Прости. Прощай (джен)

В огромном парке даже во время выходных сложно встретить другого человека, особенно в не самых популярных его частях. Может, если бы было по-другому, то кто-то остановил бы толпу, напавшую на ребенка. Мальчик очень надеялся, что вот-вот из кустов вылетит какой-нибудь герой и остановит их. Объяснит, что хорошие люди не могут так поступать. Возможно, даже купит каждому по мороженому, чтобы они поели и помирились… Но этого все не происходило.

— Пожалуйста, не надо! — истошно кричал мальчик. Его схватили за руки и ноги и несли к недавно выкопанной кем-то яме. Он продолжал вырываться из хватки сверстников, хотя уже потерял надежду освободить хотя бы одну конечность. Вдруг парень, державший руку, резко ударил его коленом в бок, выбивая воздух:

— Хватит уже ныть! Совсем как девочка! Еще зареви!

— Кто-то ведь старался, выкапывал место для мусора! Ты такой эгоист! Должен был сам с разбегу туда прыгнуть!

— Да! Нельзя чужому труду пропадать!

— На счет «три». Раз… Два…

И его бросили в яму. Мальчик упал на дно, но сразу визжа вскочил, потому что там оказалась ледяная вода. Наверху же взорвались от смеха. Его реакция произвела настоящий фурор. Наверняка дети будут рассказывать другим и не раз пересказывать друг другу, в выдуманных подробностях описывая, как громко он визжал. Мальчик на дне, слушая гогот, нахмурился и обхватил себя. Ему было совсем не смешно.

Он посмотрел вверх и стал судорожно думать, как ему теперь выбираться. Руки помощи явно ждать не стоило… Яма была довольно глубокой. Даже вытянув руки и встав на носочки, он и близко не доставал до края.

Наблюдавшие за ним дети стали улюлюкать:

— О, смотрите! Сейчас он еще раз навернется!

— Идиот! Даже не пытайся. У тебя все равно вылезти не получится!

Он подпрыгнул. И на какое-то мгновение стал несколько ближе к выходу. Может, если он прыгнет достаточно высоко, то удастся зацепиться за край? И мальчик решительно стал прыгать. Парочку раз прыгнул в одном месте, потом перешел на другое. Он пробовал прыгать в разных местах ямы, чтобы увеличить свои шансы найти выход. У него начало получаться. Он видел, как его пальцы были совсем близко к краю. В какой-то момент ему показалось, что еще чуть-чуть, и он выберется, главное, не… Мальчик поскользнулся, когда приземлялся после очередного прыжка. Проскользив вдоль стенки, он упал на колени. Наверху дети снова оживились:

— Я же говорил!

— А представь, сколько было бы возможностей за секунду выбраться оттуда, будь у него причуда, а? Мог бы взлететь, удлинить руки или ноги…

— А еще, если бы были ноги-пружинки, легко выпрыгнул бы!

— Просто телепортироваться мог.

Узник ямы старался не слушать слова сверстников. То, что у него ничего нет, не значит, что он не сможет отсюда выбраться. Так ведь? Он положил руку на стенку и поскреб. Куски земли нехотя отвалились. Ему придется очень долго возиться, если он будет копать руками. Немного подумав, мальчик со всей силы пнул стенку. Потом еще раз. И еще раз. Бил снова и снова, пока не образовалась неглубокая выемка. Он наступил на нее и, прижавшись к стенке, буквально впиваясь в нее пальцами, стал другой ногой выбивать еще одну выемку. Его любимые кроссовки явно испортятся после всего этого. Но лучше это, чем целый день сидеть в яме…

Спустя минуты кропотливой работы ему удалось сократить расстояние, которого не хватало, чтобы зацепиться за край во время прыжка. Теперь он сможет достать. Его ноги начали уставать еще до позорного падения. Но теперь, после выдалбливания опор, они продолжали держать его только на чистом упрямстве мальчишки. Ему осталось только собраться с силами и сделать последний рывок… Да! У него получилось! Он зацепился! Почувствовав прилив воодушевления, он стал, извиваясь всем телом, отчаянно отталкиваясь ногами от стенки, подтягивать остальное тело.

