Один из нас (джен)

Парту «несуществующего» поставили в последнем ряду у окна. Казуо попросил Одзаву-сэнсэя посадить за соседнюю парту справа Коикэ, который уж точно не вступит с Аоки в разговор, а спереди — Ясуо, которому доверял больше всех. Так Каэдэ Аоки стала отрезанной от всего класса. И не было видно, что она расстроена этим. Аоки забаррикадировалась стопками книг и бессовестно выложила на стол плеер с наушниками таких размеров, что их не заметил бы только слепой.

— Аж зависть берёт, — прокомментировал её действия Арита, оказавшийся соседом Казуо.

Глава безопасников предостерегающе шикнул на него.

В пятницу последним уроком у них было рисование с Мотидзуки-сэнсэем — низеньким, щуплым, моложавым человеком, которого нередко принимали (особенно со спины) за одного из учеников. Характером он отличался спокойным и замкнутым, никогда не повышал голос и не сердился. Из всех художественных направлений с особенной любовью он относился к экспрессионизму, но привить тот же интерес своим ученикам не мог. Они относились к нему, как к чудаковатому художнику, внезапно решившему занять их нудными байками, пока они старательно марают и портят бумагу.

— Сразу же после рисования пойдём в дополнительную библиотеку, — предупредил Казуо брата и Такаси.

Остальных безопасников он не стал посвящать в свои планы, помня о совете Одзавы-сэнсэя.

— Разве у вас сегодня нет занятий в секции? — удивился Ясуо.

— Мы с Такаси решили, что в этом году ходить туда каждый день не обязательно.

— К тому же, — добавил Такаси, — с приходом новичков у Миямото-сэнсэя и без нас есть, на кого покричать.

Сегодня Мотидзуки-сэнсэй выглядел нервным и невыспавшимся. Без всяких вступительных лекций он рассадил их по пятеро за сдвинутые вместе столы и дал задание нарисовать натюрморт, разложив муляжи фруктов по вазочкам, как им самим заблагорассудится. Сам сэнсэй, против обыкновения, не стал прохаживаться по классу, а сел за своё место и принялся разбирать рисунки предыдущих учеников.

Изумлённо переглядываясь, Такаси и близнецы выбрали стол, за которым уже сидели Акадзава и Коикэ. В отличие от соседа, девушка выглядела взволнованной, словно вспомнила какую-то важную вещь, но делиться ею с остальными не спешила. Аоки не пришла — видимо, мудро рассудила, что на таком занятии лучше обойтись без неё.

После урока, когда они вышли из класса и свернули в сторону библиотеки, Такаси сказал:

— Парни, заметили, как Акадзава сверлила взглядом сэнсэя чуть ли не весь урок?

— Как будто на перемене он предложил ей что-то непристойное, — Ясуо нервно хихикнул.

— Да не, вряд ли, — возразил увязавшийся за ними Арита. — Я пришёл в класс вместе с Акадзавой и точно могу сказать, что она и словом не обмолвилась с сэнсэем. Если только раньше...

В библиотеку они зашли втроём — Арита, угадав их намерения, отстал по дороге. Тибики-сан встретил их с невозмутимым видом, словно специально поджидал всё это время, и предложил усесться за большой стол около окна.

— Пришли разобраться в ситуации? — спросил он после того, как молодые люди представились. Конечно, они были знакомы с Тибики-саном не первый год, но никто из них не ходил в его драмкружок, и, скорее всего, он не знал их по именам.

— Тибики-сан, почему вы вчера сказали, что предполагали эту ситуацию? — задал встречный вопрос Казуо.

Старый библиотекарь присел на стул напротив них и взъерошил свои и без того торчащие как попало седые волосы.

— Этот год нельзя назвать «радостным» или хотя бы «спокойным», — наконец, ответил он. — Поэтому неудивительно, что феномен не заставил себя ждать⁽¹⁾.

Видя, что молодые люди не совсем понимают ход его мыслей и молчат, Тибики-сан решил сменить тему и достал альбом, в котором хранились все фотографии учеников класса 3-3 с тысяча девятьсот семьдесят второго года.

