Через пустошь и вниз (джен)

Венди знала, что со временем она обязательно вырастет. И совсем как мама выйдет замуж, заведет детей, станет настоящей респектабельной леди и по выходным будет приглашать гостей, чтобы играть для них «К Элизе» на фортепиано, в большой светлой гостиной.

Но пока Венди было всего одиннадцать, и она делила детскую с двумя своими младшими братьями в новом двухэтажном доме на Нейболт-стрит, что неподалеку от железнодорожной сортировочной станции. А идущие мимо ночные поезда постоянно нарушали сон своими громкими сигналами.

Папа говорил: со временем дети привыкнут. Что его новая работа управляющего на чугунолитейном заводе мистера Кичнера очень важна и позволит их семье войти в уважаемое местное общество. Венди верила. Но сейчас она лежала без сна, после особенно громкого «ту-у-у!» и боролась с пришедшим вслед за звуком глупым страхом, что их дом каким-то образом оказался на путях. И летящий паровоз с гружеными вагонами вот-вот протаранит комнаты насквозь.

На потолке в такт ритмичному «тук-тук-тук» дрожали отсветы уличных фонарей. Точно они такой же поезд, но уже пассажирский, с приветливо горящим в окнах теплым светом.

Венди беспокойно ерзала в кровати, провожая затухающий перестук колес. Надоедливый шумный поезд уносился все дальше. Только вместо покоя сердце изнутри царапала какая-то смутная тревога. Ощущение гигантской пышущей паром махины локомотива, несущегося на их дом, отказывалось исчезать.

Венди аккуратно откинула край одеяла и спустила ноги на пол. После тепла кровати гладкий паркет казался почти ледяным. За окном дрожали на ветру ветки старой яблони, создавая тот самый эффект дрожащих теней в комнате. Но теперь не выглянуть во двор было совершенно немыслимо!

Венди на цыпочках прокралась мимо свернувшегося калачиком Майкла и раскинувшегося на спине Джона и приблизилась к стеклу. Как и следовало ожидать — никакого летящего на них поезда там не было. Только яркие станционные огни пробивались сквозь редкую полосу деревьев, отделяющих железную дорогу от Нейболт-стрит. Осенний ветер нещадно трепал облетающие ветки. А на гравийной дорожке у самого дома стоял человек.

В первую секунду Венди приняла его за бродягу. Их часто приносило проходящими товарняками. Небритые потрепанные мужчины, в мятой грязной одежде, с побуревшей от солнца кожей, резкими морщинами и щербинами в гнилых зубах. Ей и братьям строго-настрого наказывали держаться от них подальше. Но сейчас ведь она в доме. Дверь надежно заперта. Нечего бояться.

Человек вскинул голову вверх в направлении окна, словно почувствовав, что за ним наблюдают. Венди резко отпрянула назад, едва удержав крик. В неверном ночном свете ей показалось, что глаза незнакомца отливают ярко-золотым с красными всполохами. А еще — удивительное дело — что он не отбрасывает тени и как будто немного парит над землей.

Сердце билось в груди пойманной птичкой. Кажется, разожми испуг, сковавший его клеткой, — и упорхнет. Вылетит вместе с дыханием, оседающим паром на холодном стекле.

Сквозь еще не заклеенные на зиму окна тянуло уличным холодом вперемешку с запахами сладкой ваты и леденцов. Точно на воскресной ярмарке в Бангоре, куда Дарлинги ездили всей семьей в прошлом месяце. Венди тогда купили новые серебристые туфельки и пару больших атласных бантов. А Майкл выклянчил резной игрушечный пароходик из лакированного дерева...

Под окном тихо зазвучала музыка, пробуждая еще одно воспоминание о той поездке. Любопытство заставило Венди снова выглянуть наружу. Человек смотрел прямо на нее и широко улыбался черными от падавшей на подбородок тени губами.

При внимательном осмотре он оказался совсем мальчишкой. Может быть, на год старше самой Венди. Ярко-рыжие волосы торчали во все стороны. Словно он только вскочил с кровати и забыл причесаться. И с чего она приняла его за бродягу? Мешковатый костюм его был опрятным, только странным, словно специально сшитым из разноцветных клочков ткани. Его правая рука взмыла вверх в приветственном жесте. И Венди — хотя тоненький голосок здравомыслия шептал ей разбудить родителей — взялась за оконную щеколду. Слишком уж заразительной была улыбка на бледном лице. А идущий с улицы запах сладостей кружил голову.

