Мир застывшего времени (джен)

Эта лунная ночь запомнится надолго. Причиной тому послужило несколько факторов: в эту ночь Римус Люпин забыл принять волчьелычное снадобье, так как увидел на карте Мародеров Гарри с Роном и Гермионой, Сириуса Блэка и Пита Петтигрю. Удивился последнему и погнался за ними к Гремучей иве.

Северус Снейп, пунктуальный до мозга костей и верный, как штык, принес Люпину лекарство, увидел на столе забытую карту, посмотрел в неё и увидел, как бессовестный оборотень драпает во все лопатки к Гремучей иве. Вот ты ж гад… Ну уж нет, ты будешь пить у меня отраву, вервольф ты наш домашний… С этими мыслями, охваченный праведным гневом, профессор с чистой совестью погнался за Люпином.

Рубеус Хагрид проводил панихиду по Клювокрылу, которого эти бессердечные чинуши казнили на закате, сидел на заднем крылечке, глядел на обезглавленное тело, делал огромный глоток из бутыли и временами поплакивал. Покойся с миром, гордый гиппогриф…

Профессор МакГонагалл устало опекала Фаджа и Макнейра, празднующих удачное окончание грязного дела — казнь одного взбесившегося гиппогрифа. Также праздновал свою победу Драко Малфой, на радостях снявший фиксирующую повязку с якобы покалеченной руки. И брела по лунному лесу второкурсница Полумна Лавгуд, спеша на встречу с любимыми фестралами. В белой сумке на широком ремне лежали гостинцы — куски сырого мяса, самое вкусное угощение для фестрических коней.

Перемотка…

Та же ночь тремя часами позже, закольцованная Хроноворотом. У Фаджа нынче фестиваль — пойман Сириус Блэк. Макнейр послан за дементорами. Северус полон подозрения, его интуиция орет во всю глотку — здесь зарыта огромная подлая собака!!! Гарри и Гермиона шарахаются по окрестностям Хогвартса, стараясь сделать несколько дел разом: спасти Клювика и Сириуса, не столкнуться с самими собой и никому не попасться на глаза. Но они, увы, не Юлии Цезари, чтоб сразу несколько дел вершить… Гарри призвал жиденького Патронуса, которого дементоры прогнали пинком. Посмотрели на мальчика, пытающегося спасти доходягу, переглянулись и, пожав плечевыми суставами, ринулись на обоих. Вот в этот-то миг Гарри и увидел самого себя на другой стороне озера.

Всё. Время закольцевалось. Гарри, призвавший полноценного телесного Патронуса, себя видел точно. На протяжении всех трех часов он берегся и сторожился, следя за тем, чтобы его более ранняя версия не увидела его-второго. Теперь несколько моментов: Рон Уизли, сидящий на больничной койке, оцепенело заморгал, глядя на то, как в воздухе тают Гарри и Гермиона, перемещаясь назад во времени.

Римус Люпин, отвлеченный воем Гермионы, влетел в стаю фестралов и увидел маленькую девочку, угощающую коней-невидимок. Что ж, девочка выглядела куда аппетитней кусков сырого мяса… Взревев, оборотень распластался в длинном прыжке, всеми когтями и клыками нацелившись на Полумну.

Хагрид, пьяный в дугу, уже не помнит, что он праздновал-поминал: не то побег Клювика, не то отсечение его башки… Драко Малфой, озадаченный тем же, поперся узнавать правду. Он не пил и был в трезвой памяти.

Оглушенный Северус пришел в себя и понял, где зарыта собака, ругаясь и потирая шишку, он вышел из-под ивы и увидел, как к озеру целеустремленно слетывается стая дементоров. Поняв, что они нашли Сириуса, Северус заторопился за ними.

В этот миг Гарри, теряющий сознание, увидел себя. Хоть он и думал потом, что видел своего отца, Маховику это было ровно фиолетово. По его законам было нарушено главное правило — никто не должен видеть себя в будущем.

Итак. Время, пространство и события кольцанулись и схлопнулись, охватив довольно большой кус территории: сколько-то акров леса, лужок перед Хогвартсом и совершенно случайных людей, оказавшихся не в том времени и не в том месте. Самих зачинщиков и виновников происшествия: Гарри и Гермиону, Хагрида, Северуса, Сириуса и Люпина с Петтигрю (далеко ли крыса ускачет крысьими своими скачками?), и нечаянно затесавшихся: МакГонагалл, Полумну, Драко, Рона и Невилла, кроме того, в радиус охваченного Маховиком участка попали Клювокрыл, Клык, сколько-то фестралов, пять дементоров и один Патронус. Полноценный телесный Олень, которого Гарри успел вызвать.

Драко, повторяю, перся узнавать правду о том, казнили ли гиппогрифа? Рон, не дождавшись возвращения друзей, скакал на одной ножке с той же целью — спросить, а куда это растаяли Гарри и Гермиона? Выскакав из Больничного крыла, он столкнулся с Невиллом, который шел в Больничное крыло за зельем от головной боли — его мучили дементоры и полная луна. Наскочивший на него Рон ухватился для устойчивости за плечи Невилла и сообщил, что мадам Помфри в палате нет, после чего спросил, не видел ли он, как тают Гарри с Гермионой? Голова у Невилла разболелась ещё сильнее. Слушая беззаботно-озабоченный треп Рона, Невилл, тоскуя, перевел взгляд в окно и заинтересовался сиянием на берегу озера.

— Смотри-ка, там что-то светится… как Патронус.

— Точно! — восхитился Рон. — Помоги-ка мне дойти туда — хочу посмотреть, думаю, это Гарри тренируется.

Это услышал Драко из бокового прохода. Посмотрел, как тюфяк Пупс волочет Уизела на себе, и хмыкнул.

— Значит, Патронусами балуешься, Потти?

Хихикнул и покрался следом, забыв о гиппогрифе. Слежка за Поттером и устраивание ему пакостей были самими любимыми занятиями Малфоя. Итак, двенадцать человек весьма разношерстной компании, состоящей из двух профессоров, одного лесника, одного беглого преступника, одного предателя, одного оборотня, шестерых подростков, кучи разного зверья и нескольких хтоников, угодили в замкнутое пространство закольцованного мира. Их перемещение произошло быстро и безболезненно.

Гарри, глядя на противоположный берег, закусил губу — его прошлая попытка провалилась, но он видел себя, видел своего Оленя, а значит, у него всё получится. Вскинув палочку, Гарри крикнул:

— Экспекто Патронум!

И вот он — сверкающий олень, бежит по глади озера. Гарри на том берегу поднял голову и увидел себя… Гарри настоящего времени почувствовал странную легкость во всем своем теле, как будто его наполнили гелием. И даже не слишком удивился, ощущая, как воспаряет ввысь, легкий-прелегкий… Потом для удивления стало слишком поздно — сознание померкло и мир погас.

Гермиона, отчаянно летящая по лесу к озеру, туда, куда зачем-то поперся ненормальный Поттер, спешила, как могла, яростно продираясь сквозь кусты. Но не успела. Что-то произошло, и её подхватило вихрем перемещения. То же самое испытал и Северус, со своей стороны тоже спешащий к озеру вслед за дементорами. Патронус и дементоры, скользящие друг к другу, разумеется, тоже оказались подхвачены общим потоком. Рон, повисший на Невилле, Драко, крадущийся за ними, так и не поняли, что с ними стряслось, просто их подняло и куда-то вознесло. Хагрид, упившийся до нестояния, присел на камушек, соображая проспиртованными мозгами — казнили Клювика или он улетел? — перемещения даже не заметил. Его догнала водка, и он милосердно вырубился. К ногам хозяина прижимался верный Клык, а со стороны леса к Хагриду рысил гиппогриф, удравший наконец от детей… Его и пса тоже подхватило вихрем.

Люпин до Полумны не долетел — растворился в воздухе. Своему странному и чудесному спасению девочка удивиться не успела — её с фестралами подхватил тот же поток. Минерва и Пит замерли на тропе, с одинаковыми опасениями взирая друг на друга: Минерва — на крупного крысака, и Пит, вспомнивший об анимагической форме бывшей своей учительницы. Пит скакал к воротам Хогвартса, спеша достичь границы, а МакГонагалл шла от ворот, проводив рассыхающегося от древности члена Комиссии по обезвреживанию опасных существ, чье имя нам никто не сообщил, к сожалению. В следующий миг Минерва вздрогнула — крыса вдруг взлетела вверх и, освещенная золотым сиянием, стала таять в нем. Испугаться декан не успела — золотое свечение окутало и её, растворяя в себе. Самым последним из этого мира исчез Сириус, и так пребывающий в бессознательном состоянии, лежащий в отключке на галечном берегу озера.

И дергался, дергался, безостановочно дергался в нервном тике мешковатый глаз Дамблдора, не дождавшегося возвращения Гарри и Гермионы, которых он обязался запереть перед приходом Поппи. Мадам Помфри давно пришла и устроила ему выволочку за исчезновение трех пациентов.

— К-как трое?! Двое же должны быть… — не договорив, Дамблдор протиснулся мимо Поппи в палату и взглянул на три пустые койки. Досадно закусил волосатую губу. Н-да-а, что-то пошло не так… Куда-то исчез Рон Уизли. После подозрений и вынужденных поисков была выяснена совсем уж нереальная вещь — бесследно сгинули десять человек: четверо взрослых и шестеро детей.

Ну, Люпин, ну ладно, он мог и заныкаться в логове по причине полнолуния, ну Хагрид ещё — мог уйти в лес к своим зверушкам… Но Северус-то с Минервой куда делись?! А дети? Их-то куда и за каким лядом унесло???

Бегали по школе и околошкольной территории взмыленные мракоборцы, поставленные на уши сиятельным лордом Малфоем и раздраконенной бабушкой Долгопупс, не дозвавшихся на связь своих единственных наследников. Лорду Малфою об исчезновении Драко сообщил семейный гобелен, который вдруг побледнел в том месте, где было вышито имя Драко. Леди Августе о пропаже внука поведало заболевшее сердце. Встревожившись, бабушка потянулась к зачарованному блокнотику, открыла его и написала Невиллу. Ответа от внука она не дождалась. О пропаже Рона родителям рассказали Джинни и старшие братья, Молли, разумеется, принеслась в Хогвартс и устроила Дамблдору знатную головомойку, хорошенько заложив ему уши своим ультравизгом. Артур повторил подвиг Локонса — удалил Дамблдору кости из нижних конечностей и поклялся, что тот не встанет, пока не вернет им ребёнка!!! Лавгуд, потерявший дочь, добавил Капкан, приклеивший Дамблдора навечно к золотому креслу.

— Но позвольте! А как же… в туалет?..

Лавгуд кончиком палочки начертил в воздухе вензель, и перед директором материализовался ночной горшок с крышечкой. Поппи Помфри на жалобный взгляд Дамблдора только губы поджала.

— Вы же слышали, директор, мистер Уизли поклялся. А клятва есть клятва, её нельзя нарушать, так что не просите, я не дам вам Костерост, — и, отворачиваясь, негромко проворчала себе под нос: — Тоже мне, состроил щенячьи глазки. Да бассет и то умильней выглядит, чем жалобные глазоньки на старческой роже…

Дурслям и Грейнджерам пока не сказали о том, что пропали Гарри и Гермиона. Но сердце матери — это сердце матери. Миссис Грейнджер растолкала мужа.

— Джон! Джон, проснись, Гермионе страшно, что-то случилось с нашей девочкой!

А к Дурслям прилетела осиротевшая Букля. Потерянно потыкавшись туда-сюда, она наконец засела на холодильнике и обреченно нахохлилась. Петунья побелела. Вернон налился нехорошей краснотой. Грохнув по столу кулаком, он яростно рявкнул:

— Говорил же — ничего хорошего от колдунов не жди! И где теперь мальчишка?

Мальчишка же продирал глаза, проснувшись почему-то на земле. Продрав глаза, Гарри осмотрелся, растерянно лупая ими, думая, что не проснулся — вокруг него вповалку лежали люди, кучей и вперемешку. Рон растянулся поперек Драко и Невилла и громко храпел. Северус лежал в обнимку с черной собакой. Неподалеку холмиком возвышался здоровяк Хагрид, расточая дивные ароматы перегара. Справа от Гарри спала Гермиона, прижимая к себе серую кошечку, перед ними на траве кверху пузом посвистывал крыс, в котором Гарри признал Пита Петтигрю. К Гарри под бочок притулилась маленькая девочка, второкурсница с Когтеврана, о чем сообщил её галстук. Подумав, Гарри взял крысака и, сев, принялся вязать ему морду шнурком, выдернутым из ботинка, потом снял его и содрал с ноги носок дяди Вернона, после чего, злорадно улыбаясь, затолкал в него связанную крысу.

От его возни проснулась девочка. Распахнув затуманенные синие глаза, она невинно улыбнулась Поттеру и мелодично пропела:

— М-мм, довольно странное место для рая, ты не находишь?

— Ты о чем? — насторожился Гарри. Девочка округлила глаза.

— Ну как? Последнее, что я помню, это то, как на меня прыгает огромный волк, — подумав, она добавила: — Страшный. Какой-то слишком худой и длинноногий.

«Люпин!» — похолодел Гарри, положив кулек с крысой на землю, он принялся встревоженно осматривать девочку, вертя её во все стороны. Малышка покорно отнеслась к верчению, ничуть не удивившись. Тем временем начали просыпаться остальные: закряхтел Драко, выковыриваясь из-под Рона, тот проснулся и, поняв, на ком лежит, с ругательствами скатился с него и Невилла. Посмотрел на собаку и начал отплевываться Северус. Смачно рыгнув и едва не удушив всех перегаром, проснулся и зашевелился Хагрид. Гермиона в полусне поздоровалась с кошкой:

— Доброе утро, профессор МакГонагалл.

Гарри покосился на кулек и собаку и тяжко вздохнул. Как раз немым остался самый нужный профессор. С Хагридом особо не разговоришься, а со Снейпом вообще заговаривать опасно — ка-а-ак приложит презрением, мало не покажется.

— Где мы? — недоуменно спросил Невилл. Гарри, держа девочку за плечи, огляделся — вокруг простирался классический пейзаж, который вечно рисуют в кинокартинах о потерпевших кораблекрушение: песчано-желтый пляж, синяя ширь океана и стандартные джунгли за спиной. Правда, лес не пальмовый, а хвойно-лиственный, но суть-то от этого не меняется…

Донесся шорох, потом шаги, и из-за деревьев к ним вышел человек, похожий на робинзона, но это был всего лишь Люпин в остатках изорванной одежды. Подойдя, он тоскливо обвел взглядом проснувшихся и глухо сообщил:

— Плохи наши дела. Мы на острове, и мне некуда податься отсюда, чтобы не навредить вам ночью…

От этих его слов всем стало очень не по себе. Зашипела кошка и вздернул губу черный пёс. Снейп взглядом прошелся по горлу Люпина, явно прикидывая — а не прирезать ли его прямо сейчас, пока он человек и не представляет опасности?

— Э-эр-рг… а нам чо, трансгрессия запрещена, чо ли? — со сдавленной отрыжкой прогудел Хагрид. Северус ядовито глянул на него и показал пустые ладони. Гарри неспешно проверил карманы, проверяя правоту Снейпа. Увы, палочки при нем не оказалось. Действительно — полная жопа… Они на необитаемом острове в компании оборотня.

— А это точно остров? — испуганно спросила Гермиона.

— Точней точного, — с горечью кивнул Люпин. — С самого рассвета брожу, всё осмотрел, поднялся на гору — с её вершины видно окрест. Повсюду море с кучей разреженных фьордов.

— Вот и иди подальше, — грубо сказал Хагрид. — На тот конец острова по ту сторону горы.

— Вы это моему волку скажите! — горько огрызнулся Люпин. — Ему обратно пробежаться как нечего делать.

— Луна же на убыль скоро пойдет! — спохватилась Гермиона. — Профессор Люпин, сколько вам ещё превращаться надо?

— Одну-две ночи, — с благодарностью отозвался оборотень.

— Хм, — произнес Северус. — И эти одну-две ночи нам как-то надо выжить.

— Р-р-р-рры! — подал голос черный волкодав.

— Бродяга его сдержит, — перевел Гарри обещание Сириуса.

— И я! — поклялся Хагрид. — Я тоже подмогну!

Минерва грозно сверкнула глазами и демонстративно провела коготками по песку, мол, и я в деле. Драко не поверил, всё щупал свою одежду в поисках палочки, с которой не расставался с трех лет. Боярышниковая, от дедушки. Невилл и Рон, косясь на Малфоя, неуверенно занялись тем же, Гермиона оценивающе разглядывала деревья, ища плодоносные виды, малышка Полумна с интересом смотрела на своих новых знакомых. В носке копошился Питер, и на него поглядывали пёс и кошка. На опушке леса появились гиппогриф Клювокрыл и Клык, оба облизывались, видимо, удачно поохотились. Гарри надел ботинок на голую ногу, встал и пошел на берег — сегодня он в первый раз увидел море…

Дойдя до кромки берега, Гарри бездумно уставился на серо-стальные волны, с тихим пенистым шорохом набегающие на песок и так же тихо отскальзывающие назад, оставив влажный след.

Тихое спокойное море, никакого сравнения с бушующим хаосом на том острове, куда свою семью увез дядя Вернон. Там всё ревело и грохотало, было темно и страшно, а гигантские валы, казалось, хотели опрокинуть островок и утопить его в северном море.

Подошел Сириус и смущенно заглянул мальчику в глаза. Гарри отчего-то понял его взгляд и кивнул.

