Облако и дым (гет)

Роза в очередной раз пролистывала семейный альбом, присев на диван в гостиной. Мама и папа казались такими счастливыми. Вот здесь они ездили на море и как дети строили замки из песка. У Итана замок получился больше и выше, зато у Мии был украшен разнообразными ракушками, водорослями и зонтиками из-под коктейлей. Розе нравилось видеть их улыбки и такую детскую гордость в глазах за свои творения.

Перевернув страницу, она провела подушечкой пальца по следующей фотографии. Итан прижимался ухом к округлому животу супруги с таким серьёзным лицом, словно хотел услышать все тайны вселенной. Забавный кадр.

А над этим фото Розе всегда хотелось смеяться, но она лишь привычно чуть дёргала уголками губ, скрывая эмоции от всех, кто мог быть рядом. Итан, стоя рядом с детской кроваткой, держал в одной руке использованный памперс, а второй зажимал нос. Мия очень удачно оказалась тогда поблизости с фотоаппаратом в руках.

— Солнышко, всё хорошо?

Роза вздрогнула, когда мать мягко коснулась её плеча, подойдя совсем бесшумно. Захлопнув альбом, младшая Уинтерс поднялась с дивана, будто бы случайно скинув её руку, вернула его на полку и побрела в свою комнату.

— Замечательно, — буркнула Роза, выходя из гостиной. — Как и всегда.

Ей и раньше было сложно говорить с матерью, ведь стоило поднять вопрос о том, что ей не нравится торчать по несколько часов почти каждый день в лаборатории, Мия лишь разводила руками. «Что я могла сделать? Это для твоего же блага», — служило ответом каждый раз.

Теперь же, когда Роза знала, что её отец не такой уж белый и пушистый, было тошно. Нет, не от осознания того, что он отнимал жизни, пусть и ради спасения своей, хотя и здесь было мало приятного. Уинтерс злило то, что мама не соизволила ей рассказать практически ничего из произошедшего. Всё, что ей было известно, ограничивалось скудными знаниями о какой-то чудо-плесени и её так до конца и не изученных свойствах. Роза знала, что учёные пытались создать человека на основе этой плесени, которого назвали Эвелиной, но эксперимент вышел из-под контроля, и в ходе несчастного случая отец заразился. Каким образом это произошло, если он работал системным инженером и никаким образом не соприкасался с B.S.A.A? Хотя кто знает, может, и здесь ей наврали. О его заражении не знал никто, в том числе и он сам, пока Розу не похитила какая-то безумная женщина. К счастью или к сожалению, Итан спас её, пожертвовав собой. На этом её познания об истории собственной семьи у Розы заканчивались.

Дальше шли бесконечные дни в белых стенах, где страшные и безразличные к её слезам люди цепляли к ней разные провода, вечно брали кровь на анализ, даже не спрашивая и не пытаясь её успокоить. Это вечное: «Не смотри никому в глаза, ты можешь им навредить!» И ладно бы, если от её взгляда шарахались лишь эти холодные напыщенные индюки, но мама… Роза долгое время не могла понять, почему Мия будто бы нарочно всегда смотрела куда-то в сторону при их разговорах, пока не осознала, что та тоже её боится. Возможно, знай Роза правду о том, что пришлось пережить её родителям в Луизиане, всё было бы иначе, но все молчали.

* * *

Перебравшись через забор школы, Уинтерс опасливо оглянулась по сторонам. Сегодня её путь лежал не в автомастерскую, поэтому стоило быть осторожнее. Перебежав через дорогу и скрывшись за одним из зданий, она глянула в сторону парковки, которая как назло находилась слишком близко к автобусной остановке. После прошлых побегов Розы охранник специально парковался именно здесь, дожидаясь конца её занятий, чтобы она не вздумала снова куда-нибудь уехать. Выругавшись себе под нос, Уинтерс побрела дворами до следующей.

Было сложно ориентироваться без навигатора и часов, не зная ни местности, ни как долго ехать, но Роза была уверена, что это ненадолго. К тому же её ждал Хайзенберг. Кто знает, как он отреагирует на её опоздание.

