Рена и Ведьмочка: Инициация и прозрение (джен)

Босые ноги ступают по мягкой зелёной траве, а Ведьмочка крепко держит корзину с уже собранными ростками, присаживается, но вдруг в речке раздаются громкий всплеск и визгливый крик. Ведьма подскакивает на месте чуть ли не до небес и хватается за поля шляпы. Вынырнувшая из речки Рена смеётся так громко, что кажется, будто весь мир сотрясается.

— Испугалась, что ли?

— Рена! — Ведьмочка злобно топает ногой и сжимает кулаки. — Не знаю, как у вас там, под водой, а на суше никто так не делает!

— Я просто проверяла, как высоко прыгну. Прости, пожалуйста, хотя не за этим приплыла: поскольку ты моя подружка, то-о-о... Приглашаю тебя в гости!

Рена торжественно всплёскивает руками так, словно объявила нечто невероятное.

— Ого, отлично! — Ведьмочка хлопает в ладоши. — Только как я там...

— Ох, какая же я дура! Ведьмы же от воды, ну, это. Умирают, — Рена отводит глаза. — Прости меня ещё раз, Ведьмочка, я совсем забыла.

— Нет же, ты ещё скажи, что вампиры до сих пор в зеркалах не отражаются, а оборотни боятся серебряных пуль. Это мои прапрапрабабки боялись, а я — нет. Великие колдуны днями и ночами трудились над особым зельем, чтобы каждая ведьма после рождения выпила его и не растаяла, как сахар, после первого дождя. Другого не знаю: как долго я продержусь? У вас есть чары для такого случая?

Рена прикладывает пальцы к подбородку и хмыкает.

— Если бы имелись, мы бы уже плыли к моему дому: речному народу нет надобности в таких чарах! К себе мы обычно никого не приглашаем, разве что всяких дурачков, но они не особо-то долго у нас задерживаются, сама знаешь, — подмигивает Рена и широко улыбается, а Ведьмочка жалобно выпячивает губу. — Тут нужно применить ведьмовские штучки, так давай, будешь как колдуны-чародеи, придумавшие для вас зелье.

— Но это ведь сложно! Я не умею! И в Главном Гримуаре наверняка такого нет, и вообще нужен наставник, без него обучение колдовству бесполезно, — кривит противную гримасу Ведьмочка и добавляет: — Кроме приворотных зелий и левитирования чайника.

Рена усмехается и подаёт метлу со словами: «Приготовишь зелье, я тебе столько всего найду: и ракушек, и водорослей для зелий, и ещё чего-нибудь!» — а Ведьмочка грустно сникает, но соглашается.

Витиеватый дымок поднимается ввысь огромным столбом, а маленькие пузыри лопаются, жёлтое горячее варево бурлит, кипит, лягушачьи лапки торчат отовсюду, рыбьи глаза переворачиваются и тонут. Ведьмочка мнёт собранный ковыль и вздыхает, пока Рена рассматривает гримуар.

— Сколько тут интересного, Ведьмочка, но ты ждёшь, пока бородатый мудрец свалится с метлы и научит тебя всему этому. Почему? Только не говори: «Это из-за того, что все себе учеников получше разобрали».

— Интересного! Этой книжке лет триста, тут всё такое трудное, а я всегда боюсь напортачить, но если появится «бородатый мудрец», то любое заклинание или зелье станут нипочём!

Рена ухмыляется и протягивает книжку со стола:

— Волков бояться — в лес не ходить, ты почти сварила зелье без чьей-то помощи на основе одной книжки. Значит, это всё не так и уж сложно понять, а потом гляди, собственный гримуар создашь.

Ведьмочка пишет карандашом: «Жабры для ведьмы», а потом пробует получившееся зелье.

— Думаю, ты права, Рена, но... Ой!

Ложка звонко ударяется о пол и отскакивает в сторону — Ведьмочка кашляет в кулак: видимо, зелье подействовало. Рена хватает подругу, бежит к речке.

