Тайна сэра Николаса (джен)

Директор школы чародейства и волшебства Минерва Макгонагалл отложила перо в сторону и, наложив чары высыхания, свернула пергамент в свиток. Слегка потянулась, разминая уставшую спину — все-таки старость не радость даже для волшебников. Ее взгляд прошелся по портретам бывших директоров на противоположной стене. Многие рамы пустовали — в этот ранневечерний час в субботу многие навещали свои портреты в особняках родственниках, в Министерстве или в госпитале. Идэсса Сакнденберг о чем-то тихо переговаривалась с Элизабет Беркс, Финеас Найджелус Блэк со скучающим видом рассматривал свои ногти, Дайлис Дервент и Филлида Спора пропадали в Мунго, Декстер Фортескью и Армандо Диппет спали, один — тихонько посвистывая носом, другой — негромко похрапывая, Альбус Дамблдор, прикрыв глаза, дремал — при выдохе волоски усов и бороды вокруг носа слегка разлетались в стороны, будто серебристые искорки, Северус Снейп неподвижно смотрел сквозь Минерву. Та задержалась взглядом на бывшем коллеге, посмотрела в сторону окна — небо было по-предвечернему тепло-синим — а потом резко повернулась и посмотрела на Снейпа. Показалось, или он действительно моргнул? Минерва вздохнула и покачала головой: кажется, она просто хочет принять желаемое за действительное.

— Госпожа директор, на поле для квиддича потасовка! Срочно нужна ваша помощь!

Патронус, внезапно появившийся в середине директорского кабинета, произнес эти слова одышливым голосом Горация Слагхорна.

Со страдальческим видом директор помассировала виски, выбралась из-за стола, тяжело опираясь на столешницу ладонями, и, в последний раз посмотрев на портреты в рамах, особенно на один из них, вышла из кабинета.

Северус Снейп вздохнул и пошевелился. Альбус Дамблдор сверкнул очками.

— Когда-нибудь она вас раскусит, мальчик мой!

Снейп лишь фыркнул.

В свой портрет в третьем ряду снизу проскользнула Дайлис Дервент.

— Я ничего не пропустила?

— Наш мальчик чуть не попался, — беззлобно усмехнулся Дамблдор.

Снейп снова фыркнул.

— Нас, слизеринцев, не так-то просто раскусить, Альбус, особенно гриффиндорцам, — съязвил Финеас Найджелус Блэк.

— От гриффиндорцев вообще одни неприятности, — высокомерно произнесла Элизабет Берк с верхнего ряда портретов. — Вы посмотрите, до чего они довели Минерву!

— Ну-ну, — поцокал языком Альбус Дамблдор. — Прошу прощения, но слизеринцы докучают бедной девочке не меньше, а может...

И тут сквозь стену в кабинет вплыло привидение, приветливо кивнуло портретам и собралось уже вылететь через окно, как раздался умоляющий голос.

— Сэр Николас! — это не выдержал Альбус Дамблдор. — Как же мы рады вас видеть! В кои-то веки случилось что-то стоящее, а нас держат в неведении. Что случилось на поле для квиддича, сэр Николас? Не удовлетворите ли наше любопытство?

— С удовольствием, господин директор, с удовольствием! — сэр Николас облетел комнату по кругу и завис перед портретами, почтительно поклонившись директорам.

— Ну? — воскликнул Дамблдор. Его глаза так и сверкали от нетерпения. — Не томите же, сэр Николас! Мы просто умираем от любопытства!

— Говорите за себя, — буркнул Северус Снейп, а Финеас Найджелус скривился. Идэсса Сакнденберг закатила глаза и, наклонившись к соседнему портрету, что-то прошептала Элизабет Берк.

Сэр Николас приосанился.

— Второкурсники и третьекурсники Слизерина подрались с третьекурсниками Гриффиндора — прямо на поле для квиддича.

— Это мы уже слышали, — протянул Альбус. — А подробности? Из-за чего произошла потасовка?

— Квиддич? И кто победил? — прошамкал проснувшийся Декстер Фортескью.

— Они не играли, Декстер, они дрались, — со скучающим видом произнес Финеас Блэк.

— Боролись? Кто?

— Слизерин и Гриффиндор! — громко ответил сэр Николас.

— Что? Почему «вздор»? — озадаченно переспросил директор Фортескью.

— Подрались! Слизерин и Гриффиндор! — хором прокричали сэр Николас, директор Дамблдор и Дайлис Дервент.

— Ну и кто победил? — ворчливо поинтересовался Декстер.

Финеас Блэк криво ухмыльнулся.

Сэр Николас поправил воротник.

— Подробности мне пока не известны — я как раз направлялся в сторону поля. Но уверен: гриффиндорцев как всегда подставили. Мы — сама честность и порядочность. Не то что слизеринцы, да простят мне господа директора с этого факультета, но правда — превыше всего.

И сэр Николас, подпустив шпильку в «стан врага» и гордо задрав подбородок, полетел к окну.

И пока Финеас Найджелус Блэк и Северус Снейп застыли с открытыми ртами, онемев от подобного нахальства, Альбус Дамблдор крикнул вслед привидению:

— Возвращайтесь с новостями, сэр Николас! Нас тут совсем не жалуют информацией!

Почти-Безголовый-Ник, уже вылетевший наружу, просунул голову в окно, важно кивнул и исчез.

— Нет, каков наглец, а? — возмущенно воскликнул Финеас Найджелус Блэк. — «Самые честные и порядочные...» — передразнил он Ника. — Вот увидите, эти честные и порядочные выйдут сухими из воды, а слизеринцам Минерва как всегда все баллы снимет...

— Зная Минерву, не надо быть Трелони: баллов лишатся все, — мрачно изрек Снейп. — Опять хаффлпаффцы на первое место выйдут.

— А не надо быть честными и хитрыми, — лукаво улыбнулась Дайлис Дервент. — Надо быть всего лишь терпеливыми — и Кубок школы сам в руки прыгнет.

И весело рассмеялась в ответ на раздраженное бульканье Финеаса Найджелуса.

В свой портрет вернулась Филлида Спора.

— Да где же там сэр Николас? — Дамблдор попытался повернуть голову так, чтобы увидеть из портрета окно. — Обещал же сразу вернуться с новостями.

— О да, — желчно улыбнулась Идэсса Сакнденберг. — Где там наше самое гриффиндористое привидение? Нет, слизеринцам, конечно, тоже свойственно терпение, но не до такой же степени... Это привидение воистину доигралось...

— Лось? Где лось? — Декстер Фортескью завертел головой из стороны в сторону.

