что его делом заинтересовался человек, обладающий больше чем двумя извилинами.

— Проблема в том, Гарри, что, пусть прятать здесь Малфоя очень удобно и безопасно, это никак не помогает вам поймать людей, которые ему угрожают. Нужно сделать из него приманку.

— Подожди-ка, — возмутился Драко. — Я на это не подписывался.

Поттер с сожалением вздохнул:

— Я бы согласился, но министр не позволит.

— Я тебе не позволю, — встрял Драко, — что гораздо важнее.

Его совершенно проигнорировали.

— Не обязательно делать его настоящей приманкой, — пояснила Гермиона. — Я просто думала, что ты можешь начать жаловаться, как сильно тебя достал Драко, а где-нибудь через неделю признаться, что ради его же безопасности переселяешь его в другой дом.

— Потому что сам его прибью, если проживу с ним еще хоть неделю, — подхватил Поттер. — Понимаю.

— Именно так. Потом невзначай упомянешь, куда именно его переводишь, выдашь разную информацию разным людям. Останется только сесть и смотреть, на какое убежище нападут. Сузите круг подозреваемых и воспользуетесь Веритасерумом.

— Или припугнем, — добавил Драко. — Я с радостью в этом помогу. В красках расскажу, что я хочу с ними сделать.

— Сделаю вид, что тебя не слышал, — отреагировал Поттер. — Как бы мне ни хотелось арестовать тебя за мерзкий характер, в камере мы защитить тебя не сможем.

— Не говоря уже о том, что мерзкий характер не преступление, — оскалился Драко. — Иначе бы министр управлял волшебниками из Азкабана.

— Наконец-то мы в чем-то согласны, — гримаса Гарри не уступала малфоевской.

— И на этом мы закончим, — объявила Гермиона.

Перед уходом Поттер отвел Грейнджер в сторонку для тихого разговора, который был вполне отчетливо слышен — после того как Драко воспользовался подслушивающим заклинанием.

Голос Поттера звучал обеспокоенно:

— Не верю я ему, Гермиона, он что-то задумал.

— С чего ты взял?

— Он с тобой вежливо разговаривал. Не делай вид, что это нормально.

Гермиона не удержалась от смешка.

— Ой, ты про это. Какое-то странное правило этикета чистокровных, которое запрещает ему грубить так, как хотелось бы.

— Мне полегчало, — выдохнул Поттер. — Я уже думал, ты скажешь мне, что он изменился, стал нормальным человеком, тогда я бы испугался, что ты рехнулась.

— Конечно, он изменился — как и мы все. Уж надеюсь, за пять лет мы все хоть сколько-нибудь повзрослели, — с едва уловимым раздражением ответила Гермиона.

— Да, да, но это не значит, что он изменился в лучшую сторону. Меня беспокоит, что ты с ним совсем одна.

— Ради бога, Гарри, — не выдержала она. — Я в силах справиться с Малфоем.

Драко ухмыльнулся. Он сильно сомневался в ее заявлении, но был не прочь провести эксперимент.

— Просто... осторожнее, — попросил Поттер. — Ладно?

Грейнджер ничего не ответила, и в следующий момент они вернулись в гостиную.

— На ужин я не останусь, — объявил Поттер, сурово глядя на Драко, чем, видимо, должен был отбить у него всяческое желание что бы то ни было замышлять. Набрав горсть летучего пороха, Поттер бросил его в камин, сказав «Вход тринадцать». Пламя вспыхнуло, он шагнул вперед и исчез.

Наконец-то.

Теперь, в тишине да покое, Драко мог вернуться к чтению книги и не наблюдать за Грейнджер, которая возилась на кухне, готовя ужин.

Ее кулинарные способности не соответствовали его стандартам, но, наверное, годились для Уизли. Драко не озвучил свои мысли, лишь вежливо поблагодарил ее за ужин и вновь скрылся в спальне раньше обычного.

Его слегка обеспокоило то, что обычную фантазию о прижатой грудью к столу Грейнджер вытеснила картина ее же, но сверху, в позе дико скачущей на нем наездницы.

Впрочем, это не помешало ему кончить.

Завтрак проходил в мучениях.

Грейнджер расхаживала по кухне в пижаме вся такая взъерошенная и притягательная, а Драко молча благодарил всех богов, что выбрал сегодня парчовый халат. Он никогда бы не подумал, что мужская пижама может выглядеть сексуально, это же не шелковый пеньюар, но даже то, что она принадлежала Уизли, не помешало его члену отреагировать.

Оставалось уповать на то, что Грейнджер не успела освоить легилименцию. Он правда не хотел, чтобы она наткнулась на подобные мысли, иначе щека у него будет гореть очень и очень долго...

Не стоило об этом думать.

И об этом тоже.

— Чем сегодня займешься? — спросила она, и Драко едва не выболтал именно то, что было у него на уме.

К счастью, какая-то часть его мозга, которая не была затуманена мыслями о сексе, заткнула его раньше, чем он успел подписать себе смертный приговор.

— Почитаю что-нибудь.

— Я встречусь с Невиллом, чтобы обсудить поставку трав, но это недолго. А днем можно составить список тех, кто тебя ненавидит и осмелится угрожать. Вдруг догадаемся, кто виноват.

— Невилл Долгопупс? — Они с Грейнджер всегда тесно общались. Драко помнил, как на зельях они двое переминались у котла, стоя очень близко друг к другу. — Чем он сейчас занимается?

— У него лавка на Косой аллее, довольно успешное место.

— Долгопупс... Ах, точно, «Гербарий Долгопупса» — не самое оригинальное название, между прочим. Женат, двое детей, доход от магазина каждый год увеличивается на десять процентов. Неплохо.

Драко проигнорировал легкое чувство облегчения, затопившее его при воспоминании о семейном положении Долгопупса, которое переводило того в категорию неподходящих мужчин. Если бы Малфой интересовался Грейнджер — в чем он сознался бы лишь под пытками, — Долгопупс не стал бы ему конкурентом.

— Ты многое знаешь о Невилле, — с тревогой отметила Гермиона.

— Я обо всех много чего знаю, — поправил Драко.

— Полезно, — закончив завтракать, Грейнджер отправила посуду в раковину, где ложки с тарелками начали сами по себе мыться, и убежала в ванную.

Сегодня она собиралась дольше, чем вчера. Ради женатого мужчины не стоило бы так стараться. Наконец, Грейнджер предстала перед ним в неопрятной мантии, со стянутыми сзади волосами. Она ужасно выглядела, и у Драко просто руки зачесались разгладить складки на ее одежде и заправить за ухо выбившуюся прядь.

— Когда я вернусь, давай пройдем по списку твоих врагов, посмотрим, получится ли сузить круг подозреваемых.

— Как бы вы ни удивлялись, я не настроил против себя весь мир, — огрызнулся Драко, почему-то разозлившись.

— Знаю, — помолчав, Грейнджер убрала с лица волосы. — Просто я не думаю, что Гарри... он бывает... предвзят. Он четко делит мир на «нас» и «их», а никто из «нас», разумеется, не будет угрожать чьей-то жизни.

— Тогда как с большей вероятностью мне угрожает кто-то из «Нас», — заключил Драко.

— Я рада, что он не утратил некоторую наивность...

— Но?

— Но это значит, что он скорее всего упустит из вида правду. У него бывает. Он плохо видит общую картину и не умеет абстрагироваться. Он во все вкладывает всю душу, и это... замечательно. Это его суть, так он стал героем. Но иногда нужно подходить к делу с ясной головой.

