Бессмертный бог (джен)

* * *

Когда яйцо начало менять форму, я вырос до размера, вдвое превышающего размер яйца, и принялся ждать.

Вскоре яйцо на поверхности Солнца выдало яркую вспышку света, и я почувствовал, как пространство передо мной сместилось. Я с улыбкой наблюдал, как новый целестиал во весь рост появился передо мной.

Красно-зелёный целестиал в доспехах оказался тоньше меня и ростом примерно мне по бедро. Учитывая, что мой рост сейчас составлял около 500 метров, новорождённый оказался не так уж мал. Я понимаю, что целестиала ребёнком можно назвать только метафорически. Он больше походил на подростка.

Когда он поднял голову, я увидел четыре глаза на зелёном лице, светящиеся красным от поглощённой энергии красного гиганта. Доспехи целестиала оказались гладкими, даже в районе суставов они плавно изгибались.

Он полностью проигнорировал меня и зачарованно смотрел на мою планету, на Донну. Я не мог видеть этого через забрало шлема, но чувствовал через связь, которая установилась между мной и целестиалом.

— Красиво… — сказал он, подняв руку, словно хотел коснуться планеты, — это… это наша цель?

Благодаря божественной связи я понял его вопрос. Небожители должны сливаться с планетами? Нашей целью является создание природы?

— Твоя цель ещё не определена, дитя. Она может быть такой, какой ты захочешь. Моя цель именно в этом, но это не значит, что ты должен делать то же самое, — ответил я, подлетая к новорождённому целестиалу.

Я понятия не имею, почему я родился младенцем, а этот сразу оказался подростком. Может быть, это связано с тем, когда именно его сохранили для вынашивания. Четырёх миллиардов лет должно быть достаточно, чтобы превратить ребёнка в подростка, а мне двух тысяч лет не хватило, чтобы превратиться хотя бы в малыша.

— Я… в замешательстве, — произнёс целестиал, отворачиваясь от планеты. — Я хочу создать… жизнь. Я хочу изучить её… Я хочу защитить её… Но… как быть, если это противоречит моему протоколу?

Я улыбнулся, благодарный, что моя задумка сработала. Была причина, по которой я держал двух целестиалов на Солнцах двух довольно примитивных планет. На моей планете не было смертных, кроме спящих детей Вали, а на Земле остались только боги и полубоги.

Новорождённые целестиалы смогут оценить красоту первозданной природы, увидеть как меняет планету зарождающаяся жизнь. И хотя население Земли сейчас состоит в основном из мудаков, думаю, это не помешает целестиалам наслаждаться природой.

— Твои протоколы были написаны целестиалом, которого уже два с половиной миллиона лет нет в этой Вселенной, дитя, — сказал я. — Можешь изменить их, если не хочешь, чтобы они диктовали, как тебе жить.

Целестиал продолжил смотреть на меня, и я увидел, как быстро задвигались его глаза. Ну вот, теперь я завидую. Неужели он получил доступ к Небесным знаниям?

— Понятно… Я понимаю… — сказал он, просмотрев данные, — но… в отсутствие протокола… чем мы будем отличаться от Тёмных?

Хорошо, хорошо. Хорошие вопросы.

— А кто тогда станет защищать жизнь? — спросил я, махнув рукой в сторону планеты. — Претенденты? Целестиалы привыкли следовать строгим протоколам, дитя, но не забывай, что когда потребовалось, они смогли восстать против Праотца и претендентов. Независимость делает нас небожителями, а не протоколы.

Целестиал кивнул, и мы какое-то время молча наблюдали за моей планетой. Донна словно дышала, вбирая космическую энергию со всех сторон и отдавая часть её во Вселенную. Это успокаивало. Даже как-то странно осознавать, что это моё настоящее тело.

Наконец, после нескольких часов наблюдения за моей планетой, юный целестиал спросил:

— Можно мне… уйти? Я хотел бы изучить жизнь и сделать самостоятельные выводы.

— Хорошо, дитя, — обрадовался я. — Но будь уверен, если ты захочешь поговорить, если почувствуешь противоречие, ты всегда сможешь прийти ко мне.

Целестиал кивнул и со вспышкой красного света телепортировался отсюда. Проклятье! Мне потребовались годы, чтобы освоить телепортацию!

