Возвращение (джен)

Туман медленно таял в утренних лучах солнца. По сонной еще улице брели четверо — пожилой мужчина с дробовиком, юноша с перевязанной нижней частью лица, молодая девушка и пес. Все выглядели уставшими и измотанными, их одежда была основательно выпачкана в чем-то буром. И только пес, большеголовый лабрадор, трусивший сзади, излучал радость и умиротворение. Он энергично вертел головой, отбегал в сторону, чтобы обнюхать дверь дома, фонарный столб или помойку, так что девушка время от времени оборачивалась и подзывала его.

— Ты уверена, что стоило брать его с собой? — с сомнением в голосе произнес Уоллес.

— Он сам увязался, — несколько неуверенно ответила Элис, — не оставлять же его было.

Они свернули к небольшому двухэтажному зданию. Стоя на пороге, Уоллес начал рыться в карманах в поисках ключа.

— Не мог же я его обронить…

Элис надоело ждать, и она нажала на кнопку звонка:

— Пусть открывают Тревор или Мег!

Юноша молча показал пальцем куда-то в сторону.

— Что такое, Джош? — спросил Уоллес, привычным движением кладя руку на дробовик.

Джошуа упорно продолжал тыкать в сторону соседского дома, пока Элис не догадалась:

— Сад миссис Беннет! Посмотрите, клумбы совсем заросли. И листья на деревьях желтые, словно сейчас осень…

— Как думаешь, сколько времени мы там провели? — спросил Уоллес, но дверь наконец-то открылась. На пороге стоял мужчина лет сорока, с седыми волосами и внимательными голубыми глазами.

— Простите, а вы… — начал Уоллес, но Элис его перебила:

— Питер, какое счастье! Ты нас ждал?

— Именно так, — ответил тот. — Я знал, что вы должны вернуться со дня на день, но не планировал, что в пятом часу утра. Заходите же, в конце концов, это ваш дом, мистер Уоллес.

— А вы, простите, кто? — уточнил Уоллес.

— Я Питер, Судья. В смысле, был им, пока нас не отменили пару лет назад…

— Как отменили?! — вскричала Элис.

— Как пару лет назад? — переспросил Уоллес.

— Вас не было три года. Проходите, я все подробно расскажу.

Однако рассказ пришлось отложить до вечера. Весь день Уоллес, Элис и Джошуа приводили себя в порядок, ели пищу, которая обладала вкусом и не норовила укусить в ответ, спали в кроватях на чистом постельном белье, впервые за много ночей одновременно, а не сменяя друг друга на посту. Кроме Питера, в доме никого не было. Он объяснил, что у Тревора и Мег все в порядке, но они переехали — сняли квартиру на Симмонс-стрит.

А вечером друзья собрались в гостиной Уоллеса и принялись слушать. Оказалось, что за эти годы проявлений призрачного города в Сайлент-Хилле становилось все меньше, и необходимость в Судьях отпала. Вместо существ в страшных мантиях люди все чаще вызывали полицию или коммунальные службы, так как призраки и твари теперь прекрасно поддавались воздействию простейших заклинаний, святых свечей и амулетов. Более того, в город потянулись люди — кто проездом, кто на пару дней, а кто и поискать счастья на новом месте. Новенькие нередко ничего не знали о прошлом Сайлент-Хилла и даже умудрялись не верить в проявления туманного города, разумеется, пока сами не встречались с какой-нибудь заблудшей собакой-вампиром. Однако приток новых лиц явно шел городу на пользу.

В последний раз Судьи вмешивались года два назад, когда в Сайлент-Хилл забрел некий культ и начал проповедовать скорое приближение апокалипсиса. Толпа была готова растерзать несчастных сектантов на месте, и только появившиеся черные фигуры смогли успокоить людей — и выпроводить ничего не понимающих проповедников за пределы города. После этого Питер, Лиза и Генри Тауншенд убрали черные балахоны в шкаф и решили пожить нормальной жизнью. Только, как и у Элис, у них ничего не вышло. Город то и дело подкидывал им новые задачки, решить которые не могли ни свечи, ни заклинания. А потому они продолжали свою работу, только уже тайно.

— Ваше прибытие весьма своевременно, — заметил Питер. — Мы столкнулись с одной неприятной проблемой, и помощь Элис нам как нельзя кстати.

— Что нужно делать? — заинтересованно спросила Элис.

— Об этом мы поговорим завтра, — Питер посмотрел на Уоллеса и Джоша. — Я не собираюсь держать от вас что-либо в тайне, просто этим делом занимается Генри и без него мой рассказ не будет полным. Я очень рад, что вам всем удалось вернуться. Но что произошло с Джошуа?

Элис и Уоллес переглянулись, а Джош провел рукой по горлу и замотал головой.

— Он немой.

— Это я и так прекрасно вижу, — поморщился Питер. — Но почему он немой?

— Если я расскажу, то меня вырвет, — отрезала Элис.

— Я бы тоже предпочел воздержаться, — согласился Уоллес. — Главное, что мы вернули его домой живым и относительно здоровым.

Джошуа радостно закивал.

— А что насчет собаки? — спросил Питер. — Тоже не будете рассказывать?

Все это время пес смирно сидел рядом с креслом Элис, но поднялся и начал вилять хвостом, едва Питер о нем заговорил.

— Он хороший, прибился к нам. Чуял монстров быстрее, чем радио. Я назвала его Винни и взяла с собой. Он не хотел расставаться с нами.

— Винни?

— Сокращенно от Винсента.

Питер покачал головой.

