У меня есть вопрос к ТЕБЕ... (джен)

Лифт медленно поднимался вверх. Стоявший в кабине мальчик задумчиво вертел в руках нож, смотря себе под ноги и прикусив губу. Тишина заполнила его уши, когда он вышел из лифта в длинный, широкий коридор. Потолок подпирали роскошные колонны из слоновой кости, на стенах были витражные окна с руной Дельта на каждом. В воздухе, казалось, еле слышно раздавался перезвон колоколов. Фриск направился к дверному приёму в дальнем конце, но в середине коридора неожиданно обнаружился преграждающий дорогу Санс.

— ...приветик. смотрю, ты был занят? — проговорил скелет, слегка наклоняя голову вбок.

Тело Фриска было покрыто пылью. Могло показаться, что он катался, купался в ней. Прах монстров настолько покрывал десятилетнего мальчика, что он практически не походил на ребёнка. Он походил скорее на восставшую из могилы нежить. Его глаза были карими, но сейчас, казалось, отливали красным. Рука, державшая нож, слегка подрагивала, а выражение лица менялось от жуткой нервирующей ухмылки, навевающей мысли о неумелой имитации человека, до спокойного и задумчивого.

— ...в общем, у меня тут к тебе вопрос, — снова зазвучал низкий, прежде столь дружелюбный голос Санса. Костяная голова монстра-скелета была наклонена вперёд, глаза закрыты, а руки засунуты в карманы голубой куртки с откинутым капюшоном. — как думаешь, может ли измениться даже самый худший человек? если попытается?

А затем Фриск сделал то, чего Санс от него совершенно не ожидал.

Он вздохнул, опустил голову и заговорил.

Заговорил.

Санс не мог в это поверить. Во сне он порой видел проблески других мест и времён. Он смутно видел будущее и прошлое, то, что могло быть, а могло и не быть. И за все те разы, в которые он видел себя противостоящим Фриску в этом коридоре, мальчик никогда не говорил перед битвой.

Но сейчас Фриск задал ему вопрос.

— Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой, Санс, — негромко произнёс Фриск, поднимая голову и смотря прямо в растерянное лицо скелета. — Как думаешь, может ли даже самый хороший человек стать плохим, если всё будет против него?

Санс моргнул. Его голова слегка наклонилась вперёд:

— ...и что это должно значить?

— У тебя есть родители? — спросил Фриск.

Санс помолчал, прежде чем отрицательно качнуть головой:

— умерли давным-давно. моему старшему брату приходилось о нас заботиться. а теперь и его больше нет.

— Тогда ты знаешь, каково это — быть сиротой, — сказал Фриск. — Не то чтобы в моём приюте было... плохо, но я ненавидел, когда на меня просто... не обращали особого внимания, снова и снова. Я отчаянно хотел вырваться, и я слышал слухи о горе Эботт. Я упал в неё, встретил монстров в Руинах... встретил мисс Ториэль. Бывшую королеву. Ту милую леди, которая обменивалась с тобой шутками из-за большой закрытой двери.

Санс слегка напрягся. Та леди, которой он дал обещание. Фриск же продолжал говорить, медленно и взвешенно:

— Она пыталась научить меня, как избегать сражений. Просто... разговаривать с монстрами, пока она не придёт на помощь. И это работало... поначалу. Меня много раз ранили, но это работало. Я сумел убедить немало Глазастиков, Фроггитов и Плакселотов не делать мне больно. Правда, один из Минижеллов меня чуть не убил, но... в конце концов я всё же добрался до дома мисс Ториэль. И там я наконец-то, наконец-то почувствовал себя... счастливым.

Фриск поднял взгляд и прижал одну из ладоней к груди. Его голос стал заметно теплее и мягче:

— Я оставался там больше недели, и она готовила мне ириско-коричный пирог, рассказывала мне сказки перед сном, читала мне истории у камина, она...

Фриск начал дрожать, и Санс заметил выступившие у него на глазах слёзы:

— Я вправду ощущал, словно у меня наконец появилась мама. МАМА, — прошептал он. — Но после некоторого времени я стал ощущать, так сказать, тесноту. Руины были слишком маленькими. Я спросил её, как уйти, и тогда она попыталась разрушить проход наружу. Чтобы я не уходил. И... и когда я... когда я сказал ей, что не нужно этого делать, и я хочу посмотреть, что ещё есть в Подземелье, она рассказала мне об Азгоре.