— Понимаю. Не можешь превратиться в человека… — Гарри повел рукой вокруг. — Наверное, это зачем-то нужно этому месту. За три года обучения в Хогвартсе я научился понимать одну вещь — ничто не случается просто так. Вот и дядя Вернон оказался прав…

Сириус вопросительно наклонил голову набок. Гарри пояснил:

— Он нас на остров зачем увез? Затем, чтобы спасти от колдунов. Он понадеялся, что проточная соленая вода защитит нас от магов, — прочитав в глазах Сириуса вопрос «зачем?», Гарри продолжил: — Потому что маги повели себя неадекватно — завалили наш дом тысячами писем. Я потом в школе узнавал — так обычно не делается. Понимаешь? Обычно к магглорожденным приходит один профессор, вручает письмо лично и спокойно объясняет, что к чему. А в моем случае всё было не так. Сначала миллионы писем в камин влетели, потом на острове за мной явился не профессор, а дикий лесник… И это, пожалуй, самое обидное, что могло со мной случиться. Зачем так явственно подчеркивать мою особенность?

Гарри замолчал. Сириус сочувственно потерся носом о его ладонь. Сейчас он всё бы отдал, чтобы заговорить и поддержать крестника добрым словом. Но увы, в этом месте он был лишен такой возможности. Гарри посмотрел на него и тихо спросил:

— А ты правда мог меня взять к себе?

Сириус неумело кивнул — не приспособлены собаки к таким телодвижениям, что поделать… А Гарри вдруг добил:

— А почему не раньше? Почему ты сразу меня не забрал, когда я был маленьким и только что потерял родителей? Неужели тебе важней было поймать предателя?

Всё… Сириус был уничтожен. Изничтожен, раздавлен, спрессован и сдан в утиль. Гарри горько посмотрел на подавленную виной собаку и отвернулся. Ему скоро исполнится четырнадцать лет, пубертат был в самом разгаре и остро болело раздутое самолюбие. Подростку много ли надо для обиды? Тем более, что Гарри до сих пор не знал, как его встретят Дурсли после того, как он прошлым летом отправил в полет тётушку Мардж.

Присев на корточки, Гарри зачерпнул ладонью морскую воду и поднес ко рту — он всегда хотел узнать, какова она на вкус, и вот ему представилась возможность. Морская вода оказалась солено-горькой с сильным запахом йода. Интересно, она везде такая? Размышляя об этом, Гарри плеснул в лицо, освежая кожу, потом смочил волосы и шею, прохладная влага приятно холодила, а соль легонько щипала царапины и ссадины. Они напомнили Гарри, что на нем грязные, испачканные в крови, рваные кофта и футболка. Сняв одежду, мальчик принялся вдумчиво её стирать. А чем ещё заняться-то? О костре и пище пускай взрослые думают…

Выстирал, расстелил на камнях и горестно уставился на прорехи, думая о том, что зашить-то и нечем. Даже палочки нету, Репаро сейчас пригодилось бы. Хм… палочка… А сырая магия на что? Ну, та, которой он пользовался до Хогвартса и прошлым летом. Тётку он, помнится, без палочки раздул… Положив ладонь на прорехи, Гарри зажмурился, включая силу желания. Включилось — одежда не только обновилась, но и высохла. В конце концов, за три года Гарри не так уж сильно сросся с волшебной палочкой, чтобы полностью зависеть от неё. Его тело ещё помнило детскую магию, которой он бездумно пользовался в критических ситуациях. А ведь ему даже трансгрессия однажды удалась, когда он силой мысли перенесся на крышу столовой.

Между тем прочие, издалека поглядывая на Поттера, занялись насущными делами, решив проверить слова Люпина — обследовать остров. Пусть Люпин и сказал, убедиться хотелось лично, так уж человек устроен, когда, оказавшись в подобной ситуации, он остро начинает нуждаться в двух вещах: информации о людях и источнике воды. Позвали Гарри, собираясь на разведку. Гарри пришел с берега, посмотрел на Рона и заметил:

— Ты бы шину с ноги снял, действие Костероста давно прекратилось.

Рон посмотрел вниз и обнаружил, что стоит на земле обеими ногами. Покраснев, он плюхнулся на песок и начал избавляться от бинтов и лубков. Минерва, запертая в теле кошки, вздохнула, она сама хотела об этом сказать, но увы… Дождавшись Рона, приключенцы отправились в поход.

Так как береговой рельеф был сильно изрезан, наши исследователи двинулись вглубь острова. Шли по лесу, шли… Хвойно-лиственный массив предоставил им множество удобных тропок, проторенных зверьем. Мягкий ковер из хвоинок и листьев игриво шуршал под ногами, подкатывая сосновые и еловые шишечки, на которых кто-нибудь смешно оскальзывался. Впереди рысили две собаки, за ними шли Северус и Хагрид, на Хагриде ехала кошка, цепляясь когтями за кротовую куртку. Сзади держались шестеро детей и Люпин, Гарри при этом вольно помахивал носком, устраивая Питу страшную качку в десятибалльный шторм.

Шагали уже не один час, лес не кончался, горы не было видно. На Люпина начали коситься, думая, что соврал тот… От косых взглядов оборотень ежился, спотыкался, честно смотрел в ответ и начинал сомневаться в своем благоразумии — гору-то он точно видел! Прошли ещё немного и засомневались. Попереглядывались и повернули обратно. Пошли вроде бы по той же тропке, однако через пару десятков ярдов уперлись в отвесную стену, которой час назад здесь точно-точно не было. Гора? Но если и она, то как её можно проглядеть?

Гермиона, видимо, что-то поняла, потому что она крепко вцепилась в руки Гарри и Невилла, велев последнему взять за руку Рона. Сам Гарри взял за руку Полумну, привязав носок с Питом к поясу джинсов. Северус увидел цепочку ребят и вздернул бровь на Малфоя. Дескать, прицепился бы и ты к кому-нибудь… Драко презрительно пфыкнул, мол, ещё чего!.. Тогда Северус шагнул к нему и взял не вовремя загордившегося слизеринца за ручку, как маленького. Драко покраснел и попытался вырвать руку.

— Р-р-ррр! — пообещал Северус. Поняв, что в противном случае его свяжут и понесут на плече, Драко смирился. Поизучав стену и убедившись в её абсолютной неприступности, наши странники вернулись на тропу и пошли по ней дальше, ибо путь назад был заперт. В этом месте полагалось идти только вперед. И желательно вместе.

Снова они идут, теперь уже точно в неизвестность, поскольку лес явил свою истинную зловещую суть. А ведь выглядел таким невинным, солнечным, полным самых обычных лесных звуков: птичьего щебета, стрекотания белок, шелеста ветвей и гудения ветра, временами до людей доносился лосиный рев и кабанье грюганье. То есть ежику понятно, что лес вокруг самый нормальный, полон жизни и событий, о чем старательно выстукивали по стволам телеграфы-дятлы. И подтверждала кукушка. Но вся эта лесная идиллия развеивалась страхом: пути-то назад не было, люди в самом прямом смысле являлись пленниками этого жуткого места.

Наконец лес сжалился над путниками, и тропка закончилась, оборвавшись на берегу широкой полноводной реки. Было принято решение — остановиться здесь и отдохнуть. Дети уселись на кучи плавня, к ним присоединилась Минерва.

Хагрид таскал с берега и с опушки леса плавник и древолом, скидывал в кучу и ломал пересушенные ветви и стволы на более мелкие куски и щепы. Северус складывал готовые дрова в пирамидку и соображал, как добыть огонь без помощи Инсендио. Трением? Поискать трут и кремень? Лупой? Посмотрел на Гермиону и позвал:

— Мисс Грейнджер, одолжите мне ваши часики?

Гермиона глянула на дровяное каре и, всё моментально поняв, сняла с руки часики. С почтением подала их Северусу и принялась смотреть, как профессор ловит солнечный лучик на пучок соломы. Драко, Рон и Невилл, услышав про часы, подошли поближе, чтобы узнать, зачем они понадобились профессору. И были преизрядно впечатлены, узрев, как Снейп при помощи простого стеклышка добывает огонь. И так-то волшебник, Северус стал для них просто кудесником!

Разведя костер, Северус вернул Гермионе часики, оставив себе стеклышко. Девушка их на руку не стала возвращать, а убрала в карман — часы давно остановились. Хагрид притащил ворох ивовых веток, сел на выбеленный солнцем плавун и занялся плетением. К нему от скуки присоединилась Полумна, выбрала веточки потоньше и тоже увлеклась. Из глубин леса появился Клювокрыл, который, оказывается, всё это время незаметно следовал за ними, подошел к реке и стал пить. Поглазев на гиппогрифа, пятеро ребят разбрелись по берегу и вдоль опушки и начали маяться бездельем. Все вздрогнули, когда в общей тишине прозвучал голос Драко.

— Гиппогриф ручной? На нем можно улететь?

— Боливар не вынесет двоих, — произнесла Гермиона загадочную фразу. А Гарри добавил:

— Что, Малфой, уродливый тупой зверь стал очень ценным? А не ты ли радовался, когда его казнили?

Драко пятнисто порозовел, возразить на это ему было нечего. Через пару часов, когда были доплетены две корзины, Хагрид объявил:

— Ну всё, здесь сидите. А я пойду, грибочков, ягодков поищу… Гарри, как твово пса звать?

— Бродяга.

— А он, того… кроликов сподобится поискать-половить? Мой-то Клык, того, загонный. К тяжелой охоте годен.

Гарри мало что понял, но кивнул утвердительно.

— Конечно, Хагрид, бери Бродягу.

— Клык, фьють, Бродяга, за мной! — позвав с собой псов, Хагрид ушел в лес. За ними утянулся Клювокрыл, не желающий оставаться с чужаками. На берегу остались дети, Люпин, Снейп и кошка. И шевелящийся кулек. На который ребята наконец обратили внимание.

— Что там? — с опаской спросил Драко.

— Крыса, — лаконично бросил Гарри. Гермиона и Рон понимающе переглянулись.

— То есть… он тоже с нами оказался? — злорадно уточнила девушка.

Снейп, наблюдающий за Люпином, озадаченно покосился на них. Минерва отвела уши назад, спрашивая, объяснит ли ей кто-нибудь, что это за крыса? Северус задумался, вспоминая куски и обрывки того, что услышал в Визжащей хижине прошлой ночью. Вот он подобрал мантию Поттера, вот идет по туннелю, вот слышит приглушенные голоса, вот он подошел ближе и услышал голос Гермионы…

— Потому что… если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нем сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия. Я нашла там профессора МакГонагалл. В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет.

Вот ей с горьким смешком ответил Люпин…

— Конечно нет! Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три не зарегистрированных анимага…

— Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, — это, кажется, проворчал Блэк. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен.

— Хорошо-хорошо, Сириус, но тебе придется кое-что добавить, я ведь знаю только, как всё начиналось…

Тут Северус рискнул зайти в комнату, и Люпин прервал речь на полуслове, так как дверь позади него открылась сама собой. Этот недоволк без нюха даже выглянул на лестничную площадку.

— Никого…

Конечно, никого, вервольф ты наш домашний, я-то уже здесь. Но дальше, увы, началась слезливая история про начало дружбы мародерствующей четверки. Правда, про анимагию — это были полезные сведения.

— Эта крыса — анимаг, — негромко сказал Северус. Минерва ещё сильнее отвела уши, так, что глаза выпучились и стали круглыми. Северус кивнул и добавил: — И крысу зовут Питер Петтигрю.

Минерва по старой привычке поджала губы, и Гарри, увидевший это, так и покатился со смеху, ибо нет ничего смешнее, чем кошка с поджатыми губками… Представить это сложно, но Минерва смогла, так что над речной поляной вскоре висел счастливый хохот шестерых развеселившихся детей. Декан хотела оскорбиться за такое неуважение к себе, но Северус вовремя шепнул ей на ухо:

— Нет-нет, Минерва, не сердись, прошу. Детям этого так не хватает сейчас…

Вернулся Хагрид, волокущий две корзины, полные грибов и орехов, с шеи свисали связанные за лапы тушки потрошенных кроликов. Тут-то и выявилась одна огромная закавыка — готовить было не в чем… Ни котлов тебе, ни сковородок. Но Хагрид тоже оказался отнюдь не простаком. Велев всем натаскать глины и лопуха, верзила принялся разделывать кроликов своим огромным засапожным ножом, другой нож, снятый с пояса, он одолжил Гарри, попросив почистить грибы. Чем мальчик и занялся в охотку, с огоньком и удовольствием.

Гермиона, Рон и Невилл ринулись в атаку на лопухи и глину. Драко, Северус, Блэк и Люпин с Минервой с интересом смотрели на происходящее. И недоуменно вытянули скисшие рожи, увидев, как Хагрид раскладывает на лопухах куски мяса и грибов, щедро сдобренных травками и солью, кои нашлись в неисчислимых карманах его безразмерной куртки. Уложив малоаппетитную смесь поплотнее, Хагрид тщательно завернул их в несколько листов лопуха, после чего начал густо обмазывать речной глиной. Гарри, точно знавший, как это готовится, камнем рыл ямку около костра. Корзины грибов и четырех расчлененных кроликов хватило на всех — Хагрид слепил десять шариков, которые и уложил в ямку, накрыв сверху углями и новым костерком.

— А Бродяге? — спросил Гарри.

— А чего Бродяге? — не понял Хагрид. — Он потрошков наелся и пару мышей схарчил. Мне вот другое интересно — профессор-то МакГонагалл тушеного кролика жрать будет? С грибочками…

Минерва опять поджала губы, чем снова вызвала невольный ржач среди молодежи. Пока тушилась крольчатина с грибами и специями, Гарри наколол орешков для крысака, голодной смерти врагу он не желал. Вытряхнул Пита из носка и задумчиво уставился на перекрученную шнурком морду.

— Прибить бы тебя и не мучиться, — горько сообщил он крысу. — Но ты гарант доброго имени и оправдания для Сириуса.

— В клетку бы его… — вставила Гермиона. Гарри покосился на костер и просиял.

— Точно! Клетку же слепить можно! — и крикнул: — Хагрид, сплети клеточку из ивы, пожалуйста.

— А давай я! — загорелась Полумна. — Я умею! Плела для сверчков.

Продумав и составив план будущих занятий, дети с воодушевлением принялись за трапезу. Кролик, запеченный с грибами в глине и пропитанный приправами, совсем не горчил, есть у кроличьего мяса такая специфика, вышел просто отличным. Глиняные шары раскалывали, разворачивали спекшиеся листы лопуха и, едва не давясь слюной и обжигаясь, быстро хватали горячие куски мяса и грибов. Кроме Минервы, она чопорно сидела перед своей порцией и ждала, когда та остынет. Кроличьи кости тишком подбирали собаки, причем Блэк даже и не думал стесняться.

После обеда Гарри занялся клеткой, которую из веточек сплела Полумна. Тщательно замесив глину и хорошенько промяв, Гарри налепил её на прутяные стенки, толсто и щедро, не давая Питу ни малейшего шанса на побег. Дырочки сверху для воздуха и хода. Готовую конструкцию Гарри промазал той же глиной, добившись целостности. И обжег в костре, усилив огонь новыми дровами.

Драко наблюдал и ехидничал, мол, Потти-то свою фамилию оправдывает — в горшечники подался, не проще ли крыску отпустить на волю? Уизел-то её до этого года три в кармане таскал… Северус отвесил Драко подзатыльник. Не ожидавший такой подлости от своего декана, Драко проникся и заткнулся, поневоле задумавшись о том, что сказал что-то не то.

Для обжига иногда нужна не столько сила каления, сколько длительность, так что костер продержали до вечера, решив провести здесь и ночь, всё равно никаких признаков цивилизации не было обнаружено, а значит, не стоит и париться. Потом людей поищем. Так что к вечеру клетка-бункер была готова. Пропихнув Пита сквозь отверстие, Гарри прижал вход глиняной же плашкой и туго примотал её к клетке ремнем. Шнурок Гарри вернул в ботинок, устанешь, знаешь ли, ловить вечно соскальзывающую обувь…

На закате солнца ушел Люпин, пообещав уйти как можно дальше. Но что обещал человек — волку нарушить, как почесаться… Глубокой ночью оборотень вернулся и был встречен псами и гиппогрифом. Клювокрыл хлопал крыльями и когтил воздух перед мордой оборотня, Клык оглушал всех басом, Сириус рычал и не пускал волка к людям. Люди сидели на деревьях и следили за сражением внизу. А в какой-то миг Люпин всех превзошел — сильно оттолкнувшись от земли, он попросту перепрыгнул через собак и, врезавшись в дерево, полез по стволу. Прямо к Невиллу, которому не посчастливилось оказаться на этом дереве. Клювокрыл злобно заскрежетал клювом — ветви мешали ему взлететь…

Налетел холод. Всё вокруг покрылось инеем. Люпин остановился и подозрительно завертел головой. Понять, что происходит, он не успел — костлявые руки протянулись к нему из мрака и сдернули вниз, прямо к копытам сияющего оленя.

Гарри заморгал, ничего не понимая — Олень-Патронус держал оборотня, а позади него по периметру поляны замерли пятеро дементоров. И кто-то ещё стоял по краю леса, кто-то невидимый и зловещий…

Люпин, придавленный к земле призрачным копытом, отчаянно выл на одной ноте. Видимо, чистый свет Патронуса причинял темной твари нестерпимую боль. Даже отсюда было видно, как пульсирует и ярится сгусток силы в месте соприкосновения оленьего копыта с грудью оборотня.

Олень поднял голову и внимательно оглядел сидящих на деревьях людей, остановил взгляд на Гарри и коротко кивнул ему, мол, вижу тебя, спускайся. Плохо веря своим ощущениям, Гарри скользнул вниз по стволу и подошел, растерянно вглядываясь в призрачное существо. Ощущение нереальности сменилось уверенностью.

