Сегодня (джен)

“Дойдя до конца, люди смеются над страхами, мучившими их в начале.

Пауло Коэлье. Брида.”

Внезапно для самого себя Гарри проснулся от того, что кто-то активно тряс его за плечо. Столы, котлы, представшие его заспанному взору, и сам кабинет были до боли знакомы. Судя по всему, он каким-то образом умудрился вырубиться прямо в начале урока зельеварения. Недаром ему говорили что-то про то, что постоянное беспокойство до добра не доведет… И когда он только успел закрыть глаза?

Проследив взглядом трясшую его руку до её непосредственного владельца, он столкнулся взглядом с Роном, который кивнул на дальнюю парту. Угадать, на кого указывает друг, было просто, но Гарри не стал испытывать судьбу и послушно перевел взгляд на Гермиону. Подруга весьма осуждающее хмурилась и качала головой, явно выражая тем самым отношение к его выбору времени для сна.

Гарри оставалось лишь с извиняющимся видом развести руками. Да и что он мог сделать? Полумрак кабинета как бы сам располагал… А вот кто точно не располагал, так это Снейп. К невероятному счастью, он внезапной сонливости своего самого «обожаемого» ученика не заметил или решил проигнорировать.

Но, как и все хорошее, удача не могла продолжаться вечно: профессор зельеварения не был бы так нежно «любим» всем Гриффиндором, если бы не нашел способ испортить настроение с самого начала занятия.

С видом максимально пренебрежительным и заносчивым, Снейп раздал им проверенные домашние задания о лунном камне с прошлого занятия. Взглянув на полученный пергамент, Гарри подавил желание страдальчески застонать. В углу стояла жирная оценка «О»!

— Я поставил вам такие оценки, которые вы получили бы за свои работы на СОВ, — с самодовольной усмешкой объявил Снейп. — Дабы у вас было реальное представление о том, чего вам ожидать на экзамене.

Он круто повернулся и встал лицом к классу.

— В целом, уровень работ кошмарный. На экзамене большинство из вас провалилось бы. Надеюсь, что вы проявите гораздо больше усердия в работе над следующим заданием: о видах противоядий против животных ядов. Иначе болваны, удостоенные неудовлетворительной оценки, будут вдобавок оставлены после уроков.

Сидевший неподалеку Малфой заржал и театральным шепотом произнес:

— Ха, кое-кто схлопотал нолик.

Тут Гарри заметил, что Гермиона скосила глаза и силится разглядеть его отметку, поэтому быстро засунул сочинение в сумку: о своем достижении он предпочел умолчать. Если она узнает, не вылезти ему из библиотеки до второго Мерлинового пришествия, а причин для головной боли хватало и без этого.

Твердо решив, что не даст Снейпу поводу унизить его на этом уроке, он трижды перечел каждую строчку указаний на доске, прежде чем приступить к варке зелья. Его Укрепляющий настой получился не таким прозрачно-бирюзовым, как у Гермионы, но, по крайней мере, голубым, а не розовым, как у Невилла. В конце урока он понес колбу к столу Снейпа с чувством облегчения и с долей некоторой воинственности.

— Ну, на этот раз вышло не так плохо, как на прошлой неделе? — спросила Гермиона, когда они поднялись по лестнице в вестибюль и пошли обедать. — И с домашним заданием благополучно?

Ей, конечно, было хорошо говорить: ещё бы у Грейнджер не получалось зелье или домашняя работа. Ни Рон, ни Гарри не ответили, но Гермиона не хотела понимать намеков и не отставала:

— Я не ожидала высшей оценки, раз он ставил их, как на экзамене, но проходные на этом этапе тоже неплохо, правда?

Гарри неопределенно хмыкнул.

— Конечно, до экзаменов многое может измениться, времени еще достаточно, мы подтянемся, но сегодняшние оценки можно рассматривать как исходный рубеж, верно? И двигаться дальше...

Они сели за стол Гриффиндора.

— Если бы мне поставили «П», я была бы в восторге.

— Гермиона! — взорвался Рон. — Если хочешь узнать, сколько мы получили, так и скажи.

— Да нет... почему? Если не хотите говорить...

— Я получил «С», — сказал Рон, наливая половником суп в тарелку. — Довольна?

— Стыдиться нечего, — вмешался Фред. Он только что подошел к столу вместе с Джорджем и Ли Джорданом и сел справа от Гарри. — Ничего плохого в честной крепкой «С».

— Но разве «С» — не «слабо»? — удивилась Гермиона.

— Да, «слабо», — подтвердил Ли Джордан.

— Но всё-таки лучше, чем «о» — «отвратительно».

Гарри почувствовал, как у него вспыхнуло лицо, и притворно закашлялся. Закончив это маленькое представление, он с огорчением обнаружил, что Гермиона так и не слезла с темы оценок СОВ.

— Значит, высшая «П» — «превосходно», — говорила она, — затем идет «У»...

— Нет, «В», — поправил Джордж, — «выше ожидаемого». И я всегда считал, что нам с Фредом должны ставить «В» по каждому предмету — мы превзошли все ожидания хотя бы потому, что явились на экзамен.

Все засмеялись, кроме Гермионы, а она гнула свое:

— Значит, после «В» идет «У» — «удовлетворительно», и это последняя проходная оценка, да?

— Да, — сказал Фред и, окунув булочку в суп, сунул в рот и проглотил целиком.

— Затем «С» — «слабо»... — Рон воздел руки, изображая ликование, — и «О» — «отвратительно».

— И еще «Т», — напомнил ему Джордж.

— «Т»? — с ужасом переспросила Гермиона.

— Что еще за «Т»?

— «Тролль», — живо откликнулся Джордж.