«В конце концов, — сказала она себе. — это второй этаж».

А ей просто было любопытно.

— Мальчик, — сказала она, распахнув створки тяжелой рамы, — Что ты тут делаешь?

Тот в ответ галантно поклонился, и Венди сразу успокоилась. Ни один бродяга не смог бы так!

— Я отправился искать свою тень. И немного заблудился, — мальчик опять улыбнулся. — И подумал, а вдруг она залетела к вам? Эти тени такие непослушные!

С высоты второго этажа зубы у него во рту казались ослепительно-белыми и почему-то острыми, точно колья ограды их соседа, мистера Дубея. Венди даже перевела взгляд туда. Но ограда была на месте.

— А где ты живешь? Раньше я тебя здесь не видела.

— О! Мой дом легко найти: прямо через пустошь и вниз до самого дна.

Венди рассмеялась:

— Какой смешной адрес!

— Да! — он весело подпрыгнул на скоморошный манер и снова отвесил ей поклон. — Все мальчики и девочки, которые приходят ко мне в гости, постоянно смеются!

Словно в подтверждение ветер неожиданно зазвучал как тоненький детский смех. Или — может быть, Венди не была уверена — приглушенные всхлипы. Она поежилась, осознавая, что совсем заледенела. Сентябрьские ночи в штате Мэн теплом не отличались.

— Я пожалуй, пойду, — сказала она, берясь за раму.

Ледяные пальцы дрожали и совсем ее не слушались...

Рыжий мальчишка тряхнул головой:

— Погоди. Я еще не успел по всем правилам пригласить тебя к себе в гости, — он картинно приложил руку к груди и продекламировал: — Леди Венди Дарлинг, я приглашаю вас посетить мою волшебную страну Нетландию.

Сказано это было настолько серьезно и пафосно, что Венди против воли опять прыснула. И совсем не подумала о том, как он узнал ее имя.

— Никогда не слышала о такой стране! Разве по-всамделишному бывают волшебные страны?

— Конечно, — смешной мальчишка округлил глаза — и они опять показались Венди желтыми, словно огонь горящей свечи. — Это такая специальная страна, где никто никогда не взрослеет. Все потерянные мальчишки, чьи няньки зазевались, отправляются со мной туда. Ну а я — тамошний король.

— Надо же! Как замечательно!

— О! Ты даже не представляешь насколько! — губы мальчика опять растянулись в широченной улыбке, из-за бликов напоминающей волчий оскал. — Только жаль, у нас там совсем нет девочек. Они ведь такие воспитанные. И не выпадают из своих колясок! Вот если бы ты могла пойти со мной...

Его лицо приобрело скорбное просящее выражение.

— Мне нельзя никуда ходить с незнакомцами, — качнула головой Венди.

— Очень правильно. Но это легко исправить. Все зовут меня Боб Грей. А когда я делаю вот так... 

Его руки торопливо зашарили по карманам. Потянули за кончик торчащего из петлицы платка и выволокли на свет длиннющую, связанную из цветных лоскутков веревку, на конце которой был большой красный шарик. Мальчик нацепил его себе на нос. 

— То я уже Пеннивайз, танцующий клоун.

Только теперь стало ясно, что такое бледное лицо у него из-за наложенного театрального грима.

Венди поежилась от холода, но как прилежная зрительница захлопала в ладоши. И в ответ получила несколько танцевальных па.

— У меня полно разных фокусов.

Мальчик широко открыл свой острозубый рот, и из него выскочил красный воздушный шарик. Затем второй, третий... Они увеличивались в размерах прямо на глазах. Вот уже десятка два разноцветных шаров парило в воздухе перед домом. Несмотря на усилившиеся порывы ветра, они дисциплинированно выстраивались в лестницу, ведущую к ее окну.

— Это настоящая волшебная страна, Венди, — Пеннивайз подергал за свой строгий воротник, превращая его в большой лохматый верх клоунского костюма, и вскочил на первый, самый низко висящий шар. — В ней ты и твои братья сможете летать. И никогда не повзрослеете.