Как Уинтерс успела выяснить, его автомастерская была полностью легальной, с официальными документами и работниками. Карл был владельцем и иногда сам был не прочь поковыряться в машинах, скидывая все бумажные дела на специально нанятого для этого человека. Несмотря на то, что почти каждое его выражение так или иначе содержало что-то нецензурное, Хайзенберг был совсем не глуп и вполне мог бы писать все отчёты самостоятельно. За почти двадцать лет жизни среди обычных людей Карл успел изучить не только тонкости бухгалтерии, но и многие другие необходимые базовые знания, но эта бумажная волокита вгоняла его в уныние. Зато среди своих подчинённых Хайзенберг был практически богом, для которого не существовало неразрешимых поломок. Слухи о его талантах — конечно же, речь шла совсем не о бессмертии и металлокинезе — быстро распространялись, и к нему всё чаще приезжали за помощью с дорогими и раритетными авто, детали в которым давным давно перестали выпускать. Карл прижился в новом для него мире, и иногда, наблюдая за ним со стороны, Роза была почти уверена, что он счастлив. Одно не давало покоя — если в жизни Хайзенберга всё так хорошо, зачем он возится с ней?

За этими размышлениями Уинтерс едва ли не пропустила свою остановку. Выскочив в последний момент, она побрела к воротам кладбища. Грела мысль, что она сможет задержаться здесь дольше, чем пару минут, как это обычно было.

— Привет, пап, — даже сейчас Роза не могла позволить себе улыбнуться. — Прости, что меня долго не было, — она присела на корточки, коснувшись рукой надгробного камня. — Знаешь, я так много хотела тебе рассказать, но…

Уинтерс прикусила щёку изнутри, подавляя желание заплакать. Нельзя. «Эмоции могут провоцировать неконтролируемый всплеск сил», — словно мантра звучал в голове голос одного из учёных. Обессилено вздохнув, Роза опустилась на колени, уперевшись головой в каменную плиту.

— Зачем ты меня спас? — едва слышно произнесла Уинтерс. — Мне не место в этом мире. Есть животные, птицы, люди и… я. Отдельно ото всех. Уже в глотке сидит это вшивое «объект РУ». Неужели так сложно назвать меня «Розмари» или хотя бы «Роза»? Или не делать эти чёртовы записи наблюдений при мне? — ногти почти до крови впивались в нежную кожу ладоней, но она не обращала внимания. — Я хочу быть обычной. Подхватить простуду и проваляться неделю в кровати, чтобы мама приносила мне куриный бульон. Хочу сидеть и обсуждать с одноклассницами какую-нибудь тряпку из модного журнала, да влюбиться, в конце концов, в самого красивого парня в школе и рыдать ночами в подушку, что он с другой, а я даже не могу себе позволить улыбнуться, — Роза вновь едва заметно дёрнула уголками губ, подняв голову. — Лучше бы у вас и Карлом тогда ничего не получилось.

Выговоришь, Уинтерс ещё раз взглянула на надпись на надгробном камне. Впервые её речь не заканчивалась фразой: «Люблю тебя, пап». Поднявшись на ноги, она побрела к остановке, думая, как будет оправдываться перед Хайзенбергом за опоздание.

* * *

— Ну и где тебя носило?

И снова ни какого тебе «Привет, как жизнь?» Роза уже давно привыкла к подобному отношению, поэтому сил возразить просто не нашлось.

— Сегодня был важный тест по математике, — привычно спокойным тоном произнесла Уинтерс, без тени сомнений. — Мне и так влетело, что я начала много пропускать. Пришлось остаться.

