Не самый лучший день Северуса Снейпа (джен)

Утро в Хогвартсе; вдоль антиаппарационной границы спешит и немного таится профессор Северус Снейп — безликой тенью, бесшумным ветром, с тяжелым сердцем. Возвращается с собрания двойной шпион, профессор зельеварения и просто уставший человек. Вечером у Лорда, а с утра к детям — в такие дни Снейп ещё более раздражителен и резок, чем обычно. И напряжённый график, устанавливаемый двумя хозяевами, лишь одна из причин.

На завтрак в Большом зале он, конечно, опаздывает. И кофе остыл, и Дамблдор ещё не закончил толкать речи о любви. Раздражение скапливается на кончиках пальцев, так и хочется кого-нибудь проклясть, поглощая скользкую жижу, именуемую эльфами овсянкой. И этот внимательный взгляд, таинственно мерцающий за стёклами очков. Медленно втянуть воздух, сосчитать до пяти. Глядя прямо в глаза, мысленно произнести:

Да, директор, вечером предоставлю полный отчёт о минувшей встрече.

Несмотря на бессонную ночь, раздражающее стаккато головной боли в висках, из-за стола подняться с идеально ровной спиной. Одернуть рукава, откинуть полы мантии, смерить Поттера презрительным взглядом. И соответствовать образу несгибаемого декана вплоть до самого кабинета. Зубодробительный пароль на латыни, прислониться лбом к прохладному камню и только лишь стискивать зубы. И беситься, что из всех обитателей замка ты единственный, кто не имеет ни малейшего права на слабость.

Замковые часы отбивают начало занятий; да где же взять столько времени в сутках, чтобы всё успевать?! Проклятые часы словно издеваются, будто специально укорачивая день всё больше. Украсть у заучки Грейнджер хроноворот, что ли… И превратиться в дряхлого старика почище Дамблдора всего за пару лет войны. Ненавидеть слабость и старость у Снейпа в крови.

Распахнуть дверь в класс, поморщиться от грохота, но сделать вид, что это от ежедневного созерцания одних и тех же физиономий. В отсутствие профессора отсутствует и дисциплина, всё ясно, как же иначе. Снять пару десятков баллов с Гриффиндора за наиболее раздражающие бесчинства. За болтовню, разрисованные парты и всепоглощающую тупость. Ну что, скажите, что делают в этом классе олухи, неспособные отличить зелье от отравы?!

Ну конечно, эти лентяи после урока побегут жаловаться своему декану на несправедливость. А задуматься о том, что их необразованность может однажды стоить кому-то жизни? За гранью возможного, разумеется. Мечтать о классе, состоящем из одних только уникумов, без всяких Лонгботтомов, Поттеров, и прочих Уизли, очень вредно, Северус. Так можно и пропустить очередную попытку взорвать котёл.

Щит над котлом появляется мгновенно, движения выверены годами, как и уничижительные взгляды. Рохля, бабушкин внучок опять сорвал урок, ничего, рано радуетесь, оболтусы. Пергаменты с внеплановой контрольной уже разлетаются по рядам. Класс наполняется шуршанием и приглушёнными стонами. Есть ещё половина урока, чтобы сидеть за столом и делать вид, что занят проверкой эссе первокурсников.

Поттер и Малфой — как же достали эти щенки! Умудрились устроить перепалку на выходе из моего кабинета, ну ни минуты покоя! Я что, железный? Приговорён вечно метаться не только между двух властителей мира, но и между этих сопляков? По долгу памяти и по просьбе Дамблдора за одним. И по просьбе высокородной маменьки своего крестника за другим. А мне будто заняться нечем, кроме как их разнимать… Вычел баллы, и Мерлин с ними, лишь бы скрылись с глаз уже.

Бесит нелепый спор с этим пацаном везучим, а ещё больше то, что он имеет право меня судить и ненавидеть. И всё равно, случись ему дойти до конца, я ведь прикрою спину дрянному мальчишке, чужому сыну. Паскуднее всего смотреть в его неимоверно зелёные, злющие, как у кошки, глаза и знать. Знать, что время для раскаяния уже прошло.

А слизеринский принц тот ещё ангелок, знали бы родители. Кто бы знал, как меня достали эти дочки-сыночки, за которыми только глаз да глаз. Одна вознамерилась захомутать принца, принеся в подоле; хорошо, что я всё же мастер зелий. Другой день за днём нарывается на дуэль, между прочим, запрещённую в стенах школы. А я что, нянька им? Или вездесущий, чтоб за всеми следить? И так весь вечер: отражение собственных шагов по коридорам, угрожающий взмах мантии, грозный оклик, снятые баллы.

Ну и, разумеется, в кабинете меня уже ждёт-дожидается мой скользкий товарищ. Как это — негодяй Поттер, что расквасил нос высокородному отпрыску, ещё не вздёрнут на дыбу?! Всё просто, Люциус, пей свой виски и внимай, мудрый змей знает, что говорит. Просто времени в сутках слишком мало, чтобы я мог успеть и уроки провести, и заниматься телесными наказаниями учеников. Нет, так с близким другом, приближённым самого Лорда, не разговаривают. Чёрт бы побрал эти полезные знакомства!

И даже в кабинете у Дамблдора меня не покидает раздражающее предчувствие беды. Хотя какое там предчувствие, погляди, дорогой Северус, на почерневшую руку всесильного директора. Достаточно, или, может быть, стоит прислушаться к тому, о чём он тебя просит? Никаких предчувствий, беда уже здесь, окружает тебя со всех сторон, словно флажки в волчьей западне.

Ты весь опутан обещаниями и клятвами, пытаешься разорваться на части между своими и чужими. Ещё немного — и начнёшь называть Дамблдора милордом, а Лорда господином директором. Собственное бессилие раздражает пуще всего. Особенно когда понимаешь: со своими, с чужими ли, а школу и детей ты никому не отдашь. Здесь все свои: и Крэбб с Гойлом, и эти бесконечные Уизли, и даже вот Поттер — тоже свой.

И лишь вечером всплывает на поверхность мысль, весь день сверлившая разум мигренью. И боль отступает, пальцы со следами ожогов и пятен от зелий медленно отпускают виски. Можно устало вздохнуть, согреть в ладонях бокал с коньяком и взглянуть правде в глаза. Ты осознаёшь, Северус, что скоро придётся умирать, а это страшно и уж наверняка больно. Но почти не горько, потому что точно знаешь, за что ты отдаёшь свою жизнь.