— Доигралось, Декстер, Идэсса говорит: «доигралось», — Финеас закатил глаза. — Идэсса, дорогая, кажется, вечер перестает быть скучным. Облегчи душу, расскажи своим добрым коллегам: у тебя и впрямь что-то есть на нашего «истинного гриффиндорца», старину Ника? Или ты просто решила побрызгать ядом — нет, я ни в коем случае не против, но...

Альбус загадочно блеснул очками. Снейп заинтересованно покосился вверх, туда, где находился портрет Идэссы Сакнденберг.

— Ах, ничего, — со скучающим видом отмахнулась Идэсса, но по ее сверкнувшим глазам видно было, что она просто лопается от нетерпения выложить какую-то информацию — тайну, которой владела лишь она.

— Рассказывайте же, дорогая, не томите! — с придыханием произнесла Элизабет Берк. — Вы же знаете, о гриффиндорцах я готова слушать часами — особенно об их «славных» делишках.

И она хихикнула.

— Я связана словом, — с досадой проговорила Идэсса, кусая губы. — И не могу рассказать о сэре Николасе другим. Но, — она криво улыбнулась, — наш Ник немного перестарался в своей лояльности к Гриффиндору...

— И ваша слизеринская душа жаждет отмщения, — ухмыльнулся Финеас Найджелус. — О, как я понимаю вас, дорогая! — немного подождав, он медленно произнес: — Однако на что вам дана ваша хитрость, дорогая Идэсса? Уверен, такая умница найдет выход из создавшегося положения...

Северус Снейп закатил глаза, глаза же Идэссы Сакнденберг сверкнули. Грубая лесть достигла цели.

Немного помолчав, она протянула, разглядывая браслет на запястье:

— Я не могу рассказать, это верно... но я не давала обещания не отвечать на вопросы, если кто-то догадается... — и она выжидающе скосила глаза на нижние ряды портретов.

Филлида Спора неодобрительно нахмурилась, остальные же портреты встрепенулись.

— Видели зайца? — недоуменно спросил Декстер Фортескью, но Идэсса лишь отмахнулась, по-прежнему кося глазами на нижние портреты.

— Хм... Вы же, кажется, директорствовали в Хогвартсе конце четырнадцатого века, — задумчиво протянул Финеас Найджелус Блэк. — Во времена сэра Николаса, не так ли?

— Можно и так сказать, — благосклонно кивнула Идэсса.

— И вы помните нашего сэра Николаса? Он и прежде был таким же безголовым гриффиндорцем? — и Финеас рассмеялся собственной шутке

— О нет, — мрачно усмехнулась Идэсса.

— Разумеется, голова у него тогда была, — буркнул Северус Снейп. — Финеас имел в виду другое.

— Я знаю, мальчик, — высокомерно отозвалась Идэсса. — И мой ответ: нет. В любом смысле, понимаешь?

Портреты задумались, нахмурив брови.

— То есть наш сэр Николас не был гриффиндорцем, вы это хотите сказать? — неверяще воскликнул Северус Снейп.

— Я всегда знал, что у тебя есть голова на плечах, мальчик мой, — лукаво улыбнулся Альбус.

Идэсса молчала.

— Что?! — воскликнул Финеас. — Идэсса, это что, правда? Только не говори, что сэр Николас был слизеринцем!

— Нет, — холодно улыбнулась Идэсса.

— Он учился в Хаффлпаффе? — глаза Филиды Споры стали огромными.

— Нет.

— На рейвенкловца он как-то тоже не особо похож, — задумчиво произнесла Дайлис.

— Нет.

— Постойте, дорогуша, — оторопел Финеас Найджелус. — Не Гриффиндор, не Слизерин, не Хаффлпафф и не Рейвенкло? Но других факультетов в школе никогда не было! Вы что, намекаете, что сэр Николас вообще не учился в Хогвартсе?

— Браво! — Идэсса три раза громко хлопнула в ладоши. — Но я ничего не говорила. Вы обо всем догадались сами!

— Что?! — Снейп поперхнулся. — Это как это? Он же... А... Оно...

И тут в начинающее темнеть окно — уже вечерело — залетел и сам виновник переполоха.

Зависнув перед озадаченными и какими-то даже застывшими портретами, сэр Николас пустился в пространный рассказ о том, как команды не поделили поле во время тренировки — каждая утверждала, что дополнительное время в семнадцать часов принадлежит ей — по распоряжению декана — и какой феерической дракой болельщиков с трибун и игроков закончилась эта ссора: пятеро слизеринцев и три гриффиндорца оказались в Больничном крыле, семь метел — в щепки; разъяренной директрисой снято по двести баллов с каждого факультета, в результате чего оба скатились на третье и четвертое места в общешкольном рейтинге.

Сэр Николас рассказывал очень увлеченно, паря перед слушателями туда-сюда, туда-сюда. Только вот слушатели его, кажется, не слышали. Финеас Найджелус и Дайлис Дервент провожали взглядами каждое его движение, Идэсса Сакнденберг смотрела на него с каким-то кровожадным видом, Феллида Спора — с некоторой жалостью, а Северус Снейп внимательно изучал его с ног до головы. И только Альбус Дамблдор с безмятежным видом сосал магловскую карамельку.

Наконец Ник, совсем стушевавшись, замолчал и с подозрительным видом оглядел портреты.

— Не те слизеринцы нынче пошли, ох, не те, — отмер наконец Финеас Найджелус Блэк. — Тоньше надо быть, хитрее, а чего они добились? Снятия баллов, — и директор Блэк скривился. — Впрочем, чего можно от них ожидать, если и их наставники... — и директор Блэк покосился в сторону Северуса Снейпа.

Тот сразу же огрызнулся:

— На что это вы намекаете?

— Ну-ну, мальчики, не ссорьтесь, — увещевающе заговорил Альбус Дамблдор. — Я давно говорил: не факультет красит человека, а человек — факультет. Все мы — ученики Хогвартса и должны держаться вместе, — и директор засунул в рот очередную маггловскую карамельку, блаженно прикрыв глаза. — Не так ли, сэр Николас? — и он неожиданно остро взглянул на Ника.

— Э-э-э... да, — неуверенно произнес тот. — И все равно: гриффиндорцы — самые смелые, отважные и мужественные! — запинаясь, произнес он.

— Идиоты, — фыркнул директор Блэк, а Идэсса Сакнденберг, посмотрев на Ника, хмыкнула и произнесла своим низким голосом:

— Вы уверены, что дело в гриффиндорстве, дорогуша? Кажется, у некоторых идиотизм в крови, к какому бы факультету они ни принадлежали.

Сэр Николас помутнел и опасливо покосился на директрису Сакнденберг.

— О да, Идэсса, — оживился Альбус Дамблдор. — Рано мы проводим распределение, ох, рано!

Остальные портреты снова оживились.

— Альбус, не сбивайте с толку!

— Идэсса, вы просто невыносимы! Уж если сказали «а», говорите и «бэ»!

