Три богатыря в дивных лесах (гет)

Широка ты Русь наша, матушка!

Глубоки твои озера синие!

Высоки леса твои дремучие!

Не топтать тебя ворогам лютым!

Не видать воли силе нечистой!

Не перевелись еще богатыри на земле русской...

— ...И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки⁽¹⁾. Что за глупости? — Юлий с раздражением швырнул увесистый том на стол князя.

— Но-но! Это не глупости! Мне Василевс, император византийский, сказывал, что вся Европа по этой книжице живет и народом правит! — недовольно возмутился князь, тайком любуясь перстнем с камнем дивным — султанитом⁽²⁾, что вышеназванный император подарил своему собрату, чтобы замять скандал, связанный с украденной казной.

— Глупости и ересь! Это же антинаучно!

— Да ты слово императорское ни во грош не ставишь, ирод? А ты, часом, не демократ? А то с демократами у нас разговор короткий — на кол, и вся недолга!

— А что сразу на кол-то? Этот ваш Иоанн конец света намедни обещал? Обещал! А глянь-ка, князюшка, уж пятый год с порога тысячелетия гуляем, а где он, конец света? — Юлий, прихватив злополучный том с предсказаниями, аккуратно пятился к двери, заговаривая князю зубы, чтобы отвлечь его от темы казней — уж больно подозрительно загорелись глазки у того при упоминании кола. Давно, видать, не чувствовал себя сатрапом и самодуром, не вовремя Юлий ему под руку подвернулся. Но все-таки душа не вынесла вопиющей несправедливости, и уже из коридора, просунув в кабинет только морду, тот припечатал:

— Демократия, она как раз из Европ ваших идёт, на Руси такой ереси отродясь не было!

Сапог, расшитый бисером, вылетевший из двери, едва не пришиб Антипку, совершенно случайно гулявшего возле княжеских покоев. Стук копыт затих в глубине коридора, так и не дав князю высказать своё возмущение словами. Тоскливо уставившись в окно, он наблюдал, как, разделив небо пополам, пронеслась яркая звезда и упала за соседними холмами.

— Ну вот, а ты говорил — антинаучно! — злорадно, но все еще пребывая в меланхолии, проворчал князь.

Ответом ему были содрогнувшаяся земля и внезапно осыпавшиеся витражи на окнах...

* * *

— Низко летит — к дождю.. — Илья задумчиво проводил щуплого бойца с раскосыми глазами, вылетевшего из кучи-малы, в центре которой раздавалась уханье, перемежаемое регулярными выкриками: «Почувствуй-ка силушку богатырскую!». — Народная примета такая! — пояснил он Бекету, которого бережно придерживал за шкирку. Тот же, тоскливо щуря не менее раскосые, чем у пролетевшего вестника непогоды, глаза, тоскливо смотрел в другую сторону, где потерявшие оружие воины надраивали коней под чутким присмотром Добрыни. Тот, полностью оправдывая свое имя, добродушно похлопывал огроменной орясиной — ошибочно принимая ее, видимо, за плетку, коей нерадивых работников подгонять принято — по ладони и грозно гудел:

— Да кто ж так, ироды, со скотинкой обращается? Есть вода, нет воды — это не повод, конь должен быть напоен и начищен, ибо в том виде, что вы коней держите, они не кони, а псы шелудивые и беспризорные! Да мне стыдно с вами на честный бой идти; скажите спасибо, что у нас Алешка есть, а то бы не видать вам боя как своих ушей!

Страждущие боя татары только вжимали головы в плечи, заслышав шаги лектора за спиной, и начинали шустрей орудовать щетками. Кони ехидно скалили зубы, радуясь внезапным спа-процедурам.

— Ну что, хан, хватит на сегодня? — Илье стало надоедать однообразие боя — ритм выкриков не менялся, и татары летали с завидной регулярностью, предвещая уже не просто дождь, а что-то абсолютно глобальное.

— Хватит, Илюшенька, конечно, хватит! Дань мы еще намедни за тем пригорочком сложили, только вы поторопитесь, пока дождь не пошел.

— Да ты, Бекет, никак насмехаться надумал?

Почуяв, что земля уходит из-под ног, хан зачастил:

— Что ты, Илюшенька, разве можно? Там ткани заморские, специи — пропадут, если под дождь попадут. Глянь, тучи какие идут, верные у тебя приметы, Илюшенька..

— Братцы, да вы гляньте, что деется!

Тревожный окрик Ильи привлек внимание не только Добрыни, даже Алеша, разметав напоследок остатки ханского войска, уставился на старшого. Тот, показывая пальцем в сторону Киева, откуда внезапно выползло черное облако, озадаченно почесал в затылке. Выпущенный на волю Бекет собрался было потихоньку сбежать, но вздрогнувшая земля опрокинула его навзничь. Впрочем, хан не растерялся, и пока богатыри молча переглядывались, как бы совещаясь, он ползком-ползком двинул в сторону своего шатра, где у него под подушками было припрятано кое-что, что он спрятать не успел. Впрочем, в этом не было нужды. Богатыри уже седлали коней и, на ходу прихватив часть тюков с данью, споро понеслись на родную сторону.

1) «Откровения св. Иоанна Богослова» — книга «Апокалипсис» Отк. 8; 10.

Вернуться к тексту

2) Султанит (он же Диаспор) — замечательный камень-хамелеон. Его цвет зависит от освещения. Добывается он в Турции, причем в ограниченных количествах.

Вернуться к тексту

— Князь наш, отец земель российских делом занят, некогда ему с вами лясы точить! — боярин Антип был деловит и категоричен. — Дань привезли?

— А то как же. Ты, боярин, не серчай, мы, чай, не из праздного любопытства интересуемся — душа за отчизну болит, беду чует.

Добрыня с Алешей переминались за спиной Ильи в нетерпении — уж коль Антипка сразу на вопрос не ответил — стало быть, и опосля не скажет. А дома жены ждут, борщ с галушками. Алеша шумно сглотнул. Илья, как будто приняв мысленный посыл, без слов развернулся.

— Дань в амбар снесите! — прилетело в спины уходящих богатырей.

В ответ только дверь хлопнула, да так, что потолочные балки задрожали.

— Пока боярин туман разводит, беда близехонько ходит, есть такая примета, — задумчиво пробормотал Илья. — Ну что, братцы, дань сдадим — и по домам. А вечером собираемся у меня — думать будем.

— О чем думать-то, Илья? Да хошь, я прям сейчас из Антипки всю правду и про князюшку, и про тучу черную выбью. Вот одной левой, вы только тут постойте, не уходите!

— Не торопись, Алеша, — Добрыня придержал приятеля за пояс, только подошвы сапог зашуршали по полу. — Бояре, они только о прибылях и убытках все знают, а чем люд простой живет, мы скорее от жен наших больше узнаем.

— И то верно, вот моя Любава всегда все наперед знает! — начал было Алеша, но Илья добродушно его перебил:

— От Алены, даром что она ведущий летописец.

На этом и порешили — что толку разговоры разговаривать, когда жены дома ждут. Только вслед из кабинета им и прилетело:

— И коней казенных на конюшни отвести не забудьте!

— Как съездили-то, Алешенька? Бусурмане вас не сильно обижали? А у нас тут такое было! — не переставая метать разносолы на стол, Любава не забывала делиться новостями. — Как жахнуло, аж пыль до неба! В княжеском тереме окна наборные из заморского стекла вдребезги! Скотину три дня по полям окрест собирали!

Алеша привычно открыл рот, чтобы вставить словечко, но, как это всегда и бывало — не успел, поэтому, сунув очередную ложку каши в рот, принялся деловито жевать, пытаясь придумать, как перевести Любавины речи в новое русло.

— А намедни Алена забегала, светилась аки солнце ясное! Ей главный редактор поручил разузнать, что там и как, и почем князь забор огромный строить повелел, и куда люди пропадать начали. Сегодня с утречка зайти обещалась, да, видно, запамятовала. Ой!

Стукнула упавшая ложка. Алеша, пережевав кашу и полученную информацию, схватился за голову.

В пустой избе на столе лежал выпуск «Новой бересты» недельной давности и сверху записка:

«Уехала в командировку на пару дней, если приедешь до срока — не скучай, скоро буду. Люблю целую».

— Ну вот, торопыга, улетела как Яга на метле, даже не дописала. А я голову ломай, чего она целым любит и на какой праздник подарка ждет.

Не переставая ворчать, Илья снял заслонку и заглянул в печь. Точнее, попытался, но был остановлен возмущенным взглядом целых восьми глаз. Здоровый паук, деловито затягивающий зев печи паутиной, грозно погрозил ажно двумя лапами сразу наглому интервенту и продолжил свой нелегкий труд. В остальном же печь порадовала идеальной чистотой — старые угли выметены, чугунки блестят и в каждом — по паутине.