На воде появляется гладкая зыбь, и Рена радостно плавает кругами, а потом выдаёт:

— Айда за мной! Сейчас я тебе всё тут покажу.

Ведьмочка следует за ней, оглядывается по сторонам: над головой виднеются освещённые листы и стебли кувшинок, кубышек, под которыми снуют окуни. То тут, то там виднеются тина, тонкие веточки, пушистый, как одеяло, мох, роголистники, напоминающие сосны, между колышущимися водорослями играют в салки мальки и головастики. Рена увлечённо рассказывает одну историю за другой: про то, как они пару лет назад играли здесь с братом, про то, как прятались от разъярённых, как десять тысяч бестий, родителей другой подружки, как она находила украшения, потерянные людьми. Ведьмочка с особым вниманием слушает, изредка задавая вопросы, и подбирает со дна понравившуюся ракушку.

— …В речке особо не разгуляешься, летом доплыву до моря, а потом — в океан! Там ведь столько всего, особенно, моей родни. Хе-хе, не бери ты их, я покрасивее найду. Стоп, Ведьмочка, отплывай скорей!

На большой скорости к Рене и Ведьмочке подплывает мальчик, чем-то походивший на первую, отличает его только тёмно-фиолетовые короткие кудри, в остальном — он точная копия Рены. Или нет?

— Синекожая, синекожая, смотри, смотри! — Триш протягивает белоснежную руку.

Он высовывает оранжевый язык, корчит рожи, а потом ударяет хвостом и уплывает. Ведьмочка слегка приподнимает бровь, Рена же складывает руки на груди, надувает щёки и чуть краснеет, несмотря на цвет кожи.

— Когда успел? Так ещё и хвастается! Агрх, — Рена стучит кулаком по ладони. — Нет, я сегодня же возьму и назло съем первого встречного человечишку.

— Рена, слушай, никогда не делай ничего назло! В прошлый раз твои волосы... — Ведьмочка указывает на короткие пряди.

— Знаю, Ведьмочка, знаю, только инициация важна для меня: до первого съеденного человека мы даже за сирен не считаемся, так, красиво поющие людишки с хвостом. Ты ведь должна меня понять, сама же говорила, что и у вас похожее есть.

Ведьмочка кивает, но потом шепчет на ухо: «Мы что-нибудь придумаем. Кхе-кхе! Зелье...»

Подруги тут же всплывают на поверхность.

— Эх, жаль, что мы мало у меня побыли! Ты в следующий раз побольше выпей. Ладно, сейчас наша задача другая: найти человека, поэтому предлагаю твоего бывшего женишка, наконец сведём с ним счёты! Только где он?

— Я ещё улучшу это зелье, не волнуйся! Может, та рыжая знает? Правда, где она живёт...

Рена морщится, вспоминая прошлую ночь, когда длинную часть волос, запутавшуюся в винте, рыжая ведьма отрезала заклинанием. Кажется, сирена отдаст что угодно за возвращение локонов, но сейчас говорит:

— Отличные мысли, беги пока, переодевайся. Найдём твою соплеменницу, наверняка она тоже где-то здесь живёт, раз женишок к ней удрал тогда.

Ведьмочка соглашается и убегает.

Подруги отправляются в чащу: пробираются через колючие кусты, взбираются по пригоркам, перешагивают через овраги, пролезают под походящими на кружева паутинами. Над головами завывает холодный октябрьский ветер: он кружит в воздухе и под ногами красные, оранжевые, как апельсины, и жёлтые, будто залитые золотом, листья. На высоких деревьях-гигантах, стремящихся к облакам, лишь голые сучья. Вдали пролетают чёрные, как сама ночь, вороны, грозно каркая, а под ногами хрустит жухлая трава. Рена и Ведьмочка идут долго, наверное, целую вечность, которая тянется, будто карамель. Ведьма хнычет, уже не шагает, тащится еле-еле за подругой, которая невозмутимо шагает по иголкам, но подбадривает: «Думаю, осталось недалеко».

