Иней лазурных небес (гет)

— Дазай, ты охренел?! — громко возмутилась Йосано Акико, когда напарник буквально взвалил на неё свою тяжёлую ношу, чтобы открыть двери операционной. — Нет, не так. Дазай, ты охренел!

Она невольно согнулась под тяжестью того, кому только предстояло стать её пациентом.

— Да ладно тебе, крошка, не заводись, — наигранно бодро поддел её белобрысый незнакомец с тёмной повязкой на глазах, которая постепенно съезжала вниз. Он поднял руку, зацепил пальцем повязку и полностью спустил её на шею, при этом едва устояв на ногах. — Отпусти меня, и я пойду сам.

Его губы изогнулись в подобии улыбки, которая по задумке наверняка должна была быть обольстительной и сногсшибательной.

Но Йосано застыла совсем не поэтому. Она ошеломленно смотрела ему в глаза, в которых, как ей казалось, отразились все небеса разом.

— Я-то отпущу, — придя в себя, холодно пообещала она, чувствуя, как с другой стороны незнакомца снова подхватил Дазай. — Но сможешь ли ты идти самостоятельно — ещё вопрос.

— А где Сёко? — после паузы спохватился белобрысый и завертел головой по сторонам. — Мы же вместе приехали!

— Её срочно вызвали в школу, — ответил Дазай, сгружая будущего пациента у операционного стола. — И она уехала дневным поездом.

— А за каким хреном остался он? — грубо встряла в диалог Акико, бегло осматривая фронт работ и придвигая столик с инструментами.

— За этим, — белобрысый пошатнулся, ухватился одной рукой за край стола, а другой с ловкостью подвипившего фокусника выудил из кармана толстовки коробочку, осторожно открыл её и продемонстрировал небольшой продолговатый предмет, упакованный словно куколка лентами защитных заклинаний.

Акико скептически вздернула бровь.

— Убери от меня эту гадость.

— Как скажете, доктор, — натужно усмехнулся он и предусмотрительно засунул коробочку обратно в карман.

— Раздевайся, — скомандовала Йосано, привычным жестом скинув халат и бегло расстегивая пуговки на собственной белой блузке.

— Надо же! — брови былобрысого выразительно взлетели вверх. — У нас тут намечается стриптиз? Вот так и сразу? А поцеловать? — он попытался ухмыльнуться, но гримаса боли исказила его красивое лицо.

В углу у стены тихо захихикал Дазай, за что заработал яростный взгляд Акико.

— Живо! — прорычала она, беззастенчиво снимая блузку и старательно избегая смотреть ему в глаза.

— Хорошо-хорошо... — покладисто согласился белобрысый.

Когда он стянул футболку, Йосано невольно прикрыла рот рукой — вся грудь мужчины представляла собой один сплошной кровоподтек разной степени интенсивности с несколькими открытыми ранами. А багрово-лиловые пятна свидетельствовали об обширных внутренних повреждениях.

— К-как... — её голос предательски дрогнул, взгляд метнулся к лазурно-голубым глазам, — как ты вообще выжил?

— С трудом, — честно сознался он, укладываясь на операционный стол, который точно не был рассчитан на его рост — лодыжки и дорогущие фирменные кроссовки болтались в воздухе.

— Дазай вроде называл тебя Сильнейшим, — Йосано ещё раз бегло осмотрела его с головы до ног. — Но судя по твоим ранам — не верится, что это так.

Её вздох наполнился сожалением и едкой горечью, подкрепленной воспоминаниями прошлого. Она помотала головой, прогоняя собственных призраков, и надежно затянула ремни креплений. Не теряя времени, взяла со столика огромный нож и молча воткнула в одну из открытых ран под рёбрами.

Ну как воткнула — острие ножа зависло в паре миллиметров от тела пациента.

— Не поняла... — Йосано непонимающе сморгнула и надавила на рукоять. Безрезультатно.