Он смог! Он справился! Он уже не просто цеплялся ладошками за край, а поставил локти и вытянул половину торса! Еще чуть-чуть, и он выберется полностью. Совсем немного…

Его просто молча столкнули, и он, вскрикнув, упал вниз. Хохот других детей заглушил всплеск. Большие зеленые глаза с недоумением посмотрели наверх. Когда пришло осознание ситуации, мальчик, сидя в луже, заплакал. Его исцарапанные и испачканные руки обхватили такие же грязные и поцарапанные коленки. Он уже замерз, но больше не пытался выбраться, сжавшись в комочек. Его любимые кроссовки потеряли свой яркий красный цвет, а мокрая одежда неприятно прилипла к телу. Мальчик чувствовал, как жидкая грязь впитывается в них. Это будет сложно отстирать — его мама расстроится.

— Знай свое место, отброс!

Крупный камень, неожиданно прилетевший в затылок, заставил его склониться к мутной воде. Он чуть не коснулся ее носом. Ему повезло, что удар был не таким сильным, чтобы он окунулся в грязь лицом.

— Чего вы там копаетесь?! Или собираетесь на эту ошибку природы целый день тратить?!

Когда голоса стали затихать, мальчик начал выбираться из ямы. Было довольно трудно цепляться за обваливающиеся стенки окоченевшими пальцами, но он справился. Он посмотрел на уходящих мальчишек. Те как ни в чем не бывало громко и беззаботно смеялись. Вдруг парень, возглавлявший группу, повернул голову в его сторону, и их взгляды встретились. Мгновенно губы вожака скривились, а в алых глазах отразилось отвращение, будто он увидел что-то омерзительное. Он резко отвернулся и продолжил путь.

Группа ушла, оставив испачканного и дрожащего то ли от холода, то ли от потрясения ребенка в парке одного — с его одежды капает грязная вода, лицо мокрое, а глаза давно покраснели. Снова накатившая волна слез уже ничем не ухудшит его внешность.

* * *

Картинки пропали, и Изуку распахнул глаза. Его окружали не шелестящие листвой деревья, а серые неподвижные многоэтажки. Он опустил голову и посмотрел на свои руки. Большие. Никаких царапин и грязи. Только знакомые шрамы, извивающие по пальцам.

Кажется, Изуку теперь понял, почему Учитель сказал, что будет трудно…

Мог бы и детали рассказать, чтобы парень был готов к этому заранее, а не отделаться общей фразой. Или это очередная проверка? Отступит ли он, встретив неожиданную преграду такого рода? Для человека, который чуть ли не говорит, что он самое драгоценное сокровище, и прочит Мидорию в свои наследники, Все за одного устраивает слишком много проверок…

Парень встряхнул головой, отгоняя мысль. Учитель хочет проверять его, потому что не до конца верит в него? Ну и ладно. Изуку просто будет снова и снова доказывать, что достоин его времени и ресурсов. Все за одного всегда давал ему шанс это доказать, в отличие от других.

Его окружал родной, но при этом совершенно чужой город. Он видел и узнавал улицы, на которых прошла почти вся его жизнь, когда он ходил по магазинам вместе с мамой, гулял, ходил в детский сад и школу, гонялся за героями и сражениями. Но эти улицы были совершенно пусты. Ладно людей, но даже голубей не было!

Мидория вздохнул, прогоняя ощущение неправильности, которое на мгновение заполнило его сознание. Он и так потерял время, любуясь «красотами» своего разума. По главной дороге, никуда не сворачивая и больше не задерживаясь, Изуку направился вперед. Он знал, что дорога ведет его прямо к цели. Она не могла обмануть хозяина этого мира.

Когда дорога привела его к до боли знакомому зданию, Изуку не сдержал смешка. Он зашел в пустой двор своей средней школы. Он, как и остальной город, выглядел заброшенным. Впрочем, ожидаемо. Парень не был удивлен, что из этого места будто все яркие и насыщенные цвета выкачали. Так уж получилось, что школа никогда не вызывала у него положительных эмоций. Только угнетение и смирение. Интересно, во всей его голове так мрачно и скучно или только в том уголке разума, где живет ОН?

О нет, Изуку опять отвлекся от задачи.