* * *

В то же утро, когда Элис, Уоллес и Джошуа вернулись в город, на мосту показалась молодая женщина. Несмотря на утреннюю прохладу, она была одета лишь в коротенькую красную кофту и розовую мини-юбку леопардовой расцветки. Зябко поводя плечами, она подошла к перилам и заглянула в сонные воды озера Толука, словно пытаясь разглядеть в них свое отражение. Потом она в нерешительности оглянулась, не зная, куда идти, но, словно что-то вспомнив, кивнула и уверенно зашагала в сторону центра.

* * *

Генри и Айлин с детьми жили в небольшой квартирке на улице Блоха. Она располагалась на первом этаже, так что попасть туда можно было через вход с улицы — или через балкон со двора. Генри работал судебным фотографом, что позволяло ему одним из первых приезжать на место преступления, и он мог оценить, дело это рук человека или призрака и требуется ли помощь Судей. Однако последние убийства оказались такими, что помощь потребовалась самому Генри.

— Один за другим были убиты три человека — два жителя города и один турист. Между потерпевшими нет никакой связи, а вот между убийствами…

Генри выложил несколько фото на столе перед Элис, и та едва не опрокинула чашу с чаем:

— Не за едой же! Мерзость какая.

Она вгляделась в изображения: у каждой и жертв на теле были вырезаны цифры: «1/21», «2/21» и «3/21».

— А еще у трупов не было сердец, — добавил Питер.

— Ты так многозначительно это сказал, но я все равно не понимаю…

— Это двадцать одно таинство, — пояснил Генри упавшим голосом. — Все как в тот раз…

— Уолтер Салливан? — побледнела Элис. В приют «Дом надежды» Элис попала уже после самоубийства Уолтера, и о его кровавых похождениях складывались легенды, которыми старшие воспитанники пугали младших. — Он вернулся? Но как? Ты же победил его в Эшфилде!

Генри покачал головой:

— На месте убийств не было ничего сверхъестественного, никаких возмущений, никаких призрачных следов. Боюсь, что сейчас мы действительно столкнулись с подражателем.

Элис вновь взглянула на фотографии:

— А я-то чем могу помочь?

— Детектив Теллер, который ведет это дело, поднял всю информацию по Эшфилду. Он знает, что я находился в городе, когда убили Синтию и остальных. Даже задал мне пару вопросов... Я, конечно, мог бы рассказать, что был заперт в своей квартире и боролся с Салливаном в созданном им мире, но... — Генри ненадолго замолчал, уставившись куда-то в пространство, и Айлин погладила его по руке:

— Нам обоим тогда нелегко пришлось. Генри посчитал, что Теллер начнет подозревать и меня, если узнает о нашей роли в той истории. Но наш рассказ мало ему поможет, если мы имеем дело с подражателем, а на подражателя все и указывает.

— Это все здорово, — сказала Элис, — но при чем здесь я?

— Видишь ли, — вклинился в разговор Питер, — сейчас ты безработная, рекламное агентство закрылось, и о тебе мало кто знает, кроме нас и Уоллеса. А в полицию набирают стажеров. Будешь запасной парой глаз и ушей для Генри.

Элис еще раз посмотрела на фотографии и кивнула.

* * *

Уоллес сидел на неудобном стуле в кабинете доктора Грейди и ждал. За окном стемнело, а лампа в кабинете горела настолько ярко, что он прикрыл слезящиеся глаза. Медсестра Лиза Гарланд, одна из «коллег» Элис, привела их с Джошем к доктору, объяснив, что они буквально пару дней назад вернулись из призрачной версии Сайлент-Хилла и нуждаются в осмотре. Если доктор Грейди и удивился, то ничем это не выразил. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти, почти лысый, с большим мясистым носом, на котором прочно обосновались очки, скрывавшие внимательные серые глаза. Он выглядел довольно усталым — Лиза привела к нему Уоллеса и Джошуа, когда официальные часы приема уже закончились. Но, видимо, в госпитале был принят именно такой порядок обращения с вернувшимися из кошмара. Первым доктор осмотрел Уоллеса. Он провел его во внутренний кабинет, вход в который был прикрыт занавеской, и прослушал его легкие, осмотрел рот, замерил давление и пульс, постучал молоточком по коленям, записал что-то в карте — и сказал одеваться. Следующим был Джошуа, которого Уоллес ждал тревожно долго. Его не успокаивало даже то, что с ними была Лиза. Уоллес знал ее плохо и, в отличие от Элис, не совсем ей доверял. Из-за занавески время от времени раздавались звуки, с которыми врачи берут или кладут инструменты, а также голоса доктора и Лизы. Однако различить, что именно они говорили, Уоллес не мог. Он уже совсем собрался встать и пойти проверить Джошуа, как послышался шум, и из-за занавески вышла Лиза, за ней улыбающийся Джошуа, а завершал процессию доктор Грейди.

— Я зашил то, что осталось от его языка, — сказал он, поправляя очки. — Мы использовали местную анестезию, так что мистер Вольф не испытывал никаких неудобств. Я напишу вам направление к стоматологу, вам просто необходимо привести в порядок то крошево зубов, которое наблюдается у него во рту. А что касается голосовых связок… надо оперировать.

Уоллес моргнул. Перед его мысленным взором возникла страшная картина того, что произошло — монстр до хруста сжимает горло Джошуа, но в этот момент рушится потолок церкви… Когда они с Элис вытащили его из-под обломков, из его рта текла черная кровь. Казалось, она никогда не остановится. Элис, хоть и вопила громче сирены, тем не менее уверенно оказывала первую помощь, пока Уоллес оцепенело стоял, вглядываясь в бледное и казавшееся неживым лицо Джошуа. И сейчас весь этот кошмар накатил снова… Он было покачнулся, но взял себя в руки:

— Если это возможно, доктор.