— Годжо, ты забыл убрать «Бесконечность», — не глядя, подсказал Дазай, снова втыкавший в телефон.

— Она мне не мешает, — попытался отшутиться тот, кого назвали Годжо.

— Убери чёртову бесконечность, — рявкнула Йосано, до конца не понимая, что это может означать. Но что бы то ни было — это мешало ей выполнять её врачебной долг.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа.

Что-то неуловимо изменилось в пространстве. Акико повторила действие, и на этот раз нож вошёл в его тело как в масло.

Годжо напрягся, шумно втянул воздух сквозь зубы и закашлял кровью.

— Да ты сама нежность! — натужно проговорил он и задышал часто-часто. — Сходим потом пообедаем?

— Я подумаю, — неожиданно подобрела Акико и, мягко улыбнувшись, с силой надавила на рукоять. Нож с противным чавкающим звуком глубоко вошёл в тело.

— И не вздумай регенерировать, — из угла предупредил Дазай, с диким, ненормальным, но нескрываемым интересом наблюдая за происходящим. — Иначе ничего не получится.

Годжо дёрнулся, хрипло булькнул нечто утвердительное и, повернув голову, сплюнул кровь прямо на пол.

— Расскажешь, кто это сделал? — обманчиво ласково поинтересовалась Акико, медленно вытягивая клинок из раны, незамедлительно втыкая снова и проворачивая с ещё одним противным хлюпающим звуком.

Годжо крепко зажмурился, задрожал и с силой закусил нижнюю губу.

— Мы не успели познакомиться, — после паузы прошелестел он, переждав момент острой боли. — Но в следующий раз я постараюсь спросить его имя до того, как его щупальца скрутят меня по рукам и ногам...

— М-м-м, — многозначительно протянула она, склонив голову на бок и хмуро глядя на стремительно увеличивающуюся лужу крови под операционным столом. — Не достаточно.

— Недостаточно для чего, доктор? — с напускной бравадой поинтересовался Годжо, с плохо скрываемым страхом проследив за её взглядом.

Акико окинула его горящим алчным взором, затем подарила ему самую сладкую маньячную улыбку и взяла с рабочего столика огромный тесак.

— Давай проверим, действительно ли ты Сильнейший. И если это так, я с тобой даже поужинаю, — многообещающе промурлыкала она перед тем, как лезвие тесака рассекло ему живот.

* * *

«Не отдавай, любимый, жизнь свою!»

* * *

Йосано Акико поставила последнюю точку в отчёте, сохранила файл и устало откинулась на спинку стула — денёк сегодня выдался по-настоящему выматывающим.

Повернувшись в пол-оборота, она в очередной раз взглянула на синюшно-бледное лицо мужчины, который без сознания лежал на кровати, заботливо прикрытый одеялом. Прошло не больше получаса, как она закончила собственноручно истязать и без того искалеченное тело Годжо Сатору — сильнейшего шамана тысячелетия.

Слабо прощупывающийся пульс и тёмные, почти чёрные, круги под глазами только добавляли ему сходства с трупом, но оставалось до конца неясным, как его тело отреагирует на её способность. Зато теперь он обязан ей жизнью, а значит — обязан выжить. А если посмеет отправиться к праотцам, то она самолично спустится в ад за его жалкой душонкой и будет исцелять до тех пор, пока он не оставит эту затею — испустить свой грёбаный шаманский дух в её рабочем кабинете в её рабочее время! Не для того она возилась с ним два часа кряду!

Яростный взор Акико резанул по влажным белым прядям и россыпи бисеринок пота на лбу под ними, зацепился за изгиб дрожащих и таких же белоснежных ресниц, очертил линию скулы и дерзкий подбородок, зачем-то задержался на потрескавшихся губах, на которых багровели пятнышки кровоподтеков, — Годжо Сатору поначалу крепко кусал губы, чтобы позорно не вопить от её методов лечения.

