Лестница (гет)

Северус Снейп старался не слушать то, о чем говорила высокая, темноволосая женщина. Он бесконечно устал. Почему-то болело сердце, и ныли виски. Из-за этого даже пришлось прикрыть глаза, чтобы удержать уплывающее сознание.

«Чертовы сборища! Они называют их «Играми смерти»… Ничего себе «игры»! Разумеется, охота на магглов всегда была делом веселым в понимании моих… друзей».

Мерлин, ну почему эта компания фанатичных шизофреников так ему противна? Ведь и Белла, которая сейчас разглагольствует о «правом деле», и Люциус, со скучающим видом стряхивающий с мантии пылинку, и даже Нотт, ничем, кроме изобретения заклятия Грез, не интересующийся, уважают умения и знания Северуса. И пусть их кривые и надменные ухмылки сопровождают его повсюду — они не могут обмануть. Они сменяются чуть ли не подобострастным выражением, когда Пожирателям нужна очередная порция наркотика или напиток, вызывающий забытье.

Культ Лорда, магглы-жертвы, приносимые ему, и ни слова правды — все существование свелось к отчаянным попыткам доказать хозяину верность и изощренным развлечениям — тотализаторам, экспериментам, пыткам.

Снейп открыл глаза и поморщился: Белла продолжала вещать о превосходстве волшебников, о великом замысле Лорда, о роли Пожирателей в истреблении «маггловского отродья». А он, краем уха слушая ее речи, пытался восстановить в памяти события вчерашнего дня.

Ночное собрание давало о себе знать: немного тошнило, а голова кружилась от наркотика. Стоило сделать резкое движение, сердце заходилось в быстрых, рваных ударах, в висках стучало, а желудок сжимался в липкий комок. Снейп отравлял сам себя, ведь зелье, которым Пожиратели пропитывали табак, готовил он. Клубы дыма под потолком подземелья, казалось, можно было пощупать. Посторонний вряд ли мог бы различить людей в масках: абсолютно одинаковые мантии, черные метки на предплечьях и блестящие глаза в узких прорезях. Они рассаживались по местам, и начиналось представление.

Это был настоящий театр. Северус помнил, как ребенком он случайно увидел спектакль кукольного театра. Мало кто знал тогда, что в Лондоне есть человек, который всю свою жизнь посвятил куклам. Он собирал их, коллекционировал, создавал сам, берег и жил постановкой маленьких сценок. Огромный город не привлекал кукловода, который людным площадям предпочитал тихие грязные улочки бедных районов, где дети охотно собирались, чтобы посмотреть очередную сказку. Снейп шел из магазина, аккуратно завернув в куртку купленную для отца бутылку, чтобы чужие глаза не увидели, что именно он несет. Веселый смех и шум привлек его, и Северус, недолго поколебавшись между желанием подойти поближе и страхом перед наказанием за опоздание, протиснулся к ширме. Куклы, словно живые, спорили о чем-то. Это казалось странным и неестественным, и Снейп уж было подумал, что встретил еще одного волшебника — не могут куклы двигаться и говорить сами — как заметил, что их руки и ноги дергают за нитки. Тогда разочарования не было: увлекательное зрелище поражало своей простотой и изяществом; он лишь отметил про себя, что магглы очень изобретательны и порой придумывают вещи, которые удивляют больше, чем магия. Во всяком случае, в тот момент так казалось. С возрастом пришло понимание, что вся жизнь Северуса похожа на кукольный театр.

Темный Лорд был таким же коллекционером, как тот лондонский чудак. А Пожиратели — каждый из них — были его куклами. Такими же куклами, как и обычные магглы, которые становились жертвами их «игр смерти».

