Ours is the Fury (гет)

Внизу раздались приглушённые голоса, и Холли, поморщившись, отвернулась к стене. Она знала, что придётся спуститься. Члены Ордена Феникса проведывали её не реже раза в день, отговариваясь делами и до нелепости неправдоподобным просто_мимо_проходил, а сегодня впервые никого не было.

Знала и оттягивала неизбежное.

Смерть Сириуса от руки Беллатрисы сильно ударила по ней. Собственная неуязвимость вкупе с легко дающейся атакующей и защитной магией сделали её излишне самоуверенной. А ведь Волдеморт ещё при первой — ну, формально второй — их встрече, тогда, у зеркала Еиналеж, сказал, что достанет её через друзей.

У него вышло. Он ударил по самому дорогому: чудом обретённой семье.

Холли с силой зажмурилась.

— Поттер! — гаркнул Муди, для звучности стукнув посохом. — Где ты там?

Она нехотя спустила ноги на пол и тут же поёжилась от ледяного холода полов. Кое-как натянув старые растоптанные кроссовки, Холли завернулась в плед и с неохотой вышла из комнаты, шаркая, словно старуха.

У основания лестницы стояли Муди и Дамблдор.

— Здрасьте, — буркнула она хмуро, избегая встречаться взглядом с профессором.

Было нечестно с её стороны винить его в смерти Сириуса, но Холли не могла себя перебороть. Дамблдор появился слишком поздно… и сделал слишком мало. Волдеморт покинул Министерство вместе с Лестрейндж, а Холли осталось лишь скорбеть.

Верный себе, Муди сказал сразу в лоб:

— У нас к тебе дело, Поттер. Надо бы поселить тут кое-кого.

Она безразлично пожала плечами.

— Пожалуйста. Это же штаб Ордена Феникса.

— Это не совсем обычный гость, — вступил в разговор Дамблдор. Его голос звучал задумчиво. — Видишь ли, он может сыграть очень важную роль в грядущей войне.

— Да? — почти враждебно спросила она. — Это какую же?

— У парня в голове бесценные знания. — Муди поморщился. — Только вот силой их не изъять.

— Силой? — насторожилась она. — Он что… не на нашей стороне?

— Вот уж точно нет! — фыркнул Муди. Его волшебный глаз беспокойно крутился, словно ожидая нападение. — Он наш враг. Но он полезен. Мы должны использовать его Ордену на благо и не допустить, чтобы он попал в руки Волдеморта.

— Чары, наведённые на это место, позволят надёжно спрятать его от мира, а мир — от него, — добавил Дамблдор с оттенком печали. — Но тебе придётся терпеть его компанию.

В том, как он это говорил, было что-то личное. Вроде как она уже знала этого человека и должна была воспротивиться.

— Кто это? — с подозрением уточнила она.

Муди глянул на Дамблдора, прежде чем ответил:

— Том Риддл.

В душе у Холли всё перевернулось. Она попятилась, качая головой, но поняла это, только наткнувшись спиной на стену.

— Нет, — сказала она громко. — Вы не можете!

Том Риддл — тот, что был заточен в дневник и убил Джинни Уизли, чтобы обрести плоть и крови. Тот, что натравил на неё василиска и стал причиной окаменения нескольких учеников, включая Гермиону. Тот, из-за кого она навсегда потеряла друга.

— Я думала, он мёртв! — негодующе воскликнула она.

— Чем ты слушаешь, Поттер? Он полезен.

— Нет!

— Ему лучше прочих известен образ мышления Волдеморта, — сочувственно произнёс Дамблдор. — Он может предугадать его намерения.

— Да он ни за что не скажет правду! — Холли сжала кулаки, тяжело дыша и поочерёдно глядя на спятивших волшебников. — Скорее, подставит всех нас и преподнесёт Волдеморту на блюдечке!

— Он не помнит, кто он, — отрезал Муди.

Холли подавилась воздухом.

— Что?..

— Три года назад, когда мы схватили его, мы пытались заставить его выдать те планы и тайны Волдеморта, в которые он был посвящён, — спокойно пояснил директор. — Том — искусный окклюмент. Но молодая его копия, жившая на страницах дневника, ещё не столь могущественна, как взрослый Волдеморт. Он отчаянно защищал свой разум, однако, когда он понял, что проигрывает, пошёл на крайние меры. — Дамблдор посерьёзнел. — Он применил легилименцию к самому себе и, говоря образно, закрыл двери изнутри. При этом он перестал воспринимать реальный мир и взаимодействовать с ним.

— Впал в кому, — уронил Муди. — Целители поддерживали в нем жизнь. Хотя шансов, что мальчишка вернётся, почти не было.

