Джон, прощаются не всегда перед смертью... (джен)

[She hopes and she prays for someone to take her away

Holding her breath waiting to drown…]

Когда поднимается солнце, комнату заливает свет, пробивающийся сквозь серые тучи лондонского неба. Ветер никак не утихнет, все колышет провода и листья на деревьях, создавая едва слышимый шепот. Улицы заполнены кэбами и людьми, спешащими по своим делам. Но только мне непонятно одно — почему я не слышу это? Каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту сам не свой.

Больно? Да.

Страшно? Возможно.

Война не отпускает меня. Поле битвы залитое кровью врагов. Запах той самой крови, запеченной под палящим солнцем. Залпы орудий. Порох, оседающий густой пылью на трупах. Убийцы и убитые. Афганистан.

Когда человек берется за оружие, он обязательно хочет что-то защитить. Это может быть его собственная жизнь, честь; кто-то, кто ему дорог; что-то, во что он верит… Но я продолжаю повторять себе — убийство под предлогом войны не перестает быть убийством. Ничто не может меня оправдать. Бывают ситуации, в которых солдат не имеет права отступать, он делает то, что должен. Немного позже я понял, войны не заканчиваются, заканчиваются лишь жизни солдат.

Каждый новый день как невыносимая пытка, мне не хватает чего-то, и я боюсь, что рано или поздно это настигнет меня снова. Были пройдены тысячи милей, отданы тысячи жизней, я и сам был ранен, но моя боль всего лишь преломленное отражение собственного сознания. Учащенный пульс, дрожь, пронзающая до костей… Снова. Не так давно я переехал в Лондон в поисках спокойной жизни. Один звонок, одна встреча и одно знакомство изменили мою жизнь.

— Афганистан или Ирак?

— Что, простите? Как… как вы узнали?

Этот человек лишь взглянул на меня и уже знает все. Возможно ли такое? Он не похож на тех, кого я знал прежде. Непревзойденный гений, охваченный страстью к раскрытию преступлений. Шерлок Холмс. Консультирующий детектив. Шерлок живет игрой, в которой Лондон — поле боя, он чувствует биение сердца этого города. Лишенный чувств и презирающий эмоции Шерлок является более человечным, чем я. Так мне тогда казалось.

В оставшееся время я гулял по городу, дошел до той улицы, где буду снимать квартиру вместе с Шерлоком, а после поужинал в кафе, что находится на первом этаже. Даже не заметил, как пролетело время, и только звук колокола напомнил мне о нем. Поздний вечер, около одиннадцати часов. По пути домой на меня напал конченный наркоман. У него был нож. Я хотел обезоружить его, но будучи верным военной выправке я убил его… Совершенно невинного человека… Кто-то сказал мне однажды, что убивает не оружие, а его владелец, а на войне я узнал, чтобы пролитая кровь не была напрасной, ничего не остается, кроме как пролить еще больше. Эти случайные фразы отравляют мои мысли, потому что я больше не солдат, я не принадлежу войне.

Эта ночная тишина, окутывающая кого-то, словно одеяло, а меня немым ужасом. Моя жизнь никогда не станет нормальной, пока я не избавлюсь от нелепого чувства вины, пока не отпущу ее или же пока не скроюсь. Она поджидает за углом, ждет, чтобы напасть на меня, словно я жертва. С каждым днем я сильнее, чем когда-либо, прошу о спокойной жизни, о ком-нибудь, кто бы смог вытащить меня из адского плена прошлого.

Я снова веду монолог сам с собой во время каких-то дел, спешки, одиночества?

Где я настоящий, каким себя показать?

По отдельности, в разных ситуациях я веду себя по-своему. Может быть я пытаюсь быть лучше. Но ради кого? Зачем обманывать свой разум — это ведь театр одного актера. Но Шерлок… что я о нем знаю, кроме имени?

На этой мысли я ловлю себя в тот скоротечный миг перед сном. Да, все так. Все изменится и уже совсем скоро. На Бейкер-стрит, 221B.

[A false front was all it was,

A passion so fake, controlled by the play]

Спустя несколько дней я переехал в новую квартиру. Хозяйка дома, миссис Хадсон, добрая, простая и небезразличная женщина, честная и, возможно, немного суеверная. По словам Шерлока, скорее Англия падет, чем миссис Хадсон оставит Бейкер-стрит. Я решил вести блог, как мне и посоветовал психотерапевт. Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем нужно писать. «Пишите обо всем, что с Вами происходит, доктор Ватсон». Да ничего не происходит! Ничего.

Сердце Туманного Альбиона сокрыто за завесой холодного дождя. Я читал в газету про самоубийства при странных обстоятельствах, у Скотланд-Ярда до сих пор не было ответа, кто за этим стоит. Им пришлось обратиться к Шерлоку за помощью, а тот позвал меня с собой на дело. Я видел много смертей, трупов, меня нельзя чем-либо напугать, но когда люди добровольно идут на смерть, принимают яд… Это действительно страшно.

«Неплохо, Джон, очень неплохо. Правда, ты упустил почти все самое важное, но тем не менее». Я военный врач, а не криминалист. Я понимал, что не пойму ничего, но попытался, а Шерлок узнал все и даже больше меньше чем за пять минут. Я поражен. К нему в голову приходят идеи с молниеносной скоростью, в его мозгу содержится вся необходимая информация с точностью до мельчайших деталей, он умеет использовать ее, умеет наблюдать. Пока я спускался вниз, Шерлок уже уехал, о чем мне позже и сказали. Ну что ж, быть на другом конце города и даже не знать где именно. Я решил дойти до ближайшей улицы от места преступления, чтобы поймать такси, но за мной прислали машину.

Угроза? Нет.

Любопытство? Нет.

Безысходность ситуации? Скорее всего.

— Храбрость — это просто эвфемизм для слова «глупость», не находите? Как Вы связаны с Шерлоком Холмсом?

— Никак. Я едва его знаю. Мы познакомились вчера.

— И уже вместе распутываете преступления?

— Кто вы?

— Заинтересованная сторона. А вы, доктор Ватсон, так быстро стали верны ему.

— Мы закончили?

— Полагаю, люди уже советовали вам держаться от него подальше, но по вашей левой руке я вижу, что они не преуспели.

— Кто вы, черт возьми?!

— Когда идете рядом с Шерлоком, видите поле битвы вместо привычного Лондона, я прав?

— Возможно.

— Не война гоняется за вами, доктор Ватсон. А вы за ней. С возвращением.