Очередная игра окончилась так же, как и все подобные забавы. Маггл долго метался по клетке, уворачиваясь от заклятий. Когда Круциатус настигал его, падал на пол, леденящий крик разносился по подземелью, Пожиратели смеялись и поднимали собственные палочки, чтобы тоже поучаствовать в экзекуции. Северус делал безразличное лицо и пытался не смотреть в сторону дергающейся на полу жертвы. Он не видел смысла в этих действиях, не понимал, как можно получать удовольствие, глядя на извивающееся тело. И если убийство можно было оправдать очищением мира от грязной крови — именно так Снейп успокаивал себя после очередной охоты на магглов — то пытки нельзя было оправдать ничем. Чтобы не сойти с ума от осознания того, что Пожиратели делают, он вспоминал вечно пьяного отца, уговаривал себя, что все простаки — жалкие и никчемные как Тобиас, но все-таки вздрагивал, когда произносили слово «грязнокровка». Сам он поклялся себе, что оно никогда не слетит больше с его губ. Северус пытался представить, что это не безликие магглы, а злейшие враги, отчего становилось немного легче.

«Ты привыкнешь, нужно только первое время продержаться, перебороть себя».

Вскоре Снейп действительно привык к этому зрелищу. Привык к крикам, к виду искаженных болью лиц, даже привык бездумно поднимать палочку и произносить нужные слова, чтобы вновь и вновь слышать мучительные вопли, становившиеся невыносимыми, когда хозяин ставил очередной эксперимент.

Эксперименты — единственная игра, в которой Лорд принимал участие лично, за исключением разве что охоты. Он садился в высокое кресло, несколько секунд поглаживал пальцами палочку, после чего спокойно, со скучающим видом поднимал ее и кивал помощнику, чтобы тот засек время казни. Его бледное лицо превращалось в маску, а темные глаза внимательно следили за его игрушкой.

Да, хозяин любил эксперименты, ему нравилось наблюдать, как с каждым взмахом палочки жертва сходит с ума. Нравилось исследовать, почему один маггл умирает, а другой лишь теряет рассудок. С извращенной тщательностью он считал количество взмахов палочкой и запоминал время, в течение которого человек становился безумным существом. Это доставляло ему истинное удовлетворение — почувствовать себя первооткрывателем и знатоком человеческого бытия. Темный Лорд считал все остальные забавы лишь смехотворным времяпрепровождением, поэтому тотализатор — любимая игра Малфоя и Мальсибера — стала подпольным развлечением.

Каждый из них спускался в подземелье, где содержались пойманные во время рейдов в Лондон магглы, и выбирал одного из них — наугад, бессистемно. Движимые заклятием, они могли драться насмерть, а улюлюкающая толпа делала ставки и в сотый раз задавала вопрос: «Кто же из двух «М» победит — марионетка Малфоя или марионетка Мальсибера?» Эти люди — не больше, чем развлечение: Пожирателям казалось остроумным повелевать теми, кто уже давно должен быть порабощен.

Северус тоже иногда делал ставки: выжидательный взгляд спорщиков не обходил его стороной, и, чтобы не выделяться, приходилось доставать из кармана пару галеонов. Да, ставки были невелики, ведь забава состояла не в попытке нажиться на поражении соперника. Деньги — символическая ставка на жизнь никчемного маггла — не играли никакой роли. Лишь один человек имел право стоять в стороне и наблюдать за действом: Белла, конечно, иногда принимала участие в тотализаторе, но самое большое удовольствие получала не от этого. Она обожала избавляться от марионеток, слушать их крики, от которых Северусу хотелось зажать уши и оказаться как можно дальше от места экзекуции. Лестрейндж, как никто другой, понимала Лорда. Извращенный ум и ее фанатичная преданность сделали Беллатрису правой рукой хозяина, поставили на одну планку с Малфоем. Снейп считал, что стоит опасаться именно ее — ту, которая за один благосклонный взгляд хозяина готова разорвать любого: будь то простак, будь то Пожиратель. К тому же, Белла, пожалуй, единственная, кто считал Северуса ненадежным. Так она выражалась. И в глубине души Снейп был с ней полностью согласен. Он сам чувствовал, что никогда не будет предан общему делу так, как все эти люди. Никогда не сможет отдать жизнь за хозяина, не сумеет сломать себя, не забудет, как когда-то говорил, что никогда не обманет.