— До него такого не случалось, — согласился профессор. — Но Том всегда был талантливым магом. Спустя три года он пришёл в себя.

— Растеряв память обо всем, что натворил, — ворчливо добавил Муди. — Везучий сукин сын.

Дамблдор с осуждением посмотрел на него поверх очков.

— Очень удобно! — выдохнула Холли яростно. — А вам не приходило в голову, что он просто притворяется?

— Не держи нас за идиотов, — отмахнулся Муди. — Мы проверили его. У парня в голове теперь свищет ветер.

Она упрямо сложила руки на груди.

— Тогда я тем более не понимаю, зачем он нужен!

— Он утратил воспоминания, но не личность, — мягко сказал Дамблдор. — Если поставить перед ним задачу и спросить решение, с большой долей вероятности он выберет тот же способ достичь желаемого, что и Волдеморт.

— Это догадки… — заспорила было Холли, но Муди перебил её.

— Это лучше, чем ничего, — отрезал он. — Подбери сопли и сделай уже то, что поможет нам победить!

Она поджала дрогнувшие губы.

— Необязательно общаться с ним, — примирительно заговорил Дамблдор. — Только потерпеть два месяца до школы. Справишься с этим?

Будто у неё был выбор.

Присутствие в доме Тома Риддла отравляло воздух. Холли вернулась в спальню и запечатала дверь заклинанием, но всё равно не чувствовала себя в безопасности. Муди сказал, каким бы талантливым ни был юный Волдеморт, без палочки он будет немногим сильнее магла. И добавил, когда Дамблдор отошел:

— Он нужен живым. Не более того. Поняла меня, Поттер?

Как будто дал ей разрешение отыграться за всю ту боль, что Волдеморт и его слуги причинили ей.

Холли не считала себя плохим человеком, но от одной мысли о том, что этот волшебник — нет, это существо, — убившее маленькую Джинни, находится совсем рядом, ходит, разговаривает, живет, когда Джинни, единственную дочь мистера и миссис Уизли, сестренку Рона и близнецов, семья оплакивает уже три года… Одна мысль приводила ее в исступленную ярость. Она представляла, что сказал бы Рон, если бы узнал, что убийца Джинни жив и здоров. Что он здесь, в сердце Ордена Феникса, под защитой Дамблдора и Муди. Здесь, по соседству с ней, Холли Поттер. А она бездействует!

Холли скрипнула зубами. Она не должна прятаться. Не должна отлеживаться в своем маленьком уютном мирке, отказываясь взглянуть страху в лицо. Это ее дом. Он всего лишь нежеланный гость. И она не позволит ему думать иначе!

Она рывком встала. Натянула толстовку поверх футболки, пересобрала хвост и сунула палочку в карман. С боевым видом Холли распахнула дверь, почти ожидая тут же увидеть Волдеморта.

Но коридор был пуст.

Шумно топая, она спустилась на первый этаж и прислушалась. Ничто, кроме ее дыхания, не нарушало неподвижную тишину этого места. После смерти Сириуса ей вовсе начало казаться, что время здесь замирает, затягивая в паутину безвременья случайно задержавшегося гостя.

Отгоняя жутковатые мысли, Холли направилась на кухню — подумала, ей не помешает горячий чай. То ли Кричер не справлялся со своими обязанностями, то ли это было нервное, но с момента возвращения на Гриммо она постоянно мерзла. И почти не ела. Если бы не Ремус и Тонкс, самые частые визитеры, Холли бы и волосы перестала мыть: собственная внешность никогда не была для нее в приоритете, а теперь усилия, которые приходилось тратить на заботу о себе, казались особенно обременительными.

Едва ступив на порог, Холли резко затормозила. Сердце забилось чаще, а с губ сорвался невнятный звук.

Она нашла Волдеморта.

Он медленно поднял голову. Холли запомнила его высоким, взрослым и пугающим. Теперь, в свои почти шестнадцать, она понимала, что он немногим старше — всего на три года. Болезненно бледный и худой, даже изможденный, он сильно отличался от того высокомерного парня из Тайной комнаты.

— Ты, должно быть, Поттер, — заговорил он неожиданно, и Холли вздрогнула. — Меня предупредили держаться от тебя подальше.

— Вот и держись, — агрессивно сказала она, подбираясь.

На мгновение в его глазах сверкнула недобрая искра, но тут же погасла.

— Как скажешь, — равнодушно пожал он плечами, уткнувшись взглядом обратно в чашку. Он держал ее двумя руками, как если бы хотел согреть ладони, хотя от поверхности совсем не шел пар.