— Папа? — спросил он.

Взгляд Оленя неуловимо потеплел, и он чуть наклонил голову набок. Люпин под ним перестал выть и вырываться, Сириус вопросительно заскулил. Гарри задохнулся тихим счастьем и только стоял, жадно пожирая глазами серебряное сияние. По какому-то незаметному сигналу Патронуса подошли два дементора, подняли притихшего несопротивляющегося Люпина и отвели прочь. Вот теперь Гарри смог подойти и обнять Оленя за шею, зарывшись лицом в сияние, мальчик ощутил исходящее от него живое тепло.

— Как?.. — растерянно выдохнул он. Но тут же понял — это не тот вопрос и вообще неважно. Крепко зажмурившись, Гарри изо всех сил прижался к Патронусу, желая слиться с ним, раствориться в серебряном сиянии…

Остальные, видя, что оборотень в надежных руках и под присмотром, спустились с ветвей. Испытывая легкий шок, Хагрид и Северус с детьми обступили Поттера с Патронусом-Оленем и растерянно смотрели, наотрез отказываясь понимать и верить глазам. Патронусы не оживают настолько явственно, а уж о том, чтобы дементоры переквалифицировались в телохранителей, и вовсе речи не было. Однако вот они, стоят впятером, стерегут оборотня…

— А там кто? — нервозно спросила Гермиона, бросив пугливый взгляд в сторону деревьев.

— Фестралы там мои, — пожал плечами Хагрид.

— Ага, — закивала Полумна. — Я их как раз кормила, когда случилось перемещение… Кстати, забыла спросить — а почему это произошло? Почему мы переместились?

Гермиона потрогала шею, грудь и горестно взвыла:

— Его нет! Маховик исчез!..

Северус прожег её взглядом и неласково осведомился:

— То есть я правильно понял, это вы игрались со временем, мисс Грейнджер?

— Да, но я не играла, сэр, это мне для уроков профессор МакГонагалл дала, — сдала девчонка профессоршу с потрохами.

— Как бы там ни было, но где-то вы допустили ошибку, — не согласился Северус. — В какой-то миг вы увидели себя из будущего, что и послужило сдвигом во временном континууме.

— Но я не… — запротестовала Гермиона. Гарри оторвался от шеи Оленя и вставил:

— Это не она. Это я себя увидел.

Сказал и снова уткнулся носом в серебряное тепло. А у Северуса желчь куда-то испарилась — мальчишка в кои-то веки получил возможность обнять отца. Таким образом, эту ночь удалось провести спокойно, находясь под защитой Патронуса, дементоров и фестралов. А на рассвете они исчезли. Во всяком случае, проснувшись, наши герои их не обнаружили рядом с собой. Гарри, к чести сказать, искать Оленя не кинулся, только повздыхал с сожалением да и отправился в кустики. По другим кустам разбрелись и остальные. Потом умылись водой из реки и начали нерешительно переглядываться — их организмы запросили завтрак, и надо было подумать, как им этим завтраком обзавестись… А пока можно орешками подкрепиться, благо полная корзина стоит.

Пока грызли орехи, Хагрид занялся делом: нашел какие-то стволики, похожие на бамбук, обстругал и остро заточил с одного конца, сделав что-то вроде острог, с которыми долго медитировал, зайдя в воду по колено. А когда он нырнул палкой в глубину и та (глубина) взорвалась плеском, все аж подскочили от неожиданности. А Хагрид знай себе палку поднимает с нанизанной на неё огромной рыбиной. Она мощно билась на остроге, колошматила хвостом по воздуху и беззвучно разевала бездонный рот. Северус её еле поднял. Неудивительно — сом потянул без малого на сто кило при длине в полтора метра. Готовили рыбу без изысков, просто насадили на прутики филейные куски да и сунули в огонь, который Северус ухитрился раздуть из угольков. На Хагрида отныне смотрели с таким уважением… Вот вам и простак лесник!

Перекусили, облизали пальцы, сложили в корзинку копченые ленты, после чего дети вопросительно глянули на старших — что дальше? А дальше…

— Людей пойдем искать, — решил Северус. — Или хоть какие-то признаки того, что этот мир заселен кем-то разумным.

Так как реки текут в море, а к морю путь был заказан, было решено двинуться вверх по течению. Бункер с Питом доверили Хагриду, тот сунул клетку в корзину с орехами да и забил, для него крыс был всего лишь крысом, который отчего-то одичал и перестал узнавать Рона, своего прежнего хозяина. Шли в том же порядке, что и вчера: собаки впереди, за ними Хагрид с Северусом и дети, разве что гиппогриф сейчас шел открыто, попривыкнув к компании, Минерва на сей раз ехала на нем.

Малышка Полумна шла рядом с Гарри, безошибочно определив его как самого надежного. Да и Гарри-то пока единственный был, кто вообще на неё внимание обратил. Остальные, кроме Хагрида, Полумну не замечали.

Полдень. Привал. Перекус. Разговоры… Проводив взглядом Полумну и Хагрида, отошедших к кустарникам, Гермиона негромко поинтересовалась:

— Кто-нибудь знает эту Лавгуд?

— Я знаю, — равнодушно бросил Рон. — Соседка наша. Живет с чокнутым отцом… и сама такая же, полоумная.

— А почему… полоумная? — Невилл опасливо замигал.

— Так идиотка же! — как нечто самое очевидное сообщил Рон. — Говорят, умом тронулась с тех пор, как мамка на её глазах взорвалась…

Гермиона ахнула, а Гарри внезапно превратился в дракона — опрокинув Рона, он с треском впечатал кулак в веснушчатый нос, следом в разбитую рожу долетел вопль:

— Вот ты ж мразь!!! Да как ты смеешь ТАК говорить об этом?!

Гермиона с визгом вскочила на ноги, в ужасе глядя на сцепившихся парней, Северус, подойдя, в драку не стал вмешиваться, а встал над мальчиками и внимательно слушал ругательства. А поняв — кивнул, одобряя поступок Поттера.

Когда после отдыха снова двинулись в путь, Рон и Гарри больше не были друзьями. Невилл, кстати, тоже начал сторониться Рона, ведь если человек с таким презрением отзывается о больных людях, то это же понятно, что он за человек, верно? Рон плелся позади всех и недоуменно смотрел на спины бывших друзей, откровенно не понимая, с чего они так взъелись-то? Что он такого сказал, на какие-такие их больные мозоли наступил???

Гарри шел и вспоминал слова тёти Петуньи о том, как взорвалась Лили, о том, как они с Верноном милосердно солгали племяннику, сказав, что его родители погибли в автокатастрофе, вспоминал Гарри и свой шок от той новости — его мама и папа погибли из-за него, как честно и негуманно сообщил Хагрид. Он и только он виновен в гибели своих родителей… Получается, Дурсли берегли его психику?

Невилл горевал по другой причине — его родители лежали на койке в Мунго и изображали репу и морковку, то есть, как емко выразился Рон, являлись полоумными… Правильно Гарри ему врезал — нельзя так!

Минерва ехала на Хагриде и сверлила взглядом идущего впереди Северуса. Обернувшись и посмотрев в злобно прищуренные глаза, Северус хмыкнул:

— А ты что, не слышала, с чего парни ругаться начали?

Минерва коротко мотнула мордой. Северус вздернул бровь.

— Ты ж недалеко сидела… Н-да, кошка из тебя никудышная, настоящие кошки и взгляд слышат, и звук видят. А драка у мальчиков была по делу, не за что им нотации читать, они между собой и без нас разобрались.

Минерва упрямо выпятила челюсть, но Северус не согласился.

— Ну и что с того, что Поттер с Уизли перестали дружить. Была бы ты полноценной кошкой, сама бы всё услышала.

Хагрид слушал односторонний диалог и тихо похрюкивал в бороду, по ответам Северуса легко угадывая немые вопросы Минервы. Впереди гавкнул Клык, глянув туда, все успели увидеть, как их тропу пересекло рыжее пятно. Лиса? С чем-то непонятным на голове, с чем, разглядеть не успели. Зато их смутило нечто другое…

Как всегда, наблюдательный Гарри Поттер обратил внимание на насекомых. Он вдруг начал притормаживать и подолгу глазел на какую-либо букашку на веточке или травинке, одну даже взял, подержал на ладони и почему-то с почтением отпустил. Рон увидел это и расфыркался, мол, совсем сбрендил он тут. А когда Гарри в очередной раз застрял перед «тараканом», к нему присмотрелись и Северус с Хагридом. Увидев на их лицах выражение растерянности и удивления, остальные подтянулись и тоже присмотрелись к букашке. Упс… а это и не букашка вовсе! И не фея, не спешите. На веточке, обвив её тонким длинным хвостиком, сидела крохотная лисичка с носиком и озорными черными глазками, из лобика, аккурат перед ушками, вверх тянулись усики-антенчики, а из спинки вытягивались прозрачные стрекозиные крылышки. Лисичка размером со сверчка… Было от чего офигеть. Это, простите, на какой планете водится?

Невольно занервничали, вспомнив съеденную пищу — грибы там, рыбу… Прислушались к своим организмам — нет ли признаков отравления? Нет ли рези в животе, головокружения и онемения в конечностях? Нет, ничего такого не было, организмы были здоровы и нормально функционировали. А рядом с лисичкой тем временем присел другой «жучок», толстенький шмелик с медвежьей мордочкой… Наши ребята резко затосковали — остро захотелось домой.

Дальше шли по тропе, как по минному полю, вздрагивая и шугаясь каждой тени и шороха. А лес, видимо, решил открыть путешественникам все свои тайны, потому что тропка, вьющаяся средь деревьев, вырвалась вдруг в солнечное пространство лесной поляны, явив взору путников львёнка и птицу. В пичуге, сидящей на камушке и размером чуть побольше воробья, признали простую сиреневогрудую сизоворонку, а вот львёнок заставил засомневаться в своей благоразумности, ибо был, простите, рогат… На его макушке меж лохматыми ушами лирой закручивались два витых рога, увитых ползучей розой, чей белый цветок кокетливо свисал под левым ухом. Рогатый львёнок лежал перед камушком и, судя по всему, беседовал с сизоворонкой. Зверёнок был крупным, не сопливым сосуном, а сильным двухлетним подростком, начинающим охотником.

Сбоку по краю поляны промелькнуло что-то рыжее, и рядом со львёнком и птицей появилась лисица, тоже рогатая, с легкими косульими рожками на лбу.

Северус и Хагрид, дети и Сириус с Минервой неуверенно замерли, не зная, чего ожидать от местной фауны.

— Вы только гляньте, кто пожаловал! — высоким металлическим голосом произнес лис. Лев и птица повернули головы и взглянули на оцепеневших людей. Минерва ошеломленно распахнула ротик, а Сириус протестующе заскулил, словно возражая: «эй, а почему я не говорю?!»

— Потому что вы неместные, — доходчиво объяснила сизоворонка. — Это в нашем мире такие рождаются.

— Что ж, логично, — вежливо согласился Северус. — В таком случае, вы не скажете любезно, что это за мир?

— В этом мире исправляются ошибки, — с достоинством ответила птица. — Это мир спящего времени. Сюда обычно заносит тех, кто заигрался с магией, временем и пространством, — тут птица примолкла, оглядела всех и сообщила: — Кому-то из вас придется здесь остаться навсегда.

Ух, как им стало неуютно…

— А кому? — опасливо спросил Гарри.

— Время и поступки покажут, — загадочно изрекла птица. Потом она деловито хлопнула крыльями. — Так, пора вам встретиться с местными владыками. Вы не торопитесь? — придирчиво глянула она одним глазом.

— Нет, мы не торопимся, — вежливо ответили наши приключенцы, не чуя подвоха. А зря — подвох был.

— Ну тогда пешочком пройдемся, — безмятежно ответила птица и перепорхнула на спину львёнка. — Идите за Нордом, господа!

Рогатый львёнок по имени Норд поднялся и, с ленцой подволакивая большие лапы, поплелся через поляну сквозь косые желтые лучи предзакатного солнца. До Гермионы кое-что дошло, и она с тоской процедила себе под нос:

— Надо было сказать, что мы торопимся…

Но здравая мысль, как известно, приходит опосля и задним числом, так что пришлось задвинуть подальше свою нечаянную досаду и топать пешком за львиным задом. Рыжий лис любопытной молнией шнырял вокруг, разглядывая путников со всевозможных ракурсов и позиций: то под брюхом гиппогрифа прошмыгнет, то на бревно над тропой усядется и ждет, пока под ним не пройдут. Гарри, проходя под стволом наклоненного ветром дерева, невольно улыбнулся, видя сверхлюбопытную мордочку над собой. Странный мир начинал ему нравиться, тем более, что его населяли такие славные непосредственные и бесхитростные звери.

Долго ли, коротко ли, но пришли наконец куда-то. Лесная тропка, выбранная провожатыми, вывела наших героев в зеленую долину, раскинувшуюся до горизонта и окруженную лесистыми склонами гор. Северус и Хагрид смущенно переглянулись — как-то незаметно островок Люпина вырос в полноценный материк. Интересно, с чего бы так? Сизоворонка перелетела на плечо Северуса и строго заговорила:

— А так наш мир защищается от нежелательных вторженцев. Сначала те, кто сюда попадают, видят именно остров, а потом, по мере действий и поступков попаданцев, мир постепенно открывается, расширяется, раздвигает горизонты и растет. Или напротив, сужается и скудеет, лишая нехороших людей пищи и воды. Как это случилось со взводом черных солдат, которые слишком рьяно исполняли капризы своего шизанутого генерала, им островок понравился и они решили устроить здесь очередной свой Саласпилс… Разумеется, нашим покровителям это не понравилось, и они удушили эсесовцев, погрузив перевалочный наш пункт в безвоздушную архейскую эру. Потому что с убийцами детей у нас один разговор и короткий.

Хагрид и дети, окружив профессора Снейпа и птицу, растерянно внимали, начиная понимать, что птичка ой как не проста… Как и львёнок с рогами, который к концу пути стал огромным взрослым львом. А любопытный веселый лис трансформировался в неподкупного сурового воина. Как-то само собой стало ясно, что не простые это звери, а Пограничники, встречающие путников и оказывающие им помощь в зависимости от их поступков.

Долина тем временем оживала: уполз туман, открывая рощицы деревьев, средь которых прятались домики местных жителей, показались сами жители и их животные… Гарри рассмотрел кого-то, похожего на лошадей и собак. А нет, не совсем… При ближайшем рассмотрении кони оказались единорогами и пегасами, собаки — крылатыми симуранами, а так называемые люди — представителями нечеловеческой расы. Издалека всё же трудно разглядеть, какие у человека уши и чем покрыта кожа, ну и рога издали похожи на головные уборы…

Уши у эльфов были заостренными, шерсть и рога — у лагунов, и крылья — у гваделоров. Были здесь и кентавры. Люпина тут же увели куда-то, мотивируя тем, что вечереет и ему пора в укрытие. Или он вам нужен для укуса? Опомнились, конечно, и разрешили увести волка. Подумав, Гарри передал и крысака, попросив проследить за предателем. Хагрид поинтересовался, а нельзя ли тут кое-кому человечий облик вернуть? И получил дивный ответ.

— Человеческий облик к ним вернется тогда, когда они заслужат. И научатся вести себя по-человечески.

— Вона как! — поразился Хагрид. — А за что ж они наказаны?

Холеный эльфийский подбородок кивнул на пса.

— Этот наказан за то, что бросил младенца в беде.

— Ну дык… отсидел же уже! Двенадцать лет в Азкабане провел, — не унимался Хагрид.

— А Азкабан до ума не дошел. Он сбежал ради предателя. Не ради ребёнка, который ждал родного человека, плакал в подушку и просил прислать за ним кого-нибудь надежного.

Гарри при этом смущенно покраснел, а Сириус превратился в пару насквозь виноватых глаз. Эльф тем временем кивнул на Минерву.

— А кошка бесчеловечно обращалась с детьми и слишком слепа в любви к одному человеку, за флёром обожания не видя его очевидных поступков, ломающих людям судьбы.

Повисла уважительная тишина, потом Хагрид впечатленно спросил:

— Ну вы даете… Вы боги, что ли?!

Хозяин дома загадочно улыбнулся, предпочтя отмолчаться, взял плетенку с хлебом и протянул Гарри, тот благодарно принял ломоть и погрузил серебряную ложку в густую вкуснющую кашу. Их всех, включая гиппогрифа, приняли в доме эльфа Залтона, как у одного из самых человекообразных, у которого в обстановке была стандартная для людей мебель. Долина их звалась Сонный дол, и расположена она была в местечке Эленгдейл, что к югу от Логдейла…

А ночью в комнату, в которой устроили Гарри, проник Олень-Патронус. Отец соскучился за день и пришел к своему сыну.

Примечания:

Здесь чудесные картинки, вдохновившие меня на написание этой главы.

Львёнок по имени Норд с сиреневогрудой сизоворонкой

https://fanfics.me/images/fanart_o/2021/12/03/4098351638556995.jpg

Рогатый лис и его фея

https://fanfics.me/images/fanart_o/2021/12/03/4098351638556964.jpg

День и ночь Патронуса

https://fanfics.me/images/fanart_o/2021/12/03/4098351638557039.jpg

Дом Залтона вместил почти всех гостей, некоторых пришлось поселить у соседей и в безопасном месте, как, например, Люпина. Его отвели в укрепленный подвал, где и заперли надежно за крепкой стальной дверью. Пита Петтигрю отнесли в местную тюрьму и посадили в настоящую клетку. Хагрида с гиппогрифом отправили на постой к кентавру, у которого для гостей была великанская кровать и навес для коней во дворе.