— Эко вы потрудились, вашу бы энергию да на славу княжеству! — пошутил было Илья, да осекся. По пыли на записке и паутине в печке выходило, что Аленушка дома не появлялась с седмицу...

Заскрипела береста в руке, брякнул упавший возле печки заслон, грохнула захлопнувшаяся дверь. Только паук погрозил вслед аж четырьмя кулаками...

— Пока вы там по степям катаетесь да с ханами чаи попиваете, мне людям в глаза смотреть стыдно!

На стол грохнулся чугунок с щами, да так, что ложка с испугу выскочила из крынки со сметаной и поскакала прятаться под лавку.

— Не серчай, жена, мы ж не просто так, нас князь послал, — пытался было успокоить Настасью Добрыня, но та будто и не слышала, торопясь вылить свое беспокойство на вернувшегося защитника.

— Сила темная у порога стоит, люди среди бела дня пропадают, а никому и дела нет! Ладно князь, с него спрос маленький! Дружинники строителями заделались, забор вокруг проклятого места ладят, а народ-то богатырей ждет! За ворота выйти стыдно, нечего людям сказать!

— Настасьюшка, да ведь работа у нас такая.

— Цыц! Работа у него! У Аленушки тоже вон работа — как ушла в проклятое место, так и сгинула, уж почитай какой день ни ответа ни привета.

— Как сгинула?

Деревянная ложка смялась в щепки. Хлопнула входная дверь. На пороге стоял Илья с куском бересты в кулаке, по улице на всех парах мчался Алеша. Любава, которую он крепко держал за руку, практически летела за ним, как Пятачок за шариком.

— Ой, горе-то какое, горе.. Вот ведь напасть пришла, откуда не ждали, спустилась беда с неба ясного аки горлица.

Сквозь щель между пальцев князь пытался прочитать по мрачным лицам богатырей, с какой целью они без вызова в терем явились, да еще и с женами?

— Ты, князюшка, не части, а объясни, какая беда, что делать надо?

— А что делать, все уже сделано, — решив, что мрачные лица не по его душу, князь осмелел. — Забор наладили, ворота поставили, а то ходют всякие туда-сюда, а потом родня мне жалобы пишет: «Найди кормильца, батюшка»! Вона сколько за неделю «детей» набралось, а я даже ни разу не женат!

На пол полетела стопка берестяных грамот.

— Ходят, говоришь? Туда-сюда, говоришь? А вот это что?

На стол легла слегка помятая «Новая береста».

— Как что? Пресса, будь она неладна — чуть недосмотришь — и позор на всю Европу!

— А это что? — сердито ткнул Илья в строки под рисунком «По спецзаданию князя Киевского отправляемся...» — Ты кого туда отправил, сатрап?

— Как кого? Малевича этого, будь он неладен! — палец князя ткнулся в рисунок, иллюстрирующий статью и изображающий черный круг в окружении схематических елочек. — Талантлив, паршивец, только малюет не то, что надо, и летописец при нём!

— А ты, князюшка, часом не забыл, кто этот летописец? — вкрадчиво поинтересовался Добрыня.

— Как же, как же, хорошо ее помню, шустрая такая девица, кажись, Аленушкой звали. Помню, как мы с ней в Царьград плавали, она еще потом замуж...

Князь поперхнулся и судорожно заозирался, надеясь найти пути отступления. Но богатыри грамотно блокировали все входы-выходы.

— Так она не вернулась? — почти натурально изобразил удивление князь.

— Ты, княже, не словоблудствуй, а конкретно отвечай, а то Настасья Филлиповна зело расстроилась, что дружинники твои разговаривать с ней не захотели и опробовать новую скалку не дали... — ехидно проинформировал работодателя Добрыня, вспомнив, как они попали в княжеский терем.

— Ребятушки, сказал бы я, да сам не в курсе. Вся надежда на летописцев была, ведь токмо они пройти могут там, где воин ляжет! А у меня идея! Вы у Юлия спросите, он мне что-то про ковыль читал, пусть и вам почитает, да объяснит, что к чему, а?

Низкие облака грязного серого цвета дружно кучковались над лесом, уже прозванным в народе проклятым. Словно пыль, поднятая ударом звезды, поднялась строго вверх и осела — на облаках, деревьях, траве... Тем чуднее это выглядело, что вдоль незримой границы, ныне укрепленной забором, весело зеленела травка, порхали бабочки и светило ясное солнышко на безупречно голубом небосводе.

Проселочную дорогу, идущую через лес, венчали внушительные ворота, даже местами украшенные резьбой. Ворота обрамляли по нескольку аршин солидного частокола с любовно обструганными остриями. Дальше же опасный лес от православного мира отгораживал редкий штакетник, впрочем, тоже слегка украшенный. Слева на нем сушились пара стоптанных сапог, а справа на одном из опорных столбов кто-то коряво нацарапал: «Князь — самодур». А главный дружинник только пожал плечами, мол, оппозиция.

— Честному человеку там делать нечего. Лес отродясь на болоте стоял, а сейчас и вовсе никуда не годный стал. Дичь тоже никуда не годная пошла.

— А вы что, и поохотиться в княжеских угодьях успели? — весело было начал Алеша, но замолк под тяжестью руки Ильи.

— Да не, видели. Вон аккурат из того подлеска кабанчик выскочил — и к воротам. Да прям на ровном месте пламя полыхнуло — он в прыжке изжарился. На землю уже запеченный упал..

Молчать Алеше было невмоготу, и он поинтересовался:

— А вы, стало быть, только пробу сняли?

— Не о том ты, Алеша, спрашиваешь, — вставил свое слово Добрыня, которому уже приелось наблюдать за босым дружинником, трудолюбиво вырезавшим дощечку с княжеским указом и периодически вжимавшим голову в плечи, как только в разговоре появлялся намек на нарушения.

— Нет, не ели, побрезговали — уж больно запах зело отвратный пошел, — главный благодарно кивнул Добрыне, но на вопрос все-таки ответил: — Тута ребятушки силой богатырской мерялись — камни в лес метали, так таких чудес насмотрелись.. И молоньи сверкали, и камни обрат аки из пращи летели. Думаю, негоже туда коней вести, пропадут.

— Да как же это без коней-то? — возмутился было Илья, но дружинник не за красивые глаза главой был, сразу пояснил:

— Места те чудные колобродят по лесу аки мужик после именин тёщи. И дорога непроходимая стала, а по чаще... — дружинник развел руками, как бы извиняясь, будто лично дорогу непроходимой делал.

Посуровели лица богатырей, но только дураки на своих ошибках учатся, а коней жалко. Пока друзья мешки с походным добром перебирали да укладывали, дружинники им корзину приволокли. С мелко наколотыми камнями.

— Это вы нам что, дорогу мостить предлагаете, что ли? — начал было возмущаться Алеша.

— На моей памяти только один человек из лесу вышел. Из купцов будет. Сказывал, что весь товар извел, но дорогу безопасную нашел. Токмо когда мы спрашивали, на что он товар извел — крестился да молитвы бормотал. Так его к княжеским дознавателям и отправили — с пустым кошелем в одной руке и булыжником в другой. Отнять не смогли — бормотал, что пригодится, и словами срамными ругался.

— Берем! — подытожил Илья, и богатыри стали заполнять свободные карманы камнями.

* * *

— Зеленые облака — беда недалека, есть такая примета, — первое, что сказал Илья, едва они протиснулись в ворота — каждому не терпелось попасть на чудную землю, вот и шагнули дружно — плечом к плечу.

— А мне давеча Юлий рассказывал, что есть люди — далекие и тонкие, так они вообще цветов не разумеют — им что капуста, что свекла — все едино. А на них твои приметы действуют, а, Илья?

— Юлий соврет — недорого возьмет. Ты, Алеша, не шебутись, а выйди за ворота, пока не закрыли, и глянь на облака, — недовольно проворчал Добрыня, провожая взглядом пылающего энтузиазмом собрата по оружию. — А то ишь придумали — далекие и тонкие. Это что, если я в степях шамаханских затеряюсь и оголодаю да схуднусь — так капусту от свеклы не отличу?

Алеша тем временем зайцем скакал в воротах, перепрыгивая через условную границу туда и обратно.

— Братцы, гляньте, что покажу!

— Неколе нам скакать, как дети малые.

— Нет, правда, такие чудеса чудные! Здесь облака зеленые, а из-за ворот обычными серыми видятся!