Конфликт погас, не успев вспыхнуть. Помявшись на месте, Холли подошла к плите, присматривая за Риддлом. Но тот даже не шевельнулся.

В неуютном молчании она, как и собиралась, заварила чай в большой кружке — раньше из нее пил Сириус — и ушла к себе.

Обратно к месту скорби.

* * *

Обычное ничегонеделанье неожиданно превратилось в тяжкую ношу. Холли не могла толком сосредоточиться: теплые воспоминания о Сириусе сменяли мысли о Риддле.

Он казался таким уверенным тогда, в Тайной комнате. Таким злым. Готовым без тени сомнения принести в жертву ребенка. До самого финала Кубка Огня, после которого ее кошмары изменились, ей снилась эта вибрация каменных плит под многотонным весом василиска. Во сне у нее не было материнской защиты, и острые клыки протыкали насквозь. Холли просыпалась, вся в слезах, от собственного крика, что не прибавляло любви соседок по комнате. Пришлось выучить заглушающее заклинание и раз за разом переживать жуткий страх в одиночку.

Сейчас он выглядел иначе. Таким… потерянным. Холли не могла не думать о том, каково это, лишиться памяти. Муди сказал, он даже имени своего назвать не смог. Должно быть, это совершенно ужасное чувство: утратить место в мире. Каким бы оно ни было.

Холли не сочувствовала ему, нет. Но полагала, для того, кто сделал целью жизни обретение власти, оказаться в подобной ситуации особенно тяжело. Она бы, например, нашла утешение в общении с друзьями. Конечно, общие испытания сближают, но за пять лет они с Гермионой притерлись характерами и научились ценить друг друга, так что, пусть не сразу, но восстановили бы былые отношения. А вот Риддл… Что вернуло бы ему твердую почву под ногами? Новые слуги? Новые завоевания?

Действительно ли воспоминания определяли личность? Был ли у него шанс, очутившись в новых для себя обстоятельствах и не имея за спиной багаж опыта, измениться? Проникнуться новыми ценностями? Вернется ли он к старым повадкам потому, что такова его суть, или к этому подтолкнет отношение окружающих?

Должна ли она так явно показывать свое отвращение? Или это заставит его замкнуться и проявить ответную агрессию?

Холли простонала в голос. Сама идея мирного сосуществования воспринималась предательством семьи Уизли. А вот Гермиона наверняка сказала бы, что глупо с ее стороны не попытаться. Луна бы добавила, что порой самые обычные на первый взгляд вещи способны удивить, если изменить угол обзора.

Поттер с бессильной злостью посмотрела на пустую кружку. Признавая обоснованность своих рассуждений, она не хотела воплощать их в реальность.

* * *

Кухня, куда Холли буквально вынудила себя зайти, пустовала, к ее глубокому облегчению. Риддл не оставил и следа своего присутствия, так что могло показаться, что мимолетная встреча ей вовсе привиделась. Тем не менее, поджаривая себе бекон — впервые за долгое время, — она то и дело поглядывала на дверной проем.

И всё же вздрогнула, заметив темный силуэт.

Только теперь она поняла, что на нем были мешковатые брюки и свитер, откровенно не вяжущиеся с репутацией Темного лорда.

— Я нашел библиотеку, — произнес Риддл без эмоций. — И хотел бы взять пару книг.

Он замолчал. Холли ждала продолжение и потому просто смотрела на него, не подозревая, какой непримиримый вид приняла. Только когда пауза затянулась, а у него досадливо дернулся уголок губ, она осознала незаданный вопрос.

— Да, — сказала она раньше, чем успела прикинуть, чем грозит доступ Риддла к собранию Блэков.

Наверное, ее шокировал сам факт завуалированной просьбы.

— Конечно, — повторила она уже осознанно, отворачиваясь. — Ты можешь пользоваться библиотекой. Просто верни книги на место, когда закончишь.

Спустя пару мгновений он сказал:

— Благодарю.

Не спалось.

Сбитый режим дал о себе знать: время перевалило далеко за полночь, а она по-прежнему считала трещинки на потолке.

Дом, если так подумать, нуждался в ремонте. Все эти отсыревшие обои, изъеденные молью гобелены, выцветшие ткани на стенах спален, мутное стекло люстр, паутина и та нелепица в виде отрубленных эльфийских голов… Допотопный очаг, кладовая с выдохшимися за давностью лет холодящими чарами, рассохшийся стол, ужасно жесткие стулья — список можно было продолжать. В прошлом году отсюда мешками выгребали разное барахло, а следовало половину мебели. И она, и Сириус могли позволить такие траты, но крестный отчий дом ненавидел, оттого и отдал без противления под нужды Ордена. А вот Холли, вынужденная скрываться здесь от Пожирателей, самые счастливые часы — с Сириусом — провела именно на Гриммо и по-своему привязалась к дому.