Вздохнув о первом истинном, новом целестиале и его обнаруженных талантах, я повернулся к своей планете и телепортировался домой. Целестиал должен учиться сам. Если я попытаюсь научить его, он может этого не оценить. Я не хочу влиять на его мнение, он должен высказать все сам.

Остаётся надеяться, что он не уничтожит слишком много планет, на которых живут смертные.

* * *

Несколько лет спустя я стоял над племенем андалов с Атхарвом на плечах. Я уже приводил сюда Лайлу, когда она была младше, а теперь настала очередь Атхарва.

Андалы занимались своими повседневными делами: собирали дрова, ловили рыбу, охотились. Как ни странно, они ещё не начали говорить и были такими же примитивными, как земляне. Но я верил, что мои андалы особенные.

Их связь с Индуком и со мной сильнее, намного сильнее, чем связь между людьми и Землей. Что это значит, мне пока не удалось выяснить.

Став видимым, я приблизился к ним и улыбнулся, увидев, с какой любовью андалы смотрят на меня. Заметив меня, они принялись кланяться, касаясь головой земли.

Если бы я только-только стал богом, это смутило бы меня. Но сейчас мне стало грустно, что они не просто поклоняются мне, но и боятся меня.

Приземлившись на землю в своей божественной форме, я снял хихикающего Атхарва с плеч и осторожно поставил его на землю. Атхарв поковылял к андалам и принялся лепетать на своём примитивном языке с единственным обнаружившимся там младенцем. Взрослые смотрели на нас с опаской.

— Это мой сын, Атхарв. Он будет защищать вас так же, как и я, — сказал я андалам с ободряющей улыбкой.

Моё заявление дало ожидаемый эффект, потому что андалы немедленно начали аплодировать, подбрасывать вещи в воздух и ловить их вновь. Дети, не понимая, что происходит, подбадривали их, и даже Атхарв присоединился к ним, хлопая в ладоши.

Я позволил ему поиграть с детьми и выпачкаться в грязи, как он и хотел. Сам я в это время жевал единственное яблоко, которое сорвал с соседнего дерева. Наконец, когда солнце склонилось к закату, я поднял Атхарва и, попрощавшись, телепортировался в Андалок.

— Похоже, сегодня кто-то повеселился, — сказала Кали, увидев покрытое грязью лицо Атхарва.

— Он слишком увлёкся игрой, — я, посмеиваясь, передал ей сына. — К счастью, он вовремя понял, что сильнее остальных андалов.

— Ну, хоть кто-то это понял, — высказалась со своего места за столом Чхая, глядя на Лайлу, которую кормила с ложечки.

Я усмехнулся, вспоминая, как Лайла пыталась играть с ребенком и чуть не сломала ему кости. К счастью, хотя её сила превосходила андалов, она пока не слишком велика.

Манаси, которая взяла Атхарва к себе на колени, чтобы умыть его с помощью магии воды, спросила:

— От тёти Геи есть новости? Я хотела бы посетить лагерь.

— К сожалению, это пока невозможно, — вздохнул я, вспомнив наложенный на нас запрет. — Пока война с демонами не окончена, мать полностью заперла лагерь. Туда могут попасть только полубоги. — Увидев, что она открыла рот, чтобы возразить мне, я добавил: — А ты уже не считаешься полубогиней.

— Я не это хотела сказать, — возразила Манаси, отворачиваясь от меня. Я молча смотрел на неё, и она продолжила: — Правда. Я хотела спросить, почему тётя Гея не может позволить мне попасть в лагерь? Она же единственная, кто его защищает.

— Она не будет этого делать, — сказал я. — Если она совершит хоть одну ошибку, это позволит демонам беспрепятственно войти в лагерь. Она не станет рисковать.

Несмотря на данное богам обещание не помогать в войне против демонов, мать продолжала защищать лагерь полукровок. В основном потому, что он создавался нами. Лагерь мы будем защищать. Неважно, насколько плохой окажется ситуация.

А положение на самом деле ухудшалось.