— Наверняка, объясняя вам ситуацию, ученики предыдущего года называли это «проклятием Мисаки» или как-нибудь схоже. Но проклятие обычно насылается людьми, а мы с вами имеем дело с чем-то вроде «феномена» или «явления».

Он показал им фотографию класса тысяча девятьсот семьдесят второго года и рассказал более детально о том же, что выкрикивал Арита в актовом зале, мешая старшекласснику. В мае семьдесят второго Мисаки Ёмияма вместе со всей своей семьёй сгорел в пожаре, возникшем по невыясненным причинам. У него был брат на год младше, именно он стал первым «лишним» в истории класса 3-3.

— Вы были классным руководителем в то время, — задумчиво произнёс Такаси, разглядывая фотографию и имя учителя на ней.

— Совершенно верно. Я повёл себя легкомысленно, даже не подозревая, какие беды навлекаю на нас своими действиями. Мы стали ближе к смерти, и люди умирают легче, чем в каком-нибудь другом месте или времени... Чувствуя ответственность за происходящие «катастрофы», я остался в школе. И собираюсь быть здесь до конца. Возможно, я последний, кто непосредственно участвовал в событиях тех лет...

— И вы до сих пор живы! — воскликнул Ясуо.

— В этом нет ничего удивительного. Феномен касается только тех, кто непосредственно связан с классом 3-3, а сейчас я нахожусь «в стороне».

— Как вы думаете, за столько лет хоть что-нибудь изменилось? — поинтересовался Казуо. — Что-нибудь, что помогло бы разобраться в этом «феномене» и прекратить смерти людей?

— Последние двадцать с лишним лет помогает выбор «несуществующего» ученика — своеобразный талисман, которым уже воспользовались и вы.

— Но всегда ли он помогает?

— Как и любое средство против чего-либо, он не идеален. Я не до конца разобрался в причинах, почему иной раз он не действует. Но интересно другое — бывали года, когда катастрофы прекращались на полпути.

Тибики-сан вернулся за стойку и нашёл в одном из ящиков папку со всеми списками класса 3-3, в том числе и нынешним, а потом разложил перед молодыми людьми три списка.

— Так как память может меня подвести, я стараюсь записывать всё, что удалось узнать о феномене. Итак, посмотрим... Первый раз смерти прекратились на полпути в восемьдесят третьем году летом. Второй раз — в девяносто восьмом году. В тот год ученики класса 3-3 взялись за расследование, так как их заинтересовал случай восемьдесят третьего года. Они что-то раскопали, я уверен, потому что тоже смогли остановить действие феномена. И, перейдя в старшую школу, помогли в следующий, третий раз, своим «преемникам».

Такаси сидел бледный, как полотно, не выпуская один лист со списком из своих рук.

— Что случилось? — Казуо попытался растормошить друга.

— Посмотрите сами.

— Список класса за двухтысячный год, — пробормотал Ясуо и громче добавил: — О, ничего себе! Смотрите, здесь фамилия нашего сэнсэя. Он не врал, когда говорил, что был в нашем положении.

Тибики-сан с интересом наблюдал за ними.

— Мой дядя был его ровесником... — произнёс Такаси. — Рёта Араи. Я не знал, что он учился в классе 3-3, хотя это было так очевидно...

Рядом с именем дяди Такаси стоял косой красный крест, а справа от контактной информации ручкой была добавлена надпись: «13 мая — вместе со старшей сестрой (Тэруко) — автокатастрофа».

Дядя Такаси не отличался крепким здоровьем, и в последний год своей жизни оказался в больнице с подозрением на пневмонию. Но смерть поджидала его не там, а несколькими неделями позже на дороге. После выписки сестра забрала его из больницы на машине, но по пути домой они столкнулись с грузовиком — его водитель потерял управление и выехал на встречную полосу. В итоге не выжил никто.

Кроме них в двухтысячном году умерло ещё три ученика и два родственника. Всего семь человек, причастных к классу 3-3, если водитель грузовика не был чьим-то отцом или братом.

— Тибики-сан, вы не помните, что именно произошло в эти три года перед тем, как всё остановилось? — обратился Казуо к безмолвному библиотекарю.