Парень решительно пересек двор и открыл дверь. Вместо обычного первого этажа с сотней шкафчиков он увидел длинный коридор без видимого конца. Изуку тяжело вздохнул и сделал шаг навстречу темноте. Что ж… ЕГО придется поискать.

* * *

Парень щелкнул переключателем и зажмурился. Свет на мгновение ослепил его воспаленные глаза. Прищурясь, он подошел к раковине и положил в нее свою грязную сумку, стал аккуратно расстегивать молнию, пока она не заела. Видимо, опять придется ее менять. Может, ему стоит поменять сумку на рюкзак с застежками… Еще пару раз безрезультатно дернув собачку, он вздохнул и стал осторожно вынимать вещи через получившуюся щель.

Все школьные принадлежности были на месте. Хороший день. Помятые тетрадки, липкий дневник, мокрый пенал — все это он положил на стиральную машинку, чтобы потом осмотреть. На дне сумки остались валяться только комки бумаги и мелкие листочки. Ему опять накидали записок. Он уже наизусть знал их содержание. Его одноклассники даже не пытались придумать что-то новенькое… Не читая, парень стал вытряхивать их из сумки в заранее подготовленный пакет для мусора. Их не так много, как в прошлый раз. Точно, хороший день. Когда он покончил с ними, вернул сумку в раковину и включил кран. Он завороженно смотрел, как струя воды возвращала ей прежний яркий желтый цвет. Потом, очнувшись от транса, снизил напор и взялся стирать руками. Мокрая сумка вскоре перекочевала в ванную, чтобы сохнуть и не мочить пол.

Кинув взгляд на оставленные вещи, парень решил, что они могут подождать еще немного. Ему ведь надо привести в порядок еще и себя. Он снял рубашку, показывая зеркалу кровоподтеки и ожоги. В этот раз только первой степени, до второй дело не дошло. У него действительно был хороший день. Он склонился к раковине, чтобы омыть обожженные руки холодной водой, и зашипел, когда она коснулась все еще горящей кожи. Промыв раны, он стоически нанес крем против ожогов и наложил повязки. Наконец, поверив, что инфекции не будет, парень накинул сменную толстовку. Она была достаточно широкой, чтобы скрыть и травмы, и тонкое слабое тело. Еще раз осмотрев себя в зеркале, он убедился, что на этот раз никто не заметит его ран и не будет задавать вопросы. У него был очень хороший день. Действительно прекрасный! У него все просто СУПЕР!

Напоследок парень решил умыться, чтобы хотя бы попытаться придать лицу более свежий вид. Не помогло. Даже после несколько пригоршней холодной воды из зеркала на него смотрел уставший от жизни ребенок. Бледное лицо в ссадинах, с синяками под глазами смотрело на него с каждым днем все больше потухающим взглядом. Казалось, что отражение осуждало его. Оно будто спрашивало, кого он пытается обмануть, говоря «Хороший день»?

Парень хлопнул себя по щекам, чтобы прогнать наваждение. У него и правда все хорошо! Не идеально. У него есть проблемы. Но у кого их нет? Прекрасная жизнь — только в сказках.

Он еще раз взглянул на свое отражение. Потом оперся на раковину, наклонился ближе к зеркалу и улыбнулся, смотря себе в глаза, чтобы убедить фантома, что у него, правда, хороший день. Уголки губ до боли натянулись в попытке изобразить ту детскую улыбку, которая когда-то была для него постоянной. Только улыбку. Достаточно только ее, чтобы снова зажечь огонек в этих глазах…

Спустя какое-то время губы дрогнули и сложились в гримасу отчаянья. Пальцы вцепились в раковину. Парень зажмурился, больше не в силах смотреть на свое лицо… Он выглядел отвратительно. Как бы сильно он ни пытался натянуть улыбку, она выходила лишь убогой пародией на улыбку героя. Как тот, кто выглядит отчаявшимся, может вселять уверенность в других? Какой из него герой? Зеркало показывало лишь ничтожество, неспособное помочь даже себе…

Мрачные мысли прервал стук снаружи. Парень подпрыгнул от неожиданности и посмотрел на дверь ошалевшими глазами.

