С Рождеством, Джиневья Поттей! (гет)

Джинни Поттер проснулась от странного шума, как будто кто-то скребся в дверь или шелестел в воздухе тонкими крыльями. Она оторвала голову от подушки, огляделась вокруг, но никого не увидела. Дверь была закрыта, стул и прикроватная тумбочка стояли на своих местах, через окно лился приглушенный свет уличного фонаря.

«Померещилось», — решила Джинни. Кто мог шуршать в больничной палате, да еще в такое время, когда все празднуют Рождество.

Похожие звуки иногда издавал ее карликовый пушистик Арнольд, когда просил есть, но его здесь быть не могло. Он остался в особняке на площади Гриммо и наверняка сидел сейчас под елкой и пел свою привычную рождественскую песню — на беду несчастному Кричеру. А Джинни уже вторую неделю лежала в больнице Св. Мунго, куда попала после скандального матча с «Уимбурнскими Осами». Впервые за свою спортивную карьеру она упала с метлы прямо во время игры.

В самом разгаре матча, когда Джинни забила в ворота «Ос» седьмой по счету мяч, соперники как с цепи сорвались, устроив в небе нешуточную потасовку. Загонщики обвинили «Холихедских Гарпий» в нечестной игре, утверждая, что квоффл «этой наглой рыжей ведьмы» заколдован, вратарь кинулся в драку, а Джинни не сдержалась и наградила его Летучемышиным сглазом.

Пока капитаны разбирались, что случилось, кто-то настиг ее со спины и вцепился в волосы. Это была охотница «Ос» Эмма Робертс — известная задира. Она навалилась на Джинни всем своим весом, выхватив у нее волшебную палочку, и попыталась сбросить с метлы.

Голова кружилась, лицо горело от ветра и липкого снега, перчатки скользили по мокрой рукояти. Почуяв опасность, Джинни устремилась вниз, словно играла за ловца и собиралась исполнить финт Вронского, а на самом деле желая лишь одного: уменьшить расстояние до земли, чтобы не разбиться насмерть.

Назойливая Робертс никак не отцеплялась и горячо дышала ей в ухо. Спустя пару минут взаимных толчков и проклятий и едва достигнув высоты в пятнадцать метров, обе они свалились с метел. Палочки у Джинни не было, призванное на помощь невербальное заклинание не сработало, и она со всего маху упала прямо на влажную от снега землю.

Последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание, были вопли болельщиков и острая боль в спине и коленях. Бледное лицо и огромные испуганные глаза Гарри возникли перед ней уже потом, после того, как колдомедики привели ее в чувство и напоили отвратительным на вкус зельем под названием «Костерост».

Шелестящий звук повторился, и Джинни осторожно приподнялась на больничной кровати, осмотревшись по сторонам. Вставать ей не разрешали, да она и сама бы не рискнула — когда у тебя сломаны обе ноги, далеко не уйдешь. Кости срастались медленно, обезболивающий раствор действовал плохо, каждое резкое движение причиняло боль.

«Что, если это Гарри?» — подумала Джинни, прислушиваясь к шороху, и тут же отбросила эту мысль. Время, отведенное для приема посетителей, давно закончилось. Хотя когда Гарри Поттеру мешали подобные препятствия? Ему достаточно одного желания, чтобы войти куда угодно. Но не будет же ее муж пробираться к ней в палату тайком, как мальчишка. К чему эта загадочность? Его вместе с другими аврорами отправили на ответственное задание в маггловский район Лондона — сейчас ему явно не до сюрпризов.

Утром взъерошенная сова Гарри принесла подарок — милую золотую подвеску в виде лошади, Патронуса Джинни. К ней прилагалась записка, в которой оказалось всего три слова: «С Рождеством, Джин!», и больше никаких новостей от него не было. Как и его самого.

"К Мордреду эти слащавые поздравления!" — размышляла Джинни, сжимая в ладони украшение. Главное, чтобы он вернулся живым и невредимым, а сама она как можно скорее встала на ноги.

И все-таки на душе было тревожно и грустно. Сегодня в этой палате побывали десятки людей: все семейство Уизли, за исключением Чарли, который жил в Румынии, школьные друзья, коллеги по квиддичу. Тумбочка возле кровати, которую пришлось расширить с помощью магии, была завалена сладостями, мягкими игрушками и открытками. Но самый желанный посетитель все не появлялся. Неудивительно, что разговоры в течение дня сводились к одной теме.

— Не бойся, сестричка, — успокаивал Джинни Рон, жуя шоколадную лягушку из ее рождественского подарка, когда она завела речь о Гарри, — как только твой драгоценный супруг перебьет всех пожирателей, сразу же примчится к тебе.

