Частная коллекция (джен)

Начальник полиции графства Уилтшир с хмурым видом слушал доклад главного эксперта-аналитика о нераскрытых преступлениях за прошедший год. Самым неприятным было то, что участились сообщения о пропавших девушках — и только два дела из десяти было раскрыто. Одна — школьница — просто сбежала из дома с довольно подозрительной компанией, труп другой обнаружили спустя две недели, и, судя по всему, девицу убил ее бывший дружок. Конечно, ничего хорошего в этом не было — но, по крайней мере, хоть что-то удалось установить. Остальные восемь исчезли бесследно — ни одной зацепки, ни одного подозреваемого, у всех знакомых, в том числе и у тех, кто мог бы сотворить с девушками что-то плохое — твердое безупречное алиби.

— В обстоятельствах исчезновения двух девушек, — говорил эксперт, — есть нечто странное. Детектив Скотт в ходе расследования установил, что одну из пропавших, Мэри Роббинс, в последний раз видели на автобусной остановке. Причем свидетельница утверждает, что девушка вот только что была здесь — а в следующее мгновение ее уже не было. Она не уходила, и никто не подходил к ней. С другой дело обстоит похожим образом. Хелен Фонтейн видели в супермаркете — она шла с тележкой между прилавков и вдруг исчезла. Тележка на месте, а самой девушки нет. Если бы я верил в сверхъестественное, то решил бы, что обеих похитили инопланетяне. Но это, конечно, вздор.

— Скорее всего, Джонсон, — прервал эксперта начальник полиции, — объяснение этим фактам самое прозаическое — свидетельница на остановке на минуту отвернулась, и за это время девушка просто ушла. А та, которую видели в магазине — вдруг обнаружила, что забыла дома деньги... Или вспомнила про невыключенный утюг, незапертую дверь... А еще бывает, что свидетели привирают — вам ли этого не знать?

— Совершенно с вами согласен, сэр.

— Ну, и что же вы обо всем этом думаете? — спросил начальник полиции.

— Я полагаю, мы имеем дело с маньяком, сэр, — уверенно ответил эксперт. — Причем с маньяком умным и хитрым.

— Но ведь трупов у нас нет. А также никаких данных, по которым можно было бы сделать выводы о насильственных смертях...

— Я же говорю, что маньяк хитер и потому вдвойне опасен, — Джонсон пожал плечами и добавил: — По крайней мере, это предположение представляется наиболее близким к истине.

— Не слишком ли вы категоричны? Вы не подумали о торговцах живым товаром, например?

Джонсон кивнул:

— Я подумал об этом, сэр. Но, как вам известно, недавно была пресечена деятельность крупной банды, продававшей девушек в бордели в страны Востока. Ни одной из пропавших там не нашли. А о других подобных группировках в Уилтшире у нас нет никакой информации.

— Допустим, вы правы. Но в таких случаях у жертв обычно имеется некий общий признак, и это могло бы помочь в расследовании. Однако, судя по всему, девушек не связывает между собой ничто, кроме возраста — всем от восемнадцати до двадцати лет...

— Да, сэр. И все хорошенькие...

— Ну хорошо, Джонсон, идите. Я подумаю над вашей версией.

Отпустив эксперта, начальник полиции задумался. То, что в графстве объявился маньяк, было скверно. Очень скверно — потому что расследовать подобные дела труднее всего, часто это занимает годы... И сколько еще преступлений он успеет совершить, сколько будет новых жертв? Конечно, пока даже ни одного трупа не нашли, но рано или поздно маньяк совершит ошибку...

Он не знал, что немногим раньше почти такой же разговор происходил в Лондоне, между шефом Скотланд-Ярда и его заместителем. Потому что в Лондоне тоже на протяжении вот уже двух лет пропадали девушки — и тоже бесследно.

* * *

У Эмили Дарси после того, как она вышла из библиотеки, где работала, возникло странное и неприятное чувство, что за ней неотступно следят чьи-то глаза. Она то и дело оглядывалась по сторонам, но ничего особенного не замечала. Нет, на нее часто обращали внимание мужчины, некоторые откровенно и нахально пялились на ее фигуру, обтянутую джинсами, но сейчас было что-то другое. Почти физически она ощущала на себе тяжелый, сковывающий взгляд — и чье-то близкое присутствие.