— Что там с нашим сэром Николасом? Учился он в Хогвартсе или нет?

— Сэр Николас, не просветите?

— Госпожа директор, умоляю вас, вы же обещали! — сэр Николас подлетел к портрету и попытался закрыть рот нарисованной женщины своими призрачными руками, в ответ на что Идэсса лишь злорадно ухмыльнулась. — Ни слова, умоляю!

— Этот вечный спор, кто лучше: Гриффиндор или Слизерин, а, сэр Николас? И всегда гриффиндорцы честные и отважные, а слизеринцы — хитрые и беспринципные, да? А как же честь вашего родного факультета?

— Что?! — вскричали одновременно Элизабет Берк, Финеас Найджелус Блэк, Северус Снейп и Дайлис Дервент.

— Вы же говорили... — ничего не понимая, покачала головой Филлида Спора.

— Да в чем дело? — взревел Декстер Фортескью.

Армандо Диппет громко всхрапнул во сне.

— Расскажете сами — или господа коллеги могут и дальше задавать наводящие вопросы? — хмыкнула Идэсса Сакнденберг, торжествующе глядя на привидение.

— Не-е-ет!!! — закричал Ник, и его голос будто вихрем пронесся по кабинету.

— Да!!! — хором вскричали портреты.

Декстер Фортескью вытащил слуховую трубку и наставил ее в сторону Ника. Дамблдор поперхнулся леденцом, но даже не заметил этого, с предвкушением глядя на Почти-Безголового-Ника. С лица Финеаса Найджелуса Блэка разом слетела скука, а Дайлис Дервент немного с сочувствием, но и с изрядным любопытством смотрела то на Идэссу, то на Ника.

Сэр Николас с упрямым видом скрестил руки на груди и завис над директорским столом.

— Мне нечего рассказывать! Всего хорошего! — и он собрался было улизнуть сквозь ту же стену, через которую появился в кабинете, но его остановил голос Северуса Снейпа.

— Постойте! Будьте же гриффиндорцем! Только одну минуту! Это как-то связано с Элизабет?

Сэр Николас замер перед стеной и медленно повернулся. Его глаза мерцали.

— Мы... Мы все помним Гарри Поттера с его детьми, которые были здесь не так давно, и знаем, что случилось с Альбусом и Лили. И мы все слышали историю о похожем происшествии с одним... юным лордом, его маленькой родственницей, двойном всплеске первой магии и занятном превращении. Припоминаете, сэр Николас?

Ник что-то пробормотал.

Дайлис Дервент с придыханием произнесла:

— О да! Такой милый мальчик... и такая смелая девчушка! Что-то с ними стало? Сэр Николас, у этой истории есть продолжение? Тогда вы просто обязаны рассказать нам ее до конца! — и стрельнула глазами в сторону привидения.

Сэр Николас помутнел чуть сильнее.

— Что-то в этой истории не дает мне покоя, — признался Северус Снейп. — Детская магия недолговечна, и мы слышали, что дети снова обрели свою собственную внешность. И все же вы что-то скрываете. Что, сэр Николас? Чем закончилась эта история? Что случилось с двумя юными магами?

— Они оба поступили в Хогвартс? И Элизабет, и Николас? — тихо спросила Дайлис.

— Почему Идэсса сказала, что вы не учились ни на одном из факультетов? — сощурил глаза Финеас Найджелус.

— И в то же время она упомянула про честь вашего родного факультета — Слизерина, если не ошибаюсь, — брови Филлиды Споры удивленно приподнялись. — Как такое вообще возможно?

— Мы выспались на тысячелетие вперед, а у Минервы действительно не происходит ничего интересного. Расскажите же, в чем дело, было бы так увлекательно узнать вас и эту таинственную историю с факультетами поближе, — мило улыбнулась ему Дайлис.

— Уважьте нас, сэр Николас, — сверкнул очками Дамблдор и сунул в рот фруктовый леденец.

Северус Снейп лишь хмыкнул, покосившись на соседний портрет. Финеас Найджелус уселся поудобнее, Дайлис сдула прядь волос, выбившуюся из прически, ее глаза зажглись любопытством. Декстер Фортескью взмахнул слуховой трубкой.

— Только рассказывайте погромче, молодой человек! — рявкнул он. — Вы, молодежь, так тихо говорите — будто котята мяукаете.

Снейп снова хмыкнул.

Сэр Николас помутнел еще больше от столь горячей просьбы. Неуверенно посмотрев по сторонам, он откашлялся.

— Да ведь, рассказывать-то, собственно, и нечего.

— Не стесняйтесь, молодой человек, и не мнитесь. Мужчина вы или кто? — буркнул Финеас Найджелус Блэк.

Сэр Николас стал практически непрозрачным, и Северус Снейп начал присматриваться к нему внимательнее.

— Все вы, гриффиндорцы, одинаковы. Чуть что — так самые храбрые, а как к стенке припрут — мычите хуже хаффлпаффцев, — буркнул Финеас Найджелус.

— Что? Хаффлпаффцы в луже? — переспросил шокированный Декстер.

— Хуже! Хуже, Декстер, — громко произнесла Дайлис.

— Хуже? — недоуменно переспросил Декстер Фортескью. — Кому от этого милого юноши может стать хуже?

В уголках гул Дамблдора затаилась улыбка, Финеас Блэк и Северус Снейп синхронно закатили глаза, а Дайлис, не обращая внимания на шамкающего директора, ободряюще улыбнулась сэру Николасу.

— Ну так что? Расскажете нам свою наверняка чрезвычайно увлекательную историю?

Сэр Николас беззвучно упал в бордовое плюшевое кресло, стоящее у стола, закрыл лицо руками и проговорил:

— Госпожа директор Сакнденберг не имела права выдавать мою тайну!

— А она не выдавала, — сочувственно произнес Альбус. — Просто она — настоящая слизеринка. Она загнала вас в угол.

Идэсса Сакнденберг торжествующе улыбнулась.

Сэр Николас горестно усмехнулся.

— А я надеялся, что моя тайна уйдет со мной в могилу, — и он грустно улыбнулся собственной шутке.

— Расскажите нам о Николасе и Элизабет, — тихо попросила Дайлис. — Облегчите душу, я знаю, вас что-то мучает. Не забывайте, я была неплохой целительницей. Да, я всего лишь портрет, а вы — привидение. Однако, может, мне все-таки удастся как-то помочь вам?

Сэр Николас вздохнул и наконец сдался.

— Ну хорошо. Я расскажу вам свою историю. Слушайте и удивляйтесь, — и он опять грустно улыбнулся. — И спасибо вам, директор Дервент, но не думаю, что мне кто-то может помочь. Не думаю, что мне нужна помощь. Но я расскажу...

Он вздохнул и начал свой рассказ.