Тяжело вздохнув, Илья полюбопытствовал у подошедшего Алеши:

— Больше ничего занятного не заметил? — в ответ на отрицательное мотание головой продолжил: — А что осень здесь, когда в округе до сенокоса еще как до Царьграда ползком, тебя не удивляет?

— Подумаешь, осень! А помните, в позапрошлом годе посредь лета лед с неба сыпался? Все было решили, что конец света, ан нет! Побил всю брюкву на грядках и растаял, будто и не было его! Эй, братцы, меня подождите!

Богатыри, как обычно, пока Алеша болтает, решили делом заняться — а именно осмотреть останки жареного кабанчика, благо что лежать он был должен неподалеку. Примятая трава и несколько подозрительно отсвечивающих лиловеньким косточек — вот и все, что осталось. Впрочем, под отсвечивающим зеленым облаками больше беспокоил не цвет костей, а форма. К тому времени, как Алеша, закинув свой сидор на плечи, добрался до друзей, Илья, уже налюбовавшись, передал Добрыне поднятый с земли клык. Судя по его размерам, хилый штакетник вряд ли мог быть достойной преградой, а желуди вряд ли составляли большую часть рациона невинно запеченной хрюшки.

Добрыня, повертев клык, сунул его в руки подоспевшему Алеше и шагнул в сторону леса вслед за Ильей.

— А где кабанчик? — недоуменно спросил Алеша и, не получив ответа, рванул за товарищами. — Ребята, а мы куда?

— Не отставай! — бросил ему Добрыня.

— И под ноги смотри! — не преминул вставить свой медяк Илья.

— Чай, не маленький, разумею, что к чему... — проворчал Алеша, пытаясь выдернуть сапог из колючей растительности, которая как раз переползала с места на место, когда Алеша на неё наступил. Растительность оказалась злопамятной и вцепилась в сапог с энтузиазмом дворового пса, узревшего, как лихоимцы, забравшиеся во двор, пытаются стянуть его ужин.

Прыгая на одной ноге и пытаясь отодрать злобную колючку, Алеша быстро догнал товарищей, которые уже никуда не шли, а стоя на обочине, любовались на огромную лужу, захватившую обе колеи и даже часть обочины, совершенно не смущаясь тем фактом, что и обочина, и пространство меж колей было намного выше уровня жижи в самих колеях. И хотя лужа на фоне мрачного леса под серо-зелеными тучами имела вполне жизнерадостный зеленый цвет, оптимизма она не вызывала. И, как оказалось, не зря. Подскакавший к товарищам Алеша притормозил об их широкие спины и с криком: «Да отстань ты, курощупь зеленая!» отодрал от сапога прицепившуюся ветку и отшвырнул в сторону. Точнее, кидал он в сторону, но посколь Добрыня придержал его за шиворот, на всякий случай оберегая непутевого товарища от попадания в подозрительную лужу, в неё и полетела злополучная ветка.

Друзья молча наблюдали, как изворачивающаяся ветка попыталась выползти на землю, но быстро растворилась, оставив в качестве следа цепочку медленно всплывающих пузырей. Так же молча переглянувшись, они обошли подозрительную лужу и двинули вглубь леса. Алеша недоуменно почесал в затылке, плюнул в лужу и, собрав волю в кулак, чтобы не нарушить торжественной тишины, припустил за товарищами. А за его спиной странная субстанция в колее стянулась в огромный шар, который сжался с лёгким хлопком, оставив в колее полупрозрачный ажурный комок, слившийся цветом с пылью на дороге.

Затянулося мглой небо ясное,

Давно сгинули все соловьи!

Колобродить здесь — дело опасное...

Почему? Выяснят богатыри.

Алеша на ходу лупит дубиной по дереву. Дерево дает сдачи.

Здесь дубы-колдуны зело злобные,

И трава-мурава им под стать.

Не берите с собою лошадушек —

Местной флоре тут нечего жрать.

Богатыри на ходу жуют бутерброды. Алеша дразнит куском колбасы щелкающие зубами ромашки. Одна подпрыгивает, глотая махом наживку и намертво вцепляясь в палец. Ромашку отдирают, палец бинтуют.

Да и фауна здесь подозрительна:

Что не хищник, то в прошлом — кабан,

Даже жалко порой волка серого -

Он не сразу об этом узнал.

Добрыня скармливает недоеденный бутерброд тощему, но нормальному волку.

И дороги здесь зело опасные,

Не найдешь безопасной тропы.

Теперь действуют знаки негласные

Хочешь жить — не теряй головы!

Илья с Добрыней задумчиво кидают камешки, наблюдая за маленькими молниями, бьющими из земли. Алеша, протиснувшись между ними, тычет в молнии дубинкой. По ней пробегает сильный разряд⁽¹⁾, просвечивает Алешу насквозь и уходит в небо здоровой молнией. Кусок дубинки отваливается в выжженный круг, на лету превращаясь в «бенгальский огонь». Илья, повертев артефакт в руках, сует его в мешок и направляется дальше. Алеша стряхивает с себя сажу и, весело поблескивая светящим шариком на навершии шлема, догоняет друзей.

Здесь невиданных тварей немеряно,

И не знаешь откель чуда ждать.

Все, что было опасное — сгинуло,

Безопасное может сожрать.

Илья и Добрыня прыгают с обочины на обочину зигзагом через лужи, из которых выскакивает «шо такэ зубасто» и пытается прихватить их за штанины. Алеша суёт искрящийся палец в ближайшую зубастую лужицу. Искра! Лужица со злобным писком упрыгивает в лес.

Мертвый лес, мертвый луг, мертвый тракт..

Только зелень небес их слегка оживляет.

Так обманчива их неживая краса,

А в припятских лесах не такое бывает.

За очередным поворотом богатыри обнаруживают верстовой столб с указателем.

1) И не надо кидать в меня помидорами. Во-первых, это мультик, тут все может быть. А во-вторых, это Зона, здесь и не такое бывает )))

Вернуться к тексту

За плотным одеялом облаков солнца видно не было, но догадаться, где оно, можно было по светлому пятну на серо-зеленой массе. И это пятно неумолимо скатывалось вниз, норовя оставить странников в полной темноте.

— Пора бы и привал сделать, пока совсем не стемнело, — негромко заметил Илья.

— Вот сейчас определимся, где мы, и будем искать место для ночлега, — поддержал его Добрыня, указывая на верстовой столб.

— Эм-м-м… — открыл было рот Алеша, но умного ничего в голову не пришло, поэтому он просто закрыл рот и с умным видом покивал. Увязавшийся за ними волк подобрался поближе — он уже понял, что в лесу, полном всяких странностей, лучше держаться людей — целее будешь.

На верстовом столбе, покрытом местами каким-то белым пухом, под дощечкой с указателем «на Туровъ» был пришпилен кусок бересты с криво накарябанными буквами: «Святогор. Богатырь. Ветеран похода на половцев в звании начальника дружины. Смерть в 6 часов пополудни третьего четвертака Травня. Река Сахан. Утащен на дно сомом».

Друзья встали полукругом, не веря своим глазам — Святогор редко выходил из своего дома в силу прожитых лет. Да и кто мог оставить здесь такую новость? Волк, пользуясь тем, что богатыри его не шугают, осмелел настолько, что попытался протиснуться у них между ног и с умным видом уставился на цидульку.

— Нет, правда, а для кого его тут вывесили, а, братцы?

— И впрямь, береста свежая, а колея травой зарастать начала. Не к добру это... — поддержал Алешу Добрыня.

— Людей здесь нет, а зверью сия новость без надобности, — обращаясь больше к внимательно слушающему волку, пробормотал Илья, аккуратно складывая сорванное объявление за пазуху. — А Аленушке зело полезно будет для её рукописи, все ж документ...

— От розовой воды жди большой беды, есть такая примета… — задумчиво пробормотал Илья, с опаской рассматривая содержимое котелка.

Вообще-то он просто зачерпнул водицы из ручья, что протекал неподалеку. Вода в ручье казалось обычной, а в котелке весело пускала розовые пузыри и пыталась отрастить ложноножки. Пока Добрыня щелкал кресалом, разводя огонь, Илья пытался понять, что будет, если сварить на этом кашу. Так ничего и не придумав, полез за пазуху, где в общей куче был пергамент с информацией от Юлия. «…И многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки...»

— А про розовые пузыри ничего не сказано, — сделал он вывод, водружая котелок на рогульку над будущим костром.

Треск в кустах ознаменовал возвращение Алеши, которого послали собирать хворост, потому что стоящие деревья категорически отказывались идти на костер, а особо настойчивым успели понаставить синяков.

— Братцы, гляньте, что покажу! — вместо охапки ожидаемого хвороста Алеша с довольным видом перекидывал из руки в руку кроваво-зеленую загогулину.