— Дорогой, что-то случилось?

— Нет, мам! Я сейчас выйду!

Почему она вернулась так скоро? У него еще было много времени… Неужели он так долго копался? Он прислонился ухом к двери и, к облегчению, услышал отдаляющиеся шаги. Он быстро подхватил свои вещи, оставив только мокрый рюкзак, и вымелся из ванной. Его мать зашла на кухню, поэтому не могла видеть, как он в спешке закидывает их в свою комнату. Еще раз удостоверившись, что раны не видны из-под рукавов, подросток пошел встречать мать. Заходя на кухню, он взглянул на часы. Его мать вернулась даже позже, чем обычно. Он действительно долго зависал в ванной.

Заметив его, мать обеспокоенно заглянула ему в лицо. Прежде чем она успела что-то спросить, парень сказал:

— Я просто упал. Немного поцарапался. Ничего страшного. Я уже все обработал.

А теперь ему надо было улыбнуться, чтобы показать, что действительно не о чем волноваться. Давай же. Всего лишь улыбнуться. Ее надо успокоить. Хотя бы попытаться… У него получилось?

Мать только вздохнула и покачала головой.

— Хорошо, дорогой. Если ты так уверен, — мягко сказала она, хотя он услышал в ее голосе огорчение и… жалость? — Я сейчас что-нибудь приготовлю. Растущему уставшему организму надо хорошо питаться!

Последние слова она попыталась произнести бодро, наверно, чтобы воодушевить и сына. Но он-то видел, как она вымоталась после работы. Она много трудится, чтобы обеспечить их обоих. Парень понимал это, поэтому ограничивал все свои хотелки и даже пытался устроиться на подработку. Как жаль, что его даже флаеры раздавать не взяли…

Он запретил себе думать об этом. Если будет думать, то окончательно расклеится. А ему это совершенно не нужно. Он и так постоянно расстраивает и волнует маму. Лучшее, что он сейчас может сделать, это уйти и не мешаться… Или помочь приготовить ужин! Он может хотя бы чуть-чуть облегчить сегодня жизнь маме. Он воодушевился от этой идеи.

— Хорошо, мама, что я могу сделать? — спросил он, подходя к раковине, чтобы помыть руки. Пока руки омывала теплая вода, в голове возник план действий. Можно поставить вариться рис. И насколько он помнил, в холодильнике были еще овощи, он вполне мог бы нарезать салат. Правда, пришлось бы поэкспериментировать с заправкой. Но он мог бы быстро заскочить в магазин…

— Ох, милый, не стоит! Я сама все сделаю, — женщина обняла и аккуратно оттянула сына от холодильника. Он был удивлен, но не сопротивлялся. — Это совсем не сложно. Ты пока можешь передохнуть или заняться своими делами. Я тебя позову, хорошо?

— А… Ладно, — немного помедлив, ответил парень и сразу покинул кухню. Он проглотил внезапно образовавшийся ком в горле.

Дверь в его комнату закрылась со щелчком. Он постоял в ступоре у двери минимум минуту, прежде чем медленно направиться к столу, куда второпях кинул свои школьные вещи. Теперь, видимо, пришло время их разобрать.

Решил начать с пенала, потому что его проверка отнимет меньше всего времени. Он уже успел подсохнуть. Ручки и карандаши не должны были пострадать от воды из прудика возле школы. Поэтому, открывая пенал, парень опасался только подкинутых кнопок или лезвий. Обошлось. Пенал сегодня хорошо отделался.

Оставался только дневник, так как тетради он решил отложить — завтра не понадобятся. Обложку пришлось протереть влажной салфеткой, чтобы не так сильно прилипала к рукам. К счастью, додумались чем-то измазать только обложку, а не страницы, потому что парень без понятия, как бы их разлеплял. Напоследок он автоматически пролистал страницы и остановился на развороте последней недели. Чем дольше парень смотрел на страницы, тем сильнее у него мутнело в глазах. Мир расплывался, оставляя четкими только символы на бумаге. В пустых местах, где, по идее, должен был писать учитель, чтобы комментировать успехи, появились надписи, которые точно не делал преподаватель:

«Прекрасные навыки по ловле ударов кулаком своей рожей»

«Первоклассный мусор!»

