Тайны мертвецов, или Новая история (гет)

— Пострадаешь? — саркастично переспрашивает он, подойдя к Анджеле близко и смотря ей в глаза. — В самом деле, дражайшая? А мне-то казалось, что такого беднягу ждёт верная смерть. Видите: высота здесь большая, внизу скалы и море.

Тут мистер Гилсон отстраняется, отходя на шаг, и бросает равнодушным тоном:

— Полагаю, мисс Эванс, лодка не приплывёт.

Вернувшись в замок, Анджела, пройдя в гостиную, застаёт мисс Миллер.

— Доброе утро, мисс Эванс, — произносит Амелия.

— Доброе утро, мисс Миллер, — отвечает ей Анджела.

— Не правда ль, это был такой кошмар? — Амелию бросает в дрожь от воспоминаний о случившемся. — То, что произошло вчера.

— Да, — вздыхает Анджела, — бедный мистер Макадам.

— Боже милостивый! — восклицает Амелия Миллер. — Ужаснейший случай! Поверить не могу, что это произошло!

— Да. Я тоже, мисс Миллер.

— Ну неужели он и впрямь покончил с собой?!

— Невероятно, — соглашается Анджела. — Но как можно иначе объяснить его смерть?

— Но что… что же довело до эдакого? — удивляется Амелия.

— Должно быть, — произносит Анджела, — его очень сильно огорчило напоминание о том, что по его вине случилось с дочерью.

— Да, мисс Эванс, — говорит Амелия. — Наверное, его терзала совесть, он чувствовал себя безмерно виноватым.

— Он хотел для дочери как лучше, — Анджела печально качает головой, — а получилось просто ужасно.

— Ведь это и впрямь было самоубийство?

На самом же деле Анджела не уверена в этом, но Амелия кажется такой перепуганной. Анджеле хочется как-то её успокоить.

— Конечно, мисс Миллер, — произносит она. — Это было самоубийство.

— Боже милостивый! — восклицает Амелия Миллер. — Как вспомню эти гнуснейшие обвинения…

— Понимаю, мисс Миллер, — соглашается Анджела. Думаю, мы все были потрясены, когда услышали тот голос на пластинке.

— Ведь эти… эти обвинения… полнейшая галиматья, — Амелия Миллер выглядит обеспокоенно. — Они ведь несправедливые? Во всяком случае, не все.

— Но, — возражает Анджела, — мистер Саймон, например, сам признался, что обрёк на смерть двадцать человек.

— Да. Но вот случай мистера Гилсона. Или мистера Блера. Или мой. Мисс Эванс, вы ведь не считаете, что я убила свою подругу?

Хоть Анджела и сомневается в невиновности Амелии, но решает ободрить её:

— Конечно, нет.

— Рада, что вы верите мне, — говорит прелестная Амелия.

Она невольно вспоминает знойный летний день.

Отпросившись у родителей, они с Элинор пошли на пляж одни. Сняли платья, оставшись в купальниках, побежали к прохладной воде.

— Спорим, я первой туда доплыву? — указав на камень вдалеке, Амелия бросилась в море.

И действительно доплыла первой.

После беспокойной ночи все снова собираются в гостиной. Что же приносит им новый день?

— Доброе утро, господа. Лодка ещё не приплыла? — Мисс Далтон спускается к завтраку одной из последних.

— Не знаю, что и думать, — говорит Рассел. — Обычно в это время Уотсон уже здесь. Да и хлеб у нас закончился.

— А где же мистер Стивен? — спрашивает Амелия Миллер. — Все, кроме него, уже собрались.

— Я пойду посмотрю, всё ли с ним в порядке, — говорит доктор Картер.

— Вы знаете, где его комната? — интересуется Блер.

— Да, — отвечает доктор Картер, — мы ведь с ним соседи.

Его спальня расположена на первом этаже. В смежных комнатах живут Джордж Стивен и мисс Миллер. В комнате напротив — мистер Гилсон.

Врач возвращается бледным, будто бы смерть.

— Месье Стивен мёртв, — объявляет он всем.

В сердцах гостей, как будто колокольный звон, звучит тревога: вторая смерть на острове меньше чем за сутки!

— Боже милостивый! — восклицает Амелия Миллер.

— Не может быть, — говорит Анджела, — он же был совсем молод, отчего он мог умереть?

— По всей видимости, у него отказало сердце, — отвечает доктор.

Гости завтракают, однако их мысли полны новым несчастьем. Как объяснить две так внезапно последовавшие друг за другом смерти? Всем хочется верить, что всё это лишь совпадение.