— И тут вступаешь ты.

Грейнджер слегка покраснела, но не стала изображать ложную скромность.

— И тут вступаю я, — взяв плащ, она перебросила его через руку, затем замерла в дверях. — Гарри никогда не простит Снейпа. Я никогда не прощу Дамблдора. Из-за глупого пророчества он бросил мальчишку на съедение волкам.

— Ты никогда не верила в пророчества, да? Помню, как ты выскочила с прорицаний, — Драко усмехнулся, как наяву слыша ее возмущенный голос, после того как ее назвали приземленной. — Панси так тебе завидовала: тоже хотела уйти, но так и не осмелилась. Но согласись, пророчество исполнилось. Несмотря на все интриги Дамблдора, Поттер справился.

— Я имела в виду не Гарри, а... тебя, — едва слышно проговорила Грейнджер и сразу же покинула квартиру.

Он был настолько сбит с толку мыслью, что Грейнджер думала, будто Дамблдор предал его, что оделся меньше чем за час. Маяться без дела предстояло еще долгие часы, оставалось лишь размышлять.

Дамблдор.

Его Драко ненавидел едва ли не больше, чем самого Волдеморта. Злой Волдеморт угрожал тебе и твой семье, в этом не было ничего неожиданного. Ты знал, на что шел, когда заключал сделку: Темная метка, вечная верность, опасность смерти и немилости в обмен на силу, богатство и власть над людишками.

В каком-то смысле это было разумно. Риск был велик — слишком велик, как оказалось, — но и награда ему соответствовала.

Дамблдор же предлагал ложь, обман, пожизненное рабство, эмоциональный шантаж и жизнь с чувством вины — ради чего? Мира людям? Ничего конкретного — ничего, что можно положить в ячейку «Гринготтса». Наверняка Дамблдор жульничал в картах и играл крапленой колодой. Он столько всего мог сделать в последний год школы, чтобы защитить Северуса и Нарциссу, но не пошевелил и пальцем, дожидаясь, когда будет слишком поздно. Даже рассчитывал, что будет поздно.

А ведь он-то выступал на стороне «добра».

Поттер не понимал, что задумал старый мерзавец, но понимала Грейнджер. Она оказалась еще проницательнее, чем Драко о ней думал. Сейчас, когда школьные годы и другие проблемы остались позади, было бы интересно свести их с Блейзом и Панси в одной комнате и посмотреть, что из этого выйдет.

Открывались явные возможности. Явные. Через Грейнджер он мог получить доступ к совершенно новой иерархии власти, путь к которой был ему до недавнего времени закрыт всего-то из-за того, что отец ошибся, выбирая сторону в войне.

Но, пожалуй, будет лучше, если на первой встрече все оставят палочки за дверью.

А если он собирался наладить отношения с Грейнджер, пора было браться за «домашнее задание». Драко призвал из своей комнаты перо и пергамент и принялся составлять список людей, которые таили злобу на отца.

На обед Грейнджер не явилась, чем вызвала небывалое раздражение. Драко не мог понять, как работают магловские штучки, и не осмелился их трогать: вдруг что-то останется у него в руках или его рука останется в чем-нибудь — кто знает, какие ловушки она поставила, чтобы Уизли не лазил в ее шкафчики. Так что обед пришлось готовить самостоятельно.

Руки Драко, конечно, не испачкал, все-таки он был волшебником, но все равно чувствовал себя отчасти грязным. К сожалению, не так, как бывает после вечеринки с тремя ведьмами, галлоном шоколада и палочкой сельдерея. Слишком уж напомнило о времени в бегах. Драко тогда выучил множество заклинаний по домоводству: Северус был заядлым холостяком, так что оставалось либо учиться, либо помереть с голоду.

По крайней мере, в квартире Грейнджер его никто не видел. Придется взять с нее Непреложный обет, чтобы не рассказала Поттеру.

Когда Грейнджер вернулась домой, Драко обзавелся списком врагов длиной с ее эссе по зельям и пребывал в дурном настроении верблюда, который, страдая желудком, ударился ступней о камень.

— Где ты была? — возмутился он, едва она появилась в дверях.

— Соскучился? Я тронута.

— Мне было скучно, так что да, — проворчал Драко, в качестве лучшего извинения, на которое был способен.

— Ты только что?.. Забудь, — Грейнджер целую вечность снимала плащ и вешала его в шкаф. — Ладно, теперь я вся твоя, э-э... то есть будешь чай?

— Как отказаться от такого предложения, — протянул Драко, следуя за ней на кухню, где Гермиона поставила чайник.

— Я бы сказала, — сухо произнесла она, — что ты не из тех, кто когда-нибудь отказывается от предложений.

Драко засмеялся, чем удивил их обоих.

— Ты удивишься. Я всегда отказываюсь пить с Забини вторую бутылку огневиски, я никогда не принимал ничего от близнецов Уизли и взял за правило никогда и никуда не ходить под прицелом палочки. Если ты слышала другое, скажем так: общественность переоценивает мою сговорчивость.

— Не сомневаюсь. Я как раз слышала, что ты очень отзывчивый человек, — Грейнджер насыпала в глиняный заварник три ложки чая, залила горячей водой и поставила на стол вместе с двумя чашками (в этот раз даже с блюдцами, что не без удовольствия отметил Драко). — А теперь я расскажу, какие сплетни сегодня услышала.

Грейнджер умела обращать внимание на детали и обладала чертовски хорошей памятью. За время, проведенное с Долгопупсом и его друзьями на Косой аллее, она умудрилась узнать невероятное количество подробностей о жизни и занятиях волшебников.

— Мало кто ждет Люциуса из тюрьмы, — сообщила она. — Но все, с кем я говорила, просто жалуются и ничего больше. Им и так есть чем заняться. По большому счету, на Люциуса им плевать.

— Люди обычно не признаются, что участвуют в преступном сговоре, если ты остановился с ними поболтать, — не согласился Драко. — Откуда тебе знать, о чем они думают?

Гермиона пожала плечом.

— Неоткуда, но все знают о нашей взаимной неприязни. Если кто-то хочет отомстить, он вероятнее поговорит со мной, чем с Гарри или Роном. Вдруг я пожелаю примкнуть к кампании по избавлению мира от Малфоев.

— Возможно, за этим стоит кто-то, кто ненавидит моего отца, а не меня, иначе я бы уже давно получал угрозы, — вытащив список, Драко разложил его на столе. — Здесь наиболее вероятные кандидатуры.

— О, ты даже ранжировал их по степени ненависти, умению интриговать и финансовым ресурсам. Пригодится, — рассеянно заметила Грейнджер, проводя по списку пальцем. — Вряд ли это он. Последние две недели у него отпуск.

— Отличное алиби, между прочим.

— Твоя правда.

Грейнджер притянула к себе блокнот — один из многих, которые валялись по всей квартире и всегда были под рукой — и что-то записала. Вдвоем они знали чуть ли не всех волшебников в Британии, а также чем те занимаются и где находятся. Драко начал подозревать, что Грейнджер не просто какой-то исследователь, которому время от времени подворачиваются проекты от Министерства.

Несмотря на их обсуждение, список не становился короче — только детальнее.

— Нам нужен Забини, — наконец подытожил Драко. — Он лучше всех умеет задавать неловкие вопросы. Поттер с Уизли, разумеется, стараются изо всех сил, но все-таки они из Министерства.