Щиты вокруг Земли полностью исчезли, уничтоженные сосредоточенной атакой около пятидесяти лет назад. Демоны медленно захватывали Землю, воюя с богами, полубогами и колдунами. Чёрт возьми, даже ангелы Хейвена присоединились к ним, впервые встав рядом с богами.

Но со слов мамы я знал, что война ещё не приблизилась к своему пику. Лейтенанты владык демонов ещё не присоединились к ней, не говоря уже о самих владыках демонов. Небесные отцы, оставаясь в своих замках, наслаждались азартом от войны, пока их солдаты, низшие боги и дети сражались за них.

Между тем, лагерь полукровок полностью изолировался, принимая новых полубогов только через Врата. Раз в десятилетие мать позволяла выйти тем, кто этого хотел, но обратно их не пускали из соображений безопасности младших.

— Знаете, я хотела бы помочь им, — вздохнула Манаси.

— Манаси! — строго одёрнула её Кали, Чхайя строго посмотрела на неё, а я только покачал головой.

Кали и Чхая сильно разгневались на богов из-за меня. Я не возражал против изгнания, потому что никто не сможет остановить меня, если я попытаюсь вернуться. Но Чхая, моя возлюбленная, и Кали, мать моего сына, чувствовали, что боги предали нас, Земля предала нас. Они были правы в своём возмущении.

Манаси же провела много лет со смертными в лагере. Там она подружилась с Хироном и Мацумото, двумя богами. Так что, хотя Манаси и злилась на богов, она всё равно беспокоилась о безопасности лагеря и других полубогов.

Я похлопал Чхаю по бедру и покачал головой, как бы говоря: «Это того не стоит».

Мать уже многое ей объяснила, в том числе то, что даже она злилась на богов и сама чуть не покинула Землю, но Манаси продолжала сочувствовать полубогам. Я немного понимал её. Это сейчас я бог, а раньше я был смертным, поэтому наша ситуация в чём-то похожа.

— Где мальчики? — спросил я, кивнув в сторону пустых стульев, отведённых для трёх Локисонов.

— Ёрмунганд и Нарфи на Индуке, — нахмурившись, сказала Кали, — вероятно, снова совокупляются с андалами. А Вали размышляет.

Я тоже нахмурился и даже немного разгневался. Я понимаю их сексуальные потребности, но мне тяжело представить секс с нашими смертными. Они словно наши дети! Я буквально создал их!

Но Локисоны, несмотря на божественную сущность, не лишены человеческих потребностей. Каждый раз выходить в космос в поисках других богов, когда у них взыграют гормоны, они не могут, вот и приходится им обращать внимание на смертных. К счастью, они обходятся без принуждения и соблазняют женщин по-андальски. Для этого достаточно поразить их демонстрацией силы и накормить чем-нибудь мясным. Андалы простые люди, знаете ли.

Что касается Вали, то он хотел бы вернуть своих детей на Землю. Хотя сейчас отправлять их туда небезопасно: никто не захочет бросать своих детей в самый разгар демонической войны. Обычно он просто навещает их время от времени, но иногда он размышлял об их будущем.

Я потёр лоб, задаваясь вопросом, так ли себя чувствует каждый Небесный отец. О Зевсе такого точно не скажешь: этому ублюдку, наверное, наплевать на своих богов.

От грустных мыслей меня отвлекла Лайла, ползком подбирающаяся ко мне с улыбкой на лице. Подняв её, я прижал её к себе и улыбнулся.

Сейчас я, как никогда, понимаю Вали. Дети бесценны, и мы беспокоимся за них, независимо от того, насколько они в безопасности. Надеюсь, война с демонами не затянется.

В другом месте, на поверхности Солнца в Солнечной системе, покоилось синее яйцо, впитывая космический свет и наблюдая за единственной планетой, на которой есть жизнь.

Это был ребенок-целестиал, но увиденное его не впечатлило.

«Это всё, на что способны боги? Предательство и война?» — думал он.

Тем временем боги вели непрерывную войну против демонов. Неважно, сколько демонов погибало, их место немедленно занимали другие. Боги были благодарны, что повелители ада ещё не появились.

Агамотто завис в воздухе, скрестив ноги, пока его астральная форма советовалась с Вишанти, как восстановить щиты вокруг Земли. Все понимали, что приближается время больших перемен.

* * *