— В восемьдесят третьем году что-то случилось в летнем лагере на каникулах, — ответил тот, — и позже ученики девяносто восьмого года это выяснили, но я не могу вспомнить... Кажется, есть что-то важное, какие-то заметки или записи...

Пока Тибики-сан безуспешно пытался вспомнить, Казуо просмотрел список класса девяносто восьмого года. И нашёл ещё одну прелюбопытную вещь.

— Хм, наш учитель рисования учился в то время.

— Мотидзуки-кун? Да, он уже тогда всерьёз увлекался живописью, — заметил Тибики-сан.

— И в том году «лишним» оказался не ученик, а... «помощник классного руководителя»? — удивлённо воскликнул Ясуо, прочитав запись внизу страницы.

— Иногда «лишним» может стать учитель. Но помощников классных руководителей как таковых у нас нет. В девяносто восьмом году из-за феномена у всех изменилась память об этом, поэтому никто не удивился появлению новой должности.

Может ли Одзава-сэнсэй оказаться «лишним» с такими искажениями в памяти и правилах? Особенно, если учесть, что он уже был связан с классом 3-3?

— О том, кто «лишний», — продолжал Тибики-сан, — мне рассказали сами ученики, после того, как всё неожиданно закончилось, и память людей пришла в норму. Они вместе с учительницей решили посетить храм на горе Ёмияма, как это сделали во время летнего лагеря в восемьдесят третьем, надеясь, что это поможет. Я поехал с ними, но предотвратить катастрофу, случившуюся в гостинице, где мы остановились перед посещением храма, не успел. Гостиница сгорела дотла, её хозяева и некоторые ученики погибли, и на этом смерти прекратились. Что именно послужило причиной, я не смог узнать, ибо воспоминания всех вовлечённых уже затуманились, и только двое помнили имя «лишнего».

— А двухтысячный год?

— Тогда ученики воспользовались помощью своих предшественников — это всё, что я помню. С того года феномен возвращался всё реже, и в прошлый раз «лишний» появился в две тысячи восьмом году, но смертей удалось избежать, выбрав «несуществующего» ученика.

— Это обнадёживает, — с облегчением сказал Ясуо. — Кстати, я вспомнил о словах Акадзавы. Ей не нравилось, что у нас в классе есть девушка с фамилией Мисаки.

Тибики-сан нахмурился.

— Вряд ли это значит что-то особенное.

Однако по спискам предыдущих классов они увидели, что почти всегда люди с такой фамилией или именем умирали.

Оставив Тибики-сана наедине с его книгами, они отправились домой. Такаси всё ещё пребывал в угрюмо-молчаливом настроении.

Придётся поговорить с Мотидзуки-сэнсэем и Одзавой-сэнсэем о том, что происходило в их годы учёбы. И что за важные записи, о которых говорил Тибики-сан? Конечно, он обещал поискать их у себя, но вдруг они находятся не в дополнительной библиотеке, а где-то ещё?..

— Знаешь, Казу-тян, я думаю, нам стоит присмотреть за Мисаки на всякий случай, — сказал Ясуо, когда они вышли из школы.

Но услышать мнение брата он не успел, потому что их окликнул Нарадзаки, с которым Казуо и Такаси должны были сегодня пойти к Миямото-сэнсэю. Хироси Нарадзаки был простоватым парнем, учился так себе и брал исключительно упорством. Казуо рассчитывал взять его в команду безопасников лишь потому, что он был таким же покладистым, как Коикэ.

— Неужели тренировка уже закончилась? — с напускным удивлением спросил Казуо.

— Миямото-сэнсэй был сегодня не в духе и отпустил нас пораньше. Накамура-кун, я подумал над твоим предложением присоединиться к безопасникам и решил согласиться.

— Хорошо. Тогда теперь нас восемь.

После обеда близнецы расходились каждый по своим делам, но в этот раз Казуо не спешил к отцу в магазин, видя, что брат всё никак не соберётся что-то сообщить ему.

— Ну? — нетерпеливо буркнул он, глядя на Ясуо, лениво складывающего чистые тарелки в шкафчик над раковиной.

— Ты внимательно рассматривал фотографию учеников семьдесят второго года? Один из них показался мне знакомым, и зуб даю, именно он — Мисаки Ёмияма.

