Эта звонкая медь (джен)

Тот, кто через тысячу лет станет носить имя Кроули, задумчиво смотрел на рыжий, как он сам, кусок руды, и такой же кусок металла, слегка чешуйчатый, с серо-зелёными пятнами по поверхности.

Железная руда демону нравилась больше по совокупности качеств конечного продукта, а самородная медь — по лёгкости обработки и широте применения. Холодной ковкой, горячей или вообще через литьё, она давала возможность делать хоть инструменты и утварь, хоть сплавы и бронзулетки... Хотя бронза и декоративности — это следующий этап. Людям бы сначала иголки делать научиться, а то без слёз не взглянешь на их рукоделие! Столько времени на простые, в общем-то, вещи тратится... Демон вспомнил, как жена Гьяси шила ему сумку — и вздохнул. Адский труд, на самом деле, хуже, наверное, только маковые зерна от песка отделять!

Он снова посмотрел на образцы, выбирая объект для экспериментов и, по совместительству, средство, которое даст человечеству новое направление развития и ускорит прогресс.

Легкоплавкие свинец и олово они с ангелом отмели сразу (эфирный даже что-то вроде "тупиковая ветвь технической эволюции" проворчал), остались медь и железо. Можно рыболовные крючки из них делать, ножи, инструменты... Железо хоть и почти вечное, но медь намного легче в обработке и больше подходит для посуды и утвари. Чтобы что-то выковать, её даже греть не всегда нужно. А если сплавить медь с мышьяком или оловом — вообще бронза получится! Ковкая и твёрдая. Послабее железа, конечно, но доступнее. И вообще, Азирафель прав: их задача показать и научить, а дальше люди пусть сами думают, на то Господь и даровала им разум в комплекте со свободой воли и выбора!

Так что пусть будет медь — и найти её несложно, и обрабатывается-перерабатывается легко. Дёшево, как говорится, и сердито...

Придя к такому выводу тот, кто сейчас отзывался на имя Сет, легко взмахнул рукой, и кусок железной руды растворился в жёлто-рыжем песке, как льдинка в горячей воде, а количество меди увеличилось втрое. Будущий металлург критически осмотрел результат и, решив, что на первый раз хватит, обернулся к месившему глину Азирафелю:

— Тебе помочь, ангел?

— Занимайся своими делами, дорогой, — ответил пыхтящий от усердия эфирный и взмахом перепачканной руки указал влево. — В той в яме глина уже готова, а кирпичи сохнут в тени.

— Однако ты молодец!

— Я стараюсь! — На лице Азирафеля расцвела довольная улыбка. — Думаю, люди справятся ничуть не хуже.

— Поживём — увидим, — ответил демон и, слегка поколебавшись, всё-таки взялся за мотыгу: конструкция печи, которую люди потом назовут сыродутной⁽¹⁾, подразумевала отвод шлака самым простым и незатейливым способом — под уклон по канаве в яму.

Копать пришлось довольно долго: слежавшаяся каменистая земля поддавалась плохо. Демон уже всерьёз подумывал о том, чтобы чудесным образом завершить процесс, когда в сухую землю вгрызлась вторая мотыга — узкая и заострённая, как копьё.

— Давай, я буду рыхлить, а ты сгребать? — предложил ангел, пока оторопевший демон в немом изумлении разглядывал инженерное новшество. — Так должно быть и легче, и быстрее!

— Азира, это что?

— Я назвал её "кирка", — ответил эфирный, продолжая сильными размеренными ударами рыхлить грунт. — Тебе нравится?

— Я в восторге! — заверил отмерший Змий-Сет. — Где ты раньше был со своей киркой? Уже бы закончили с каналом и шлаковой ямой... Да и плавильные ямы было бы легче копать!

— Обдумывал и опробовал конструкцию, — признался разрумянившийся от похвалы и работы Азирафель, — пока ты был занят.

— Дай-ка попробовать, — не удержался Змий, и инструменты перешли из рук в руки.

— Знаешь, если сделать такую кирку из бронзы, нас ожидает нечто совершенно новое и невероятное, — оценил демон спустя несколько минут и почти половину метра канавы. — Это инструмент на века, если не на тысячелетия!

— Спасибо, мой дорогой! И если ты всё же начнёшь плавить металл, я сделаю лопату.

— Не если, ангел, — когда! Когда я начну его плавить, ты сделаешь лопату, — рассмеялся довольный Змий, в несколько взмахов очерчивая контур ямы для сбора шлака.

— Договорились!

* * *

Миу посмотрел на яму янтарными, как у самого Змия, глазами и, подняв голову, вопросительно муркнул.

— Это шлаковая яма, сюда будет стекать ненужный расплав, — зачем-то счёл нужным объяснить коту Азирафель, подавая демону руку, чтобы помочь выбраться из этой самой ямы.

— Ага, из печи, которую мы построим сегодня, — уверенно заявил Змий-Сет, одним слитным движением взлетев на бруствер рядом с ангелом. Миу критически оглядел оккультно-эфирный дуэт, обошёл результат их совместных трудов и, повернувшись к нему хвостом, резкими движениями стал загребать грунт.

— Эй, ты что делаешь? — возмутился демон.

— Мне кажется, мой дорогой, он считает, что мы выкопали слишком глубокую яму, — смеясь,

предположил ангел.

— Нормальная яма, на две печи хватит! Миу, прекращай!

Кот оглянулся на демона, ещё раз загрёб лапой и, отпрыгнув с самым независимым видом, принялся наводить марафет.

Змий насмешливо зашипел, кот дёрнул ухом, но вылизываться не перестал, а на ангельском лице появилось озадаченное выражение. Чуть склонив голову, эфирный обошёл вокруг результата их с демоном трудов, провожаемый двумя парами жёлтых глаз, и спросил:

— Сет, а по твоей задумке шлак по мере заполнения ямы будет убираться, или после того, как она заполнится, придется копать новую?

— Что?

— С такими отвесными стенами даже мы сможем очистить яму от шлака только чудом, мой дорогой.

И они оба посмотрели на кота.

— Мр-р?

— Кот, а ты у нас, оказывается, двигатель прогресса! — рассмеялся Змий, наклоняясь приласкать хвостатого инженера. — Кто бы мог подумать, а?

Миу радостно боднул его ладонь и замурчал.