— Не болтай ерунду, Рон, — легонько толкнула его в бок Гермиона, — нет там никаких пожирателей. Насколько мне известно, авроров отправили расследовать случай массового нарушения статута в аэропорту Лондона. Им ничего не угрожает. Скорее всего, Гарри задержался из-за бюрократических проволочек.

— Мог бы послать сову, — тихо заметила Флер, сидевшая на краю кровати, держа руку Джинни в своей. — Или она тоже участвует в р̀асследовании? А Патр̀онус? Неужели так сложно отпр̀авить Патр̀онуса? Хотя о чем я… Это же Гар̀р̀и!

Капитан команды «Холихедские Гарпии» Гвеног Джонс, удостоившая пострадавшую охотницу праздничным визитом, высказалась более категорично.

— Где твой герой? Опять мир спасает? — спросила Гвен, скорчив разочарованную гримасу, и поцеловала Джинни. — Говорила я тебе, Поттер, выходи за меня, будешь самой счастливой на свете. Но нет же, запала на своего Гарри, — она потрепала Джинни по щеке. — Ну-ну, не кисни, вернется твой красавчик, никуда не денется!

— Ты лучше скажи, что мне светит за летучемышиный, — произнесла Джинни, рассмеявшись.

— Забей — разберемся, — махнула рукой Гвен. — Спасибо, что жива осталась. Что я без тебя делать буду? Семь квоффлов за полчаса игры! Да и вообще… Не вздумай умирать, Поттер!

Сильнее всех Джинни удивил Кричер. Он принес ей на обед собственноручно приготовленную отбивную в сливочном соусе и порцию горячего глинтвейна. Когда она закончила с едой, домовой эльф сказал, переминаясь с ноги на ногу:

— Госпожа, не волнуйтесь. Хозяин всегда возвращается. Он любит вас.

В палате опять что-то зашуршало, и Джинни потянулась за палочкой, чтобы зажечь стоящую в изголовье лампу. Неловко повернувшись, она уронила лежащую на краю тумбочки коробку, из которой на пол посыпались шоколадные котелки.

— Вингардиум Левиоса! — Джинни вернула сладости на место и вдруг увидела, как в воздухе, прямо над ее кроватью, возник гном-письмоносец, освещенный дюжиной разноцветных фонариков в форме сердца. Джинни вздрогнула от неожиданности и уставилась на него.

Так вот кто шуршал здесь все это время!

В руках у гнома была маленькая арфа. Он с улыбкой закатил глаза, ударив ладонью по струнам, и пафосно объявил:

— Тебе музыкальное послание, Джиневья Поттей, самолично, — и начал петь.

Глаза моей любимой видят ясно,

Как шоколад и золото, прекрасны.

А волосы ее горят огнем,

Безумным, рыжим — я сгораю в нем.

О Божество, мне сердце отдала

Колдунья, что любила и ждала.

Едва Джинни успела сообразить, кто прислал ей такой оригинальный музыкальный подарок, и от души посмеяться, гном-письмоносец исчез, а спустя мгновение открылась дверь, и в палате появился Гарри. Поначалу была видна лишь его голова, затем он стянул с себя мантию-невидимку, одним движением сбросил куртку и шагнул к Джинни.

— Гарри! — воскликнула она, когда он сел рядом и обнял ее за плечи. — Вот это сюрприз!

— С Рождеством, зайка! Не хотел привлекать к себе внимание колдомедиков.

— С Рождеством, милый! Спасибо за подарок, — прошептала Джинни и, отпрянув, обхватила ладонями его лицо. Волосы Гарри как обычно были взъерошены, очки съехали на нос, взгляд казался усталым. Она внимательно смотрела ему в глаза. — Я так волновалась! Ты в порядке? Они там что, с ума сошли со своим статутом? Рождество! Праздник! Ты вторую неделю без выходных! Можно подумать, дело жизни и смерти.

Гарри тяжело вздохнул.

— Какие-то мутные ребята решили использовать маггловский транспорт для перевозки незаконных артефактов. Днем в лондонском аэропорту произошла пьяная ссора, несколько волшебников открыто применили магию. Сама понимаешь, нас всех сразу же поставили на уши. Допросы, протоколы, объяснения… Еле вырвался.

— Ты неисправим, — покачала головой Джинни, запустив пальцы в его волосы. Гарри виновато улыбнулся.

— Прости. Как ты себя чувствуешь, Джин?

— После песенки гнома — гораздо лучше, — засмеялась Джинни.

— Заценила?

— А то! Будем считать, что моя сопливая валентинка отомщена.

Гарри прыснул и оглядел палату, которая в свете тусклых свечей казалась мрачной и неуютной.

— Рон прав, здесь настоящий Азкабан. Так и не разрешили поставить елку?

Джинни помотала головой.