— Откуда такая уверенность? Они же не были подписаны.

Ясуо закрыл шкафчик и посмотрел куда-то мимо Казуо.

— Не знаю. Мне просто показалось, что выглядит он иначе, чем все остальные. Я не стал говорить об этом в библиотеке, потому что... ну, понимаешь, эта уверенность беспокоит меня... Как будто какое-то знание извне вложили мне в голову.

— Ты прям описал, что я сам чувствую временами! Но что это такое? Действие феномена?

— Возможно. Меня недавно посетила одна мысль. Почему бы нам не составить список тех, кто может оказаться «лишним»? И не смотри на меня, как на идиота! Я знаю, что вычислить его сложно. Но мне кажется, что у одноклассников Мотидзуки-сэнсэя и Одзавы-сэнсэя всё получилось именно потому, что они нашли «лишнего». И нам стоит заняться тем же.

— Ясу, ты оптимист, однако.

* * *

По вторникам последним уроком была математика — тогда-то они вчетвером (Акадзава не хотела пропустить такой важный разговор) и смогли поймать вечно занятого Одзаву-сэнсэя. В классе в это же время находилась Аоки, но все уже привыкли не обращать на неё внимания. Чем она и пользовалась в своих интересах.

— Одзава-сэнсэй, мы были у Тибики-сана, — отчитался Казуо, встав с ближайшей к выходу стороны учительского стола.

— А, молодцы, ребята... Ну, мне нужно в учительскую заглянуть, не топчитесь вокруг.

— Постойте-ка, Одзава-сэнсэй, у нас к вам небольшой разговор, — насела на бедного учителя Акадзава с другой стороны.

— О том, — подхватил Ясуо, — что вы учились в классе 3-3 в очень удачное время...

— ...И смогли прекратить смерти, — закончил Такаси. — Поэтому у нас появились небольшие вопросы: как вам удалось? Что вы сделали?

Одзава со вздохом положил свой портфель на стол и присел.

— Чем больше времени проходит, тем меньше я помню об этом... Но кое-что чудом держится в памяти. Как, должно быть, вы узнали от Тибики-сана, мы воспользовались помощью учеников девяносто восьмого года, которые не разъехались по другим городам, а выбрали наши местные старшие школы. Они, правда, оставили диск с посланием, но мы разыскали их для уточнений и... что-то сделали.

— Что за диск, что за послание? — спросил Казуо, вспомнив, что Тибики-сан тоже говорил о каких-то важных записях.

— Обычный компакт-диск. Они записали на него свою историю. Но, так как нам было непонятно... что же нам было непонятно?..

С минуту Одзава-сэнсэй задумчиво тёр подбородок.

— Эх, если бы я помнил!.. Может быть, Мотидзуки скажет нам больше. Сегодня у него есть уроки. Давайте сходим к нему.

Мотидзуки-сэнсэй уже закрывал свой кабинет, когда они пришли в нулевой корпус.

— Диск? — переспросил он у Одзавы. — Да, припоминаю что-то такое... Мы где-то спрятали его, чтобы ребята после нас смогли отыскать. Значит, в вашем году его нашли, Одзава-сан. Вполне возможно, что потом вы вернули его обратно.

— А вы что-нибудь помните об этих двух годах, когда удалось остановить феномен? — поинтересовался Казуо.

— «Феномен»? Сразу видно, вы поговорили с Тибики-саном... Боюсь, я помню ещё меньше, чем Одзава-сан. Я, конечно, был участником этих событий, но не главным. Больше всех знали раньше двое моих одноклассников: Сакакибара-кун и Мисаки-сан.

Опять Мисаки!

— Мотидзуки-сэнсэй, они сейчас в городе или уже...

— М-м, не знаю. Несколько лет назад они поженились и уехали в Токио, а перезваниваемся мы редко. И все эти ваши современные социальные сети... я всё не привыкну к ним.

Акадзава внезапно поднесла руку ко рту и побледнела, словно ей сделалось дурно.

— Простите, я на минуту, — бросила она и убежала по коридору в сторону выхода.