Люди часто принимают чужое мнение за свое, даже если оно абсурдно. Думаю, здесь уместен следующий вопрос — насколько человек может повлечь за собой других? Мы видим, что хотим видеть. Мы помним то, что показалось другим. Людям свойственно быть не самостоятельными в выборе правильного ответа, как и отдельно взятый человек не станет идти против всех в одиночку. Проще согласиться, чем противостоять. Все идет к упрощению жизни в обществе. Но это не про меня. Я верен своим принципам, поэтому для меня «отступить» значит «проиграть». И что это за мысли про мою верность Шерлоку Холмсу?

Но ведь я спас его…

Во время обыска нашей квартиры Шерлок улизнул от сотрудников Скотланд-Ярда, чуть позже поисковая система нашла местоположение телефона, а заодно и нашего детектива. Я не мог ждать, ведь Шерлок был в опасности. Я приехал по нужному адресу, предварительно набрав Лестрейда, и кинулся искать Холмса. Каждая дверь, каждая чертова комната была пуста! Идти с убийцей, зная, что можно умереть! Это что, метод работы такой?! Мне никогда не понять, что у него на уме, но если выживет, я клянусь, что прибью его!

— Пуля, которую извлекли из стены, была выпущена из пистолета. Из этого оружия с такого расстояния был сделан точный выстрел в сердце. Он не просто стрелок, он солдат. Но рука не дрогнула, значит привычен к насилию, но не стрелял, пока я не оказался в непосредственной опасности. Человек с твердыми моральными принципами. Мы ищем кого-то с военным прошлым и… стальными нервами. Есть идеи?

— Ни одной.

— Так и думал. Впредь будь осторожен, нам лучше избежать судебного разбирательства. Ты в порядке?

— Да, конечно. Перестань смеяться, это все-таки место преступления.

Я не чувствовал ни капли сомнения, колебания… Я взял пистолет, пальцем спустил курок, и даже расстояние не было преградой. Я не думал, просто выстрелил, потому что хотел спасти Шерлока. Меня научили скрывать чувства, что могут помешать на войне. Есть только долг стоять до рассвета и убивать любого, кто приближается; обещание вернуться домой; и страх смерти, остаться навечно на окровавленном поле. Меня втянули в эту игру или же я сам вступил в нее?

— Шерлок, тот самый, о котором я и говорил.

— Я прекрасно знаю, кто это.

— Что ты здесь делаешь?

— Проявляю заботу, как обычно. Не будь таким агрессивным.

— Кстати, Джон, это мой брат Майкрофт.

— Он — твой брат?

— Разумеется.

— Всего хорошего, Майкрофт. Прошу, никакой войны, пока я… Мы не доедем до дома.

У них весьма интересные отношения, никогда бы не подумал, что они братья. Но тогда мне непонятно одно — почему нельзя было просто сказать: «Шерлок — мой брат. Доктор Ватсон, пожалуйста, присмотрите за ним»? Где, черт возьми, логика в их поведении?!

— Ты собирался проглотить ту капсулу?

— Конечно нет. Тянул время. Знал, что ты придешь.

— Ты не мог знать. Тебе просто это нравится. Рисковать жизнью.

— Зачем мне это?

— А просто ты идиот!

— Поужинаем?

Очередной вечер в компании Шерлока. Кажется, я начинаю привыкать к нему и его манере поведения. Почти до полуночи мы сидели в китайском ресторане и просто разговаривали. Он рассказал мне о Майкрофте, что следовало бы сделать сразу. Я и представить не мог, что он — воплощение Британского правительства. Конечно, у него свои представления о заботе о младшем брате, но думаю, что все-таки в глубине души Майкрофт более эмоционален. Также я многое узнал о миссис Хадсон, о Господи, она потрясающая, просто святая, потому что терпит Шерлока и его эмоциональные всплески.

А еще я решил, о чем буду вести блог. Не о себе. О Шерлоке. О том, как он раскрывает преступления. Думаю, в этом есть какой-то смысл.

Я еще не знаю, во что ввязался, но это точно что-то новое, экстраординарное. Жизнь покажет. Мне остается только ждать, когда Шерлок снова скажет…

— В игру, Джон! В игру!

[This is not the rise and the fall of the tide,

A pain in the chest and two watering eyes]

Я проснулся от скрипичной сонаты Шерлока. Она не была навязчивой, резкой или же слишком скучной. Гармония. Вот, что я услышал. Музыка способна трогать сердца людей и задевать струны их душ. Перебирая ноты, кажется, что касаешься чего-то сокровенного и хрупкого. Шерлок в совершенстве овладел искусством создания гармонии из пустых, абсолютно бездушных нот. Он помнит наизусть, пальцами — как неповторимо, как пронзительно больно отдается в пальцах дрожь струн. Я часто вижу, что у него закрыты глаза, ведь необязательно видеть, чтобы играть — руки и сердце сделают все сами. Сердце… Как человек, отрицающий чувства и эмоции, может создавать что-то настолько прекрасное? Да и есть ли у Шерлока сердце?

Время от времени появлялись новые дела, о которых я позже писал статьи в своем блоге. Конечно, без комментариев Шерлока не обходится. Постоянно слышу что-то вроде «Идиотское название, не находишь?» или же «Ты собираешься писать о нераскрытых делах? Зачем?». По утрам к нам приходят клиенты, мы слушаем их проблемы, и Шерлок решает — берется за дело или нет. Если ему скучно, то может ненароком пальнуть в стену. Я быстро к этому привык. Иногда Шерлок уходит по поручениям брата, и я остаюсь дома вместе с миссис Хадсон. Мы смотрим сериалы, пьем чай и решаем судоку. Бывает весело. Шерлок возвращается к вечеру, и за ужином он рассказывает все, о чем узнал, или что нам предстоит сделать. Если он в хорошем настроении, то может поиграть на скрипке.

Примерно так я бы описал обычный день на Бейкер-стрит.

Вот так день за днем, и наступил канун Рождества. Зима придает воспоминаниям давность. Под снегом дом кажется старым, как будто его жизнь движется вспять, в те минувшие века. В такие вечера, когда за стеной старого дома кружит снег и трещит мороз, знаменитые истории и прекрасные легенды обретают смысл. В какой-то момент я начал думать о своих чувствах к нему, ведь Шерлок как-то сказал: «Мне не нравятся люди, но ты — исключение». Тогда я не придал этому значения и, кажется, зря. Почему не могу забыть, как допрашивал его, есть ли у него дружок и подружка? Неужели я претендую на это место?