— Надеюсь, ты не предлагаешь отправить Забини допрашивать подозреваемых, держа их под прицелом палочки.

— Я предполагаю, что у Забини больше шансов разузнать о соседях, особенно если сопроводить вопрос звоном монет из хранилища Малфоев.

— Ладно. Я подумаю, как это устроить, — она потянулась, разминая спину с привычной легкостью человека, который всю жизнь горбился над книжками, но Драко больше не доверял этой обманчивой видимости. — Черт, только посмотри на время! Теперь ясно, почему я умираю от голода.

Грейнджер всегда готовила по-магловски. Драко ни разу не видел, чтобы она воспользовалась магией, заваривая чай или кофе, готовя завтрак, даже если всего-то и требовалось, что высыпать хлопья в тарелку и залить молоком. Он не понимал, почему бы не идти по пути наименьшего сопротивления, учитывая, что и готовила она не сказать, что замечательно. Ведь Грейнджер — перфекционист. Что мешает ей взмахнуть палочкой и получить все готовое? Это было... странно.

— У тебя есть вино? — поинтересовался Драко.

Вино было. Ненамного лучше уксуса, но хотя бы с градусами. А самое главное, что после выпитой половины бутылки плохое вино становилось гораздо вкуснее. После выпитой целой бутылки можно было притвориться, что оно и вовсе было неплохим, пусть даже ужин подкачал.

Грейнджер не уступала ему в скорости опустошения бокала, чем впечатлила, хотя алкоголь явно сказался на ее мозгах, потому что только этим можно было оправдать ее дальнейшие слова:

— Знаешь, мы как женатая пара: сидим вместе после тяжелого дня интриг, ужинаем и запиваем все бокалом хорошего вина.

— Ничего подобного, — не согласился Драко. — Во-первых, вино так себе, а во-вторых, мы должны сидеть за нормальным столом, человек для шестнадцати, с вазой-эпернэ и цветочными композициями.

Грейнджер, вероятно, была единственной из его знакомых, кому не требовалось заглядывать в словарь, чтобы понять, о какой именно вазе речь. Не потому, что эпернэ у нее была, а потому, что Грейнджер выучила бы правила столового этикета чистокровных просто на всякий случай — вдруг у нее кто спросит, что же это такое. Драко был убежден, что она знает все. Грейнджер, наверное, брала с собой в постель словарь, что, право слово, было пустой тратой времени. Вот если бы можно было выпить Оборотное и превратиться в книгу, чтобы попасть к ней в кровать...

— Хочешь сказать, твои родители сидели на разных концах стола и переговаривались через эпернэ или посылали друг другу эльфов с записками вроде «пожалуйста, передай соль»? — хихикнув, она наполнила их бокалы.

— Не глупи, для этого есть Акцио.

На секунду Грейнджер поверила ему, а потом прыснула.

— Я-то думала, пользоваться магией за столом — признак дурного тона, — и она отставила мизинец в узнаваемом всеми жесте-свидетельстве непомерного снобизма.

— Дурного, если речь о том, чтобы проклясть соседа. На Акцио не обращают внимания.

— Ах вот как, — Грейнджер понимающе кивнула. — Кто-то должен написать книгу по этикету, как действовать в таких ситуациях.

— Ее сто лет как написали. Такая книга у меня в библиотеке. Как бы еще я приобрел безупречные манеры и отменное чувство вкуса?

— Прочитал, наконец, после окончания школы? — спросила она и тут же застыдилась.

Старая добрая Грейнджер, не следящая за языком и, как назло, пугающе точная в своих наблюдениях.

— Я был ужасным ребенком, — медленно проговорил Драко, — и сравнительно плохим подростком. Я повзрослел. Я давным-давно не называл никого грязнокровкой, и, думаю, можно с уверенностью сказать, что все идеи о превосходстве чистокровных из меня напрочь выбило определенными событиями.

— Наверное, мы тоже были не сахар, — сказала Грейнджер, внимательнейшим образом разглядывая пальцы, которыми выводила на столе круги.

— Поттер и сейчас не очень.

Открыв рот, она подняла голову, готовясь возразить, но передумала.

— Вероятно, с тобой — да, но должен же кто-то напоминать тебе, что малфоевское очарование действует не на всех.

— Я думал, Грейнджер, это твоя задача.

— По-моему, ты еще не пытался меня очаровать, — ответила Гермиона как будто даже с сожалением.

— Конечно нет, иначе бы ты сразу заметила. В этом-то и сложность с умными девушками: с ними работает лишь честность и прямолинейность, а я ведь не похож на Долгопупса, — Драко театрально передернул плечами. — Малфои не опускаются до честности — только в крайнем случае, и нужно сразу избавиться от свидетелей.

— Долгопупсу... то есть Невиллу честность совсем не повредила, так что не зарекайся. Ты видел его жену? Гарри с Роном никак не перестанут пускать по ней слюни, — Грейнджер изобразила в воздухе выдающиеся достоинства миссис Долгопупс жестом, который, очевидно, переняла у Поттера с Уизли.

— Как, ради всех святых, он смог ее заполучить?

— Наверное, я не должна это говорить... но я слышала, что природа наделила его, кхм, богатством.

— Чепуха, Грейнджер, куда ему до моего богатства.

Гермиона вытаращила глаза.

— Чему ты удивляешься? Ты же не могла не заметить, что я чуть ли не самый богатый мужчина в магическом мире?

— Деньги? — выдавила она. — Ты решил, я о деньгах?

— О, — выдохнул Драко. — Ты об этом. Удачи ему тогда. Но ты-то должна понимать, что важен не размер палочки, а способности волшебника, — пожал он плечами. — А по-настоящему искусный волшебник должен творить магию и без палочки.

Покраснев, Гермиона уставилась на стол. Слишком пристально уставилась. Не было никаких сомнений, о чем она думает.

Вот и хорошо.

Пора бы кому-то еще лицезреть перед мысленным взором неприличные картинки.

Этой ночью Драко еще больше встревожился: довольно любопытные воспоминания о выходных, проведенных в Париже вместе с тремя очаровательными леди, с которых он начал еженощное расслабление, каким-то образом перетекли в фантазии о Грейнджер, мечтающей оценить его беспалочковую магию.

Он превращался в одержимого.

Больше, чем обычно.

Драко проснулся поздно, с тяжелой головой и тошнотворным привкусом во рту.

Он доплелся до ванной комнаты и привел себя в какой-никакой порядок — до обычного совершенства было далеко. Мозги в нынешнем состоянии не могли осмыслить даже такие понятия, как «дверь» и «ручка», поэтому беспокойство Драко, вызванное зацикленностью на Грейнджер, отошло на десятый план, если вообще не объявило выходной.

В голове была такая каша, что даже думать о сексе не хотелось. Все мысли были заняты кофе, беконом и зельем от похмелья, и места для грейнджеровских красивых ног просто не оставалось.

В общем-то, хватило бы и кофе с беконом.

Драко шлепнулся за стол, и перед ним тут же возникла кружка кофе. Некоторая часть нейронов, проявившая большую сопротивляемость к алкоголю, активировалась и воздействовала на руку, чтобы поднести чашку к губам.

Драко опустошил ее в один глоток: горечь обожгла горло, нос, проникла в голову и вернула к жизни тщательно сбалансированный механизм, известный под именем Драко Малфоя.