— Директор Снейп, вы правы. Николас и Элизабет после своего первого всплеска магии не поняли, что произошло. Наутро все вошло в свою колею, жизнь продолжилась. Николаса отослали к сэру Роджеру, Элизабет муштровала дома леди Маргарет. Так продолжалось около двух лет, пока к Элизабет в один прекрасный день не пришла одна почтенная дама — леди Элинор — и не рассказала девочке, что она является волшебницей и будет по праву учиться в одной из самых старинных школ магии и волшебству. Можете себе представить, что почувствовала Элизабет?

— Испугалась? — сочувственно поинтересовалась Филлида Спора.

— О, ничуть! — сверкнул глазами сэр Николас. — Она была не из робкого десятка. Поняв, что ей не суждено быть рыцарем, она рассудила, что быть волшебницей — ничуть не хуже. В конце концов, она выросла на сказаниях о короле Артуре и его рыцарях, о Мерлине и Моргане. Она была в восторге. С леди Маргарет договориться было проще простого — леди Элинор выдала себя за отдаленную родственницу, согласную платить целое состояние за обучение Элизабет в одной из строжайших монастырских школ для детей знати. Леди Маргарет была рада спихнуть «неудавшуюся» воспитанницу в другие руки — хотя бы на время. Так Элизабет оказалась в Хогвартсе.

— О, Хогвартс! — мечтательно воскликнула Дайлис.

— Да, Хогвартс, — опустил голову сэр Николас.

— И на какой же факультет попала малышка? — живо воскликнула Дайлис. — Уверена, на Гриффиндор!

Почти-Безголовый-Ник покачал головой.

— Нет. Ее распределили на Слизерин.

— Что?! — воскликнул оторопело Финеас Найджелус.

А Декстер Фортескью, почти ничего не разобравший, рявкнул:

— Погромче, молодой человек! Что вы себе под нос бубните! Портреты в третьем ряду тоже хотят слышать!

Ник вздохнул.

— Да. Ее распределили на Слизерин. Она узнала про магию, заклинания, зелья, чары. У нее появились знакомые — такие же волшебницы, как и она. Но она не забывала о своем маленьком друге Николасе и ждала его в школе. Но прошли год, два, три — а Николас в школе так и не появился.

Северус Снейп наморщил лоб.

— То есть как это? — возмутилась Элизабет Берк. — А вы тогда кто? Самозванец?

Почти-Безголовый-Ник взлетел над креслом и начал взволнованно парить перед портретами туда-сюда.

— Почему же он не приехал? — охнула Дайлис. — Он же был маглорожденным? Как и Элизабет? К нему же тоже должен был приехать представитель от школы — чтобы пригласить на учебу, как и Элизабет.

— Эти средние века — просто варварские времена! — презрительно процедил Финеас Найджелус Блэк. — Наверняка его мамаша перекрестилась и вызвала карателей Инквизиции, все мы помним об этой дамочке! И, разумеется, не пустила сына ни в какую школу колдовства! Не то чтобы меня это волновало — чем меньше маглорожденных, тем проще школе, от них никакого толку!

— Средние века — вовсе не варварские! — прошипела Идэсса Сакнденберг.

— И прекратите ваши слизеринские выпады в сторону маглорожденных, — покачала головой Филлида Спора.

— Ну да, ну да... Как же это я забыл — маглорожденные волшебники — они же соль нашей расы, — ядовито протянул Финеас Найджелус Блэк, — а Средние века — ну просто золотое время, расцвет магической культуры и общества, — саркастично закончил он.

— Да что вы...

— Дамы, господа, — взмолилась Дайлис Дервент. — Давайте не будем в очередной раз ссориться. Ведь в сотый раз по кругу об одном и том же. А тут такая история... Рассказывайте, рассказывайте дальше, сэр Николас!

— Да какой же он сэр Николас, — возмутился Финеас Блэк, — если мы только что выяснили, что никакого сэра Николаса тут не училось. Постойте, постойте... — и он подозрительно уставился на сэра Николаса. — Не хотите же вы сказать, что вы... Да нет, вздор!

Элизабет Берк громко фыркнула.

— Не будьте идиотом, Блэк! Молодой человек не может быть девицей, это даже вам должно быть понятно. Присмотритесь повнимательнее! — она окинула острым взглядом фигуру все еще висевшего в воздухе над директорским столом привидения. — У него явно не хватает объема в одних местах, — и она уставилась на грудь Ника. — Зато излишек в другом, — взгляд спустился на несколько сантиметров ниже.

Ник в очередной раз потерял прозрачность и быстро опустился в кресло, закинув ногу на ногу.

— Вы что, леди Элизабет? — прямо спросил Северус Снейп.

Ник стал таким мутным, что казался сделанным из муки. Кинув отчаянный взгляд на Идэссу Сакнденберг, он просто кивнул.

Финеас Блэк остался сидеть с раскрытым ртом.

Дайлис не по-дамски присвистнула.

Альбус сверкнул очками.

Идэсса хрипло рассмеялась.

Декстер наставил слуховую трубку на Альбуса.

— Альбус, что там происходит? Мальчик дал обет?

Альбус усмехнулся.

— Декстер. Это не мальчик. Это — девочка.

— Да что вы мне голову морочите! — возмутился старый Декстер. — Что я, девицу от юноши отличить не могу? Да еще такого... от природы одаренного?

Почти-Безголовый-Ник, которому мутнеть уже было некуда, попытался натянуть свой камзол пониже на колени.

— А и правда, сэр Николас... леди Элизабет... — улыбнулась Дайлис. — У вас и ножки в чулках... красивые и стройные, не спорю, но явно не женские.

— Ах, какая мода на шоссы была в наши времена, — прослезилась Филлида Спора. — Молодые люди соревновались, у кого ноги стройнее, а шоссы у́же. Некоторые даже присесть не могли, бедняжки, сразу — дырка. На самом интересном месте, — хихикнула она. — О, это было так забавно!

— Ах вы шалунишка! — усмехнулась Дайлис. — Но я вас понимаю, дорогая. Сейчас с этими мантиями такая скукотища! Ни женской груди не разглядишь, ни... мужского достоинства, — прыснула она.

— Мужское достоинство находится в другом месте, моя дорогая, а не там, где вы думаете, — кисло произнес Финеас Найджелус Блэк.

— О да, я с вами согласна, дорогой мистер Блэк, — мило улыбнулась Дайлис. — Например, в очаровательных леди, которые... Черт возьми, сэр Николас, да что же там с вами произошло? Вы просто вынуждаете меня чертыхаться как последний сапожник! Умоляю, скажите, как так получилось? Как? Это же не ваше тело?

— Нет, — тихо произне... сла? леди Элизабет. — Это тело Николаса.

— Я вообще ничего не понимаю, — пожаловался Снейп Альбусу, сжимая ладонями виски. — А вы?