Это ощущение не покидало ее ни в книжном магазине, ни в кафе, куда она зашла, чтобы выпить кофе и съесть сэндвич, ни в автобусе. Когда Эмили вошла в квартиру, которую снимала совместно с другой девушкой, чувство постороннего присутствия никуда не делось. Наоборот, оно даже усилилось — вопреки очевидности, ей казалось, что рядом кто-то есть, она почти слышала чужое дыхание и даже легкий шорох. Она прошла в комнату, потом на кухню — соседки дома не было, и сейчас Эмили пожалела об этом, хотя назойливое любопытство той и беспрестанная болтовня по телефону часто ее раздражали.

И в ванной, стоя под душем, она по-прежнему чувствовала, что за ней наблюдают. Ее бросило в дрожь, и даже горячая вода не помогала. "Боже, что это со мной? — подумала она. — С ума я схожу, что ли? Я ведь отлично знаю, что ничего такого просто не может быть! Или... вдруг этот новый антидепрессант... как его?.. Вдруг он так действует? И у меня галлюцинации..."

Эмили ухватилась за эту мысль, как за соломинку — стало немного спокойнее. Она позвонила психотерапевту, но доктор не отвечал, потом после длинных гудков заговорил автоответчик. Эмили некоторое время раздумывала и, ничего не сказав, отключилась, а спустя минуту набрала номер Дэвида — своего парня.

— Дэвид, ты можешь ко мне приехать? Прямо сейчас?

— Детка, я сейчас занят, — голос у Дэвида был лениво-недовольный. — Что у тебя стряслось?

— Понимаешь... я не могу сказать. Просто мне плохо... Приезжай, пожалуйста.

— Что за ерунду ты опять придумала? Я не могу, сказал же!

Эмили бросила трубку и с нарастающей внутри паникой услышала, как скрипнул в коридоре пол, будто под чьими-то тяжелыми шагами. Метнулась к шкафу с одеждой — на мгновение мелькнула мысль забраться внутрь и спрятаться. "Нет, что за глупости? Я должна поехать к Дэвиду... Да! И посмотреть, чем он занят..." Иногда Эмили казалось, что у Дэвида что-то есть с одной из его коллег — глуповатой и бесцеремонной, но сексапильной девицей. Однако сейчас она даже не ощутила укола ревности. Неважно, с кем Дэвид, будет ли он ей рад, главное — не быть одной, не сходить с ума от иррационального страха перед тем, чего нет и не может быть. Перед невидимкой, проникшим в ее квартиру... Боже, какой бред...

Она торопливо оделась. А когда подошла к двери, то едва не задохнулась от ужаса — ее ладонь схватила чья-то рука, и это не было галлюцинацией. Затем ее словно закружил чудовищной силы вихрь. Эмили пыталась закричать, но внутренности скрутило, сжало, как будто ее засасывало в какую-то трубу. Она потеряла сознание.

Пришла в себя Эмили на красном бархатном диване, в комнате, интерьер которой, как ей показалось, был скопирован из какого-нибудь исторического сериала — настолько он был роскошным.

"Что это? Где я? Меня похитили? Но кто... и зачем?.."

Она вскочила — и увидела стоящего посредине комнаты мужчину в длинном черном одеянии наподобие плаща с капюшоном, с тростью в руке. Его белокурые, платинового оттенка длинные волосы были завязаны в хвост, а серые глаза рассматривали ее с вожделением, и Эмили сразу узнала эти глаза, хотя никогда в жизни не видела их обладателя. Без сомнения, это был он — тот, кто ее преследовал весь день.

— Будь умницей, — мягким голосом произнес мужчина, — я не причиню тебе вреда. И не кричи, тебя никто не услышит.

Ледяной холод его глаз, как яд, проникал в самое сердце, взгляд пригвождал к месту, она смотрела на своего похитителя и не могла ни отодвинуться, ни даже отвернуться, застыв и едва дыша — совсем как кролик перед удавом.

"Нет, этого не может быть... Мне это снится! Ну не может это быть правдой, не может! Эмили, проснись!" — приказала она себе. Хотелось ущипнуть себя за руку, но пошевелиться она была не в состоянии, лишь закусила губу до боли — и почувствовала вкус крови...

