Резервный план и импульсивные решения (джен)

В камере предварительного заключения Министерства магии всегда царил полумрак. Без часов и палочки сложно было определить время, но, судя по отсутствию гула голосов за ее пределами, на дворе стояла ночь и от приговора его отделяли несколько часов. От приговора и испытания… Чем ближе подходил срок, тем сложнее было верить словам лохматой зазнайки, но если не верить им, то на что надеяться? Мелкая дрожь, спутница последних лет, уступила место дикому тремору. Еще чуть-чуть — и это безобразие можно будет без преувеличений назвать пляской Витта. Вдох-выдох, вдох, вдох, вдох, черт побери!

Если поверить Панси, которая приходила к нему днем, Грейнджер — мстительная сука, и его ждет что-то очень неприятное. Вместе с тем Панси навестила его, следовательно, ее выпустили на свободу. Но Паркинсон лепетала про испытание. Нечеловечески жестокое. Негуманное. Варварское. Она употребила много разных слов с одинаковым значением, чтобы его описать, но про само испытание ничего сказать не смогла: мешало заклинание, связывающее язык. Какого дракла ей не связали язык полностью?! Малфой с трудом представлял себе что-то страшнее Азкабана с дементорами (то есть представлял без труда, но предпочитал не делать этого, — "светлые" на такое не пойдут). Он не хотел сойти с ума, как тетка, не хотел стать таким сломленным, как отец, не хотел провести в тюрьме свои лучшие годы — что угодно, только не Азкабан! Что бы там ни придумала Грейнджер, навещавшая его позавчера (и три дня назад, и пять, и десять — стабильно раз в пару дней все время его предварительного заключения), придуманное ею не может быть хуже дементоров. Чертова Грейнджер! Дожил: грязнокро… гриффиндорка — его последняя надежда. Но она обещала. Такие, как она, держат слово.

Дрожь поутихла. То ли благодаря дыхательной гимнастике, которой его обучила мама два года назад и без которой он давно бы занял палату в больнице святого Мунго, то ли от мыслей о спасительнице — словно мантру, он повторял "она обещала!", серьезные карие глаза бывшей однокурсницы он видел так ясно, словно она стояла в нескольких шагах от него.

— Я вытащу тебя, — напоминала Грейнджер-видение, и паника отступала. На полшага, но все-таки. Благодаря ей Поттер с Уизли, два безнадежных гриффиндорца-самоубийцы, лезущих в любые передряги, дожили до совершеннолетия и пережили войну. Что ей выиграть одно дело? У нее были четыре недели, чтобы все продумать, а Грейнджер способна в мгновение взвесить риски и принять решение. Кому как ни Драко об этом знать — испытал на себе, чтоб ей, сумасшедшей, икнулось.

Он зажмурился и вернулся к воспоминанию месячной давности, к воспоминанию, которое могло бы занять достойное место в двадцатке его худших, а это что-то да значит.

* * *

— Даже если ты прав, Поттер, что это меняет для нас с тобой? Палочки с пером феникса у тебя уже нет. Наш поединок решит чистое умение… А убив тебя, я смогу заняться Драко Малфоем…

Ужас, сковавший все члены, едва не повалил с ног. Драко показалось, что на него навесили чугунные гири или наложили заклинание утяжеления. На плече сжались цепкие пальцы (только чудо спасло его от разрыва сердца, Драко очень надеялся, что не заорал, как мантикора в период гона), а спустя мгновение он оказался в темном лесу.

— Экспеллиармус! — прозвучал из-за спины звонкий голос. Голос был женским. Его худшие опасения не подтвердились.

Ха. Если бы у него имелась хоть какая-то палочка!

— Не двигайся! — в поле зрения появилась перепачканная в грязи и крови Грейнджер.

Не то чтобы он планировал подчиниться, просто не был способен двигаться. Все, что Драко мог, это дышать и моргать, словно получил Ступефаем в грудь. Голос вернулся первым.

— Куда и зачем ты меня притащила?!

— Ты слышал, что сказал Гарри.

Драко все еще не мог сопоставить факты.

— Если у Гарри что-то… — она закусила губу, — что-то пойдет не так, ты — наша последняя надежда.

Да она издевается, не иначе! Грейнджер считает, что он выйдет с палочкой против Лорда?

— Я похож на гриффиндорца? — сформулировал он ту же мысль иначе.

— Не очень. Но у нас будет время это исправить.

Прозвучало как угроза. Мозг отказывался генерировать методы, которыми нормальных людей превращают в гриффиндорцев.

Драко проглотил свое возмущение. Он откровенно тормозил, в голове носились обрывки мыслей, но зацепить какой-либо из них, остановиться на чем-то конкретном пока что не получалось.