«Зачем я согласился на это? Что толкнуло на такой поступок? Перед кем я рисуюсь? Перед фанатиками, которые, наблюдая за мучениями безликого маггла, получают глубочайшее удовлетворение? Да им абсолютно все равно, есть среди них Северус Снейп или нет его. Прикрываясь лозунгами общего дела, они друг друга даже не видят. Детство кончилось. Нельзя уже просто попросить взять тебя в компанию и остаться безнаказанным. И никто не поможет, никто даже не заметит, если я окажусь на месте этого мальчишки, извивающегося от боли на полу. Обратного пути теперь нет. А жаль».

Северус часто задавал себе вопрос: что, если бы можно было повернуть время вспять? какую дорогу он бы выбрал? Ответа Снейп найти не мог. Да, за полтора года ему надоела такая жизнь, осточертели бесконечные собрания и бредовые идеи. Надоело отчасти детское стремление кому-то что-то доказать. Даже если допустить, что вернуться можно, куда он пойдет? Он уже падает все ниже и ниже — словно пинком с лестницы скинули. Ну как теперь вновь подняться и заставить себя шагать вверх? Хождение по грани становилось невыносимым: одно неверно сказанное слово, одно неверное движение могло стоить жизни. Темный Лорд умел проверять своих слуг: пройти проверку означало стать таким же, как они. И Северус чувствовал, что его экзамен уже не за горами.

* * *

Он не перешел грань, потому что не успел пройти экзамен. Хотя задание было очень легким — проследить за директором Хогвартса. Что может быть легче? Не убить, не пытать, а просто ходить за ним по пятам и пересказывать хозяину разговоры, докладывать о встречах, но при этом оставаться незамеченным. Снейп боялся лишь одного, что за этим заданием скрывается нечто большее. Не зря же Лорд приказал следить именно за Дамблдором — быть может, сомневается в нем, думает, что он не сможет выбрать? Северус был осторожен: не попадаться на глаза старику, когда тот владеет легиллименцией, очень сложно, но выполнимо. Лишь один раз совершил ошибку: хозяин кабака, где директор встречался с какой-то женщиной, буквально поймал его за шкирку, как щенка. И Дамблдор не поверил жалким объяснениям. Разумеется, не поверил, но вида не подал. Наверное, еще надеется, что Снейп одумается. Да никогда. Никогда он не будет служить этому старику. Правда, сам себе не мог объяснить, почему? Опять детские обиды? Вспоминалось, как директор даже не пытался обуздать заносчивых гриффиндорцев, и лишь грозил им пальцем. Он не предаст Темного Лорда, ведь Лорд, в отличие от Дамблдора, пообещал ему защиту в обмен на верную службу.

Как только Снейп донес об услышанном хозяину, задание мгновенно поменялось. Создавалось такое ощущение, что он не хотел, чтобы Северус понял всю значимость пророчества. Волдеморт приказал ему убить первую же магглу, у которой на левой щеке будет родинка.

«Такой вот каприз», — подумал Снейп, поклонившись.

Теперь действительно все. Он станет хладнокровным убийцей, уничтожающим людей по первому слову хозяина. И обратного пути не будет. Ну и пусть. Выхода все равно нет.

Северус не успел перейти грань. Пророчество не давало ему покоя. Слонялся по многолюдным улицам в поисках девушки с родинкой на щеке, а сам думал о том, что такие предсказания обычно сбываются. Неужели хозяин уязвим, несмотря на слухи о бессмертии? Мысли путались, Снейп рассуждал то о пророчестве, то о предстоящем убийстве, которое так и не совершил. Не успел. И слава Мерлину. Он предал Темного Лорда в тот самый момент, когда узнал имена его будущих жертв.