Вслед за кружкой появилась бутылочка с голубой жидкостью — зелье от похмелья, которое он так же опрокинул в себя, — а потом еще одна порция кофе. Ее уже Драко смаковал гораздо дольше.

— Есть будешь? — раздался голос, и он кивнул, не совершая резких движений.

Когда завтрак был готов, зелье уже подействовало, и Драко невозмутимо обмакивал длинные кусочки хлеба в желток. Пусть Грейнджер в целом готовила не очень, но завтрак у нее вышел просто отличным.

Драко замер, пораженный страшной мыслью, так и не донеся тост до рта. Кусочек хлеба обвис, закапав желтком тарелку.

Черт возьми!

Грейнджер умела готовить завтрак. Она застала его врасплох этим талантом в минуту, когда он был наиболее уязвим — разумный и достойный восхищения ход — и вынудила съесть бекон. Она получила официальный статус его идеальной женщины.

Новое открытие не помешало Драко попросить добавку: приговоренным положен плотный завтрак.

Позже он разлегся на диване с третьей чашкой кофе в руке, подложив под спину подушки, чтобы пить и не давиться, а одну сунув под ноги, и размышлял о смысле жизни с особым упором на прелести бекона. По крайне мере, проблема по имени Гермиона отвлекла его от мыслей об угрозах.

Грейнджер плюхнулась в кресло напротив.

— К нам скоро пожалуют гости.

Драко издал какой-то звук, показав, что услышал ее, и наступила благословенная тишина.

Их гость появился без предупреждения ровно в одиннадцать часов. Минута за минутой текли в расслабленной, почти семейной обстановке, а в следующее мгновение квартиру наполнила ругань злющего волшебника, многословно выражающего свое мнение на трех языках сразу.

— Забини, — приветствовал Драко, даже не открывая глаз. — Как мило с твоей стороны к нам присоединиться.

— Какого черта ты удумал?! — возмутился Забини, когда у него закончились проклятия и он начал повторяться.

Драко приоткрыл глаз.

— Не представляю, о чем ты говоришь. Понимай это именно как настоящее «не представляю», а не слабую попытку разыграть из себя невинность.

Гермиона кашлянула.

— Думаю, Забини могло расстроить то, как именно он здесь оказался.

— Чем ему не понравился портключ? — поинтересовался Драко.

— С портключом все нормально. Просто, знаешь, чтобы о нашей встрече никто не узнал, нам пришлось пойти на некоторые ухищрения, — Гермиона поднялась на ноги, выглядя слегка виноватой. — Формально, Забини сейчас не в моей квартире, а помогает мракоборцам с расследованием.

— В том, как меня арестовали, не было ничего «формального», — возразил Блейз. — Вот громилы были. И отказов они не принимали.

— О, я с ними встречался. Умеют убеждать, не правда ли? — Драко спустил ноги на пол и сел прямо. — Все равно рад тебя видеть.

Забини принюхался.

— Здесь пахнет кофе? И беконом? Знаете, я даже не успел позавтракать.

Гермиона вздохнула:

— Вас прокормить не легче, чем Рона.

— Обойдемся без оскорблений, — предложил Забини. — Вы же хотите попросить меня об одолжении.

— Я не хочу, — легко поправила Гермиона. — Так что, если я сделаю тебе завтрак, ты будешь должен мне.

— Бессердечная женщина, — пробормотал Забини себе под нос.

— М-м-м, — согласно протянул Драко, с восхищением рассматривая задницу удаляющейся на кухню Грейнджер. Забини тоже отметил ее достоинства, чем заработал недружелюбный взгляд. Блейз просто ухмыльнулся — он всегда был бесцеремонной сволочью.

Пересказ событий, приведших Забини в квартиру, не занял много времени. Он уже слышал про угрозы, но думал, что Драко вместе с матерью проводит дни в Париже.

— Я все равно собирался послать тебе сову. Была пара странных моментов. Какие-то чужаки вертелись у дома, интересовались тобой и твоим местоположением.

— Ты их не узнал, да? — уточнил Драко.

Забини покачал головой.

— Не узнал, наверняка выпили Оборотное. Не стали бы же они выходить на разведку, не замаскировавшись?

— Может, это пуффендуйцы.

— О да, прирожденные игроки. Что бы мы без них делали?

— Заскучали, потому что некого было бы пинать, — ответил Драко, и они оба ухмыльнулись.

Грейнджер вернулась в одной руке с чашкой, на которой громоздилась тарелка с сэндвичем, и кофейником в другой. Забини избавил ее от части ноши, и Гермиона подвинула к дивану низкий столик, чтобы поставить туда кофе.

— Я в ванную, — сообщила она. — Включу магловскую музыку и буду слушать ее очень громко, так что, чтобы вас не мучить, наложу заглушающие чары.

— Я расскажу, до чего мы договоримся, — пообещал Драко.

— Обязательно, — подтвердил Забини.

Когда за Гермионой закрылась дверь, Драко наколдовал собственное заклинание против подслушивания. На всякий случай. От Гермионы можно было ждать какого-нибудь подвоха.

— Так у тебя есть идеи, кто за всем стоит? — перешел к делу Забини.

— Ни одной, — ленивым движением палочки Драко приманил список с подозреваемыми и протянул Блейзу. — Кто-нибудь бросается в глаза?

Забини читал список, поедая сэндвич. Когда его внимание привлекло чье-то имя, он ткнул в него пальцем, оставляя грязный след.

— Потрясающе, — восхитился Блейз, слизывая с пальцев жир от бекона. Он налил в чашку кофе и уставился в никуда, обдумывая полученные сведения. — Честно сказать, не думаю, что это кто-то из списка. Большие шишки не стали бы заморачиваться с угрозами, а у мелкой рыбешки не хватило бы духа.

— Но ты все равно разведаешь обстановку, — утвердительно произнес Драко.

— Конечно.

— Все расходы на мне.

Забини не сдержал сытой отрыжки и довольно погладил живот.

— Я сообщу, когда что-нибудь узнаю. Но постарайтесь меня больше не арестовывать.

— На что ты жалуешься? Всегда можешь сказать, что ты очень плохо себя вел, но они ничего не смогли на тебя повесить и отпустили. Твоей репутации это только пойдет на пользу.

— И правда, — Забини еще раз наполнил кружку. — Так что... вы с Грейнджер? Не такой уж это сюрприз, конечно. Тебе всегда нравились командирши.

— Ничего подобного.

— Да ладно, на шестом курсе ты за ней как щенок таскался. Слепой бы заметил.

— Я за ней следил.

— Разумеется, — и Блейз ткнул его под ребра.

— Нет никаких нас с Грейнджер, — повторил Драко, игнорируя фамильярный жест в угоду разговору.

— Ах, она строит из себя недотрогу. Молодец.

— И я за ней не увиваюсь.

— Но хотел бы.

Драко повел плечами.

С Грейнджер он хотел переспать — и в этом не было проблемы. Отец придерживался взглядов, что Малфои могут заниматься чем угодно, с кем угодно и сколько угодно. (Очевидно, Люциусу пришлось завязать с этой привычкой после свадьбы, потому что мать Драко была не из тех, кто мирится с ходящим налево мужем, а отец все-таки не желал расставаться с драгоценными частями тела.) Нет, сложность крылась в том, что после секса с Грейнджер захочется говорить.

Отец не перевернулся в могиле лишь потому, что был еще жив.