— Если вы позволите, — обращается к Амелии Ланселот Блер, — я бы хотел написать ваш портрет.

— Буду безмерно рада этому, мистер Блер, — отвечает ему барышня.

— Тогда, мисс Миллер, — предлагает он, — после завтрака встречаемся у замка с задней стороны.

— Хорошо, — та соглашается. — Только я переоденусь.

Для портрета мисс Миллер решает надеть бледно-жёлтое платье.

Возле замка с задней стороны расположена окрашенная в белый цвет скамейка. На неё и садится мисс Миллер, пришедшая раньше, чем Блер. Вскоре тот появляется. Устанавливает на земле принесённый мольберт с готовым листом.

— Я сейчас принесу всё, что нужно, — говорит он мисс Миллер и возвращается в дом, чтобы взять карандаш, кисти, краски — в общем, то, что понадобится.

Наконец всё готово, и Ланселот Блер начинает писать.

— Скажите, мистер Блер, почему вы решили нарисовать именно меня?

— А что, если вы нравитесь мне? — спрашивает Блер тихо.

Он действительно пленён дивной красотой очаровательной мисс Миллер. Но барышня лишь хмурится, услышав слова Блера.

— Не надо, мистер Блер, — говорит она сухим, будто пустыня, тоном.

— Но почему же, мисс Миллер? — задаёт Блер вопрос.

— Нет, мистер Блер, — произносит Амелия. — Не хочу я любви. Слишком это мучительно.

Блер смотрит на Амелию с искренним сочувствием:

— У вас была несчастная любовь?

— Да, мистер Блер, — отвечает Амелия. — Он ушёл от меня к моей лучшей подруге.

«Да уж не к той ли Элинор?» — думает Блер, а вслух говорит:

— Да, но это ведь вовсе не значит, что вы не полюбите снова.

Однако Амелия Миллер качает в ответ головой.

— Нет, мистер Блер, — заявляет прелестная барышня. — Мне кажется, снова я полюбить не смогу.

— Ей-богу, — спрашивает Блер, — неужели вы так уверены в этом?

Амелия смущается:

— Я… я не знаю, мистер Блер. Но любовь причинила мне слишком много страданий.

Прелестные черты лица Амелии постепенно переходят на портрет.

Но что же она видит, вернувшись в свою комнату?

Что это? Неужели верёвка с готовой петлёй? Крюк на потолке Амелия заметила ещё вчера, подумала: это, наверно, для люстры.

Амелия Миллер жила, строя воздушные замки. Воображала себя героиней любимых романов.

Младая дева так мечтала, что когда-нибудь встретит его — благородного рыцаря, идеал, которого полюбит столь же сильно, как Джульетта своего Ромео! И вот давно лелеемая грёза претворилась в жизнь. Взглянула в очи Вильяма — и всё. Белый свет на нём сошёлся клином. Вильям, к счастью, отвечал взаимностью. У Амелии тогда как будто крылья выросли от счастья. Только вот она решила познакомить милого с подругой. Как выяснилось позже, это было глупостью.

Златые счастливые дни, к несчастью, закончились быстро. Вильям вдруг предложил расстаться. Сказал, что полюбил Элинор.

Они с Элинор дружили с малолетства. Помогали друг другу с уроками, делились секретами, обсуждали наряды и книги, проблемы с родными. Да всё на свете! Были не разлей вода. Амелия представить не могла, что между ними может что-то встать. Иногда, конечно, ссорились, но всегда мирились. Часто даже первый шаг делала мисс Миллер. Но когда подруга призналась ей, что любит Вильяма, Амелия возненавидела её! Тут Амелия Миллер как будто бы вновь ощущает тот запах. Запах ткани, горящей в камине. Горело же алое платье. То, которое Амелия так часто надевала. Которое они с Элинор купили вместе, решив приобрести два одинаковых наряда. Которое тотчас же было брошено в огонь, когда Амелия узнала о предательстве.