«Отличная демонстрация ошибок эволюции! Ты замечательнейшее пособие!»

«Спасибо, что являешься таким ничтожеством)»

«Просто мастер по созданию проблем! Однозначно, это у тебя в крови!»

«100 баллов за бесполезность»

Рядом с местом для подписи родителей была приписка: «Зачем это им показывать, если они и так знают? XD»

Парень резко захлопнул дневник и трясущимися руками отложил его. Он скрючился над столом и, закрыв лицо руками, издал первый придушенный всхлип.

В голове у него неожиданно появился встречный вопрос: зачем это ему писать, если он и так уже понял? Зачем напоминать, что он бесполезен? Зачем говорить, что он не может сделать даже самые простые вещи?! И да, его мама это знает, поэтому не позволила себе помочь, так как он только бы мешался! Он настолько бесполезен, что даже элементарного сделать не может! Его мама просто слишком добрая, чтобы сказать напрямую. Ей просто жалко выгонять паразита… паразита… Паразита, который хочет стать героем, когда не способен даже быть полноценным человеком!

Парень завыл. Барьер, созданный самовнушением, концентрацией на позитивных вещах и крошечными остатками веры в себя, разбился на осколки, которые будто впились в его внутренности, причиняя дополнительную боль. Все эмоции, которые он так упрямо сдерживал годами, леденящим потоком нахлынули на него. Он задыхался. Огромная волна сбила его с ног и тянула на дно, не оставляя ни одного шанса выплыть. Связь с реальностью все больше стиралась, когда он стремительно тонул в океане подавленных чувств — в отчаянье, несправедливости, горе, недоумении и ярости на самого себя.

Приглушенный руками рев, который он уже рефлекторно пытался затолкнуть обратно, никто не услышал. Ни мать, ни фигурки и плакаты его кумира не пришли на помощь. Подростку пришлось переживать срыв в одиночестве.

* * *

Когда воспоминание растворилось, как и предыдущее, Изуку прислонился к стене. Рука непроизвольно вцепилась в жилетку в районе груди. Другая же инстинктивно легла на лицо, чтобы скрыть его, хотя никто не смог бы его увидеть. Ноги его удержали, но он был довольно близок к тому, чтобы соскользнуть вдоль стены на пол.

Это не он. Он вырос и изменился. Он больше не был жалким. Он стал сильнее и давно не позволял своим глубоко закопанным чувствам влиять на него. Это не значит, что Изуку стал бесчувственной машиной. Вовсе нет. Он по-прежнему мог чувствовать радость, азарт, гнев, грусть. Он просто больше не отдавал им контроль. Как сказал Учитель, эмоции должны быть только топливом для разума…

А мама… Его добрая, любимая, несмотря на все мучительные моменты, связанные с ней, мама осталась в прошлом. Она всего лишь призрак. Всего лишь образ, который остался у него в голове. И что-то горько подсказывало, что далеко не самый ужасный. Ему в каком-то смысле повезло, что мать не успела узнать о его новой цели в жизни… Отвращение, страх или гнев были бы намного хуже грусти или жалости к нему.

Изуку криво усмехнулся. После выполнения этой миссии он никогда, ни при каких обстоятельствах не будет выглядеть вызывающим жалость.

Мидория убрал руку с лица, провел по волосам, слегка откинув кудри, чтобы окончательно убрать остатки воспоминаний, и продолжил путь по коридору. Он уже давно не видел ни входа, ни выхода. Просто пустой темный коридор. Ему оставалось только надеяться, что он продолжает идти вперед, даже когда воспоминания нападают на него. Мидория не хотел задерживаться в этом месте долго. Учитель сказал, что даже если все пройдет гладко, то это путешествие будет стоить ему минимум пару лет жизни.

Изуку просто предложили возможность, рассказав про причуду, что позволит ему попасть в собственный разум. У него был шанс отказаться от этой авантюры. Это было не обязательно делать, но Изуку сам настоял. Мидория должен найти ЕГО и уничтожить. Иначе ОН вернется в самый неподходящий момент и убьет его. Все тренировки, все разговоры, все планы — все пойдет прахом, если ОН однажды поднимет голову. Именно поэтому Изуку должен уничтожить ЕГО сейчас, пока есть возможность, не дав ЕМУ даже шанса все разрушить.

