Шишечное дзюцу (джен)

Вечер для Гая выдался жутким, не смотря на приятного гостя. Чоза Акимичи был наставником команды Гая, так что тот хорошо знал этого огромного человека, который почти всегда мягко улыбался и был предельно честен. Но поверить в то, что он сейчас сказал, было невозможно…

Гай повторил почти по слогам:

— В стране Воды Какаши попал под действие древнего смертельного дзюцу, — и уточнил: — Ты сам понимаешь, как это звучит?

— Понимаю.

То, что в древние времена шиноби убивали друг друга с помощью различных техник, Гай знал еще со школьного курса истории.

«Но разве для применения дзюцу не нужно использовать чакру живого шиноби? Кто использовал это смертельное дзюцу?»

Он понял, что говорил это вслух, когда Чоза стал отвечать:

— Какаши помогал одному знакомому в подводных археологических раскопках древнего города, который по преданию был затоплен из-за мощнейшего дзюцу. Они нашли изолированное помещение, в котором могли быть артефакты того времени. После вскрытия оказалось, что там была установлена ловушка, которая использовала чакру жертв.

С каждым услышанным словом ощущение нереальности все больше захватывало Гая. Он выдавил из себя:

— Что с Какаши?

— Действие этого древнего водяного дзюцу в том, что жертва сначала забывает самого важного человека, а потом теряет и все остальные воспоминания. Когда нечего больше терять, человек умирает и становится водой.

Гай почувствовал, что задыхается. В другой момент он порадовался бы, что его лучший друг чувствует к нему то же самое, но сейчас…

— Какаши забыл меня? — спросил он.

— Да.

Чоза улыбнулся, как тогда в детстве, когда хвалил Гая за быстро найденное решение.

«Стоп! Он может улыбаться. Это значит...»

— Какаши можно помочь?

— Информация об этом дзюцу сохранилась в свитках страны Воды. Нейтрализовать его действие возможно только до того момента, как начнут пропадать остальные воспоминание. Тебе нужно найти что-то символизирующее вашу дружбу с Какаши и отдать это ему, чтобы он, пользуясь древней терминологией свитков, «поглотил этот символ».

Захотелось потрясти головой, чтобы то, что сказал Чоза, как-то улеглось там и смогло стать более понятным. У Гая ничего не получалось придумать. Дружба с Какаши наполняла жизнь и никак не хотела вмещать в один единственный символ.

А потом Гай вспомнил их фирменную шутку!

Какаши в шутку говорил, что шишки — это родственники Гая, что он похож на них и что ему нужно построить дом на сосне. Предлагал свою помощь и раз за разом использовал шишечное прозвище. Гай не сердился, он чувствовал в этих шутках теплое чувство, высказывать которое по-другому у Какаши не получалось.

Но как Какаши сможет поглотить шишку?

Услышав про шишку, Чоза обрадовался и сказал:

— Отлично! Самый простой способ поглощения — съесть…

— Шишку?

— Да, из молодых сосновых шишек варят вкуснейшее варенье. Я достану его для тебя, а ты пока подумай над рецептом. К утру Какаши с сопровождающими будет здесь, нельзя будет медлить ни минуты.

* * *

Гай был серьезен как никогда, ведь десерт, который он готовил, спасет Какаши. О другом варианте думать не хотелось.

Сначала Гай взял шесть прямоугольных печений, сладких на вкус:

И перетер их в крошку:

Потом он стал добавлять к крошке мягкое сливочное масло:

И когда масса стала достаточно податливой, стал из него лепить. Дерево, как Гай задумал сначала, не получилось, поэтому пришлось менять задумку по ходу дела. В конце концов пень — это тоже самое настоящее дерево.

Заготовка получилась кривоватая, но Чоза сразу предупредил, что не нужно заморачиваться внешней красотой блюда. Главное — думать о друге. Тот, кстати, любил орехи, поэтому для пирожного нашлось сразу три вида — грецкие, лесные и миндаль:

В пенек Гай высыпал порубленные орехи:

Впереди был самый сложный этап. Гай никогда не готовил пирожные, хоть и любил их есть. И крем тоже не готовил! Особенно заварной… Чоза, конечно, объяснил Гаю все этапы, но уверенности это не прибавило.

Сначала он высыпал в миску сто грамм сахара, полторы столовых ложки муки и одно яйцо:

Теперь нужно взбить. Обычные кондитеры пользовались венчиком, а кондитеры-шиноби — специальным дзюцу, которое в древние времена, скорее всего, могло кого-нибудь убить. Мысли Гая все время возвращались к раскопкам, из-за которых он мог потерять Какаши. Стоило ли желание узнать прошлое этой беды, которая случилась с археологами?

К получившейся массе Гай добавил стакан молока:

Снова взбил, а потом вылил в огнеупорною миску и поставил на огонь. Теперь нужно было помешивать и ждать, пока будущий крем начнет густеть. Он, кстати, не хотел ни в какую. Гай вспотел и преисполнился отчаянием, как говорилось в старинных хрониках. Перед мысленным взором вставал Какаши, а не вредный недокрем, который, наконец-то, стал становится гуще.

Гай снял миску с огня и добавил свежего сливочного масла. Его отрезал на глаз, потому что устал считать граммы:

Для охлаждения поварами-шиноби использовалось замораживающее дзюцу. Вся хитрость была в том, что его нужно было использовать меньше секунды. А то пришлось бы потом размораживать кусок льда вместо крема…

Холодный крем Гай налил в пенек:

Оставался завершающий штрих, ради которого Гай и возился с пеньком, орехами и кремом. Сверху на пирожное легла маленькая сосновая шишка из банки с вареньем. Точнее сказать, крохотная. Когда Гай был такой миниатюрной шишкой, они с Какаши еще не были знакомы.

Шишка смотрелась одиноко, поэтому Гай добавил к ней еще две. И заодно налил светло-оранжевого сиропа, который тут же вылился из пенька:

Чтобы сделать вид, что изначально так и было задумано, Гай побрызгал сиропом на тарелку:

Все было готово, осталось дождаться Какаши. До утра Гай так и не заснул.

* * *

Шиноби было слишком много — какие-то незнакомые, Чоза и Какаши, который поздоровался спокойно, вежливо и с интересом. Еще бы! Любопытно, наверное, посмотреть на самого важного человека в своей жизни. И тут Гай захотел переместиться в прошлое и зверски убить того, кто наложил это проклятое водяное дзюцу забвения.

Когда Какаши увидел пирожное, то уточнил:

— Шишки съедобны или они для украшения?

Чоза из-за его спины ответил:

— Их нужно съедать в первую очередь, хотя бы одну.

Гай молча смотрел, как Какаши ложкой отломил кусок пенька, захватил одну из шишек и смело отправил в рот.

Хотелось зажмуриться, но Гай отыгрывал немую мраморную статую, поэтому не мог пошевелиться. Ему вдруг пришло в голову, что друг слишком пристально на него смотрит. Да и взгляд Какаши стал немного другим.

— Никогда бы не подумал, что шишка может быть такой вкусной! — он говорил так, словно в комнате они были одни. — Надо будет попробовать и тебя съесть.

Пока Гай приходил в себя, а Чоза громогласно радовался, Какаши доел пирожное до конца.

«Неужели оно было такое вкусное?»