— Алеша, тебя за хворостом посылали, а ты что принёс?

— Да погоди ты с хворостом. Я его честно собирал, только вот что подумал — силушка богатырская на одной каше не долго протянет. А тут смотрю — кабан! Вот такой! — Алеша было развел руками на всю ширину, что мог, но вовремя вспомнил, чем отличаются байки на завалинке от боевого доклада, и скромно надвое свел ладони. — Глаза — бешеные, бивни... А помните, князю вино заморское, зеленое присылали, а к нему такую загогулину, чтоб пробку чинно вытаскивать? Вот точь-в-точь такие же клыки, токмо не на бутылку, а на бочку! На меня кинулся, я его хотел дубинкой слегка оглоушить, а он как полетит, как скрутится — только брызги в разные стороны, даже хрюкнуть не успел. Вот только и осталось.

Алеша торжественно махнул добытым трофеем, но споткнулся о волка, который, чем ближе к ночи, там ближе подбирался к богатырям. Неведома загогулина вылетела из ладони рассказчика и с грустным «хлюп» была проглочена водой в котелке.

— Эко ты, Алеша, неловкий... — грустно заглянув в котелок, молвил Илья.

Содержимое котелка с ним согласилось, вот только головой не покивало за неимением таковой. Справедливо решив, что воду в котелке поменять проще и быстрее, друзья сначала отправились за хворостом, пока светло.

Темнело быстро, но к стоянке они вышли на огонек, разведенный Добрыней. Сгрузив хворост и поручив Алеше заняться костром, Илья взялся за котелок.

— Алеша, а ты хорошо запомнил то место, где кабана встретил? — задумчиво разглядывая воду в котелке, спросил он.

— А то как же! — завелся было Алеша, собираясь еще раз подробно рассказать и свой путь, и встречу с кабаном, но Илья прервал его:

— Завтра с утречка покажешь!

И выудил ложкой добытую Алешей загогулину из кристально чистой воды. Бережно завернул ее в тряпицу и сунул в карман, а котелок водрузил на разведенный костер.

Пока варилась каша, соратники решали, куда им идти. Илья настаивал на продвижении в центр, точно уверенный в том, что Аленушка обязательно доберется до места падения небесного подарка.

После ужина, от которого и волку перепали пара ложек каши и поскребыши, Добрыня, нацепив Алешин шлем с огоньком, отправился к ручью мыть котелок.

Остальные начали обустраивать ночлег, но их занятие было прервано треском валежника и сочными плюхами. Друзья было сорвались на помощь Добрыне, но тот уже сам выходил к лагерю, подсвечивая дорогу Алешиным шлемом и держа под мышкой здорового неуряженного мужика. Мужик был грязен и лыс.

— Эк тебя покорежило… — посочувствовал Добрыня, разглядев при свете костра, кого принес. А посмотреть было на что — на месте рта причудливо извивались щупальца, а кожа его будто не была единого цвета, а замысловато переливалась разными цветами — от кровавого до темносерого.

— А ты, часом, не тутошний леший будешь, мил человек? — добродушно прогудел Илья, подавая незваному гостю кружку с остатком травяного отвара. Тот немедленно запустил в неё свои щупальца. — Добрыня, где ж ты нашел такое чудо-юдо?

— Так он сам меня нашел. Накинулся со спины, я сначала подумал — зверь какой, а потом нащупал руки-ноги. Я было поздоровкаться, а он попытался в шею вцепиться — оголодал небось.

Добрыня отдал доходяге краюшку хлеба, оставшуюся от ужина. Тот сразу вцепился в кусок, бросив пустую кружку, но есть не стал, только прижал к груди.

— Уж коли лес так покорежило, то и он не мог не пострадать, — задумчиво произнёс Илья.

Мужик мелко-мелко закивал, а потом, будто опомнившись, втянул голову в плечи.

— Да что ж это деется, братцы! — вскочил было Алеша, но был усажен обратно могучей рукой Ильи. — Лес перекорежило, трава на людей кидается, — он погрозил ближайшему то ли дубу, то ли елке, поставившему ему синяк. — Что за такая сила темная, что даже лешему не поздоровилось, а?

Волк, потративший немало времени, чтобы незаметно прихватить оставшийся кусок хлеба, метался меж двух чувств — обиды от потерянной добыче и страху от встречи с монстром. И хотя слово «компромисс» не входило в его лексикон, он предпочел-таки его: пробрался за широкую спину Добрыни и под её защитой скалил в сторону незваного гостя зубы, пока богатыри не видели.

— Ну что, братцы, утро вечера мудренее. Давайте спать ложиться, — с этими словами Добрыня растянулся возле костра, прихватив заодно и гостя. — Ты ложись, не бойся, мил человек, с нами тебя никто не тронет...

Только глубокой ночью, когда угли костра уже подернулись пеплом и задремал даже бдящий волк, «милчеловек», с сожалением покосившись на могучую шею Добрыни, аккуратно вылез из-под придерживающей его ладони и скрылся в темноте, все так же прижимая горбушку хлеба к груди.

Разгорелась зорька алая, засинело небо ясное, только тучи сизые это скрыли от странников. Друзья только и поняли, что рассеялась темень непроглядная да проснулся Добрыня Никитич...

Илья, уже сходив до ручья, наблюдал, как вода в котелке очищается, а неведома загогулина становится все меньше. Получалось так, что надолго Алешиного трофея не хватит и стоит поторопиться. Поэтому, наскоро перекусив и наполнив бурдюки очищенной водой, богатыри двинулись в путь.

— Да вот не сойти мне с этого места — тут дело было!

Алеша рвался ткнуть пальцем в место, где почил накануне кабан, Добрыня придерживал его за пояс, чтобы удержать от соблазна. Илья задумчиво кидал камушки на заляпанный бурой грязью пятачок. Земля принимала камушки спокойно, не пытаясь хоть что-то с ними сделать.

— Может, эта жуть только на живое действует? — все так же задумчиво пробормотал Илья.

Волк, справедливо рассудив, что сами богатыри на себе пробовать не будут, а за неимением кабана для опытов может сгодиться и он, растекся по земле и попытался прикинуться коряжкой на дороге. От Добрыни сей маневр не укрылся, и он, ухмыльнувшись, напомнил:

— Помните, что главный дружинник сказывал? Места эти жуткие на месте не стоят. Вот и тут сила темная употребила кабанчика и в другое место ушла.

— Твоя правда, Добрыня, добре попусту время терять, Аленушка, чай, заждалась, покуда мы тут лясы точим, — подвел итог научным дебатам Илья.

На том и порешили. Волк, убедившись, что участь подопытной крысы его миновала, весело потрусил вслед за богатырями. Те двигались споро, да не очень. Добрыня зорко смотрел вперед, пытаясь рассмотреть места с темной силой; Илья, размышляя о том, дождется ли его жена в добром здравии, тем не менее оглядывался окрест, чтобы звери дикие и чудные не подкрались, а Алеша на ходу размахивал дубиной, ведь не пропускать же утреннюю зарядку из-за спешки. Так и шел он, напевая себе под нос:

— А за теми за горами лес да гора...

— Алеша, ты бы потише, а то как бы на твои песни какая нечисть не явилась, — попытался было образумить его Илья, на что Алеша, крутанув дубинку в руке, оптимистично заверил:

— Да и пусть выходит, отведает силушки богатырской! Ой!

Заслышав редкое для Алеши слово, остановились все, даже волк подошел поближе посмотреть на новое диво: на особо заковыристом замахе дубинка сама из руки выскочила да на землю упала. Да и ладно бы, богатырей таким не удивишь. А вот то, что дубинка наполовину плоской сделалась и поднять ее затруднительно даже для богатыря стало — такого чуда друзья еще не видали. Каждый свою силушку богатырскую приложил — лежит дубинушка, как в землю вросла. Потыкали было рядом палками — и те на землю упали, да намертво в неё вросли.

Обидно стало Алеше — не зверь страшный, не нечисть злобная, а земля русская, от которой богатыри силу черпают, черной силой околдованная, сильнее его? Поднатужился Алеша, поплевал на ладони, крякнул, маму помянул, но вырвал свое оружие от силы темной! Ну и что, что плоская стала — по зубастым ромашкам шлепать сподручнее, чтоб не лезли поперек пути богатырского! Такими словами утешил себя Алеша, да все равно глубоко в душе опечалился — сколько труда в неё было вложено, сколько дорог исхожено, сколько врагов огорошено...

За этими думами тяжкими Алеша даже не заметил, как за следующим поворотом дорога вышла к небольшой деревеньке. Несколько домиков с огородами, один колодец, и даже указателя не имелось. И не единой живой души, только ветерок носил прошлогоднюю солому по голому тракту.