* * *

Парень не сопротивлялся, когда его схватили за шкирку и затащили в укромный уголок. Его бросили в стену, и голова по инерции ударилась о бетон. Взгляд не отрывался от земли. Он увидел, как рядом с его потрепанными кроссовками появились чужие. И тотчас парня схватили за грудки и еще раз ударили о стенку. Пальцы жертвы скорее рефлекторно, чем осознанно уцепились за чужие руки, приподнявшие его над землей.

— Что, теперь не такой смелый, а?!

Его бросили на землю. Несколько секунд нападавшие ждали, пока он поднимется, готовясь снова уложить его. Но упавший не двигался — не видел смысла. Не получив ответа, задира еще сильнее разозлился:

— Игноришь меня, сука?! Думаешь, что крутой?!

Он ударил лежачего ногой, заставив отлететь того к стенке. Удар вызвал первую реакцию у казавшейся мертвой тушки: парень вскрикнул, схватившись за живот. Опустившись на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним, нападавший схватил его за воротник и прорычал:

— Только в твоих влажных мечтах, задрот.

И тут жертва совершила ошибку, посмотрев обидчику в глаза. Мутный зеленый встретился с пылающим алым. И в голове парня будто что-то щелкнуло, выключая апатию, которая стала его постоянным состоянием. До этого безжизненная, как и остальное замершее тело, рука опустилась в карман. Там был нож.

Он взял его случайно. Просто увидел на столе этим утром, когда собирался в школу. Он действительно не помнил, о чем думал, когда брал нож с собой. Но с другой стороны, а почему бы и нет? Почему бы не подержать в кармане вещь, которой можно навредить кому-то другому или себе… Да и вообще, важны ли мотивы, двигавшие им, когда холодное лезвие жгло его ладонь.

Что-то темное в его голове четко и настойчиво приказывало вонзить нож в руку, державшую его за воротник. Он бы точно попал. На его стороне была неожиданность. Он не сможет никого серьезно ранить. Это даже не остановит избиение. Ему не станет легче — они продолжат делать ему больно. Как вчера… Как неделю, месяцы, годы назад. Просто он тоже заставит их почувствовать боль. Тоже заставит кричать. Заставит испугаться.

Опасный огонь был готов зажечься в глазах, а тело напряглось, чтобы выполнить приказ… как вдруг все исчезло. Рука выскользнула из кармана и безвольно повисла. Веки опустились, отгораживая сознание от горящих красных глаз и остального враждебного мира.

Внутреннему монстру не повезло — его хозяин был уже сломан. Жажда крови? Мести? Желание восстановить хоть какую-то справедливость? Это было ему совсем не интересно. Парню на мгновение даже стало смешно оттого, что это удивительное, яркое, безумное желание вообще возникло у него. Он ведь больше ничего не хотел. Ни к чему не стремился. Никаких целей и желаний не осталось. ОН просто существовал, неспособный прекратить это.

Парень открыл глаза, когда на нем использовали причуду, обжигая шею. Жалкий хрип вырвался из его рта только потому, что тело, несмотря на умершую душу, все еще было способно чувствовать боль. Видимо, он снова разозлил напавшего. По-другому просто и быть не могло. Даже если бы он постарался и отреагировал правильно, как другому хотелось.

Его ударили по челюсти кулаком и отпустили, дав повалиться на бок. В этой позе он видел только грязный асфальт и отдалявшиеся от него ноги.

— Не смей вставать у меня на пути, отброс. А лучше сдохни уже… — прорычали напоследок.

И его наконец оставили одного. Обидчики ушли, даже не проверив, жив ли он. Избитый парень продолжал неподвижно лежать в переулке.

Мысли его текли вяло и отстраненно. Может, у него сотрясение? Да, вполне возможно…

Тело ныло. Где-то покалывало от попавшей в ссадины грязи. Но его это не волновало. Боль давно перестала вызывать у него нормальную для обычных людей реакцию.