Забини тихонько ахнул. Это было «ах», выражающее максимальную степень дружеского сочувствия и понимания.

— Попробуй ее очаровать, — предложил он.

— Здесь я уже подложил себе свинью, — эта тактика теперь приведет к полному провалу, ведь Драко уже сказал, что на его чары купятся только дураки.

— Ладно. Тогда пригласи ее поужинать, слегка напои и предложи прямо. Она может и отказать, но хотя бы будет не в том состоянии, чтобы отхватить тебе яйца.

— На деликатный подход не тянет.

— Она дружит с Поттером и Уизли, по ее стандартам это не просто деликатно, а вообще изощренно. Если ты не станешь весь вечер болтать о квиддиче, не поцапаешься с барменом и не будешь полчаса разглагольствовать, положив ей голову на плечо, что она твой самый лучший друг, считай, романтика удалась.

— Стоит попытаться.

— Еще как. Ты сох по ней с шестого курса. Выброси ее уже из головы хоть как-нибудь. А если все пройдет неудачно, обещаю занести тебе в Мунго виноград, — Забини вновь пихнул Драко под ребра.

Громкий стук из ванной подсказал, что Гермиона вот-вот к ним присоединится. Драко отменил свое заклинание, а Забини плавно перешел на пересказ свежих сплетен об их одноклассниках.

Когда Гермиона вошла в гостиную, Блейз как раз был на середине пикантной истории про ловца «Пушек Педдл» и козу.

— Ну что, вы закончили строить планы?

— В целом да, хотя Забини согласен со мной, что вряд ли это кто-то из списка.

— Один из «нас», выходит, — вздохнула она и выругалась.

— Если ты о членах Ордена... вряд ли они, — Забини отмахнулся от идеи, как от ошибочной. — Если угрозы идут от тех же идиотов, которые задавали вопросы о Драко... они новички. Вы же... я бы не хотел столкнуться с кем-нибудь из вас в темном переулке. Даже Долгопупс под конец войны стал ничего. А этих недоумков я смогу победить даже со связанными за спиной руками. Если хотите узнать мое мнение — если нет, я все равно поделюсь, — Драко угрожают те, кто были гораздо младше нас и не участвовали в войне. Те, которые хотели бы участвовать, а теперь думают, будто это так храбро и благородно — отправлять злые записки.

— Значит, обычные дураки, — с легкой горечью произнесла Гермиона.

— Поиск нам это не упрощает, — заметил Драко. — Мы живем среди одних дураков.

Гермиона едва улыбнулась и не стала возражать.

— Остается надеяться, что они клюнут на наживку и Гарри выведет их на чистую воду. Похоже, это наш единственный шанс кого-то поймать.

— Чудесно, — обронил Драко. — Я безмерно счастлив положиться на Поттера.

— Спорим, он безмерно счастлив помочь, — встрял Забини, и Драко почувствовал себя гораздо лучше.

Блейз остался на обед, который они провели, нещадно критикуя министра магии и соревнуясь, кто припомнит о нем самые гнусные сплетни. Выиграл Забини: он умел врать без всяких угрызений совести.

Блейз вернулся по каминной сети в Министерство, предварительно пообещав сообщить, если выяснит что-нибудь полезное, и навязавшись на ужин, как только ситуация разрешится. В квартире вновь воцарилась атмосфера мирного утра. Драко развалился на диване со стопкой хороших книг и парочкой очень плохих, а Гермиона устроилась за столом работать над своим таинственным проектом.

Он наблюдал за ней: за тем, как она наматывает волосы на палец, пока пишет, как каждые пятнадцать минут растирает шею, как встает и ходит по квартире, зачитавшись чем-то особенно интересным.

Совет Забини был в какой-то степени верен, но Драко был не готов пойти на риск и получить отказ на предложение поужинать. Грейнджер нужно было чем-то соблазнить, чтобы она не смогла устоять.

— Я тут подумал, — заговорил Драко.

— М-м-м, — Гермиона даже не подняла головы от бумаг.

— Раз уж трактат Хейнсия так тебе нужен, я просто обязан им поделиться. Это меньшее, чем я могу отплатить за твою помощь. Но выносить трактат из Мэнора я не позволю — тебе придется читать его там.

Широко улыбаясь, Гермиона кивнула.

— Спасибо большое.

— Разумеется, как радушный хозяин, я просто обязан буду тебя накормить. Пообедаем, может?

— Пообедаем?

— Да, знаешь, этот прием пищи в середине дня. Или ты предпочла бы поужинать? Увидела бы легендарную эпернэ Малфоев.

Грейнджер не была дурой. Драко видел, как крутятся шестеренки в ее голове, разворачивая плакат со словом «Книги», которые отвлекли ее внимание от настоящей цели этого разговора. Для того, чтобы Грейнджер утратила бдительность, не нужно было ее спаивать — стоило лишь упомянуть библиотеку.

Конечно же, она согласилась. Ради редкого манускрипта она бы поужинала и с Волдемортом.

Всю следующую неделю Драко воплощал свой коварный план по завоеванию сердца, мыслей и тела Гермионы.

Время от времени он заваривал ей чай, показывая, какой он добрый и заботливый. Он не скалился на Поттера, доказывая, что повзрослел, когда тот заглянул отчитаться о безуспешной работе. Он говорил «спасибо» и «пожалуйста», демонстрируя хорошие манеры и давая понять, что ценит ее. Он вместе с ней смотрел телевизор, показывая, что ничего не имеет против маглов.

Гермиона была права: они жили точно женатая пара во всем, кроме официального статуса.

И секса.

Секса у них не было. Ближе всего к сексу он оказался, когда она заснула у него на плече и закапала слюнями одну из его лучших мантий. Этот случай послужил мерой того, насколько ужасно Драко хотелось оказаться к ней ближе, ведь он не только спустил подобную дерзость, но и приобнял Гермиону за плечи и упивался радостью, когда она сонно пробормотала, что от него приятно пахнет. Проснувшись, она не послала в него проклятием, и это было хорошим знаком. Гермиона определенно смягчалась.

Как-то вечером, когда Поттер с Уизли заявились к ним с новыми известиями, операцию «Соблазнить Гермиону» пришлось отложить в дальний ящик. Забини попал в Мунго, где его лечили от нестерпимой головной боли. Кто-то проклял его со спины, а потом начал задавать вопросы, перемежая их пинками в ребра.

— Он поправится, — успокоил Поттер, — но жизнью Забини сейчас не очень доволен. Медсестры жалуются, что он постоянно ругается, а они даже половину не понимают.

Драко продемонстрировал, что его знание простонародного английского мало уступает знаниям Забини, но в другие языки углубляться не стал.

— Полностью согласна, — поддержала Гермиона.

— Он просил передать, что выболтал все, что знал, пусть и не очень много, но теперь они в курсе, что Гермиона тоже замешана, — Уизли явно не одобрял тактику Забини. Он-то, без сомнения, перед лицом нестерпимых пыток не вымолвил бы ни слова, защищая друзей.

Но Забини поступил правильно, потому что Драко хотел, чтобы за ним наконец пришли.

Он дошел до той степени ярости, которую не унять одними лишь ругательствами, и давно преодолел порог, когда полегчало бы от битья вещей, скакнув сразу к желанию убивать. Драко до чертиков надоело тянуть низзла за хвост. Если кто-то рискнет встать у него на пути, он сровняет Министерство с землей.