В порыве она накинула поверх ночного комплекта — топа и шортов — любимую толстовку с символикой факультета и спустилась в библиотеку. По взмаху палочки свечи в бра загорелись, и помещение окутал теплый свет. Холли призвала несколько книг с бытовыми чарами — посмотреть, как много сможет сделать самостоятельно — и устроилась с ногами в кресле у камина.

И не заметила за чтением, как задремала.

Она проснулась от вопля. Буквально подскочила — соскользнувшая с колен книга упала на пол с глухим стуком — и схватила палочку. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это зашлась криком мадам Блэк, и выдохнуть. Не убирая палочку, она вышла из библиотеки, позевывая и потирая затекшую шею, вяло гадая, кто мог потревожить покой старой ведьмы.

Шум ее шагов заглушил ковер и пушистые носки. Она оказалась в коридоре как раз вовремя, чтобы услышать тихий голос Риддла и, после паузы, изумленное женское:

— Том?..

Это было нехорошо.

— Эй! — окликнула Холли, стремительно приближаясь. Отточенным многократным повторением жестом и невербальным заклинанием она закрыла шторы перед внезапно замолчавшим портретом. — Что тут у тебя?

Ее появление очевидно раздосадовало Риддла. Он смерил Холли надменным взглядом, заставляя враз вспомнить о неподобающем внешнем виде. Она неловко переступила с ноги на ногу, но, опомнившись, упрямо скрестила руки на груди.

— Этот коридор ведет наружу, — перешла она в наступление. — Как ты здесь очутился?

— Рассматривал портреты, — сказал он спокойно. — Случайно задел подхват.

Холли ни на секунду не поверила.

— Эти шторы скреплены не просто так. Нельзя их трогать, — подчеркнула она. — Ясно?

— Предельно.

Роль паиньки давалась ему без труда: легкий наклон головы, безукоризненная вежливость. Если бы Холли не знала, кто перед ней, могла бы купиться.

— Ладно, — буркнула она недовольно. — Закрыли тему.

Но у Риддла были другие планы.

— Она знает мое имя, — произнес он задумчиво. И требовательно спросил: — Откуда?

Холли сама не отказалась бы от объяснений. Похоже, мать Сириуса пересекалась с юным Волдемортом. Возможно, учились вместе в Хогвартсе. Если в сорок третьем ему было шестнадцать — подумать только, он застал вторую мировую! — то годы учебы пришлись примерно на период с тридцать восьмого по сорок пятый. Вальбурга родилась в двадцать пятом: Холли в свое время удивилась, когда Сириус оказался поздним (по меркам маглов так точно) ребенком. Тогда она училась с тридцать шестого по сорок второй! И вполне могла запомнить пятнадцатилетнего Риддла.

Холли постаралась скрыть потрясение. Новость была очень, очень плохой. Если ему удастся разговорить портрет, а она в этом не сомневалась, придуманная Муди легенда разлетится вдребезги!

Под испытующим взглядом и действием паники она ляпнула:

— Ты похож на отца. Одно лицо.

В первое мгновение он опешил — то ли не рассчитывал на ответ, то ли ее слова так поразили, — но быстро собрался и подался вперед, приобретая какой-то хищный вид.

— Кем он был? Мой отец?

Холли уже пожалела, что не нашла причину получше. Списала бы на безумие старухи, или соврала бы, что портрет предупредили о госте, или просто промолчала бы, проклятье, любой вариант звучал лучше того, что она натворила!

— Откуда мне знать, — бросила она нервно, соображая, стоит ли сообщать Муди о своей ошибке. — Мы не пересекались.

Что формально было правдой.

Избегая продолжения разговора, она крутанулась на пятках. Поворачиваться к Риддлу спиной было неуютно, даже при том, что ей ничего не угрожало. Тем не менее, пока Холли не скрылась за поворотом, лопатки чесались от сверлящего взгляда.

И взгляд этот не был добрым.

* * *

Тонкс заглянула на обед — она всегда так делала, если не дежурила на улице. Холли нравилась ее компания. Тонкс, по крайней мере, называла вещи своими именами и не ссылалась на ее возраст как на повод держать в неведении. Вот и сейчас, оживленно пересказывая недавнее происшествие между стариком-отшельником и ребенком-маглом, она не выбирала выражения, оперируя словами «старый пердун», «этот пиздюк» и «жирдяй» (последнего удостоился напарник). Параллельно она сноровисто закидывала в рот какие-то неаппетитные полуфабрикаты, которые притащила с собой в плоских боксах, чтобы затем «разогреть» заклинанием.