Шли минуты, но парень продолжал лежать, смотря в пустоту. Ему надо было бы подняться. Встать на ноги и пойти домой. Но он так устал. Он это обязательно сделает. Просто не сейчас.

* * *

Коридор закончился. Изуку встал перед появившейся дверью и уставился на нее тяжелым взглядом. Ему уже надоел этот парад призраков прошлого. Сейчас он войдет и наконец закончит этот балаган. Изуку был уверен, что это именно та дверь. Он ощущал это покалывающими кончиками пальцев.

Рука медленным, но твердым движением отодвинула дверь в сторону. Изуку через проем увидел свою старую классную комнату. Он даже немного разочаровался, что там была она, а не что-то неожиданное, например, бескрайнее поле или скалистое побережье. Или что-то другое масштабное и эпичное, на что только хватило бы его фантазии… Но имеем, что имеем. Завершающий акт ЕГО существования пройдет в таких скудных декорациях. Мидория не виноват, что ОН решил спрятаться здесь.

Изуку вошел в душный класс, почти такой же, каким он его помнил. Единственное явное отличие его от реального — это освещение. Сквозь окна проникало мало света, будто за окном была глубокая ночь. Было еще одно отличие, которое не бросалось в глаза сразу. Изуку пришлось осмотреться, прежде чем он сам его заметил. В углу был собран мерч со Всемогущим. Перед горой вещей с кумиром сидел ОН. Деку. Слабый мальчик, который хочет стать героем.

Изуку вежливо постучал пальцами по стенке, чтобы осведомить ЕГО о своем присутствии. Деку резко развернулся и посмотрел на него огромными испуганными глазами. Быстро пробежав по его фигуре взглядом, ОН поднялся на ноги и одарил его улыбкой. Неуверенной, но доброжелательной улыбкой, которую посылают неожиданным гостям:

— П-привет? Я могу чем-то помочь? — спросил ОН, избегая прямого взгляда на постороннего.

Изуку же молча с интересом рассматривал парня. Ничего парадоксального в том, что его слабость приняла форму его младшей версии, не было, верно? Щуплый подросток, чьи черты лица недалеко ушли от детских. Не очень опрятная форма, синяки под глазами, легкая бледность и неловкость в позе. На первый взгляд, среднестатистический школьник с хроническим недосыпом. Вот только Мидория то ли знал, то ли чувствовал его скрытую нервозность. Видел в глазах и движениях странную смесь желания приблизиться к нему, чтобы выполнить даже самую незначительную просьбу, лишь бы быть полезным, и убежать как можно дальше из-за опасения, что сделай он шаг вперед, на него сразу накинутся.

Да, это определенно был Деку. Такой же, каким был Изуку когда-то очень давно… Задолго до встречи с Учителем.

Школьник все же решил подойти. ОН начал нервничать сильнее из-за того, что Изуку не ответил.

— И-извините, что тут немного не убрано… Просто никто сюда обычно не заходит… — снова неловко попытался завести разговор Деку, ломая пальцы.

— Ничего страшного. Поверь, это не самое грязное место, которое я видел, — решил сжалиться над школьником Изуку. Он же не совсем монстр, чтобы издеваться над ним. Это ниже его достоинства. И комната была не так уж и ужасна, особенно учитывая, что Мидория не собирался задерживаться в ней надолго.

— О, правда! — Деку сразу оживился, когда увидел, что его перестали игнорировать. — Рад, что все не так плохо, как я думал!

Деку подошел еще ближе и теперь стоял метрах в двух от него. ОН хоть по-прежнему криво, но чуть уверенней и шире улыбнулся ему. А Мидория приложил усилия, чтобы сохранить равнодушное лицо. Изуку ужаснулся от того, как сильно он… как сильно Деку был зависим от чужого мнения и внимания. Такой, как ОН, просто не выжил бы в обществе и обычных людей, не то что злодеев… Но тут мысль Мидории прервал снова зазвучавший голос:

— Та-а-ак вы зачем-то пришли? Чем я могу помочь? — смущенно, но с искренним интересом повторил вопрос Деку. Даже не поинтересовался, кто перед ним, а уже готов горы ради какого-то незнакомца свернуть.