Гарри снова засмеялся, хотя не понял, шутка это или нет. Он вообразил, как пытается скрыть от Гермионы свои «Т» на всех экзаменах, и тут же решил, что отныне будет заниматься прилежнее.

— У вас, ребята, уже был урок с инспекцией? — спросил Фред.

— Нет, — сказала Гермиона.

— А у вас?

— Только что, перед обедом, — сказал Джордж. — Заклинания.

— Ну и как? — одновременно спросили Гарри и Гермиона.

Фред пожал плечами:

— Ничего особенного. Амбридж сидела в углу и что-то записывала в блокноте. Вы же знаете Флитвика — обращался с ней как с гостьей, будто она ему совсем не мешала. А она говорила мало. Задала Алисии пару вопросов насчет того, как обычно проходят занятия, Алисия сказала: «Очень хорошо». На том и кончилось.

— Не думаю, что у Флитвика будут неприятности, — сказал Джордж — У него все хорошо сдают экзамен.

— А у вас что после обеда? — спросил у Гарри Фред.

— Трелони...

— Вот уж «Т» так «Т»!

— ...и сама Амбридж.

— Будь паинькой там и сдерживайся, — сказал Джордж. — Если пропустишь еще одну тренировку, Анджелина сойдет с ума.

* * *

Но дожидаться защиты от темных искусств для «радостного» свидания с Долорес Амбридж Гарри не пришлось. Стоило только устроиться за столом в классе прорицаний, как Рон тут же толкнул его локтем в бок и перевел взгляд на люк, где уже виднелся размытый сумраком силуэт. Генеральный инспектор сама лично пожаловала на занятия…

В классе моментально воцарилась напряженная тишина, хотя до этого царил веселый гул. Профессор Трелони даже изумленно обернулась, так и сжимая в руках экземпляр «Оракула Снов», который хотела протянуть одному из учеников.

— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала Амбридж. — Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони выглядела крайне недовольной из-за такого вмешательства, но все же сумела выдавить из себя какое-то подобие напряженной улыбки. Кивнув каким-то своим мыслям, профессор продолжила раздавать учебники, переодически шикая на слишком громко перешептывающихся учеников. Амбридж тем временем заняла место за креслом Трелони. Устроившись поудобнее, она достала из своей сумки блокнот и, открыв его, сделала несколько пометок.

— Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, — сказала профессор, стараясь говорить, как всегда, таинственно, хотя голос у нее немного дрожал. — Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнера.

Она хотела было сесть в свое кресло, но, увидев позади него Амбридж, свернула влево, к Парвати и Лаванде, которые уже обсуждали последний сон Парвати. Исподтишка наблюдая за Амбридж, Гарри раскрыл свой «Оракул снов». Она уже писала в блокноте, а через несколько минут поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к ее разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.

— Быстро придумывай сон, — сказал он Рону. — Старая жаба вот-вот подойдет.

— Я в прошлый раз придумывал, — запротестовал Рон. — Твоя очередь.

— Ой, не знаю... — с отчаянием шепнул Гарри. Он не мог вспомнить ни одного сна за последние ночи. — Скажем, мне приснилось, что я утопил Снейпа в моем котле. Сойдет...

Рон фыркнул и раскрыл «Оракул».

— Так, надо назвать твой возраст, дату сновидения и число букв в теме... Какая у нас? «Утопил», «котел» или «Снейп»?

— Неважно. Бери любую, — оглянувшись с опаской, сказал Гарри. Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у нее за плечом и делала пометки в блокноте.

— Так в какую ночь тебе это снилось? — спросил Рон, занятый вычислениями.

— Не знаю... в прошлую... да в какую хочешь. — Гарри прислушивался к тому, что говорит Амбридж. Сейчас их с Роном отделял от профессоров всего один стол. Амбридж записала еще что-то в блокноте, а Трелони выглядела совсем расстроенной.

— Так, — сказала Амбридж. — Как долго занимаете вы эту должность?

Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса. Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала:

— Почти шестнадцать лет.

— Изрядный срок, — сказала профессор Амбридж и сделала пометку в блокноте. — И на работу вас взял профессор Дамблдор?

— Да, — последовал лаконичный ответ. Профессор Амбридж записала.

— И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони?

— Да, — подтвердила Трелони, слегка выпрямившись. Очередная пометка в блокноте.

— Но, по-моему, — поправьте меня, если ошибаюсь, — после Кассандры вы в семье первая, кто наделен ясновидением?

— Это... М-м... Часто передается лишь через три поколения.

Жабья улыбка на лице Амбридж сделалась еще шире.

— Разумеется, — произнесла она сладким тоном и сделала еще пометку. — Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? — И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони. Та оцепенела, словно не веря своим ушам.

— Не понимаю вас, — она судорожно стянула шаль на тощей шее.

— Я прошу вас сделать мне предсказание, — четко проговорила Амбридж.

Теперь не только Рон и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.

— Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорбленно сообщила она.

— Понятно, — проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.

— Я... Но... Но... Подождите! — Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от негодования. — Кажется, я что-то вижу... Что-то, вас касающееся... Да, я чувствую что-то... Что-то темное... Большую угрозу...

Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.

— Боюсь... Боюсь, вам грозит большая опасность! — драматически возвестила профессор Трелони.

Пауза. Профессор Амбридж, по-прежнему подняв брови, смотрела на профессора Трелони.

— Ну что ж, — мягко произнесла она после очередной заметки в блокноте. — Если это все, что вы можете сообщить...

Она отошла, а профессор Трелони, с вздымающейся грудью, будто приросла к полу. Гарри перехватил взгляд Рона и понял, что они думают об одном и том же: оба знали, что профессор Трелони — старая мошенница, но Амбридж вызывала такое отвращение, что они были всецело на стороне Трелони — вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над ними.