— А я наслаждаюсь, мой мальчик, — усмехнулся Альбус и подмигнул Дайлис. — Терпение, моя дорогая, мы наверняка сейчас все узнаем!

— Замираю в предвкушении, — буркнул Финеас Найджелус.

А Декстер, зашвырнув в сердцах трубку в угол комнаты, рявкнул:

— Мяукают и мяукают... Ничего не слышу! Молодой человек! Громче!

Почти-Безголовый-Ник тяжело вздохнул и поправил воротник — будто он затруднял дыхание. Еще раз вздохнув, Ник тихо сказал:

— Я все расскажу. Вы только не перебивайте, а то мне не достанет мужества продолжать. Все потом. После.

Я действительно Элизабет. Мои родители были чистокровными волшебниками. Отец погиб во время Столетней войны, у матери, кроме меня, были еще трое младших дочерей и двое сыновей. Когда мне исполнилось шесть, меня, по обычаю того времени, отдали на воспитание дальней родственнице — леди Маргарет, матери Николаса. Почему меня отдали не в магическую семью, могу лишь догадываться, с матушкой своей я со своего шестилетнего возраста так ни разу и не виделась. Наверное, ей было тяжело с такой оравой детей, вот она и воспользовалась первым подходящим случаем. Как бы то ни было, у леди Маргарет я нашла какой-никакой, но дом.

Когда произошел наш с Николасом первый выброс магии, я, конечно, ничего не поняла. Но каким-то образом знала, что в этих «чудесах» виновата не я одна — я просто чувствовала это.

И была очень озадачена, когда Николас не появился в Хогвартсе, однако зная его и его семью, могла представить себе: они просто до смерти испугались. Сам Ник испугался. Он был очень богобоязненным мальчиком, очень послушным и очень любил свою матушку. А она, несмотря ни на что, очень любила его, ведь он был единственным сыном в семье, наследником.

Я росла, набиралась знаний — больше всего мне нравилось зельеварение, я достигла в нем немалых успехов. Тогда обучение проходило не так, как сейчас. Во-первых, не было курсов, во-вторых, обучали не семь лет, а самое большее, пять: юные маги распределялись по факультетам и просто учились у своих наставников чарам, варке зелий, основам целительства, латыни, выращивали травы, ухаживали за магическими существами, помогали взрослым укреплять замок, варить, стирать и поддерживать чистоту в спальных залах — все вместе, всем факультетом — нас и было-то не больше сотни в школе. А когда юные волшебники выучивались всему, что могли предложить им наставники, они просто покидали школу. Готовых рецептов зелий тогда почти не было, мы не проходили теорию. В основном мы экспериментировали с травами, минералами, частицами магических существ и заклинаниями — и варили, варили, варили. Кое-что получалось, кое-что нет, но меня учитель зельеварения всегда хвалил и прочил мне великое будущее — если бы я была мужчиной. Да, магическое сообщество было в те времена прогрессивнее магловского, но и у нас мужчины были пиком развития, уделом же женщин было найти мужа, рожать детей, вести хозяйство в доме, обеспечивать едой и зельями свою семью — и по возможности не мешаться под ногами.

Когда мне исполнилось шестнадцать и я научилась всему, что знали мои наставники, пришла пора покинуть Хогвартс. Леди Маргарет написала письмо, в котором сообщала, что нашла мне мужа — одного из племянников сэра Роджера, наставника Николаса, и потребовала немедленно вернуться в замок де Мимси-Дельфингтон. С ее точки зрения, подобное замужество было неслыханной удачей, ведь я была бедной родственницей, без особого приданого. То, что муж был старше меня на пятнадцать лет и мы ни разу не видели друг друга, не имело в те времена ни малейшего значения.

Мне было тяжело расставаться с магическим миром и возвращаться в мир не-магии, но в шестнадцать лет видишь мир в розовом свете. Наверняка у меня найдется возможность колдовать и будучи замужней женщиной, а замужество все-таки дает определенные преимущества и определенную свободу — так думала я тогда.

Так оно и случилось.

Муж почти все время проводил у своего дядюшки, детей у нас пока не родилось, и я была сама себе хозяйкой: ухаживала за домом, ходила в лес, аппарировала на ближайшие луга, собирала травы, дышала полной грудью, болтала с заезжими путниками, скакала верхом. В глубине леса отыскала какую-то хижину и оборудовала там зельеварню — прикрыв, конечно же, всевозможными чарами. Сколько времени я там провела, проводя опыты с разными ингредиентами и варя самые разнообразные зелья — даже придумывала собственные! В общем-то, я, можно сказать, была счастлива эти пять лет.

Пока нас с мужем не пригласили на праздничный пир по поводу помолвки старшей дочери дядюшки моего мужа, сэра Роджера. И там, в пиршественном зале, я впервые за столько лет увидела его — Николаса. Прошло столько времени, а я его сразу узнала: пшеничного цвета кудри, яркие глаза в пышных ресницах, ямочки на щеках, мечтательный взгляд, стройный стан, скромная, но так хорошо сидящая на нем одежда... Я не знала до этого, что такое любовь, но тут мое бедное сердце было покорено — раз и навеки. Я знала, что мне нельзя влюбляться, что будет только больно: я — замужняя леди, он — богатый наследник, обхаживающий младшую дочь сэра Роджера — юную златовласую фею, которая смотрела на него с немым обожанием. А он... Он так смотрел на нее, как никто и никогда не смотрел на меня.

Почти-Безголовый-Ник вздохнул и погрузился в воспоминания.

Филлида Спора, наверняка вспомнив о своей молодости, лишь грустно покачивала головой. Декстер Фортескью задремал. Финеас Найджелус нетерпеливо открыл было рот, но Ник продолжил свой рассказ.

— Когда мы с мужем вернулись домой, я потеряла покой и сон. Только закрою глаза — как перед ними встает его мягкая улыбка, прохожу по галерее — чудится в арке его стан, спущусь в винный погреб — слышится его чарующий голос. Мужа я и раньше не любила, но терпеть его домогательства теперь было выше моих сил. Я сварила зелье — по собственной рецептуре — «Вредящее зелье», на основе белладонны и аконита, от которого постоянно тошнило, лихорадило, а кожу покрывало красными шелушащимися пятнами. Муж долго не выдержал — сбежал к дядюшке, и я могла беспрепятственно предаваться мечтам о моем Николасе.