— У меня в связи с этим вопрос: какими будем делать стены?

— Пологими, — демон лучезарно улыбнулся и, не отрываясь от наглаживания довольного кота, щёлкнул пальцами, превращая яму в воронку. В очень широкую воронку, на самом деле!

Скатиться вниз по наклонной кошачье-оккультной паре не позволило только чудо. Маленькое такое ангельское чудо, поймавшее их в самом начале движения и перенёсшее на поросшую травой ровную и безопасную землю.

— Вы целы, мои дорогие? — обеспокоенно спросил подошедший ангел, заглядывая в кошачьи и демонические глаза с совершенно одинаково расширившимися зрачками. — А то я, знаете ли, испугался...

Оккультный медленно разжал руки, выпуская напряжённого и готового ко всему Миу, а кот встряхнул лобастой головой и попытался пригладить вздыбленную шерсть.

— Всё нормально, — заверил демон, почесав зазудевшее предплечье там, где только что красовались отметины острых сантиметровых когтей кота, инстинктивно вцепившегося в него в поисках опоры. — Ты очень быстрый, ангел. Напомни мне тебя никогда не злить, — закончил он со смехом и, вскочив на ноги, дружески хлопнул эфирного по плечу.

— Ох, мой дорогой, не вижу смысла выводить меня из себя! — отшутился Азирафель.

— Да я даже пытаться не буду, — всё тем же легкомысленным тоном ответил Змий, но прозвучало это отнюдь не шуткой, и он тут же сменил тему. — Можешь чудеснуть обжиг на кирпичи? Тогда сегодня мы с печью бы закончили.

— Конечно, — легко согласился Азирафель, творя нужное чудо. — Всё, можно приступать. Правда, не уверен, что каменщик из меня хороший.

— Ой, ангел, можно подумать, я каждый день только и делаю, что кладу кирпичи!

Печь получилась на удивление ладной: невысокая, квадратная, с широким основанием, но суженная кверху, с прямоугольным отверстием-топкой, чтобы загружать сырьё и дрова.

Они обошли её вокруг, любуясь блеском ещё влажной рыжеватой глины и оставшихся на ней отпечатков кошачьих лап, по очереди заглянули в узкие (чтобы не потерялось ни градуса!) вытяжное отверстие и фурмы-сопла⁽²⁾ (ангел начал специальный нагнетатель воздуха⁽³⁾ делать, чтобы раскочегарить печь до температуры плавки металла!), потом демон нетерпеливо чудеснул, высушивая скрепляющую кирпичи глину, и принялся загружать руду и дрова в печь.

Густые вечерние тени весело плясали на смуглом лице — и ангел, чуть поодаль мастеривший нагнетатель воздуха (люди потом назовут это кузнечными мехами) в компании верного камышового кота, не сразу понял, что улыбка демона сменилась с радостной на озадаченную, а потом и вовсе на почти звериный оскал.

— Что-то случилось?

— Да. Нет... не знаю!

— То есть, всё пошло не так, как предполагалось, и ты не знаешь, в чем дело, мой дорогой?

Азирафель отложил почти доделанный мех и подошёл, пытаясь понять суть проблемы. Миу вопросительно мурлыкнул издалека.

— Да! Нет! В смысле, "да" — оно не зажигается, дров и меди в эту штуку поместилось гораздо меньше, чем я рассчитывал, да и перемешались они совсем не так, как предполагалось! — Демон встал и отряхнул испачканные сажей руки. — А "нет" означает: "я знаю, что делать". И мне это не нравится!

— Ты хочешь сказать, что печь придется перекладывать, иначе без чуда ничего не выйдет, — подытожил ангел, разглядывая выпирающие из топки дрова и курящееся бледным дымом вентиляционное отверстие печи. — Что же, давай всё исправим! Здесь, мне кажется, тяга слабовата.

— Погоди, ангел, сначала я всё-таки сделаю пробник! Мало ли что ещё вылезет...

Оно и вылезло. Почти в буквальном смысле слова! Для начала — плотная (почти осязаемая!) спираль вонючего дыма, потом — не пожелавшие гореть в печи фрагменты дров: Азирафель решил помочь с растопкой, пустив в ход своё изобретение, в результате дрова в середине быстро прогорели и повисшие без опоры их торцы были выброшены мощным потоком воздуха вместе с сажей и искрами...

— Да чтоб тебя! — прошипел закашлявшийся демон, раздражённо заталкивая беглецов обратно.

— Извини, мой дорогой, я нечаянно перестарался, — вздохнул огорчённый Азирафель, подгребая киркой раскатившиеся угли. Повинуясь ангельскому взгляду, задымившаяся было трава немедленно погасла и виновато зазеленела.

— Причём тут ты?! — удивился Змий, утрамбовывая пышущие жаром комья и запечатывая отверстие топки, чтобы не выпали. — Ну-ка, сделай тут щёлочку и понагнетай туда воздуха этой своей штукой... Как там её? Меха?

— Мех, — невольно улыбнулся Азирафель, выполняя просьбу. — Он же из шкуры сделан... Только тебе придётся всё-таки чуть-чуть расширить верх, иначе ничего не получится!

Наблюдавший за экспериментальной вознёй сверхъестественных Миу внезапно насторожился и зло зашипел, уставившись на кусок земли рядом с прототипом плавильной печи.

— Мой дорогой? Что...

— Беги, Азира! — Оборвал его Змий, почти одновременно с котом почуявший приближение посланника Преисподней. — Ад в гости!

— Я...

— Исчезни! — встревоженный и озадаченный внезапным визитом "коллег" демон оттолкнул Азирафеля в сторону от уже начавшей вспучиваться земли. — Прошу тебя!

— Будь осторожен! — выпалил эфирный делая шаг назад.

— Буду!

Азирафель кивнул, вкладывая в это короткое движение все свои эмоции, и перенёсся в знакомые по прошлой "отсидке" тростники.

* * *

Почему Лигур отказался от должности земного эмиссара на самом деле, Хастур не знал, но был категорически уверен в том, что ничего общего с озвученной эта причина не имеет. А ещё он был почти уверен, что виной всему — проклятая, то есть благословенная, трясокрылка Михаил, с которой Лигур якшался даже после всего вот этого...

