Какао, корица, клубника (гет)

Дом на Риджент-авеню встретил его по обыкновению радушно. С порога пахнуло теплом и вкусным, вызывающим голодные спазмы в желудке запахом свежей сдобы.

Старая, медлительная домовая эльфка с трудом пристроила плащ, трость и цилиндр гостя на крючки вешалки и проводила его в хорошо знакомую комнату, вот уже с месяц служившую полем битвы между алчностью торговца редкими артефактами из Лютного переулка и жадностью пожилой ведьмы.

Оставшийся в одиночестве гость осторожно пересек комнату и остановился у камина, согреваясь. Зеркало над каминной полкой послушно отразило фигуру высокого, привлекательного юноши. В его темных глазах горела решимость. Сегодня или никогда! Он и так потратил слишком много времени, ища подходы к капризной вдове. Спору нет, она оказалась достойным противником. Но ничего, только бы убедиться, что у старухи действительно есть то, что ему нужно, — тогда он с превеликим удовольствием пошлет к болотным фонарникам и Горбина, и его нищенское жалование.

Распахнулась дверь в дальнем углу гостиной, и в комнату вплыла разряженная в блестящее розовое платье хозяйка, необъятным Титаником лавируя между айсбергами пуфиков, столиков, статуэток и горшков с цветами. Без катастрофы, впрочем, обошлось — Титаник благополучно пришвартовался к широкому креслу у камина.

Бормоча приличествующий случаю комплимент, гость почтительно приложился к унизанной перстнями дебелой ручке хозяйки. В нос ударил приторный, резкий, почти осязаемый запах духов, от которого юноше сразу захотелось сбежать в промозглые лондонские переулки.

— Ах, мальчишка, — она кокетливо отдернула руку и без пауз, на одном дыхании, защебетала: — А вы как раз вовремя, любезный мистер Реддл, я как раз собиралась пить какао, знаете, мой кузен Лазарь прислал мне в подарок из Бразилии, и я подумала, что вы составите мне компанию, мой мальчик, меня так редко кто навещает, потому что, видите ли, с Руфью я немного поссорилась из-за того ожерелья, но, надеюсь, мистер Горбин был доволен, когда получил его в свою собственность…

Появилась эльфка с какао. Поднос с посудой она тащила над головой, отчего казалось, что по бастионам мебели пробирается чудесно оживший столик. При виде угощения юноша невольно сглотнул слюну: на фарфоровых блюдцах красовались коричнево-белые башенки шоколадных пирожных, увенчанные засахаренными клубничинами, а булочки умопомрачительно благоухали яблоками и корицей. Как ни жаждал молодой Реддл завести разговор о том, ради чего приходил сюда весь прошлый месяц и ради чего явился сегодня, скудный завтрак и целое утро утомительной беготни по поручениям мистера Горбина заставили повременить с решительной атакой.

На несколько минут в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только звуками трапезы, треском поленьев в камине и монотонным тиканьем настенных часов. Покончив со своей порцией, гость блаженно откинулся в кресле. По всему его телу разливалась сладкая истома.

С легким презрением юноша бросил взгляд на все еще смаковавшую лакомства сотрапезницу. Едва ли не с рождения он знал, что всегда следует рассчитывать на слабости людей — а здесь его верными союзниками были глупость и тщеславие перезрелой красотки, упорно не желавшей замечать неумолимый ход времени. А впрочем, не такой уж перезрелой… Реддл поймал себя на том, что впервые в жизни с любопытством разглядывает женское декольте. На мгновение в его голове мелькнула озорная мысль жениться на пышнотелой вдовушке и распотрошить домашние тайники, так сказать, на законных основаниях. Однако с неясным ему самому легким сожалением юноша отклонил идею — когда невеста, по меньшей мере, втрое старше жениха, брачная церемония не обойдется без совершенно ненужной шумихи в газетах и недовольства ждущей наследства родни.

Было тому виной горячее какао или просто поленья в камине как следует разгорелись, но Реддл чувствовал, что с каждой минутой ему становится все жарче и жарче. Извинившись, он нашел в кармане мантии платок и вытер покрывшую лоб испарину.

Тотчас же, как будто этот жест служил каким-то тайным сигналом, хозяйка отставила чашку и наклонилась к гостю. Мясистая влажная ладонь игриво накрыла тонкие, аристократические пальцы юноши.

— Том, мальчик мой, я была ужасно жестока к вам, заставляя скучать в обществе больной старухи. Но признайтесь, вы ведь не только из-за Горбина ходили сюда, верно? — Не дожидаясь ответа, она лукаво продолжила. — Я знаю, чем вознаградить вас за терпение. Нечто древнее, но в прекрасном состоянии, редкое, даже единственное в своем роде… Идемте!

— Мадам, — Реддл коротко поклонился, стараясь скрыть возбуждение. После месяца бесплодных усилий фортуна, наконец, повернулась к нему лицом, удача сама шла в руки. Блаженная истома исчезла, превратившись в комок радостного предвкушения, обосновавшийся в самом низу живота.