— Рождество — семейный праздник. Почему бы тебе не съездить к Майкрофту? Уверен, он был бы рад.

— Ты что-то сказал?

— Да перестань, Шерлок. Так же нельзя. Хоть бы позвонил ему.

— И получил бы в ответ: «Что-то случилось, братец?». Сейчас он сидит возле камина, пьет виски, ну может коньяк, и думает над новой загадкой для меня. Майкрофт всегда один, как и я. Только одиночество и бережет меня, хотя в последнее время я не уверен в этом. Мы обязательно съездим к родителям, но немного позже. Надеюсь, этот инцидент исчерпан.

— Нет, людей берегут друзья.

— У меня их нет. Есть только один лучший друг.

— О, Шерлок… Какой же ты заносчивый, высокомерный, упрямый болван!

— Твое обыкновение констатировать факты граничит с манией. Джон, в следующий раз, пожалуйста, придумай что-нибудь новое.

— Что-то случилось?

— Я весь день тонко намекаю, что хочу твоего внимания, но ты ни разу этого не заметил, и теперь я разозлился.

— Ты мог бы просто сказать.

— Нет. Ради бога, Джон, прекрати.

— Что прекратить?

— Так улыбаться. Я не уверен, что может произойти, если ты продолжишь.

— С меня хватит. Пойду прогуляюсь, заодно зайду в магазин. Тебе купить что-нибудь?

Шерлок не ответил, впрочем я и не надеялся. Я шел по улице, вглядываясь в отражение дорогих витрин, словно находясь в поисках чего-то. Да, действительно, я хотел найти ответы для самого себя. У меня неоднозначные чувства к Шерлоку, похоже на своеобразную химию, наверно, это даже не связано с работой. Это более личное, это как любовь… О Господи, зачем я сформулировал это именно так? Но для Шерлока любовь это тайна, загадка, которую невозможно разгадать.

Произошедшее дальше, превзошло все мои ожидания. Я и сам стал заложником этой «большой игры», которую вел король преступного мира, как он сам себя называет, Мориарти.

Полночь. Бассейн. Я стоял на прицеле у снайпера, обвешанный взрывчаткой. Не раз моя жизнь подвергалась риску, но только здесь я понял, что по-настоящему могу умереть. И да, я был готов. У меня есть любовь, а это то, за что стоит бороться. Ради чего стоит умереть. Мориарти назвал меня преданным питомцем, ведь к ним привыкают, держат рядом с собой. Я хотел придушить его, но не думаю, что успел бы. Надеялся до последнего, что Шерлок его остановит. Все обошлось на этот раз.

— Ты в порядке?

— Да, в полном.

— То… То, что ты… что ты сделал… Что предложил сделать… это было… здорово. Спасибо.

— Я рад, что никто этого не видел. Того, как ты срывал с меня одежду в полутемном бассейне. Пошли бы слухи.

— Люди только этого и ждут.

— Я не знал, что делать… Просто хотел спасти тебя, но похоже ты и сам неплохо справляешься. Это было глупостью с моей стороны?

— Тебе страшно, и я это вижу. Быть солдатом и неспособным совершить противодействие, потому что не знаешь, к чему это приведет. Нет, это не глупость. Это храбрость, которую презирает мой брат. Слушай, мне нравится это объятие и все такое, но не мог бы ты прекратить?

— Да… Извини. Я немного забылся…

— Ничего. Все уже позади. Идем домой, Джон.

Мы неторопливо шли домой по безлюдным улицам. Молчание. Все, что я мог — это смотреть ему прямо в глаза, все остальное исчезает, в то время как мои собственные поневоле наполнились слезами. Не было слов, чтобы выразить мои чувства: страх, облегчение, любовь и благодарность; слезы все высказали за меня. Тогда я даже не представлял, насколько Мориарти опасен и как далеко готов зайти ради этой игры. Шерлок отвлек меня от этих мыслей… Не хочу вдаваться в подробности, но это было потрясающе. Да, возможно неправильно. Да, глупо. Мы оба наплевали на собственные моральные принципы, зная, что рано или поздно случившееся этой ночью разобьет наши сердца.

Спустя какое-то время все вернулось на круги своя. Мы хотим, чтобы все осталось, как было. Хотим сохранить беспечность этих дней. Но иногда нужно умереть для одной жизни, чтобы войти в другую.

— Джон.

— Привет, Шерлок.

— Стой там. Теперь посмотри наверх. Я на крыше. Я… не могу спуститься. Придется разговаривать вот так.

— Что происходит?

— Извини. Я — хитрец и лжец. Вот кем я должен быть в твоих глазах.

— Зачем ты все это говоришь?

— Расскажи всем, кто станет тебя слушать… Расскажи, что я создал Мориарти в личных целях.

— Заткнись, Шерлок. Замолчи! Тогда, в первую встречу ты узнал все про меня. Только ты способен на такое.

— Я изучал тебя, чтобы произвести впечатление. Еще до нашей встречи. Нет, не своди с меня глаз!

— Хорошо.

— Люди так поступают.

— Как?

— Оставляют записку.

— Когда оставляют?

— Когда прощаются. Джон, прощаются не всегда перед смертью… но не в этот раз.

— Нет! Не надо…

— Я не герой и никогда им не был. Прощай, Джон.

— Шерлок! Шерлок…

Пасмурно. Я не особо помню, был дождь или нет, насколько сильно дул ветер и было ли мне холодно. Помню шелест листвы на деревьях, помню тишину и серые, молчаливые надгробия с датами и именами. Пронзающая боль где-то внутри и глаза, уставшие от слез. Никогда не думал, что наша встреча может быть в таком месте. Я смотрю на твое имя, а в голове мелькают обрывки фраз, фрагменты воспоминаний… Недосказанные слова. Вот, что ты оставил мне, Шерлок…

— Ты сказал мне… что ты не герой. Но ты был… самым лучшим… самым гуманным человеком из всех, кого я знал. Я был так одинок, и поэтому многим тебе обязан. Но, прошу лишь об одном, Шерлок. Прекрати все это. Не могу принять тебя… потому что чувствую, что это не так. Я бы сравнил тебя со сверхновой Ван Бюрена… Это ведь игра, я прав? Нужно лишь найти правду, доказать, что ты всего лишь подделка… Я не способен на такое. Прояви свою гениальность... Прошу, Шерлок. Будь… живым. Можешь? Ради меня?

Если цепляться за прошлое так сильно, будущее может и не наступить… пока смерть не разлучит нас.