«Я хотела отомстить. Сделать ей так же больно, как она сделала мне, а заодно вернуть Вильяма, — мыслит Амелия Миллер. — С каким наслаждением я представляла, как прихожу и говорю: “Элинор, милая, ты извини, но мы с Вильямом поняли, что по-прежнему любим друг друга. Ты должна понять нас и простить, ты ведь знаешь: сердцу не прикажешь. Тебе сейчас, конечно, больно, но мне ведь тоже было больно, когда Вильям стал встречаться с тобой. Так что ничего. Скоро ты утешишься и всё забудешь, твоя боль утихнет. Мне жаль, что ты страдаешь, но ничего не поделаешь”. Да, поначалу я не сожалела о том, что убила. Но теперь… теперь я постоянно думаю о ней. То, как она тонет, всё время у меня перед глазами. Элинор снится мне каждую ночь. И ведь Вильяма я разлюбила. Я смогла преодолеть свою страсть. Пламя, которое было в моём сердце, погасло. Что, если бы Элинор была жива? Что, если они с Вильямом до сих пор любили бы друг друга и были счастливы? Может, права была она, а не я? Элинор говорила, что любит его. Я же считала, что она не имеет на это права. Может быть, я лишила Элинор того, кто был предназначен ей судьбой. Может быть, я не имела права разлучать их».

В одежде вкусы девушек совпали. Если бы только в одежде… Амелия сделала вид, что простила подругу, но сама втайне думала, как бы свести с нею счёты. Сначала просто-напросто надеялась вернуть своего милого. Потом Элинор ей предложила пойти с утра на пляж. Пришли. Народу — никого, они вдвоём. Элинор заходит в море и вдруг чувствует, что тонет: видно, ногу свело судорогой. Амелия уходит, хотя отлично плавает…

Элинор погибла. Вильяма вернуть не удалось. Амелия сначала мнила, что права. Но потом… потом заговорила совесть…

Мысли Амелии мечутся. Боже милостивый! Голос, страшный голос обвинил их всех. Потом умер Мередит Макадам, позже Стивен. Значит, она, Амелия, следующая! Элинор, бедная Элинор… Её крик как будто и сейчас звучит в ушах. Мередит Макадам был убит. Джордж Стивен тоже. Они все здесь погибнут — вот для чего их собрал мистер Джастис. Ну уж нет! Её не убьют! Лучше уж она сама…

Амелия встаёт на стул и вешается.

Несчастная девица покончила с собой, а остальные между тем сидят в гостиной.

— Кто-нибудь видел, как мисс Миллер возвращалась в дом? — интересуется детектив Гилсон.

— Да. Мы заходили в дом вместе, — отвечает Ланселот Джастин Блер.

— Я, пожалуй, позову её, — решает Эдгар Фейбер.

Возвращается он бледным, точно смерть.

— Мисс Миллер повесилась, — ошеломляет он новостью.

Снова смерть! Уже третья! Следуя за Фейбером, все проходят в комнату Амелии. Труп несчастной девушки вынимают из петли, кладут на кровать. Доктор Картер осматривает покойную. Затем тело накрывают простынёй.

— Вы считаете, что это самоубийство? — Артур пристально смотрит на Картера.

— Никаких признаков, что смерть была насильственной, на теле нет, — отвечает тот.

— Это была кара Божья, — произносит мисс Далтон.

Детектив Гилсон насмешливо смотрит на старую деву:

— Что вы имеете в виду?

— А то, — отвечает мисс Далтон, — что накануне её обвинили в смерти лучшей подруги. Недаром она так перепугалась.

— И вы полагаете, что это?..

— Я считаю, что это правда, — говорит старая дева мисс Далтон.

— Не знаю, почему она это сделала, — вздыхает Анджела, — но как же она была несчастна!

Молодой художник Блер качает головой:

— Я не верю, что это высшие силы.

— Может, вы не верите, а я верю.

— Премногоуважаемая мисс Далтон, — произносит мистер Гилсон с нескрываемым ехидством, — есть такой анекдот. Один глубоко верующий христианин как-то раз начал тонуть. «Господи, — взмолился он, — спаси меня, Господи!» Тут мимо проплывает бревно, но человек даже не попытался ухватиться за него, а продолжал молиться. Затем этот человек увидел лодку, но даже не сделал попытки привлечь внимание. Так он и утонул, а представ перед Богом, спросил: «Господи, отчего Ты не спас меня?» — «Сын мой, — отвечал Бог, — я послал тебе бревно, затем лодку, неужели ты ждал, пока я сам брошусь в воду?»

Непорочная мисс Далтон хмурит лоб, выражая недовольство.

— Это вы к чему? — спрашивает она.

— К тому, мисс Далтон, что Бог предпочитает действовать через людей. В том числе и в том, что касается наказания грешников.

— Не желаю никого пугать, — молвит Фейбер, — но думаю, вы все и сами сомневаетесь, что эти три смерти — самоубийства.

— Согласен, — произносит Саймон, — дело странное. Я мог бы, хотя и с трудом, поверить в самоубийство Стивена, Макадама. В то, что с собой покончила мисс Миллер, поверить было бы ещё проще. Но три самоубийства за такой короткий срок — это чересчур.