— Это всё, что вы хотели узнать? — спросил Мотидзуки-сэнсэй, слегка смутившись из-за поведения девушки.

— Думаю, да, — ответил Одзава за своих учеников. — Спасибо, Мотидзуки-сан.

Когда они все вместе (кроме исчезнувшей Акадзавы) подходили к выходу из здания, Мотидзуки-сэнсэй неожиданно произнёс с грустным выражением лица, какое ученики никогда прежде не замечали у него:

— Иногда мне кажется, что я потерял нечто важное после того, как всё закончилось. Но воспоминания об этом уже не вернуть...

* * *

— Акадзава, что с тобой вчера случилось? Ты так и не вернулась, — Казуо испытующе посмотрел на девушку.

Та невозмутимо выдержала его взгляд.

— У меня закружилась голова. Такое иногда бывает. Я решила, что лучше сходить в медпункт и отлежаться. Извините, что не предупредила.

— Да всё нормально, не волнуйся, — зачем-то решил успокоить её Ясуо. — Мой братец любит докапываться до всех.

— Ясуо!

— А что, я неправ, Казу-тя...

— Заткнись! — пихнул он брата в бок. — Мы собирались искать диск, о котором говорили учителя.

— Мотидзуки-сан сказал, что это было какое-то несложное для поиска место. Может быть, где-нибудь у нас в классе? — предположила Акадзава.

— Хорошая идея, — похвалил её, смягчившись, Казуо. — Давайте перешарим весь класс после занятий.

Через полчаса усиленных поисков они обнаружили куски изоленты в одном из шкафчиков в конце класса, где хранили вёдра и швабры для уборки. Вернее, обнаружил их Коикэ на полу шкафчика и подозвал остальных безопасников.

— Видимо, когда-то давно что-то крепилось изолентой сюда, — высказал Арита вслух общие предположения, показывая на потолок шкафчика, испачканный чем-то липким.

— И теперь это что-то навсегда сгинуло в неизвестности, — со вздохом добавил Ясуо.

Больше ничего, хотя бы намекающего на диск или заметки, они не нашли.

— Может быть, другое место? — не унывала Такано.

— Да вряд ли. Скорее всего, кто-то из предыдущих учеников забрал этот диск, — ответил Казуо. — Или сломал и выбросил.

Теперь оставалось только надеяться, что Тибики-сан имел в виду не диск, а что-нибудь другое, не украденное и не выкинутое «за ненадобностью».

* * *

Все безоговорочно приняли идею Ясуо с Мисаки и распределили дни «слежки» за ней между собой. Молодые люди незаметно провожали её после школы, Акадзава не спускала с неё глаз на занятиях драмкружка, а в выходные дни за ней приглядывала Такано, как подруга детства и соседка. Близился конец апреля, и всё по-прежнему было спокойно. Аоки безмятежно пребывала в одиночестве наедине с книгами и музыкой, и атмосфера в классе со временем перестала напоминать коридор онкологического диспансера.

В понедельник, двадцать пятого апреля, пришла очередь Ясуо провожать Мисаки домой. Сегодня занятий в драмкружке не было, и девушка пошла к автобусной остановке сразу после уроков. Ясуо сел на автобус вместе с ней, хотя брат, услышав утром такой план, чуть не рассвирепел.

— Ты, видать, рехнулся! — ворчал он в своей обычной манере. — Возьми велик, чтобы она не просекла, что мы наблюдаем за ней, и дуй за автобусом!

Велосипед у них был один на двоих — Ясуо предпочитал либо пешие прогулки, либо общественный транспорт. Поэтому и отказался, как брат ни настаивал на своём.

Мисаки заметила его в ту же минуту, как он забрался в автобус, и встала рядом.

— Накамура-кун? Разве твой дом не в другой стороне? — в её голосе не было и следа настороженности.

— Да я к другу еду. Не думал, что мы пересечёмся, — ответил Ясуо и улыбнулся девушке самой обворожительной улыбкой, на которую только был способен.

Весь путь до нужной Мисаки остановки они ехали в дружелюбном молчании.

— Неужели твой друг живёт где-то поблизости? — беспечно спросила девушка, когда они сошли на одной и той же остановке.