— Конечно. Не скажу, что травма легкая, но никаких сложностей операция вызвать не должна. Я выпишу вам направление, — доктор Грейди сел за стол; Лиза подала нужные бланки, которые он заполнил нечитаемым докторским почерком. — Вот так, Лиза, проследите, чтобы все было сделано.

— Да, доктор Грейди.

Доктор ни слова не сказал о состоянии самого Уоллеса, и тот решил, что, судя по всему, с ним все в порядке.

Заботливая Лиза Гарланд помогла им записаться на прием к отоларингологу, а также забрала направление к стоматологу и сказала, что сама найдет подходящего врача.

— А это, — добавила она, передавая Джошуа небольшую пластиковую бутылочку, — твое полоскание. Каждые четыре часа.

Джошуа закивал и приложил руку к сердцу.

— Большое спасибо, мисс Гарланд, — сказал Уоллес.

— Что вы, мне в радость помогать, — махнула рукой Лиза. — Передавайте привет Элис.

* * *

Уоллес и Джошуа подошли к автобусной остановке. На скамейке сидела молодая женщина в довольно откровенном наряде. На ней были высокие сапоги, короткая юбка и красная кофта. Жещина внимательно смотрела на свою руку. Несмотря на то, что Уоллес обещал себе по возможности избегать всего, что сулило проблемы, он не смог пройти мимо.

— Мэм, у вас все в порядке? — вежливо спросил он.

Незнакомка вздрогнула, словно только сейчас заметила, что на остановке есть кто-то ешё.

— Да, спасибо, все хорошо.

Она лучезарно улыбнулась и продолжила рассматривать свою руку.

Когда свет фар подходящего автобуса упал на то место, которое так внимательно рассматривала незнакомка, Уоллес заметил, что на нежной коже были словно ножом вырезаны цифры 4/21.

* * *

В полицейском участке Элис выделили стол в самом закутке, у обшарпанной стены, в которую она утыкалась взглядом каждый раз, когда поднимала голову от бумаг. Сверху надоедливо шумела вентиляция. На место стажера ее взяли, даже разрешили приводить Винни, который буквально очаровал всю женскую половину участка. Но вот доступа к делу Подражателя ей, что и неудивительно, не дали. Элис проводила дни, разбираясь в папках с отчетностью, подшивая дела и допросы. Глядя на кипы не разобранных бумаг, Элис думала, что она первая, кто начал приводить их в порядок за последние лет пять… Может, не стоило так быстро покидать призрачную ипостась города? Если бы ей предложили на выбор палить из винтовки по летучим тварям или раскладывать допросы свидетелей по месяцам, она без раздумий согласилась бы на первое. Кроме того, ее постоянно отрывали от дела и просили что-то распечатать, отправить с посыльным или купить всем кофе. И хотя на такие мелкие дела, которые позволяли ходить по всему участку и заглядывать в кабинеты, она и рассчитывала, детективы, как назло, замолкали в присутствии стажера. Подруг, с которыми можно было бы посплетничать, у нее тоже не появилось — все были гораздо старше, а потому общих интересов у них не нашлось. Элис чувствовала, что с треском проваливает задание, и с тоской вспоминала свое дружное рекламное агентство. Из вентиляции неспешно выполз толстый слизень и соскользнул, разбрызгивая слизь, прямо на стол.

«Фу, гадость!» — воскликнула Элис и с размаху прибила тварь толстой папкой.

На шум обернулся детектив Степпингс, стол которого стоял ближе всего к закутку.

— Ловко ты с ним. А вот твой предшественник их боялся. Может, потому и ушел быстро, что периодически находил их у себя в ящике.

— Ты сам, что ли, их ему подкладывал? — догадалась Элис. Степпингс просиял. — А много у вас этой гадости?

— Попадаются. То из вентиляции лезут, то из труб в туалете. Но они безобидные.

— И что, даже святые свечи не помогают?

Степпингс пожал плечами:

— Да мы к ним привыкли. Они же мирные. И убиваются с одной пули.

— А оттираются они хорошо? — спросила Элис с сомнением глядя на пятно на папке.

— Это лучше спросить у нашего уборщика, — рассмеялся Степпингс. Но быстро перестал, потому что Винни, сидевший до этого под столом, резво вылез, встал на задние лапы и начал жрать то, что осталось от слизня.

— Белок, — развела руками Элис. Степпингса передернуло от отвращения, и он поспешил вернуться к работе. Элис погладила Винни по широкой голове:

— Кушай, мой хороший. А завтра будем жечь здесь святые свечи.

* * *

Однако на следующий день Элис было не до свеч. В озере Толука нашли очередной труп. И хотя на брифинг Элис не приглашали, из своего закутка она слышала, как ругается Теллер. Когда детективы наконец вернулись к своим столам, она скользнула в кабинет и подошла к стенду, на котором висели свежие фотографии. Мужчина, на груди вырезано «5/21». Его нашли в парке Роузуотер.

— Гудвилл, что вы тут делаете? — раздался резкий окрик сзади.

— Интересно же, — как ни в чем не бывало ответила Теллеру Элис, кивая на стенд. — Опознали?

— Не ваше дело, — буркнул детектив.

«Значит, нет», — подумала Элис.

— Если он номер пять, значит, где-то есть и четвертый?

— И без вас знаю. У вас что, своей работы нет?

Элис не хотела возвращаться за стол, а потому отправилась в дамскую уборную. Там она прислонилась к холодной стене и провела мыском туфли по трещине в кафельном полу. Она только теряла время в участке. Разумеется, вечером нужно зайти к Генри, и уж там-то она рассмотрит фотографии во всех подробностях. Что-то хлюпнуло и шлепнулось на пол. Элис вздрогнула и обернулась на звук — из раковины вывалился слизень.

— Да откуда вас здесь столько?