К тому времени лес окунается в молочную пелену, и Ведьмочка дрожит, как заяц, а Рена пристально смотрит вперёд — небольшой дом показывается подругам. Он, не он? Обе стучат в дверь и слышат: «Чтобы для двери найти ключ, поразгадывай загадки чуть-чуть!»

Рена и Ведьмочка хмурятся, а голос весело начинает:

Маленькой — вы чай мешаете,

Суп и кашу едите большой.

За столом вы их встречаете,

Как зовутся угадаете,

Иль не дружите с головой?⁽¹⁾

Подруги чуть язык не проглатывают, с какой стати хозяйка с порога нарекает их умалишенными, или это проверка на прочность? Рена закусывает губу в раздумьях, Ведьмочка же выдаёт:

— Ложки!

Голос отвечает:

— Всё верно, следующая загадка для вас.

— А можно вопрос, ориентированный на сирен? — растягивается в привычной ухмылке Рена. — Не догадалась, сами понимаете, мы ложками не так часто пользуемся.

После бодрого «Конечно, можно» хозяйки и прыска Ведьмочки Рена слушает новую загадку.

Она для питья,

Она для мытья,

Без неё для сирен

Нет было б житья!

— Вода! Но у нас есть дела поважнее, чем разгадывание загадок. Рыжая ведьма, не так ли? Пожалуйста, впусти, нужно поговорить.

— Так ли, так ли, но правилам моего дома гости отвечают на три загадки, чтобы войти!

После этих слов Рена и Ведьмочка фыркают.

Есть крыльцо в нём и ступеньки,

И окошки есть, и стенки,

Дверь, потолок, полы,

В нём живём и я, и ты.

— Дом!

— Заходите, — и дверь открывается нараспашку.

Перед глазами Рены с Ведьмочкой предстаёт ведьма в остроконечной, с ремешком, шляпе. Также на ней красуются бархатное фиолетовое платье, похожее на детский комбинезон, белые носки и лакированные туфли. На вид юная колдунья чуть старше, чем её гостьи, ей максимум лет четырнадцать.

— Или ещё четыре загадки для ровного счёта, хи-хи? Эй, не надо на меня так смотреть, будто что плохое сказала. Поскольку мы знакомы номинально, представлюсь: Катаржина, верная и преданная ученица Всеслава Наимудрейшего! Чем могу услужить?

Катаржина отвешивает театральный поклон и поднимает зелёные глаза, сдувая кудрявый локон с лица. Рена с Ведьмочкой смотрят на ту в недоумении.

— А я Ведьмочка, это Рена. Да, мы ищем Кароля, не знаешь, где он?

— Этого белобрысого, что ли? Пф-ф-ф, я как от него сбежала вчера, так и не видела. Наверное, к людишкам вернулся, что, сестрица, отомстить хочешь? Придумала уже что-нибудь?

Ведьмочка кивает: похоже, Катаржина помнит, что происходило под приворотным, но в этом нет ничего удивительного — зелье довольное лёгкое, это тебе не Эссенция Любви, самое сильное из всех приворотных!

Рена щёлкает зубами:

— Об этом позабочусь я. Только где искать несчастного?

— Скорее всего, в ближайшей деревушке, на левом берегу. Когда мстить будешь?

— Да хоть сейчас, — Рена перекидывает взгляд на подругу и обнимает. — Ну что, Ведьмочка, жди, Каролю мало не покажется, хе! До встречи!

— До встречи, только аккуратнее, — отвечает на объятия Ведьмочка, а после этого синие пятки сирены мелькают вдали.

Катаржина и Ведьмочка смотрят вслед, а после первая выдаёт:

— Чего стоим, кого ждём? Угощу чем-нибудь как порядочная хозяйка.