Фриск убрал ладонь от груди, и в его голосе зазвучали мрачные, слегка рычащие нотки:

— Я заметил, что в её доме были вещи других детей. Хотя фотографии, которые у неё были, изображали лишь ОДНОГО человеческого ребёнка и одного милого, похожего на козлёнка монстрика. Но я был абсолютно уверен, что ни один из них не стал бы носить ПУАНТЫ. Я нашёл одну их пару в шкафу. И тогда я впервые узнал о Шестерых. И узнал, что если я уйду, то умру. Так что я должен был доказать свою силу...

Фриск сделал небольшую паузу:

— И тогда я умер. В первый раз.

Глаза Санса расширились. Фриск вздрогнул:

— Я сгорел... заживо... на её глазах. Э-это было БОЛЬНО, Санс! Ты хоть представляешь, насколько это больно — умирать?! СГОРАТЬ ЗАЖИВО?! Дикая агония, бесконечный жар, и ты можешь только кричать, кричать, срывая голос! — крикнул Фриск, вцепившись себе в волосы и почти сорвавшись на визг. — И всё из-за того, что она не не могла просто выпустить меня! Мне до сих пор порой снится это, ПЕРВАЯ моя смерть, потому что ВТОРАЯ, ооо, ты крайне фигово приглядывал за мной, потому что мне отсёк голову один из этих тупых Снегоцыпов!

Фриск упёр сжатые кулаки в бока, и Санс нервно отступил назад:

— э-эй, полегче, малец...

— Я простил Ториэль! Она не хотела, она ЛЮБИЛА меня, была такой милой, так что я простил её! Было дико больно, но я простил, потому что она не хотела убивать меня! Но Снегоцып с его безмозглыми дружками ХОТЕЛИ, и они снесли мне голову! И это был лишь один из случаев, потому что ооо, сколько я умирал от Королевской Стражи! — Фриск со злостью ударил кулаком по ближайшей колонне. — Получил топором в грудь! Был разрублен на куски! Раздавлен огромным бронированным псом! И твой брат, я...

Фриск сделал глубокий вдох:

— Я подумал, что он забавный. Он мне вправду понравился. И я видел, что он одинок, совсем как я. И мне казалось, что он не станет со мной сражаться, — пробормотал Фриск, — но потом он вырубил меня и запихнул в свой сарай. Уж не помню, сколько раз это было, всё перемешалось...

Санс уже начал заметно вспотевать. Взгляд Фриска стал обвиняющим:

— Но это мы ещё только до Водопадья дошли. Я думал, что хорошо к тому времени научился уворачиваться. И вполне неплохо прошёл мимо тамошних монстров! Но Андайн, о, она доказала мою неправоту! — прорычал Фриск. — Эта... эта здоровенная задира! Я умолял её, кричал, что не хочу с ней сражаться! Я просто хотел разрешить конфликт мирно или даже подружиться, но она и слышать об этом не желала! Она швыряла в меня огромные глыбы! Протыкала копьями каждую часть тела! Сбрасывала с высоких платформ! 28 раз, Санс! Она убила меня ДВАДЦАТЬ! ВОСЕМЬ! РАЗ! — выкрикнул он с яростью, сделав шаг по направлению к скелету, который испуганно вздрогнул. Красноты в глазах мальчика больше не было. Но оказалось, что карий цвет может выглядеть не менее яростно и зловеще.

— с-слушай, почему бы тебе просто не положить этот нож и...

— И она ещё что-то говорила о трусости, БРОСАЯ КОПЬЯ В БЕЗОРУЖНОГО РЕБЁНКА В БАЛЕТНОЙ ПАЧКЕ?! Это ОНА — настоящий трус! — крикнул Фриск. — Вы ВСЕ трусы, пытавшиеся убить безоружного ребёнка! И шестерых вы уже убили! Не удивлён, что Андайн была такой сильной; интересно, скольких она убила, чтобы получить такой высокий УР? — размышлял мальчик вслух. В его словах сквозила горечь, смешанная с чистой яростью.