Да, он не был моим. И все-таки был. Он был моим первым братом, моим первым другом, моей первой привязанностью, моей первой любовью, моим первым безумием. Потому что я сошла с ума. Я ни о чем не могла думать — лишь о нем. А для него я была всего лишь «сестрицей Элизабет». И тогда я решилась. Я решила изобрести такое зелье, которое заставит его полюбить меня. Мою голову словно застлал туман — я совершенно забыла про мужа и даже не думала, что буду делать с ним, когда Николас полюбит меня. Мне мечталось о доме, в котором мы будем жить вдвоем — только он и я — будем любить друг друга, смеяться друг с другом, гулять, мечтать, растить общих детей... О, мы ни за что не отдали бы их на воспитание — это я знала точно и была уверена: Николас согласится со мной. Оставалось дело за малым: придумать зелье, сварить его и дать ему выпить.

Опыты продолжались три месяца. В конце концов зелье было сварено. Оно было самым сложным, что мне удавалось изобрести до тех пор. Как ценитель зельеварения я была поистине горда им. Оно пахло сеном и пылью оружейной комнаты, нагретым металлом и поджаренной корочкой черного хлеба. Пар от него завивался спиралью, а поверхность блестела, словно лунный свет.

— Подождите, — не выдержал Северус Снейп.

Альбус укоризненно посмотрел на него, а Финеас Найджелус шикнул, но Снейп лишь отмахнулся. — Подождите. Спиралевидный пар? Блестящая поверхность? Не перламутровым ли блеском она блестела?

Почти-Безголовый-Ник внимательно посмотрел на него и кивнул.

— Как ваше полное имя? — нетерпеливо воскликнул Севереус Снейп. — Элизабет... кто?

— Элизабет Принс, — Ник улыбнулся краешками губ.

— Что?! — вскричал Снейп. — Так это вы — та самая Элизабет Принс, моя пра-пра-пра... родственница, изобретательница Амортенции? В... сколько вам тогда было лет?! Двадцать?

Ник, по-прежнему улыбаясь, кивнул.

— Почти двадцать один...

— Мое глубочайшее почтение, миледи, — Северус Снейп низко склонил голову. — Именно разгребая древние фамильные рукописи, доставшиеся мне в наследство от матери, а ей — от ее бабушки, я с головой погрузился в мир зельеварения и полюбил эту науку. Особенно же меня поразили не мужчины-Принсы, а худенькая девушка в темном платье с кубком, из которого исходил спиралевидный перламутровый пар. Еще тогда меня поразила сложность и изящество Амортенции, красота и продуманность рецепта. Я ваш горячий поклонник, мадам! — и Снейп еще раз склонил голову.

— Смотрите, не влюбитесь, Северус, — хмыкнула Идэсса Сакнденберг. — Это было бы слишком... банально — любовь портрета и привидения. Особенно мужского привидения! — она фыркнула.

Северус закатил глаза.

— Не будьте злюкой, Идэсса! — мягко пожурила ее Дайлис. — Бедная девочка не виновата. Такова сила любви...

— О, любовь, — мечтательно протянул Альбус Дамблдор. — Сколько в ней силы, сколько страсти, сколько боли... Кем были бы мы — без любви?

Финеас Блэк покачал головой:

— Рациональными волшебниками с головой на плечах, Альбус, а не безмозглыми гриффиндорцами с розовым сердечком вместо сердца.

— Но умоляю, продолжайте дальше, сэр Николас... то есть леди Элизабет! — взмолилась Дайлис Дервент.

Почти-Безголовый-Ник вздохнул.

— Любовное зелье было изобретено. Сложность же была в том, что мне не на ком было его испробовать. Опыты на крысах закончились успешно, но повлияет ли оно так же и на человека? Этого невозможно было предвидеть. Давать Николасу непроверенное зелье... А если что-то пойдет не так? Поэтому я решила подстраховаться: сварить Оборотное. Оно было изобретено лишь недавно, наш учитель зельеварения поделился с нами рецептом, мы варили его в школе — невероятно сложное по уровню и мастерству. Не буду рассказывать, на что мне пришлось пойти, чтобы достать необходимые ингредиенты, но через два месяца основа для зелья была у меня. А зачем оно мне понадобилось? Моей второй навязчивой идеей было превратиться в Анну — ту, которую обожествлял Николас, и урвать хоть малую толику обожания и любви.

Глаза Дайлис Дервент заблестели от слез. Финеас Найджелус покосился на нее и закатил глаза.

Ник продолжил.

— И у меня все получилось. Бы. Если бы не этот... глупец.

При этих словах дремавший было Декстер Фортескью встрепенулся:

— Что? Уже конец?

Элизабет Берк фыркнула:

— Спите дальше, Декстер, мы вас разбудим, когда история закончится.

Ник снова вздохнул.

— Я приехала к сэру Роджеру под предлогом увидеться с мужем. Муж был очень рад — ведь все мои недуги прошли, будто их и не было, а он «соскучился». А мне не терпелось повидаться с Николасом — я знала, что он гостит у сэра Роджера и что дело движется к помолвке. На моем поясе висел мешочек с двумя фиалами — Любовным зельем и Оборотным, я ждала лишь подходящего случая, а он все не наступал и не наступал.

В тот вечер в трапезной собралось много гостей — столы ломились от яств, а этот... дурак... Простите. Я всегда знала, что в Николасе есть магия, чувствовала это, просто у того, кто никогда не учился совладать с ней, она нестабильная, неуправляемая и небезопасная, но вы и сами это прекрасно знаете, поэтому дети волшебников и должны учиться магии у наставников.

Во время трапезы одна девица неудачно обгладывала гусиную ножку — передний зуб у нее сломался. Николас — рыцарь во всех отношениях — тут же пожалел бедняжку и во весь голос рассказал о вычитанном им в одной чудодейственной рукописи способе прирастить отломившийся зуб: если его сразу приставить обратно и прочитать молитву — зуб прирастет — это настоящее чудо, и один раз у него такое уже получилось. Девица, разумеется, была в восторге от подобной возможности — она и так была дурнушкой, а уж без зуба у нее ни малейшего шанса на замужество не было... А этот... я даже рассказывать не могу! — наколдовал ей слоновьи бивни!

Филлида Спора и Дайлис Дервент охнули. Финеас Найджелус закатил глаза, пробормотав что-то нелицеприятное о «магловских идиотах» себе под нос.

Почти-Безголовый-Ник грустно кивнул.

— Можете себе представить, что тут началось. Николаса сразу же скрутила охрана сэра Роджера. Его обвинили в колдовстве и членовредительстве; он, конечно, все отрицал — но выглядел при этом таким испуганным и виноватым, что любому стало бы ясно: он лжет. Его нареченная плюнула ему в лицо при всех, а солдаты повалили на плиты пола и стали избивать — ногами, пытаясь размозжить ему пальцы рук, чтобы «проклятый колдун» не смог наслать на них порчу.

Дайлис Дервент громко вскрикнула, прижав ладонь ко рту.

Идэсса Сакнденберг сидела мрачнее тучи.

Финеас Найджелус процедил:

— Я же говорил: кошмарные времена, кошмарные нравы...