Туфель было жалко, а в уборной никого не было. Поэтому Элис сосредоточилась на твари: ее левый глаз привычно обагрился, и вокруг слизня образовался алый круг печати солнца. Еще мгновение — и слизень провалился в призрачную ипостась города.

— Хоть что-то я еще могу, — обрадовалась Элис и, напевая, направилась к своему столу. Но тут же прекратила петь, увидев, что младший детектив Степпингс кладет ей на стол очередную папку.

— Тут несколько прошлогодних дел. Теллер велел разобрать, раз тебе нечем заняться, — сказал он.

Вечером, наконец-то справившись с делами, Элис допила растворимый кофе и победно швырнула одноразовый стаканчик в урну. Обычно она так не делала, потому что урна стояла у стола Степпингса, но он уже ушел. Стаканчик ударился о край ведра и отскочил в сторону. Его тут же подобрал уборщик.

— Ой, извините, — вскочила Элис. — Я бы сама подняла.

— Ничего страшного, это моя работа, — весело ответил уборщик и подмигнул ей.

— Я Элис.

— Боб.

— Давно ты здесь?

— Прилично, с тех пор, как все вернулось на круги своя. Утром, значит, уборщиком в магазине, а вечером здесь. Ты новенькая?

— Ага, пришла недавно, а кажется, что работала здесь годами и без отпуска.

— Люди здесь бывают тяжелые, — согласился Боб. — Мне и самому в магазине веселее.

Тут Винни лениво вылез из-под стола и, виляя хвостом, пошел знакомиться.

— Ах вот чью шерсть я вычищаю с паласа, — расплылся в улыбке Боб, — ну, иди сюда, мой хороший.

* * *

Элис жгла святую свечу перед телевизором. По мере того, как свеча догорала, на экране пропадали помехи и жуткие завывания сменялись диалогом героев вестерна. Уоллес прикрыл пледом лежавшего на диване Джошуа и присел у того в ногах.

— Еще немного, и продолжим просмотр фильма, — ободряюще сказал он.

— Ох, — поморщилась Элис, когда на экране появился шериф. — Хватит с меня на сегодня полиции. Теллер снова рвал и метал.

— Что случилось?

— Очередной труп по нашему делу, — Элис держала Уоллеса в курсе дела о Подражателе. — Только он должен быть по счету четвертым, а цифра у него вырезана пять. То ли полиция не нашла прошлую жертву, то ли убийца плохо считает… Теллер сегодня на всех срывался. Джошуа, что такое?

Во время рассказа Элис Джошуа приподнялся на локте и, стараясь привлечь внимание Уоллеса, показывал на свое предплечье.

— Как я мог забыть! — сообразил Уоллес. — Мы же видели женщину на остановке, у которой на этом месте было вырезано «4/21».

— И вы мне только сейчас об этом говорите? — взвилась Элис. — Когда это было? Где это было? Опишите мне ее!

* * *

Если бы детектив Теллер оказался на улице Блоха, в небольшой квартирке, где жили Генри и Айлин Тауншенд, то, скорее всего, он только бы укрепился в своих подозрениях. Потому что на стене гостиной висела карта города с отмеченными на ней местами убийств и прикрепленными фотографиями жертв — это были три жителя города и один турист. В отличие от Уолтера Салливана, новый убийца изобретательностью не отличался — все пятеро были застрелены в упор из дробовика. При этом грудные клетки во всех случаях были вскрыты одинаково неумело и грубо. Судя по данным экспертизы, Подражатель действовал ночью — жертвы были убиты в интервале от полуночи до четырех часов утра. Однако находили их в разных частях города…

Генри внимательно посмотрел на карту… Хотя настолько ли в разных? Если добавить сюда неизвестную женщину, которую встретил на остановке Уоллес, то получается, что троих убили в окрестностях больницы Алхемилла, а двоих — неподалеку от госпиталя Брукхейвен. Что же это? Совпадение или ниточка?

Питер не спеша допил пиво из бокала, расплатился и вышел. На улице было промозгло. Асфальт покрывали пожухлые листья, которые в неярком свете фонарей напоминали красную жижу кошмарного города. Питер поморщился и поднял воротник пальто. И вдруг он почувствовал… Он не мог точно описать свои ощущения: здесь были и чужая боль, и внезапный всплеск загнанных в дальний уголок сознания воспоминаний, и неизменное чувство восторга от погони… Но все вместе эти чувства обычно означали, что в городе что-то не в порядке.

Питер остановился на развилке, прислушиваясь к себе, и свернул на Нейтан-авеню. Людей вокруг становилось все меньше, погода ухудшалась. Пару раз прямо над головой раздавался клекот черной твари, но Питеру было не до нее — он боялся упустить то ощущение, которое вело его вперед.

Он остановился у лодочной станции, вернулся чуть назад, сошел с дороги на мокрую траву и, оскальзываясь, спустился к озеру. Было темно, но у самой воды он различил что-то темное. Питер остановился и вытащил из кармана фонарик — его неровный свет выхватил силуэт женщины, распростертый на земле. По ее неестественной позе Питер сразу понял, что она мертва. Ее грудная клетка была разворочена, а на залитом кровью животе выделялись цифры: «6/21». Питер чертыхнулся — не успели. Потом очень аккуратно, стараясь идти по своим следам, он поднялся на дорогу и неспешно побрел в сторону своего дома. Он не собирался звонить в полицию — женщину и так найдут завтра работники лодочной станции, а афишировать свое участие в этом деле он не хотел. Незнакомку было от души жалко. Питер подумал, что для таких случаев у него припасена бутылка бренди. И сегодня он ее откупорит.