Это была непростая ночь, а Ночь Вещего Сна. Настало время для откровений…

Минерве, как кошке, предоставили вместительную корзину, что она приняла скрепя сердце, напомнив себе, что пока она кошка — ей лучше не возникать. Кошку ведь могут и пнуть… Свернулась она в корзинке, обняв себя лапками, и снился ей муж, приходский священник Джон МакГонагалл. Упертый и строгий со своей паствой, он и жену держал в ежовых рукавицах. Как-то так вышло, что Минерву родители рано выдали замуж, преследуя свои интересы. Обычная практика для конца девятнадцатого века среди семей влиятельных господ, где дочери зачастую служили гарантией благополучия при заключении выгодных браков. То же случилось и с юной Минервой, когда её поставили перед фактом — к ней сосватались и отец дал благословение.

Окончившая институт благородных девиц, а затем и Хогвартс, Минерва покорно приняла и этот пинок судьбы, узнав, что её выдали за священника. Худшего положения для ведьмы и не придумаешь… Но папенька действительно знал, что делает: в руках святого человека бес будет укрощен, да и дочь он воспитывал правильно.

И села Минерва в золотую клетку, привыкшая к тому, что все решают за неё. Престарелый муж детей ей не дал, чему она только порадовалась, насмотревшись на располневших сестер с кучей спиногрызов. Похоронив же мужа, счастливая вдова укатила в закат, навсегда исчезнув из мира магглов. В Хогвартсе она быстренько нашла себе нового покровителя — Альбуса Дамблдора — и так же начала слепо подчиняться ему. И вскоре получила награду — теплое местечко заместителя директора.

Спит старая кошка и дрожит во сне, ибо снится ей разбитая чашка, а в уши льется незнакомая мелодия… Слов песни она не понимает, но видит, как маленькая девочка плачет над чашкой. Девочке страшно — она боится, что её накажут… Чашка непростая, она из дорогого белого китайского фарфора. Тогда в ней впервые пробуждается магия, которая склеивает чашку и та становится целой. Но Минерве от этого совсем не радостно, отныне у неё есть тайна — она солгала и продолжает врать. И врет она всю жизнь. Врет себе, Дамблдору, детям, всему миру. Ложь стала её второй натурой. Удобной ширмой для совести.

Спит старая кошка и тихо стонет. Во сне пала ширма, и совесть вылезла на свет и грызла, грызла, грызла старую кошку, выцарапывая на поверхность все её проступки, совершенные ради лжи. Особенно ярко вспоминается курс Гарри Поттера. Вот дети собрались в зальчике, промокшие, дрожащие от холода, некоторые чихают и хлюпают носами, но Минерве даже в голову не приходит их высушить, зачем? Скоро все соберутся в зале и согреются. И невдомек ей, что этим она отталкивает детей от себя, отторгает их своим равнодушием. Дети устали с дороги, они далеко от дома и родных, они надеются на теплые прием и участие, но натыкаются на стену холодного равнодушия и понимают — с этой женщиной лучше не связываться. Дальнейшие годы обучения это только подтверждают: декану на всё глубоко фиолетово, ей абсолютно наплевать на то, что творится в стенах её факультета. Кошка теперь это понимает, и она глухо стонет. Её сон тревожен и тяжел…

Сириус умирал. Лежал пластом на пузе, раскинув безвольные лапы, и помирал. Многотонная плита вины практически раздавила его. Гарри… Маленький Гарри, драгоценный Сохатик ждал его, звал, плакал в подушку, а он давил нары и чесал блох. Двенадцать лет просидел за решеткой, хотя мог в любой момент просочиться на волю и сбежать к малышу, который так нуждался в нем. Так нет же! Просидел спокойно, уверенный в том, что прибил крысака тогда на той улице вместе с двенадцатью магглами. А Пит все эти годы был жив и прятался в семье Уизли! Так почему же? Почему он не сделал того, что должен, не позаботился о крестнике?

«Потому что был не готов взять на себя эту обузу, — ответил честный голосок. — Потому что ребёнок — это очень большая ответственность». Потому что он был молод и не хотел возиться с липким, вечно орущим младенцем…

И вот во что это вылилось. Они с Гарри совершенно чужие люди. Если Гарри поначалу обрадовался наличию крестного, то через минуту эта радость стухла, потому что короткий разговор после выхода из-под ивы расставил между ними все акценты. Они не понимают друг друга…

Вот он спрашивает Гарри:

— Я, разумеется, пойму, если ты захочешь остаться с дядей и тетей… Но ты все-таки подумай. Мое доброе имя восстановлено… может, если бы ты захотел… э-э… другой дом…

Вот Гарри воскликнул в ответ:

— Ты хочешь, чтобы я жил с тобой? Уехал от Дурслей?

А вот он, дурак, не так его понял, замямлил:

— Я так и знал, что ты будешь против. Я просто подумал…

А Гарри-то, оказывается, обрадовался, он хотел уехать от Дурслей, хотел, чтобы Сириус забрал его к себе. А теперь поздно. Первые восторги прошли, Гарри более отстраненно смотрит на него. Не как на родственника, а так, как и положено, с недоумением: он чего-то хотел от постороннего мужика? Одумался Гарри, остыл от первых радостей, за девочкой маленькой присматривает, за ручку её водит, к Хагриду и Северусу приглядывается, окружающим миром любуется да Оленя серебряного ждет.

Всё поздно… всё-всё уже поздно. Черный пёс жалобно скулит и плачет во сне — его гложет вина, смешанная с раскаянием. Он везде опоздал, он не нужен больше Гарри…

Рону снится совсем другой сон — хороший. Вот он спустился к завтраку, где его ждет накрытый лично для него стол, вот он сел, на его шее сам собой завязался платок-салфетка, в руки сами прыгнули нож и вилка. Стол перед ним прямо ломится от блюд: тут и гора печеных свиных сарделек, и тазик домашних пирожков, ещё на подносе лежит целый пастуший пирог, целиком для него! Полный котел пшеничной каши, огромный кус буженины, от которого ножом в невидимой руке отрезаются толстые ломти…

Рон сейчас самый счастливый человек на свете — всё это для него одного, ему ни с кем не надо делиться, он один всё это съест! Не надо смотреть, у кого кусок получше, не надо караулить удобный момент, чтоб урвать его себе. Ну ещё бы, у него же больше нет никаких братьев! В этом сне он единственный член семьи Уизли, покорно молчит где-то в углу мама, обычно шумная и крикливая. Папа не мешает — он копается у себя в сарайчике, а самое главное, нет больше ни одного брата и сестры, какое блаженство!.. Нет больше вредных близнецов и зануды Перси, и старшие Билли с Чарли больше не приедут на Рождество. И Джинни, хи-хи, Джинни не крутится рядом, ни к кому не пристает.

Счастливые кадры сменяются на другие, и лицо Рона тревожно хмурится. То, что он видит, для него полная неожиданность… Вот Чарли копит кнаты и сикли, чтобы купить младшим братьям разноцветных паровозиков, Фреду и Джорджу надо взять одинаковых, а то подерутся, Перси подойдет вот этот, строгий и желтый, такой же, как он, а Рону — вон тот, рыжий и быстрый… А вот Билли в гостях у тётушки Мюриэль просит завернуть ему с собой куски недоеденного торта — угостить младших братишек и сестренку. Они такой вкуснятины ещё не ели. Рону два года, он весь перемазался тем тортом и был совершенно счастлив. А вот Джинни сердито выговаривает близнецам, чтобы они перестали портить Рону вещи, а когда те заржали, наслала на них летучемышиный сглаз. И было Джинни всего семь лет, когда она заступилась за восьмилетнего брата.

Сон уже не тот, беспокоит и мучит Рона, спрашивает его — не этого ли ты хочешь, жадина? Быть единственным, без братьев и сестер, которые любят тебя и заботятся о тебе?

Невиллу снится сон-притча. Притча о том, что в жабе заперто здоровье родителей… И слышит он сказку, которую ему, малышу годовалому, читает мама:

«Захирела принцесса, побледнела, ослабела, исчез румянец с её круглых щечек, никто не ведал, что за хворь её глодает. Но проезжал тем временем мимо того королевства Везунчик Дик на своем верном коне Барде. Услыхал он вести печальные да и задумался-загрустил, искренне желая помочь несчастному краю. И сказал ему конь Бард:

— А ты не печалься, Дик. Злоумышленник у короля тут имеется — проклял он принцессу наследную, здоровье у неё украл и запер в жабе, которую ей же и подарил. Ухаживает малышка за жабой и не ведает, что та её сушит. Надобно жабу ту убить, и тогда вернется к принцессе здоровье…»

Тут мама прервалась, потому что в детскую вошел дедушка Элджи, принес теплого молока, а уходя, странно посмотрел на Невилла в детской кроватке. Сон сменился, поблек, но понимание осталось, Невилл заворочался, краем сознания запоминая сон-притчу. Жаба, наследник, папа и мама в Мунго… Тревор… если Тревора убить…

Гарри снится мама. Вернее, маленькая рыженькая и очень проказливая девочка, ибо как маму он не может её воспринимать. Лили смешная, вечно растрепанная, со щербатой молочной улыбкой, доставила немало хлопот своим родителям. В этом сне Гарри впервые видит дедушку с бабушкой, Гарри и Розу Эванс. Вот они тушат пожар, возникший по вине Лили, вот они в больнице навещают обгоревшую Петунью и врут врачам и полицейским, что это у камина тяга плохая, заискрил на дрова и коврик, оттого и занавески загорелись, а Петунья стащила Лили с горящего дивана. Новый пожар — горит новогодняя елка, снова обгорает Петунья… Вот отчаявшийся отец малолетней пироманки ищет выход из безвыходного положения и находит — обивает комнату Лили муассанитовой пленкой и вешает над кроватью пирамидку из фольги.

А шалости Лили продолжаются, и снова страдает Петунья: обгорает в огне, тонет в затопленной ванной, её кусают змеи и крысы, призванные неуемной ведьмой… А вот Петунья взрослая, сталкивается с прежними кошмарами — Гарри поджигает овсянку, диван и занавески, снова обгорает, спасая из пожара Дадли… Однажды не успевает, и на Дадли падает кипящий чайник, поднятый с плиты детским выбросом Гарри. Дадли так страшно кричал. Но ему и Гарри по два годика, и они благополучно забывают об этом. Но не теперь.

Сон-раскаяние проникает всё глубже, забираясь в самые-самые дебри памяти, выковыривая на поверхность все воспоминания. Вот Гарри годик и три месяца, его только-только подбросили к Дурслям, но вызванные врачи и полисмены с социальщиками не верят им, что мальчик их племянник — документов-то нет. Гарри передают на передержку в патронажную семью. И вот он ползает в грязном манежике с отупевшими, чем-то заторможенными детьми. А когда Гарри закапризничал — дали транквилизаторы и ему, чтоб он замолчал и не шумел. Там он спал, всё время спал, медленно умирая, ведь фостерский бизнес порой такой прибыльный, главное, вовремя подсуетиться и показать чинушам свежеумытых сытых детишек. А что ребёнок заторможен, так это нормально, он просто после ванны устал, вон какой распаренный! А когда приемная мать ударила Стива, Гарри испугался и сделал выброс, из-за чего его стали бояться, оглушили смертельными дозами и отдали соцопеке, отказавшись от странного ребёнка и денег.

К тому времени полиция выявила факт существования Поттеров, и Гарри вернули родственникам. Чулан, обитый фольгой, со временем стал просто чуланом — фольга облезла и стала ненужной, ведь Гарри научился себя контролировать. Дурсли создали эмоциональную (и безопасную) дистанцию между собой и племянником.

Многое стало понятным Гарри, очень многое. И страх Дурслей перед ним, и острое нежелание оставлять его наедине с Дадли и одного дома вообще… Гарри в этом смысле уподобился родственнику с деменцией, стал бомбой замедленного действия, которая неизвестно когда и как сильно рванет. Именно из-за Гарри Дурсли никуда не ездили: попробуй поездить по курортам с мальчиком, который в любую минуту готов что-то поджечь или взорвать.

— Простите меня, тётя, дядя… — шепчет во сне Гарри, понявший всё.

Драко Малфою снится презрение, которым осыпают его мать, Нарциссу. Где она ни пройдет, повсюду вслед ей кривится народ, горожане показывают на неё пальцем и перешептываются. Выскочка, щука, задавака, дура, глупая блондинка, жена Пожирателя, продажная шкура — вот самые мягкие эпитеты, которыми осыпают мать Драко. Ему это не нравится, он ворочается и с ужасом думает — когда, почему и за что его любимую маму так начали ненавидеть? Что ж, сон ему показывает — как и почему…

— Магглы! — с презрением цедит отец.

— Магглы!.. — кривится мать, прикладывая к носику надушенный батистовый платочек.

— Грязные свиньи! — визжит тараканоподобный прилизанный типчик с клочком усиков под носом, его зовут Гитлер, он нацист и его ненавидит весь мир…

— Магглов не жаль, они животные, — спокойно говорит Грин-де-Вальд. — Эти твари не достойны жалости, с ними можно делать что угодно.

Геллерта ненавидит весь магмир. Миллиарды против Гитлера, миллионы против Грин-де-Вальда, магический мир меньше обычного мира простаков, но их ненависть ярче, сильнее и обоснованней. Около шестидесяти миллионов жизней унесено в годы войны. Перед глазами Драко мелькают дымящиеся руины городов, летящие к земле пузатые бомбы, а вот фашистские лагеря смерти, он видит запытанных детей с выжженными таврами на руках и понимает. Понимает аналогию между своими родителями и фашистами. Только нацисты называли людей животными, как маги-аристократы с презрением отзываются о магглах, обозначив простых людей как грязь под ногами…

Сон Драко самый страшный, ему приходится переосмыслить всю свою жизнь и перестать кичиться своим высокородным происхождением, хотя бы ради матери, которую презирают простые волшебники.

Питеру Петтигрю снится ложь. Вот ему предлагают молочный пудинг, а он окунается лицом в зловонную жижу, он отплевывается, кричит от ужаса и плачет. Вот ему дают пирог, а он кусает раскрашенный картон… Вот его зовут в объятия, он радуется и доверчиво кидается в кольцо рук, а в спину ему вонзается нож. Предательства, повсюду предательства и подставы. Прекратите… перестаньте, так невозможно жить… Да? А не ты ли предал Поттеров, друзей, доверчиво подставивших тебе свою спину? Питу нет прощения, и он это понимает.

Стонет во сне тощий крыс, стонет и желает умереть, ибо жить так больше нельзя.

Люпину снится стая и свобода. Рядом и перед ним — серые волки, а позади равнина, усеянная телами загрызенных людей. Челюсти волков обагрены кровью, она капает с клыков — алая и тягучая… Люпин оборачивается назад и видит, как встают мертвые люди. Их белые глаза слепо смотрят на него, их руки тянутся к нему и хватают за шкуру щербатыми ногтями… Это его совесть. Его «пушистая проблема», с которой он зачем-то живет.

— Смири своего волка… — шепчет призрачный голос. — Отпусти его на волю, стань полезным…

— Это невозможно! — хрипит Люпин. — Я проклят, проклят! Как я могу?!

В ответ — картинки: взвод солдат с волками-минерами на поводках, лучше них нет саперов. Вот оборотень нюхает пациента и отправляет его в процедурную сдать кровь на анализы — волк почуял в нем раковые клетки на ранней стадии и человека ещё можно спасти. А вот оборотень, собирающий травы: он отличный фармацевт и точно знает, какие растения годятся для лекарств. Вот оборотень работает грузчиком — носит неподъемные тяжести, вот он же за рулем грузовика — перед ним лежит весь мир, от Мексики до Канады, от Индии до Камчатки… А вот оборотень, работающий на таможне, внимательно бдит и пресекает попытки провезти за границу наркоту и оружие. Итог: у нормального оборотня, смирившего внутреннего зверя, масса возможностей и перспектив.

— Думай, Люпин…

Полумне и Гермионе снятся обычные сны, как и Северусу с Хагридом — их души цельны и совести чисты, у них нет тревог и жизненных проблем, им не нужно что-то менять в своей жизни. Поэтому их сны спокойны и безмятежны. Полумне снится любимый папа, с ласковым терпением читающий дочке сказку на ночь и поющий ей нехитрые песенки. Гермионе видится новый учебник по Рунам, который ей надо будет купить к четвертому курсу. И ещё надо вернуть Маховик Времени профессору МакГонагалл, хватит с неё невнятных игр со странным стариком Дамблдором, пора перестать ему доверять…

К Северусу сон не рискнул подойти, он сам кому угодно может присниться в кошмаре, так что ну его, обойдем злюку-зельевара по широкой дуге. А Хагриду снился веселый гиппогриф…

После столь многообещающих сновидений утром за столом собрались инферналы разной степени свежести.

Хуже всех выглядели Сириус и Драко. Черного пса словно огрели лишаем и вдобавок обварили в кипятке — насколько плачевно он смотрелся… При этом он весь извинялся и всем заглядывал в глаза, прося прощения за всё и сразу.

Драко, насмотревшийся на живые скелетики за колючей проволокой, до сих пор не мог в себя прийти от запредельной цифры — шестьдесят миллионов жизней. Таращил глаза, комкал салфетку дрожащими пальцами, а по цвету лица сравнялся с облачком — стал таким же белым, со вставшими дыбом волосами… На него смотреть опасались, казалось, взорвется от случайного внимания к себе. На него и не смотрели, старательно отводили глаза и подспудно гадали — а что это такое страшное Драко приснилось?..

Рон выглядел каким-то осиротевшим, а когда он взял из вазочки пять конфеток и по одной спустил в карман, всем прочим за столом стало прямо неловко. Несложно было догадаться, что именно Рону приснилось.