Эти неизвестные сволочи перешли все границы.

— Значит, так, — отчеканил Драко. — Я возвращаюсь домой вместе с Грейнджер. Вы распространите по Министерству слухи — хоть статью в «Пророке» дайте, — а завтра утром я доставлю этих имбецилов в Министерство по частям. Возражения не принимаются.

— Делай, что душа пожелает, — процедил Поттер, — если сам осмелел, а Гермиону не трогай.

— Не будь идиотом... — но Драко не успел договорить.

— Я сама решу, что делать, Гарри, — решительно заявила Гермиона. — И я пойду. Однако всем нам будет гораздо безопаснее, если мэнор возьмут под наблюдение мракоборцы.

— То есть ты думаешь, что Блейза спрашивали о тебе по чистой случайности? — у Драко закралось подозрение, что мозги Грейнджер начали вытекать через уши — знак был бы хороший, думай она, например, о сексе, но, в самом деле, с этим лучше подождать до более подходящего времени, скажем, до завтра, — потому что предложение отдавало абсурдом.

— Нет, конечно, — Гермиона бросила на него острый взгляд. — Ясно же, что кто-то посмотрел записи о перемещениях по каминной сети и выяснил, где был Забини. Значит, у них есть связь с мракоборцами — мне жаль, Гарри, — и они вполне могут вызваться охранять мэнор. Легче и быстрее пригласить их в гости, чем ждать, когда они наберутся смелости и заявятся сами.

Так предложение не было абсурдным. Драко был недоволен, что не рассмотрел такую возможность сам, и немного обеспокоен тем, что если мозги Грейнджер работали как надо, то все усилия по ее соблазнению ушли впустую.

Поттер скривился, будто разжевал «Берти Боттс» со вкусом рвоты. В обычное время поттеровская гримаса доставила бы Драко большое удовольствие, но сейчас у него не было времени наслаждаться чужими страданиями. Пора было заняться делами: кое-что провернуть, кое-куда попасть, кое-кого помучить.

Грейнджер собралась первой, подарив Уизли с Поттером время отговорить ее еще раз. Она не поддалась:

— Я иду. Вы сами меня впутали. Привели его сюда, попросили присмотреть — этим я и занимаюсь.

Прозвучало довольно трогательно, пусть даже у нее откуда-то взялась бредовая мысль, что за ним нужно присматривать.

— Оставь, Гарри, — вмешался Уизли. — Это опять как с Живоглотом.

— Живоглот? — не заметив появления Драко, они все подпрыгнули от неожиданности.

— Мой кот, — пояснила Гермиона, сверля взглядом Уизли. — И я не понимаю, какое отношение он имеет к Малфою.

— Живоглот был злобным, дьявольским созданием, который кусал всех мимо проходящих, но Гермиона его любила, и все тут. Не хотела ничего против него слышать, — Уизли пожал плечами. — Она такая. Ненормальная.

— Он хотя бы лучше Коросты, — прошипела Гермиона, вся красная, как рак, после слова «любила».

— Да, пожалуй. Хоть на этом спасибо, — вздохнул Поттер. — Могло быть и хуже.

— Да куда уж хуже? — не поверил Уизли.

— Это мог быть Волдеморт.

Драко не слышал, что именно пробормотал Уизли, но мог предположить, что его не в лучшую сторону сравнили с Темным Лордом.

— Нам придется переместиться в Министерство, — сказала Гермиона, поднимая сумку. — Камин связан только с ним. Я пойду последней. Хочу оставить сюрприз для тех, кто решит сюда заглянуть.

— Тогда потом вы переместитесь из центра мракоборцев в мэнор. Там же работает камин? — спросил Поттер.

— Я перемещусь, — поправил Драко. — Мне нужно перенастроить чары для Грейнджер.

— Ну еще бы, — пробурчал себе под нос Уизли. — Развесил по всему мэнору защиту от грязнокровок?

— Если бы ты подумал, Уизли, — голосом Драко можно было замораживать воду, — то понял бы, что приличные люди так не выражаются. А защита предназначена для того, чтобы пускать исключительно родных — когда нужно отвадить нежеланных посетителей, мы никогда не обращаем внимания на кровь, — так что на протяжении своего визита Грейнджер станет почетным членом семьи Малфой. Разве не здорово?

Драко не упомянул, что Грейнджер будет первой маглорожденной, которая пересечет порог его дома, не считая тех, кого закопали под фундаментом в двенадцатом веке.

На Уизли не было лица. Рыжий бросил взгляд на Гермиону, потом на Драко, пришел к заключению, которое ему очевидно не понравилось, но не успел надавить, потому что Грейнджер затолкала всех в камин, оставшись замыкать ряды, и их унесло в Министерство.

Путешествие по коридорам проходило в строжайшей секретности. Поттер с Уизли ушли вперед разгонять сотрудников по кабинетам, чтобы Драко с Гермионой остались незамеченными. Статья в «Пророке» сработала бы лучше, но и так вышло неплохо: сотрудники разбежались по комнатам, но ничто не мешало им смотреть с помощью магии сквозь стены — это даже поощрялось.

За десять минут новости о том, кто и куда направляется, облетели все Министерство, а если кто-то умудрился их пропустить, Поттер с Уизли еще пару часов походят по этажам, во всю глотку обсуждая Малфой-мэнор.

Этот ход сложно было назвать изящным, но он даст свои плоды.

Драко, конечно, не пал ниц, целуя мраморный пол мэнора, но был к этому близок. Легким движением палочки он снял защиту и отдал шквал приказов домашним эльфам.

Их семья пользовалась лишь камином в библиотеке, и казалось странным связывать его с министерским, чтобы позволить Гермионе пройти. Министерству Малфои не доверяли еще сильнее, чем грязнокровкам.

— Все прошло неплохо, — сказала Гермиона, стряхивая с мантии несуществующую пыль. — Охранять мэнор вызвались пять добровольцев, Гарри взял их всех.

— И кто будет за ними присматривать?

— Гарри выбрал десять лучших мракоборцев, отвел их в отдельный кабинет и заставил принять Веритасерум. Передавал, что из-за тебя теперь знает о коллегах такое, что и в страшном сне не приснится, но никто из них не хочет тебя убить. Они, правда, станцевали бы на твоей могиле, случись тебе умереть, но способствовать этому не хотят. Говорит, на лучшее трудно надеяться.

— Как прекрасно, когда тебя все любят.

Гермиона постаралась изобразить сочувствие:

— Если тебя это утешит, министра ненавидят сильнее. От Гарри они тоже не в восторге, и это его до глубины души поразило, но, справедливости ради, он тогда только подлил им Веритасерум. Сыворотка правды плохо сказывается на рабочих отношениях.

— Не так плохо, как Круцио, — с долей горечи прибавил Драко.

— Вероятно, нет, — согласилась Гермиона, совершенно бессердечно проигнорировав страдания, которым он подвергся в прошлом.

Возле Драко возник домовик.

— Отнеси грей... багаж мисс Грейнджер в Голубую комнату.

— Не надо, — Гермиона тут же вцепилась в сумку. — Я и сама могу.

— Естественно, можешь, Грейнджер, но я думал, ты предпочтешь выпить чай с печеньем и заглянуть в библиотечный каталог.

Гермиона нехотя выпустила сумку, скорее из-за того, что считала глупым играть в перетягивание каната с эльфом, нежели уступила уговорам Драко. Если права домашних эльфов заботили ее сильнее книг, то она действительно чрезвычайно ими интересовалась.