* * *

— Итак, сэр, у нас еще одно исчезновение, — докладывал начальнику полиции Уилтшира главный эксперт. — В Суиндоне⁽¹⁾ пропала молоденькая библиотекарша. И снова при загадочных обстоятельствах.

— То есть? — нахмурился начальник.

— Мы установили, что, придя с работы, Эмили Дарси позвонила своему психотерапевту, но там сработал автоответчик и она ничего не сказала, повесила трубку. Потом позвонила парню, с которым встречалась, некоему Дэвиду Барнсу, и попросила приехать, потому что ей плохо. Тот решил, что она опять "накручивает себя", как он выразился — по его словам, такое бывало часто — и никуда не поехал. Он был последним, кто разговаривал с ней. А самое странное вот что: в доме напротив живет мистер Чарлз Блэйк, парализованный после автомобильной аварии. В хорошую погоду он почти все время сидит на балконе. И он видел мисс Дарси, возвращавшуюся с работы — но не видел, чтобы она выходила из дома.

— Может быть, просто не заметил? — недоверчиво хмыкнул начальник полиции. — Свидетельство ненадежное.

— Пожалуй... Хотя мисс Дарси красивая и эффектная девушка — смуглая, с рыжими волосами и карими глазами, прекрасно сложенная, не заметить ее трудно. Мистеру Блэйку она очень нравилась, хотя они только здоровались, изредка встречаясь на улице. Потом, если принять в расчет странности с другими девушками... Да, забыл сказать — в доме искали, и в подвале, и на чердаке... Нигде ничего похожего на труп, никаких следов возможного преступления.

— Хм... А отпечатки пальцев в квартире?

— Только ее и соседки. Правда, в прихожей на трюмо — сильно смазанный отпечаток большого и указательного пальцев левой руки другого человека. Не Дэвида Барнса, — покачал головой эксперт в ответ на невысказанный вопрос собеседника. — Уже проверили — по нашей картотеке не проходит.

— Черт знает что... — пробормотал начальник полиции. — Но делать нечего, придется работать с тем, что есть. Когда-нибудь преступник все же ошибется и выдаст себя. Если, конечно, здесь действительно преступление...

* * *

— Прекрасно, — восхищенно произнес Люциус Малфой, созерцая собственное творение — терракотовую вазу с узким горлышком, резко расширяющуюся книзу, а потом снова сужающуюся. Розовато-бежевый цвет, нежный и теплый, напоминал смуглую кожу девушки, а конфигурация повторяла очертания ее тела. — Кажется, это одна из лучших в моей коллекции.

Он стоял в небольшой комнате, где не было ничего, кроме стеллажей, уставленных вазами — но их разнообразие поразило бы любого зрителя. Только зрителей здесь не было и не будет, кроме самого Люциуса. Это была его сугубо частная коллекция.

Он никогда не брезговал маггловскими женщинами — еще в молодости любил подцепить на улице понравившуюся девчонку, наложить Империус — и насладиться полной покорностью, заставив ее исполнять все свои, даже самые порочные, желания. Потом стирал воспоминание и отпускал. Но не так давно он понял, что ему не то чтобы жаль расставаться с ними — он хотел сохранить их хрупкую красоту навечно. Для себя одного.

Он помнил каждую: вот перламутровая ваза — у девушки была бело-розовая, будто светящаяся кожа, голубые глаза и мягкие золотистые волосы... Вот ваза из темного-темного, почти черного янтаря, изящная и тонкая — она была мулаткой. Вот алебастровая амфора — красота той девушки была строгой и холодной, как у античной статуи. А вот обсидиановая — негритянка... Единственная, которая сопротивлялась, даже кусалась и царапалась — настоящая дикая кошка! Люциусу тогда пришлось применить Империус... Остальные и не пытались вырваться — слишком были напуганы и ошеломлены, а некоторым потом даже нравилось...

Люциус нежно погладил поверхность терракотовой вазы.

— Вот так, глупая ты девочка. Что ждало бы тебя в твоем мире? Скучная жизнь, ранняя старость, горести, может быть, болезни — а потом смерть. Бессмысленная и бесполезная. А я сделал из тебя произведение искусства. Я подарил тебе вечность.

1) Суиндон — город в графстве Уилтшир

Вернуться к тексту