Как-то неопределённо хмыкнув в ответ, Карл выкинул окурок в жестяную банку, ещё раз оглядел с высоты работу своих подчинённых и открыл перед Розой дверь, приглашая зайти. Уже по привычке бросив свой рюкзак и кепку на диван, Уинтерс встряхнула руки, немного размяла плечи и встала напротив Хайзенберга. Он же убрал солнцезащитные очки на голову, чтоб ей было легче сконцентрироваться, и встретился с серьёзным взглядом голубых глаз, сосредоточившись на одном из воспоминаний. Розе всё ещё было сложно пользоваться силами, и без подпитки негативными эмоциями у неё не получалось, но Карл был уверен, что всё приходит с практикой.

Он чувствовал, что в мозгу словно начали ковыряться чайной ложкой, но не проваливался в воспоминание. По крайней мере, ему так казалось, пока он не увидел перед собой железные забор и ворота. Мысли окутали вязкая, липкая печаль и всепоглощающая безнадёга. Он не был здесь раньше и был готов поклясться, что суицидальных мыслей в его голове тоже не пробегало даже в самые дерьмовые времена, но что же он тогда видел? Всё стало ясно, когда глаза сами собой зацепились за невзрачную могилу с до боли знакомым именем. Хайзенберг вслушивался в каждое произнесённое слово, мрачнея всё больше. Когда же картинка начала плыть и он вновь увидел перед собой Розу, та лишь безразлично вздохнула, отмахнувшись. Похоже, она и сама не поняла, что поделилась с Карлом недавней поездкой к отцу.

— У меня снова не получается. Я ничего не вижу.

— Ты поэтому пришла позже? — спросил Хайзенберг, поджав губы.

— Не совсем поняла, о чём вы, — честно призналась Уинтерс.

Пытаясь подобрать слова, Карл долго раздумывал, но на ум так ничего и не пришло. Одно было ясно: с такими тараканами в голове они далеко не уйдут и привести Розу в чувство необходимо как можно быстрее. Хайзенберг был уверен, она точно не прислушается к какой-нибудь банальщине вроде «не загоняйся, всё наладится». Нет. Кому ещё, как не ему, знать, что всё это враньё и ради улучшения своей жизни необходимо рвать задницу ежедневно.

— Да я срать хотел на твои личные проблемы, — так не вовремя всплыли в голове слова Итана. — Я просто хочу спасти Розу.

— Я тоже! — Хайзенберг тогда расслабленно рассмеялся в ответ. — Ты хоть понимаешь, сколько силы в этом ребёнке?

Он вдруг задумался, а действительно ли только ради этого? Может, она и правда больше, чем просто билет в счастливое будущее? Так до конца и не осознав, откуда в нём проснулся этот странный порыв, Карл шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними, и притянул Розу к себе.

— Что вы делаете? — она тут же напряглась, но не предпринимала попыток вырваться.

— Заткнись и пореви наконец, — шикнул на неё Хайзенберг, уперевшись подбородком в светлую макушку. — А все советы придурков из лаборатории о том, что надо сдерживать эмоции, можешь засунуть в задницу.

Они стояли молча несколько минут. Карл ждал. Терпения ему было не занимать. За долгие годы служения Миранде он успел свыкнуться с мыслю, что желаемое не приходит быстро, как бы ты ни старался. Должно пройти немало времени, прежде чем твои страдания и боль окупятся. К счастью, сейчас для этого не требовались долгие годы. Вскоре Хайзенберг почувствовал, как вокруг талии сомкнулись маленькие ручонки Розы, и услышал первый всхлип.

Уинтерс сама не верила, что это действительно происходит. Она и представить не могла, что может вот так разрыдаться, прижавшись к груди практически чужого человека, но всё сейчас казалось таким правильным. От Карла пахло табаком и машинным маслом, но этот запах не казался отталкивающим. С ним приходило какое-то спокойствие. Всё так, как и должно быть. Впервые за долгие годы.

Горькие слёзы впитывались в бежевую рубашку, оставляя на ней мокрые пятна, но Хайзенберг не придавал этому значения. Он молча проводил рукой по светлым волосам Розы, останавливаясь на уровне лопаток. Так не вовремя в памяти всплыл образ названой сестры и данное ей обещание, что он найдёт способ всё исправить.

Как жаль, что иногда обстоятельства всё же сильнее.