Второй домовик материализовался вместе с чаем, возникшим на длинном столе в середине комнаты. Драко, торопясь заработать себе больше очков, пока была возможность, вежливо его поблагодарил. Весь эффект был сведен на нет вытаращившимся на него эльфом, но Грейнджер уже жадно поглядывала на полки с книгами и ничего не заметила.

— Чай? — предложил Драко, и только на четвертый оклик Гермиона ему ответила.

— Впечатляющая коллекция, — восхитилась она, принимая чашку.

— Тебе не обязательно читать ее за одну ночь.

Грейнджер обожала книги, он... ему нравилась Грейнджер... любовный треугольник зарождался на глазах.

Малфои были не из тех, кто привечает заглянувших без предупреждения гостей, и, прождав несколько часов, Драко не видел смысла менять семейный обычай. Ему было бесконечно жаль, что нельзя просто выслать карточку с тисненым узором: «Рады сообщить, что вы приглашены на ночь мучительных пыток в подвалах Малфой-мэнора. Черный галстук обязателен. RSVP». Эти идиоты наверняка не поняли бы, что значит «RSVP», и заявились бы с бутылкой отравы, имитирующей вино, и вопросом, не против ли вы, что они привели с собой друзей.

У некоторых просто напрочь отсутствовали манеры.

Грейнджер с чего-то дергалась и не могла сосредоточиться на прелестях мрачного латинского текста о происхождении Круциатуса, который вытащила на свет из какого-то угла.

Впрочем, ее нервозность могла объясняться тем, что Драко читал этот текст через ее плечо. Существовала возможность, что его присутствие ее просто раздражало, но Грейнджер обычно не сдерживалась и открыто выражала недовольство, так что...

— По-моему, — сказал Драко, склоняясь ближе, чтобы указать на конкретный параграф, — это очень интересная мысль. Тебе не кажется?

Гермиона слабо пискнула, но не сказать, что возразила, и повернулась...

И именно в этот момент долгожданные гости решили почтить их своим присутствием.

Огонь в камине вспыхнул, Драко обернулся, отточенным движением вытаскивая палочку. Грейнджер отстала от него на секунду, но лишь из-за стула. Первый парень послал в них проклятие, и они пригнулись, а его спутники за это время успели сформировать вокруг Малфоя и Гермионы полукруг.

— Только посмотри, — оскалился Драко. — Всего-то семеро. Немного оскорбительно.

Грейнджер фыркнула — всегда приятно, когда твои остроты находят отклик.

— Мы отпустим девчонку, — сказал один, — если ты сдашься. У нас нет к ней претензий.

— Зато у меня к вам есть, — отбрила Грейнджер. — Девчонку! Я сражалась с Темным Лордом, когда вы еще пешком под стол ходили!

— Давай честно, — вставил Драко. — Он и сейчас-то не слишком взрослый. Да никто из них даже не бреется. Ну, чего вы ждете? Это не квиддич, бесполезно ждать свисток. — Никто не пошевелился. — Ладно, на счет «три»?

Ни он, ни Грейнджер не стали дожидаться даже двух, и первым ударом вывели из игры пару вломившихся, сразу же бросившись в разные стороны из-за полетевших в ответ заклинаний. Гермиона метнулась влево, ее режущее пропороло мантию одного из нападающих.

— Сука! — рявкнул он, заработав взгляды чистого ужаса от приятелей, и повалился на пол. Воспользовавшись их замешательством, Драко оглушил следующего, но промахнулся мимо парня, который переключился на Грейнджер, заставив ее закрыться Протего.

Тот поднажал, наколдовав серию жалящих заклятий, чем прижал Гермиону к стене. Драко смог оглушить и его, но за него самого взялась оставшаяся пара противников. Он едва отразил мелкие проклятия, как парни бросились на него и повалили на пол. Одного Драко пнул прямо по яйцам, и тот согнулся, попадая под проклятие Грейнджер.

Единственный оставшийся противник вцепился в Малфоя, пытаясь свернуть ему шею и в то же время колотя его затылком об пол.

— Черт возьми, да прокляни его уже! — прохрипел Драко.

— Я могу тебя задеть! — прокричала Грейнджер. — Да чтоб его!

И в следующую секунду парня снесло в сторону: Грейнджер попала ему в голову тем самым толстым томом, который они изучали считанные минуты назад. От силы удара корешок книги треснул, и по всей комнате разлетелись страницы.

Парень, в которого попало режущее Грейнджер, шатаясь, поднялся, но, оценив расстановку сил, решил, что не горит желанием продолжать.

Он в два прыжка добрался до камина и закричал от злости, выяснив, что тот заблокирован.

— Жалкие дилетанты, — прошипел Драко и сотворил особо неприятное заклятие, которым парня впечатало в стену, а потом уже его обездвижил.

— Весело вышло, — раздался голос Гермионы.

— Куда делся Поттер? — процедил Драко и пнул одно из застывших тел.

Гермиона пожала плечами и связала ближайшего парня.

— Видимо, его что-то задержало.

— Уж надеюсь тогда, что-то важное! — его переполнял адреналин, но эмоции выместить было не на кого. Драко не мог накричать на Гермиону, пнуть домовика, и, наверное, сдирать кожу с пленников тоже не разрешалось, но он имел полное право наорать на Поттера.

Тот, в конце концов появившись, очень извинялся, отсвечивая фонарем под глазом.

— Одного упустили, — сообщил Поттер. — Какой-то дурак решил в последний момент поменяться сменами, и оказалось, что его друг вызвался на дежурство не по доброте сердечной.

— Жалкий идиот! — вскипел Драко.

— Покричишь на Гарри завтра, — твердо произнесла Грейнджер. — Дай проверю, что с тобой.

— Я хочу покричать на Гарри сейчас, — Драко понимал, что тон у него вышел не такой командный, как хотелось бы.

— Гарри нужно забрать злоумышленников, сейчас на него не получится покричать, как полагается. Завтра у него будет на это время, — урезонила Гермиона. — Гарри, ты же найдешь выход?

Поттер кивнул.

Ее предложение не было лишено смысла. Если орать на Поттера завтра, то у Драко будет время придумать по-настоящему едкие реплики.

— Показывай, куда унесли мою сумку, — скомандовала Гермиона. — У меня есть лечебные зелья, а у тебя на затылке шишка, и лучше не оставлять ее как есть.

Сам от себя не ожидая, Драко послушно подчинился ее приказу, списав все на шоковое состояние. В зельях из ее сумки он признал руку Снейпа, так что они гарантированно могли вернуть кого угодно с порога смерти. Не сказать, что Драко стоял на этом самом пороге, но голова начинала немного побаливать. А под «немного» он понимал ощущение, будто по нему пробежало стадо коров и зашло в гости станцевать мазурку.

Грейнджер усадила его на стул в ванной комнате и свернула полотенце. Драко попытался возразить, когда она приложила к его затылку холодную ткань, но та отчасти уняла пульсирующую боль.

— Не ной.

Все жалобы, которые он готовился выдать — нечто длинное и детально описывающее ее недостатки в качестве сострадательной сиделки, — застряли в горле, когда Грейнджер наклонила его голову вперед, чтобы рассмотреть шишку на затылке, а его нос едва ли не уткнулся ей в грудь.

