Тишина зеркал (гет)

Первой Жениной мыслью на следующее утро была мысль о Марте. Как быстро, как легко уходят люди. Был человек — нет человека. Снизу слышались тихие голоса. Вставать Жене не хотелось. Скорее всего, придётся заглянуть к Феоктистову. Неприятный тип. Было в нём что-то странное, неправильное, на что вчера Женя не обратила внимания, но теперь, когда она вспоминала их разговор, ей казалось, что она упустила нечто важное. Этот высокий голос, тонкие черты, рентгеновские глаза. Слишком красивые люди всегда вызывали у неё подозрение. И интерес. Женя поднялась с постели, прошла в ванную, плеснула на лицо холодной воды. Чаинки, сложившиеся в букву, бездыханное тело за столом... Она видела всё это вчера, но одновременно будто тысячу лет назад. Она переоделась и спустилась в столовую, Феликс и Тоша уже завтракали. На тарелке лежали разрумянившиеся тосты.

— Доброе утро. Будешь? — Тоша улыбнулся.

Вид у него был уставший.

— Феоктистов звонил, — сказал Феликс, отпивая чай. Он тоже выглядел бледнее обычного. — Ждёт тебя к часу. Вот адрес. — Он протянул Жене листок.

— Вызывает на допрос?

— Что-то вроде того.

— Ощущение, будто я схожу с ума. — Женя опустилась на стул. — Думала, проснусь, и всё произошедшее окажется сном.

— Нам поехать с тобой?

— Не думаю, что так будет лучше. Возьму такси. Меня и так вчера вывели его шуточки.

Таксист был неразговорчив. Небо за окном стало почти белым и отчётливо светилось; ни единого следа вчерашнего снега не осталось на земле. Будто он и вовсе привиделся Жене. Прохожие суетились, спешно сквозили по тротуару, и Женя, заглядевшись на кого-нибудь из них на светофоре, не успевала понять, куда лежал его путь. Машина уже дёргалась с места. Ехали они недолго, всего полчаса. Холодели ладони, неприятный ком подкатывал к горлу. Зачем она понадобилась Феоктистову? Его подозрения в её адрес казались вчера злой шуткой, не более. Впрочем, она была хозяйкой Марты, а значит, не могла избежать вызовов и подозрительных взглядов. Как и не могла пока найти ответ на единственный мучающий её вопрос: почему Марта? Жене казалось, она знает о ней достаточно. Что, если она не знала ничего? Здание, к которому они подъехали, невысокое и серое, наводило тоску. Женя заметила Феоктистова, он спешно распахнул дверь и исчез внутри. Её глаза ожгли его волосы цвета охры. Она вышла из машины, кто-то пропустил её, открыл перед ней тяжёлую дубовую дверь. На первом этаже было немноголюдно. Женя назвала свою фамилию.

— Пятый кабинет, второй этаж. — Сказала ей женщина.

Мышиный хвостик, зависть, злость. Женя кивнула, едва поблагодарив. В ней росло недоброе чувство. Феоктистов разбирал бумаги, когда она зашла.

— Госпожа Петова... — Протянул он, оглядев её с головы до ног, будто видел впервые. Ледяные глаза выражали ленивое любопытство — с какой стати? — Проходите.

Он указал на стул. Женя села. Молчание длилось ровно столько, сколько обычно понадобилось бы, чтобы вывести её из себя. Но сейчас она держалась, наблюдая за бледными руками, перекладывающими папки.

«Интересно, у всех рыжих такая неестественно белая кожа?» — подумала она, и тут же эта мысль показалась ей идиотической.

Её вызвали сюда, потому что Марта умерла. А она не может подавить в себе эту нелепую привычку думать о всякой ерунде во время волнения.

— Вы выяснили причину смерти? — Спросила она напрямую, когда Феоктистов уселся напротив и прожёг её синим взглядом.

Стало ясно, что он издевается. Проверяет на прочность. Но имела ли она право задавать такие вопросы? Он усмехнулся. Локон мерцал на лбу; Феоктистов поднял руку, чтобы убрать его. Женя бросила взгляд на его тонкую кисть, и что-то поднялось внутри, что-то отвергнутое, забытое, ненужное.

— Похоже, она отравилась. — Высокий голос звучал почти равнодушно.

Перед глазами у Жени мгновенно замелькали страшные картинки — искривлённые судорогой тела, вывернутые пальцы, закатившиеся глазные яблоки. Она вздрогнула. Марта была так спокойна, будто просто спала. Жене захотелось спросить, чем, но потом она передумала. Подробности не играли роли, ведь они не способны были возвращать с того света.

— Значит, дело закрыто?

— Остались некоторые формальности. У господина Каменева, как я уже говорил, железное алиби. У вас же оно довольно шаткое.