[Forgotten soul born in а grave,

Fifteen years locked in a cage]

— Хотите, чтобы я произнес это вслух?

— Прошло полтора года с нашей последней встречи.

— Вы читаете газеты? Вы знаете, почему я пришел. Потому что…

— Что случилось, Джон?

— Я… нет. Он… Не могу, нет.

— Вам нужно себя пересилить.

— Мой лучший друг… Шерлок Холмс… мертв.

В квартире осталось столько вещей: книги, письма, его любимый череп и лабораторное оборудование. Миссис Хадсон сложила все приборы по коробкам, чтобы потом отдать все в школу. Как бы то ни было, я не могу этого допустить. А может и могу. Я в бешенстве, и это… нормально? Так происходит после смерти близкого человека. Шерлок у всех оставил такое чувство. Миссис Хадсон постоянно говорила про царапины на столе, которые оставил Шерлок, как он налил из пистолета в полпервого ночи, как в холодильнике хранил органы и образцы крови. Я долго не мог собраться силами и прийти сюда, но все-таки вернулся на Бейкер-стрит, чтобы хоть недолго побыть наедине со своими мыслями о нем.

Через полтора года я встретил Мэри. Она потрясающая, та самая… Сначала я просто хотел отвлечься, забыть это все, как страшный сон. Думал, что ничего не выйдет, и она меня бросит, ведь долгие отношения с надеждой на будущее, как оказалось, не мое. Я ошибался, потому что просто встречал не тех. Она не отвернулась от меня, когда мне было тяжело, она не считала меня идиотом, влюбленным в своего друга. Понимание. Вот чем Мэри отличалась от других. Именно она помогла мне принять смерть Шерлока, помогла отпустить его, но он все равно будет жить в моей памяти. Я перестал вести блог, правда очень редко вместе с Мэри я перечитывал свои статьи, рассказывая ей о бывалых днях. Вместе с ней моя жизнь вновь обрела цвет, раздирающая боль утихла и превратилась в скорбь. Я стал немного счастливее, потому что почувствовал некое облегчение в своей душе. Пора начинать новую жизнь. И да, я решил сделать Мэри предложение.

«Сгорающий внутри» человек способен сочувствовать, он гуманен, мягок и идеалистичен, и — одновременно — одержимый неустойчивый интроверт. Майкрофт всегда был таким человеком, но только сейчас я увидел эту «сгоревшую» часть его души. Тогда он впервые почувствовал одиночество. Я видел его возле могилы Шерлока, и каждый раз он молчал. Не знаю, о чем он думал, но я и сам не решался подойти, потому что не находил нужных и правильных слов.

Я наблюдал за людьми, что пришли сюда в этот траурный для них день. Надгробные речи полны глубокого смысла: они дают представление о том, кем следовало бы быть покойному. Я подумал, что последний долг всегда отдают с опозданием, и этот долг благодарности обычно выплачивается в виде искренних соболезнований. Майкрофт стоял рядом, ведь он многим обязан своему брату.

И я решил, что пришел сюда в последний раз.

— Взгляни на них. Они так переживают.

— Они потеряли дорогого им человека.

— Иногда мне в голову приходит мысль, что со мной что-то не так. Забота о ком-то — это не преимущество, Джон. Все жизни заканчиваются, все сердца разбиваются.

— Но люди скорбят, они плачут. Они имеют на это право.

— Они, но не ты. Если я скажу, что вы скоро встретитесь, что тогда, доктор Ватсон?

— Что?

— Здравствуй, Джон.

— Все это время… Вы знали?!

— Он же мой брат. Конечно знал. И еще, его смерть разбила бы мне сердце.

— Майкрофт, будь так любезен, оставь нас.

В тени деревьев Шерлок ждал, когда сможет подойти. Я не мог поверить, что это действительно он… То же черное пальто и синий шарф, тот же высокомерный, но понимающий взгляд, тот самый голос… О, Шерлок, зачем ты это сделал?

— Я не заслуживаю твоего прощения, но хотя бы выслушай. Джон, мне нужно было исчезнуть. Я бы мог сказать, что это вина Мориарти, но не стану. Не хочу оправдываться или лгать. Если хочешь злиться — злись, можешь ударить меня.

— Я… я оплакивал твою смерть! Как ты можешь так играть с чувствами других людей?!

— Джон…

— Ты мог сказать мне. Хоть что-нибудь. Но нет, я — самый умный, я же Шерлок Холмс! Я всегда все делаю в одиночку! Нет, Шерлок… Если для тебя чувства не имеют значения, то подумай о других. О тех, кто любит тебя… кому ты дорог…

— Я думал о тебе. Если бы ты знал, то был бы в опасности. Возможно, сейчас бы я стоял возле твоей могилы. Я сделал то, на что обычные люди в жизни не согласятся.

— Одно слово. Всего одно, Шерлок.

— Я предвидел тринадцать вариантов развития событий, но нужно было выбрать всего один, при котором я бы остался жив.

— Как ты это сделал?

— Ты просил чуда, и оно свершилось. Будь осторожен в своих желаниях.

— И поэтому ты ждал два года?

— Лондону грозит серьезная опасность. Готовится теракт. Мне нужна твоя помощь. Тебе этого не хватало, признайся. Вечная охота за преступниками, бурлящая в жилах кровь и мы с тобой вдвоем против всего мира.

Не могу поверить в то, что он сделал, но с другой стороны… это же Шерлок. Я в смятении, даже не знаю, что будет дальше. Вернемся ли мы в те привычные нам будни на Бейкер-стрит? Если честно, то я рад, что был прав. Шерлок, это потрясающе! Я не знаю, что произошло в тот день, я же проверял твой пульс, но его не было. Ты обманул смерть. Или же меня. Да, сейчас я ушел, оставив тебя одного возле твоего же надгробия, но я рад, что ты жив. Просто не могу принять это… не так быстро.

Но я прощаю тебя.

Вместе с тобой вернется и мое прошлое. Ты рискуешь жизнью, потому что не умеешь по-другому. Ты играешь со смертью, Шерлок. Обычные люди не способны на такое.

А что насчет меня? В таком случае остается лишь сказать правду…

Не война идет за мной. Я сам следую за ней.

[A worn heart numb to the pain,

The hopeless tears fall from her face]

— Привет, Шерлок.

— Джон, что-то случилось?

— Как ты?

— Миссис Хадсон хотела выкинуть мою лабораторию. В последний момент успел сказать Майкрофту, чтобы остановил ее. Чай?