— Ну? — с непривычной резкостью сказала она и щелкнула длинными пальцами перед носом Гарри. — Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.

В итоге каждое сновидение Гарри, вплоть до тех, где он просто ел овсянку, чинил очки или летал на метле, становились в трактовании профессора сплошным обещанием страшной и мучительной кончины, некоторые из которых Трелони описывала чуть ли не в подробностях. Где-то в середине потока столь многообещающих предсказаний вся волна понимающего сочувствия к ней полностью сошла на нет.

Все время, пока профессор Трелони громко объясняла Гарри очередное сновидение, Амбридж стояла у нее за спиной и что-то неустанно строчила в своем блокнот. Когда занятие закончилось, она, не проронив ни слова, чинно покинула класс.

Через десять минут Амбридж уже ждала всех на защите от Темных искусств. Генеральный инспектор приторно улыбалась, напевая себе под нос какую-то веселую песенку. Складывалось впечатление, что произошедшее на прорицании ее ничуть не задело. Рон как раз пересказывал Гермионе, пришедшей с нумерологии, что произошло на уроке, когда профессор Амбридж хлопнула в ладоши несколько раз, привлекая к себе внимание класса. Тут же воцарилась тишина.

— Волшебные палочки убрать, — с улыбкой распорядилась она, и оптимисты, вынувшие свои палочки, с сожалением спрятали их обратно в сумки. — На прошлом уроке мы закончили главу первую. Прошу раскрыть книги на странице девятнадцать — приступаем к главе второй: «Общие теории защиты и их происхождение». От разговоров можно воздержаться.

Все с той же широкой самодовольной улыбкой она села за стол. Ученики с громким вздохом раскрыли книги. Гарри лениво подумал, хватит ли глав в книге на все уроки до конца года, и хотел уже открыть страницу с оглавлением, но тут заметил, что Гермиона опять подняла руку.

Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у нее была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворялась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шепотом, чтобы не слышали остальные, спросила:

— Что на этот раз, мисс Грейнджер?

— Я уже прочла вторую главу.

— Тогда переходите к главе третьей.

— Ее я тоже прочла. Я прочла всю книгу.

Профессор Амбридж удивленно моргнула, но быстро овладела собой.

— В таком случае, вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.

— Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, «контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.

Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на нее впечатление.

— Но я не согласна, — продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли еще выше, и взгляд стал еще более холодным.

— Не согласны?

— Да, — Гермиона, в отличие от Амбридж, не шепта­ла, а говорила звонким голосом, так что теперь их слушал весь класс. — Мистер Слинкхард не любит заклятия, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.

— Вы так думаете? — профессор Амбридж перестала говорить шепотом и выпрямилась. — Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грейнджер.

— Но… — хотела возразить Гермиона.

— Довольно, — Амбридж отошла и повернулась лицом к классу. От ее веселья не осталось и следа. — Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффиндора пять очков.

По классу пробежал шумок.

— За что? — сердито спросил Гарри.

— Только не задирайся, — шепотом взмолилась Гермиона.

— За неоправданное нарушение хода занятий, — спокойно произнесла профессор Амбридж. — Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них — за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, — не удовлетворил бы министерскую инспекцию.

— Да, Квиррелл был чудесный учитель, — громко сказал Гарри, — Только с одним маленьким недостатком: у него Волдеморт торчал из затылка.

В классе повисла странная, очень напряженная тишина. Кажется, каждый ученик ожидал развития с интересом явно большим, чем готов был проявить на самом занятии. Кто-то даже затаил дыхание, с любопытством ожидая реакции профессора на подобный выпад Гарри. Голос генерального инспектора в такой тишине зазвучал необычайно громко, хотя она не повышала его.

— Я думаю, еще одна неделя дополнительных занятий принесет вам пользу, мистер Поттер, — проговорила Амбридж.

На лице Гарри не дрогнул ни один мускул. Ещё несколько секунд Амбридж буравила его взглядом, но все же взяла себя в руки, снова натянула на лицо привычную приторную улыбочку и, круто развернувшись, сказала:

— Если ни у кого больше нет вопросов или уточнений, продолжим занятие! Напоминаю, что сегодня мы изучаем вторую главу. И воздержитесь от разговоров!

По классу пронесся тихий вздох облегчения. Кто-то за дальними партами ещё находил в себе смелость тихо перешептываться, но в большинстве своем ученики старательно делали вид, что им действительно интересен текст в учебнике. Попадаться под горячую руку и оказываться на отработках у Амбридж желающих не нашлось.

Гарри выдохнул и подавил желание просто уткнуться лбом в книгу. В голове всплыло предупреждение Джорджа о тренировках и бешенстве Анджелины. Да и царапины, так и не затянувшиеся до конца с прошлого раза, неприятно заныли, словно специально напоминая о себе.

— Гарри, ты в порядке? — раздался почти над самым ухом встревоженный шепот Рона.

— Да, в полном, — Гарри уставился в учебник, но буквы никак не хотели собираться в слова. — В предвкушении.

Рон хотел что-то ещё сказать, но, поймав на себе недовольный взгляд профессора, решил не провоцировать судьбу. До конца урока никто не проронил ни слова, отвлеченного от второй главы "Общих теорий защиты и их происхождения".

В конце занятия Гарри резко сгреб все вещи в сумку и практически вылетел из кабинета раньше всех остальных в коридор, не оборачиваясь. Находиться еще хоть минуту в присутствии Амбридж было выше его сил. Широкими шагами он направился прочь от кабинета.

На середине коридора его догнала Гермиона и остановила, схватив за рукав.

— Гарри…

Он остановился и обернулся на нее, сдерживая желание вырваться. Честно говоря, говорить ни о чем сейчас не хотелось.