В том, что начальство знает об этом якшании, Хастур уверен не был, как, впрочем, не был уверен и в обратном. Зато с кристальной ясностью осознавал, что докладывать о своих соображениях и подозрениях руководству ни при каких обстоятельствах не будет — и что подобная ситуация его бесит. Вот прямо до дрожи и желания что-нибудь разрушить и на кого-нибудь наорать. Желательно на проклятого... Или благословенного? В общем, на сволочного, изворотливого и пронырливого Эдемского Змия.

Не на Лигура же, в самом деле, орать-то! Лигур — он свой, он... Ну, демоны не дружат, конечно, и не доверяют, но это же Лигур!

А Змий — он змей и есть.

Гад райский.

Ишь, устроился!

Ну, ничего-ничего, посмотрим, как ты сейчас зашипишь...

— Хас-с-стур, — оправдал ожидания этот самый эдемский выползок, едва выходивший из потусторонней реальности в земную визитёр показался из портала. — Приветс-ствую на Земле! Чем обязан...

"... с-с-скоропос-с-стижному визиту?" Хастур слышал уже сквозь кашель собственной человеческой оболочки, захлебнувшейся горячим едким дымом, и злобное, отнюдь не змеево шипение откуда-то сзади. А потом на спину упало что-то тяжёлое, и инерция толкнула его вперёд, на обжигающе горячую шершавую поверхность, а шея, плечи, спина и то, что ниже, взорвалось дикой острой болью под яростные и какие-то утробные звуки. Он таких ни в райском, ни в адском своём бытии не слыхивал!

Новизна и интенсивность ощущений выбили из него абсолютно всё, кроме способности говорить, да и о ней он вспомнил только после того, как воздух закончился и тело самовольно сделало новый вдох.

— Прекрати!! — вырвалось у него. —Ради всего свя-а-а!!!

Гадкий Змий отмер, щёлкнул пальцами, и проклятье исчезло. "Неизвестное Аду проклятие", мимоходом отметило ошарашенное сознание, а сам Хастур тяжело сел прямо на землю, почти с ужасом глядя на того, кому собирался испортить жизнь...

Внезапное появление разъярённого кота застало ангела врасплох. Рычащий, вздыбивший шерсть Миу рвал и кусал воздух и был — без шуток! — страшен, полностью оправдывая второе своё название — "болотная рысь".

Однако Азирафель успел чудеснуть — и прежде, чем возникший в воздухе кот упал на неровную землю, подхватил его на руки.

— Тихо-тихо, держу, мой хороший, я тебя держу! Успокойся, пожалуйста, вот умница, вот молодец...

Оборвав свой убийственно-матерный монолог, Миу заозирался, готовый в любой момент снова пустить в ход когти и зубы, но, не найдя поблизости противника, вскинул голову и посмотрел на Азирафеля.

— Он справится, — поспешил обнадёжить кота ангел. — Он у нас с тобой умный, находчивый и по-хорошему смелый. И если он отправил тебя ко мне, значит, на то была очень веская причина!

"Веская причина" в это время пыталась привести себя в порядок под чутким руководством Эдемского гада, потому как испытанное потрясение породило хаос в голове и мелкую дрожь в руках.

— Это избыток адреналина, — со знанием дела объяснял Змий, исцелявший чужие раны — рефлексы, знаете ли, такое коварное дело, срабатывают прежде "подумать", — минут через десять он в крови распадётся и тело успокоится.

— Откуда этот... адреналин взялся? — Спросил Хастур, стараясь дышать глубоко и размеренно, как советовал ненавистный, но умный визави.

— Земное тело его вырабатывает, — непонятно ответил этот самый визави, восстанавливая теперь одежду пострадавшего. — В чрезвычайных ситуациях просто ударными дозами гонит, приводя себя в режим "дерись или беги". Очень полезная для людей и нас штука, я тебе скажу!

— Не заметил, — буркнул старший демон.

— Это потому что ты со здешним трясокрылым не встречался! — вдохновенно сымпровизировал растерявшийся было Аспид Эдема. — Вот уж кто машина для убийства! Как вспомню, так вздрогну. Только адреналин и спасал в безвыходной ситуации...

Змий-Сет заметил удивление, мелькнувшее во взгляде предполагаемого начальства, и предвосхитил готовый сорваться вопрос:

— Ну, в казалось бы безвыходной: мобилизованное земное тело и адские силы способны на такие чудеса, что сам удивляюсь!

— Ты дрался с ангелом?!

— Ну не то, чтобы дрался... Так, пару раз померились силами, да и разошлись краями.

— Как разошлись?!

— В разные стороны, — развёл руками Змий. — Не мог же я его ликвидировать без соответствующего приказа!

— Без прика... Ты что, собирался... его уничтожить?! — Поднимающийся на ноги Хастур вытаращился на собрата по Преисподней почти с ужасом, не в силах поверить сказанному. — Стража Восточных врат?!

Собрат поморщился, как будто хватил лимон пополам с благодатью, и пожал плечами.

— А что я должен был, по-твоему, делать? Облобызать его и попросить благословения? — Змий смотрел на пошатывающееся начальство вызывающе, внутренне почти молясь о том, чтобы оно поверило в эту несусветную глупость и, наконец, убралось восвояси.

То ли повинуясь его тайным желаниям, то ли имея на этот счёт своё собственное мнение, но сыродутная печь хрупнула лопнувшими швами, выплюнув струю раскалённого воздуха и дыма прямо в лицо Хастуру — и развалилась...

* * *

Когда Азирафель увидел взметнувшийся дым, он слегка запаниковал. Ну хорошо, не слегка. Он перестал соображать от страха и поступил так, как поступил: мгновенно перенёсся к Змию-Сету, даже не спустив с рук кота. Ангелы тоже имеют чувства, знаете ли!

— Сет! — наконец отпустив Миу, Азирафель вцепился в друга, торопливо исцеляя ожоги (к счастью — мелкие и поверхностные) и ушибы (всё-таки прилетело кирпичами по касательной!)— Ты как, мой дорогой?

— Я в порядке, в порядке! — оккультный вывернулся из подхвативших его рук и вцепился в лежащего кулем "коллегу", оттаскивая его в сторону от печных руин. Белые волосы бедняги выжгло разлетевшимися углями и расплавленной медью, прогоревшая во многих местах одежда дымилась. — Помоги, не стой!