Изуку сам не знал, почему именно разозлился. Потому что знал, кто такой Деку и на что на самом деле тот способен? А может, потому, что попусту теряет время? Или потому, что его что-то задело в поведении Деку?

— А тебе есть что предложить? — напрямую спросил Изуку, наплевав на вежливость. Время для расшаркиваний подошло к концу. Пора было переходить к делу.

— Что? — ошеломленно сказал Деку. Вид у него стал такой, будто его внезапно ударили. Круглые зеленые глаза уставились на Изуку.

— Если ты предлагаешь мне помощь, то ты должен знать, чем можешь быть мне полезен, нет? — наигранно скучающе пояснил Изуку, не сводя холодного взгляда с мальчика.

Деку опустил голову и снова принялся ломать пальцы:

— Эм… Ну да… Наверное… — и замолчал, уткнувшись взглядом в пол.

Изуку терпеливо ждал продолжения. Он видел, что ЕМУ нужно время, чтобы что-то еще сказать. Набравшись смелости, мальчик наконец выпалил:

— Да, я слаб… Меня самого надо спасать… И… Меня же не просто так назвали Деку… Я… почти всегда бесполезен и не могу помочь… н-но… — Деку оторвал взгляд от пола и перевел прямо на Изуку, с неожиданной решительностью продолжив: — Это не значит, что я не могу попытаться!

На мгновение зажегшаяся искра потухла, не встретив одобрения и поддержки в чужих глазах. Наступило гробовое молчание. Деку снова опустил голову и ждал приговора. Изуку же продолжал сверлить взглядом зеленую макушку.

Он решил, что увидел и услышал достаточно. С него хватит. Мидория достал пистолет и прицелился. Множество часов тренировок и опыт не позволили руке дрожать. Щелчок от снятия оружия с предохранителя эхом разнесся по классу. Деку шокированно посмотрел на дуло пистолета.

— Ты… Что? — прошептал ОН, осознавая, что происходит. Когда убедился, что пистолет действительно направлен на него, взглянул в глаза Изуку.

— Не надо, пожалуйста, — тихо произнес мальчик. Деку смотрел так доверчиво, будто не на него наставили пистолет. Будто не ему все время причиняли боль. ОН всем своим видом показывал, что не верит в то, что Изуку выстрелит. Не верит, что он причинит вреда. Деку не стал убегать, сопротивляться или делать что-нибудь, чтобы спастись. ОН просто без сопротивления отдал свою судьбу в наделенные силой чужие руки.

Тишину снова разорвал бессильный голос Деку:

— Я слабый, прости за это. Пожалуйста! Я виноват, но… Мне так жаль!

Деку заплакал. Это не было похоже на рев, который слышал Изуку раньше. Это не было мерзкой мольбой срывающимся голосом и обещанием сделать все, лишь бы отпустили, как это было у других его жертв. Просто два ручья из детских глаз. Просто желание получить прощение за то, в чем не виноват.

— Прости…

— Прощай.

Выстрел.

Тело упало.

Из головы мальчика стремительно вытекала кровь. Багровая лужа расползалась по полу, достигая укромного места, где прятался Деку, окрашивая вещи в красный. Стены класса стали растворяться. Через медленно появляющиеся дыры начал просачиваться белый свет. Прошло какое-то время, прежде чем Изуку, оторвав пристальный взгляд от трупа, развернулся и размеренным шагом пошел на свет. Он ожидал, что будет больно. Что будет мучиться. Что с рыданием упадет на колени перед трупом. Что будет истошно извиняться перед тем, кто его не услышит… Но ничего этого не произошло. На душе стало так легко и удивительно пусто. Он шел в свое новое многообещающее будущее с улыбкой и без какого-либо груза.

Ему пришлось закрыть глаза, когда свет начал слепить. Когда Изуку открыл их, он сидел в кресле напротив мужчины в маске. Тот, заметив его возвращение, откинулся в кресле и сложил руки.

— И как все прошло? — поинтересовался Учитель. По его очень довольному тону Изуку определил, что он уже знает, что задача выполнена.

— Знаете… не идеально, — разминаясь, признался Изуку. — Была парочка задержек, но это неважно. Я справился.

Деку больше нет.