Ему повезло.

Чего нельзя было сказать о других.

Перед её мысленным взором снова и снова возникали изувеченные до неузнаваемости неизвестным проклятием и уже остывшие бесформенные тела незнакомых людей.

— Слушай, Дазай...

Акико окликнула его так тихо, что тому пришлось напрячь весь свой слух, чтобы расслышать её. Оторвавшись от созерцания экрана телефона, он поднял голову:

— М?

— Почему я не могу спасти всех?..

— Потому что ты не всесильна, — философски прокомментировал он. Сидеть без дела и изображать надзирателя-на-всякий-случай было чертовски скучно. Поэтому, заметив, как Акико пристально рассматривает своего бессознательного пациента, Дазай расплылся в гаденькой полуулыбке. — Не подскажешь, сколько раз тебе пришлось использовать на нём свои инструменты? А то я сбился со счёта.

Йосано медленно развернулась, припечатав его тяжёлым взглядом. Иногда Дазай просто невероятно бесил своей неуместно дурашливостью.

— У тебя вообще есть хоть капля сострадания?

— На войне потери неизбежны, — небрежно пожал плечами Дазай и снова уткнулся в телефон.

Наверняка выискивал среди новинок музыкального шлака очередную суицидную песенку.

— Мы не на войне... — голос Акико дрогнул, скатившись в надрывный шёпот.

— Разве?

В голосе Дазая зазвенело едкое и одновременно безжалостно-стальное хладнокровие. Видимо, именно таким тоном он допрашивал тех несчастных, которым не повезло попасться в лапы Портовой мафии и конкретно к нему. Но Акико давно уже перестала удивляться таким резким переменам.

Вот только...

Лазарет мгновенно наполнился вязкой душной тишиной, холодным мнимым спокойствием и... незримым присутствием нехотя отступившей смерти. Руки Акико дрогнули, пальцы стиснули края халата, а сердце забилось громко и часто.

— Да этот твой Сильнейший едва не сдох из-за гребаного рыжего мафиози в шляпе, который, как всегда, вмешался ради выгоды Мори! — раздражённо начала она, но скосив глаза на бессознательного пациента на кровати, предусмотрительно понизила голос и перешла на свистящее шипение. — А ты так спокойно рассуждаешь о потерях?!

— Этот Сильнейший точно бы сдох, если бы не грёбаный, как ты выразилась, мафиози, — терпеливо пояснил Дазай, не реагируя на её вспышку гнева. — По сути, Чуя оказался там как нельзя кстати и смог задержать Годжо до моего появления. В противном случаем нам всем бы не поздоровилось.

Йосано недоверчиво фыркнула и резко откинулась на спинку стула, сцепив руки на груди.

— Ты ведь не читала его досье, верно? — мягко поинтересовался Дазай.

— Была немного занята его лечением, знаешь ли.

— Годжо Сатору не зря называют Сильнейшим. Даже не будь он под воздействием способности Кью, ему бы вполне хватило сил полностью стереть Йокогаму с лица Земли.

Акико с сомнением посмотрела сначала на Дазая, а после на того, кто наверняка бы сдох без её вмешательства.

— Хочешь сказать, я должна поблагодарить твоего бывшего напарника? — настороженность всё ещё сквозила в голосе, но работа в Агентстве научила её доверять команде.

Дазай предсказуемо скривился.

— Я бы, конечно, предпочёл, чтобы Чуя сгинул в кои-то веки, но как бы ни хотелось этого признавать, да, мы ему обязаны.

— Я не желаю быть обязана какому-то мафиози.

— Я тоже, — снисходительно усмехнулся Дазай. — Но если тебя это утешит, то Чуе тоже ненавистна мысль быть обязанным жизнью мне.

— Забавные у вас отношения.

— Только не вздумай сказать это ему. Иначе станешь врагом номер два.

— А враг номер один, стало быть, ты.