— Между прочим, я спасла тебе жизнь! — задрала нос похитительница.

Спасла она, как же... Нет, было круто оказаться где-то не в Хогвартсе, далеко от трупов и желающих превратить тебя в труп, но в Хогвартсе остался единственный человек, который имел для Драко значение — мама, да и Грейнджер, спасающая его шкуру, вместо того чтобы стоять за спиной Избранного, не вписывалась в привычную картину мира.

— Тебе бы вместе со своим рыжим прикрывать тыл любимого Поттера, а ты решила спасти мне жизнь. Почему? — не сдержал он любопытства.

— Эта битва Гарри, не моя. Он, скорее всего, ее выиграет. Но я предпочитаю иметь резервный план. Посвящать в него кого-либо и объяснять детали не было времени. Считай, я совершила импульсивный поступок.

Импульсивный поступок. Чтобы спасти ему жизнь. Чтобы спасти надежду на победу. Роль надежды на победу, нового Избранного, если старого ликвидируют, льстила, но… Там. Осталась. Мама. Там осталась мама. Мама... Первая, на кого обратит внимание Темный Лорд, если (когда) расправится с Поттером и вспомнит его слова. И Лорд будет мучить ее. Поэтому необходимо вернуться. "Вернуться и умереть? У тебя даже палочки нет. Чем ты ей поможешь?" — спросил кто-то трусливый (или рациональный?) в душе Драко.

— Грейнджер, прекращай балаган, аппарируй меня назад!

— Не могу, — топнула тюремщица. Не то чтобы незнакомый лес можно было назвать тюрьмой.

— Я не прощу тебя, если пострадает мать. Я не буду помогать, если вместо меня он убьет ее!

Грейнджер переменилась в лице. Ну конечно, она не подумала об этом! Кому со светлой стороны есть дело до Нарциссы Малфой?

— Слушай, ты должен держаться в стороне, — она сжимала руки в кулаки, закусывала губу и о чем-то напряженно думала.

А воображение Драко уже работало на полную катушку. Он видел свою мать под прицелом палочки Темного Лорда, посылающего Круциатус за Круциатусом. Он видел Нарциссу, истекающую кровью, Нарциссу, замершую изломанной куклой у босых длинных ступней. Волосы встали дыбом, даже страх перед собственной неминуемой смертью куда-то исчез.

— Что ты натворила, идиотка?! — завопил он. — Уже! Немедленно! Верни! Меня! Назад!

Грейнджер вздрогнула. Кажется, ее взгляд по-прежнему горел жалостью и пониманием. Но это не имело никакого гребаного значения. Где-то там гибла его мама.

— Сделка, Малфой, — легкое жалящее остановило начинающуюся истерику.

Он вздрогнул и стал набирать воздух для еще одной попытки убедить Грейнджер.

— Я отправлюсь туда сама, но клянусь, если там… если там все плохо, я найду твою маму и перенесу сюда.

Ага, прямо из-под палочки Лорда. Безбашенная дура!

— Ты… нет... Вместе!

Он бросился вперед, чтобы уцепиться за нее, но девчонка предвидела это и сделала шаг влево, прежде чем с треском исчезнуть. Оставила его непонятно где. Одного. Без оружия. Без ничего. А там… мама. Ужас захлестнул Драко. Он понятия не имел, как долго находился в панике — время словно остановилось.

Хлопок. И сумасшедшая авантюристка снова возникла рядом. Драко собирался орать на нее. Орать, не выбирая выражений. Но это могло подождать, важнее было узнать...

— Гарри убил Волдеморта, — сообщила Грейнджер сухо. — Твоя мать там. Их арестовали. Идем, Малфой.

Целую секунду он искренне радовался победе Поттера. А затем очень остро осознал, что при этом раскладе его тоже не ждет ничего хорошего.

— Прости, что похитила тебя. Это… это могло… помочь нам.

Теперь-то какая разница...

— Ты не так плох, — продолжила она монолог, и раздражение оттого, что Грейнджер позволяет себе оценочное суждение о нем, только слегка царапнуло что-то внутри. — Я тебе должна. Ну за это все... И вытащу тебя! Даю слово, что не позволю тебя осудить.

Что происходило потом, запомнилось плохо. Тяжесть после бессонной ночи и изматывающих переживаний навалилась разом, и наступила полная апатия. Был арест. Допросы. Слушания. Какие-то незнакомые люди, обвинение, защита. Поттер. Грейнджер. Уизли. Поттер и Уизли не в фокусе, Грейнджер же наоборот, как под увеличительным стеклом: каждая мелочь резко — от царапины на шее до пятнышка чернил на носу. Раздражающая и умиротворяющая в равной мере.