* * *

На следующий день Питер предупредил Генри и Элис о трупе и назначил встречу в своем доме. Первой пришла Элис. Вид у нее был обеспокоенный:

— Питер, сегодня в участке не было никаких сообщений об убитой. Ты уверен, что не ошибся?

— На сто процентов.

Новостей не было и у Генри:

— Я весь день наготове с камерой ждал звонка от Теллера. Впустую.

— Надеюсь, тебе хватило ума самому не соваться на лодочную станцию?

— Не хватило, — признался Генри. — Прогулялся у самого берега. Ничего там нет.

— Тогда я отказываюсь что-либо понимать, — вздохнул Питер.

— Придет Лиза, и спросим у нее, не поступало ли свежих трупов в морг, — предложила Элис. — Хотя она бы нам сразу сообщила.

— Вот и она, — оживился Питер, услышав звонок в дверь. Он пошел открывать.

— Что за… — сказал Генри, оборачиваясь к вошедшим.

— Я нашла ее! — Лиза сияла. Рядом с ней, накинув на коротенькую кофту Лизино пальто, жалась молодая светловолосая женщина. — Посмотрите, — продолжала Лиза, не понимая причины всеобщего молчания, — у нее на руке те самые цифры. И еще на животе, — она распахнула пальто на незнакомке. — Я встретила ее в кафе. Смена в Алхемилле была ужасная, но я с утра чувствовала, что произойдет что-то хорошее. Я заскочила перекусить — и тут же увидела Марию. Бедняжка страдает провалами в памяти. Я пообещала, что мы ей поможем.

— Питер, это она? — спросила Элис.

— Готов поклясться, что она. Какое облегчение! — он протянул незнакомке руку:

— Питер.

— Мария, — женщина ответила на рукопожатие. И хотя она явно была сбита с толку, в ее глазах был вызов.

К сожалению, Мария помнила о себе лишь немногое. Она сказала, что работает танцовщицей в баре «Райская ночь», но сказать, что делала неподалеку от Алхемиллы, в совсем другой части города, не смогла. Также она не помнила, где живет, есть ли у нее друзья или родня в городе.

— Кажется, я лежала в госпитале, — наконец сказала она. — Но я не уверена, когда это было и чем я болела… Или это была не я…

— Не стоит переживать, — сказала Элис, — ты теперь в безопасности. Жить можешь у Уоллеса, комната Тревора и Мег все рано пустует. И одежду мы тебе купим по сезону.

— Что значит: в безопасности? — уточнила Мария.

Питер поколебался, но все же рассказал о серии убийств в городе и о том, что она стала жертвой уже двух из них.

— Четвертой и шестой, если быть точным.

Мария оглядела лица присутствующих, словно ища в них намек на то, что все это шутка. Но Лиза, Генри и Элис смотрели на нее с сочувствием.

— Но… но как это возможно?..

— Что ты знаешь о Сайлент-Хилле? — спросила Элис.

— Я в нем живу, — пожала плечами Мария.

— Туман, чудовища, кошмарная версия города? Это ты должна помнить?

Мария задумалась:

— Да, я знаю об этом. Не помню точно, откуда… Порой мне кажется, что я была в этом городе с мужчиной… Он искал свою жену. Или же это был просто сон.

— Это неважно, — сказала Лиза, кладя руку на плечо Марии. — Раз ты оказалась здесь, город счел, что ты можешь начать новую жизнь в его реальной версии. А мы тебе поможем освоиться.

— Пока убийцу не поймали, стоит с этим подождать, — заметил Генри.

Мария закрыла глаза. То, что говорили ей эти люди, казалось нереальным. И в то же время она чувствовала, что все это ей уже знакомо. Ведь ей уже приходилось умирать раньше… там, где рядом с ней был мужчина, чьего лица Мария никак не могла вспомнить.

* * *

Через несколько дней неподалеку от госпиталя Брукхейвен было обнаружено тело молодой девушки с клеймом «7/21». Это была блондинка в коротком жакете и юбке. Со спины ее можно было принять за Марию — в спину ей и стреляли. Рядом с ней не было сумочки, а карманы жакета были пусты. Полиция занялась выяснением личности, вызвали даже Элис. Теллер, прихлебывая кофе и морщась, приказал ей разузнать об убитой в больнице — может быть, она была пациенткой. Элис подозревала, что это тупик, но провести время вне полицейского участка было весьма заманчиво. Она приказала Винсенту ждать ее у входа и вошла в просторный холл больницы Брукхейвен. Ее уже ждала молоденькая медсестра, которую предупредили о визите полиции. Медсестру звали Тэсса, и она не перестала робеть перед Элис даже когда та призналась, что всего лишь стажер.

— Инспектор Теллер распорядился дать вам доступ к списку пациентов. Вы можете сличать фотокарточки, — и перед Элис опустилась целая стопка медицинских карт, к каждой из которых скрепкой была прикреплена черно-белая фотография пациента. — Это за последнюю пару лет. Остальные документы вам вряд ли понадобится. Сами понимаете, половины тех пациентов либо уже нет, либо никогда не существовало, — последнюю фразу Тэсса произнесла почти шепотом и с опаской покосилась на один из ящиков стола.

Элис перебирала документы и старалась никому не мешать, а медсестры приходили и уходили, вскоре вызвали и Тэссу. Стопка медкарт таяла, нужная девушка не находилась. Улучив момент, когда на сестринском посту никого не было, Элис заглянула в ящик, в котором хранились старые медкарты. К стойке подошли пара медсестер, но Элис лишь мельком взглянула на них, всей своей позой излучая уверенность — они и не подумали возражать. На одной из выцветших фотокарточек была изображена Мария — Элис вытащила медицинскую карту на имя Мэри Сандерленд и чертыхнулась, прочитав фамилию.