Филлида Спора сидела бледная как смерть, и даже Элизабет Берк выглядела заметно впечатленной.

— Я не могла на это смотреть, — продолжил Ник, — в ужасе выбежала из залы и аппарировала домой. В ушах стояли крики и хрипы бедного Николаса, я дрожала, как в лихорадке, мысли носились в голове, как разъяренные докси. Я не знала, что делать, не представляла себе как быть: к подобному я была просто не готова... Однако реветь и рвать на себе волосы, проклинать всех и вся было пустым делом; немного поразмыслив, я поняла: выход только один. Я быстро собрала сумку, положив в нее несколько рубах и штанов мужа, мешочек с золотом, написала пару писем, обращаясь в нем к «Николя де Бургу» за подписью «Твоя Р.», завернула в льняную тряпицу хлеб и сыр, взяла в конюшне Близзарда и поскакала к хижине в лесу. У меня была еще одна задумка: я послала Патронуса директрисе Сакнденберг, но ответа, к сожалению, так и не получила.

— Идэсса, почему ты не помогла бедной девочке? — с укором спросила Филлида Спора.

— Разве мы, слизеринцы, не должны держаться вместе? Не ваши ли это слова, дражайшая Идэсса? — ядовито спросил Финеас Найджелус.

Идэсса со злостью прошипела:

— Если бы она просила за себя... Но она просила защитить этого болвана, глупая девчонка!

Ник снова взмыл с кресла в воздух.

— Но мне не нужна была помощь! Я-то была в безопасности! Мне нужно было укромное место, где мог бы спрятаться Николас!

— Этот... все равно что магл? Отрекшийся от своей сущности? Этот... богобоязненный трус и... идиот? Да что бы делала с ним здесь, в Хогвартсе? Утирала ему сопли и держала за ручку, чтобы злые колдуны не прокляли ах такого бедного мальчика?! — процедила Идэсса Сакнденберг.

— Боюсь, он не вынес бы этого, милая девочка, — сочувственно посмотрела на Ника Филлида Спора. — И в мои времена были волшебники, выбравшие бога вместо волшебства.

— К тому же эта девчонка... — процедила Идэсса. — Я предлагала ей остаться в нашем мире, она могла бы выйти замуж за чистокровного волшебника, у нее был потенциал, чистая кровь, будущее... А она променяла все это на... какого-то... — и она выплюнула последнее слово: — Магла!

— Николас не был маглом! — вскричал Почти-Безголовый-Ник. — Он просто был...

— Трусом, — протянул Финеас Найджелус.

— Не смейте называть его трусом! — Ник сверкнул глазами и возмущенно уставился на портреты.

— Что-то мне это напоминает, — тихо произнес Альбус Дамблдор и покосился на соседний портрет.

— Прошу вас, господа, давайте дослушаем эту невероятную историю! — воскликнула Дайлис Дервент. — Леди Элизабет!

Ник, посверкав немного глазами, успокоился.

— Поздно вечером я аппарировала обратно в замок сэра Роджера, с восстанавливающими и заживляющими зельями. Муж с горящими глазами рассказал мне о поимке «опасного колдуна», проклявшего чуть ли не ползамка, и сетовал на то, что мне не удалось на него посмотреть — я же ответила, что меня опять тошнило и пришлось искать укромное местечко во дворе. Муж рассказал, что колдуна отвели в сырой подвал, и что на рассвете его сожгут: колдун сознался во всех своих проклятых делах.

Бедный Николас! Он никогда не был мужественным, или стойким, или храбрым — но я его не осуждала. Под пытками чего только не признаешь! А нам рассказывали в школе, чем может грозить Инквизиция магам и не-магам.

Когда муж уснул, я, наложив на себя дезиллюминационные чары, прокралась к подвалу. Два Ступефая, одна Алохомора — и я внутри, у Николаса. Господи, как же он выглядел! На нем ни пятнышка живого места не было: зубы выбиты, пальцы размозжены, ребра переломаны, колени вывернуты, везде кровоподтеки и раны. Он был без сознания. Наколдовав немного воды, я вытерла кровь, влила в рот штук пять зелий — и он потихоньку пришел в себя. Увидев меня внутри — живую и невредимую, с зельями и волшебной палочкой, он страшно перепугался, начал креститься и плакать... Даже то, что это я — его «сестрица» Элизабет, не обрадовало его, а, скорее, ужаснуло.

«Сестрица Элизабет, мы все-таки оказались колдовскими отродьями, нам не место в божьем мире среди людей, а только в аду гореть». Сестрица... Он был для меня всем, а я для него — лишь колдовским отродьем. И тут на меня спустилось озарение — внезапное и яркое, как разряд молнии: неважно, что я там себе надумала, нам не суждено быть вместе. Он не сможет жить, зная, что он — колдун. Зная, что я — колдунья. Зная, что его любимая считает его омерзительным чудовищем. Я могу напоить его Любовным зельем, но он не будет со мной счастлив. И я не буду счастлива, зная, что это не он меня обожает, а зелье заставляет его обожать меня. И когда меня озарило этой благословенной мыслью, я сразу же успокоилась.

«Николас, ничего не бойся, все будет хорошо. Веришь мне? — и когда он посмотрел на меня своими прекрасными синими глазами, я тихо произнесла: — Обливиэйт. Империо. Делай все, что я скажу. Молчи. Все будет хорошо. Ты в безопасности».

Я взяла его за руку и аппарировала в ту самую хижину в лесу. Николас стоял посреди хижины безвольный, с потухшим взглядом, ни на что не реагируя. На его лице были по-прежнему видны следы побоев, пусть и не такие сильные. Мне было так больно отпускать его. Одного. Но я не видела другого выхода. Я не могла скрыться вместе с ним — за беглой женой и беглым колдуном отправят розыскные отряды сэра Роджера, может, даже Инквизиции, нам не будет покоя. Как же я жалела, что не могу аппарировать на край земли! Может, там мы были бы в безопасности...

«Николас, — я взяла его за вялую ладонь. — Сейчас ты ляжешь спать и как следует отдохнешь. На рассвете ты оседлаешь лошадь, оденешься потеплее, возьмешь сумку и поскачешь по главной дороге на юг, в Дувр. Там ты сядешь на корабль и доплывешь до Кале. Отныне твое имя — Николя де Бург, ты лишился всех своих родственников в Британии и намереваешься обосноваться в какой-нибудь деревушке во Франции — родине твоей матери. Деньги на покупку скромного домика ты найдешь в сумке. Ты будешь жить в провинции тихо и спокойно, женишься на доброй женщине, заведешь детей и будешь счастлив. Ты никогда не будешь вспоминать о своей прошлой жизни в Британии, ты забудешь о своей семье, об Анне, Элизабет и существовании колдунов. Ты будешь счастлив, Николас».