Минерва тупо сидела перед тарелкой с кашей и оцепенело смотрела в никуда. Вот же она завралась… дети… дети же… Куда она смотрела?! Чем думала???

Люпин, напротив, хмурился, обдумывая свой сон. Значит, много перспектив у нормального оборотня? Значит, можно стать нормальным? А как это на деле — быть нормальным оборотнем?..

Невилл же словно обрел второе дыхание: он с таким азартом и аппетитом насел на еду, что невольно всех заразил своим нежданным оптимизмом. У мальчика появилась надежда, и он теперь отчаянно торопился к ней. С аппетитом ел и обдумывал тысячу и один способ умертвить ненавистную лягушку. Теперь-то он понял, почему Тревор постоянно его раздражал! Это он подсознательно помнил его назначение и появление в семье. Жаба-то всегда жила у деда Элджи, это он потом её Невиллу подарил, после первого выброса детской магии в восемь лет. Эта тварь из него тоже магию тянет! Вот почему он такой тюфяк и неумеха, вот почему папина палочка его так плохо слушается!

Гарри же весь был погружен в воспоминания о своем детстве у тёти с дядей. Машинально ел кашу и вспоминал то, что помнил сам, и то, что ему приснилось, сопоставлял и находил всё больше подтверждений. И поражался самому себе — эк он эгоист! Только о себе, любимом, и думал… А то, что родственники с ним пережили, он и не замечал, так как не считал их родней. Стыд сдавил ему горло, и он отложил ложку, внезапно потеряв аппетит — это что же он, совсем, что ли, омагичился? Дурслей за людей не считает?.. Вот же он гад… даже мечтал, чтоб за ним кто-то пришел и забрал его, бедного сиротинушку, от ненавистных злобных дядьки с тёткой. Тьфу ты… Станешь тут злобным, воспитывая колдуна и помня при этом, как шалила милая Лили. Он же Дадли кипятком обварил!!! Дадли, родного сына тёти! Как они его вообще оставили у себя?!

Северус орудовал ножом и вилкой, расправляясь с омлетом, и старательно душил в себе любопытство, ибо его так и подмывало спросить, а что с ними со всеми такое, почему некоторые из них выглядят так, словно пережили апокалипсис?

Гермиона думала о том же и вопросительно поглядывала на лица ребят, как и все, впрочем, избегая смотреть на вздрюченного Малфоя. Полумна по обыкновению витала в радужных долинах. Пита и Хагрида с ними не было: Пит страдал в тюрьме, а верзила столовался у соседей.

Завтрак подошел к концу, и Гермиона решила поинтересоваться у хозяина дома, что это со всеми произошло? Эльф приподнял брови.

— В эту ночь приходили сны-откровения. Тебе ничего не снилось?

— Не-а, — помотала лохматой головой Гермиона. Потом передумала и закивала. — Мне приснился новый учебник, сэр.

Рон хмыкнул и воздел глаза к ажурному потолку, мол, вот заучка! Невилл окинул Гермиону веселым взглядом.

— Повезло тебе, Гермиона! — подмигнул он. — У тебя никаких проблем.

Девушка смущенно порозовела, с легким изумлением взирая на ставшего таким уверенным в себе Невилла. Куда только подевался робкий заика, ещё вчера скромно молчащий в тряпочку? Сейчас за столом сидел совершенно другой Невилл, оживившийся, расправивший плечи, с высоко поднятой головой и с горящими глазами… Да, внезапно пробужденная надежда очень сильно меняет человека. Именно так и случилось с Невиллом, у которого было беспросветное унылое существование в прошлом. Выслушивать вечные нотации и всякие требования от строгой бабушки, ворчавшей на него и возлагавшей огромные обязанности на единственного наследника рода, бояться ненормального деда и несколько раз в год навещать папу с мамой, которые никого не узнают — то ещё счастье.

Залтон, убедившись в том, что все позавтракали, кивнул прислуживающим за столом эльфам, снял с шеи платок и встал из-за стола.

— Пойдемте со мной, у нас сегодня много дел.

— Каких? — с готовностью спросила Гермиона.

— Надо вам съездить кой-куда, магические артефакты приобрести, — эльф с легкой ехидцей окинул их взглядом. — Смотрю я — совсем вы без волшебных палочек беспомощны…

— Да, кстати, а почему палочки с нами не прошли? — спохватилась Гермиона. А Гарри, как всегда, внимательный к мелочам, уловил другой контекст.

— Здесь возможна магия без палочек, сэр?

— Конечно! — эльф одобрительно глянул на сообразительного юношу. — Вижу, вы уже пробовали?

— Да, пробовал… — Гарри оттянул на груди ткань и показал: — Вот, рубашку починил.

— Вот и замечательно, — безмятежно улыбнулся Залтон и кивнул на остальных. — Но им лучше всё же помочь с приобретением новых палочек. Старые ваши сгинули без возврата. Это одно из пограничных условий нашего мира — никакого оружия: ни холодного, ни огнестрельного, ни магического.

— А ножи? — нахмурился Гарри. — У Хагрида с собой два ножа сюда проникли.

— Нож приравнен к топору и серпу с косой, они могут убить, но оружием не считаются. Нам сюда, — сменил тему эльф, сворачивая с дороги.

Ну, по мнению Гарри и Северуса, логики здесь никакой не было — нож есть нож, в руках умелого человека он может стать и орудием убийства. Но с другой стороны, им всё-таки повезло, что у Хагрида оказались с собой ножи, иначе как бы они кроликов с рыбой потрошили и грибы чистили? Не голыми же руками их рвать-раздирать?.. К тому же острога, на которую Хагрид рыбу поймал, была отточена именно при помощи ножа.

Желтая тропинка под ногами неприхотливо вилась средь кустарников, за которыми бурели и серели стволы лип и осин, разбавленные темной зеленью елей, пихт и можжевельников. Обычный такой европейский смешанный лес… Гермиона недоуменно спросила:

— А куда мы идем, сэр?

Да, правда, куда? Где они собираются приобретать себе новые волшебные палочки? Ответ эльфа ничего не прояснил.

— К Рассветной скале, заглянем к Владыке леса. Надеюсь, Несси уже пришла?..

О как. Им предстоит встреча с какой-то Несси и лесным властелином. Интересно, кто они? Как владыка выглядит? Как более старый и важный эльф? Но… Не представляются эльфы стариками. Вот Залтон выглядит, как какой-нибудь толкиеновский Леголас — стройный, тонкий, легкий в движениях, золотые волосы струятся по плечам и спине, одет традиционно во всё зеленое. Разве что лука и колчана со стрелами нет при нем, из оружия только кинжал на поясе, и всё. Ну и сумка ещё с плеча свисает.

Тем временем лесная тропка перетекла в неширокую дорожку, по которой, кроме людей-путешественников, мирно вышагивали эльфы и кентавры в сопровождении волков и лошадей. Среди них обнаружился и Хагрид, который, завидев своих, тут же присоединился к ним.

— А и доброго утречка вам! — доброжелательно поздоровался он с профессорами и детьми. — Тоже за палочками, да? Мне вот новую предложили, представляете?! Я-то им сказал, что мне не положено, так как недоучился, а они всё равно одно твердят, мол, несподручно магу без проверки, вона как! Слушайте, а палочку у меня министерские не отберут, если я того… с собой её домой привезу?

— Зарегистрировать её придется, — пожал плечами Северус.

— А, ну это-то понятно, это само собой, — кивнул Хагрид, аккуратно обгоняя пегого кентавра. Гермиона нервно посмотрела на всё увеличивающуюся толпу — среди них шли уже львы и лисы, а неподалеку виднелось стадо туров.

— Куда они все идут? — не выдержала она напряжения. — Там что, какое-то собрание?

Ей никто не ответил. С радостным гомоном животные ускорились и, плавно обтекая группу ребят и профессоров, устремились в просвет впереди.

— Чего гадать-то, сама же всё увидишь! — проворчал Гарри, переходя на бег. Догнал молодого рогатого льва и побежал рядом с ним, наслаждаясь мощью и красотой грациозного зверя. Гарри никогда не упускал возможности побыть около чего-то прекрасного… А уж если оно ещё и безопасное, то тем более. Глупо не воспользоваться таким редким шансом — пробежаться бок о бок со сказочным существом, дыша одним воздухом с ним, впитывая в себя его глубокий первобытный дух, проникнуться им и причаститься его силой, могуществом и властью. Ведь обыкновенного льва Гарри так и не довелось пока встретить. Разве что в зоопарке, но там вряд ли разрешат побегать с большой дикой кошкой.

Невилл последовал его примеру — пристроился к бегу единорога, ладонью касаясь его шелковистого снежного плеча. А вот ещё один рогатый лев на бегу подтолкнул Полумну, и девочка, легко поняв его, вскочила ему на спину, погрузив руки глубоко в рыжую солнечную гриву. Рон тоже поддался общему настрою — засмеялся и, положив руку на холку соловому коню, понесся рядом.

Вот таким дружным бегом-рысью все и вылетели на поляну, в центре которой возвышалась невысокая пологая горушка. На вершине её возлежал белый Зверь. Антилопа-кот. Длинное узкое тело, вытянутые вперед и сложенные вместе передние лапы, круглая кошачья морда и лирой загнутые рога… Как-то сразу стало понятно, что он и есть владыка леса. Зеленые глаза Зверя с веселым ожиданием смотрели на пеструю толпу, хаотично собирающуюся перед скалой, и игриво подрагивал кончик длинного толсто-тонкого хвоста. Выдрового, если кто не понял.

Северус невольно припомнил пиасу — рогатую пуму, которая когда-то водилась в американских прериях и о которой он читал в учебнике по магозоологии. Это она? Увы, он не мог сказать это с уверенностью. Пума в учебнике вроде желтой описывалась, и именно пумой с рогами, а не это вот… антилопоподобный кот. Чисто белый, длиннорогий и приличного размера — с бенгальского тигра.

А ликование звериного народа усилилось, когда с другого конца поляны к горушке подошел дракон. Раздались приветственные крики:

— Несси! Несси! Несси пришла! Несси пришла в лес Дасти!

И давай плясать-танцевать вокруг дракона. Окружили бронзового зверя и ликуют, вопят и верещат на все голоса. Кроме наших ребят, конечно, те-то, понятное дело, заробели, вокруг Северуса с Люпином и Хагридом сгрудились, на дракона смущенно моргают. В диковинку им мирный дракон.

А Несси и вправду оказалась удивительной. Она — первая драконица, открывшая Правду о драконьем правосудии. Жила она в Глендейле, в долине Скагена, что за лесом Дасти. Попала она туда случайно, упав в водопад со своего плато, осиротевшая и маленькая, она прибилась к кентавру, а тот её вырастил, несмотря на её драконье происхождение. И однажды Несси отплатила — спасла ребёнка. И случайно открыла дар — драконье знание, которое она смогла донести до широкой массы благодаря своей прирученности. На вопрос Северуса — зачем она здесь? — последовало пояснение.

— Несси отвезет вас в Глендейл.

А увидев, как повытягивались лица волшебников, Залтон дожал:

— Там же ваши друзья могут вернуть себе человеческий облик. Или вам Купель Единорога сюда доставить? Так это нереально, и учтите, кошку и собаку придется купать там, больше негде.

— А может, мы сами как-нибудь, пешком там или на лошади? — попыталась откосить от полета на драконе Гермиона.

— Несси, далек ли путь отсюда до долины Скагена? — обратился к дракону эльф.

— Дядя Залтон, ты же сам там жил, — с укором ответила Несси.

— А я переехал и забыл, — фыркнул Залтон. Несси тоже фыркнула. Дети и маги неуверенно переглянулись. Как им объяснили уже через минуту, Пограничные земли Эленгдейла лежат на отдельной плоскости одного из миров и пешком их пределов не покинуть, границы миров способен пересечь только дракон. И только по небу. И вообще, поскорей бы вы решение приняли, а? Тут луна никогда не убывает, и ваш Люпин будет вынужден превращаться в волка ночь за ночью всё время пребывания здесь, давайте не будем над ним издеваться и уедем из мира Застывшего времени?

Снова переглянулись наши путешественники, уже с пониманием ситуации в целом. Сами уже начали проводить аналогию между полной, словно приклеенной к одной точке небосклона луной и названием — мир Застывшего времени. Тут и ежику в тумане понятно, что сие означает — если время замерло и никуда не движется, то и лунному циклу вроде не с чего куда-то течь.

— Но солнце-то? — недоуменно уставилась на Залтона Гермиона. — Солнце-то движется, рассветы и закаты по-прежнему проходят. Как так?

Залтон на это лишь плечами пожал, а Гарри дурашливо произнес всезнающим тоном:

— Так ма-а-агия же, Гермиона, ма-ги-я! Ты магию пробовала объяснить?

Гермиона удивленно засмеялась — никогда она не видела друга в таком приподнято-игривом настроении. Несси, видя, что люди вроде как договорились, дала кому-то отмашку, и тут же вдали зазвучал переливчатый звук сигнального рожка. Чуть позже и дальше зазвучал другой, а за ним третий, совсем едва слышный. Потом, видимо, звуковая эстафета достигла цели, потому что в небе появился ещё один дракон, несущий в лапах что-то большое и продолговатое. При приземлении выяснилось, что это укрепленная корзина, наподобие тех, что используется баллонистами для полетов на воздушном шаре, только подлиннее и без мешков с песком по бортам. Минерва возмущенно выпятила челюсть и неодобрительно заурчала.

— Понимаю, — хмыкнул Северус. — Страшновато всё-таки доверять свои жизни в лапы дракону, но куда деваться-то? — подумав, он обратился к Залтону: — Простите, моя коллега интересуется — а как у вас со статистикой авиакатастроф?

— Ну знаете! — возмутился вдруг дракон, принесший корзину. — В лапах моей матери никто никогда не погибал! Да в её объятиях надежно, как в колыбельке…

— Успокойся, Линн, — мягко пожурила рассерженную драконицу Несси. — Люди и так беспокойны, не нужно усугублять ситуацию ещё пуще, — после чего она взглянула на будущих своих пассажиров. — Ну а вы, готовы ли лететь? В небе стираются границы и сокращаются расстояния, так что в долине Скагена мы будем через пять часов. И помните — там светит настоящая луна, уходящая на убыль, и ваш оборотень там станет безопасен. А на мою дочь не сердитесь, она просто очень сильно любит меня и обижается, когда видит чьё-то недоверие ко мне.

Корзина стояла на вершине скалы, и наши путешественника, повздыхав, начали подниматься по склону. Внутри корзины, вдоль всех четырех бортов, оказались длинные лавки, на которых они и расселись. Хагрид сел с опаской — а выдержит ли лавка-короб его вес? Выдержала — ничего даже не хрустнуло. Высокий кентавр передал Хагриду через борт Клыка, Сириус ухитрился запрыгнуть сам. Северус, прежде чем залезть, подхватил под брюшко возмущенно пискнувшую Минерву и закинул на широкий верх, избавив её от позора карабкаться самой по плетеной стенке. Гермиона забиралась в корзину с тихим бурчанием, прислушавшись к которому, Гарри уловил:

— И ведь не сказали же сразу, что предстоит переезд! Наплели про палочки, а сами… Заманили! И вот вам полет черт-те куда и на драконе…

— Гермиона, притормози, — взмолился Гарри. — Ну слышат же они всё, перестань бухтеть.

Сварливая девчонка ойкнула и прикусила язык — что-то неадекватно она себя ведет, превратилась непонятно во что… Полумна и Невилл с Драко уселись рядком, причем Гарри ненадолго оказался прижат к Северусу.

Несси взяла короткий разбег, распахнула гигантские крылья и взлетела, после чего заложила крутой вираж на горушку и, перейдя на бреющий лёт, подхватила корзину за поручни. Пассажиров качнуло от толчка, но уже через секунду полет выровнялся и стал плавным. Внизу назад пролетели земля и звери, с восторгом глядящие вверх, на волшебный полет дракона. Снова вытянулся на скале антилопа-кот Дасти, владыка леса.

Через несколько минут полет стал просто небом, где всё застыло в невесомости, вокруг были лишь безоблачная синева. Мерно махали над головами кожистые паруса — крылья бронзового дракона, а сбоку, чуть поотстав, летели гиппогриф и невидимые фестралы, которых видели только половина пассажиров.

Гарри, облокотившись о край борта и подставив лицо встречному ветру, думал об отце — найдет ли папа его в другом месте?..

И никто из них не вспомнил Пита, забытого в местной тюрьме.

Полет в тишине вечности продолжался и продолжался. Драко постепенно отошел от шока, вызванного сном, и теперь вполне осознанно смотрел по сторонам: на плывущие внизу виды, на мерно машущие крылья, на благородную клиновидную голову дракона, вытянутую вперед. И поражался, проникаясь происходящим, смутно помня, что они куда-то бежали среди веселого зверья, кажется, на поляну с холмом, на вершине которого сперва лежал какой-то рогатик, а потом они с того же холма стартовали…

Видя, что Драко адекватен, Гарри поинтересовался:

— Ты в порядке?

Сперва Малфой хотел огрызнуться по старой привычке, но передумал, не увидев в лице Поттера прежнего презрения, и потому молча кивнул. Такого ответа оказалось достаточно для Гарри, и тот успокоенно улыбнулся. А Драко вдруг растерялся, видя столь искреннее к себе отношение своего вечного врага. Впрочем, а враг ли он? — задумался Драко, вспоминая короткие стычки и склочки, возникающие между ними зачастую на пустом месте. По сути-то они и всерьез друг другу не вредили, не успели вообще-то.

Посмотрев в ищущие зеленые глаза, наблюдающие за ним из-за круглых стекол, он увидел в них немой вопрос — мир? Мир, взглядом ответил Драко. Потому что ну сколько можно полемику из пустого в порожнее переводить? Они и ругачки-то больше для виду устраивали, говоря окружающим, что не дружны слизеринец с гриффиндорцем, и попутно отводили душу, вымещая на оппоненте накопленный негатив.