— Нет, спасибо. Я зашел, чтобы сказать… спросить. Это очень важно для меня. Шерлок… ты будешь моим…

— А как же Мэри?

— …шафером?

— О, ты об этом. Кем?

— Да ладно, ты же мой лучший друг. Не забудь подготовить речь.

— Но я даже не ответил.

— Это и не нужно. Спасибо.

Совсем скоро будет один из самых важных дней в моей жизни. Свадьба. Я очень люблю Мэри, и я счастлив, что мы скрепим клятвой узы нашей любви. Для Шерлока любовь — это вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна ясному и холодному разуму. А разум он ставит превыше всего. Он никогда не женится, чтобы не потерять ясности рассудка. Все-таки это выбор каждого — любить или нет, и я свой уже сделал.

В тот светлый майский день я увидел Мэри в красивом белом платье. Ее фата слегка развевалась на ветру, с лица не сходила улыбка, а в дрожащих руках был букет. Шерлок произнес речь, одновременно раскрывая преступление, немного не то, что я ожидал, но в ней была вся его любовь и благодарность. Его подарок — скрипичная соната «Вальс для Джона и Мэри». Я был очень тронут…

Начало новой жизни без приключений, риска и опасности, что поджидают за каждым углом. Я в роли примерного семьянина и моя любимая жена. Так я думал…

Поздним вечером мне позвонил Шерлок и сказал прийти по указанному адресу. Он отдал мне свое пальто и сказал, что нужно подождать. Это было связано с Мэри. Я боялся, что ей грозит опасность, но как оказалось, в опасности был я.

— Ты работала на Британское правительство, а после ушла в отставку. Что случилось, Мэри? А может есть другое имя?

— Шерлок, я всего лишь хотела защитить себя. Да и Джон… знай он правду, он бы бросил меня. Я просто боялась потерять его.

— АГРА. Что это?

— Наша группировка. Профессиональные наемные убийцы. Название — первые букв имен. Я — Розамунд.

— Что произошло?

— Мы должны были спасти британского министра, все заняли свои позиции, мы ждали приказа, но что-то пошло не так. Нас выставили террористами, удалось спастись только мне. Вот флэшка, там вся информация, то, что является моей защитой.

— Она мне не нужна.

— Тогда чего ты добиваешься? Я ведь могла убить тебя там, но не стала. Мой выстрел как чистая хирургия. Ты ведь понял это. Что мне сделать, Шерлок?

— Джон, что скажешь?

Я не верил… И это не была очередная игра Шерлока. Я был зол, просто в бешенстве, потому что самый близкий и любимый человек оказался лжецом. Все повторяется.

— Почему так?! Почему мой друг — псих и наркоман, его брат — олицетворение власти всей Британии, домовладелица оказывается женой наркоторговца, а моя жена — наемный киллер высшего класса?! Шерлок, почему она такая?

— Потому что ты выбрал ее. Тебе не хватает этого. Опасность, убийства, долг и честность — вот твой мир. Тебе нужна война, Джон. И ты ищешь ее в обычной жизни. Это нормально.

Я ушел, даже не посмотрев на Мэри. Снова обман, предательство. Все только начало налаживаться, и тут открывается очередная тайна. Я устал от этого. Шерлок отдал мне ту флэшку, но я не стал смотреть ее, выкинул в камин. Это прошлое, от которого она ушла и больше не хочет возвращаться. Она вышла замуж за меня. Я не могу все сейчас разрушить. Как бы то ни было больше нет Розамунд Морстен, есть только Мэри Элизабет Ватсон.

Жизнь продолжается, в том числе и на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон приготовила нам чай, продолжая повторять, что она не наша домработница. Шерлок и Майкрофт спорили о делах государственной важности, а мы с Мэри просто наблюдали за происходящим, наслаждаясь вином. В какой-то момент Майкрофту позвонили из правительства. Стало ясно, что все очень серьезно, потому что он в спешке уехал, ничего не сказав. Вроде все как обычно, но Мэри была обеспокоена. Мы обменивались взглядами, не проронив ни слова, пока ей не пришло сообщение.

— Джон, мне нужно отъехать ненадолго. Это срочно, но я быстро вернусь.

— Может, мне стоит поехать с тобой?

— Оу, нет. Присмотри за Шерлоком, а то вдруг ему снова станет скучно.

— Что-то случилось? Ты сама не своя.

— Все… в порядке. Правда. Джон, я люблю тебя.

— И я тебя. Ты можешь на меня положиться. И рассказать все.

— В другой раз. Шерлок, оставляю его на тебя.

Это был наш последний разговор, последний поцелуй… потому что через два часа я узнал, что Мэри была убита в океанариуме Лондона.

Я смотрел в небо, капли дождя падали на мои руки, пока все птицы улетали в безопасное место. Я стоял навстречу надвигающейся бури, потому что я потерял все. Мое измученное сердце уже не чувствует боли, душа кровоточит от страданий. Наверно поэтому я плачу, ведь слезы — это кровь души.

— Большинство людей женятся, потому что им не хочется признаваться, что они никогда не любили настолько сильно, чтобы решиться связать свою жизнь с другим человеком. Идеализм, желание доказать себе, что ты способен на наивысшие переживания.

— О, Шерлок, прекрати. Я потерял единственного человека, с которым мог бы разделить единственную жизнь.

— Любовь — это не недостаток и не преимущество. Это данное, Джон. Именно она остается после того, как ты узнаешь о смерти близкого человека. Думаю, мне стоит оставить тебя одного. Потом возвращайся домой. На Бейкер-стрит. Мы с миссис Хадсон будем тебя ждать.

— Спасибо. Хм… Посматривая фотографии, я нашел одну среди них. Это было вечером, примерно через неделю после нашего знакомства. Мы гуляли в парке и сделали первую совместную фотографию. Все это было после похорон Шерлока. Ты была со мной… несмотря на все мои слезы. Ты вытащила меня из дома, заставила улыбаться, позволила кричать и плакать, если мне это было нужно. Это был первый шаг на пути к исцелению.

Я благодарен тебе, Мэри…

Именно тогда Вселенная свела нас вместе. Именно тогда, когда это было так важно для меня. Ни на год раньше или позже. Именно тогда, в тот момент, когда это имело значение.

Я обещаю… жить дальше… хоть это и непросто. Ты вернула меня к жизни, теперь я должен сделать это сам. Знаю, ты бы сказала, что я не одинок, у меня прекрасные друзья. Да, все так… но тебя больше нет…

Мэри, мне больно, но… я отпускаю тебя… лучше сделать это сразу. Но я всегда буду помнить о тех прекрасных днях, проведенных рядом с тобой. Я благодарен судьбе за возможность быть счастливым, хотя бы ненадолго.

