Повторная Атака (джен)

Где-то вдалеке ритмичные удары. Тум-дум. Тум-дум. Ну и пусть. Я кружусь в луче света, и взгляд скользит по миру: по деревьям, покрытыми листвой, по мелким кустарникам, песку, мягкой траве, и кажется, будто всё это есть во мне и живёт вместе со мной. Пахнет детством, маминой едой, накидкой моего отца, волосами дедушки.

Тум-дум. Тум-дум.

Стук становится громче, ближе, но он меня не волнует. Вокруг свет, и я почти что счастлив. Пытаюсь вспомнить черты лица дедушки, и вот он стоит передо мною, но лица не разобрать. Я даже не могу вспомнить, какой цвет глаз у него был.

Но кто-то выключает свет, и я оказываюсь во тьме.

Тум-дум.

* * *

— Армин, чёрт тебя дери! — выскальзываю из сна, и снова оказываюсь в аду.

Прямо надо мной стоит титан, а я лежу на песчанике в его тени. Райнер чуть поодаль, справа, забрался на камень и пытается привлечь внимание титана, заодно разбудив меня. Берт стоит у него за спиной и дрожит.

— Если ты сейчас же не встанешь, прародитель грёбаный, то станешь отменным ужином! — изо всех сил кричит Райнер, и я почти взлетаю с места, несколько шагов, укус за руку — и ничего не происходит. Хреново. Я уже слишком истощён для превращения. Что же делать? Ну конечно, пески. В них он застрянет.

— Райнер, бежим вглубь пустыни! Ему не догнать нас по песку! — что есть силы кричу я.

Титан, выбирая между ближайшим к нему мною и парочке на холме, этим самым даёт нам фору. Я пробегаю между его ног, спрыгиваю с невысокого плоского холма, на котором мы ночевали, и, напрягая измученное тело, вступаю на песок, бегу в сторону дюн и вечной сухости. Райнер и Бертольд делают то же самое. Отлично. Но какого хрена никто не предупредил о титане?! Берт, мать твою, заснул на дежурстве?!

Титан тоже спрыгивает с плоскогорья, но бежать по песку не способен. Из-за кривой походки глубокие пески всё время облепляют его ноги, и максимум, на что он способен — двигаться за нами неспешным шагом.

Забираюсь на дюну, скатываюсь с неё, и вижу уже внизу моих проводников.

— Хэй! — внутри будто разгорается что-то, и хватаю Бертольда за воротник, — Что за херня, Берт?! Сегодня ты должен был дежурить, из-за тебя мы только что все втроём не погибли!

Он безвольно повисает в моих руках, как кукла, и боится даже в глаза мои взглянуть, смотря куда-то ниже, на шею.

— Я… Просто я…

— Просто он заснул, — Райнер смотрит на меня терпеливо, без осуждения, но и без беспокойства. Он знает, что ничего я Берту не сделаю, и он в этом прав, но напугать идиота следует, чтобы такого больше не повторялось. Я отпускаю Берта, и он падает на песок.

Оборачиваюсь, и вижу, как из-за дюны появляется макушка титана.

— Пойдемте. Уже темнеет, скоро он отстанет.

— Да, если будем стоять, он догонит, — соглашается со мною Райнер, и мы быстрым шагом продолжаем свой путь на юг.

* * *

Значит, ещё почти сутки по пескам, без капли воды и еды, без остановки на сон, и всё это с титанами вокруг. Похожий путь мы проделали с разведотрядом, когда впервые шли к морю, но у нас были запасы пищи, наполненные фляги и УМП, чтобы отбиться от опасности. А сейчас мы абсолютно беззащитны, измотаны, и уже не против жевать хоть песок, лишь бы хоть чем-то наполнить живот.

— Значит, так, — инструктаж Райнера, который я даже не прочь послушать. Что он придумает? — Видим титана — разбегаемся в стороны. Это даст нам фору. Если титан выскакивает из песка, а такое бывает нередко, так что будьте начеку, прыгайте в сторону от него сразу же, чтобы песок не притянул вас к нему. Понимаете, что ситуация критическая — пробуйте превратиться. В критической ситуации даже неспособное на это тело может совершить подвиг, что нам несколько дней назад продемонстрировал Армин.

Я киваю. Суметь превратиться без рук — действительно непросто, но я и так знал, что такое возможно, потому что повидал поболее Райнера. По крайней мере, в этой реальности.