Сестры снова ушли, и Элис поспешила убрать медкарту в сумку. Затем она задвинула ящик и стала дожидаться Тэссу. Сдав ей документы, Элис отправилась обратно в полицейский участок.

Мария сидела на краешке дивана и читала принесенную Элис историю болезни.

— Я не понимаю… — говорила она, — я Мария, а не Мэри. Мэри же умерла… Но в карте говорится, что она выздоровела и покинула Брукхейвен, — Мария обхватила голову руками. Элис не знала, что делать:

— Послушай, если Мэри действительно умерла, а здесь говорится, что она здорова, возможно, город предлагает тебе стать этой Мэри?

— Мэри Сандерленд, — прошептала Мария. Когда она произносила это имя, то словно начинала действительно вспоминать тусклые дни в больнице, редкие визиты Джеймса, бойкую девочку Лору. Но что-то с этими воспоминаниями было не так, и Мария упорно отказывалась считать их своими. Хотя… других у нее почти не было. Может быть, согласись она стать Мэри — и все закончится, она перестанет приходить в себя в странных местах, пропадут провалы в памяти?..

— Спасибо, Элис. Я подумаю об этом, — сказала Мария и, забрав медкарту, ушла к себе в комнату. Элис понуро отправилась на кухню, где Уоллес кипятил поильник для Джошуа.

— Я возлагала такие надежды на эту дурацкую медкарту, но, кажется, все испортила, — сказала она, опускаясь на стул. — Кстати, тебе помощь не нужна?

Уоллес усмехнулся.

— Справлюсь. Хотя… мне не помешала бы твоя судейская мудрость.

— Сомневаюсь, что она у меня вообще есть, — буркнула Элис, но тут же выпрямилась и приготовилась слушать.

— Джошу понемногу становится лучше. Но я вижу, как он страдает — ему больно, физически больно. Реабилитация занимает кучу времени, прогресс есть, но все происходит так медленно, что я сам уже начинаю терять терпение. А он принимает все со смирением агнца. Улыбается. Я сказал бы, что он счастлив. Я еще никогда не видел его таким умиротворенным. Но почему сейчас, после того, что мы пережили там? После того, как я сам отправил его туда…

— Джошуа считает, что заслужил это, — сказала Элис. — Видишь ли, он тоже помнил, кем был и что делал до того, как Сайлент-Хилл вернулся в реальность. И он считает все, что с ним произошло, искуплением. Теперь, когда он наказан, он может со спокойной душой начинать сначала.

Уоллес помолчал, откашлялся.

— Ему не надо было ничего доказывать… Это была моя…

— Уоллес, если ты скажешь слово «вина», то я официально перееду жить в кошмар. Хватит, пожалуйста! Все и так плохо — Джошуа болеет, я расстроила Марию, Теллер рвет и мечет, Подражатель продолжает убивать. Хоть ты не наговаривай на себя…

Уоллес потрепал Эллис за плечо:

— Не буду. В любом случае, Мария должна знать, что у нее есть выбор. А уж что с ним делать — это ее решение.

* * *

Элис постучала в комнату Марии. Она прождала ее все утро и уже почти опаздывала в участок. Ответа не последовало, но незапертая дверь приоткрылась. Элис вошла. В комнате было пусто, лишь на кровати лежала медицинская карта. Выругавшись, Элис бросилась звонить Питеру.

— Что? Мария ушла? Куда? Нет-нет, иди на работу. Нет, сейчас утро, никто не будет убивать ее средь бела дня. Я этим займусь.

Питер положил трубку и тяжело вздохнул. Как он ни откладывал неизбежное, но с Марией разбираться предстояло именно ему. Он вытащил из ящика стола карту города и, попивая кофе, прикинул, где может быть Мария. Покончив с кофе, он надел пальто, накинул шарф и вышел на улицу. Небо было закрыто плотным слоем облаков, падал редкий снежок, который тут же таял, едва коснувшись асфальта. Поеживаясь от холодного колючего ветра, Питер отправился в сторону остановки. В автобусе было немного народу, но почти все места были заняты — разве что никто не рисковал садиться рядом с призраком. Призрак подслеповато озирался, от его присутствия окно покрывалось зловещими ледяными узорами. Пассажиры усиленно делали вид, что не замечают ничего странного. Питер сел на соседнее сидение и тут же ощутил ледяную тоску.

Призрак с надеждой повернулся к Питеру…

«Ну, нет, здесь ты не полакомишься».

Питер нашарил в кармане пальто амулет и вытянул руку над сидением, так что его ладонь прошла сквозь грудь привидения. Опасный способ, но сам призрак был довольно хилый. Он задергался и попытался исчезнуть, однако амулет держал крепко. Руку Питера словно колола тысяча ледяных игл, на душе становилось все тяжелее, но он терпеливо ждал. И вот призрак начал потихоньку исчезать — и вскоре от него ничего не осталось, кроме струек воды, сбегавших по стеклу от растаявших письмен. Настроение сразу улучшилось. Пассажиры никак не отреагировали, делая вид, что их интересует что угодно, но только не экзорцизм в паре метров от себя.

Питер вышел напротив больницы Брукейвен. Он замер ненадолго, даже закрыл глаза, прислушиваясь к инстинктам, а потом уверенно развернулся и зашагал по направлению к парку Роузуотер. Он нашел Марию на берегу озера Толука. Она стояла, опираясь об ограждение, и смотрела в ледяную воду. Заметив Питера, Мария произнесла, невесело усмехнувшись:

— Я думала о том, чтобы прыгнуть. Но невежливо делать это в куртке Лизы.

Питер тоже облокотился о перила.

— Ты не обязана быть Мэри, если не хочешь.