— Сухпаек, — небрежно бросила она. — Залежался. Будешь?

С продуктами было негусто — Кричер куда-то запропастился, — и всё же от щедрого предложения она отказалась. Чтобы не глазеть на человека за приемом пищи, она достала турку, кофе и зачарованную фляжку. Это можно было назвать их маленьким ритуалом: Холли варила кофе, совершенствуясь и экспериментируя, благо Тонкс была той еще кофейной маньячкой и поглощала его в любом виде.

— Восхитительно, — невнятно вздохнула волшебница, когда по кухне поплыл насыщенный аромат. — Люблю тебя.

Сердце защемило. Те же слова по тому же поводу всегда говорил ей Сириус.

— Взаимно, — насилу улыбнулась Холли, поворачиваясь.

И едва не подпрыгнула, увидев Риддла.

— Что ты здесь делаешь? — враждебно спросила она, досадуя из-за собственной реакции на его появление.

— Услышал голоса, — спокойно произнес Риддл, и одновременно прозвучало удивленное:

— Ты кто?

Холли и Риддл оба посмотрели на Тонкс. Холли — в растерянности. Разве Муди не предупредил о новом жильце?

Затем под перекрестным взглядом оказалась сама Поттер.

— Эмм, это… Том, — неловко представила она. Произнесенное вслух, имя оставило странное послевкусие на языке. — Том тут… живет.

Тонкс забавно хрюкнула, подавившись.

— Живет, в смысле… — Она повела вилкой по воздуху, подбирая слова и корча выразительные рожицы. — Типа… с тобой?

— Ну да, — не поняла Холли ее сложностей и непроизвольно глянула на Риддла. Тот с намеком покачал головой.

Глаза Холли округлились, когда подтекст вопроса дошел до нее.

— Что?! Нет! — Она возмущенно уставилась на волшебницу. — О чем ты только думаешь?

— А о чем еще я могла подумать? — оборонительно фыркнула та. — Гермиона с родителями, ты тут одна, вполне естественно пригласить своего парня!

— Он не мой парень! — почти закричала она, испытывая гремучую смесь злости и неловкости. — Ты что, Тонкс, он же… — она чудом поймала окончание, заменив «Волдеморт» на: — …старше!

Прозвучало довольно глупо. Неудивительно, что лица обоих выразили скепсис.

— Предпочитаешь помоложе? — подколола ее Тонкс, сводя всё к шутке. — В Хогвартсе отбоя нет от женихов?

Прежде чем она нашлась с ответом, Риддл зачарованно повторил:

— Хогвартс?

Холли прокололо.

Тонкс с живым любопытством повернулась к нему.

— А ты где учился? Дурмстранг?

— Домашнее обучение, — выпалила Поттер, пока разговор не ушел в опасное русло. — Он будет помогать Ордену. У него… испытательный срок.

Теперь она посмотрела на Риддла изучающе.

— Вот как.

Он вытянулся во весь рост и вернул ей оценивающий взгляд.

— Метаморф, — бросил. — Редкая способность.

Тонкс подняла брови.

— Как ты понял?

— Волосы, — коротко ответил Риддл, засовывая руки в карманы. Поза стала вальяжной, черты расслабились — он словно оказался в своей стихии. Той, где все восхищаются его талантами. — Оттенок менялся.

— А ты наблюдательный, — вроде похвалила Тонкс, но как-то двусмысленно. Затем встрепенулась. — Будешь?

Холли ждала, что он откажется. Взгляд, которым он скользнул по боксам, был нечитаемым, но ей почудилось внутреннее отвращение.

Она надеялась, таким образом сказывалось ее восприятие Риддла. Не хотелось верить, что она действительно могла распознавать его эмоции. От идеи быть так или иначе связанной с Волдемортом переворачивалось всё внутри.

Однако он с готовностью откликнулся:

— Давай.

И естественным движением устроился за столом напротив Тонкс.

— Супер, — обрадовалась та. — Не передумала?

Холли отрицательно качнула головой.

Тонкс еще какое-то время развлекала их байками из аврорской жизни. Кофе в ее кружке стремительно исчезал, как и каменные сухари из плетеной корзиночки на столе. Холли осталась на месте, только сделала себе чай. Риддл умудрялся одновременно есть, причем очень аккуратно, поддерживать беседу короткими, но меткими репликами и при этом не казаться навязчивым. К концу застолья Тонкс смотрела на него с большей симпатией.