Дазай снова расплылся в гаденькой ухмылке.

Акико коротко хмыкнула. Она не собиралась ничего никому говорить. По крайней мере, пока не будет абсолютно уверенной в том, что они с Дазаем смогут справиться со своей работой.

Годжо Сатору...

Акико и сама не понимала, почему её взгляд всё время возвращался к его лицу. Почему, когда она смотрела на него, то видела совсем другого человека — человека из прошлого.

— Как думаешь, он поправится? — тихо спросила она, наблюдая как медленно вздымается и опускается грудь Годжо — его дыхание наконец-то выровнялось.

— Конечно, — без тени сомнений подтвердил Дазай. — Это же Годжо Сатору. Вот увидишь, завтра уже он будет как новенький.

— Но даже ему оказалось не под силу одолеть Кью.

— Меня это тоже озадачило, — брови Дазая сошлись на переносице. — Думаю, Годжо знает о нём что-то, чего пока не знаем мы.

— Как думаешь, та штуковина, которую он показывал, это то, что люди Мори искали в порту?

Каким образом Дазай оказался на месте сражения, ещё предстояло выяснить, но его способность Неполноценного человека остановила не только Кью, а значит, и Годжо Сатору, но и того лоскутного типа, который менял тела людей. Пусть проклятие потеряло силу, вот только вернуть людей уже было невозможно...

— Возможно. Аура у неё очень мощная. Расспросим Годжо, когда очнётся.

— Ты так уверен, что он быстро восстановится?

— Как в самом себе. Ещё утро не наступит, а он опять начнёт корчить из себя высокомерного засранца и язвить как ни в чём не бывало. И потребует, чтобы его немедленно отпустили. К тому же наверняка захочет самолично побеседовать с Чуей, — с таким злорадным предвкушением произнёс Дазай, что Акико на мгновение даже посочувствовала рыжему мафиози.

— Только не говори, что мне снова придётся его лечить.

Дазай пожал плечами.

— Возможно, если Чуя захочет отомстить за то, что мы помешали его планам. Но я бы всё же поставил на Годжо. И опять же, я не гарантирую, что стану останавливать кого-либо из них, — Дазай злорадно ухмыльнулся.

— Всегда знала, что ты — настоящее чудовище, — заметила Акико, покачав головой.

— Сочту за комплимент, — почти промурлыкал Дазай, по-кошачьи прищурив глаза и быстро облизнувшись.

— Но на всякий случай понаблюдаешь в сторонке, чтобы в очередной раз спасти бывшего напарника и сделать его ещё более обязанным тебе.

— Тебе не стоит так переживать. Годжо не зря называют Сильнейшим.

— Терпеть не могу заносчивых неблагодарных типов, — фыркнула Акико, будто разговаривала сама с собой.

— Ну почему же неблагодарных? — откликнулся Дазай. — Я вот всегда очень признателен тебе за мое спасение.

Акико сокрушенно вздохнула и прикрыла рукой глаза. Иногда болтовня Дазая здорово напрягала, а иногда помогала отвлечься.

— Конечно, бывают те, — беспечно продолжал Дазай, — кто не может или не хочет в полной мере оценить предоставленную им возможность жить дальше...

Акико неожиданно вздрогнула.

— Что ты сказал?!

— А что я сказал? — растерянно сморгнул Дазай.

— Не хотят — что?! — рыкнула она, взъярившись и сметая со столика то, что называла «подручными инструментами».

Дазай мгновенно переменился в лице — теперь он едко усмехался, равнодушно взирая на устроенный ею погром.

Йосано одарила его убийственным взглядом, а затем шагнула в его сторону, но Дазай опередил её, молниеносно оказавшись рядом. Вот только она уже замахнулась и наотмашь ударила его по лицу.