— Слишком уж тихо… — вполголоса пробормотал Добрыня.

— Не к добру это, — подтвердил Илья.

В ответ из чащи за деревней раздался вой.

— Ну вот, а вы говорите — тихо! — с довольным видом подвел итог Алеша. — Все в порядке!

— Собака воет — беду чует. Есть такая примета, — назидательно заметил Илья.

— А может, это и не собаки, а волки. Давайте у серого спросим? — Алеша развернулся было к волку, но где тот только что стоял, остались только отпечатки лап в пыли. — Серый, ты чего? — заозирался Алеша. — Это же свои, тебя не тронут!

Волк, вопреки Алешиному оптимизму, на милость чудовищ из леса не рассчитывал, ему ли не знать разницу между волчьим и собачьим воем. Да и кто бы не приближался к заброшенной деревне — он был голоден и шел убивать. Поэтому волк только поглубже забился под крыльцо ближайшего домика и, на всякий случай, прикрыл глаза лапами.

— Дикий зверь, он завсегда знает, где гулянье, а где отпеванье, — изрёк Илья, полюбовавшись на композицию «волк в домике». — Готовьтесь, братцы, к обороне.

Богатыри решили остаться в выбранном волком дворе: домик был невелик, если что — можно запрыгнуть на крышу, а забор радовал глаз огроменными прорехами — неведомую беду он все равно бы не остановил, а вот обзор точно не закрывал.

Вой, перемежаемый тявканьем, уже добрался до опушки. Из-за деревьев выскочили пятеро здоровых псов и начали принюхиваться.

— Братцы, да они же слепые! — не удержался Алеша, спеша поделиться открытием с друзьями.

— Зато не глухие, — проворчал Добрыня, взяв оружие наизготовку. — И теперь они точно знают, где мы.

Псы, дружно повернув в сторону богатырей морды, принюхались и коротко тявкнули. И повалило из леса несметное их количество.

— Держитесь, братцы! — дал боевой приказ Илья.

— Ну, дубинушка, не подведи... — пробормотал Алеша и встретил первого пса, прервав его стремительный прыжок к своему горлу, ударив как веслом. Пес с визгом полетел в сторону и уже было приземлился, но какая-то неведомая сила подбросила его вверх, и он с обиженным визгом полетел куда-то в гущу леса. Псы замерли, оценивая ситуацию.

— Братцы, вы только посмотрите, что происходит, — зашептал Алеша, привлекая внимание друзей.

Громкий шепот послужил командой и для псов, сразу несколько их кинулись в атаку.

— Вы посмотрите, посмотрите, — бормотал Алеша, примеряясь к бегущему противнику. Удар — и тварь летит в точно замеченное место. Шлепок — и пес улетает вдаль. — А? Что я говорил?

Друзья переглянулись. У каждого в руке уже висело по здоровому псу. Ради пробы закинув на замеченный пятачок захваченных противников и полюбовавшись их стремительным полетом, богатыри хлопнули по рукам и, засучив рукава, приготовились встречать остальных. Их леса выскочила более многочисленная группа, но и богатыри действовали складно, пара мгновений — и с воем, визгом и тявканьем, сильно напоминающем ругательства непотребные, ударная группа отправилась в полет. С опушки раздался разочарованный вой. Ответом ему был более многочисленный и оттого совсем жуткий, леденящий душу, отзыв из гущи леса.

— Ну вот и беда пришла, — заметил Добрыня.

— Эх, Аленушка, свидимся ли? — пробормотал тихонько Илья, прижимая руку к груди, где под рубахой была припрятана её прощальная записка.

— Ну нет, мы так не договаривались, меня дома Любава ждет! — возмущенно крикнул Алеша в сторону опушки, где уже столпилось с полсотни четверолапых бойцов. — А ну-ка, отведайте силушки богатырской!

Псы радостно откликнулись на щедрое предложение и с лаем кинулись в атаку, но прямо в прыжке лай сменился поскуливанием, и рухнувшие на землю звери прижали уши и в ужасе распластались по траве.

— Погоди-ка, Алеша, — привычно придержал Добрыня за пояс Алешу, который уже рванул навстречу противнику с зажмуренными глазами.

— Что-то здесь нечисто, — заметил Илья, наблюдая, как ударный отряд пятится в ужасе под защиту деревьев, а набежавшие звери тормозят, сбивая с ног следующих за ними. Боевой клич сменился тоскливым воем и гавканьем, отдаленно напоминающим «Атас! Шухер!».

Из-за поваленного дерева, разделяющего противников, высунулась лысая голова. Изобразив щупальцами подобие улыбки, «милчеловек» помахал богатырям рукой и повернулся к лесу. Сильно поредевшая стая слепых псов с визгом кинулась врассыпную.

— Доброе слово не только кошке приятно, — глубокомысленно заметил Илья.

— А как же, братцы? — возмутился Алеша, лишившийся возможности проявить удаль молодецкую. — А куда это они, а?

Но друзья, довольные, что бойни удалось избежать, уже выходили на дорогу.

— Ты с нами али как? — проходя мимо крыльца, Добрыня заглянул к волку.

Тот, приоткрыв один глаз и навострив уши, убедился, что опасность миновала, и стрелой выскочил из укрытия, пристроившись уже не в хвосте, а ближе к центру, где для него существовала только одна опасность — если замешкаешься — наступят.

Собачий разочарованный вой заглох вдали. Богатыри молчали, лес тоже не баловал звуками — только хруст валежника под ногами да сопенье Алеши, которому опять не дали проявить удаль молодецкую.

— Братцы, а я вот что думаю, — не выдержал он долгого молчания.

— Думать, конечно, зело полезно, но для каждого дела свое время быть должно, — ворчливо заметил Добрыня.

— Ты, Алеша, думу думай, но по сторонам смотреть не забывай! — поддержал его Илья. — А на вечерней зорьке за ужином свои думы и поведаешь.

Крякнув, он отбросил с дороги полугнилой комель, перегородивший богатырям путь.

— Да как скажешь, — Алеша добросовестно проследил за полетом коряги и вдруг спросил: — Только зачем ты меня намедни про кабанчика спрашивал? На силу темную посмотреть али как?

— Да что уж теперь, сила темная ушла неведомо куда, — вздохнул Илья, непроизвольно прижав руку к карману, где, завернутая в тряпицу, лежала изрядно похудевшая волшебная загогулина.

— Ну, если ты посмотреть хочешь, то вон она.. — Алеша, сосредоточенно разглядывающий что-то меж деревьев, наткнулся на спину внезапно остановившегося товарища. Богатыри дружно устремили взгляд на прогалинку, усыпанную трухой, на которую указывал Алешин перст.

— Ничего необычного я не вижу, — озадаченно пробормотал Добрыня.

— А с чего ты взял, что это она?

Рассматривать щепки было неинтересно, посему Илья искоса наблюдал за волком, который уже пожалел о своем решении затесаться промеж богатырей, поскольку на горизонте снова замаячила мрачная перспектива стать подопытным кроликом.

— А ты бревнышко туда кинь, коли не лень, — довольно улыбаясь, посоветовал Алеша, который видел, что сталось с предыдущей коряжкой, которой не повезло оказаться на пути богатырском.

Друзья аккуратно подошли к указанному Алешей месту, прихватив очередную корягу. Волк, понадеявшись, что она с успехом выполнит возложенную на нее миссию, аккуратно прокрался за богатырями. Невнятное марево легко проглотило корягу, в мгновенье ока превратив здоровую орясину в щепки.

— ...Дела твои чудные, — пробормотал Добрыня, а Илья стал озираться, словно ища что-то.

— Ну что, пошли дальше? — Алеша мгновенно потерял интерес к произошедшему и жаждал чего-нибудь нового.

— Пошли, — подытожил Илья, а под нос пробурчал: — Или я не прав, или нужна живая тварь.

Живая тварь прижала уши, но поскольку внимания на нее никто не обращал, рискнула продолжить свой путь с богатырями. Волк уже понял, что эти люди были не обычными крестьянами, а судили по делам, а не по внешнему виду.

Размышляя каждый о своем, богатыри незаметно вышли к кромке леса. Буйные заросли сменились голой землей, усыпанной булыжниками, как трухлявый пень опятами. Тропинка вывела их к обрыву. Точнее, странную пустошь прорезала щель в земле, словно гиганская палица расколола ее надвое. Где-то в глубине плескалось что-то черное и тягучее, совсем не похожее на обычную воду.

— Приехали... — загрустил Илья.

— Не грусти, дружище, мы обязательно что-нибудь придумаем, — обнадежил его Добрыня.