— Да?

Она виновато опустила голову, но посмотрела на него с упрямством:

— Может, ты все же сообщишь Дамблдору?

— О чем, что у меня болел шрам? Или может о том, что моя рука сегодня вечером опять превратится в кровавые лоскуты?

Гермиона поджала губы и кинула взгляд на подоспевшего Рона:

— Рон, скажи ты что-нибудь!

Рон обменялся взглядом с Гарри и виновато пожал плечами.

— Ну может действительно… — начал он.

Тут Гарри уже не выдержал:

— А может я сам решу, как мне лучше поступать?!

Гарри чувствовал, как в нем поднимается злость. Хорошо им было говорить: это не у них болел шрам и не им приходилось ходить на отработки к этой жабе. Да что говорить, они не видели, как воскрес Волдеморт! Иногда он даже сомневался: а верили ли они в него действительно или отвернулись бы при первой возможности, как Рон в начале Турнира Трех Волшебников.

Теперь ему не хотелось видеть еще и своих друзей, просто прекрасно.

— Мне нужно побыть одному, — заявил он и отправился прочь, не разбирая дороги, и оставляя позади шум толпы учеников, наконец-то покинувших класс.

Гермиона порывалась отправиться следом, но Рон удержал её за плечо.

* * *

Остаток дня прошел в каком-то сумбуре и постоянном тумане неприятного ожидания отработки. Время пролетело быстро, и к семи вечера Гарри уже стоял возле дверей кабинета инспектора, занося руку для стука. Амбридж ответила приторным голосом, бросив привычное "Войдите!"

Выдохнув, Гарри потянул дверь на себя и зашел в кабинет. По ушам тут же прошлась какофония из мяуканья, мурлыканья или откровенного шипения — далеко не все коты, изображённые на тарелках, были довольны появлением человека. Амбридж сидела за своим столом и что-то быстро записывала. На Гарри она даже не посмотрела.

— Садитесь, мистер Поттер, я уже все приготовила! — произнесла она, не прерывая свою работу.

Гарри окинул кабинет взглядом и увидел, что на одном из столов уже лежит ненавистное перо. Мысленно собравшись, он сел и достал тетрадь. Пальцы, взявшие перо, чуть дрожали.

— Что я должен писать на этот раз, профессор Амбридж? — Гарри постарался, чтобы ядовитые интонации не слишком сильно сквозили в его тоне.

— То же, что и в прошлый раз, мистер Поттер, — Амбридж, наконец, оторвалась от своих записей и одарила Гарри самодовольной улыбкой. — Вы помните, что писали?

— Я не должен лгать, — сухо ответил Гарри.

— Вот и прекрасно. Приступайте.

Генеральный инспектор вновь вернула свое внимание записям, а Гарри, выдохнув сквозь зубы, перехватил перо поудобнее, и, стараясь унять дрожь в пальцах, вывел на бумаге первые буквы.

В этот раз было больнее. Там, где буквы накладывались на те, что он успел заработать в прошлый раз, кожу буквально прожигало вспышками, но Гарри не собирался доставлять Амбридж удовольствие и показывать свои чувства. Сцепив зубы, он выводил строчку за строчкой, хотя кожу уже неприятно холодило и тянуло от выступающей и сворачивающейся крови. Он чувствовал на себе неприятный, с нотками садизма, взгляд Генерального инспектора, и это подстегивало Гарри терпеть экзекуцию молча.

Строчка за строчкой. Строчка за строчкой.

Теперь казалось, что милые котята на бесчисленных тарелочках мурчали со слишком явным удовольствием от чужих страданий.

В этот раз его мучения продлились на порядок меньше, и Гарри вышел из класса, провожаемый улыбочкой профессора Амбридж хоть и затемно, но все же не настолько поздно, как рассчитывал сам. Дверь за его спиной закрылась с отвратительным, бьющим по вискам скрипом, таким громким, что слышал, наверное весь замок. Гарри выдохнул и, прижав к себе покалеченную руку, поборол желание немного перевести дух, прислонившись к стене.

Перо Амбридж хорошо постаралось — оно оставляло более глубокие следы, и кровь стекала маленькими капельками, как будто не желая сворачиваться. Кровопотеря небольшая, но голова все равно неприятно гудела, предвещая если не сильную боль на утро, то точно проблемы со сном. Словно ему и без этого их было мало…

Гарри перетянул рукав мантии так, чтобы остановить кровь, и, собрав все силы, решительно направился в сторону коридоров. Вернуться в башню сейчас — первостепенная задача, а с остальным можно разобраться после.

То ли из-за потери крови, то ли виноват был царящий полумрак, но стены и коридоры, столь привычные и изученные за пять лет вдоль и поперек, сейчас словно размывались под блеклым отблеском горящих факелов. Было в этом сумраке что-то неправильное, чужое. Внезапно появившаяся тревожность зудела где-то в затылке, и Гарри никак не мог от нее отделаться — лишь ускорить шаг, чтобы поскорее выйти к лестницам. А там несколько пролетов — и вот он, портрет Полной Дамы, а за ним уютные и безопасные стены гостиной.

Портреты провожали задержавшегося ученика недовольными взглядами, кто-то даже в открытую ворчал, ругаясь на лишний свет или шорох мантии при ходьбе, но Гарри старательно игнорировал их высказывания. Зрение уже немного туманилось от усталости, и желание просто поскорее добраться до родной гостиной преобладало над любыми другими эмоциями и потребностями.

Чувство необъяснимой тревоги не оставило Гарри даже после того, как он переступил порог сначала гостиной, а после и спален; оно лишь изменило свою форму, и теперь напоминало ощущение, которое возникало, когда появляется необходимость вспомнить что-то невероятно важное. Гарри успел замотать руку заботливо оставленными Роном бинтами, переодеться ко сну и лечь в кровать, а вспомнить что-то конкретное так и не удалось.