— Какой-то идиот в прошлое Рождество зажег на елке живые огни, уснул и чуть не спалил больницу. Так что ни в какую! Но мне, если честно, не до этого. Сегодня был очень насыщенный день.

— У тебя побывали половина Хогвартса, вся Нора и полный состав «Холихедских Гарпий»?

— Бери выше! Британская Лига по квиддичу!

Гарри расхохотался и, обняв Джинни за спину, сказал:

— И все-таки Рождество без елки ненастоящее. Иди ко мне.

— Гарри, но мне же нельзя ходить! — попыталась остановить его Джинни. — Кости еще не срослись.

— А тебе и не нужно, — произнес он, — просто доверься мне.

Гарри встал с кровати, скинул одеяло с ее ног и аккуратно, чтобы не сделать ей больно, подхватил Джинни на руки. Боль в коленях еще ощущалась, но была терпимой. Они медленно пересекли палату, оказавшись у большого окна. Палата размещалась на первом этаже, и сквозь стекло, даже несмотря на поздний вечер, хорошо просматривался двор.

Гарри осторожно посадил Джинни на широкий подоконник. Она повернулась к стеклу и ахнула. В заснеженном дворе больницы, прямо в сугробе, мигая разноцветными огнями, стояла елка. Не очень высокая, но пушистая и красивая, похожая на ту, что они с Гарри наряжали в прошлом году в гостиной на площади Гриммо.

— Когда ты успел, Гарри? — спросила Джинни.

— Гермиона подсказала пару бытовых заклинаний.

Джинни улыбнулась и провела ладонью по его колючей щеке. Ее муж всегда был таким горячим, по привычке захотелось прижаться к нему, почувствовать, как бьется его сердце.

— Спасибо, милый, — сказала она. — Это лучший подарок. Только вот у меня для тебя ничего нет.

— Поправляйся скорее, Джин, — ответил Гарри, подходя ближе. — Это все, что мне нужно.

— Все? — в шутку сделала удивленные глаза Джинни. — И больше ничего?

Гарри усмехнулся, скользнув игривым взглядом по ее груди, и не раздумывая уткнулся лицом в соблазнительный вырез сорочки. Джинни сжала пальцами его сильные плечи.

— Как это "ничего"? — горячо прошептал Гарри, беспорядочно теребя пальцами легкую ткань. — Я две недели с ума схожу.

Он чуть отстранился и притянул Джинни за шею, наконец-то коснувшись губ. Гарри целовал ее властно, по-хозяйски, словно подтверждая, что она принадлежит ему.

— Заниматься сексом со сломанными ногами — не самая лучшая идея, — сдерживая смех, сказала Джинни, когда муж оторвался от нее.

— Не волнуйся, Джин, — ответил Гарри, блеснув глазами в полумраке, — у меня есть руки и язык.

Он отнес Джинни на кровать, лег рядом и уже успел запустить ладонь под ее сорочку, смяв теплую налитую грудь, как в этот момент откуда-то снизу послышался тоненький писк.

— Это еще что такое? — вздрогнула Джинни, и Гарри хрипло засмеялся.

— Мерлин, я совсем о нем забыл! — проворчал он, поправляя очки. — В кармане моей куртки сидит Арнольд. Он загрустил без тебя, стал отказываться от еды и так и не начал петь. Вот я и решил взять его с собой. Думал, потискаешь беднягу — повеселеет.

— Теперь я даже не знаю, кого хочу потискать сильнее: тебя или Арнольда, — пошутила Джинни.

Гарри спустил ноги с кровати, призвал куртку манящими чарами и вытащил из кармана карликового пушистика. Тот встряхнулся и, пропищав что-то неразборчивое и странное, уставился на хозяйку своими блестящими глазками.

— Привет, малыш! — Джинни погладила пальцами розовую шерстку Арнольда, а потом взглянула на Гарри, звонко рассмеявшись: — Ты хочешь, чтобы он глазел на нас в самый интересный момент?

— Еще чего не хватало! — возмутился Гарри.

Он взял куртку, соорудил из нее уютную пещерку для Арнольда и посадил его туда. Пушистик довольно заурчал в ответ. Прошептав нужное заклинание, Гарри снова лег рядом с Джинни и потянулся к ее губам.

— Вечная память волшебнику, создавшему чары невидимости! — провозгласила она, чувствуя обжигающее дыхание Гарри на своей шее.

Спустя несколько минут, когда пальцы мужа уже скользили между ее бедер, Джинни, блаженно закрыв глаза, сквозь собственные стоны услышала знакомый протяжный звук. Гарри пробормотал что-то смешное ей в ухо, безумно хотелось расхохотаться, но оба не стали портить момент. Это пушистик Арнольд, сидя в импровизированном домике, затянул свою любимую рождественскую песню.