— Ага, — дегкомысленно подтвердил Алеша, больше увлеченный своим занятием, чем решением проблемы. А именно — скидывал камни вниз и наблюдал, как они скакали по жиже, аки лягушки посуху, пока та полностью их не поглощала.

Только подумать им времени не дали.

— Ребятушки, сюда! — с другого берега друзьям махал сухонький старичок с длинной белой бородой.

— Святогор? — не поверил своим глазам Илья.

И уже полез было за берестой, чтоб убедиться, что сообщение о смерти легендарного богатыря им не привиделось. Мужичок же продолжал активно махать руками

— Ребятки, вам сюда, поспешайте!

Стоя на самом краю, он не видел, как из-за деревьев выскочило жуткое чудище о двух головах и на четырёх лапах. Впрочем, чудище его тоже не видело, ибо взгляд свой не сводило с богатырей, прикидывая, на сколько хватит такого запаса мяса. Попытавшись перепрыгнуть через пропасть, чудище споткнулось о Святогора и вместе с ним с жутким воплем ухнуло в пропасть.

— Не понял, — почесал в затылке Алеша. — А что это было?

— Что было, то уже не вернешь, — трезво рассудил Добрыня. — Нам сейчас бы с этими ребятами разобраться...

Из подлеска выпрыгнула пара доходяг. Кости, обтянутые кожей и едва прикрытые лохмотьями, в которых можно было угадать остатки одежды. И лица, закрытые берестяными масками, что навевало мысль, что мужички полны недобрых намерений. Несмотря на свою худобу, они шустро прыгали, издавая какие-то скрипящие звуки.

— А это что за чуды-юды? — удивился Алеша.

— Сейчас узнаем, — заверил Добрыня и шагнул навстречу попрыгунчикам. — Мужики, мы не местные...

Договорить ему не дали, один из мужиков бросился на богатыря, явно переоценив свои возможности. Добрыня с трудом отодрал его от своей руки и озадаченно повернулся к друзьям.

— И что с ним делать?

Попрыгунчик скрипел явно что-то непотребное и махал руками, пытаясь зацепить богатыря. На его вопли из леса выбралось еще с десяток таких же подозрительных типов в берестяных масках.

— А что, тать сильно цепкий, как я посмотрю? — задумчиво спросил Илья. И, получив утвердительный кивок, поставил товарищу задачу: — До другого берега докинешь?

— А как же! — слегка даже обиделся Добрыня и легко забросил доходягу на другую сторону расщелины. Тот, не переставая верещать, зацепился за край и повис над пропастью.

— Слушай задачу! Хватаем зайцев в масках и кидаем, чтобы они друг за друга рядком цеплялись.

Друзья дружно кивнули, доверившись старшему товарищу. Доходяги же тоже приняли свое разбойничье решение и толпой кинулись на богатырей. И пошла потеха! Попрыгунчики скакали, уворачивались от ударов и норовились вцепиться в друзей как пропойца в стакан с дармовой наливкой. Алеша, натренировавшись на собаках, ловко шуровал своей плоской дубиной, Добрыня приспособился вылавливать попрыгунчиков на лету и перенаправлять их полет в нужном направлении. Илья же больше следил за растущей цепочкой доходяг, висящих на противоположном берегу, держа в вытянутой руке одного шустрика в расписанной разноцветными кренделями маске.

Атака закончилась так же внезапно, как и началась. Оставшиеся на этом берегу прыгуны резко отступили к лесу и явно стали обсуждать план новой атаки.

— Илья? — Добрыня отвлек товарища от его дум.

— А этого шустрика я знаю… — тот задумчиво крутил свою брыкающуюся добычу. — Это ж худога, что с Аленушкой в командировки ездил... — заметив, что Добрыня уже привязал тому веревку к ноге, швырнул со словами: — Хоть чем-нибудь напоследок Аленушке пользителен будешь..

Бывший художник уцепился за самого нижнего из свисающей в пропасть цепочки прыгунов. Богатыри подтянули собранный живой мост и закрепили веревку за осколок камня, торчащего из земли.

— Ну что, рискнем?

— А они точно цепко держатся?

— А…

Не успел Алеша высказать свое мнение, как волк, досель прятавшийся, резво проскакал по живому мосту на тот берег. Не то чтобы он смирился с участью подопытного животного, просто звериный слух подсказал, что к прыгунам идет подмога, а другой берег казался тихим и безопасным.

Из леса выскочили еще попрыгунчики. Друзья по очереди перебежали на другой берег. Лавина доходяг в масках устремилась вслед за ними по своим собратьям.

— И что теперь будет? — ахнул Алеша.

— Да ничего не будет, — успокоил его Илья и, присев перед первым прыгуном в цепочке, двумя пальцами прихватил маску, делая вид, что хочет ее снять. Тот, заверещав, схватился за неё обеими руками, удерживая маску на месте. Живая цепь рухнула в пропасть.

А Добрыня уже вертел в руках кусок непонятно откуда взявшийся на земле кусок бересты со знакомым текстом: «Святогор. Богатырь. Ветеран похода на половцев в звании начальника дружины. Смерть в 6 часов пополудни третьего пятака Травня. Каменная пустошь. Упал в пропасть».

На ночлег богатыри остановились, как только добрались до края каменной пустоши. Пока Алеша ворочал камни, а Илья разводил костер, Добрыня отправился в обход: место посмотреть, воды поискать, врагов пошугать. Друзьям хорошо был слышен хруст веток под ногами, коими была усыпана вся земля. Внезапно шаги Добрыни стихли. Обеспокоенный Илья окликнул было товарища, но тот безмолвствовал.

— Коли в лесу стало тихо, значит там бродит лихо, есть такая примета, — пробурчал он себе под нос и добавил погромче, стараясь, чтобы тревога в его голосе не потревожила младшего товарища: — Алеша, присмотри за костром, я сейчас..

Алеша, катавший валуны в импровизированную крепостную стену, радостно подхватился:

— А ты куда?

— Поищу Добрыню, как бы не заблудился во мраке.

Подвязав пояс с оружием, Илья прихватил было из костра подпаленную с одного конца ветку, но тут же её уронил обратно. Потому что Добрыня сам уже шагал к товарищам. Вид он имел бледный, взгляд бездумный, а по раскинутым широко в бойцовом захвате рукам было легко догадаться, что дружеских объятий в ближайшее время не будет.

— Добрыня, что случилось?

Илья уже спешно скидывал пояс с оружием, чтобы и ненароком товарища не поранить, и его к оружию не допустить. Чем и привлек внимание Добрыни, который отвлекся от безмолвно разевающего рот от странного зрелища Алеши. Все так же, не издавая не единого звука, он кинулся на Илью, да только богатыри равными по силе были, и победить тот мог, кто хитрость, другому неведомую, применит. Так и случилось — подмял Илья под себя Добрыню.

— Алеша, глянь в котомке моей, на самом донышке, сверток с травами от Настасьюшки. Должна быть травка от нечистой силы, — с трудом удерживая брыкающегося Добрыню, скомандовал Илья.

— Что? — отмер Алеша, застывший соляным столбом с самого момента, как Добрыня вышел из леса. — Щас! Я это... мигом!

Из котомки Ильи полетели вещи — запасные портянки, кружка, ложка, плюющий холодными искрами шарик. Одна такая искра клюнула Алешу в палец.

— Ах ты ж!..

Без лишних слов он запустил злобной колючкой в ближайший кустарник и продолжил потрошить котомку Ильи.

За всей этой вознёй никто и не заметил, как в кустах что-то заискрило, хлопнуло и захрустел валежник, словно кто-то упал.

— Илья, ты что это? — вдруг подал голос Добрыня.

— Да я-то ничего, — выпустил из медвежьих объятий друга Илья. — Это ты не с того ни с сего на друзей бросаешься.

— Я?

— Нашел! — радостный вопль Алеши прервал их разговор.

Добрыня схватился руками за внезапно загудевшую голову и прилег аккуратно обратно. А Илья, недовольно осмотрев разбросанные вещи, все-таки похвалил:

— Молодец, Алеша. Займись костром, я пока приберу.

И, отложив сверток с травами поближе к котелку, стал собирать свою котомку обратно.

— Алеша, — спустя какое-то время позвал Илья. — А у меня тут штучка такая была..

— Извини, Илья, — виновато потупился Алеша. — Она меня за палец цапнула, я её в кусты выбросил.

— Цапнула? Странно, — На мгновение задумался Илья. И скомандовал: — Показывай, что за кусты!

— Да вот же! — сразу же вскочил Алеша, но Илья его попридержал. Не спеша надел пояс с оружием, взял из костра поленце, с одного конца горящее.