Сколько бы он не старался ухватить ускользающее воспоминание, оно то мелькало едва заметной тенью, то полностью растворялось в тумане необъяснимой тревоги и странного, нетолкуемого предчувствия. Гарри даже боролся со сном какое-то время, надеясь уловить его, но усталость и измотанность все же оказались сильнее, и он даже не заметил, как в буквальном смысле провалился в свое сновидение…

* * *

… Внезапно для самого себя Гарри проснулся от того, что кто-то активно тряс его за плечо. Он снова проснулся в начале урока зельеварения.

В этот раз Гарри не озирался сонным взглядом, а вздрогнул всем телом от внезапного приступа адреналина. Все было точно таким же, как и вчера. Тот же трясущий его за плечо Рон, тот же осточертевший Снейп и полутьма кабинета зельеварения. Друг все продолжал пытаться привлечь его внимание и вновь, как и днем до этого, кивал в сторону хмурившейся Гермионы.

— Когда… Когда я заснул? — шепотом спросил Гарри.

— Да почти в самом начале, — дружелюбно усмехнулся Рон. — Но ничего удивительного, — он по-приятельски похлопал Гарри по плечу и убрал руку. — Учитывая, что ты допоздна строчил работу по истории магии, я бы на твоем месте тоже отключился при первой возможности.

— Истории магии? — одними губами повторил Гарри.

История магии была у них вчера, как раз перед сдвоенной парой по зельям. Которая, похоже, как раз сейчас и шла. Он почти почувствовал, как мозги закипели от невозможности состыковать эти факты. Неистовая работа мысли отразилась на его лице, а взгляд стал стеклянным и направленным в никуда. В его голове никак не укладывалось, как такое могло произойти.

Выражения лиц друзей в ответ стали обеспокоенными.

— Друг, с тобой все в порядке? — тихо спросил Рон.

— Да… Вроде да, — неуверенно отозвался он.

Это все было очень странно. Неужели ему просто за первые минут десять от пары приснился настолько детальный сон? Звучало сомнительно, но с Гарри случались и не такие вещи. Один Волдеморт чего стоил…

Рон и Гермиона переглянулись, но, видимо, решили, что повода для беспокойства действительно нет. Тем временем профессор Снейп соизволил наконец напомнить миру о своем существовании и принялся за раздачу работ. Получив свою работу, Гарри предпочел на нее не смотреть сразу и чуток подождать.

— Я поставил вам такие оценки, которые вы получили бы за свои работы на СОВ, — объявил Снейп.

Гарри нахмурился, у него было стойкое чувство, что он знает, к чему все идет. Профессор продолжил:

— Дабы у вас было реальное представление о том, чего вам ожидать на экзамене.

С некоторым опасением Гарри наконец-то взглянул на свой пергамент и обнаружил там уже знакомую жирную «О». В этот раз страдать по этому поводу не хотелось: он был слишком удивлен тем, что сон повторялся в точности так, как он и запомнил. Но на всякий случай Гарри быстро спрятал сочинение в сумку — опасность заключения в библиотеку от Гермионы еще никто не отменял.

Слушая импровизированную лекцию о «кошмарном уровне работ и болванах», он крепко призадумался и даже чуть не начал кивать в такт чужим словам. Да, очень, очень непонятно. Может, пары зелий в кабинете так повлияли на его сон?..

Вселенная тем временем не хотела ждать, пока один мальчик подумает, и урок продолжался, все потихоньку приступали к варке зелья. Гарри задвинул мысль о странности событий подальше и решил и в этот раз назло профессору не ударить в грязь лицом. Его укрепляющий настой получился почти таким же бирюзовым, как у Гермионы, хотя прозрачности и не хватало.

— Ну, на этот раз вышло не так плохо, как на прошлой неделе? — спросила Гермиона, когда они поднялись по лестнице в вестибюль и пошли обедать. — И с домашним заданием благополучно?

И снова все было как в том сне: ни он сам, ни Рон не хотели поддерживать навязываемый подругой разговор, но не было никаких вариантов, кроме как смириться. Они все вместе сели за стол Гриффиндора.

Обсуждение оценок тоже протекало так же, как Гарри его и запомнил. Зависнув на этой идее, он сам не заметил, как вместо обеда начал бесцельно возить еду по тарелке и полностью выпал из разговора.

— Гарри? — Гермиона первой заметила его отрешенное состояние.

— А? — он отвлекся от интереснейшего содержания тарелки и поднял голову. — Да, что такое?

— С тобой все хорошо?

— Да… Просто не выспался.

— Точно? — она нахмурилась. — Голова не болит? Это не?..

— Нет. Не болит, — отрезал он, слегка раздраженный тем, что все опять съехало на шрам и головные боли от него.

Гарри не знал, как рассказать, что его терзало. Любое объяснение казалось очень глупым и надуманным. «Извини, но у меня такое чувство, что это уже происходило?». Все это было так странно, что он даже начал забывать свою обиду на Рона с Гермионой.

— Да его просто наша дорогая Анжелина запилила! — вмешался Джордж.

— Это она может, — усмехнулся Фред. — Плюс еще и Амбридж не отстает, вот уж кто «тролль» так тролль.

— Интересно, а какой конкретно подвид тролля: горный, лесной или речной? — задумчиво протянул Ли Джордан.

— Посмотри в «Чудовищной книге о чудовищах», там должна быть для неё отдельная глава, — участливо посоветовал Фред, не отрываясь от своего супа.

— Пока министерство не убрало эту книгу из программы за хранение столь сверхсекретных знаний, — добавил заговорщицким шепотом Джордж.