Вдвоём они отнесли случайную жертву эксперимента в ближайшую тень — и Азирафель щёлкнул пальцами, призывая короткий лёгкий дождь, омывший бессознательное земное тело демона.

— Дорогой мой, он очень плох, того и гляди развоплотится! — встревоженный Азирафель посмотрел на нервно кусающего губы Сета. — Я мог бы...

— Давай! — Кивнул тот. — Только не очень старайся, поверхностные травмы оставь мне.

— Но почему? — рассеянно спросил ангел, принимаясь за лечение. — Можно ведь исцелить его полностью так, что и следа не останется.

— Азира, ты уверен, что твоё и моё начальство адекватно оценит эти усилия? Я — нет!

— Но ведь я ангел, а он пострадал!

— Он, на минуточку, демон, причём из тех, кто Рай и всё с ним связанное ненавидит! Думаешь, в благодарность за спасение бренного тела он изменит отношение к тебе?

— Н-не знаю... — растерялся Азирафель, сосредоточенно исцелявший глубокий ожог на лице пришельца из Ада. — Я об этом как-то не подумал...

— Азира, ты как Менес, ей-богу! Хастур не только не будет тебе признателен, он возненавидит тебя и Рай с силой, величина которой начнёт стремится к беспределу!

— Но я же не могу оставить его умирать!

— Ради... кого-нибудь, ангел, — взмолился Змий. — Не усложняй, а? Ты уже вылечил всё жизнеугрожающее, дай мне заняться тем, что осталось, и я честно скажу, что исцелил его как получилось! А шрамы и прочее он потом сам уберёт, когда мозгами дозреет.

— Но...

— Но при этом он будет тебя опасаться, а меня если не уважать, то быть хотя бы обязанным, что тоже чего-то стоит!

— Ох уж эти адские сложности, — огорчённо вздохнул Азирафель, опуская переставшие светиться руки. — Мне никогда не понять!

— Просто поверь мне, ладно?

— Как скажешь, мой дорогой.

В процессе демонического лечения Хастур постепенно перестал напоминать обгоревшее полено и стал похож на жертву ещё не устроенного атомного взрыва: Змий решил не восстанавливать ему утраченные фрагменты причёски, и уцелевшие волосы клочьями торчали в разные стороны, а на лице выразительно багровели несколько свежих шрамов.

Ангел наблюдал за происходящим молча, только чуткие сильные пальцы мяли в пыль, кусок за куском, растрескавшуюся от жара глину печных швов, уголки выразительного рта медленно опускались вниз, а огорчением от него фонило так, что молоко по всей округе скисало через пять минут после того, как покинуло вымя. Полный сочувствия камышовый кот растянулся на ангельских плечах, мурлыкая и время от времени то бодая его голову своей, то начиная нализывать белокурые волосы. В такие моменты одна из рук эфирного оставляла многострадальную глину в покое и начинала гладить рыжеватый кошачий мех, а мурлыканье становилось громче.

— Азира, пожалуйста, благослови здесь что-нибудь, — попросил закончивший сеанс лечения Змий. — Только не сильно усердствуй, ладно?

— Что благословить?

— Что угодно, лишь бы Благодатью фонило: я скажу, что ты пришёл ко мне разбираться и Хастур за компанию попал под твою горячую руку.

Увидев выражение лица Азирафеля Змий тут же добавил:

— Нечаянно!

— А зачем я приходил разбираться?

— Ну, мало ли... Я не собираюсь это уточнять! Сам придумает...

— Но зачем?!

— Демоны не умеют исцелять, Азира, ты же знаешь, и даже то, что я сделал с Хастуром сейчас — нонсенс, — смущённо и виновато развёл руками оккультный. — Так что мне нужно отвлечь его внимание, чтобы Вельз не вздумалось задавать правильные вопросы. Кроме того, есть ещё твоё начальство, с которым моё каким-то образом обмениваются информацией. Забыл?

— Нет.

Тяжело вздохнув, ангел махнул рукой в сторону какого-то куста с белыми пятилепестковыми цветами, пронизанными нежными пурпурными жилками, а к запахам в потоке ветра добавилась тонкая лимонная нотка. — Благословлённый ясенец⁽⁴⁾ тебя устроит?

— Вполне! — просиял Змий.

— Тогда давай перенесём пока бедолагу в какую-нибудь заводь.

— С какой стати?

— Кожа на местах термических ожогов нежная очень, — с сожалением сказал Азирафель, не то намекая на свою помощь, не то сочувствуя Хастуру. — А тень от дерева уходит. И потом, ты же хотел его отвлечь — вот и не зачем давать возможность осмотреться на месте событий.

— Но ясенец-то останется здесь! — возразил Змий-Сет, уже подхвативший было Хастура под мышки.

— И что? — не обратив никакого внимания на сомнения друга ангел взял адова пациента под колени и поднял. — Там не найдётся что благословить?

— Ну...

— Вот и не спорь! — ангел чуть пригнулся, позволяя запрыгнувшему Миу поудобнее устроиться на плечах, и вопросительно посмотрел на Змия. — Ты или я?

— Ты.

* * *

Хастуру было... не плохо, нет, — плохо ему было после Падения! — ему было странно. Тело почти ничего не весило, в отличие от головы, и его окутывала приятная прохлада. А ещё вокруг шелестело, почавкивало, плескало и вообще едва не сводило с ума изобилием звуков. И пели птицы — как в Раю.

В Раю?!

Хастур рванулся и сел, дико озираясь, голову повело, но кто-то поймал и удержал в равновесии, не давая упасть лицом в воду.

Воду?!

— С возвращением, Хастур, — послышался сзади знакомый голос. — По возможности не делай резких движений, потому что я устал и не уверен, что смогу предотвратить твоё развоплощение сегодня ещё раз.

— Змий?!

— Нет, архангел Михаил, — съехидничал собеседник, убирая руки. — Ты ещё в воде полежишь или будешь выбираться?

— Где мы?

— Это Река, я перенес нас сюда подальше от... райского, — подавился окончанием фразы Змий-Сет, так и не сумевший назвать Азирафеля "трясокрылым". — Он ко мне разбираться пришёл, ну вот и...

— Что?

— Разобрались. Там теперь выжжено всё, а тебе по голове прилетело, — проклятый Змий тяжело вздохнул, и всё так же непонятно продолжил. — Я думал, что ты умрёшь и так испугался, что исцеление начудесил.