— Вот теперь — пошли!

Следом за ними и Добрыня поднялся — боязно ему стало одному оставаться, да и негоже друзей в таком жутком месте бросать — вдруг им помощь понадобится?

В указанных Алешей кустах никакого шарика уже не было, был лишь головастый мужик с обожженной проплешиной на темечке, сидевший на земле и ошалело трясущий головой.

— Доброго вам вечера, — выступил было вперед Илья, но был остановлен Добрыней.

— Стой, Илья! Я вспомнил! Это он мой разум помутил и на вас с боем послал!

Колоробый злобно вперился в богатырей глазками-буравчиками. Насупились богатыри — никто не смел их разумом управлять да их руками дела темные делать. Алеша даже засопел, готовый взорваться от охватившего его негодования. Мужичок понял, что бессилен против силушки богатырской, и ужом нырнул в кусты, растворившись в потемках, словно его и не было.

— Я вот подумал… — после ужина, когда богатыри неспешно попивали травяной отвар, в который Илья на всякий случай таки добавил травок от нечистой силы, Алеша вспомнил прерванный утром разговор. — Если намедни мы лешего встретили, то что с домовыми стало, а?

— Да кто ж теперь знает? Домовые и так людям не кажутся, а темной силой покалеченные и подавно. А может, и померли вместе с людьми. — рассудил Добрыня.

— А как же попрыгунчики те, а?

— Это, Алеша, бывшие люди. Видел — одежка на них, да и сапоги расшитые на том худоге я узнал.

— А маски им зачем?

— Так люди же. Хоть и поглотила их сила темная, да стыд, райским яблоком подаренный, остался. Вот, поди, и прячут лица нечеловеческие..

— Эх! — разочарованно вздохнул Алеша. — Надо было все-таки хоть одного споймать да под маску заглянуть.

С этими словами он растянулся на земле, сунув свою котомку под голову.

— Зря ты так, Алеша, — пожурил его Добрыня, только ответом ему был Алешин храп.

* * *

Утром, едва богатыри углубились в лес, стало понятно, откуда столько валежника. Чем ближе к месту падения звезды, тем больше становилось поваленных деревьев. Вскорости лес закончился, осталось только огромное поле, заваленное упавшими деревьями. Многие из них были обожжены, расплющены и смолоты в щепки. То тут, то там над пожухшими кронами вспыхивали молоньи да огромные стволы с человеческий обхват начинали переползать с места на место..

Призадумались богатыри: идти надо, да как силу темную распознать да дорогу найти, если кругом она?

Недолго думу думали — порешили по тем деревьям идти, что целехонькие крепко на месте лежат. Так и пошли, да недолго. Потому что чем дальше шли, тем меньше целых деревьев было, а опосля и вообще одна выжженная да мусором засыпанная земля осталась. Вспомнили тогда, что главный дружинник про купца баял, достали свои запасы камней. Так и шли дальше цепочкой — первый камешки наперед бросал, если все тихо — дубинкой испытывал, а уж потом шел. Второй его подстраховывал да запас камней держал, а Алеша все вещи на себе нес, да по сторонам глазел. Да и было на что посмотреть — окромя мусора всякого попадались разные штуки занятные — и как выброшенный намедни колючий шарик, и нечто на бусы похожее, даже кристалл дюже диковинный попался.

Не выдержало сердце у Алеши — столько дива дивного пропадает, вот вернется он домой, что Любаве покажет? Дубинку, злобной силой поруганную? В общем, вытащил он из мешка портянку запасную, сварганил из неё узелок и давай туда всякие вещицы диковинные складывать. Старшим не до проказ Алешиных было, а вот волк слегка приотстал, когда это увидел — чуяло его сердце звериное, что добром это не кончится. И прав оказался — узелок в руках Алеши внезапно заискрил, дым из него повалил оранжевый, да такой, что глаза враз защипало. Ну и забросил его Алеша от греха подальше за ближайший бугор. А оттуда как жахнет, только земля в разные стороны полетела. Богатыри аж присели от неожиданности, а потом собрались было выговор младшему сделать..

— А я чо? Я ничо! Тут вона сколько штук диковинных валяется, а вдруг в хозяйстве сгодятся? — зачастил Алеша, чуя за собой вину немалую. — А может, и князюшке что пригодится? Сила темная сколько земли под себя подмяла, должна же с неё хоть какая польза быть?

— Где-то ты, Алеша, прав, — глубокомысленно заметил Илья, поднимая с земли кроваво-черную загогулину, что прилетела вместе с землей. — Но не зная броду — не лезь в воду — так в народе говорят? Прежде чем то-то в карман тащить, — нравоучительно помахал он перед носом Алеши поднятой штукой, — узнай сначала, нужно ли оно тебе и не будет ли вреда больше, чем пользы!

На этом он закончил воспитательный разговор и, сунув добычу в карман, вернулся к прерванному занятию.

— Вот как-то так, — подвел итог Добрыня и потянулся вслед за Ильей.

— Мудрость — оно, конечно, хорошо, — бурчал себе под нос Алеша, шагая за товарищами. — Токмо в незнакомой реке пока сам брод не найдешь, у водяных не спросишь.

И, убедившись, что товарищи не смотрят в его сторону, подхватил с земли вещицу занятную, на рыбку похожую, и сунул ее в мешок. Друзья этого не заметили, а волк промолчал. Потому что сам уже тащил за щекой странный корешок, который деревом совсем не пах, но звериное чутье подсказывало, что вещь зело нужная, особенно при его полной опасностей жизни.

Уже солнце в зенит поднялось, когда богатыри вышли на землю, от темной силы худо-бедно свободную. Дальше простиралась пустошь, заросшая рыжей травой, в центре которой лежал огромный черный камень, наполовину вросший в землю. А в тени того камушка, опершись на него спиной, сидела Аленушка, одной рукой строчившая что-то в берестяном свитке, а другой время от времени прихватывая пирожок с блюда, стоявшего рядом. Зрелище было до того на правду мало похожее, что богатыри не сразу в него поверили. Только когда запах пирожков до них дошел, спало с них оцепенение.

— Аленушка! — ликовал Илья, обнимая жену.

Алеша, потянувшийся было к блюду с пирожками, ухватил за нос волка, который подкрадывался с теми же намерениями с другой стороны. А и пирожки, и блюдо расписное, и даже запах аппетитный исчезли с легким хлопком, будто и не было ничего.

— Мы с Егоркой заплутали и в болото попали. Там, в тумане, я его совсем потеряла и сама бы сгинула, да меня Кикимора нашла! А сюда сам Святогор привел, сказывал, что у вас все едино путь один — к упавшей звезде.

— Святогор? Да он же... — полез за пазуху Илья.

— Ах, да! Просто... — Алена закопошилась в своей торбочке. — Да где ж они были-то? Нашла!

Богатыри с недоумением уставились на пачку берестяных листов. Все написанные единым почерком, и текст наполовину совпадал. Разнились только дата, место и способ смерти.

— Да как же это, братцы? — недоуменно почесал в затылке Алеша.

— Быть такого не может! — поддержал его Добрыня.

— Может, здесь такие дела дивные творятся, мне Святогор сказывал, — успокоила их Алена, запихивая в торбочку все свои заметки. — Баял, что на старости лет дюже как помирать расхотелось. В смертный бой с ворогом шел — не боялся, а как на печи осел, так и боязно стало. Вот и отправился в паломничество по земле русской. Как раз здесь проходил, когда на него звезда упала. И случилось диво дивное — исполнила его желание. Он теперь живет, хошь каждый божий день смерть лютую принимает. Пока мы вас ждали, он мне много чего о подвигах своих ратных сказывал. А камушек этот, — Алена погладила глыбу рукой, — меня и берестой для письма, и провиантом каждый день одарял!

Вот тут-то и задумались богатыри — провианта мало, путь опасен, надо думать, как поскорей домой воротиться. Камушек дивный их кормить точно не собирался.

Вдруг и без того серо-зеленая хмарь, заменявшая в здешних местах солнечный день, потемнела еще больше. Все, и даже волк, задрали голову к темному пятну, которое становилось все больше и больше. Наконец, прорвав пелену облаков, с неба спикировало трехголовое чудище, приземлившись аккурат на глыбу, у которой стояли друзья. Богатыри восприняли появление нового страшилища спокойно, а вот волк, сравнив свои похудевшие мощи с размером пасти чудовища, забился под камень, страстно желая иметь зубы, крепкие как вилы, которыми его однажды гоняли конюхи с боярского двора.

— Горыныч! А ты здесь какими судьбами?

— Нас Юлий послал, — кратко сообщила первая голова.