Я люблю тебя, Розамунд.

[No one to even say goodbye,

She sees no value in her life]

«Грядет восточный ветер, Шерлок. Он тебя унесет».

Как-то я услышал это от Майкрофта и больше не смог выкинуть из головы. Шерлок написал всего одно слово, Шеринфорд, и повесил листок с этим словом в центре стены. У Холмсов свои секреты, но даже их что-то объединяет.

Я думал, спокойная размеренная жизнь должна влиять как-то наоборот, подарив мне большое количество свободного времени, которое я рационально так и не исчерпал. Мне остается только поглядывать в сторону своих и чужих мыслей, в то время как в голове — пустота. Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни. Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем. Я понял, что не потерял Мэри, ведь она всегда в моем сердце и в моей памяти. Мне легче, когда я так думаю. Уже почти год, как никак.

Недавно у нас был очень странный клиент, хм, клиентка. Он утверждает, что ее отец собирается совершить преступление — убить кого-то, и ей страшно. Ей кажется, что она знает, но просто не помнит. Это всего одно слово, но Шерлок заметил сразу, что это имя, а значит слов два или больше. Обычное дело, которые увенчалось успехом, но только одно было непонятно. Кто эта женщина? Я видел ее несколько раз в другом конце города, она пыталась познакомиться со мной, но я говорил, что очень спешу. Как выяснилось, наша клиентка не является дочерью миллионера и, да, серийного убийцы. Кто был в нашей квартире?

— Это наш названый «средний брат», а точнее сестра. Эвр.

— Почему я ее не помню?

— Потому что ты сам так решил, братец.

Сестра, о которой Шерлок даже не помнит. Майкрофт рассказал о их детстве, о том, что сделала маленькая Эвр, и где она сейчас. Шеринфорд — это остров, тюрьма для таких, как она. Я даже не мог поверить, что такое возможно. Насколько Эвр умна, настолько и опасна. Шерлок настоял на встрече с ней, несмотря на все возражения и отказы брата. В итоге Майкрофт согласился, но под условием конфиденциальности.

Я помню только шторм, очертания острова и… полная тишина… и голоса в темноте…

— Здравствуй, мой дорогой братец. Я рада снова тебя видеть. В этот раз ты пришел со своими друзьями или же… Шерлок… давно не виделись. Должна сказать, у вас чудная квартира, но там слишком скучно, поэтому приглашаю вас к себе. Давайте сыграем. Там лежит пистолет. Возьми его. Молодец. Сколько пуль? Только пусть ответит твой друг, Джон Ватсон.

— Две.

— Хорошо. С вами еще один человек, а его жена у меня. Как вы поняли, он должен умереть, чтобы спасти ее. Шерлок, выбери того, кто пристрелит его.

— Майкрофт.

— Я не стану пачкать руки кровью.

— Джон.

Странное чувство, но я хотел это сделать. Шерлок отдел мне пистолет, я подошел к тому мужчине, спросил имя. Ради формальности. Я поставил его на колени и выстрелил. Рука даже не дрогнула. Зачем я это сделал… потому что мне сказали… Отдали приказ. Я не знаю Эвр, не знаю, чего она добивается, но знаю только одно… она не раз сыграет нашими чувствами.

— Давайте продолжим.

Страх, пытающийся взять нас под контроль, затемнял здравый смысл. Пронзительный крик сирены, и мы словно в огне. Сделать или умереть — в этом суть ее игры? О, черт возьми, конечно! Я только что убил человека. Застрелил безоружного… потому что мы все были в опасности. «Сегодня мы солдаты, Джон». Ты прав, Шерлок, как всегда прав.

— Теперь задание для тебя, братец. Ты сам решишь, с кем пойдешь дальше. Что для тебя важнее — кровные узы или дружба?

— Эвр, я не стану этого делать!

— Так нельзя, нужно играть по правилам. Ты же любишь правила, Шерлок? Ну же, вспомни детство. Вспомни все, что было.

— Тогда я изменю ход игры.

Я выхватил пистолет из рук Шерлока и поклялся, что убью его, если она нас не отпустит. Теперь она знает, что я могу убить кого угодно, но она бы не допустила его смерти. Ей проще изменить свои же правила. Чертова психопатка! Ей совсем наплевать на нас!

— Джон Ватсон, как это смело. Ахах. Такой преданный. Скольких ты готов убить ради него? Ответь мне, и я отпущу тебя.

— Ты отпустишь всех.

— Здесь я устанавливаю правила. Так скольких?

— Любого. Каждого, кто поставит жизнь под угрозу. Всех.

— Так и знала. А теперь посмотрим, на что способен братец ради тебя.

Темно. Не вздрагивать не представляется возможным, холод пробирает каждую клетку тела. Меня окружают стены… колодец? Я чувствовал, что под ногами что-то хрустит. О, нет… это... кости. Маленькие кости. Почему я здесь? Шерлок? Пожалуйста, помогите…

— Где Майкрофт и Джон?!

— Братец Майкрофт в полном порядке, а вот Джон…

— Что ты с ним сделала?!

— Ничего.

— Отвечай, где он!

— Шерлок. Его кровь не стоит твоих слез.

— Эвр, я прошу тебя. Скажи, где Джон.

— Он так дорог тебе? Почему?

— Джон — мой друг. Он — моя семья, и не могу позволить, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Знаешь, как это называется? Забота, привязанность, желание защитить и быть рядом… это и есть любовь, Шерлок. То, чего у меня никогда не было. Вспомни песенку. Это и есть ответ.

— У меня нет на это времени.

— У тебя никогда его не было на меня. Я всего лишь хотела твоего внимания, хотела быть твоим другом, но ты даже не замечал меня. Не позволял быть рядом. Знаешь, мне было очень больно, а теперь будет больно тебе. Это справедливо.

— Я никогда не думал, что тебе было одиноко. Если бы я только знал… Но сейчас умирает мой друг. Помоги мне спасти его.

— Когда тебе кажется, что ты прав, ты, скорее всего, заблуждаешься. То, что разбилось — кость, сердце, любовь или жизнь — можно склеить, но оно уже не станет целым. И что бы я ни говорила прежде, все-таки можно сказать по человеку, которого не знал. Я убеждалась в этом каждый день. Каждый день, что проживала без тебя.