От нее веяло теплом и приятно пахло — Грейнджер «Шанель» подходили гораздо лучше, чем ему, — она была мягкой и округлой, и Драко с радостью просидел бы так хоть час, хоть больше.

Гермиона пробежала пальцами по его волосам, с осторожностью ощупывая затылок, и он, недолго думая, расширил список своих фантазий.

— Тебе правда нужно больше о себе беспокоиться, — сказала она, поглаживая пальцами уже шею. — Эти балбесы могли тебя покалечить. Ты совсем не вовремя отвлекся.

— Я проверял, что ты цела, — возразил Драко. — И вообще, ты сама виновата, что он меня ударил. Надо было его проклясть.

Грейнджер отступила и подала бутылек с зельем, который он осушил в два глотка. Лечебные средства всегда были гадкими на вкус, но Драко поспорил бы, что Северус добавлял в них что-то еще, лишь бы сделать совсем невыносимыми.

— Если бы я тебя зацепила, ты не отделался бы шишкой. Я сделала, что могла.

— Ты бросила в него бесценной книгой, — напомнил Драко.

— Она просто попалась под руку. Я возмещу ущерб.

— У тебя денег не хватит, — Драко никак не мог уложить в голове мысль, что Грейнджер способна испортить книгу.

— Уж прости, я просто считала, что гораздо важнее спасти наши жизни! — завелась она.

Драко невежливо дернул ее на себя — что в обычной ситуации привело бы к пощечине — и поцеловал.

— Не извиняйся, — пробормотал он ей в губы. — Дурочка. Мне все равно. Ты же понимаешь: это значит, что я для тебя дороже книг.

Отодвинувшись от него, Гермиона выпрямилась и усиленно принялась закупоривать использованный бутылек.

— Я не собираюсь спать с тобой только потому, что у тебя зудит в одном месте.

— Господи боже, если бы у меня просто зудело, я бы разобрался с этим с помощью руки и богатого воображения!

Гермиона моргнула.

— Ты серьезно?

— Конечно серьезно! Я приносил тебе чай, я не возмущался, когда ты пускала слюну мне на плечо, я вел себя прилично с Поттером, а ты знаешь, как это мучительно. Да я даже на честность пошел! Что еще мне сделать? Ты действительно самая невыносимая женщина на свете.

— Ты относительно милый, когда не ноешь, Драко, — наконец ответила Гермиона. — Вот только ноешь ты постоянно.

— Я изменюсь, — тут же пообещал он, стараясь избавиться от жалобных ноток. — Немного. Как минимум с тобой я могу быть добрее.

— Нам нужно будет установить правила.

Драко подвис, но подозрительность была записана у него на подкорке, так что пока либидо танцевало и сходило с ума, часть мозга все-таки осталась функционировать.

— Какие?

— Если это просто уловка, чтобы затащить меня в постель, ты об этом серьезно пожалеешь.

— Согласен. — Либидо прекратило сходить с ума и теперь подгоняло Драко решить, какие фантазии он желает воплотить одними из первых.

— Если ты вздумаешь мне изменить, то попрощаешься с яйцами.

— Справедливо. Это же правило работает в обратную сторону. Не сказать, что у тебя есть яйца, но ты меня поняла.

Гермиона кивнула.

— Даже не думай бросить меня по почте или, когда я с тобой спорю, заявить, что у меня, очевидно, эти самые дни.

— Я в жизни не выражусь настолько вульгарно. — Он совершил эту ошибку с Панси и больше не собирался ее повторять. — Это все?

— Последнее, — она вздохнула. — Ты представишь меня родителям. При этом я должна уйти живой и не проклятой.

Ах. Серьезные намерения. С заглавной «С».

Даже его либидо подуспокоилось от перспективы серьезных отношений.

Женщиной, знающей, чего она хочет, чего стоит и не собирающейся идти на компромисс, оставалось только восхищаться. И все же у встречи со старшими Малфоями было мало шансов пройти мирно, пусть даже Драко был довольно избалованным ребенком, родители которого никогда ни в чем ему не отказывали и вряд ли бы начали сейчас.

— Хорошо, — протянул Драко. — С одной оговоркой: ты не говоришь про эльфов. Ты — мне, я — тебе, — торопливо добавил он, пока Гермиона его не перебила. — Отец не распинается о чистоте крови и о том, что магический мир катится ко всем чертям, а ты — об освобождении эльфов.

Гермиона вздохнула:

— Ладно, пусть только не пинает их в моем присутствии.

— Думаю, эти правила мы все как-нибудь переживем. А теперь, — Драко подобрался к ней ближе, — у меня есть два своих условия.

— Хм-м?

Гермиона прикрыла веки, когда он поцеловал ее в уголок губ.

— Во-первых, если я сообщаю о нас родителям, ты сообщаешь Поттеру и Уизли.

— Договорились.

— Ты никогда и никому не расскажешь, что мне пришлось упрашивать тебя переспать. Мы придумаем какую-нибудь байку, в которой я умен, учтив, утончен и невероятно талантлив в постели.

Драко еще раз ее поцеловал, и Гермиона пробормотала что-то, что можно было принять за согласие. Почти стопроцентно это было «да», а потом она притянула его ближе и запустила пальцы в волосы, чтобы было удобнее целоваться.

— Обычно я... о боже... применяю... о да, сделай так еще раз... свое обаяние... м-м-м... гораздо искуснее, — выдохнул Драко, пока они пытались добраться до кровати, не отпуская друг друга, но в то же время избавляясь от одежды.

Гермиона оборвала поцелуй — у него промелькнула смутная мысль, что это никуда не годится, — только чтобы прошептать:

— К черту искусность! — она толкнула его на кровать и оседлала, продолжая начатое.

— В первый раз сверху буду я, — не удержался Драко.

Гермиона хихикнула — просто возмутительно, в постели с ним никто не должен был хихикать! — но позволила ему перекатить их и... боже... он наконец оказался именно там, где мечтал, вырывая из нее совершенно иные звуки.

Она цеплялась за его плечи, обхватывала ногами бедра в тщетной попытке оказаться ближе и была именно такой пошлой, раскрепощенной и великолепной, как ему и мечталось.

Во второй раз Драко показал чуть больше искусности.

И в третий.

В четвертый эстафету приняла Гермиона, доказав, что искусность ей тоже не чужда.

В пятый и шестой они блеснули умениями по очереди, что было только справедливо.

В седьмой у него едва хватало сил двигаться, он, казалось, надорвал спину, так что все прошло немного неловко, но Гермионе, похоже, не было до этого дела.

Восьмого раза не было, потому что член взбунтовался, а предложение продемонстрировать беспалочковую магию было встречено хныканьем и мольбой о пощаде, поэтому Драко уткнулся носом в шею Гермионы, слушая, как выравнивается ее дыхание на пороге сна.

Ему не были чужды плотские утехи или пробуждение в чьей-то компании (девушки или нескольких, бывало по-разному). Новизной отличалось то, что его не посетило желание как можно скорее пинками выгнать этого кого-то из постели.

Гермиона ему правда нравилась.

(Придется привыкать звать ее по имени, раз они все-таки переспали — и не один раз. Нельзя обращаться по фамилии к человеку, у которого твой язык побывал в самых разных местах.)

Завтра он встретится с Поттером и не станет на него орать, чем порадует Гермиону, поблагодарит его за то, что свел их вместе, и этим блестяще досадит. Засыпая, Драко улыбнулся.

Жизнь любого представителя Малфоев действительно была прекрасна.