— Это так, — соглашается Ланселот Блер.

— И потом, — Чарльз Саймон продолжает, — нам всем были предъявлены обвинения в убийстве. И вот троих из нас уже не стало.

— И вспомните о цианистом калии, — говорит мистер Гилсон.

— Ведь вряд ли человек станет носить его с собой, — подхватывает Артур, — ну, если только он по роду профессии не имеет дела с осами.

— Значит, — говорит доктор Картер, — или он задумал самоубийство ещё до приезда на остров, или…

— Значит, вы думаете?.. — Ланселот Джастин Блер не решается высказать свою мысль до конца.

— Я думаю, что они все были убиты.

— Было бы отлично, — замечает молодой художник Блер, — если б кто-нибудь прихватил с собой револьвер.

— Я прихватил, — отвечает Саймон.

Все смотрят на него с неимоверным изумлением.

— Вы? — удивляется Ланселот Блер.

— Да. Я знал, что попаду в переделку.

— Вчера вы это утаили, — Ланселот Джастин Блер буравит Саймона взглядом.

— Просто ко мне обратился один тип по фамилии Баррингтон, — поясняет Саймон. — За сто гиней я должен был приехать сюда и держать ухо востро.

— А дальше? — спрашивает Артур. — Он, наверно, сообщил вам что-то ещё?

— Нет, — заверяет Саймон. — Я очень нуждался в деньгах и согласился.

— Что же вы не рассказали об этом вчера вечером? — задаёт Артур новый вопрос.

— А откуда мне было знать, что вчера вечером не произошло как раз то, ради чего я был приглашён? — отвечает Чарльз Саймон. — А теперь я понимаю, что мы все в одной лодке и сто гиней — всего лишь навсего кусочек сыра в мышеловке.

— Вот что, — вещает Артур, — боюсь, вывод здесь один: все эти смерти совсем не случайны. Мисс Миллер покончила с собой, но кто-то подтолкнул её к этому.

— Остров нужно обыскать, — предлагает Эдгар Фейбер.

— Но этот Джастис опасен! — раздаётся восклицание Картера.

Саймон с дерзким видом усмехается:

— Если кто здесь и будет опасен, так это я, когда доберусь до него.

— Джентльмены, — произносит Артур, — конечно, можно обыскать и дом, и остров, но думаю, что так вы только впустую потратите время. Думаю, мистер Джастис вовсе не прячется. Всё гораздо проще, господа.

— Но если все трое убиты и на острове нет никого, кроме нас, это значит… — доктор Картер испуган.

— Верно. Здесь нет ни души, кроме нас. Но мистер Джастис всё-таки на острове. Он, похоже, решил покарать людей, виновных в преступлениях, за которые нельзя привлечь к ответственности по закону. Он должен выдать себя за одного из гостей. Мистер Джастис, господа, — один из нас.

А в это время на улице небо заволокло тучами. Воет бушующий ветер, море взволнованно. Ярко вспыхивает молния, раскат грома слышен даже в доме. Начинается ливень. Он барабанит по крыше, стекает по стрельчатым окнам.

Гости в замке молчат, поражённые. Несмотря на горящий в камине огонь, им становится холодно. Неужели они не ослышались? «Один из нас» — обыденные и такие страшные слова. Взглядами, полными подозрения, смотрят все друг на друга.

— Вы согласны со мной, господа? — невозмутимо продолжает Артур.

— Судя по всему, — бурчит Саймон, — вы правы.

— Ей-богу, я полностью с вами согласен, — произносит Ланселот Блер.

— Безусловно, мистер Андерсон, — говорит Лоуренс Гилсон, — я согласен с вами.

— Не могу не признать, что ваши выводы вполне обоснованы, — изрекает непорочная мисс Далтон.

— Вы, естественно, правы, — выражает своё мненье Эдгар Фейбер.

— Я не могу поверить в это, — Анджела потрясена.

Доктор Картер тоже соглашается с Артуром. Детектив Гилсон проверяет, не осталось ли на крюке отпечатков пальцев. Их нет.

— Крюк, на котором закреплена верёвка, очевидно, тщательно вытерли, — говорит детектив.

— Теперь же, — произносит Артур, — нам нужно выяснить, а есть ли среди нас хоть кто-то, кого можно очистить от подозрений лишь на основании фактов. Что касается мистера Макадама и мистера Стивена, тут мы вряд ли сможем что-нибудь узнать. Бокалы и выпивка были на столике возле окна, мы все подходили к нему. Любой из нас мог добавить туда цианистый калий или снотворное. Перейдём к мисс Миллер. Посмотрим, у кого из нас есть алиби. Лично я до самого гонга находился на площадке возле замка, но, конечно, какую-то часть времени меня никто не видел. Мистер Картер?