Рон заметил этот обмен взглядами и, конечно, возмутился до глубины души — это они тут чего затеяли?! — но его разукрашенное синяками и ссадинами лицо всё ещё помнило вразумляющие кулаки Поттера, и возникать Рон не посмел, с горечью констатировав, что вот, пожалуй, и закончилась его дружба с Поттером…

Гермионе сейчас было всё пофиг, её главной печалью в данный момент был подлый обман толкиеновского красивого эльфа. Не, ну не гад ли?! Она, очарованная прекраснейшим из всех созданий в мире, всамделишным эльфом, представителем, так сказать, высшего рода, воспетого в легендах и балладах… и оказалась так низко, подло обманута!!! Негодяй! Заманил её сказочкой о новой палочке, а сам… запулил черт-те куда на драконе. А она-то так надеялась подольше пожить в Эленгдейле, посмотреть, поспрашивать об обитателях такого удивительного мира, обо всех этих рогатых лисах и львах, ну и о самих эльфах, конечно, чего уж там… Она же думала, что такие больше не существуют или вовсе придуманы писателями-фэнтезийниками. Ну хоть плачь… Там, куда они летят, эльфов, скорей всего, нет, сказано же, что луна там самая обычная и даже убывающая, так что, вероятно, эльфов она больше не увидит. А жаль, так хотелось побольше узнать о них. Но одно о них Гермиона узнала точно: эти длинноволосые красавцы — непревзойденные лгуны.

Гарри, в который раз посмотрев на Гермиону, пересевшую с Полумной к Минерве, увидел в её глазах всё сильнее разгорающуюся печаль и пожалел несчастную всезнайку. Вот хочет человек что-то знать об эльфах, и хоть ты тресни! Подняв голову, он с сомнением оглядел опрокинутую морду дракона, вздохнул и рискнул.

— Простите, Несси, можно вас спросить?

Голова чуть склонилась набок, и на Гарри глянул вопросительный карий глаз. А в голосе дракона прозвучало беспокойство:

— Что-то случилось, мальчик?

— Ничего не случилось, благодарю, просто у меня вопрос — там, куда мы летим, эльфы есть? — Гарри постарался подобрать аккуратные и нужные слова. Дракон легонько кивнул и пустился в обстоятельный монолог.

— Есть эльфы. Население Тихого дола мало чем отличается от Сонного, а сама долина Скагена изобилует разнообразием форм и видов настолько, что и вовек классификацию не составить. Одни келпи чего стоят… кстати, держитесь от них подальше — они крайне неприятные типы. Мне довелось однажды встретиться с одним таким. Он прикинулся лошадью и, представляете, чуть не утащил в воду дядю Лютера, мне пришлось ему голову откусить, чтобы спасти дядю Лютера. Ох и мерзкий же он на вкус! Совершенно как протухшая рыба!

— Ух ты, впечатляюще! — признал Гарри, дождавшись паузы. И спросил: — А кто такой дядя Лютер?

— Это мой друг, — мягко ответила Несси, улыбнувшись глазами. — Я была совсем девочкой, когда мы познакомились. И как-то так сложилось, но ему в то время понадобился быстрый конь, в качестве которого меня и предложили… Мы пережили столько приключений, к тому же для меня это было самым первым путешествием. Знаете, был период, когда я думала, что я — единственный дракон на всем белом свете. Даже пол поменяла, чтобы родить, и чуть не отправилась в последний полет, дурочка…

Смена пола дракона Гарри не удивила — и не такое бывает, встревожило его другое.

— То есть вы могли умереть? — с беспокойством спросил он.

— Представьте себе! — развеселилась Несси. — Собралась помирать, как распоследняя идиотка. Спасло меня то, что я решила отложить свое яйцо в Тихом доле, а там у меня друзья! Те, кто меня вырастил, с кем прошло мое детство, вот они-то мне и не дали «исполнить последний долг», уговорили остаться с ними, поклявшись, что двум драконам в их долине тесно не станет.

Гарри с облегчением вздохнул, искренне радуясь такому итогу — Несси ему нравилась, как и всё в этом удивительном мире говорящих зверей.

— И сколько вас теперь? — с интересом спросил он.

— Да я потом парня нашла, — доверительно сообщила Несси. — Вернее, про меня прослышали. И однажды из далекого южного края прилетел дракон-мужчина, сосватался ко мне, потом ещё один прилетел и положил глаз на мою дочь. С ними мы смогли отложить полноценные кладки, а не одно-единственное, одинокое яйцо. Мы счастливые матери и бабушки, наши дети и внуки расселились по всем горам, ближним и дальним. Просто мы с Линн выросли в долине Скагена и привыкли жить на равнине.

Разговаривают Гарри с драконицей, а остальные только слушают, увлеченные историей, которую действительно не каждый день услышишь. Особенно сильно проникался Хагрид, порой смаргивающий слезы умиления — для него было чистейшим бальзамом на израненное сердце узнать, что где-то в мире живут по-настоящему свободные драконы, не запертые в потайных резерватах, за границами которых бдительно следят волшебники-драконологи. И хорошо, что у Несси всё в порядке, а то он уж собрался предложить им дракончика для размножения.

Дальнейший полет запомнился смутно, потому что действительно стерлись границы и не то сократилось, не то сгинуло понятие расстояния, выглядело это так, словно они влетели в густой туман, и в нем затерялись все ощущения: времени, пространства, движения, самого полета… Словно застыли вдруг в космическом сером вакууме, в котором почему-то присутствовал воздух, не давший нашим аэронавтам задохнуться.

Нежданно грянувшая в глаза синева и нахлынувший следом солнечный свет их даже напугал, заставив заморгать и удивленно осмотреться. Ну, панорама внизу вроде та же: те же реки, долы, горы-озёра, леса и дороги…

— Ух ты… Что это было, Несси?

— Ну, граница, рубеж, — чуть неуверенно ответила Несси. — То самое, которое только крылатые могут пересечь, по земле это невозможно — фронтир не пропустит.

— Понятно… — Гарри обернулся назад, но позади синело то же небо. Остальные тоже ничего не поняли, но решили изобразить понимание. А через несколько часов закончился полет — Несси пошла на снижение. Нацелившись на пологий склон, она как можно сильнее вытянула лапы и, пойдя бреющим, с резким толчком поставила корзину, отчего пассажиров снова ощутимо тряхнуло. Но никто не протестовал, понимали, что до такого чуда им ой как далеко. Своим свирепым огнеметам они никогда не смогут так безоглядно доверить свои жизни, как Несси, разумной драконице из Тихого дола…

Северус выпрыгнул из корзины первым и принялся помогать девочкам: подал руку Гермионе, вытянул за подмышки и поставил на землю Полумну, на Минерву саркастично повел бровью, припомнив ей тот писк. Кошка возмущенно фыркнула и с независимым видом спрыгнула с верха корзины. Выбрались подростки, Сириус, Хагрид сперва спустил за шкирку скулящего Клыка, а потом и сам перебрался через борт. Вылез и прислонился к корзине, пытаясь унять головокружение — беднягу великана укачало. Не рождаются они летчиками…

С опозданием в несколько минут с неба спикировали гиппогриф, фестралы и Линн. Что-то сжимая в правой передней лапе, она подошла к людям. Протянула Северусу клетку с крысой и ехидно изрекла:

— Залтон просил догнать и спросить — вы его нарочно забыли?

Чёрт, Мерлин и Моргана — Пит! Пита забыли! Переглянулись, прониклись абсурдностью ситуации и дружно засмеялись. Гулко хохотал Хагрид, похожий на огромного пузатого Санта Клауса, хрюкал и кашлял Сириус, припав к земле, смеялся он как умел, по-собачьи. Заливисто ржали дети, напоминая объевшихся пони, тихо хихикал Северус, пофыркивала и топорщила усы Минерва. И только Люпин смеялся молча — просто улыбался.

Гарри с любопытством взглянул на дракониц.

— А кто вас за нами прислал?

— Скаген. Он получил письмо от Залтона, в котором тот сообщил, что Пограничники привели группу людей, половина из которых — дети и зачарованные животные. Залтон писал, что они нуждаются в помощи, и Скаген тут же организовал меня и Линн к вам на подмогу. И ещё… — Несси помедлила. — Вас распределят по нескольким домам, особенно после омовения в Купели Единорога, вам придется разделиться. Дома местных жителей не способны вместить больше четырех гостей. Вас двенадцать?

— Да, — подтвердил Северус и кивнул на клетку: — Но этого лучше в тюрьму. И палочку ему не предлагайте. Он — преступник.

— Хорошо. — Несси внимательно оглядела всех. Кивнула на Хагрида: — Ему с собакой и гиппогрифом стоит остановиться в доме у дяди Калеба. Оборотня с анимагами советую отправить к дяде Лютеру, у него есть опыт по части пушистых проблем, а вам с детьми, Северус, староста предоставил целый дом в полное ваше распоряжение.

Рон и Драко тут же с ненавистью уставились друг на друга, Невилл порозовел, покосившись на Гермиону, а Гарри ободряюще улыбнулся засиявшей Полумне. Что любопытно, так это то, что никто из них не обратил внимания на застывшего в шоке Северуса — что, простите? Это с какого-такого перепугу его назначили нянькой шестерым оболтусам?! Однако он не успел выразить протест, Несси проницательно посмотрела на него, каким-то образом говоря ему без слов: «А кто ещё? Из всех взрослых в вашей компании ты один самый адекватный, и единственный, кто действительно способен позаботиться о детях. К тому же они тебя знают, ты не чужой для них».

Ну что ж, с этим Северус не рискнул спорить — сейчас детям только встрясок не хватало. Так что драконица права, будет лучше, если с ними останется кто-то, хорошо им знакомый. Хагрид, конечно, проявил себя прекрасным охотником и кормильцем, но он именно что охотник, лесник, ни в коем разе не нянька. Драку разнимать не станет, а сядет поудобней с пакетом попкорна и начнет «болеть» за любимчиков. Минерва… ну, она кошка пока, Сириус даже не вопрос — кто ж ему, блохастому, детей доверит? Люпин туда же, в те же ворота.

Удостоверившись, что люди согласны с её планами, Несси неспешно двинулась с холма в сторону видневшегося неподалеку поселения. За ней покорно пошли её пассажиры.

Городок был очень зеленый. Зеленый-зеленый, с легкими вкраплениями желтого (дорожки) и ярких пятен (цветники в палисадниках). А выше над зеленым царствовал сине-белый океан опрокинутого неба. Из домов выходили жители и тепло здоровались с Несси, при этом любопытно глазея на сопровождающих её людей и зверей, начиная перешептываться при виде Хагрида и гиппогрифа. Видимо, эти двое были диковинкой даже в их мире. Фестралов почему-то видели все, но не удивлялись их внешности. Зато наши герои изрядно подивились на пасущихся на лугах гиппоронов и моронов.

Гермиона шла, смотрела по сторонам и ликовала: рогатых львов пока не было, но зато было много эльфов!

Оставив Северуса и детей возле одного дома, Несси увела остальных устраиваться у дяди Калеба и дяди Лютера. Проводив взглядом анимагов, Люпина и Хагрида, Северус и ребята с интересом уставились на дом, в котором им любезно предоставили пожить. Одноэтажный и приземистый, он, тем не менее имел большую площадь — с фасада на них взирали шесть приветливых окон, по три с каждой стороны от двери. Ну, стоять на улице было глупо, поэтому новые жильцы прошли в калиточку и по дорожке зашагали к крылечку. Замка на двери не было, его роль исполняла простая деревянная щеколда, накинутая в пазы. Отчего-то заробев, Северус и притихшие ребята осторожно вошли в прихожую, тревожно озираясь — неширокая и темная, она встретила гостей пятью дверями: по две по бокам и одна в конце.

Неторопливо прошлись, стараясь не разделяться, и вместе осмотрели помещения. Большая кухня со столовой, приличная гостиная с камином, четыре спальни. Одну, с одной кроватью, Северус взял себе, остальные три распределили между детьми. Девочки, не сговариваясь, тут же выбрали себе самую большую и светлую комнату, опередив Малфоя, который тоже нацелился на неё, но был вынужден уступить девчонкам. Невилл и Гарри устремились было к одной, но услышали ругань.

— Я с тобой спать не буду, пошел вон! — рявкнул Драко.

— Сам чеши отсюда! Я её себе выбрал! — взревел Рон.

Гарри, Невилл и Северус с девочками выглянули в коридор, посмотрели-послушали разгорающийся спор и озабоченно переглянулись. Потом Невилл попытался разрулить ситуацию:

— Рон, а со мной ты не против?

— Чего?! — вызверился рыжий вредина. — Это чтоб Гарри с Малфоем в одной комнате были? Не допущу! Я с Гарри буду!

— Ах! У них любовь!.. — картинно схватился за грудь Драко. Северус дернул краем рта, с усилием сдерживая хохот.

— А я с тобой не хочу! — вдруг взбрыкнул Гарри, зло глядя на Рона. — Ты храпишь!

Казалось, выхода нет — никто не желал делить комнату с Драко, а сам Рон не хотел оставаться наедине ни с кем, кроме Гарри. Но эту безвыходную ситуацию разрешил Северус: подойдя к проблемной комнате, он заглянул в неё — просторная, с двумя окнами и столом между ними, кровати стояли на приличном расстоянии друг от друга, за ними вдоль стен вытянулись два шкафа. Пожав плечами, Северус коротко распорядился:

— Уизли, вы займете мою. Малфой, вы с Долгопупсом. Поттер — со мной.

Разумеется, ему не посмели возразить. Несогласно ворча, ребята тем не менее послушно разбрелись по указанным местам. А ведь так, собственно, всё было правильно: Рон своим храпом никому не будет мешать, Невилла и Драко примирило и объединило происхождение — оба были аристократами из древних благородных родов. Гарри, хоть и удивился, против взрослого соседа ничего не имел против. Понадеялся только, что профессор не храпит.

Туалет пришлось поискать — он нашелся в глубине сада, отдельно от дома. И не будочка с полумесяцем на двери, а вполне приличное строение, сложенное из серого камня. Внутри оказался каменный унитаз и высокий водоем для умывания.

Через час после вселения к домику подошли кентавр, мужчина и несколько женщин с подношениями — вещами и провизией для новых постояльцев. Женщины занесли корзины и захлопотали по комнатам и кухне, без церемоний выставив гостей во двор. Там их перехватили кентавр и высокий седой человек, назвавшиеся Калебом и Лютером. Услышав столь знакомые имена, Северус с ребятами навострили уши и поинтересовались, как устроились их друзья? Калеб, оказавшийся кентавром, заверил, что Хагрид и гиппогриф с собакой устроены со всем приличествующим комфортом. А седой Лютер предупредил, что у Люпина в эту ночь будет кризис.

— В его организме происходит конфликт, он настроен на полную луну в том мире Застывшего времени и совсем не готов к тому, что здесь луна убывающая. Скорей всего, он оборотится, его придется сдержать, и будет лучше, если вы станете при этом присутствовать.

— Зачем? — опешил Северус.

— От вашего участия зависит его восприятие самого себя, ваше присутствие поможет Люпину принять своего волка, надо, чтобы кто-то был рядом, и хорошо, если это будут хорошо знакомые ему люди.

— Которых он без раздумий распотрошит, как только увидит… — снова забухтела Гермиона. Гарри покосился на девчонку — пубертат, что ли, на неё так действует? Но как бы там ни было, ночи все терпеливо дождались и после двух обильных ужинов отправились в лесочек, где ожидались главные события.

Поднялась и встала на небе НЕполная луна. Организм Люпина, настроенный понятно на что, начал выкобениваться, отчего оборотня стало нещадно колбасить и выворачивать. То он шерстью покроется, решив стать волком, то он, чуя и видя рядом друзей, вспоминал, что всё-таки человек, и ковырялся обратно…

Лютер вздохнул, покачал головой, пробормотал «извините», перекинулся в огромного серебристого волка и отошел к Люпину. Положил лапу на тощую гнутую шею и мягко сказал по-человечьи:

— Ну соберись… Прими его уже.

Взгляды встретились: желтый и безумный — Люпина и лунно-голубой — Лютера. А миг спустя в желтых глазах сверкнули проблески ума, по телу прошла судорога, и рядом с серебряным волком появился бурый, с добрыми карими глазами…

Волк Люпина обрел разум.

Потянув носом, Люпин, ставший бурым волком, прижал уши и приветливо махнул хвостом. Его морда выражала удивленное смущение, словно недоумевал теперь — и чего же он раньше-то боялся? Лютер кивнул и велел:

— А сейчас попробуй стать человеком. Давай. Это несложно.

Люпин подумал, вытянулся вверх и выпрямился человеком. Оглядел себя и вздохнул, увидев те же обрывки.

— Это не проблема, — возразил Лютер, превращаясь следом. — При новых перекидываниях ты теперь одежду будешь снимать, вот и всё.

— Ну да, раньше-то ему это в голову не приходило, — сварливо буркнула себе под нос Гермиона. Снова Гарри на неё покосился. Северус протянул руку и потрогал лоб девчонки. Хмыкнул.

— Температуры нет. Мисс Грейнджер, у вас проблемы по женской части?

Гермиона покраснела и обеими руками зажала себе рот. Лютер с интересом глянул на них. Поинтересовался:

— Ночь Вещего Сна уже была?

— Да, — кивнул Северус. — Некоторым из нас приснились какие-то кошмары.