Холли заставляла себя сохранять спокойствие, наблюдая, как изящно Волдеморт втирается в доверие. Он был милым, даже очаровательным, и совершенно безобидным. Понятно, что Тонкс не обманулась так сразу невинным видом, она всё же была аврором, но первый шаг в этом направлении был сделан.

Почему-то Холли без труда могла представить, как Риддл, улыбаясь человеку в лицо, убивал его заклятием в спину.

— Я тебе не нравлюсь, — сказал он, когда Холли, проводив Тонкс, вернулась за сэндвичем.

Сам он еще сидел за столом и теперь внимательно смотрел на нее.

Она постаралась небрежно дернуть плечом.

— А должен? Я тебя не знаю.

— Знаешь, — не согласился он. Холли передернуло от холодного препарирующего взгляда. — Знала. В прошлом.

Стараясь не дать ему понять, что догадка попала в цель, Холли, игнорируя ускорившееся сердцебиение и прилив жара, хмыкнула.

— Да неужели?

— Я тебе не нравлюсь, — повторил он вкрадчиво. — Не просто как незнакомец, нет. Ты дергаешься, когда видишь меня. Не выпускаешь из поля зрения. Тебе отвратительна мысль о связи со мной. Между нами что-то произошло.

Холли держала рот на замке. Он откинулся на спинку стула.

— И всё же меня поселили здесь, с тобой. Почему?

Потому что не было более надежного способа запереть молодую версию Волдеморта, чем посадить его под Фиделиус, не посвящая в тайну. Ни единого шанса узнать о своем местонахождении, покинуть дом или выдать его обитателей.

Потому что каким бы жестоким он ни был, благодаря защите она в полной безопасности.

Потому что кем бы он ни прикидывался, она ни за что, никогда ему не поверит.

— У тебя слишком живое воображение, — бросила она насколько смогла снисходительно. — У меня есть основания не доверять людям, и тебе в том числе. Так что просто держись подальше, как и велели.

Не желая больше тратить время на его общество, она направилась к выходу.

Сбежала.

В спину ударило мягкое:

— Оправдания ищут виновные.

И этот выпад ей пришлось проглотить.

* * *

С появлением Риддла прежде добровольное затворничество начало тяготить. Холли поспала, доела сэндвич и остатки шоколадки, полистала учебники за прошлый год, размялась, чтобы не терять форму перед очередным квиддичным сезоном, поупражнялась в заклинаниях, благо магию несовершеннолетних на Гриммо невозможно было отследить, набросала примерный план первых занятий в ОД — после официального возвращения Волдеморта она ждала пополнение — и заскучала. От безысходности она даже разобрала школьный чемодан, давно стоявший около стола, но легче не стало.

И тогда, поглядев на собственные ноги в шерстяных носках, она решила, что готова к еще одному неприятному разговору.

— Кричер, — позвала она, стиснув зубы.

После смерти Сириуса они с Дамблдором уже проверили, что домовик подчиняется ей, а значит Холли унаследовала дом по всем правилам. Однако с той поры Кричер не показывался на глаза, а Холли не стремилась первой налаживать контакт. Хотя она не разделяла острой неприязни крестного к старому эльфу, симпатии не испытывала тоже и по большей части игнорировала.

Кричер появился немедля. На нем была всё та же серая набедренная повязка, а сам он, казалось, еще сильнее клонился к земле. Едва ли его огорчила смерть последнего прямого потомка Блэков, ведь он был всей душой предан Вальбурге, а та отреклась от сына много лет назад. Скорее его угнетала необходимость прислуживать полукровке в лице Холли. С другой стороны, эльф знал ее как победительницу Волдеморта и воздерживался от оскорбительных высказываний. Дамблдор предлагал отправить его в Хогвартс, но Поттер пока не приняла решение. Да и до конца лета ей точно нужна была помощь — хотя бы с продуктами, раз сама она выйти не могла.

— Госпожа звала Кричера, — пробормотал эльф, не то кланяясь, не то падая.

— Кладовая опустела, — сказала Холли. — По полкам бегают мыши. Почему?

Домовик принялся раскачиваться, причитая:

— Кричер стал стар, так стар. О, если бы моя бедная госпожа видела, кто столуется в ее доме, она бы…

— Перестань, — строго велела Холли. — В доме холодно, не убрано и нечем кормить гостей. Я понимаю, тебе тяжело справляться со всем в одиночку, так что давай договоримся: ты будешь закупать продукты. Теперь, когда у нас гость, потребуется больше. Я дам тебе деньги, только трать их разумно, ладно? Бери всё необходимое и хорошего качества, но без фанатизма.