— Ты что сделал??

Челюсть Хастура медленно поползла вниз, глаза по-совиному округлились.

— Испугался! — Немедленно ощетинился Змий. — Да любой, кроме Владыки, сделал бы то же самое! Ты бы этого белокрылого видел — настоящий Воин Божий, чтоб его! Господь ему Огненный меч доверила!

От потока змиевых слов и эмоций, захлестнувших сознание с энергией снежной лавины, мир переворачивался и дробился, превращаясь в безумную мозаику, а в голове Хастура противно и, главное, по нарастающей стучала и молотила боль.

— Подожди, рептилоид чёртов, — почти простонал Хастур. — Стой! Голова от твоей трескотни раскалывается... Я ничего не понял!

— Сильно болит?

— Достаточно, чтобы был повод тебя проклясть! — выпалив это, ещё недавно беловолосый демон снова лёг в воду и не смог сдержать тихого вздоха удовольствия: голове стало легче.

— Подожди-ка... — услышал он и Змий ушёл.

Откуда-то слабо повеяло чем-то райским, но прежде чем демон насторожился, веяние исчезло. Хастур проворчал пару безадресных нелицеприятностей и расслабился, позволяя воде смывать с него физический и оккультный дискомфорт.

Где-то в камышах зашуршало. Потом сильнее и ближе. Он повернул голову и увидел в воде у самого берега большую зелёную... Кого? Он нахмурился, припоминая: проект был не его, над водными работала целая группа — Дагон, Лигур, Сандальфон, Гавриил⁽⁵⁾...

Пока он думал и вспоминал, существо издало негромкий приятный звук, подплыло к нему и приткнулось к больной голове. Хастур уже протянул было руку, чтобы отбросить наглую тварь, но в голове вспыхнуло слово "жаба", он замешкался и понял, что головная боль утихла...

— Получилось! — просиял Змий-Сет, на радостях легонько хлопая Азирафеля по спине. — Ангел, ты гений!

— Это просто нам с Младшими повезло, — улыбнулся довольный результатом их совместных усилий посланник Рая. — Жаба очень хотела покоя и сытости, а Миу весьма сообразительный парень.

— Ой, не скромничай, пернатый, — прошептал в ответ Змий, наблюдая за тем, как земноводное устраивается на голове севшего и заозиравшегося Хастура. — Без твоих усилий ничего бы не вышло: она от меня шарахалась, как мышь от кошки, а ты с ней договорился. Да ещё и на исцеление благословил так, что даже я ничего не понял бы, если бы не видел! Ладно, пойду, нужно этот земноводно-оккультный дуэт в поскорее в Преисподнюю спровадить...

* * *

— Это у тебя что? — спросила Вельзевул. Непонятно так спросила, с бесстрастным выражением лица и абсолютно нечитаемым взглядом. Такие же нечитаемые эмоции, сжатые в тугую, готовую к удару пружину, ощущались колючими мурашками ужаса, туда-сюда бегущими по коже. Хастур невольно передёрнул плечами и ответил:

— Змий назвал это "кирка".

— Хастур. Не беси меня.

— Я?

— Жаба твоя!!

Долго и тщательно сдерживаемое раздражение всё-таки прорвалось сквозь показательно-ледяное спокойствие Владыки Ада. Хастур непроизвольно втянул голову в плечи, а земноводное на его голове в смятении переступило лапами, пытаясь повторить движение.

— А что с ней не так, Владыка?

Вельзевул долго смотрела на склонившегося в почтительном поклоне подчинённого, потом хмыкнула и, откинувшись на высокую спинку трона, констатировала:

— То есть ты считаешь, что земноводное на голове адского создания — это нормально.

— Я...

— Сними её.

— Владыка Вельзевул...

— Не. Беси. Меня.

Жаба издала тихий ласковый звук и перебралась в подставленные демоном ладони, являя на обозрение Верховного начальства залысины на месте заживших ран.

— Что это?! — Архонт Ада даже привстала от удивления.

Подчинённый молчал, низко опустив голову и пряча взгляд. О том, что это живой демон, а не изваяние, говорили только пальцы, нежно поглаживавшие спинку жабы.

— Хастур!

— Я... Напоролся на трясокрылого... — Демон резко вздохнул, продолжая смотреть исключительно на свою жабу. — И... В общем, Змий вытащил нас обоих.

— На кого ты напоролся?! — неверяще переспросила Вельзевул.

— Райские отправили к людям своего так же, как мы Змия, — пояснил Хастур. — Это Страж Восточных врат Эдема. Не знаю, что он в этой дыре забыл, но мы пересеклись и...

Жаба квакнула, подтверждая слова своего демона, и закатила глаза, всем видом своего организма показывая, насколько ужасно было оккультно-эфирное столкновение.

— И вы вдвоём не смогли навалять одному белопёрому, — подытожила Вельзевул. — Чудесно!

— У него был огненный меч! — Вскинулся задетый за живое Хастур. — Змию тоже не хило досталось!

— Я бы предпочла, чтобы "досталось" этому ангелу! Воители, мать вашу... На Землю больше ни ногой! Ты меня понял?

Демон и жаба кивнули почти синхронно.

— Пусть Эдемский Аспид работает один.

* * *

— И что я буду с этим делать? — Змий-Сет смотрел на грубую гранитную... чашу? С искренним недоумением смотрел: небольшая, с узким горлышком, бесформенная снаружи, она легко разваливалась на две совершенно одинаковые изнутри половины: идеально гладкие, с неглубоким наклонным дном в форме неправильной трапеции.

— Заливать сюда расплавленную медь, — пояснил сияющий Азирафель, а в голове первого в мире металлурга словно мозаика сложилась: маховик воображения и инженерно-кузнечной мысли раскрутился... и демон сграбастал ангела в дружеские объятия.

— Ангел, ты гений! — завопил он. — Ты чёртов райский гений!

— Спасибо, мой дорогой! — Азирафель засветился, довольный похвалой, как Река под утренним солнцем. — Рад, что тебе понравилось. Я тут ещё форму для отливки ножа соорудил...

— Так давай сюда, чего ждёшь? И под молоток тоже форму сделай! — сказал Змий и загадочно улыбнулся. — Чтобы он вышел весом граммов двести пятьдесят-триста и с одной стороны ударная поверхность была уже, чем с другой.