Женя смотрела на Феоктистова, не понимая, чего он добивается.

— Вы думаете, это сделала я? В таком случае, можете меня арестовать, — она задрала нос.

— Доказательств нет. Да и вы не похожи на убийцу. Мне просто нравится вас дразнить. — Он откинулся на спинку кресла.

Вчера он вызвал у Жени раздражение, злость, даже ярость. Он глумился и некрасиво шутил. Издевался в присутствии самой смерти. Она была там, сидела за столом, воздух пропитался ею. А Феоктистову всё было нипочём. Женя устало потёрла виски. Что творилось с ней сегодня? Почему, когда он смотрел на неё, было ощущение, что зверь хватает её за глотку своими ледяными пальцами? Почему возникало чувство, что своим взглядом он прожигает внутри дыру, которую никто не в силах будет заполнить?

— Не думаю, что вы виновны. Разве что, несчастная любовь...

И опять эта пошлость, это невиданное нахальство. Он вообще умел что-нибудь, кроме этого? Раскрыл громкое дело, вёл процесс госпожи В.! И что с того?

— Тогда с какой целью вы меня вызвали?

Феоктистов подпёр рукой щёку. Его ногти были тщательно отполированы. Изнеженные руки, как у барышни на выданье, вчера сказала Женя. Но эта изнеженность, хрупкость его облика были обманчивы. Женя видела это у него в глазах.

— Думал пригласить вас в филармонию. Лично.

Он насмехался или говорил всерьёз? Пригласить — зачем?

— Я не желаю принимать участия в вашей игре, что бы вы ни задумали, — холодно ответила Женя. — И ваших подозрений в свой адрес я не боюсь.

Длинные ресницы затрепетали. Его лицо вдруг приобрело трогательное выражение.

— Что вы, это просто приглашение. Вы же любите «Пляску смерти», правда?

Женя отшатнулась. Слишком много этого слова было вокруг со вчерашнего дня. И теперь...

— Вы пойдёте. Потому что вам любопытно, с какой стати я пригласил вас.

«Вы меня плохо знаете, — хотела сказать Женя. — Я не поддаюсь на дешёвые и бессмысленные провокации».

Но его синие глаза, Господи, что с ней творится?

— Когда? — Только и спросила она.

— Завтра вечером. Я заеду за вами?

— Не стоит.

— Как скажете.

Он открыл записную книжку, взял ручку и что-то записал.

— Смею надеяться, ваши мужья не воспрепятствуют...

Женя резко встала. Альберт засмеялся.

— Красиво злитесь. Вам идёт.

— Дом не опечатан? — Спросила Женя, пересилив себя.

— Я снял охрану час назад.

Она вышла из кабинета даже не попрощавшись. Внутри всё клокотало; он опять вывел её из себя. Только теперь поводов было два.

Женя взяла такси и назвала адрес старого дома. Старый, так она его называла. Прежний. Так быстро ставший чужим. Возвращаться жить туда не хотелось, особенно после случившегося. Она не знала, зачем хочет навестить его, что может там найти, если опытные люди ничего не обнаружили. Или не захотели?..

В доме царил полумрак. Высокий потолок словно набух, казалось, того и гляди рухнет вниз. Филиппа не было — возможно, он вообще решит съехать. Женя прошла в комнату Марты. Воздух здесь ещё будто хранил тот характерный запах, который Женя почувствовала вчера. Сладковатый, приторный, оседающий пылью в горле. Забивающий лёгкие, заполняющий тяжёлым осознанием — смерть была здесь. И какая-то часть неё осталась до сих пор. Стол с раскрытой книгой, стул, всё было, как вчера. Как задолго до этого. Казалось нетронутым. Только чашку забрали на экспертизу. Пресловутые чаинки, знамение — были ли они вообще? Сейчас Женя не была в этом уверена. Она бросила взгляд в зеркало. Оно словно запотело, а потом... По нему пошла рябь, как по воде. Женя подошла ближе, протёрла зеркальную гладь рукавом. Она вглядывалась в неё, словно загипнотизированная, не в силах отвести глаз — и вдруг с той стороны на неё посмотрели другие глаза. Не её, не тёмные, а синие, как озёра. Она видела уже не своё лицо — другой нос, тонкий, с маленькой горбинкой, молочные щёки, усыпанные пятнами, плотно сомкнутые бледные губы... Не понимая, что делает, Женя приблизилась к зеркалу вплотную и поцеловала отражение. Но в следующую секунду там уже не было ничего — лишь она сама и комната позади неё. Женя вылетела в холл; скорее, скорее к телефону! Трубку взял Феликс.

— Забери меня, пожалуйста.

Неужели она сходит с ума? Неужели она настолько слаба...