— Точнее, он не хотел, но к нему приходили Настасья Филлиповна с Любавой, — уточнила вторая, а третья доверительно сообщила:

— Обещали, если на этой седмице вы не вернетесь, они к вашему возвращению бешбармак⁽¹⁾ приготовят.

— Добрыня, а что такое бешбармак? — чуть ли не хором спросили все три головы.

Добрыня пожал плечами — Настасьюшка его часто блюдами чудными потчевала, да только он названий не спрашивал. Алена хихикнула, прикрывшись листами с заметками, а в ответ на вопросительный взгляд Ильи лишь лукаво улыбнулась да палец к губам приложила, мол, потом расскажу. Горыныч аккуратно сполз с камушка, на котором приходилось балансировать, поближе к друзьям.

— А может, задержимся на несколько дней? — внезапно предложила первая голова.

— Посидим, кабанчика какого зажарим… — мечтательно поддержала вторая.

— Уж очень интересно, что за блюдо такое диковинное, может, мне кусочек перепадет? — пояснила своё странное предложение третья голова.

— Горыныч, если ты местной дичи попробуешь, до Любавиных разносолов можешь не дожить, — внезапно проявил благоразумие Алеша.

— Горыныч, — хихикнула Алена, — Давай я тебе рецепт с почтовым голубем пришлю, глядишь, сам и сготовишь?

— Да мы того… — внезапно засмущалась первая голова.

— Грамоте плохо обучены, — уточнила вторая.

— Совсем плохо. Ты нам так расскажи, — подала рациональную мысль третья.

— Братцы, Горыныч, а давайте сначала домой, перекусим, а потом уже блюда диковинные, а? — снова подал своевременную мысль Алеша.

Добрыня с Ильёй только переглянулись от такого благоразумия обычно безбашенного товарища.

Алена уже закончила укладывать в торбу свои заметки и согласно кивнула. Илья сразу закинул ее на спину Горыныча, следом там же стали умащиваться друзья. Волк, понимая, что на своих четырех живым из леса не выйти, пытался придумать, что нужно сделать, чтобы его взяли с собой. Пока в серую голову приходила только одна идея — ухватиться зубами за хвост змея, но еще не открытый учеными инстинкт самосохранения подсказывал, что посадки он может не пережить. Пока он решал, что хуже — сгинуть в тутошних лесах от неведомой силы или быть изжаренным обиженным Горынычем, сильная рука прихватила его за загривок и подняла в воздух. От неожиданности волк даже зажмурил глаза, не зная, что ожидать. Шло время, ничего не происходило, и он решил приоткрыть один глаз. И понял, что находится мордой к лицу Добрыни.

— Мы тебя, конечно, здесь не бросим. Только смотри у меня, по деревням скот не резать и девок в лесу не пугать. Я понятно объясняю?

Волк согласно моргнул и получил право проезда на плече Добрыни. Завернувшись вокруг богатырской шеи, он прихватил зубами хвост, хорошо понимая, что если попытается держаться зубами за благодетеля, то может полететь своим ходом.

Горыныч подпрыгнул пару раз и, убедившись, что все сидят крепко, тяжело взлетел. Богатыри дружно свесились с его спины, с интересом разглядывая места, по которым недавно проходили. Вскоре вдали показалось синее небо, и, оставив за спиной поставленный князем забор, компания внезапно окунулась в мир, полный ярких красок и громких звуков.

— Смотрите-ка, Колыван, — заметила первая голова.

— Может, пуганем? — предложила вторая.

— А то, того гляди, забор сломает, — пояснила третья.

— Нарушает… — задумчиво произнес Илья.

— Снижаемся! — скомандовал Добрыня.

Горыныч заложил вираж и со свистом пошел на посадку. Колыван, увидев надвигающуюся на него с небес махину, не стал разбираться, кто или что это, а резвее задергался на штакетнике, наконец-то свалился по ту сторону и дал стрекача к лесу, оставив на заборе кусок портков.

— Да куда ж это он? — заволновался Алеша. — Сгинет ведь!

— Не сгинет, — успокоил его Добрыня, придерживая на всякий случай, чтобы не рванул следом.

— Такие люди везде выживают, — поддержал его Илья.

Волк, почуяв, что его благодетель стоит на твердой земле, с трудом разомкнул зажмуренные глаза. Расцепить заклинившую было челюсть оказалось проще, стоило только Добрыне развернуться к Горынычу. Волк мешком волк рухнул в траву и стал медленно отползать в направлении ближайшего леска.

— Спасибо тебе, Горыныч, выручил! — поблагодарил друга Добрыня.

— Только дальше мы своим ходом, у нас на княжеской заставе кони остались, негоже их бросать, — выступил Илья, но прежде, чем Аленушка попробовала возмутиться, добавил: — Может, сделаешь еще дело доброе — жену мою домой доставишь?

— Да-да! — внес свой медяк в разговор Алеша, рассматривающий что-то позади змея. — Без Алены тебе ни Любава, ни Настасья Филипповна ни за что не поверят, что ты их поручение выполнил.

— И то верно, — подтвердил Добрыня.

— Ты, Аленушка не серчай, мы мигом! Как раз отдохнешь, в баньке попаришься, и стол к нашему приезду дружно накроете, — приговаривал Илья, бережно пристраивая жену на спину Горынычу.

— Горыныч, я что спросить хотел? — опять подал голос Алеша. — А что у тебя с хвостом?

И правда, тыльную часть змея украшал длинный тонкий хвост с тремя шипами на самом кончике.

— Нравится? — внезапно засмущалась первая голова.

— У китайских братьев такие, очень удобно, — пояснила вторая.

— Давно о таком мечтал, — довольно сообщила третья.

— А я вам что говорила? — встряла в разговор Алена.

— Братцы, а мы ведь тоже там были, а почему у нас желания не исполнились? — озадачился Алеша, пока богатыри наблюдали за взлетом Горыныча.

— А я так разумею, что камень волшебный токмо сокровенные желания исполняет, о которых мы и не думаем, — подал дельную мысль Добрыня. — Вот подумай, может, и было у тебя такое желание, а может, и исполнилось, да ты не заметил.

Алеша почесал в затылке, открыл было рот, но так и не сказав не слова, задумчиво засопел.

— Я вот больше всего хотел Аленушку найти. И без камня волшебного, только благодаря друзьям верным сделать это смог, — обнял друзей Илья. — Так что нечего мне было у камня волшебного просить.

— А я хотел поскорее домой, к Настасьюшке вернуться, так и тут без камня волшебного справились, — ухмыльнулся Добрыня.

— А я… А у меня… — подвел итог своим думам Алеша. — Тоже все хорошо! Силушка богатырская, жена любимая. А что ворчит, что грамоте мало разумею — так вот как вернемся — все книжицы, что она от Юлия таскает, перечитаю! Вот! И без всякого камня волшебного.

Ухмыльнулись только на заявление Алешино друзья, да и повернули к заставе. Домой поспешать надо, там жены волнуются.

Только Илья почесал в затылке, глядя вслед улетающему Горынычу:

— И все-таки... Чего она целым любит?

1) Блюдо состоит из отварного мяса, лапши (праздничный вариант должен был содержать и конину).

Вернуться к тексту

Автор выражает искреннюю благодарность:

* студии «Мельница» за создание образов главных (и не очень) героев

Колыван огораживает по периметру полянку со старой сторожкой лесничего веревкой с насаженными на нее через ладонь репьями-мутантами

* братьям Стругацким за первоидею Зоны

Кровосос-леший развлекается, прыгая с разбега в трамплин и с довольным гоготом улетая вдаль.

* создателям игр и авторам вселенной S.T.A.L.K.E.R. за подробную проработку зоновских реалий

Кикимора, плюясь и грозя кулаком в небо, накладывает химере шину на пострадавшую лапу.

* Mart M. за идею и пряники, раздаваемые в процессе написания сего опуса

Святогор с довольным видом читает, присев на пенек, оброненную Ильей «Новую бересту». По месту, где он сидит, пробегает стая слепых собак. На опустевший пенек сверху планирует кусок бересты, на котором можно различить отдельные слова: «Святогор», «смерть», «пополудни»...

* куче разных сайтов, источников самой разнообразной информации — от описаний артефактов до списка старорусских ругательств

Баба Яга читает длиннющий, до пола свиток со списком, с припиской: «Если дело выгорит — возьму в долю. Колыван».

* и всех-всех читателей, кто не сильно плевался и не поминал автора словами срамными за ошибки.

Волк оставляет на крыльце Добрыни стыренный у какого-то новоявленного сталкера мешок с артефактами и, улыбнувшись пастью, полной железных зубов, уползает в ночь.