При этом нервно вздрогнул Драко, Лютер покосился на него и продолжил:

— Вам предстоят новые испытания — приближается День Правды, от которого вам никуда не деться. А учитывая это, нам стоит отправиться к Купели Единорога прямо сейчас, чтобы проснувшаяся правда не разорвала ваших немых друзей, им лучше стать собой, чтобы получить возможность нормально высказаться.

Гермиона застонала и снова зажала себе рот.

— Вот, — Лютер кивнул на неё, приводя девочку в качестве доказательства. — Вашу подругу уже распирает.

Северус посмотрел на неё, вспомнил свои тайны и обреченно спросил:

— Это со всеми так будет?

— Не обязательно, — улыбнулся Лютер. — Только с теми, кто в чем-то виноват перед кем-то. Это как со снами: кому-то они приснились, кому-то — нет, вот так и с правдой будет. И если вы не хотите всенародной огласки, можете просто уединиться где-то или выплеснуть душу тому, кому доверяете.

Драко позеленел — о да, он выскажется, ещё как выскажется, да вот только кому? Ему вообще-то хотелось на весь мир заорать, чтобы все эти гребаные идиоты оставили в покое его маму, но перед глазами упорно вставали заморенные дети, тянущие к нему из-за колючей проволоки тонкие косточки, обтянутые прозрачной кожей. И жуткая цифра, которая в других версиях вырастала до восьмидесяти миллионов. Всё это — и дети, и смерти — не давало Малфою просто так отмахнуться от презрения, которым окатывали его родителей простые, незнатные волшебники.

Но, прислушавшись к себе, Драко вдруг понял, что его не прет на самом деле рассказывать об этом. Скорей всего, приступ правдолюбия нападет на тех, кто избежал снов. Об этом же подумала и Гермиона, которой вдруг остро пожелалось онеметь и оглохнуть. Ибо её распирало уже так, что дальше некуда. Вздохнув, Невилл взял её под руку и посмотрел на Лютера.

— Нам ведь необязательно идти всем вместе к Купели Единорога?

— Необязательно, — понимающе кивнул Лютер. — Идите, пообщайтесь.

— Пойдем, Гермиона, — потянул девушку за руку Невилл. — Я тебе такую историю расскажу. Однажды мне мама прочитала сказку…

— А Полумне пора спать, — твердо решил Гарри. — Пойдем, маленькая, ты что-нибудь хочешь перед сном?

Лютер взглянул на Римуса и пожал плечами.

— Ну, в конце концов, насколько я понял, кошка Минерва и пёс Сириус — люди взрослые?

— Да, — кивнул Люпин. — Совсем необязательно всей толпой тащиться к Колодцу.

Таким образом, наши друзья разделились на несколько групп: Рон и Драко решили пойти с волками к волшебному водоему и посмотреть, как анимаги вернут себе истинный облик. Хагрид, подумав, решил разжиться бутылочкой спиртного и пооткровенничать с Клювиком — зазудело у него вдруг, приспичило кой-чего рассказать безмолвному другу. Вызнав у Лютера, где тут пивной бар имеется, Хагрид потопал в указанном направлении. А Северус с остальными четырьмя ребятами вернулись в предоставленный им домик.

Невилл уволок Гермиону на кухню, где начал отпаивать девчонку чаем и выслушивать её правду-матку, Гарри ушел укладывать Полумну, а Северус занырнул к себе, надеясь заснуть до того, как придет Поттер.

Ну да Гарри и не спешил — малышка что-то расклеилась, начав раздеваться, она вдруг тихо захныкала.

— Ты чего? — встревожился Гарри. — Что-то болит?

— Не… — помотала белокурой головкой девочка. Подумала и залилась слезами. — Я так виновата перед папой!

— Почему? Что случилось? — Гарри сел на кровать и осторожно привлек малышку к себе.

— Мне было девять, когда погибла мама, — принялась рассказывать Полумна. — Она была выдающейся волшебницей и очень любила экспериментировать с разными зельями, надеясь что-нибудь случайно изобрести, как тефлон и пенициллин, их же случайно открыли, правда, Гарри?

Гарри не имел понятия, правда ли это, но на всякий случай закивал. Полумна продолжила:

— Я ведь знала, чем мамочка в подвале занимается, но всё равно… повела себя неразумно… — тут она заплакала и стала размазывать слезы по щекам. — Я о чем-то спросила маму, она ответила… а потом… а потом раздался взрыв. Помню, как пол под ногами дрогнул, а потом он… про-ва-лился… Ухнул вниз. Гарри, это я виновата, если бы я не отвлекла мамочку…

Вот тут Полумну и прорвало — она зашлась в таком плаче, что Гарри даже показалось, что малышка сейчас разорвется от горя, что её сердечко просто не выдержит. Испугавшись, он крепко-крепко прижал её к себе и, не зная, чем ей помочь, принялся просто укачивать в своих объятиях. Расстроенно забормотал в серебристую макушку:

— У меня похожая история… Мне рассказывали: убийца пришел убить меня, но мои родители заступились за меня, сначала умер папа, потом мама, оба они погибли, защищая меня. Я тоже виноват в их смерти, да?

Полумна всхлипнула, засопела, обдумывая слова Гарри, потом подняла к нему лицо.

— Ты это к чему, Гарри?

— К тому, что ты не виновата, — Гарри ладонями и большими пальцами отер слезы со щек и заглянул в голубые глаза. Повторил: — Ты не виновата, это была случайность. Стечение обстоятельств. Как со мной, убийца оказался сильней моих родителей, а они не сдались, не отошли в сторону, а предпочли умереть, защищая меня.

— Папочка тоже говорил, что я не виновата, что это был несчастный случай… — зашептала Полумна. — Но я же помню… это из-за меня мамочка погибла, а папочка остался один. Он не знает, что я видела, как он плачет…

Ой ты горюшко моё… Гарри снова прижал к себе несчастную девчушку, вот грызет и грызет себя без устали — и папа-то у неё тишком плачет, и себя-то виноватой во всём считает. Сидел Гарри, качал горюющую девочку, гладил по волосам и ждал, когда она выплачется и успокоится. И обдумывал-вспоминал свою жизнь у Дурслей, всё больше понимая, что семья у него есть. Хоть и спал он с трех лет в чулане, но зато его не били, не морили голодом, а только ругали за какие-то проступки, в частности за магию, которой он бесконтрольно швырялся по делу и просто так. Ну так и виноват в том Дамблдор, нечего было волшебное существо к обычным людям вселять, он потом в Хогвартсе узнавал, есть у него родственники среди магов. Дурсли же простые люди, ну что они о магии могут знать? Его штучки-дрючки даже сверхспособностями не объяснишь, медиумы и экстрасенсы всё же отличаются от колдунов, той же техникой, например, способами… Во всяком случае, он никогда нигде не читал и не слышал о том, чтобы медиум перекрасил парик, отрастил волосы за одну ночь или уменьшил свитер. Он же не Дэвид Копперфилд, известный шоумен-иллюзионист!

Полумна затихла, сонно засопела и расслабленно отяжелела, начала скользить по груди вниз, вытекая из рук. С предельной осторожностью Гарри выбрался из-под заснувшей девочки и, переложив её на подушку, накрыл одеялом.

Зевая и чуть не врезаясь в дверные косяки, он прошел в свою комнату. Поморгал озадаченно на спящего соседа, пока не вспомнил, что делит жилплощадь с профессором. Тьфу ты! Мысленно сплюнув, Гарри разделся и юркнул под одеяло — спать хотелось неимоверно.

Разбудил его стон. Ещё не проснувшись, Гарри с глухим ворчанием приподнял голову с подушки и зло сощурился на соседнюю кровать. Скрип, рычание, стон… Рука Гарри свесилась с кровати и зашарила по полу, нашарив ботинок, Гарри цапнул его и со всей дури запустил в соседа с воплем:

— Заткнись, Рон!

Меткостью Гарри не мог похвалиться, но иногда его броски были точными. Вот и на этот раз, брошенный раздосадованной рукой, ботинок с дьявольской точностью впечатался прямо в лицо, звучно приложившись подошвой о внушительный шнобель профессора Снейпа. Рык, донесшийся с соседней постели, принадлежал явно не Рону, и Гарри почувствовал, как вдоль позвоночника в панике забегали мурашки, спасаясь с обреченного крейсера имени «Гарри Поттер», ибо торпеда «Снейп — Поттер» пощады не знала… Поняв, что жить ему осталось всего несколько секунд, Гарри всполошенно проверещал:

— Простите, сэр! Вы меня разбудили, я спросонок подумал, что это Рон, сэр, простите!

— Я не храплю, — в голосе Северуса прозвучала угроза. Гарри снова зачастил:

— А вы не храпели. Сэр, что вы? Вы стонали. Простите…

— Хм-мм…

Вот это да, Гарри мог бы поклясться, что Снейп покраснел. Его лицо, во всяком случае, явственно потемнело, насколько это можно было рассмотреть в темной комнате ночью при свете неполной луны. И она, эта луна, нажала на Северуса, выдавливая его на откровенность.

— Я не хотел, мистер Поттер.

Гарри замер в полном потрясении — он извиняется?!

— Я бы мог. Я бы ничего не сказал ему, но я был таким неопытным… Темный Лорд просто взломал мне мозг, вскрыл его, как консервную банку, и пока я умирал от боли, просмотрел всё, что я пытался скрыть.

А нет, не извиняется. Поддался Ночи Правды. Гарри отмер и превратился в слух, продолжая внимать откровениям учителя.

— И я тем более не мог даже предположить, что Лорд решит, что речь в пророчестве идет именно о Поттерах. Ведь Сивилла Трелони, когда пророчила, ни слова не сказала ни о поле ребёнка, ни о годе исполнения, ни имени, ничего… Но когда Поттеры вдруг пропали с горизонта, Лорд решил, что это их ребёнок — угроза ему. Я не понимаю, — голос Снейпа зазвучал безжизненно. — Зачем Поттеры спрятались, зачем навесили на себя мишень, типа, вот мы, наш мальчик — крышка тебе… Зачем? А я зачем пошел в тот трактир, где Трелони пророчила Дамблдору? Вроде нет у меня пристрастия по кабакам шляться.

— Сколько вам было лет? — осторожно спросил Гарри.

— Девятнадцать, — Северус мрачно посмотрел на парня. — Зачем я туда пошел? Я люблю перечно-мятный коктейль, но в «Кабаньей голове» его не делают. За напитком я всегда заходил к мадам Паддифут.

— А вас не могли подчинить чужой воле, сэр? — предположил Гарри. — Я читал о заклинании Империо и о зельях Подчинения.

— Не помню, Поттер. Но знайте, я ненавижу Темного Лорда. Я просил его сохранить Лили жизнь, он обещал, но не выполнил. Он убил её, мою единственную подругу детства, моё рыжее солнышко…

Гарри покосился на окно. Это луна, напомнил он себе, Снейп говорит правду. И до самого рассвета Гарри так и не сомкнул глаз, слушая тоскливые словоизлияния Северуса, рассказывающего о своей детской дружбе с маленькой соседкой Лили Эванс. Рассказывал о том, как они вместе поехали в Хогвартс, как познакомились и тут же поругались с будущими Мародерами. Как они много лет враждовали и устраивали дуэли, как поссорились на пятом курсе… Как Лили больно ударила по его самолюбию, когда вышла замуж за Поттера.

— Я ведь извинился, всю ночь её под дверью ждал. И потом неделями ходил за ней, просил прощения за то слово… А она меня не простила, а ещё больше уничтожила, начав встречаться с Поттером. А потом и замуж…

Гарри продрал холодок — Снейп сидел напротив, уныло сгорбившись и повесив печальный нос, он слепо смотрел куда-то в пустоту перед собой. Ну отлично, мама, ты только посмотри, до чего человека довела!

Вздохнув, Северус моргнул, поднял голову и посмотрел на Гарри. Тот подобрался — палочки, конечно, нет, но вдруг тоже умеет колдовать без неё и счас ка-а-ак приложит чем-нибудь нехорошим…

— Простите, мистер Поттер. Это из-за меня вы лишились родителей.

Вот так приложил! Совершенно автоматически Гарри схватил подушку и запустил что есть мочи прямо в уныло-носатую рожу. Влепившись в лицо, подушка нехотя сползла по груди и шлепнулась на пол, к ногам охреневшего Северуса.

— Что это было, Поттер? — в голосе прозвучало бешенство.

— Прощение! — с облегчением проорал Гарри, ликуя в душе, ибо Снейп стал собой. Не веря своим ушам, Северус медленно нагнулся к полу, не отрывая взгляда от Поттера, Гарри, замерев и затаив дыхание, завороженно следил за его движениями, за тем, как он аккуратно поднимает подушку и… со всей дури швыряет её в Гарри!!! Да так, что парня опрокинуло на постель, а в глазах вспыхнули алые звезды. Подушка была довольно увесистой.

— Прощение?! — долетело следом. — Как ты можешь меня простить?

— А разве это не очевидно? — скинув с себя подушку, Гарри сел. — Кто-то очень сильный играет нашими жизнями, сэр! Вспомните философский камень, вспомните, где он хранился до того, как я поступил в Хогвартс! Зачем его переместили из супернадежного сейфа в школу? Из тех надежных сейфов, которые засасывают в себя воров и которые гоблины хорошо если раз в десять лет проверят?

Северус задумался. А Гарри, умяв подушку, занырнул под одеяло, решив доспать остаток утра.

* * *

Купель Единорога представляла собой небольшой прудик в форме раздвоенного копыта. Размеры его впечатляли, но природа порой такая выдумщица — какие только шедевры она не создает… По крайней мере, так решили Минерва, Сириус и Люпин, ибо согласиться с тем, что след оставлен Единорогом ростом с мироздание — это признать существование богов, а на это Минерва с Сириусом пойти не могли. Вернее, не готовы ещё были к этому.

Начать решили с Пита. Ну, правильно вообще-то, кого на опыты пускать, как не крысу подопытную?..

В человека крыс оборотился успешно. Вытащив его из природной ванны, Люпин поставил его, мокрого и жалкого, рядом с собой и, цепко держа за шею, смотрел, как в воду, брезгливо тряся лапками, медленно входит Минерва. Окунулась по шейку и поспешно выскочила обратно на берег. Сириус не стал дожидаться её превращения, а сразу нетерпеливо скакнул в воду, подняв каскад брызг. И исчез, вдруг провалившись под воду с головой.

— Там омут? — вытянул шею Люпин.

— Не, хуже… — возразил Лютер, нагибаясь к воде и вылавливая нечто пищащее размером чуть побольше таракана. Рон и Драко нервно вздрогнули, увидев микроскопическую собачку породы чихуахуа. Звонко тявкнув, крошечный пучеглазый тойчик завертелся на месте, пытаясь рассмотреть себя, а поняв, разразился тоненьким писком, задрожав с ног до головы в истеричной лихорадке.

— М-мм, — Лютер почесал подбородок. — Степень полезности Сириуса — диванная декоративная собачка.

— А Минерва? — осторожно покосился на остолбеневшую кошку Люпин.

— Самовлюбленная, как кошка, — подтвердил Лютер.

— А Пит-то почему стал человеком? — Люпин потряс тощего толстяка за шею.

— Ну так и правильно, это только человек способен на предательство, крыса-то при чем?

— Но Минерва-то с Сириусом, они что, навсегда? — ужаснулся Люпин.

— Ну зачем навсегда? Домой вернетесь, там пусть и пробуют превратиться обратно, анимаги они или кто?! Речь-то к ним вернулась?

— О святой Андрей!.. — прошептала старая кошка. Её откровения нам, пожалуй, не так интересны, как и пьяный бред Хагрида, всю ночь монологствующего перед Клювокрылом на животрепещущую тему о том, как папенька зачал его маменьке Фридвульфе…

Наутро Гарри не знал, как не умереть от смеха. Огромный черный волкодав стал крошечной пучеглазой таракашкой, дрожливо выглядывающей из-за пазухи, куда его бережно засунул сердобольный Люпин. Рон при этом счастливо маслился, крайне довольный тем, как судьба ещё круче наказала Сириуса Блэка. Гермиона через полчаса не выдержала его самодовольства и спросила:

— Ну и чему ты радуешься, Рон, не стыдно?

Но её неожиданно охладил Гарри.

— А всё правильно, Гермиона! Мало того, что он меня маленького бросил одного в разрушенном доме, так потом Рона со сломанной ногой по всему тайному ходу в Визжащую хижину тащил, а после этого не отказал себе в удовольствии стукнуть профессора Снейпа головой о стену, когда тот был без сознания и не мог защититься… — помедлив, Гарри, с презрением глядя на трясущееся недоразумение, добавил уничижительно: — Он мне отвратителен.

Гермиона припомнила все эти события в ту лунную ночь с хроноплясками и тоже нехорошо побурела, с неприязнью разглядывая вошь за пазухой.

— Правильно Залтон сказал — Азкабан до ума не довел, напротив, Блэк как человек ещё хуже стал.

Сириус плаксиво взвизгнул, Люпин погладил его большой ладонью и мягко пожурил Поттера:

— Ну зачем ты так, Гарри, Сириус тебя любит и счел нужным отомстить Снейпу за плохое отношение к тебе.

— Ничего подобного! — яростно огрызнулся Гарри. — Профессор Снейп нормально ко мне относится, не лучше и не хуже, чем к прочим студентам! Это вам надо было с ним по-честному драться — один на один, а не толпой на одного и безоружного!

— Поттер! — осадил его Северус. Гарри глянул на него и прикусил язык, поняв, что в запале он так все чужие тайны раскроет. Повинился:

— Простите, сэр, больше я ни слова не скажу.

Северус удовлетворенно кивнул и вонзил вилку в ростбиф. Отрезав и прожевав кусочек, он посмотрел на старосту, в доме которого они завтракали.

— Нас ещё какие-то испытания ожидают?

