Утро для двоих (гет)

Ранним утром я зашел на кухню нашего дома. По всему помещению разносился манящий запах кофе.

Я повел головой и заметил ту самую турку, которую мы использовали для варки кофе на двоих. Гермиона стояла у кухонного стола с газетой в руках. Этим утром на ней были лишь короткие шорты и футболка. Волосы схвачены в высокий хвост.

Эта картина напомнила мне о тех днях, когда у нас не было детей и я часто заставал ее утром на кухне в одной футболке и трусиках. Она сверкала своими прекрасными бедрами и была такой невозможно милой.

Она прекрасна.

Прекрасна в своей неидеальности, небезупречности, с этими своими волосами, которые, наверное, никогда не знали порядка и гармонии. И ласковыми карими глазами.

Она прекрасна всегда.

Она прекрасна и в домашней футболке, и в шикарном платье, и полностью обнаженной.

Она прекрасна этим утром.

Она была прекрасна ночью, когда мы страстно любили друг друга почти до рассвета.

Она прекрасна днем, когда работает над чем-то или отдыхает.

Она прекрасна вечером.

Гермиона замечает меня в дверях.

— Доброе утро, дорогой.

— Доброе, милая.

Подхожу к ней, обнимаю со спины и целую в шею. Она пахнет едва уловимым ароматом весеннего дождя, который слабо пробивается сквозь сильный запах кофе. Глажу рукой ее идеальные бедра, продолжая целовать шею. Она млеет. Но потом, словно вспомнив что-то, разворачивается ко мне и шепчет в губы:

— Нельзя, нас увидят дети.

Улыбаюсь. Мои руки все еще на ее бедрах. Поднимаю их на ее талию и целую сначала веки, затем скулы, а после шепчу на ухо:

— Они уже тысячу раз ловили нас за подобным, вряд ли мы станем еще более безответственными родителями.

Ее глаза обнимают меня своей нежностью, а руки гладят плечи. Она прикасается своими губами к моим в невесомом поцелуе.

— Я умираю с голода, дети уже проснулись? — спрашивает.

— Только что проходил мимо их спален. Дрыхнут как сурки. Все трое.

— Как хорьки? — ее губы кривятся в ироничной усмешке, в глазах проступает лукавство.

— Эта шутка старше Хогвартса, ты в курсе?

— Ага, но ведь смешно.

— Обхохочешься.

— Но раз дети спят, тогда не будем их ждать? — тихо спрашивает, вставая на носочки и легко целуя меня в кончик носа.

— Не будем, — отвечаю я, приникая к ее губам и глубоко целуя в ответ.

Через некоторое время мы сидим за столом с чашками кофе и уплетаем свой завтрак.

Тихо.

На кухне по-прежнему никого кроме нас двоих, и этот миг ощущается поистине волшебным.

Мы предупредили домовиков, чтобы не вздумали соваться к нам по утрам. И меня это радует, терпеть не могу кого-то чужого в такие минуты.

— Драко, — произносит она, поднимая свой взгляд от тарелки, — о чем ты так задумался?

О чем задумался?

Я смотрю на нее и вижу, что она знает, о чем я думаю. Что я умираю от беспокойства за нашего сына из-за его блажи учиться в проклятом Хогвартсе.

Я чертовски волнуюсь за него, и она видит это. Ее лицо из безмятежно-счастливого становится задумчивым.

Чертов Хогвартс!

Это не место для Малфоев.

Я не наивен. Нашего сына все будут ненавидеть только за его имя. Если бы он не был так сильно похож на меня! В его внешности почти нет ничего от нее. Все мое. За исключением глаз.

Да, глаза — ее.

Такие же теплые и ласковые карие глаза. И сам он добр. Намного добрее меня в его возрасте. Если бы только он не унаследовал мою чувствительность и ранимость. Так хочется, чтобы Скорпиус был более непробиваемым и толстокожим.

Люди злы. Люди лицемерны.

Я боюсь того, что мои ошибки юности могут превратить его в изгоя, сделать его жизнь невыносимой. Он этого не заслуживает. Он не должен отвечать за то, что натворили в свое время я и Люциус.

Пока я так размышляю, Гермиона подходит ко мне и, обнимая, прижимает мою голову к своей груди. Я обхватываю ее за талию.

— Все будет хорошо, — тихо шепчет она в мои волосы. Она знает меня, она видит о чем я думаю. — Он сам выбрал Хогвартс, доверимся его выбору. В крайнем случае, всегда можно перевести его в другую школу. И мы дали ему слово.

— Почему он его выбрал? И как мы вообще?..

Она смотрит на меня, а я думаю о том, что было крайне опрометчиво дать ребенку право выбора школы. Но в тот момент ни я, ни она и подумать не могли, что выбор сына падет на проклятый Хогвартс. Я всеми силами пытаюсь отговорить его учиться там, но пока не выходит.

— Будем надеяться, что все обойдется, — пробивается в мое растревоженное сознание ее голос. — В конце концов, это же волшебный замок, так? И, возможно, все обернется лучше, чем мы рассчитываем.

— Да, — соглашаюсь я, не особенно разделяя ее оптимизм.

Она смолкает, а затем, чуть отстранившись, берет мое лицо в свои ладони, нагибается и целует каждый его участок: веки, скулы, нос. У меня внутри разливается нежность и тепло. Я вожу рукой по ее спине. Этот миг прекрасен.

Остановись мгновенье…