Обе ведьмы заходят в прихожую, которая ведёт в небольшую кухню. Там в баночках с красивыми этикетками пахнут пряности, там свисают сушёные лимоны и чеснок, там на столе лежит красно-белая в квадрат скатерть, на которой стоят солонка и салфетки. Сковородки и прочая утварь, подвешенные на железном круге, кружатся, как карусель, будто сами по себе. На подоконнике — горшки с цветами, просящие поливки, а между ними — крохотные фигурки чёрных котов, бородатых мудрецов с ведьмами, леших, домовых и кикимор, кричащие: «Помолчите, окаянные!» Ложки, вилки и ножи летают в воздухе, скрещиваясь и скрежеща, словно шпаги дуэлянтов, тарелки катаются туда и сюда. Ведьмочка смотрит на это большими глазами и открытым ртом: естественно, она знает, что такое возможно, но даже на её кухне никогда такого не происходит.

Чайник же сбегает с грелки и запрыгивает на стол со словами:

— Кася! Угомони этих подоконничных, уже крышка от них болит, и остальных тоже успокой! Не успокоишь, я Всеславу пожалуюсь, а он скоро на обед придёт. У тебя всё готово?

— Всё готово, угомоню. Набирай воду скорее, у нас гостья, — без задней мысли выдаёт Катаржина так, будто не она это сотворила, а после щёлкает пальцами.

Фигурки замолкают, с заднего двора подлетает лейка — цветы не пищат, приборы скрываются в выдвижных ящиках. Лишь под потолком продолжается круговерть, на которую Кася машет рукой.

Ведьмы садятся за стол и ждут, пока вскипит чайник, как вдруг по лестнице раздаётся скрип — показывается Всеслав Наимудрейший. Он в точности такой, каким описывают чародеев смертные: морщинистый, с длинной бородой чуть ли не до самого пола и седой головой, на которую словно посыпали серебро луны. В руке — дубовый посох с фиолетовой сферой, одет он в белоснежные балахон и шляпу. Ведьмочка затаивает дыхание и открывает рот: вот он, тот, о ком она мечтала с семи лет — наставник.

«Наверное, Кася у него как сыр в масле катается. Правда, ты этого никогда не узнаешь, он выбрал не тебя, эх, предатель, а если расскажу про «Жабры для ведьмы»? Возьмёт ли после этого?» — загорается надежда в сердце Ведьмочки.

Тут Всеслав начинает совсем не старческим не голосом:

— Муха залетит.

И чародей останавливает сковородки одним движением, качая головой, а Кася лишь бурчит под нос, наверное, наказание последует потом. Всеслав продолжает:

— Но с чем пожаловала, панна⁽²⁾ Ведьмочка?

Та на секунду задумывается: нет, про Рену и месть лучше и слова не говорить.

— Я пришла с вопросом: вдруг вам нужна ещё одна ученица? Я даже зелье недавно придумала, и оно сработало. Пожалуйста. Знаю, вы отказали тогда, но обещаю: я не буду лениться, я буду самой прилежной ученицей на свете, а ещё — помогать Касе по дому. Прошу, прошу, прошу! — сложив руки, просит Ведьмочка, а Катаржина кашляет так, будто поперхнулась.

Перед глазами мелькает сцена после волшебного испытания в лесу. Все юные ведьмы и колдуны, смеясь, довольно расходятся в разные стороны с новыми учителями. И лишь она, Ведьмочка, держа метлу и котелок, стоит посреди полянки. По разгорячённому лицу текут не крокодиловы, а самые настоящие слёзы. Почему всё именно так, почему не иначе?

Ведьмочка сглатывает, жмурясь, а Всеслав хитро улыбается.

— Я не взял тебя по другой причине, не из-за лени, нет, но сказать почему, тоже не могу, ты кое-что не так истолковала. К тому же вспомни правила: один ученик — один чародей, но есть некое предложение. Пусть Катаржина станет твоей наставницей: она уже кое-что знает и научит всему этому. Согласна?