— Я нашел тебя и больше ты никогда не будешь одна, а сейчас давай вместе спасем моего друга.

— Люди такие сентиментальные, когда речь заходит об их питомцах. Ты же не хочешь, чтобы я утопила еще одного?

Они нашли меня. Я всеми силами старался хоть немного согреться, унять мучительную дрожь, но тело все еще сковано холодом. Я чувствовал прикосновения рук. Шерлок обнимал меня за плечи, крепко сжимая мои едва что-то чувствующие пальцы, оставляя отметки на бледной коже. Он сделал то, что совсем не должен. Самое главное, что мы живы. В этой преисподней я снова почувствовал вкус убийства, снова побывал на войне.

Да, Шерлок, сегодня мы солдаты.

— Что теперь с ней будет?

— Майкрофт сказал, она останется в Шеринфорде. Обещал, что родители скоро ее увидят. Эвр больше не будет одинока. Что можешь сказать о ней?

— Измученная, израненная девушка. Словно душу вытянули и насильно оставили бренное тело существовать самостоятельно.

— Немного не это я ожидал услышать.

— Ну извини.

— Она сказала, что я… что у меня к тебе… хм, чувства…

— Что?

— Вот только не начинай!

— Нет, что ты! Даже не собирался. Продолжай. Что за чувства?

— Джон, ну ты знаешь это слово. Я не могу его произнести. Мой разум не допускает такого.

— Нет. Не понимаю, о чем ты.

— Я как-то сказал, мне не нравятся люди, но ты — исключение. Для меня ты больше, чем просто друг и… Эвр сказала, что я… люблю тебя..?

— Что, черт возьми, я должен на это ответить?!

— Дай подумать… Что-то вроде — «Ты заслуживаешь гораздо больше, но по решению каких-то высших сил, я люблю именно тебя. Так что просто дай мне разобраться в своих чувствах». Как-то так.

— Знаешь что? Хотя бы не так быстро после Мэри. О, заткнись. Я совсем не это имел в виду.

— Мы оба отрицаем очевидное. Отбросив все факты, получишь истину, и ты это знаешь.

— Нет, Шерлок, не знаю. Я не такой умный, как ты. И еще… с днем рождения.

— Спасибо тебе, Джон. Это… очень мило с твоей стороны.

— Никогда не знал, когда у тебя день рождения.

— Теперь знаешь.

Шерлок попросил никому не рассказывать, но было уже поздно. Все хотели поздравить его. К вечеру мы собрались все вместе; миссис Хадсон вместе с Молли приготовили ужин, Лестрейд принес письма из Скотланд-Ярда, даже там узнали об этом, я купил вино, даже Майкрофт приехал, чего я точно не ожидал. Думал, он ограничится сообщением ну или звонком. До поздней ночи мы сидели, разговаривали, смеялись и просто наслаждались праздником.

После того, как все ушли, я остался в гостиной и совсем тихонько, словно боясь нарушить тишину ночи, смотрел в окно. На врановом полотне неба россыпью раскинулись миллиарды звезд, безвозмездно дарившие красоту всем, стоило лишь устремить к ним взгляд. Я пил вино, держа в руках фотографию со свадьбы, где Мэри — самая красивая женщина из всех и самая лучшая для меня. Что-то необъяснимое полоснуло так глубоко, открыло едва зажившую рану и оставило кровоточить где-то внутри. Но мне не было больно. Все теряют молодость, родителей, любимых, друзей и, наконец, саму жизнь. Можно не принимать этого — и все равно будешь терять.

Я больше не один. Восточный ветер унес нас всех, оставив лишь истину, обнажая сердца.

[Have we really strayed this far from love?]

Выстрелы звучат в глухой ночи, оставляя пронзительное эхо. Воздух пропитан порохом, а земля — кровью. Где-то за пеленой дыма я жду рассвета в облаках. В глазах напряженность, кровь закипает в жилах, нервы на пределе. Пока я слышу шаги врагов, сокрытых в тени, мне не сбежать с этой земли обетованной, потому что… даже бежать... некуда. Слышны голоса до взрыва, но это не так далеко, чтобы успеть повернуть назад. Дрожь перестанет ломать, как только я убью их. Хочется закричать во все горло, до синяков сжимая свои же плечи, впиваясь в них пальцами, точно оставляя не шрамы, но долго заживающие царапины.

Просто я знаю... все мы знаем... что на кону жизнь.

Жизнь продолжается, но я не чувствую ее такой, как раньше. Многое изменилось. Наверно, было бы стыдно признать это, но Шерлок заменил мне Мэри. В хорошем смысле. Он стал более человечным, понимающим и не таким высокомерным. Я правда не знаю, что с ним произошло, но он стал таким, каким я видел его, возможно, только у себя в голове. Думаю, все это влияние Эвр. Да, она не идеальная сестра… о Господи, она же всю свою жизнь провела взаперти… но именно она открыла Шерлоку чувства, дала понять, что это нормально и даже правильно.

О, нет, это не значит, что я люблю его… но может совсем немного… Это просто чувства, что-то вроде химии, но более личное. Как я уже и говорил.

Я решил написать очередную статью в блог, но прежде прибрался на столе. Шерлок совсем не любит убирать прочитанные книги или документы, а миссис Хадсон просто запрещено к ним прикасаться. Вот поэтому я и решил все убрать. Среди бумаг я нашел обрывок, это была часть письма.

«… и я пожертвовала собой, надеясь, что ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность к нему, которая независима ни от каких условий. Прошло с тех пор много времени: я проникла во все тайны души твоей… и убедилась, что даже ты заслуживаешь жить… живи моей жизнью, Шерлок… живи ради Джона Ватсона, которого я люблю…»

Я сразу узнал этот почерк. Мэри. Какой же ты подонок, Шерлок!

Это несправедливо, но я в ярости даже не от этого, а от того, что мне никто ничего не сказал. Ни сама Мэри, ни Шерлок, ни Майкрофт. Я уверен, что можно было бы избежать этого. Хоть как-нибудь… Но не ценой жизни моей жены! Какого черта здесь происходит?!

Я позвонил Майкрофту и попросил о встрече. Через двадцать минут за мной прислали машину, и я поехал в клуб «Диоген». Он тоже там был.

— Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Присаживайтесь, доктор Ватсон. Разговор будет долгим.

— Ничего страшного. Я никуда не тороплюсь.