Следующий прыжок поднял его на уровень подоконника первого этажа, и Венди отчетливо увидела, что острые зубы — вовсе не обман зрения. Заостренные пики действительно торчали из мальчишеского рта.

Венди неуверенно попятилась назад.

— У меня есть все, что любят дети — леденцы и жареный арахис, дрессированные звери и яблоки в карамели...

Из окна пахнуло приторными сластями вперемешку с резким животным запахом, напоминающим заезжий передвижной цирк. По другую сторону дома громко завыла их собака Нэна. Венди вздрогнула, словно просыпаясь от зачарованного сна, и схватилась за оконные створки.

Пеннивайз уже был на полпути. Теперь он совсем не напоминал маленького мальчика. Его круглое лицо вытянулось, волосы клочками сползли к бокам, открывая в центре большую блестящую проплешину, руки удлинились, теперь напоминая лапы огромного паука. Наподобие тех, что всегда пугали Венди. Его голос сухо скрипел, точно мел, царапающий школьную доску.

— Я собрал в своей стране всех местных лепреконов, индейцев, русалок, фей...

Кривоногая тварь, карабкающаяся вверх, больше не напоминала человека.

Венди с силой навалилась на раму. Под внезапно сменившими направление порывами ветра створки так и рвались из рук. В лицо, закрывая обзор, бились круглые бока воздушных шаров, отскакивали, ударяясь и ероша волосы, пробирались в уютную детскую спальню.

«Господи, пожалуйста, пожалуйста! Я буду очень хорошей девочкой и никогда больше не стану разговаривать с незнакомцами», — мысленно взмолилась Венди.

Гладкое крашеное дерево скользило в потных ладонях. Руки упрямо толкали его вперед, пока сама Венди задыхалась от ужаса. Словно в кошмарном сне — хотя, конечно, это и был кошмар — створки ни на дюйм не сдвигались.

— Я сожрал их всех, — прорычал Пеннивайз, подобравшийся так близко, что воздух переполнился его гнилостным дыханием, — и украсил сладкими косточками мою страну вместо гирлянды.

В этот миг ветер стих, и окно с грохотом захлопнулось прямо перед носом чудовища. Страшная, изъеденная морщинами и гнойными оспинами морда ткнулась в стекло.

Если бы Венди смогла рассказать об этом потом, она непременно бы упомянула ту нечеловеческую скорость, с которой нащупала и вдвинула в пазы обычно тугую задвижку. И о радости победы, когда кошмарное существо за окном взорвалось вместе с дрейфующими вокруг него шариками и цветным конфетти осыпалось вниз.

Но она не смогла. Как только Венди отдышалась и даже немного всплакнула, она отвернулась от окна, и из темноты детской ей навстречу выплыли прорвавшиеся туда с ветром шары. Из их центра показались две гигантских паучьих лапы, над которыми, щелкая зубастой пастью, тряслась голова клоуна. И тогда Венди закричала.

Когда перепуганные мистер и миссис Дарлинг прибежали на крик, детей в комнате уже не было. Одеяла оказались сдвинуты в сторону, подушка Майкла валялась на полу, хлопало створками распахнутое настежь окно да дрожал одинокий красный воздушный шарик над кроватью Венди.

Подходил к концу сентябрь 1904 года. И вскоре исчезновения детей в Дерри достигли таких угрожающих масштабов, что их нахождение на улицах вечерами власти города вынуждены были запретить под давлением напуганной общественности.

А в декабре следующего года убитый горем мистер Дарлинг впервые услышал нежный голосок Венди в опустевшем цехе завода Кичнера.

— Если бы ты смог разогнать здешние бойлеры до критической отметки, мы смогли бы снова быть вместе, одной семьей, папочка, — прощебетала она тем особенным тоном, каким всегда выпрашивала подарки на Рождество.

В январе 1906 к ее настойчивым просьбам присоединились Майкл и Джон. Чтобы слиться в оглушающий хор роковым пасхальным воскресеньем, когда чугунолитейный завод взлетел на воздух, унося с собой сто две человеческие жизни.