— Но в конце концов я всё-таки от неё убежал. Потом встретил Альфис, и с её помощью в Жаркоземье я уже не умирал НАСТОЛЬКО часто. В смысле, быть ВЗОРВАННЫМ Фитильками — это довольно больно, но в кои-то веки... казалось, что кто-то вправду за мной присматривает. Даёт мне советы. В отличие от некоторых! — прорычал Фриск, обвиняюще указывая на Санса.

Скелет теперь пятился назад шаг за шагом, а Фриск медленно продолжал наступать на него.

— с-слушай, я... я не...

— Альфис тоже казалась одинокой. Она выглядела так, словно не могла поверить в себя, и мне было её жалко, — сказал Фриск, останавливаясь. Отвернувшись в сторону и закрыв глаза, он тихо вздохнул:

— Она выглядела такой несчастной, и... и дружба с ней заставляла меня чувствовать себя приятно. Потому что явно было видно, что она старается меня впечатлить, и это меня подбадривало. Ого, кто-то уважает меня, думает, что я крут. Словно актёр по телевидению, которого они любят и на которого готовы смотреть. Мне... мне это очень нравилось, — проговорил Фриск, промакивая глаза пыльным рукавом. В голосе его звучала искренняя радость.

— Потом Меттатон рассказал мне правду, что она сама подстраивала неприятности, чтобы меня из них вытащить. Но я мог её простить, она ведь была такой грустной, так хотела иметь друга, — пробормотал Фриск. — Но потом она сказала мне, что если я хочу покинуть Подземелье, мне придётся кое-кого убить.

Фриск содрогнулся:

— ... что мне придётся убить Азгора. И вот это... это было тем, чего я простить не мог. То, что она держала это от меня в секрете, ранило куда сильнее, чем все её ловушки. Почему вообще люди лгут и секретничают? Недаром же говорят, что честность — лучшая политика, — пробормотал он себе под нос.

Вздохнув, десятилетний мальчик продолжил:

— Что до Азгора, я... я ЗНАЛ, что он убивал других детей. Но я понимал, что он этого не хотел. Я понял это в ту же минуту, когда посмотрел на него.

Фриск повернулся лицом к Сансу и положил нож на пол, усевшись следом сам. Закрыв лицо руками, он снова заговорил:

— Я знал, что он не хотел никому вредить. Он был слишком милым и добрым, и он боялся. Боялся причинять мне боль. Он боялся даже смотреть на меня во время битвы. Он сказал мне, что не заслуживает прощения. И я хотел простить его...

Долгое, напряжённое молчание. А затем:

— И тогда я умер снова... и снова... и снова. От его рук. Десять раз. И я не мог больше выносить это, Санс. Я был так... ТАК зол! И я хотел сделать больно всем вам, как вы причиняли боль мне... снова, и снова, и снова, — прошептал Фриск.

— И знаешь, когда я впервые сюда упал, у меня появился... проводник. Не Ториэль. И уж точно нифига не ТЫ! — крикнул он, резко вскидывая взгляд на Санса. — Этот проводник... она сказала, что её зовут Чара.

Если бы он мог стать белее белого, Санс бы так и поступил.

— Она была словно... искорка на краю поля зрения, и... и я слышал её в голове и сердцем. Она сказала, что проведёт меня через Подземелье, но было бы неплохо, если бы я научился бить тех, кто нападает на меня. И чем больше я умирал, тем больше она... сердилась, что я не бью в ответ. Она считала, что 'убивай или будь убитым'. А поскольку меня продолжали убивать, я... я наконец решил... нет уж. Я не буду больше к вам милосерден. Она говорила мне, что это было неправильно, и что куда правильней бить в ответ, и в итоге я послушал, Санс. И бил в ответ, снова и снова. Как вы убивали меня. Как вы убили других детей.

Санс нахмурился и сделал небольшой шаг вперёд:

— п-погоди, это не...