* * *

Драко открыл глаза. За дверью камеры стоял гул. Значит, уже утро. Значит, он все-таки уснул, значит, скоро…

— Мистер Малфой, на выход! — казенные интонации прошлись жесткой щеткой по оголенным нервам.

"Испытание. Жестокое. Негуманное. Ва-а-арварское", — огромные и испуганные глаза Панси.

"Я тебя вытащу, верь мне, Малфой", — теплые и поддерживающие (с каких таких пор?) глаза Грейнджер.

Панси, вещающая про страшное. Грейнджер, уговаривающая верить. Узкий коридор почему-то в обратную от зала заседаний сторону. Он ожидал встречи с Визенгамотом в полном составе. Он ожидал выкрикивающей гадости толпы, но вместо всего этого его втолкнули в маленькую неосвещенную комнату. Комнату, словно наполненную темнотой. Драко померещилось, что из самого темного угла этой удушающей темноты выплывает дементор. Дементоры, сразу десяток. Волосы на загривке зашевелились.

Что-то задергалось, и щелкнул замо́к, раздался скрип и глухой стук, будто что-то деревянное столкнулось с каменной стеной.

Крышка сундука... О Мерлин! В сундуке боггарт. Малфой готов был сломать палочку, если это не так. Боггарт… Палочка… которой нет.

Он зажмурился изо всех сил. Даже думать было страшно, в кого или во что боггарт может превратиться после всего пережитого: огненные твари в Выручай-комнате, падающий в огонь Крэбб, труп профессора магловедения, заглатываемый Нагайной, какие-то незнакомцы, которых пытали в гостиной мэнора, Грейнджер в той же гостиной возле ног хохочущей Беллатрикс, ее крики. Крики матери. Крики матери ворвались в мир ужаса Драко, и он рефлекторно открыл глаза. Напротив него возвышалась фигура Темного Лорда, а на полу корчилась Нарцисса Малфой. Корчилась и изгибалась, пытаясь найти положение, в котором боль была бы терпимой, как Грейнджер тогда в гостиной.

Часть сознания говорила, что этого быть не может, что он сам видел труп Того, Кто Стоит Сейчас в Трех Шагах. А мать жива. И, по словам Грейнджер, уже свободна. Грейнджер. Мама.

Нарцисса дернулась, и Темный Лорд снова вскинул палочку. Рядом с матерью возник отец — беспомощный, свернувшийся калачиком, а с кончика палочки, зажатой в тонких длинных пальцах, слетела Авада.

— Нет, — заорал Драко не своим голосом и без единой мысли в голове бросился наперерез, боясь того, что сейчас с ним произойдет, но не способный повернуть назад. И... все исчезло. Малфой был один в темноте небольшой комнаты. Слезы текли по лицу и скатывались за воротник тюремной робы, но это было не важно.

Скрипнула дверь.

— Идем, — на плечо опустилась знакомая рука. — Визенгамот видел достаточно. Ты свободен, но остались формальности. Конечно, не обойдется без штрафов и компенсаций пострадавшим, но главное, ты свободен. Твоя забота о родителях… — Грейнджер всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.

Так вот как принимают в почетные гриффиндорцы…

— Решение предложить им использовать боггартов, чтобы понять, что происходит в душе у таких... таких, как ты, было импульсивным, но потом я смогла предоставить железное обоснование: Веритасерум можно обойти формулировками, а живое существо не обманешь. Стоит ли упоминать, что дементоры в считанные часы высосут у любого из нас последние счастливые воспоминания?

Пожалуй, это решение никак нельзя было назвать импульсивным. Нетривиальным — да, жестоким — да (Драко поздравил себя с новым ночным кошмаром), но в сравнении с перспективой постоянного контакта с дементорами — фигня.

Поблагодарить. Он должен поблагодарить. Можно ли благодарить за такой опыт? Крики матери все еще звенели в ушах, но Грейнджер сделала то, что пообещала. Он третировал ее шесть лет, он считал ее недочеловеком, недоволшебницей, а она… помогла ему избежать тюрьмы, хоть ей от него уже ничего не было нужно.

— Спасибо, Грейнджер, — выдавил он из себя и позволил последней мысли стать словами.

— Считай, это и было твоим наказанием за то, что был такой сволочью. Не злись я на тебя, можно было бы обойтись зеркалом Еиналеж, — скромно пожала плечами Грейнджер. — Это был мой резервный план.

Драко хмыкнул. В данный момент он не был уже уверен, что увиденное в зеркале чем-то помогло бы ему.