Дазай прикрыл глаза и, кажется, даже дерзко усмехнулся, будто совершенно не почувствовал боли. Но Акико знала, что это не так. Тут было другое. Тогда она нанесла ещё пощёчину, и ещё. А потом принялась методично разбивать ему лицо, лишь бы стереть эту чёртову наглую ухмылочку. Но в его тёмных как чернила глазах продолжала плескаться горькая насмешка и острое удовольствие.

Акико раздражённо зашипела и ударила его так сильно, что сама отшатнулась назад, пока Дазай неожиданно для неё не перехватил занесённую для нового удара руку.

— Что, не нравится то, что предшествует лечению? — зло процедила она сквозь зубы.

— Так скажешь, сколько на этот раз? — не раздумывая ни секунды, он неожиданно сменил тему, повторив свой первый вопрос, чтобы отвлечь её. Вытер со рта кровавые потёки свободной рукой и с интересом посмотрел на вымазанные в крови пальцы.

Йосано растерянно сморгнула, словно приходя в себя. Ярость уже постепенно сдавала свои позиции, уступая место отчаянию.

— Девять, — нехотя призналась она, понимая, о чем идёт речь, и равнодушно наблюдая, как Дазай подносит пальцы ко рту и слизывает собственную кровь.

Она даже ощутила тот самый солёно-металлический привкус на языке.

— Всего-то? — насмешливо бросил он, отпуская её запястье. — Я выдерживал и побольше.

— Ты привык, — хмуро возразила она. — К тому же у тебя высокий болевой порог, а он...

Она не успела договорить — голос сорвался.

Но Дазай снова понял всё без слов. Она видела, как в его глазах вспыхнуло сожаление, как он в одно мгновение оказался рядом, схватил её за плечи и крепко сжал, осторожно встряхнув.

Йосано попыталась вырваться, но Дазай держал сильнее, чем она сама того желала.

Ноги подкосились.

— Не могу больше... не могу... не могу... — отчаяние посыпалось под ноги острыми осколками.

— Можешь, — тихо ответил Дазай, лишь крепче стискивая пальцы у неё на плечах.

— Не могу... — повторила Йосано, мотая головой, убирая его руки, но при этом цепляясь ногтями за бинты на его запястьях. — Они так и стоят перед глазами. И это проклятье, что изменило человеческие тела... Этот лоскутный тип предупреждал, что они не выживут после изменений. Но они плакали. Плакали, Дазай! И умоляли прекратить их мучения! Ты же сам слышал... Слышал же?

Её голос стих почти до шепота.

— Слышал.

— А когда я слышу такое, внутри меня всё будто взрывается от гнева. Я же врач! Я должна спасать людей, а не убивать! Зачем мне эта чёртова способность, если я даже не могу ею пользоваться?..

— Просто ты слишком ответственно подходишь к своей работе, — старался приободрить он, но Йосано уже несло.

— Да какая к черту ответственность?! — вскинулась она, всплеснув руками. — У меня рука не поднималась облегчить их страдания...

— Но ты помогла им.

— К черту такую помощь! — яростно прорычала она, схватив его за ворот плаща и дёрнув на себя. — Я убила их! Убила своими руками... Как вспомню эти слёзы в изуродованных глазах, так самой хочется наложить на себя руки!

— При других обстоятельствах я был бы просто счастлив услышать такое... — грустно усмехнулся Дазай и тихо вздохнул. Взял с ближайшего комода марлевую салфетку и прижал к лицу, вытирая кровь.

Йосано мгновенно отстранилась. Оправила халат, не обращая внимания на свежие капли дазаевской крови на нём.

— Ты знаешь, какого цвета у него глаза? — неожиданно спросила она, глядя в пространство перед собой.

Нехорошее предчувствие встало удушливым комом в горле от упрямого молчания Дазая.

Акико сглотнула.

— Знаешь? — требовательно спросила она, повернув голова и пронзив его колким взглядом.

— Знаю, — с некоторой горечью ответил тот. Нахмурился, сунул руки в карманы плаща. — Синие...