— Кричер всё понял, госпожа, — затряс он головой. Тонкая шея заходила ходуном, и Холли на миг показалось, что она сейчас переломится. — Кричер ведет расходную книгу благороднейшего семейства Блэков последние тридцать лет. Моя госпожа доверяла Кричеру посещать хранилище в банке гоблинов… — Голос его дрогнул, а затем эльф залился слезами. — Моя бедная госпожа, если бы она увидела, что стало с древнейшим родом Блэков!..

Холли не представляла, что делать с внезапной истерикой. Она не испытывала сочувствия и побуждения утешить, только неловкость и долю брезгливости. Кричер не был виноват в своем характере и убеждениях, она понимала, но одного понимания было мало.

Она вытащила из кошелька россыпь галлеонов и буквально впихнула эльфу в руки.

— Вот. На первое время. Скажешь мне, когда закончатся.

Кричер принялся кланяться, ловко пристраивая золото в карман повязки.

— И найди себе более подходящую одежду, — сказала Холли. — Пошей или купи. Чтобы было понятно, что ты домовик благородного рода.

— Молодая госпожа очень добра к Кричеру, — проскрипел эльф.

— И последнее, — вспомнила она. — Том Риддл. Он поживет в этом доме какое-то время. Ты не обязан слушаться его, ясно? Не рассказывай ему ничего о том, что обсуждается членами Ордена Феникса, а лучше вообще не разговаривай с ним. Не являйся на зов, не позволяй ему увидеть себя. Просто пополняй кладовую даже после моего отъезда, если он тут будет. Ладно?

— Кричер всё понял, — заверил домовик. И добавил вполголоса: — Ничто не заставит Кричера говорить с полукровкой, оскверняющим дом моей госпожи.

* * *

Она застала Риддла у родового гобелена.

Холли не искала его специально, просто проходила мимо гостиной, а дверь была открыта. Риддл стоял перед стеной — сосредоточенный, неподвижный — и внимательно изучал генеалогическое древо Блэков. Иногда беззвучно шевелил губами.

В эту минуту Холли откровенно подсматривала за ним, и ей не было стыдно. Он, возможно, не помнил прежнюю жизнь, но очень чутко реагировал на имена из прошлого. Тревожил собственную память, ловя смутные ассоциации. Наблюдал, анализировал. Образ, который он примерил, это показное смирение были ему тесны. Холли видела в нем свернувшуюся в клубок змею, медленно расправляющую кольца перед атакой.

В какой-то момент он заметил ее присутствие: на миг окаменели плечи. Затем, не поворачиваясь, он нарочито небрежно сказал:

— Тебя здесь нет.

Холли промолчала.

Короткий взгляд дал понять, что Риддлу очень не нравилось, когда его вопросы оставались без ответа.

— Холли Поттер, — протянул он.

Она сжала губы. Из его уст имя звучало насмешкой.

Будет странно сказать ему, чтобы обезличил обращение?

Та-Кого-Тебе-Нельзя-Называть. Вот ирония.

— Поттер, не Блэк. Одна из дочерей?..

Холли поняла его мысль. Андромеда, Беллатриса, Нарцисса. Девушки, сменившие фамилию после замужества и годящиеся по возрасту ей в матери. Ему нельзя было отказать в логике.

— Нет, — негромко прокомментировал он свои же слова, и Холли вскинулась. Он смотрел на нее. — Незаконнорожденная?

— Не надоело гадать? — грубо спросила она, недовольная тем, как легко он считывал ее.

Крылья его носа дрогнули. Холли могла поклясться, что ее вспышка доставила ему удовольствие. Закатив глаза, она отлепилась от дверного косяка, откуда вела беседу, и собралась уходить, когда в комнате прозвучал щелчок. Оба повернулись на звук — к старому столу на неустойчивых ножках. Прямо на их глазах крохотный ключ, торчащий в замочной скважине выдвижного ящичка, упал на ковер.

Холли потянулась за палочкой, но прежде ящичек выдвинулся вперед с пронзительным скрипом. Из любопытства она покосилась на Риддла — он-то не знал, что члены Ордена Феникса еще в прошлом году избавились от действительно опасных предметов и существ, — но тот сохранял спокойствие и выглядел даже слегка заинтересованным.

Ровно до того момента, пока не заметил свой труп.

Холли пропустила его появление. Стоило моргнуть, и вот уже у стола лежал двойник Риддла. Мертвый, без сомнения. Незрячие глаза, приоткрытый рот, землистая кожа и неестественное положение. Она отвернулась — со времен Седрика плохо реагировала на смерть, и личность роли не играла. Повела было палочкой, но глянула на Риддла и замешкалась.