Азирафель задумался, пытаясь представить себе это орудие труда — и в конце концов начудесил требуемое.

— Ты это хотел?

Вещь перекочевала из эфирных рук в оккультные. Демон повертел молоточек в пальцах, примерился, прищурив медовые глаза, и кивнул:

— То, что нужно!

— А могу я узнать, зачем?

—Пригодитс-ся, — загадочно и довольно прошипел Змий-Сет и взялся на рукояти меха, поддать огню жару.

Третья версия сыродутной печи радостно загудела, обрадованная притоком свежего воздуха, а дым, уходивший из трубы, ускорился, закручиваясь в подобие маленького смерча.

— А хорошо держится девочка, — похвалил печь Змий, прислушиваясь к пению огня и уровню температуры в камере плавления. — Твоя идея с шамотной⁽⁶⁾ глиной для скрепления кирпичей при кладке и предварительным обжигом печи просто прекрасна! О, пошёл процесс...

И им стало не до разговоров: если малахит⁽⁷⁾ плавится и трансформируется в медь при семиста-восьмиста градусах, то самородная медь переходит из твёрдого в жидкое состояние при тысяче восьмидесяти, а гранитный стакан, в который её поместили перед плавкой (чтобы не растеклась!), при тысяче четырёх ста... Печь же, стараниями ангела, была готова выдать и все тысячу шестьсот! Так что оба сверхъестественных прекратили разговоры и включились в процесс извлечения расплава. Для этого, правда, пришлось разобрать часть печной стены, но других вариантов, как ни ищи решение, без чудес попросту не было.

Ухватив гранитную чашу щипцами, ангел осторожно выволок результат райско-адских трудов из горнила и подтащил к идеально ровному каменному "столу", на котором ждали своего часа каменные же формы.

— А ведь разливать расплав из этого монстра будет кошмар как неудобно! — с тяжёлым вздохом констатировал Азирафель. — Как минимум треть разольём.

По губам демона скользнула хитрая весёлая улыбка, а в руках появилась глиняная ложка с чуть вытянутыми канавкой боковыми краями. Длинная, почти вертикальная, ручка и углублённая чаша внушали оторопь и уважение.

— Мы не будем трогать плавилку, мы разольём нашу медь, как обычный суп.

— Ты хочешь сказать...

— Да. Я обжёг глину адским пламенем, так что теперь этой шумовке не страшно даже расплавленное железо!

— Сет, ты... — восхищённый изобретательностью друга эфирный умолк, не в силах подобрать слова.

— Я знаю, — ухмыльнулся довольный Змий, легонько похлопав ангела по плечу. — Давай начнём, что ли?

Когда он заполнили расплавом заготовленные формы, Азирафель с сожалением посмотрел на остатки, солнечно светившиеся в гранитной чаше, и спросил:

— Мне сотворить ещё одну форму для ножа, или молоток будет уместнее? На большее, боюсь тут не хватит...

— Сотвори, конечно, — кивнул Змий, глаза которого загорелись от внезапно пришедшей в голову идеи. — Потом пригодятся!

— Потом?

— Ага, на эти остатки у меня сейчас другие планы.

Демон поднял пышущую жаром ёмкость, примерился и прицельно опрокинул её на вмиг ставшую полированной поверхность камня. Подержал, позволяя красно-жёлтому металлу стечь со стенок, и в несколько взмахов руки раскатал получившуюся лужицу в тонкий ровный диск.

Изнывающий от любопытства Азирафель рассеянно подхватил отставленную оккультным чашу из под расплава, отправляя её поближе к печи (чтобы не мешала!), и подался вперёд, стараясь получше рассмотреть результат. Результатом демонических усилий оказалась тонкая, почти идеально ровная пластинка. Металл кое-где уже подёрнулся мутью остывания, но продолжал играть солнечными бликами, загадочно перемигиваясь с довольным Змием.

— Прости, мой дорогой, но я не понял — что это будет?

— Это, Ангел, будет новое слово в кулинарии — тебе понравится! — загадочно ответил оккультный. — Пойдём, поплаваем, пока тут всё остывает!

* * *

Тук-тук, тук-тук-тук, — звонко пели медная пластина и пляшущий в руках Сета (ангел и сам не заметил, как привык называть демона именно так!) молоток. Пластина тянула звук, гнулась, послушно меняя форму, и постепенно превращалась в широкую полусферу с выгнутыми наружу узкими краями.

Миу, вначале с любопытством наблюдавший за процессом и даже пытавшийся поучаствовать, быстро устал от шума и ушёл. Азирафель, этим же процессом завороженный, остался.

Демона это с одной стороны радовало, а с другой немножечко — совсем чуть-чуть! — раздражало, потому что сводило задуманный сюрприз на "нет": что это за приятная внезапность, когда одариваемый знает о подарке? С третьей стороны, наблюдавший за процессом ковки ангел так и светился удовольствием, а подарки за тем и делают, чтобы было приятно...

И купавшийся в тихом ангельском счастье не менее счастливый Змий творил первый в мире котелок, точными ударами выгибая звонкий медный лист. Металл пел и послушно принимал новую для него форму, блестел на солнце рыжим — и бросал вокруг тусклые блики, то и дело скользившие по лицу Азирафеля и зажигавшие в синих глазах золотистые искры. Ангел улыбался и смешно щурился, а блики скользили дальше...

Закончив работу, демон повертел её результат в руках, ища изъяны, подёргал витую ручку и, щелчком пальцев очистив посуду от пыли, с самым серьёзным лицом протянул ангелу.

— Держи, Азира, это тебе.

— Мне?!

В распахнувшихся от удивления глазах эфирного вспыхнул такой восторг, что солнце со всем его теплом и блеском рядом не стояло. Оккультный даже задохнулся на миг от этого водопада, растеряв все слова и не заметив, как в его собственных глазах отразилась божественная небесная синева, а на смуглом лице расцвела улыбка, способная соперничать с ангельской.

— Тебе, — подтвердил он, выходя из ступора. — Ты же любишь всякие штуки.

— Но... — Счастливый и совершенно растерявшийся Азирафель вертел подарок в руках. — Что я буду с ним делать?