— Один из членов Британского правительства выяснил причины, по которым сорвалась операция четыре года назад. Мэри была исполнителем, а Шерлок узнал всю правду, было принято решение устранить их обоих, поскольку была нарушена конфиденциальность и неприкосновенность этого должностного лица. Шерлок нашел решение.

— Компрометация. Мы хотели выставить это за утечку информации. К сожалению, меня раскрыли.

— Все верно. Мой брат допустил ошибку. Назвал ваше имя, доктор Ватсон. Вы — его уязвимое место, в то время как ваше — Мэри Морстен. Вы понимаете, к чему я веду?

— Не совсем.

— Ваша смерть выгодна во многих аспектах. Для всех. Этого, конечно же, допустить нельзя. Шерлок был готов на такую жертву ради вас и вашей жены, но за день до этого Мэри сама сдалась им. Она отдала все данные, можно сказать, открыла свою личность, а после была убита. Мы сами не ожидали, что так выйдет. Впрочем мне так и не ясны мотивы ее поступка. Я сказал все, что должен был. Вы хотите высказаться, доктор Ватсон?

— Да. Шерлок, почему ты не остановил ее? Почему позволил умереть?

— Я не знал, Джон…

Я ударил его. Снова. И снова. Руки испачканы кровью, но я не могу остановиться. Не сейчас. Он едва мог говорить, возможно, я сломал ему пару ребер, он задыхался от боли, но продолжал смотреть мне в глаза. Словно дикий зверь пробудился внутри меня и пытается вырваться на свободу. Мне самому до боли знакомо это чувство, это неугасающее пламя, что невозможно остановить.

— Не надо, Майкрофт… Он имеет на это право, потому что я убил его жену.

— Да, убил.

— Но тем не менее, ты жив. Сейчас ты жив благодаря ей… ее смерть подарила нам с тобой… еще один день… Джон, я не жду твоего прощения… не за это… но пожалуйста, пойми, что это ее выбор…

— Заткнись, Шерлок! Ты мог ее спасти! Мог, но не стал!

В порыве гнева я даже не заметил, как направил пистолет на него и… выстрелил… Рука даже не дрогнула…

— Что я только что сделал..?

— Просто выстрелили в моего брата. Отдайте мне пистолет, доктор Ватсон, и звоните в скорую. Но прежде один вопрос, и будьте честны в ответе: «Вы ведь знали, куда нужно стрелять, не так ли?».

Сначала я даже не понял, что произошло. Все как в тумане. Шерлока повезли в больницу святого Варфоломея, он потерял много крови, потому что… Да! Да!!! Я знал, куда стрелять. Все, что угодно. Я готов простить все, но только не это… Я ненавижу тебя, потому что ты всегда играешь с жизнями других людей! Ты обесцениваешь их чувства! Но тогда почему я считаю тебя своим другом..?

- Кто вы? Вам нельзя здесь находиться!

— Ради бога, прошу, пропустите, там мой друг… Он умирает!

— Я не могу этого сделать. Мы никого не пускаем в реанимацию.

— Тогда я буду исключением.

— Пропустите его, иначе вы будете перед судом отвечать за проведение эксперимента с запрещенными психотропными препаратами».

— Конечно, мистер Холмс.

О, Шерлок… Ему больно, и я вижу, как он пытается схватиться за жизнь. У него огнестрельное ранение в живот. Наверняка задеты многие органы, и еще… прошло достаточно много времени… и я знаю, что он умрет от внутреннего кровотечения, не быстро, но мучительно…

— Знаю, что ты меня не слышишь, но я должен это сказать. Что-то вроде признания. Я наблюдал, как умирали мои друзья на когда-то цветущем поле, что изранено войной. Павшие, как и прежде мои братья по оружию, но даже их сердца и сердца всех отважных людей не могут возвратить меня к жизни… Нормальной жизни. Тебе удалось. Прости меня… Я никогда не желал твоей смерти, но эта правда сломила меня… вернула к тому, от чего я так пытался уйти…

— От судьбы не уйдешь, Джон… я предвидел такое… Ты жил с мерзавцем, что испортил тебе жизнь…

— Нет! Вовсе нет! Шерлок…

— Возможно это последние минуты… Побудь со мной до конца, прошу тебя… Джон, здесь нет твоей вины, ты поступил так, как чувствовал… и это лучшее, что в тебе есть, но чего нет у меня… чувства, в конце концов любовь… я понял это только сейчас, но уже поздно… И я все-таки любил… всех, кто был рядом… миссис Хадсон, Лестрейда и Молли, Майкрофта и Эвр, Мэри… и тебя…

Его не стало через четыре минуты. Все это время я смотрел на него так, как смотрел на Мэри. Со всей нежностью, но едва сдерживая слезы. Я убил его, и этому нет оправдания, как и нет прощения. Но все же…

Почему я теряю всех, кто мне дорог?!

Я снова смотрю на серое небо Лондона. Солнечные лучи пытаются пробиться сквозь густые тучи, но у них нет ни единого шанса. У неба своя сокровенная жизнь, что невидимыми нитями связывает всех на этой Земле. Холодная сталь реки слилась со сталью небес. Все притихло, погрузившись в воспоминания, и, кажется, не будет конца этой монотонности, потому что его сердце больше не бьется, погребенное в холодной земле.

— Что намерены делать дальше?

— Я не знаю. Вы так спокойно разговариваете со мной. После того, что случилось…

— Перестаньте. Это было неизбежно.

— А Эвр? Она знает?

— Да, завтра я привезу ее на могилу брата. А вы, не покидайте Лондон. Я настаиваю на продолжении наших отношений. Мы же все-таки семья.

— Майкрофт, я признателен, но правильно ли это?

— Разумеется. Уверен, он хотел бы, чтобы вы остались. Пообещайте мне, что будете приходить сюда и не оставите его в одиночестве. Мне пора уходить, но я буду рад, если вдруг решите навестить меня. Это не вежливость, это моя просьба.

— Скажите о нем что-нибудь.

— Глубокая вода, Шерлок, вся твоя жизнь, как и все твои мечты — глубокие воды…

— А что насчет меня?

Когда люди задают вопрос, то хотят услышать ответ. Я уже знал его. Мне просто нужно подтверждение. Зная истину, принимаешь ее и живешь дальше, не в силах что-то изменить. В глубине души я понимаю, что каждый из нас поступил так, как считал правильным. Ведь именно так поступают люди, когда любят кого-то; они жертвуют собой. Но я не смог бы стать жертвой, я тот, кому они нужны и ради кого они совершаются.

— Война все еще бьется в Вашем сердце, доктор Ватсон.