За этим разговором слегка напряженная атмосфера за столом исчезла, и на урок прорицаний Гарри с Роном отправились уже в приподнятом настроении.

Кабинет Трелони встретил их привычным сумраком. Ученики уже рассаживались по местам, а сама профессор прохаживалась между столами, натянув на лицо привычную таинственность. В руках у нее то и дело мелькал очередной томик «Оракула Снов».

Гарри и Рон только успели сесть за свой стол, как царивший до этого веселый гам начал подозрительно затихать. Рон, сориентировавшись быстрее копошашегося в сумке друга, начал озираться по сторонам, пытаясь понять причину, и, увидев знакомый слащаво-розовый костюм, тут же начал пихать Гарри локтем в бок. Оторвавшись от своей сумки, Гарри проследил за взглядом Рона…

Неприятное ощущение, покинувшее его после обеда, вернулось снова. Хотя ничего странного в том, что Долорес Амбридж пожаловала на занятие, не было — все знали, что она будет на прорицании, но Гарри все равно ощутил некое напряжение и тревогу.

Класс тем временем совсем затих, Трелони так и замерла, напряженно сжимая учебник. Генеральный инспектор же широко улыбалась, но взгляд ее оставался холодным и цепким.

— Добрый день, профессор Трелони, — почти проворковала Амбридж. — Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони напряглась, вытянулась струной, но кивнула, не удостаивая инспектора ответом. Натянуто улыбнувшись, она почти сунула учебник растерявшейся Парвати и пошла по классу дальше.

Амбридж тем временем нашла себе место за столом Трелони, устроилась там и, вынув из сумки блокнот, быстро что-то записала.

— Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, — профессор пыталась сохранить свой голос привычно таинственным, но все портила легкая дрожь. — Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнера.

Гарри невесело усмехнулся. Его последнее сновидение слишком уж сильно напоминало сегодняшний день, почти до мельчайших деталей.

— Я придумывал сон в прошлый раз, — встрял в размышления Гарри Рон, открывая «Оракул», — сегодня твой черед.

Гарри задумался буквально на несколько секунд, не отрывая напряженного взгляда от Трелони, уже успевшей начать расспросы, и от Амбридж, которая встала со своего места и теперь прохаживалась по классу. Странная мысль, абсурдная до невозможности, вспыхнула в голове яркой свечой.

— Мне снился сегодняшний день, — шепотом поведал Гарри, не глядя на Рона. — Очень яркий сон о том, что происходит.

— Нужно назвать дату и… — Рон встрепенулся, отрываясь от учебника и одаривая Гарри изумленным взглядом: — Вещий сон, что ли?

— Я не знаю! — раздраженно выпалил Гарри, но, немного успокоившись, продолжил: — Я задремал на десять минут, но как будто увидел весь день.

Рон перевел удивленный взгляд с Гарри на Трелони, которая уже расспрашивала Невилла о его дневнике снов. А потом посмотрел обратно на Гарри. Для надежности даже заглянул в учебник, словно надеялся найти ответ там, и, желательно, прямо сейчас. После чего тихо прошептал:

— Только Трелони не говори. А то решит, что у нее появился или лучший ученик, или конкурент…

Гарри смерил друга недоуменным взглядом, но от смешка все же не удержался. Неуместная для такого странного открытия шутка немного разрядила обстановку в их маленьком кругу, и друзья уже собирались быстро придумывать какой-то другой сон, как внезапно подала голос молчавшая до этого Амбридж.

— Так, — голос Генерального Инспектора так и сочился напускной вежливостью. — Как долго занимаете вы эту должность?

Смерив Амбридж недовольным взглядом и поправив съехавшие на кончик носа очки слишком резким движением, она холодно ответила:

— Почти шестнадцать лет.

— Изрядный срок… — Инспектор сделала пометку в своем блокноте. — И на работу вас взял профессор Дамблдор?

— Да, — ответила профессор Трелони, запахивая шаль и скрещивая руки поверх нее в какой-то детской попытке уйти от неприятного разговора.

Амбридж снова что-то отметила в блокноте.

Профессор Трелони всем своим напряженным видом давала понять, как неприятно ей общество инспектора на ее уроке, но сказать вслух не решалась. Гарри же напряженно ожидал развития сцены, все еще лелея надежду на то, что вот именно сейчас реальность, наконец, перестанет напоминать ему его собственный сон. Пока, правда, надежда на это была слабой.

— И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони? — продолжила тем временем свой допрос Амбридж.

— Да, — ответила Трелони, смерив инспектора напряженным взглядом.

— Но, по-моему, — поправьте меня, если ошибаюсь, — Амбридж заглянула в свой блокнот, словно действительно сверяясь с какими-то записями, — после Кассандры вы в семье первая, кто наделен ясновидением?

— Это… — Профессор запнулась на секунду. — М-м... Часто передается лишь через три поколения.

— Разумеется, — Амбридж выдала приторную улыбку и сделала еще одну пометку. — Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете?

Весь класс моментально затих, прислушиваясь к разговору преподавателей.

Да, возможно, профессор Трелони не была всеобщей любимицей, да и прорицательница из нее была так себе, но то, какой неприятный допрос устроила ей жаба Амбридж, откликнулось сочувствием в головах многих.

Кроме Гарри. Он напряженно вслушивался в разговор, с ужасом осознавая, что может чуть ли не дословно воспроизвести каждую произнесенную реплику. Это неприятно пугало. А если все пойдет так и дальше, то на него выльется все раздражение Трелони, обретя форму очередного списка «как умрет Гарри Поттер». Будто он сам не догадывался, что будущее его ждёт незавидное.