Акико вздрогнула как от удара и неловко обхватила себя за плечи.

— Они не просто синие... — надрывно прошептала она. — Я как-то рассказывала, что во время войны в том лагере был один солдат. Из тех, кого мне приходилось лечить. Это он... подарил мне заколку, — её левая рука невольно взлетела вверх, кончики пальцев едва коснулись заколки-бабочки в волосах над левым ухом. Акико судорожно вдохнула и лишь после подняла голову. — И этот шаман... Годжо Сатору... Я каждую секунду ждала, что он начнёт умолять меня больше не спасать его...

Дазай по-прежнему молчал.

— Я не хочу больше слышать таких просьб. Теперь ты понимаешь, почему я каждый раз боюсь не успеть?

— Но мы успели же, — со знанием дела заметил Дазай. — Ты успела. И потом, Годжо вечно лезет на рожон.

— Кажется, в этом вы с ним похожи...

— Разве? Белый цвет волос мне точно не пойдёт, — попытался отшутиться Дазай, сложив губки бантиком и быстро-быстро захлопав ресницами. Но при его вымазаном в крови лице вышло не смешно, а скорее пугающие.

— Хватит паясничать! — не выдержала Йосано. — Ты хоть немного можешь побыть серьёзным?

— Могу. Но зачем?

Его деланное спокойствие взбесило даже больше, чем все выходки Рампо и Ацуши вместе взятые. Уж Акико, как никто другой, знала, какие жуткие демоны таятся в чернеющем мраке глаз Осаму Дазая.

— Годжо не дурак и не стал бы соваться в порт, если бы не был уверен в своих силах, — со всей серьёзностью заявил Дазай. Он выбросил пропитавшуюся кровью салфетку в мусорку и взял ещё одну. — Но его ждали... Они подготовились. Он подозревал, что крыса где-то в магической школе, но так и не успел выяснить, кто это... Или же наоборот. Он узнал и намеренно приехал сюда...

— И попал в ловушку... — с горечью констатировал Йосано. Она подняла с пола столик и принялась складывать на него рабочие инструменты.

Ладонь Акико, державшую рукоять тесака, накрыли длинные жёсткие пальцы.

— Почему? — невпопад и очень тихо спросил Дазай, не озвучивая самого вопроса. Но оба поняли, о чём шла речь.

Акико вздрогнула как от пощечины, чувствуя, как горло сжало новым болезненным спазмом, и прикрыла глаза, чтобы не заплакать снова.

— Мне обязательно отвечать?

— Да нет... Это так, мысли вслух, — давление пальцев на ладони исчезло. — Передай ему от меня привет, когда очнётся.

— Вот сам и передай, — глухо отозвалась она, решив, что с неё хватит впечатлений на сегодня. А порядок можно будет навести тогда, когда Дазай уберётся из лазарета вместе со своими дурацкими вопросами.

— Для такой очаровательной девушки ты чересчур жестока, Акико! — театрально воскликнул тот, вновь возвращаясь к образу дурашливого бездельника. И добавил, указав на свой опухший нос: — Может, лучше полечишь меня? Смотри, я почти при смерти и совсем не против стать твоим пациентом.

— Вот будешь при смерти — приползай, подлечу, так уж и быть. А пока будь добр выполни своё обещание.

Она бросила в угол осточертевший за день халат и слишком поспешно направилась к двери, словно это был единственный путь к спасению от безумия.

— А ты обещаешь собственноручно избить меня до полусмерти? — прозвучал за спиной тихий вопрос. — Без использования своих игрушек?

Акико обернулась и одарила Дазая недоверчивым взглядом, но тот уже снова нацепил привычную маску шута, надёжно затолкав вглубь своих демонов, растянул губы в игривой полуулыбке и задорно подмигнул.

— Обещаю, — бросила она через плечо и вышла за дверь.

— Договорились, дорогуша, — тихо долетело ей вслед.