— Эм, Райнер? — После битвы с той толпой титанов Берт изменился, и теперь, хоть и изредка, но подаёт голос. Тем лучше, какая-никакая, а всё же теперь компания для беседы. — А что… Если… Ну, что если кого-то из нас… Съедят?

Райнер замер на месте, и несколько секунд бездумно пялился в песок под своими ногами.

— Будем думать об этом, только если это случится. «Если», Берт, а не «когда». Договорились? — суровый взгляд, суровый голос. Он не хочет думать о том, что, возможно, кто-то опять будет умирать.

— Да. Договорились. — Бертольд кивает, и, снова опустив голову, идёт дальше.

* * *

Песок, и песок, и песок. Изредка вглядываясь в ночное небо над нами, каждый раз надеясь увидеть облака, я лишь грустно вздыхаю, и трогаю грязными пальцами трещины на губах. Влаги во мне нет, даже чтобы просто облизнуть их, потому что и язык пересох. И идём мы на одной только вере, с одной только мыслью: ещё совсем чуть-чуть, ещё пара часов ночи, ещё всего лишь одно утро и день, а на закате мы увидим солёную воду, которой не сможем напиться, и корабль Марлии, который забит провиантом и людьми с оружием. И они-то нас в обиду не дадут. Разве что меня, пожалуй, посадят на цепь, но на цепи безопаснее, чем в пустыне.

* * *

Песок передо мною фонтаном вздымается вверх, и песчинки блестят, отражая полуденное солнце. «Удача не может продолжаться вечно, — думаю я, безукоризненно выполняя советы Райнера и длинным прыжком отступая назад, — За целое утро ни одного титана. Видать, даже им не очень нравится это гиблое место. Но вот день, и вот титаны всё же проснулись»

Оборачиваюсь на Райнера, ища в нём помощи, но ему не до того. Между ним и Бертом песок проваливается, и оттуда появляется огромная, длинная рука, слепыми движениями пытаясь схватить добычу. Они тоже отпрыгивают, но этого мало. Напоенные теплом и здешним солнцем, титаны разгребают над собой песок, выбираясь наружу. Жара, царящая здесь, похоже, даёт им больше силы, чем в районе стен, так что движения их быстры, и не успеваю я добежать до ближайшей дюны, как один из титанов освобождает себя уже по пояс.

— Скорее, скорее! Они слишком быстры! На закате мы ещё могли от них оторваться, но не в полдень! — Райнер паникует, да и я растерян. Что мы можем? Соображай, Армин, соображай!

Мы взбираемся на дюну, но это лишь отсрочит неизбежное. Титан, напавший на меня, уже полностью освободился от песка, и со скоростью разумного титана уже бежит к нам, а песок для него не помеха. Второй тоже уже достаёт из своей песчаной могилы вторую ногу, а мы только и можем, что бежать.

Мы забираемся на верхушку дюны, и солнце, стоящее высоко, ослепляет меня. И тут я с размаху хлопаю себя по лбу, потому что до меня наконец доходит.

— Райнер, мы идиоты! — кричу я с полными восторга глазами, — Солнце! Оно же питает нас точно так же, как питает их. Мы спокойно могли превратиться ещё на восходе!

Он смотрит на меня так, будто я заявил, что дождей не бывает, быстрым отточенным движением достаёт из кармана нож, и делает надрез на ладони.

Взрыв превращения сносит меня с вершины дюны на ту сторону, где титанов нет, и короткий бой я не вижу, но слышу: рык бронированного титана, удар, хруст, затем ещё один удар и снова хруст, а потом я чувствую лёгкий ветерок, который приятно овевает высохшую кожу.

* * *

За дюной следует дюна, а за ней — ещё одна, и ещё одна, и ещё одна, и бесконечная, солёная вода, вид на которую закрывает невысокая, рассыпающаяся стена и небольшой металлический корабль. От вычищенного металла отражаются и бьют прямо в глаза закатные лучи, и дула пушек смотрят на путников с уже затянувшимся ожиданием, будто только того они и ждали, как из-за оранжевых холмов вместо бездумного титана появится ходячая крепость, несущая в ладони двух маленьких на фоне огромного мира людей. По железяке начинают бегать люди, раздавать и слушать приказы, приказывают спустить со стены старую верёвочную лестницу. По ней трое титанов, выбравших форму людей, забираются наверх. Двух из них встречают приложенной к голове ладонью, а последнего, самого младшего — ударом приклада о висок. Корабль поднимает якорь, и с коротким гудком покидает остров дьяволов, скользя по плотной поверхности океана.