Как Гарри и опасался, ситуация действительно повторилась: Трелони, в своей привычной манере, сначала пообещала Амбридж опасности и темное будущее, а после и самому Гарри рассказала, что его поедание овсянки говорит о скорой смерти от голода, полет на метле сулит падение, а протирание очков пророчит слепоту.

В итоге из кабинета Гарри вылетел со скоростью снитча, пребывая в настолько раздраженном состоянии, что даже Рона дожидаться не стал. Впереди была защита от Темных искусств, и Гарри уже пребывал в мрачном предвкушении или очередной отработки, или, если повезет, только препирательство с профессором. Если десятиминутный сон действительно оказался вещим, то занятие его ожидает очень увлекательное.

Рон нагнал его как раз возле дверей кабинета Амбридж.

— Гарри, да не обращай ты на Трелони внимание! — отдышавшись, выпалил Рон. — В первый раз она тебе смерть пророчит, что ли?

Гарри хотел было ответить, но к ним подошла Гермиона, у которой закончилась нумерология, и Рон тут же переключил все внимание на нее. Пока они зашли и заняли свои места, Рон успел пересказать девушке произошедшее на прорицании, не умолчав и о том, что Гарри все это во сне видел.

От очередного потока вопросов и неоправданных переживаний Гермионы Гарри спасла, как ни странно, Амбридж. Увидев, что класс уже заполнился учениками, профессор широко улыбнулась и пару раз хлопнула в ладоши, призывая переговаривающихся учеников к порядку.

— Волшебные палочки убрать,— продолжая улыбаться, сказала профессор. — На прошлом уроке мы закончили главу первую. Прошу раскрыть книги на странице девятнадцать — приступаем к главе второй: «Общие теории защиты и их происхождение». От разговоров можно воздержаться.

По классу пронесся разочарованный вздох, следом за которым послышалось шуршание страниц. Гарри открыл учебник, старательно прогоняя от себя паршивое предчувствие. Если сон повторится и здесь… Лучше ему не вмешиваться в дальнейшие события. Может быть, так он сможет избежать очередного превращения своей руки в кровавые лоскуты.

Амбридж тем временем уже успела сесть за свой стол, на котором лежал подготовленный учебник. Она только открыла рот, чтобы начать чтение очередного бредового, по скромному мнению самого Гарри, текста, как Гермиона вскинула руку вверх, старательно привлекая внимание к себе.

Профессор не проигнорировала чужую настойчивость, наоборот, встала со своего места и подошла к Гермионе, чем вызвала тихий раздраженный вздох сквозь зубы со стороны Гарри.

«Главное — не вмешиваться, — напомнил он сам себе, — даже если я и согласен с позицией Гермионы, сейчас лучше не...»

— … снимаю с Гриффиндора пять очков, — расслышал Гарри сквозь свои мысли. Выдохнул, старательно унимая желание вмешаться, чтобы не провоцировать профессора на дальнейшую дискуссию. По классу пронесся раздраженный вздох, но никто не решился вмешиваться и спорить с профессором за нечестно отнятые баллы. В конце концов, угроза отработок показалась гораздо более существенной, чем потерянные очки факультета.

— Вы должны понимать, что программа, которую одобрило министерство, полностью отвечает любым стандартам обучения, — внезапно продолжила Амбридж, выпрямляясь и окидывая взглядом каждого ученика в классе. — До этого момента здесь, в Хогвартсе, была просто отвратительная программа по предмету, да и другие учителя позволяли вам слишком много, совершенно не следя за тем, что делают. Пожалуй, только профессор Квирелл мог бы удовлетворить инспекцию…

— Да, он был хорошим преподавателем, — внезапно для самого себя выпалил Гарри. — Только у него Волдеморт из головы торчал. А так — никаких нареканий.

По лицу Амбридж как будто пробежала рябь — профессор явно пыталась скрыть прорывающуюся ярость за привычным выражением лица, но эмоция была настолько сильной, что проскользнула тенью по этой маске. Весь класс замер в ожидании реакции на подобный выпад. В образовавшейся тишине голос Амбридж прозвучал громко, хотя говорила она, не повышая тона.

— Мистер Поттер, — тихо сказала генеральный инспектор, внимательно вглядываясь в лицо Гарри. — Думаю, неделя отработок пойдет на пользу вашей дисциплине.

Гарри выдержал ее пристальный взгляд спокойно, но, когда профессор развернулась и отошла обратно к своему столу, раздраженно выдохнул. Вот и не вмешался…

Амбридж, вернувшись на свое место, снова натянула на лицо улыбочку.

— Если больше ни у кого нет вопросов или желания высказать какие-либо абсурдные предположения, то продолжим работать, — наигранно-веселым тоном сказала профессор. — Вторая глава, напоминаю!

Желающих возразить или высказаться не нашлось, как и охотников до отработок. Весь оставшийся урок прошел во внимательном изучении текста учебника.

Зато, стоило уроку закончиться, класс моментально заполнился шумом — всем хотелось обсудить произошедшее настолько сильно, что терпеть было невмоготу. Гарри быстро покидал все вещи в сумку и вышел из класса как можно скорее — находиться здесь не было никакого желания, а смотреть на жабу тем более — но Рон поймал его у самого выхода.

— Это тебе не снилось? — спросил он.

— Снилось, — раздраженно бросил Гарри, обходя друга и выскальзывая в коридор.

Рон хотел было ещё что-то спросить, но его опередила подоспевшая к друзьям Гермиона.

— Гарри! — она требовательно дернула его за рукав мантии, привлекая к себе внимание. Они остановились прямо по центру стремительно пустеющего коридора. Гарри устало посмотрел на подругу: Гермиона выглядела очень встревоженной.

— Гарри, тебе стоит поговорить с Дамблдором об этом! — решительно произнесла она, глядя ему в глаза.