— Получается, что да, — Ясуо снова улыбнулся. — Ну, до завтра!

Он сделал вид, что уходит в противоположном направлении и, как только девушка развернулась и пошла прочь от остановки, тихонько последовал за ней. Оба они не заметили, что за ними чуть поодаль идёт ещё один человек.

Часть города, в которой жила Ёко Мисаки, была довольно старой. Они шли мимо ветхих домов, ничуть не скрашивающих и без того хмурый день. Небо заволокло серыми тучами, а ветер дул сильнее обычного, раскачивая деревья, растущие вдоль тротуара.

Ясуо не на шутку забеспокоился, заметив, как усиливается ветер с каждой минутой. Когда уже Мисаки дойдёт до своего дома? Они прошли уйму перекрёстков.

Остановившись на очередном перекрёстке, ожидая зелёный свет, Мисаки пританцовывала на месте и явно пребывала в прекрасном расположении духа. Ясуо, прятавшийся за деревом позади неё, не мог сказать того же о себе.

Неожиданно он услышал жуткий скрежет недалеко от себя. Одна из вывесок, прикреплённая над заколоченным входом в магазин перпендикулярно стене, по непонятным причинам оторвалась с насиженного места, словно обрела волю, и, подхваченная услужливым ветром, устремилась к ним с чудовищной скоростью.

— Мисаки, берегись! — заорал Ясуо и помчался к девушке.

* * *

Казуо сидел в библиотеке нулевого корпуса. Фотография семьдесят третьего года ничем не помогла ему. Да, с помощью Тибики-сана, показавшего ему Мисаки Ёмияму, он смог найти его брата, но тот не показался ему знакомым. Младший Ёмияма был видён нечётко, сквозь какую-то неясную дымку. От фотографии по телу пробегал неприятный холодок.

В кармане завибрировал телефон, и Казуо вышел в коридор, чтобы не мешать библиотекарю, читающему журнал у себя за стойкой.

Звонила мама.

— Казу-тян, где ты сейчас? — её голос звучал взволнованно.

— В школе, а что?

— Мне только что позвонили из больницы. Там... там Ясуо... Я не знаю, что произошло, и уже еду туда.

Она ещё что-то добавила, но Казуо не расслышал, уставившись в окно и чувствуя, как страх овладевает его разумом. Прежде, чем закончить разговор, он сказал, что тотчас же отправится в больницу.

Тибики-сан заметил перемену в его поведении.

— Что-то случилось, Накамура-кун?

— Вот это я и хочу выяснить, — бросил он и, забрав сумку с учебниками, поспешно простился с библиотекарем.

В больнице Казуо столкнулся с Ёко Мисаки. По её сбивчивому и едва разборчивому сквозь всхлипы рассказу он понял, что его брат героически спас девушку от сорвавшейся вывески, едва не поплатившись за это собственной жизнью. Но «скорую» вызвала вовсе не она, а оказавшийся рядом другой их одноклассник — Мацусита, маленький пухлый паренёк, одержимый своим мега-навороченным фотоаппаратом, подаренным ему родителями в прошлом году. Он жил недалеко от Мисаки, но раньше она об этом не знала. Мацусита, заинтересованный махинациями Ясуо, шёл за ним и девушкой, не сворачивая к своему дому, и стал свидетелем случившегося. Но в больницу он не поехал.

Их пустили в палату не сразу, а после того, как Ясуо протаскали по всем врачам и сделали рентгеновские снимки. Пока родители разговаривали с врачом, Казуо бросился к брату. Мисаки, немного успокоившаяся и наотрез отказавшаяся идти домой, тихонько прошмыгнула мимо взрослых за ним.

— Не передать словами, старик, как ты напугал всех нас! — воскликнул Казуо, осматривая брата.

Ясуо выглядел не так скверно, как он ожидал. Ему уже наложили повязку и вкололи какое-то средство, от которого он выглядел спокойным и умиротворённым. Ясуо лениво поднял глаза на брата и Мисаки, скромно прячущуюся за его спину.

— Вы кто?

— Ч-чего?! — запнулся Казуо.