— Да, — вздохнула Мария, — хорошо. Я не-Мэри. Но мне недостаточно быть не-кем-то. Я хочу знать, кто я на самом деле.

— На этот случай у меня кое-что есть, — сказал Питер.

— Что?

— Хизер дала мне на прощание осколок зеркала, который забрала из кошмарной версии города. Если заглянуть в него, можно увидеть, кто ты на самом деле. Этот осколок нужен мне, так как… Неважно… — Питер оборвал себя. — В общем, зеркало работает. И если ты не боишься узнать, кто ты на самом деле, то прошу за мной.

Мария взяла его под руку, и они зашагали прочь из парка.

* * *

Мария сидела в кабинете Питера и, нервно закусив губу, ждала, пока он достанет тот самый осколок. Но Питер не спешил. За то время, пока он открыл сейф, вытащил шкатулку, поставил на стол, извлек из шкатулки завернутый в платок осколок и предельно аккуратно начал его разворачивать, Мария успела перетрогать все вещи на массивном столе, отбить ногой ритм популярной песенки, которую она услышала в кафе, а также опрокинуть стакан с ручками, которые с шумом покатились по столу, и собрать их обратно. Питер никак на это не отреагировал. Напротив, молча и даже с налетом торжественности он положил перед Марией осколок — стеклом вниз.

— Когда ты будешь готова, просто поверни его.

Мария хоть и оробела, по привычке широко улыбнулась и посмотрела в глаза Питеру. Она хотела сказать ему что-то дерзкое или пошутить — но вдруг сочла это неуместным. Она перевернула осколок и увидела себя. Молодая женщина со светлыми волосами, небрежно собранными в хвост, и в рубашке явно с чужого плеча. А в ее глазах, хоть и настороженных, была сила. Да — это была Мария. Не умирающая Мэри, но и не распутная фантазия Джеймса. Сейчас, с распухшим от холода носом, растрепанными волосами и в мужской рубашке, она была настоящей — такой же настоящей, как в особняке Болдуина.

— Я знаю, кто я, — сказала Мария. — Можете забирать свое прекрасное зеркало.

Питер протянул руку и взял осколок кончиками пальцев, Мария лишь успела заметить, что в отражении рука его была в грязно-белой перчатке. Питер вновь тщательно замотал осколок.

— В зеркале вы выглядите по-другому, не так, как здесь, — сказала Мария. Она не спрашивала, она утверждала.

— Так и есть, — сухо ответил Питер.

— А остальные знают?

— Знают, но мы предпочитаем не говорить об этом.

— Как быть со мной? — спросила Мария. — У меня нет даже фамилии…

— Фамилию мы придумаем, — заверил Питер. — Жить вы можете у Уоллеса, если вам там нравится. Документы также можно справить — не вы одна оказались в городе без багажа прошлого, — подмигнул он. — А пока — хотите кофе? Или сэндвичей?

* * *

Элис в этот момент сидела за столом в полицейском участке и переживала потрясение, сравнимое с утренним. Она взяла медкарту с собой и во время ланча решила пролистать ее еще раз. Концовка в этот раз отличалась — Мэри Сандерленд умерла. Элис чуть не подавилась пончиком, читая заключение врача, но усилием воли взяла себя в руки и мысленно сосредоточилась на городе и Марии. С Марией все было хорошо, просто для Мэри места в новом Сайлент-Хилле не нашлось.

Элис убрала медкарту в ящик — в самый низ, под остальные документы — и отправилась на кухню послушать, что говорят о расследовании другие полицейские. Ей повезло, потому что офицеры обсуждали белую клаудию — растение культа, из семян которого добывалось белое масло, необходимое для ритуала Салливана. Хотя этот цветок был запрещен в городе, время от времени полиция находила его у бывших служителей культа, которые использовали его в ритуалах и даже пытались применять для освящения помещений и изгнания призраков. Сейчас за такое полагался арест, а в былые времена Судьи могли приговорить и отправить в туманное измерение. Оказалось, что офицеры набрели на грядки с белой клаудией в парке Роузуотер.

«Что мы имеем? — думала Элис. — Несколько убийств произошли в парке. Там же найдена белая клаудия, масло которой необходимо для ритуала…»

Она вернулась к своему столу, но остановилась — что-то было не так. Ящик стола, в который она убрала медкарту Мэри Сандерленд, был слегка выдвинут — толстая картонная папка сверху постоянно загибалась и не давала закрыть ящик полностью, если не придавить ее особым образом. Элис это знала; тот, кто рылся в ее столе — нет.

Она вышла из своего закутка и оглядела помещение, запоминая всех, кто был на этаже. Генри говорил, что убийства происходят в окрестностях Алхемиллы и Брукхейвена. Но ведь рядом с Алхемиллой находится и полицейский участок. Что, если одной из точек была вовсе не Алхемилла?

* * *

Элис вышла из участка, когда уже совсем стемнело. В сумке у нее лежала медкарта, которую она решила как можно скорее вернуть в больницу. К концу дня карта стала кровоточить, и, если бы Винни не начал проявлять особый интерес к ящику и облизываться, она заляпала бы остальные документы. И хотя карту можно было просто выбросить или сжечь, для Элис она была поводом снова посетить Брукхейвен. Если сегодня Тэсса не дежурит, то карту можно было оставить прямо на стойке. Главное, с уверенным видом сказать, что детектив Теллер просил вернуть, так как документ ему больше не нужен. Или детектив Степпингс. Едва ли кто-то будет выяснять.

Элис поднялась по ступенькам, открыла дверь и только теперь поняла, что что-то не так. Оживленная обычно больница выглядела заброшенной. В пустом холле горел тусклый свет. Одна из ламп гудела и время от времени мерцала. У стойки регистрации никого не было. Да и выглядела она… Элис вздохнула. Она оказалась в призрачной версии больницы. Элис открыла проржавевший ящик и убрала туда медкарту, из которой опять начала течь кровь. Что ж, документ вернулся на место, а город сам разберется, что с ним делать.