— Последнее, — кивнул староста Тихого дола, стройный гвельф. — Вам осталось выбрать время, в которое вам всем будет удобно вернуться, чтобы исправить все ошибки.

— Тяф-тяф-тяф-тяф, тяф! — возбужденно выпучил глазенки Сириус. Люпин перевел:

— Предлагает вернуться в то время, когда Гарри останется один. Говорит — всё исправит, за крысами гоняться не будет, а сразу займется крестником.

Предложение Сириуса никому не понравилось, даже Гарри, который чуть не сплюнул от отвращения. Общее мнение выразил честный Хагрид.

— Вы только послушайте… какой эгоист.

Люпин посмотрел на Гарри и мягко спросил:

— Разве тебе не хочется жить с живыми родителями? И без шрама во лбу?

— Когда-то хотелось, — задумчиво кивнул Гарри. — Но не теперь, когда я многое понял. Меня тётя с дядей любят, теперь я это знаю и жалею, что не понимал этого раньше. — Подумав, он тихо спросил: — Есть ли возможность вернуть маму Полумне?

Гвельф почесал нежный отросток панта надо лбом. Кивнул.

— Есть такая возможность. Вы можете успеть предотвратить катастрофу, а потом спокойно пойдете дальше, не вмешиваясь в ход истории, которая только начинается. Думаю, это у вас получится, если не задумываться о последствиях и течь по жизни вперед, никуда не сворачивая.

— Согласен! — гулко пробасил Хагрид. Гарри же задумался, недоуменно повторил:

— Это что же получается, мы можем вернуться не в то время, из которого стартовали, а в то, что раньше?

— Нет. Вернетесь вместе туда, откуда стартовали, но при этом каждый из вас уже исполнит свои задачи — исправит ошибки. Вам поможет Несси, если сумеете ей всё объяснить.

— Понял, — деловито скомкал салфетку Северус. — Что я должен сделать?

— Твоя задача в будущем, Северус, — улыбнулся ему гвельф. — Помоги Гарри выжить. У него на лбу непростой шрам, в нем раньше была заперта некая темная сущность. Сейчас её там нет, но кое-кто по прежнему считает, что она там, и будет стараться убить мальчика.

— Кто? Темный Лорд? — напрягся Северус.

— Нет, — гвельф качнул косульими рогами. — Тот, кто уверяет всех в том, что Темный Лорд вернется.

— Дамблдор! — скрипнул желваками Северус. А гвельф продолжил:

— Темный Лорд не страшен, если его не трогать и не пытаться его возродить. У него много осколков, но всё, что из них можно возродить — это всего лишь неразумного лича. Вам нужно быть немножко внимательнее, чтоб пресечь эти попытки и не дать злоумышленниками выпустить монстра в народные массы.

Гарри потер лоб.

— Что-то было в моем шраме? — удивленно спросил он и обнадеженно уточнил: — Но теперь его там нет?

— Нет там ничего, — успокоил его гвельф. — Оно исчезло ещё задолго до того, как ты раздвоился при помощи хроноворота. А если бы и был, то сгинул бы при разделении…

— То есть Поттер перенес клиническую смерть? — Северус подозрительно оглядел парня. — Когда? — отрывисто спросил он.

— Но я не… — запротестовал было Гарри, но вспомнил призрачный голос Тома-из-дневника: «Умираешь, Гарри Поттер? Можно сказать — умер. Вон, даже птичка Дамблдора это поняла, смотри — она плачет». И передумал. — Хотя да, было дело… В конце второго курса меня укусил василиск.

— Он всё-таки тебя укусил?! — воскликнул Рон. — Почему ты не сказал? — его вытаращенные глаза обежали лица за столом. — Я же видел его шкуру — здоровенная зверюга метров двадцать в длину!

Гермиона побледнела.

— Мне ты тоже не сказал… А ведь я видела его глаза в зеркальце. Гарри, как ты выжил?

— Ну… феникс его… мне на руку поплакал, — стесненно забормотал Гарри, желая провалиться сквозь пол. На него все так смотрели, как честные евреи на воскресшего Иисуса.

— Покажите руку! — взбешенно, совершенно по-отечески рявкнул Северус, отшвыривая салфетку.

Пришлось показать, смущенно краснея при этом — не привык Гарри к такому трепетному к себе отношению.

— Вот же гад… — констатировал после осмотра Снейп. — Ведь знал же всё! И про то, что Квиррелл одержим, знал, и про василиска знал… Оборотня вот зачем-то пригласил, неужели надеялся, что он Поттера загрызет? — черные глаза сверлами вонзились в зеленые. — Не удивлюсь, если выясню, что дедок сам охотится за теми кусками Темного Лорда, раз пытается вас раз за разом пришибить.

— Но зачем? Что я ему… им сделал? Дамблдору и этому…

— А вот не надо было рождаться на свет в конце седьмого месяца! — от всей души рявкнул Северус. — Не могли хотя бы до августа в мамкиной утробе просидеть или родиться на пару недель раньше срока?

— А это тут при чем?! — совсем опешил Гарри. Ну, Снейп и объяснил «при чем». Дословно пересказал пророчество Трелони и последовавшие за этим планы благостного дедушки. На этом дебаты и завтрак закончились. Пора было приступать к делам. Планов никаких не стали строить, ибо нет ничего глупее, чем составление того, что обычно проваливается, а мудро решили отдаться воле случая. Позвали Несси, рассказали ей свои проблемы, драконица внимательно выслушала и подытожила:

— Задача ясна… Начну с Северуса.

Сказала, цоп его когтями и была такова — растворилась в воздухе вместе с профессором, даже не взлетев. Пока остальные моргали и тужили мозги, Несси на короткий миг появилась из ниоткуда, царапнула Полумну и тут же сгинула, на сей раз с девочкой. Дошло, замерли на месте, поджидая следующих моментов и гадая, на кого очередь падет.

Третьим Несси тяпнула Поттера — ухватила поперек туловища и утянула в никуда. Гарри и пикнуть-то не успел, а он многое хотел сказать, спросить и сделать: например, попрощаться с папой, Патронусом-Оленем, спросить, увидятся ли они в дальнейшем, и можно ли переехать в Тихий дол навсегда?

«Можно!»

Этот ответ, прозвучавший в пустоте Небытья, возник в голове сразу, как только Гарри очнулся на новом месте. А очнулся он в Больничном крыле замка Хогвартс, лежал, глазел подслеповатыми глазами на знакомый стрельчатый потолок и слушал вопли, доносящиеся из-за дверей больничной палаты. На соседней койке точно так же таращилась в потолок Гермиона. Потом они оторвали взгляды от потолка и посмотрели друг на друга, затем глянули на Рона, лежащего на койке через проход, и дружно перевели взгляд на двери. Шум за ними стал ближе и громче, уже можно было различить голоса и отдельные слова.

— Пропустите!.. Я должен убедиться!.. Министр!.. Арест!..

Тут в двери словно грохнули тараном — распахнувшись и едва не слетев с петель от мощного удара, они пропустили огромную толпу народа: впереди неслась Молли Уизли в фартуке и с черпаком в полной руке, за ней Артур и мистер Малфой с Нарциссой. Они дружно, на четыре голоса, выкрикивали имена своих сыновей — Рона и Драко. Следом за первыми в палату влетели ещё пятеро: две пары и бабушка Невилла. Эти звали Невилла и Полумну. А к Гарри и Гермионе неожиданно бросился незнакомый мужик в кожаном плаще, вбежавший последним.

— Вы очнулись? В таком случае хватит тут валяться! Вставайте и покиньте Хогвартс, пока эти ваши магглы замок не расхерачили!!!

Словно в подтверждение его слов где-то вдалеке невидимо провыл истребитель. Гермиона и Гарри в шоке переглянулись и без лишних вопросов вскочили с коек, рванув на низком старте. Гарри при этом автоматически прихватил с тумбочки очки. Коридоры, коридоры, коридоры, лестницы, проходы… двор школы, лужок, ворота, всё это расстояние ребята пролетели на одном духу. И влетели в толпу военных под натужный спохваченный вопль:

— Отбо-о-ооой!!!

И тут же замерли, задравшись в небо, остановленные ракетные установки, нацеленные прежде на развалины, которыми видят магглы Хогвартс.

— Гермиона! Дочка!

— Мальчишка!

Услышав крики, Гарри с Гермионой завертели головами — вот они! Проталкиваются к ним Грейнджеры и Дурсли в сопровождении высокого и очень сурового полковника. Новости идут лавиной, одна другой ошеломительней. Грейнджеры, не имея возможности и связей с волшебным миром, поступили по единственно возможному для них пути — начали обзванивать всех однокурсников Гермионы, в разговоре как бы случайно употребляя слово «Хогвартс». И с одним номером им повезло — это оказался телефон Дурслей, у которых тоже пропал ребёнок, учащийся в Хогвартсе. Объединив усилия, Дурсли и Грейнджеры таким же макаром нашли Финч-Флетчли, Томасов и Криви. Их дети, вызванные на откровенность, подтвердили, что Гарри с Гермионой и ещё четверо ребят пропали в ночь полнолуния.

Подумав, Вернон снова грохнул кулаком по столу и, высказавшись в духе, что все маги — идиоты, подключил к делу полковника Фабстера. Ну а тот задействовал военные силы. А там и маги подтянулись, те, у которых дети пропали, ибо осиротевшие родители — это… Без комментариев, да?

Тем более, что с ними начали странности какие-то происходить: то Невилл к Августе во сне заявится с непонятной просьбой — убить жабу по имени Тревор, и так ночь за ночью. То Драко маме-папе приснится с горестным вопросом — а почему магглы для них приравнены к грязи под ногами?.. Рон во сне своих почему-то звал, как будто потерялся и никого не находит. А Лавгуду снилась Полумна, просящая уговорить маму не изобретать ничего, а то она погибнет, и он останется один…

Последний сон у всех вывихнул мозги набекрень — Пандора-то Лавгуд умерла уже! Какие изобретения??? Эти сны были рассказаны-пересказаны, записаны, прослушаны и перечитаны, их сотни раз переобсудили и на все версии-лады просклоняли, пытаясь разобраться во всех этих нюансах. Ведь если сны с такой завидной регулярностью снятся неделями и месяцами кряду, то от них так просто не отмахнешься. Эксперимента ради решили начать с Тревора, если уж Невилл так настойчиво просит его прибить который день…

Вытащили жабу из аквариума, прижали к доске разделочной, перекрестились и топориком аккуратно к черепушке приложились. Оглянулись — вроде всё на своих местах, ничего не изменилось… Но это поначалу. Чудеса позже начались: набатом зазвенел главный камин Долгопупс-хаус, и едва Августа его открыла, из него в гостиную вывалился взмыленный Янус Тики, посланный целителем Сметвиком с сообщением о том, что Алиса и Фрэнк вдруг выздоровели! Взгляды всех сошлись на обезглавленной жабьей тушке. Та-а-ак во-о-от зачем лапки в кляре… Тревор, помнится, был подарен Невиллу в день его восьмилетия, а появился он… дай, Мерлин, памяти, через год после его рождения, то есть, если вспомнить поточнее, то в тот день, когда Фрэнк с Алисой подверглись пыткам Пожирателей. Ме-е-едленно и оч-чень неласково Августа вперила взгляд в Элджернона Долгопупса. Пыток тот не выдержал — сдался уже через минуту, как только вогнали иголку под ноготь. Заверещал фальцетом, как кастрированный, и перевел все стрелки на… Дамблдора!!!

Дескать, это ему надо было убрать кой-кого с его Великого Благоносного Пути, вот он и того… поубирал. Кого-то на полку поставил, кого-то на койку уложил, а кого и вовсе на кладбище отправил, как тех же Поттеров. Так, с койки «кое-кого» подняли, с кладбища уже поздно, а на полочке у нас что? И ведь даже не задумались — на какой! С ходу решили: на какой-то в его директорском кабинете. Так там за последние два месяца все побывали, поперемывали косточки с песочком дедушке. Новый рейд разве что-то даст? На всякий случай решили заглянуть ещё раз для профилактики — вдруг поймут теперь, что искать надо?

Нагрянули, заручившись помощью полковника Фабстера принять крайние меры, если что пойдет не так.

Ой как страшно стало Дамблдору, когда земля загудела и задрожала, и к пустому на тот момент Хогвартсу — август, что вы хотите? — подошли тяжкие БТРы с ракетными установками на романтичном фоне горизонта. Ракеты нацелились аккурат на директорскую башенку, чем вогнали Дамблдора в священный трепет — магглы же не видят замка! А в кабинете тем временем начался шмон: с полок всё покидали на пол, перетряхнули каждую шкатулочку и коробочку, перетрясли каждый коврик и мантию, прощупали все дырки в носках…

Лавгуд, который до этого не бывал в кабинете, заинтересовался фениксом на жердочке. Вернее, цепочкой, которой тот был прикован к столбу за кольцо на лапке.

— А почему ваша птица прикована? Разве фениксы не самые преданные друзья?

Вопрос, заданный Лавгудом, был, казалось, совершенно невинным, без каких-либо подтекстов, но отчего же глаза старика вдруг забегали? Так трусливо-трусливенько… Заподозрив неладное, феникса окружили частоколом палочек и, помедлив, колданули по цепочке «Релашио». Золотая антимагическая цепочка тихо дзинькнула, упав на пол, за ней на велюровый коврик слетела птица и, ударившись о пол, резко увеличилась, превращаясь в… женщину.

К ней с потрясенным вскриком кинулся Ксено, опустился на колени, протянул руки… В его объятия Пандора скользнула с плачем. Худая, бледная, с потемневшей от многолетней грязи кожей, волосы слиплись, но боже ты мой, она же живая!

— Ксено… Ксено, как же долго ты не приходил!.. Я слышала о Полумне, я всё слышала, всё, что говорилось в стенах этого кабинета! Доченька скоро вернется, я знаю, вы только сделайте одно доброе дело — арестуйте Дамблдора! Пожалуйста, очень вас прошу! Он собирается убить Гарри Поттера, воскресить Волдеморта и уже приготовил Грюма и Барти Крауча-младшего для своих гнусных целей!

Разумеется, Дамблдора после таких показаний поджидало самое надежное местечко в Азкабане, и никаких планов ему не дали доделать, сломав все его палочки, включая Бузинную, и удалив на всякий случай кости из рук.

Пандоре потребовалось всего несколько часов, чтобы привести себя в порядок и набраться достаточно сил, чтобы вместе со всеми прибежать в Больничное крыло на заполошный крик мадам Помфри.

Гражданские и военные, видя какой-то движ в стенах развалин, жутко заволновались и стали требовать, чтоб им сей же час объяснили, что там происходит и почему они не в курсе?! От них пока отмахнулись, не до вас, мол. Фабстер выждал час и дал отмашку истребителям на предупредительный полет над развалинами…

Всё это рассказали нашим хронопутешественникам истосковавшиеся по ним родственники, для чего рядом с Хогвартсом перед воротами установили один из длинных столов, вынесенный из Большого зала. Все пребывали в легком шоке от происшедшего. Полумна никак не могла поверить, что её мамочка оказалась жива, что все это годы она провела на цепи, будучи пленницей Дамблдора. В феникса она превратилась сама, впав по причине взрыва в анимагическую кому, и тем самым спасла себе жизнь. К Дамблдору она прилетела за помощью, а вместо этого угодила в плен. Старик оставил её у себя, выдумав имя Фоукс и накрепко приковав антимагической цепью. Отпустить её он не рискнул: слишком много своих секретов разболтал в присутствии птицы, прежде чем понял, что она анимаг. В последние два года Пандора пыталась убежать при помощи самосожжения, но увы, чересчур сильна была власть Дамблдора. Единственное, что она смогла, это выколоть глаза его василиску и помочь Гарри в битве с ним. Нет, она не оговорилась, это василиск Дамблдора, он прекрасно владеет парселтангом, такой же змееуст, как и Певерелл, и Темный Лорд…

Драко сидел между матерью и отцом и с какой-то доброй полунасмешкой наблюдал за тем, как его чопорный отец, влиятельный аристократ, вполне мирно беседует с магглом, с уважением называя его полковником. Невилл, слегка оглушенный, держал за руки своих маму и папу, не веря, что действительно приходил во сне и просил убить жабу! Гермиона просто радовалась, сидя в крепких объятиях своих родителей. Рон — аналогично.

Гарри пригрелся в объятиях тёти Петуньи, смотрел на лица, ставшие родными — Полумны, Гермионы, Невилла, Драко и даже Рона, чего уж там. Все были здесь: и Сириус с Люпином, и Хагрид с Клювиком и Клыком, и Минерва с Северусом… Пита сдали дементорам, его уже поцеловали, вместе с Барти Краучем-младшим. Возрождать Темного Лорда никто не будет. Где-то на краю сознания царапалась тень мысли, воспоминание, слова сизоворонки: «Кому-то из вас придется здесь остаться навсегда». Хм-мм, никто там не остался, как странно… Все вернулись обратно. Но вспомнился последний ответ на его вопрос…

— Дядя Вернон, как ты смотришь на то, чтобы приобрести земельный участок с домом в одном тихом и спокойном месте?

Спросил и затаил дыхание, глядя на красное и такое родное лицо дяди. Полумна взволнованно задергала за руки папу и маму, прося их послушать Гарри и его дядю.

— А что, положительно смотрю… Давно хотели переехать, а, Петти? Вот только финансы не позволяют… Да и не безопасно это, с племянником-волшебником.

— А там помогут с переездом и совершенно бесплатно! — голос Гарри счастливо зазвенел. И ему вторил чистый и звонкий голосок Полумны:

— Правда, мама, папа, давайте вместе уедем в сказку! Там так чудесно! Там летают звериные феи, а ещё там живет Несси!..