Он застыл восковой фигурой. Тенью жизни, лишенной резкости. Холли не знала, что человек может так резко и сильно побледнеть. Он и без того не отличался румянцем, а страх лишил лицо последних красок. Он задержал дыхание, застыл, и от иллюзорной копии его теперь отличала разве что поза.

Холли сделала пару шагов к столу, отвлекая боггарта. Фигура на полу зашевелилась, поднялась единым плавным движением, на ходу принимая облик Волдеморта. Того, с которым Холли столкнулась на кладбище в финале Кубка Огня и совсем недавно в Министерстве.

Она крепче стиснула палочку.

Это было ожидаемо. Волдеморт за последние годы из абстрактного злодея превратился во вполне реальное чудовище, лишившее ее первой любви и единственного члена семьи. Холли и впрямь боялась его больше всего на свете. Боялась того, что он мог сотворить с дорогими ей людьми.

— Ридикулус, — шепнула она на выдохе.

В звёздной мантии и остроконечной шляпе боггарт растерял пугающую ауру. Холли смогла улыбнуться торчащим из-под мантии ногам в носках со снитчами. Волдеморт стыдливо зарумянился и, уменьшившись в разы, спрятался обратно в ящик стола.

Повисла тишина.

— Ты не уничтожила его, — произнес Риддл. Ещё смертельно бледный, но куда более собранный.

— Я от него избавилась.

Это его не устроило, и он с нажимом, почти претензией, повторил:

— Но не уничтожила.

— Это боггарт, — разозлилась она. — Его изгоняют, а не уничтожают.

Чем-то ее логика очень ему не понравилась, и Риддл шагнул к ней, сжимая зубы.

— Эта тварь, — начал он негромко, с угрозой, жестом указывая на стол, — питается страхом. Попав в благоприятную среду, он паразитирует на чужих кошмарах, сводя человека с ума. Знаешь, сколько людей погибло прежде, чем их популяцию взяли под контроль? Сколько пострадало от жутких преследующих видений?

— Нет, не знаю, — ответила на повышенных тонах. — Зато я знаю, что конкретно этот слишком мал, чтобы причинить серьезный вред, и вылез он только потому, что почуял в тебе отличный корм!

Он отшатнулся словно от удара. На смену ошеломлению пришел гнев. Риддл потемнел лицом.

— Что ты сказала?

— Ты слышал! — рыкнула Холли. — Твой страх. Такой сильный, такой вкусный.

Он рывком приблизился, и она, сама того не желая, отступила на шаг. Тут же спохватившись, подняла палочку перед собой, заставляя его остановиться буквально в полуметре[1]. Кончик древка касался его свитера.

— Я. Не. Боюсь, — прошипел он.

— Чушь! — Холли неосознанно вдавила палочку в грудь. — Все чего-то боятся.

Невзирая на угрозу, он наклонился, чтобы больше нависнуть над ней.

— Страх — это слабость. Слабость ведет к поражению. А поражение…

Холли вклинилась резким:

— Что?

— Неприемлемо, — отчеканил Риддл.

Она презрительно усмехнулась.

— Умение принять свой страх отличает храброго от труса. Только трус прячет под маской бесстрашия свою уязвимость.

Долю секунды ей казалось, что он не сдержится и попытается как-то причинить ей вред. Риддл уже балансировал на границе ее защиты. Холли с нежеланием признала, что подобная близость не оставила ее равнодушной. В Хогвартсе все были в курсе невозможности приблизиться и особо не старались, так что Риддл стал первым за долгое время человеком, вторгшимся так нагло в ее личное пространство. Это было волнительно и, по правде, немного пугающе. Хотя она знала наверняка, что он не сможет тронуть ее.

Опасное мгновение прошло, и Риддл овладел собой. Закрылся, беря под контроль эмоции и мимику.

— Потакание своим страхам не делает человека храбрым, — уронил он высокомерно, возвращая былое расстояние между ними. — Лишь развращает и тормозит развитие. В корне любого роста над собой лежит преодоление. А не пассивное смирение.

— Познавший свой страх может справиться с ним, — сказала Холли, не прерывая дуэль взглядов. — Отрицание страхов означает лишь отрицание части себя, а вовсе не преодоление.

Еще один долгий миг сохранялось безмолвие, а затем…

Он усмехнулся.

— Ты интересная, Холли Поттер, — констатировал Риддл. Глаза сверкнули. — Не терпится тебя разгадать.

---

[1] Здесь и далее вопреки английской системе измерения используется метрическая