— До ланча я часть времени гулял по острову, а затем был у себя в комнате.

— Гуляли один? — уточняет Артур.

— Да, — отвечает тот.

— Мистер Блер? — обращается Артур к художнику.

— Я всё время до ланча писал портрет мисс Миллер.

— Мистер Фейбер?

— Я был у себя, — отвечает тот. — Готовил статью о поездке на остров.

— Мисс Далтон? — продолжает допрос Артур.

— До ланча, мистер Андерсон, я вязала в своей комнате, — произносит та.

— Мисс Эванс?

— Я, мистер Андерсон, была в своей комнате и читала, — говорит она.

— Мистер Саймон?

— Я тоже гулял по острову, — изрекает тот.

— Мистер Гилсон?

— Я вплоть до ланча был у себя и читал.

Зовут и Расселов. Итак, алиби, как выясняется, нет ни у кого.

— Да, — произносит Артур, — похоже, ни одного из нас нельзя считать свободным от подозрений.

— То есть как это — никого! — возмущается Картер. — Сама мысль, что я могу убить кого-нибудь, абсурдна!

— Доктор Картер! — осаждает его мистер Гилсон. — Я вполне понимаю ваше негодование. Тем не менее мистер Андерсон прав. Мы все в равной степени вызываем подозрения. Как вы сами сказали вчера, мистер Джастис сумасшедший. А лишиться рассудка способен любой, с этим, я полагаю, никто спорить не будет. Врач может сойти с ума, журналист может сойти с ума. Да и полисмен тоже. Мы все в большой опасности и отныне должны быть начеку. Необходимо подозревать всех и каждого. Помощь, судя по всему, придёт нескоро. Следовательно, до тех пор, пока мистер Джастис не вычислен, всё, что мы можем сделать, — принять все необходимые меры, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Анджела лишь гордо вскидывает голову.

— Да будет вам известно, мистер Гилсон, ни один, кто меня знает, — смотрит девушка на Артура, — в жизни не поверит, будто я могу кого-нибудь убить.

Мистер Гилсон пристально смотрит на неё. Хладнокровная стерва — вот кем ему кажется Анджела Эванс. И что самое противное, она напоминает женщину, которой он когда-то имел неосторожность отдать сердце.

— Я вам охотно верю, дорогая, — мягко произносит мистер Гилсон, — и совсем не обвиняю вас. Но ведь сейчас мы в обществе людей, с которыми едва знакомы.

— Да Джастис, — восклицает Блер, — просто-напросто рехнулся!

— Чокнутый! — вторит ему Эдгар Фейбер.

— Да, джентльмены, — говорит мистер Гилсон, — вы правы. Тем не менее суть от этого не меняется.

— Ей-богу, да эта идея абсурдна! — не унимается Блер. — Я — и вдруг задумал кого-нибудь убить!

— Хоть предположить, что я способна совершить убийство, — это в высшей степени нелепо, — холодным тоном изрекает непорочная Эванджелина Далтон, — я понимаю, что вы правы, мистер Гилсон.

— Из десяти человек, находящихся в этой комнате, — объявляет Артур, — один — опасный преступник. Прошу вас, не рискуйте и будьте бдительны.

— Это будет даже увлекательно, — детектив Гилсон мрачен. Голос его холоден, но глаза горят.

Своею жизнью он рисковал не раз и вот теперь рискует снова.

— Иными словами, следствие зашло в тупик, — шепчет Саймон Анджеле.

— Я опасаюсь, что вы правы, мистер Саймон, — отвечает она тихо.

Во время ланча все стараются держаться как обычно. Говорить о чём угодно, только не о том, что в самом деле занимает. Недаром зеркала в их комнатах завешены — как будто бы в домах, где есть покойник. И не зря на тумбочке у каждого тринадцатая карта со скелетом, у которого коса. Карта, означающая смерть. Один из них — убийца. Что за бездушная душа! Кто он? Кому верить?

Будь кто-нибудь из них зарезан прямо здесь, в столовой, на ковре бы не было заметно пятен крови: он такой же красный. Единственный источник света в тёмной, мрачной комнате — тусклое мерцание свечей. Стёкла в окнах замка чёрные.

— Предлагаю, — произносит Фейбер, — выходить по двое.