«Как он не понимает! Это не то же самое, но как будто у меня есть выбор. Да и Кася, наверное, хороший учитель», — вздыхает Ведьмочка, но принимает компромисс.

— Вот и славно, отобедаем, и начинайте хоть сегодня, Кася, накрывай на стол!

Катаржина беспрекословно выполняет просьбу, но пока подаёт Ведьмочке фляки⁽³⁾, то шепчет ей на ухо: «Ишь она! Вторая ученица нашлась» — на щеках появляется лёгкий румянец, а суп кажется приторно-солёным. После обеда ведьмы выходят во двор, и Кася встаёт, подбоченясь.

— С чего начнём, посягательница на наставников?

Румянец всё ещё не сходит с лица «посягательницы», но она отвечает, вспомнив, что показывал один мальчишка на испытаниях:

— А научи меня всё вверх тормашками переворачивать!

Катаржина усмехается, но делает пару движений — Ведьмочка уже висит в воздухе, вопя во весь голос.

— Поняла? — после этих слов Ведьмочка твёрдо встаёт на ноги, кивнув, а после повторяет заклинание.

Кася крутится подобно сковородкам на кухне и вытворяет невиданные трюки, а Ведьмочка, которая удивляется ничуть не меньше, ставит новоиспечённую наставницу на место.

— Ничего себе! С первого раза. А ну-ка, попробуй это, — взмахивает рукой Кася, и листья превращаются в огромную чёрную дыру, кишащую слизняками и червяками, которые множатся с каждой долей секунды.

Ведьмочка морщится и высовывает язык так, словно ей в рот запихали хинин, но через пару минут на месте членистоногих и моллюсков появляется ксёндз с крестом и криками: «Сожгите ведьму! Сжечь её». Священник тыкает атрибутом в Касю, но та хлопает в ладоши — ксёндз пропадает. Так наставница показывает ученице ещё одно заклинание, но последняя гудит:

— Это всё так просто! А есть ли что посложнее?

— Это практически всё, что я знаю из заклинаний, Ведьмочка! Куда сложнее? Ведь сама только учусь.

Вдруг раздаётся тихий голос Всеслава:

— Вот почему я не взял тебя, дорогая пани Ведьмочка, тогда на испытании ты испугалась, решив, что тебя не возьмут, поэтому лень взяла над тобой верх. А потом ты подумала, что взяли только способных. Нет, конечно, и Катаржина, и другие дети хорошие, но тебе нужно лишь отбросить лень. Что сейчас и сделала, понимаешь? Тем более, ты быстро заскучала, а я скучающих не люблю. Конечно, направляющий нужен в любом деле: от умения ходить и до высшего колдовства, сейчас, на первых порах, ты справишься без него, но, думаю, мы с Катаржиной не будем против, если вдруг обратишься к нам за советом.

Чародей кротко улыбается и смотрит на юных ведьм, каждая из которых застывает словно монумент.

«И вправду, — думает Ведьмочка. — Когда я боюсь, то думаю, что ничего не получится, складываю руки и даже не пытаюсь. А тут, тут...»

Она обнимает Касю, а потом со слезами на глазах шепчет обоим: «Спасибо».

Рена плывёт по реке очень и очень долго, добираясь до деревни, а волны шепчут ей:

— Человека ты не съешь, человека ты не съешь!

— Я вам покажу мне под руку говорить, — огрызается сирена, и вдруг зоркий глаз замечает деревушку вдали.

Вот оно — Рена спохватывается и вскоре взбирается на берег. Где живёт Кароль? Но ничего, она постарается. Рена идёт и идёт, а когда на горизонте появляется серый костёл, то ускоряется, ибо по рассказам матушки с батюшкой знает: ксёндзы и им подобные нечисть не любят ни в каком виде.

Только сирена отходит от здания, как из его оконца выглядывают лысоватый ксёндз, а рядом с ним — Кароль собственной персоной.

— Вот, я говорил, она придёт, с нечистью поведёшься, а она — к тебе в дом!