— Что захочешь, ангел! Любоваться, еду готовить... не знаю... фрукты или зерно хранить, воду носить...

— Ох, мой дорогой! — Тихо произнёс Азирафель и внезапно подался вперёд, порывисто и неловко обнимая дарителя. Котелок тут же этим воспользовался и хлопнул оккультного пониже спины, повернувшись на ручке, крепко сжатой ангельскими пальцами. — Спасибо! Сет, ты... Я... Сет...

Ангел окончательно запутался в словах и умолк, зажмурившись от переполнявших его эмоций.

Небеса полны любви, да, ибо она — суть эфирных созданий! Но никто, никогда и никому не дарил там подарков. Это ни одному ангельскому чину ни в мысли, ни в душу не приходило, ибо что дарить-то? И зачем? Каждый может если не звезду мановением руки наваять, то какую-нибудь комету — запросто! Или утку. Или... Да, что угодно! Ну и смысл? Ни смысла, ни необходимости: зачем что-то дарить тому, у кого всё и так есть?

Здесь, в материальном мире в смешном блестящем предмете с плоским дном ("чтобы он не опрокидывался, ангел!") никакой необходимости тоже, в общем-то, не было — Азирафель сам мог сотворить что угодно! — но...

Но вместо этого он держал первый в мире медный котелок, до белизны в ногтях стискивая пальцы, а сердце земного ангельского воплощения бешено билось где-то под горлом, в котором застрял странный тугой комок. И чувствовал ангел себя так, как будто взлетал и падал одновременно, а благодать его растворялась в Божественном, как в Первый день Творения... Он даже дышать забыл, но тело напомнило, так что пришлось резко и быстро втягивать в себя воздух непроизвольно открывшимся ртом.

— Ангел? — встревожился не менее ошеломлённый, но сохранивший базовые рефлексы тела Сет. — Что случилось?

— Я... Я... Ох! Это... Сет, спасибо!

— Ты это уже говорил.

Демон чуть отстранился, заглядывая в лицо Азирафеля и непроизвольно зажмурился: от того, как сквозь земную оболочку сияла Божественная сущность эфирного, на глаза навернулись невольные слёзы.

— Азира, остановись, иначе рискуешь развоплотиться! — Попросил он, легонько встряхивая ангела за плечи (котелок тут же отреагировал и дружески хлопнул демона снова, на этот раз по спине). — Азирафель!

— А?

— Вернись в земное, ангел, пожалуйста!

— Да, конечно...

За спиной Азирафеля развернулись большие белые крылья, взметнулись к небу, затмевая самоё Солнце, задрожали, истекая растворяющимся в воздухе сиянием и, потускнев, медленно опустились, укрывая эфирного и оккультного непроницаемым куполом. Демон тихонько вздохнул и позволил себе окунуться в окутавшую его благодать, отрешаясь и от горького пепла прошлого, и от тревожного тумана будущего. Реальность состояла только из "здесь" и "сейчас", наполненных ангельской любовью и чистотой...

Когда крылья исчезли, оставив после себя свежесть скоротечной грозы и северного леса, Змий какое-то время слепо смотрел перед собой, не двигаясь и почти не дыша, словно боялся расплескать то неуловимое и необъяснимое, что по своей непостижимости могло соперничать с непостижимостью Божественной, а такой же замерший ангел осторожно касался его волос своим по-человечески тёплым дыханием и не размыкал рук.

Наконец демон медленно моргнул и отмер.

— Азира... Что это было?

— Не знаю, мой дорогой, до этого момента я никогда... — Азирафель вздохнул и нехотя разжал руки (котелок тут же напомнил Змию о себе, легко проехавшись круглым боком по бедру). — До этого никто и никогда не делал мне подарков.

* * *

Тук. Тук-тук-тук... тук-тук.

Звук был странным. Менес знал, как стучат кость о кость, камень о камень, дерево о дерево, дерево о кость и камень — по кости и дереву. С недавних пор знания пополнили звуки соприкосновения мотыги с мягкой и жёсткой землёй, но это... Этот звук совершенно новым.

Он посмотрел на лениво шевелящую ушами Кису: котёнка больше интересовалась мельтешащей под потолком бабочкой и мухами, нежели странным неизвестным звуком — стало быть, опасности не было. И мальчик успокоился, а настороженность сменилась любопытством. Быстро покончив с текущими делами под ритмичный, хоть и порой прерывающийся далёкий звонкий "тук-тук", он подхватил Кису под тёплое пузо, подсадил на плечи и пошёл на звук. Впрочем, осторожность таки нашептала ему повременить с поисками и просить совета у Братьев, но, едва подойдя к хижине, он понял, что Озириса и Сета внутри нет, и нет довольно давно. Что же, придётся искать разгадку самостоятельно! Потому что спрашивать старших — себе дороже.

Впрочем, долго искать помощь не пришлось: на выходе из деревни ему повстречался возвращавшийся с охоты Миу.

— А их в доме нет, — сообщил мальчик, спуская на землю радостно загарцевавшую Кису. Кот положил добытую утку на землю и вопросительно муркнул, ловко уклоняясь от маленьких острых когтей. Менес какое-то время непонимающе смотрел на кошачью возню, а потом до него дошло.

— Конечно, я помогу отнести им твою добычу!

Братья обнаружились в укромной балке по соседству с полем: устроившись у большого плоского камня рядом с маленьким глиняным домиком, они били⁽⁸⁾ по полоскам чего-то красноватого, очень отдалённо напоминающего скребки⁽⁹⁾.

Менес наклонился, осторожно положив утку на землю, и замер: уйти не давало любопытство, а подойти — осторожность и уважение.

— Здравствуй, Менес! — улыбнулся заметивший его Озирис и погладил подбежавших котов. — Что-то случилось?

Мальчик отрицательно мотнул лохматый головой:

— Я просто услышал стук и пошёл узнать что происходит... Можно посмотреть?

— Смотри, хотя мы закончили уже, — сказал желтоглазый Сет, пристально рассматривая то, что у каменного ножа Менес назвал бы режущей кромкой. Но ведь это не было ножом... Или было?

— Нравится? — спросил Сет. Мальчик неуверенно кивнул: он понятия не имел, что это за штука, но любопытство горело в душе, требуя взять неведомую вещь в руки и посмотреть, попробовать, придумать — как и к чему приспособить. — Тогда он твой. Только сейчас вот рукоятку какую-нибудь сделаем. И заточим...