Фриск крепко обхватил свои ноги, подняв покрасневшие, заполненные слезами глаза на скелета:

— О нет, это СОВЕРШЕННО справедливо! Я читал таблички в Водопадье, Санс, и ЗНАЮ, что вы и раньше воровали человеческие души. Я видел изображение монстра, поглотившего души людей, и эти таблички были сделаны ещё до того, как сюда упала Чара. Значит, вы и раньше отбирали души! Я понял, почему люди заточили вас здесь! Мы все боялись, что вы превратитесь в эдакую расу тварей-душекрадов, которые, вполне вероятно, будут охотиться за детьми как за самой лёгкой целью, верно?!

Санс слегка поёжился, потирая затылок:

— ...ну... как-то так, да... примерно...

— И вы доказали правоту людей, ибо именно в таких и превратились! — крикнул Фриск. — И конечно, винить людей за то, что сделали их предки тысячу лет назад, СОВЕРШЕННО нормально! Но знаешь что? Какими бы подлыми все остальные в Подземелье ни были, сколько бы ни пытались меня убить или предать, но ТЫ! На тебя я зол больше всех! — выкрикнул Фриск, поднимаясь, уперев кулаки в бока и дрожа от гнева. — Где ты был, когда банда тех тупых подростков убивала меня раз за разом?! Где ты был, когда Большой Пёс сбросил меня с ледяной скалы?! Где ты был, когда Маффет жрала меня заживо?! И где ты был... когда погибал Папс?!

Глазницы Санса потемнели. Голос Фриска стал откровенно злым:

— Я могу понять, почему ты сначала не сражался со мной. Ты был шокирован. Испуган. Не уверен. Но когда погибла АНДАЙН, даже со всей своей новой силой, ты по-прежнему не сделал ничего, прежде чем я сюда не добрался! Не попытался остановить меня, даже когда Андайн растаяла и превратилась в пыль! Где ты был, когда я шёл через Жаркоземье? Потому что даже АЛЬФИС, какой бы трусихой ни была, пыталась эвакуировать других! А ты что делал? Сидел, сложа руки, в этом дурацком коридоре? — прорычал Фриск, обводя рукой пространство вокруг себя. Ноздри его раздувались от гнева:

— Ты просто обычный ленивый трус! Прячешься за идеей "зачем напрягаться, если ничего не имеет значения", чтобы скрыть то, что ты не хочешь ПЫТАТЬСЯ! Ведь если ты попытаешься и потерпишь неудачу, винить можно будет только самого себя, и ты слишком этого боишься! Ты прилагаешь хоть какие-то усилия, когда БУКВАЛЬНО больше ничего не остаётся! Ты худший из всех жителей Подземелья! Андайн хотя бы погибла, пытаясь спасти монстрёнка! Папирус хотя бы не убивал меня! Ториэль хотя бы пыталась обо мне заботиться! Азгор хотя бы извинялся за то, что ему приходилось меня убивать! И даже Меттатон хотя бы пытался мне противостоять! Я даже Маффет больше уважаю, она эгоистка, но признаёт это! Я не ждал от этой паучихи НИЧЕГО, но... но я! Я!

Теперь Фриск откровенно рыдал, хлюпая носом. Кулаки его были крепко сжаты, слёзы катились по лицу:

— Я думал, что ты мне поможешь! Т-ты говорил, что будешь за мной приглядывать! Я думал, что могу тебе верить, а в итоге только и делал, что УМИРАЛ! И вы называете меня демоном и чудовищем после всего того, что сделали сами? ЛИЦЕМЕРЫ! Особенно ТЫ, ты... ты... ты СРАНЫЙ ТРУС!

И этим последним, яростным, полным желчи выкриком Фриск закончил свою тираду. Мальчик тяжело дышал, его грудь вздымалась и опускалась. Санс закрыл глаза, молча опустив голову.

— Так что я повторю свой вопрос, Санс. Как думаешь... может ли даже самый хороший человек стать плохим... если всё будет против него? — наконец произнёс Фриск.

Скелет медленно открыл свои глазницы. Они были полны слезами.

— ...да, — тихо ответил он.

— ...вот и ответ, Санс, — проговорил Фриск, подобрав нож.

А затем он отшвырнул его в сторону. Оружие со звоном ударилось о стену. Мальчик уселся на пол, обхватив колени пыльными маленькими руками. По его лицу текли слёзы.

— ...мой ответ точно такой же.

Примечания:

Буду благодарен за отзывы!