Конечно, врач предупреждал, что из-за ушиба у Ясуо могут обнаружиться частичные провалы в памяти, но чтобы он не узнал родного брата!..

— Да пошутил я, Казу-тян. Отпусти руку — больно.

Казуо сам не заметил, как схватил брата за запястье.

— Продолжаешь дурачиться? Значит, всё в порядке.

Но это было не так. Ясуо перевёл взгляд на девушку и удивлённо спросил:

— Почему здесь Мисаки?

Он совершенно не помнил, что делал до того, как оказался в больнице, и Мисаки пришлось снова всё объяснять.

* * *

На следующий день к Ясуо наведались другие одноклассники.

Арита был в величайшем возбуждении и тряс перед Ясуо какими-то фотографиями, пока Казуо не вспылил и не отвесил ему оплеуху, попутно оттащив подальше от брата.

— Но я же говорю вам, здесь всё зафиксировано!

— О чём он? — спросил ничего не понимающий Ясуо.

— Это фотографии Мацуситы-куна, — ответила Акадзава. — Он успел сфотографировать движение вывески до вас с Мисаки, и по ним видно, что если бы ты остался на месте, вы оба избежали бы столкновения с ней. Она не задела бы Мисаки.

— То есть, получается, я сам себя едва не угробил просто так?! — воскликнул Ясуо и тут же схватился за голову, скривившись от боли.

Казуо мгновенно оказался подле него.

— Ты как? Позвать врача?

— Нет, всё в порядке, — ответил Ясуо, тронутый заботой брата, обычно ему не свойственной.

— Я говорил им, что следует повременить с посещениями, но кто бы меня слушал!

— Мы хотели убедиться, что с Ясуо действительно всё хорошо. Я же места себе не находил! — начал оправдываться Такаси.

— Как будто я собираюсь врать вам о его самочувствии!

— А Мисаки не придёт? — поскорее сменил тему Ясуо, не желая слушать их пререкания.

— Она сказала, что приедет на велосипеде, — ответила Такано, уткнувшись в телефон. — Но прошёл уже час, а она не отвечает ни на звонки, ни на смс-ки.

— Может быть, по дороге куда-нибудь свернула, — беззаботно сказал Арита, разглядывая драгоценные фотографии.

— Ёко, конечно, ветреная, но не настолько, — возразила Такано. — Я беспокоюсь, как бы с ней не случилось чего-нибудь, пока мы у Накамуры-куна.

— Зря вы оставили её без присмотра. Даже если вывеска предназначалась не ей, а мне, — устало пробормотал Ясуо, откинувшись на подушку.

— Так, больному нужно отдохнуть и выспаться. Пойдёмте разбираться, что стряслось с Мисаки, — скомандовал Казуо.

* * *

Ёко Мисаки мчалась по дороге на своём велосипеде. Она замешкалась, выбирая удобные джинсы, и теперь опаздывала к тому времени, которое сообщила Аюми-тян.

И всё-таки, какой отважный Накамура-кун! Гораздо добрее и милее своего неприветливого братца, главы безопасников. Не заботясь о себе, он прикрыл её от сорвавшейся вывески, как истинный герой. Она и раньше замечала за собой, что нередко бросает взгляды на Ясуо, надеясь, что и он обратит на неё внимание. А теперь, когда он так храбро защитил её, не может быть сомнений в его чувствах!

Размечтавшись о том, как признается Ясуо-куну, когда его выпишут, и он снова вернётся в школу, девушка не заметила позади себя грозно урчащую машину. На повороте она лишь почувствовала мощный толчок, швырнувший её через руль на обочину, и острую боль, пронзившую всё тело.

Из машины выскочил мужчина лет тридцати и подбежал к бездыханной девушке, лежащей в неестественной позе. Кроме них на дороге больше никого не было — эта часть трассы отличалась пустынностью. Закинув останки велосипеда в багажник, а девушку — на заднее сиденье, преступник сел за руль и помчал в неизвестном направлении.

Вскоре начался дождь, смывший с асфальта все следы столкновения.

1) В 2011 году произошло Великое восточно-японское землетрясение, магнитудой от 9,0 до 9,1 баллов. Сильнейшее землетрясение в известной истории Японии.

Вернуться к тексту