* * *

Гьяси и Нама во все глаза смотрели, как диковинный красноватый нож играючи пластает тушку здоровенного гуся: казалось, что тугая плоть сама расступается перед широким изящным лезвием, обнажая затянутую в хрящ поверхность суставов и темное нутро. Резкое короткое движение сбросило с гладкой поверхности бордовые капли и лезвие продолжило свою работу.

— Вот и всё, — сказал довольный Сет, ополаскивая диковину в миске с водой. — А обычным каменным ещё бы возились и возились!

— Это...

— Это медь, металл, кусочки которого вы время от времени находили в больших кострищах, — пояснил Озирис, заливавший водой куски птицы, которые он сложил в такой же красноватый, как нож, котёл. — Она, конечно, не такая твёрдая, как камень, но и сломать или испортить её намного сложнее! Если лезвие погнулось — выпрямить, если затупилось — заточить и всё, инструмент снова готов к работе. Это удобнее и быстрее, чем каждый раз делать его с нуля.

— С... чего? — не утерпела Нама, умная, как все женщины и, как все женщины, нетерпеливая и любопытная. Гьяси неодобрительно покосился на мать своих детей, а улыбающийся Сет протянул ей второй нож и пояснил:

— Это значит "делать заново". Ноль — это пустота, ещё не существующее.

Нама кивнула и взяла диковинку, примерилась к рукоятке, осторожно потрогала пальцем остриё, ойкнула, уколовшись. Тихонько так ойкнула, но Озирис услышал, оглянулся, качнул неодобрительно головой и — Гьяси видел! — набухшая было капля крови исчезла, оставив на месте ранки ровную чистую кожу.

— Ноль... — зачем-то повторила Нама, потрогав языком заживший палец. — А уже не существующее — тоже ноль?

— Да, — ответил Сет.

— Зависит от того, о чём идёт речь, — сказал Озирис, вдвоём с братом поместивший котёл с мясом и водой в костёр. Или правильнее сказать "повесивший"? В дугообразную штуковину, прочно прикреплённую к медному (да?) котлу, Братья продели толстый сырой шест, который утвердили потом на двух вкопанных возле костра рогульках, отчего котелок стал похож на тушу антилопы, насаженную на вертел. Это стоило запомнить и уметь! И научиться делать медные ножи и топоры тоже.

Сначала Гьяси сам возьмёт нож, себе и Наме, и научится им как следует пользоваться, а потом пусть берут остальные... Вождь бросил косой взгляд на притихшего за чисткой овощей Менеса и решил, что любимцу Братьев такой нож тоже можно. И топор. И то, что ещё там Братья придумают... А остальные обождут, сначала — охотники и пастухи, самые опытные и лучшие! На них всё благополучие деревни держится...

И надо к Менесу присмотреться: он, Гьяси, не вечен, а Братья мальчишке благоволят и, стало быть, останутся в деревне, когда он, вождь, уйдёт в поля Вечной Охоты. А это значит, что Люди Реки не потеряют покровительство духов. И будут хорошо жить. А это самое главное!

---

1) Кирпичная сыродутная печь — печь высотой до полутора метров, с отверстиями-соплами для нагнетания воздуха, предназначенная для выплавки меди и железа из руды. Второе название — сыродутный горн; их сооружали из камня или глины на каркасе из прутьев. Варианты со шлаковой ямой предназначались преимущественно для выплавки железа, поскольку шлака там образуется в разы больше, чем при выплавке меди.

Высота рабочего пространства кирпичной печи достигала 1 м, а внутренний диаметр — 0,5 м. В таких горнах проводилось до 10 плавок и боле

Вернуться к тексту

2) Фурма, она же сопло — оверстие в стене печи для подачи воздуха, постепенно уменьшающееся диаметре по направлению к внутреннему пространства печи, как правило, от 60 до 25 мм. В фурмы вставлялись дутьевые, мехи.

Вернуться к тексту

3) Нагнетатель воздуха или кузнечный мех (мн. число Мехи́, или Меха) — устройство для нагнетания воздуха куда-либо на деревянной раме с кожаными и складчатыми стенками. При разведении рукоятей мех растягивался и набирал воздух, при их сведении сжимался и выталкивал воздух через собственное сопло, расположенное в противоположном от рукоятей конце

Вернуться к тексту

4) Ясенец белый — многолетнее корневищное травянистое растение до 90 см высотой. Всё растение, а особенно плоды, при растирании издаёт аромат, напоминающий аромат лимона. Фишка в том, что народное название этого растения — Неопали́мая купина́, а в Пятикнижии так называют горящий, но не сгорающий куст, в котором Бог явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Синай.

Вернуться к тексту

5) Здесь автор опять вольнодумно намекает на главу "Тонкости биоконструирования" из фанфика "Поговори со мною, ангел (Диалоги акульно-зефирных)"))) https://ficbook.net/readfic/9198127/26819989#part_content

Вернуться к тексту

6) Шамот (фр. chamotte) — огнеупорная глина, делается из белой каолиновой глины, которую подвергают термической обработке (то есть обжигу) для повышения термостойкости. После обработки, она становится похожей на камень. Эти заготовки измельчают и получают сыпучую сухую массу, шамотную глину. С ее помощью обустраивают любые термостойкие сооружения, делают огнеупорные кирпичи, красивые декоративные изделия. Наши сверхъестественные скрепляли шамотной глиной кирпичи в третьей версии своей медеплавильной печи

Вернуться к тексту

7) Малахи́т — минерал, основной карбонат меди. Образует зелёные массы натёчной формы с радиально-волокнистым строением. В доантичные, античные и послеантичные времена использовался и для получения меди, и в ювелирном деле, и в искусстве. Если кому интересно, то в условиях неполного сгорания угля, при котором образуется угарный газ, происходит реакция:

(CuOH)2CO3+2CO->3CO2+2Cu+H2O

Вернуться к тексту

8) Это называется "холодная ковка" — повышает твёрдость меди и придаёт рабочей кромке нужную форму

Вернуться к тексту

9) Скребок — приспособление для снятия с внутренней поверхности шкуры подкожной жировой клетчатки, остатков мышц и сухожилий. Чаще всего делался из ребра животного.

Вернуться к тексту