Элис не спешила уходить. Что ж, она все-таки Судья, и разобраться в происходящем — ее обязанность. Особенно когда до разгадки совсем немного, да и сам город изо всех сил намекал на что-то. Элис прошла вперед и оказалась в коридоре, вдоль которого тянулись закрытые двери палат. В неуютной тишине гулко раздавался шум ее шагов, и Элис старалась ступать как можно тише. Верный Винни трусил сзади. Впереди она заметила одиноко стоявшее инвалидное кресло. Оно казалось старым, с проржавевшими спицами колес и бурыми пятнами на сидении. Сзади послышалось железное лязганье — точно такое же кресло катилось за ней. Элис свистнула Винни и устремилась вперед. Кресло, стоявшее впереди, тоже пришло в движение. Элис передвигалась зигзагами, надеясь избежать столкновения. Она побежала направо, а потом, когда кресло оказалось лишь в нескольких сантиметрах от нее, резко отпрыгнула влево. Она поскользнулась, больно ударилась локтем о стену, но не остановилась. Сзади раздался звук удара — видимо, оба кресла не сумели разъехаться, но оборачиваться и проверять она не стала.

Впереди была небольшая дверь для персонала — к ней Элис и торопилась. Винни не отставал. Он принимал происходящее за игру и радостно лаял. За дверью оказалась лестница. Ступеньки, ведущие наверх, судя по всему, принадлежали реальному миру. Сверху лился такой знакомый и уютный электрический свет. Лестница вниз была железной, ступени дрожали под ногами, но Элис храбро спускалась все ниже и ниже. Пол внизу был залит вонючей застоявшейся водой, но она четко видела кровавый след — словно кто-то волок тушу. И Элис пошла по нему, свернула за угол и оказалась перед очередной дверью.

Она взялась за ручку в виде скобы, толкнула дверь от себя и сразу поняла, что попала в логово подражателя Салливана. Здесь был алтарь, на котором стояла большая чаша черного цвета, а также ступка с растертыми в ней белыми цветами. Тут же был небольшой холодильник и пара сломанных больничных каталок, на одной из которых лежали религиозные книги культа, упаковка с патронами и тетрадь, исписанная синими чернилами. Элис хотела было открыть ее, но вспомнила, что это улика и что на нее должен взглянуть Теллер. Она собралась было уйти, но дверь снова со скрипом отворилась — и в комнату вошли двое. Один из них был уборщик Боб. Второго Элис не знала, но он держал в руках дробовик.

— Так это вы убийцы, — прошептала она, отступая назад, так как незнакомец тут же направил дробовик на нее.

— Да, Элис, — сказал Боб. — Это мой хороший друг, Леон. И это мы собираемся провести ритуал Святого Успения.

— Но зачем?

— Чтобы создать свой мир, как Салливан. Разве это не замечательно — иметь свой мир?

— Мы все только недавно вырвались из одного такого мира, — вскричала Элис. — Вам недостаточно?

— Нет! — рявкнул Леон. — Тот мир был ужасен. Мы думали, что теперь-то заживем по-человечески. Но Боб убирает мусор, а я выношу утки за больными. Замечательный расклад получился. Но мы создадим свой мир, в котором будем королями. Там всем будет хорошо, а мы будем самые главные и все нас будут слушаться.

— Все шло хорошо, пока не появилась та блондинистая баба, — помрачнел Боб. — Сколько раз ее нужно убивать? Какое число нам писать на тебе — восемь или шесть?

Леон угрожающе взмахнул дробовиком, и Винни бросился вперед, заслоняя собой хозяйку. Раздался выстрел. Элис вскрикнула. Винсент с визгом отполз под каталку, оставляя за собой кровавый след. Там он затих.

— Винни, — прошептала Элис.

Леон направил на нее дробовик. Но в этот момент из-под каталки раздалось ворчание, тяжелая пуля выкатилась из темноты и подкатилась к ноге Леона. А затем появился и Винни. Это был уже не добродушный домашний пес. Сейчас он выглядел так, как и должен был — огромная гончая с вылезающей шерстью, алой пастью и горящими глазами, чудовище из Сайлент-Хилла.

— Теперь я его не смогу остановить, даже если бы захотела, — развела руками Элис.

Леон замешкался, и этого мгновения Винсенту хватило, чтобы броситься тому на грудь. Дробовик отлетел в сторону, Элис подхватила его и выскочила из комнаты. Снаружи она навалилась всем телом на дверь и вставила ствол дробовика в ручку, блокируя выход. Она слышала рычание животного и крики с другой стороны; кто-то, видимо, Боб, так сильно дергал за дверь, что ствол слегка погнулся...

А потом все стихло. Элис отбросила оружие и выпустила Винни.

* * *

На улице было холодно и шел снег. С озера Толука дул пронизывающий ветер, но в автобусе было тепло. Элис стояла на задней площадке, облокотившись о поручень. У ее ног сидел Винни, которого она время от времени чесала за ухом, а пес жмурился от удовольствия. Она не знала, как будет выглядеть та комната в больнице, когда ее найдут в реальном мире — и найдут ли ее вообще. Но так или иначе, сегодня они с Винни хорошо поработали. Элис представила орущего Теллера и обрадовалась — стажировку можно заканчивать. Мария теперь может без страха осваиваться в городе. Джошуа потихоньку идет на поправку. Но больше всего Элис грела мысль, что завтра она принесет на работу целую связку свечей и зажжет их все — под противопожарной сигнализацией.