— Отличная идея! — раздражённо бросил Гарри. — И о чем же мне стоит ему сказать? О вещих снах, о том, что шрам болит, или лучше о том, что на руке сегодня опять не будет живого места?

— Возможно… — неловко попытался вставить свое слово Рон, тушуясь под требовательным взглядом Гермионы. — Возможно, вообще обо всем этом.

— Гарри, Дамблдор сможет помочь! — упрямо продолжила Гермиона. — Иначе этому не будет конца!

— Чему из всего перечисленного? — холодно спросил Гарри. — Не думаю, что есть смысл отвлекать директора, вряд ли он сможет что-то сделать.

— Но мне кажется… — начала Гермиона, но Гарри только махнул рукой, отказываясь спорить.

— А мне кажется, что я хочу побыть один, — обрубил он, резко разворачиваясь и почти бегом бросаясь прочь.

Рону и Гермионе оставалось только изумленно смотреть ему в спину.

Пару часов до начала отработки Гарри бесцельно бродил по замку, пытаясь не то заглушить неприятное чувство тревоги, не то просто избавиться от мыслей. Ни одного года в Хогвартсе не прошли спокойно и без приключений, но этот, кажется, стремился взять первое место в списке «самый неудачный».

Амбридж, Волдеморт, головные боли, участившиеся стычки с друзьями, ещё и ссора с Сириусом ко всему прочему. Все навалилось как-то слишком быстро, события крутились, как в калейдоскопе, и Гарри чувствовал, что не до конца понимает, как ему со всем этим разбираться. Да и сон этот странно не давал покоя.

У него, конечно, была хорошая интуиция, но до вещих снов ни разу не доходило. Возможно, все дело в том, что он спал в кабинете зелий? Мерлин знает, что там Снейп варит, когда никто не видит.

За всеми размышлениями Гарри даже не заметил, как ровно в назначенный час очутился напротив двери в кабинет Амбридж. Выдохнув, Гарри занёс руку, коротко постучал и, дождавшись разрешения войти, дёрнул дверь на себя.

Кабинет встретил его точно так же, как и во сне: противно мурчали и шипели котята на тарелочках, Амбридж за своим столом делала какие-то записи, даже перо лежало точно там же. Гарри подошёл к обозначенному пером месту, достал тетрадь и сел. Профессор, видимо, не собиралась реагировать, поэтому он негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. Когда генеральный инспектор подняла голову, отвлекшись от своих записей, Гарри спросил:

— Я должен писать что-то особенное?

Голос даже не дрогнул, но пальцы, сжимавшие злополучное перо, все же едва заметно дрожали.

— Нет, мистер Поттер, — Амбридж улыбнулась слишком довольной для человека, который понимал, что ждёт ученика, улыбкой. — Вы, видимо, плохо усвоили прошлый урок, поэтому продолжим его. Начинайте, мистер Поттер.

Гарри едва слышно выдохнул сквозь зубы и перехватил перо поудобнее. Разницы, как его держать, не было, но так можно было немного отсрочить момент экзекуции. Или хотя бы унять дрожь, чтобы не нанести себе лишних царапин.

Перо противно скрипнуло по бумаге, выводя первую букву из фразы «Я не должен лгать», и руку тут же прошибло болью — видимо, новые порезы лягут поверх тех, что не зажили с прошлого раза. Но Гарри даже не вздрогнул, стараясь игнорировать и неприятные ощущения, и пристально-внимательный взгляд генерального инспектора.

Показывать ей свои чувства Гарри не собирался, приходилось терпеть, выводя букву за буквой на бумаге и на собственной руке. Лист казался бесконечным, строчки вились друг за другом; в какой-то момент стало невозможным ровно писать и терпеть, пришлось выбирать что-то одно. Котята, как и во сне, мурчали так довольно, словно чужое мучение доставляло им истинное удовольствие.

Когда Амбридж, наконец, милостиво позволила Гарри закончить, на его руке не оставалось живого места. Все предплечье было исцарапано, кровь собиралась в крупные алые капли и падала на пол. Все, что Гарри мог сделать — это обмотать почти ничего не чувствующую руку широким рукавом мантии, затянуть потуже, чтобы остановить кровь, и сбежать из этого жуткого места как можно дальше. Желательно — в безопасную и спокойную гостиную Гриффиндора.

Гарри сумел покинуть кабинет спокойно, хотя дверь за его спиной закрылась с поразительным грохотом. Постояв немного, оперевшись на стену, он привел мысли в порядок, еще раз проверил импровизированную повязку на руке и поспешил покинуть эту часть замка. Хоть время было не настолько поздним, насколько он опасался, но наткнуться на Филча, а следовательно, и на новые неприятности, не хотелось. День выдался настолько тяжёлым и долгим, что единственным желанием Гарри было добраться до спальни, рухнуть в кровать и отрубиться, надеясь на то, что завтрашний день будет не настолько насыщенным на неприятные события.

И, пусть чувство тревоги и непонятного ощущения звенело в голове наподобие назойливой мухи, сил обращать на это внимание у него уже не осталось. Только в гостиной, уже на пути к удобной кровати, Гарри бросил взгляд на почти прогоревшее пламя в камине и внезапно подумал о том, что завтра надо будет попробовать связаться с Сириусом и помириться с крёстным.

С этими мыслями Гарри добрался до спальни, перевязал руку бинтами, которые Рон оставил на кровати и, наконец, позволил себе крепко уснуть, не обращая внимание ни на какие странные ощущения и тени мыслей, что скользили за какой-то густой туманной пеленой…

* * *

… Чтобы вновь проснуться в знакомой обстановке кабинета зельеварения. От того, что Рон старательно тряс его за плечо.