— И что нам делать, отец?

— Что делать, что делать, слушай меня внимательно, сынок, — ксёндз шепчет юнцу на ухо коварный план, а Кароль сглатывает.

— А вдруг эта чертила меня съест и не заметит? Ох, не рассказал бы я про всё это, не пришёл бы «на исповедь», ничего бы не случилось, — вздыхает он, но аккуратно выходит из костёла. — Сирена! Сирена! Иди сюда! — вопит он во всю глотку так, что, кажется, вся деревня услышит, а Рена оборачивается.

«Вот ты где, тёпленький, но не к добру это всё», — и она, как улитка, шагает по направлению к Каролю.

Наконец Рена встаёт в тринадцати шагах от него.

— Подойди ближе, сирена, дело есть.

— А я боюсь подходить к человеческим мальчикам, давай лучше ты, — и глаза Рены сверкают, а Кароль немного топчется и ступает так, будто идёт по весеннему льду.

Когда между ними остаётся буквально полшага, подростки хватают друг друга за запястья, тянут в разные стороны. Борьба походит на странный танец: Рена и Кароль вертятся около входа в костёл, пытаясь повалить друг друга. Тем временем ксёндз высовывает острый, как игла, нос и выбегает из укрытия с ведром, где плещется вода.

«Думает победить меня обыкновенной водой, ха», — но мысль прерывают осознание и капли, попадающие на кожу.

Кароль, целый и невредимый, стоит как вкопанный, а Рена отпрыгивает и шипит, падая на колени. Жгучая, как крапива, боль расходится по всему телу, разрывает на части, а сирена то ли мычит, то ли кашляет. Ксёндз же ликует, противно хихикая, а сердце юнца обливается густой алой кровью.

«Нельзя же так, она хоть и чертила, но такая же, как и мы, живая, да и второй раз уже страдает».

Кароль резко, с присущим материи треском отрывает рукав рубашки и протягивает скорчившейся Рене.

Она поднимает глаза и злобно вытирается, а ксёндз вскидывает брови и вопит:

— Ты что удумал, а, юнец? С нечистью он водится, нечисти он помогает!

Кароль молчит, не зная, что ответить.

— Спасибо, человечишка, так уж и быть, не съем тебя, а вот его… — Рена приближается к священнослужителю, который тут же переходит на писк, как мышь, и пятится, подобно раку.

Секунда, и раздаются дикий крик, хруст костей с хрящами, чавканье — Кароль закрывает лицо, отворачивается, но проходит время, и он убирает руки. Перед ним стоит не синекожая, а, наоборот, белоснежная, словно из снега вылепленная девочка.

— Ура, ура, ура! Я стала настоящей сиреной, ура! — козочкой прыгает Рена, а потом бросается на шею Каролю. — Ещё раз спасибо тебе, человек!

— А… а как мне теперь быть? Люди испугаются, если узнают, что ты съела ксёндза.

— Ты им ничего не рассказывай, поищут-поищут, а потом и не вспомнят. Только одежду и крест спрячь, прощай, человек.

Рена напоследок машет рукой и разгоняется перед прыжком. Бултых! Глаза светятся от счастья, сердце вот-вот и выпрыгнет из грудной клетки, а волны шепчут: «Ну ты и даёшь!»

Сирена не замечает, как быстро оказывается в нужном месте, бежит со скоростью света по лесу и врывается в дом, где за столом сидят Ведьмочка, Кася и Всеслав. Ведьмы и слова произнести не в силах, а Рена, обнимая их, шепчет ласковым голосом: «Получилось! Получилось».

1) Здесь и далее взяты реальные польские загадки, две из которых автор слегка переделал для истории.

Вернуться к тексту

2) Вежливое обращение к незамужним девушкам в Восточной Европе. В современности используется довольно редко.

Вернуться к тексту

3) Польский густой суп из мясных рубцов.

Вернуться к тексту