Титаник снялся с якоря и лег на обратный курс, который по темному коридорчику и скрипучей лестнице привел даму и ее гостя в тесную спальню. Большую ее часть занимала огромная кровать под темно-зеленым бархатным пологом. Ища заветный тайник, юноша жадным взглядом обшаривал оклеенные цветастыми обоями стены, ящички комодов и расстегивающую пуговицы платья хозяйку.

— Раздевайтесь, Том, не стойте столбом.

Казалось, вместе с нарядом дама отбросила и жеманство, ее властный тон вывел Реддла из оцепенения.

— М-м-мадам… — Реддл в ужасе отшатнулся от телес, прикрытых теперь одной только тонкой сорочкой, и больно ударился спиной об угол шкафа. — Мадам, вы неправильно поняли меня… я интре… интересуюсь только старинными волшебными артефактами…

— Знаю, не дура, — отрезала она. — Чашу Хельги Хаффлпафф, так и быть, ты получишь, но не раньше, чем малышка Хэпзиба будет довольна, дорогуша.

Должно быть, на обычно непроницаемом лице юноши слишком ясно отразились бушевавшие внутри него эмоции, потому что владелица уникальной реликвии добавила мягким, успокаивающим тоном:

— Ну-ну, Том, не так уж это и страшно, как кажется, поверь мне. Видишь ли, я в некотором роде предвидела твои затруднения и знаю, как их преодолеть. Мой покойный Оссия в последние годы жизни изобрел чудодейственное средство от импотенции. «Секрет Старины Смита» — может быть, слышал? Экстракт из крысиной селезенки в какао, порошком из толченого корня вырвиглаза посыпать клубнику вместо сахарной пудры. И, конечно, корица, чтобы замаскировать запах. — Хэпзиба Смит хихикнула. — Я дала тебе тройную дозу, дорогой мой, чтобы тебе легче было решиться…

Шах и мат. Лучший выпускник Хогвартса в прошлом и величайший в истории темный маг в будущем, Том Реддл к своим двадцати двум годам так и не удосужился выяснить, чем занимаются мужчины и женщины, когда остаются наедине — и это оказалось его собственным слабым местом. Он попался в ловушку, умудрившись проглядеть понятные любому прыщавому подростку симптомы. Да чего там, он только сейчас с отвращением понял, что на самом деле означали тяжесть в паху и непривычная скованность движений! Нет, конечно, еще не поздно было достать волшебную палочку и пустить в ход богатый арсенал проклятий — но, великий Салазар, что же делать тогда с бунтующим отростком между ног?

Выбора не оставалось. Том закрыл лицо внезапно ослабевшими руками, по-детски стремясь оттянуть неизбежное. Истолковав его движение как знак покорности судьбе, мадам Смит присела на краешек кровати и принялась деловито стаскивать с ног чулки.

Три часа и тридцать пять минут спустя (вернувшись, наконец, в гостиную, Реддл машинально отметил положение часовых стрелок) хозяйка и гость снова заняли исходные позиции у камина. Хэпзиба, похоже, была довольна, поскольку сдержала обещание. Громким воплем «Похлеба!» была призвана все та же старая эльфка и отправлена за единственной известной вещицей легендарной основательницы Хогвартса Хельги Хаффлпафф.

Когда эльфка с победой вернулась из долгого странствия, Реддл равнодушно осмотрел принесенную ей золотую чашу. Каких-нибудь четыре часа назад вид герба с барсуком вызвал бы в его душе подлинное торжество — но сейчас Том все еще барахтался в омерзительном кошмаре, состоявшем из пахнущих дрянным парфюмом шелковых простыней и выпуклостей дряблой женской плоти.

Прощаясь, — теперь, когда обе стороны получили желаемое, продолжать визит больше не имело смысла, — Реддл даже не попытался исправить память мадам Смит. То, что вытворяла с ним резвушка Хэпзиба в кровати под бархатным пологом, заслуживало большего, много большего…

* * *

Через несколько дней Хэпзиба Гонория Смит, шестидесяти восьми лет, была найдена мертвой в своем особняке на Риджент-Авеню, 47, Лондон. Судя искаженному лицу покойной, она встретила свой конец в страшных мучениях. После недолгого разбирательства виновницей трагедии признали престарелую домовую эльфку по имени Похлеба, по рассеянности спутавшую хозяйкино какао и редкую бразильскую отраву для тараканов.

Один чрезвычайно дотошный волшебник по имени Альбус Дамблдор провел частное расследование и заподозрил истину, весьма пригодившуюся ему впоследствии. Но даже он, при всей своей проницательности, не смог бы сказать, отчего великий темный маг и гроза всего британского магического сообщества до самой смерти бледнел и покрывался холодным потом, едва заслышав слова «какао», «клубника» или «корица»…