Я заставила его снять свою одежду и переодеться в вещи мужа, надела рубаху и шоссы Николаса, сняв и уничтожив свое платье. Он наблюдал за колдовством расширенными глазами.

В последний раз посмотрев на любимое лицо, я выдернула один волосок из его кудрей, поцеловала в губы — совсем легко и невинно,прошептала: «Прощай! Финита!» и аппарировала обратно в подвал.

Только если я смогу умереть вместо него — как сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, никому не придет в голову искать сэра Николаса во Франции или в любом другом месте. Я умру за него — и он будет в безопасности. Навсегда. Оборотное зелье сделает мой план возможным.

— Ох! — выдохнула Дайлис Дервент.

Идэсса Сакнденберг поджала губы.

— Но это же... такое идиотское решение! — не выдержал Финеас Найджелус. — Это так... по-гриффиндорски! Неужели нельзя было обойтись без этого... самопожертвования?

Ник покачал головой.

— Не было другого выхода.

— Выход всегда есть, — процедил Финеас Найджелус. — Где была ваша слизеринская расчетливость? Почему ее затмила гриффиндорская безрассудность?

— Я всегда говорил: мы слишком рано проводим распределение по факультетам, — не к месту встрял Альбус.

Северус Снейп мрачно взглянул на него.

— Вы могли бы сбежать вместе! — Дайлис посмотрела на Ника. — И оба остались бы живы!

— Провести всю жизнь под Оборотным? Прятаться? Бояться, что нагрянет Инквизиция? — и Ник покачал головой.

— Там, в замке сэра Роджера, были же сплошь маглы, — презрительно произнесла Элизабет Берк. — Пара Непростительных — уж если вам терять было нечего — и никто бы ничего не понял.

Филлида нахмурилась.

— Элизабет, дорогая, не забывайте: наша девочка — не воинственный маг, а маглов было слишком много. Не думаю, что ей удалось бы проклясть больше пяти человек...

Ник задумчиво произнес.

— Я даже не подумала об этом. Но вы правы — вряд ли у меня получилось бы держать под Империусом больше одного человека — я же была хороша в зельеварении, не в заклинаниях... Как бы то ни было — я приняла решение.

На рассвете меня нашли в подвале — без единого следа побоев или увечий — и списали все на мои колдовские таланты. Решено было немедленно обезглавить меня, а мои останки — сжечь.

Во дворе скопилось так много зевак... Мой муж стоял в первом ряду — вот был бы для него шок, если бы он знал, кого собираются казнить. Сэр Роджер с поджатыми в тонкие нитки губами был здесь и прекрасная, но такая недалекая Анна... Слуги. Все глазели на меня, как на опасного монстра, но глаза светились кровожадным любопытством. Наверное, во мне было слишком много магии, которая окутывала меня коконом, не позволяя причинять вред, — один из солдат сэра Роджера никак не мог умертвить меня, раз за разом нанося удары своим мечом. Толпа вконец озверела при виде крови, ревя: «Убей колдуна! Убей колдуна!» Наконец сорок пятый удар избавил меня от мучений.

Мне хотелось после смерти полететь за Николасом, но меня неудержимо потянуло в Хогвартс — неудивительно, ведь он был моим первым настоящим домом. Несколько лет я как неприкаянная перелетала из одного помещения в другое, нигде не находя покоя. Душа страдала из-за Николаса: все ли с ним в порядке? Пересек ли он океан? Устроился ли на новом месте? Счастлив ли он? Но ответов получить я, разумеется, не могла: стены Хогвартса прочно удерживали меня в замке, не давая покинуть его территории, а тоска и надежда не давали мне покинуть этот мир.

Так прошло много-много лет. Постепенно я смирилась, свыклась с мужской ролью — настолько, что и сама перестала ощущать себя леди Элизабет, поверив, что сэр Николас — пылкий гриффиндорец, отважный и смелый — тот, кем я являюсь на самом деле. И лишь иногда накатывают воспоминания...

В кабинете директора воцарилась тишина. Слышно было, как тикает какой-то прибор на столике рядом с окном, как завывает ветер в трубе, как слегка покашливает Декстер Фортескью, всхлипывает Дайлис Дервент, вытирая глаза платочком...

— Но почему привидение Гриффиндора? — спросила наконец Филлида Спора.

Почти-Безголовый-Ник пожал плечами.

— Они всегда были какими-то... неприкаянными — отчаянными сорви-головами, о которых некому было по-настоящему заботиться. Я взял эту заботу на себя.

— А мы позаботимся о вас! — решительно произнесла Дайлис Дервент, а Альбус Дамблдор даже захлопал в ладоши. — Ведь все мы — выпускники Хогвартса и должны держаться вместе, не так ли, дамы и господа? Мы поможем узнать про сэра Николаса. Я, правда, не знаю как... — и она слегка растерянно посмотрела на Северуса Снейпа.

— Разумеется, поможем, — кратко ответил тот. — Мы задействуем Минерву, у нее есть связи в министерстве и в магловском мире, а еще, помнится, у одного из Уизли есть французские родственники.

— У меня есть портрет во французском министерстве магии, — улыбнулась Филлида Спора.

— Можно будет подключить Гарри — мальчик будет рад помочь, — произнес Альбус Дамблдор, разворачивая очередную конфету.

Северус Снейп закатил глаза.

— Может, обойдемся без Поттера? Он и так в каждой бочке затычка...

— Ну-ну, мальчик мой, не только ты хочешь помочь нашему сэру Николасу. Дай и другим возможность проявить себя. Ведь это будет так увлекательно!

Финеас Найджелус хмыкнул:

— Долой скуку!

— Да здравствуют ум, напористость, трудолюбие и честолюбие — объединенные ради общего дела, — мягко произнесла Филлида Спора.

— Как скажете, — кисло произнесла Элизабет Берк. — Декстер, вы как всегда проспали самое интересное!

Северус Снейп стукнул кулаком по подлокотнику кресла, в котором сидел.

— Значит, решено. Наконец-то в этих стенах снова начнутся заговоры и интриги, — усмехнулся он.

— Поиски и расследования, — улыбнулась Дайлис Дервент.

— Новости и сбор доказательств, — хмыкнул Финеас Блэк.

Почти-Безголовый-Ник ярко засветился перламутровым блеском, его глаза помутнели.

— Спасибо, — прошептал он. — Благодарю вас всех...

— Пока еще не за что, — улыбнулся Альбус Дамблдор. И, скосив глаза на Северуса Снейпа, произнес: — Только придется рассекретиться перед Минервой, мой мальчик, без этого, боюсь, никак.

Финеас Блэк неприлично заржал.

Северус Снейп, хмыкнув, произнес:

— Только это будет уже совсем другая история!