Имя ему – холод (джен)

Скалившиеся сугробы пропускали сквозь себя блики лунного света. Снег лежал повсюду: на голых уснувших деревьях, на дорожках и плохо выметенных тропинках, на крышах домов, в пещерах, на скованной льдом реке и на столбах. Бесспорно, было очень красиво, ведь здешний, истинно нарнийский снег был белее белого. Он не тронут современностью с её весьма небрежным отношением к природе. Однако за этой красотой скрывалось нечто куда более страшное, чем можно было себе представить. Холод.

Нарнийцы давно попрятались в норах, ища пропитание где придется, стараясь не выходить из дома без крайней нужды, чтобы не провоцировать и без того агрессивную полицию волков, которая только и ждет, чтобы заполучить нарушителя закона в свои когти. Самые отчаянные из нарнийцев бежали на юг, но подавляющее большинство из них было схвачено и заморожено во льдах. А некоторые даже чести украшать ледяной замок, что находился между двумя холмами, был не достоин. И тогда проливалась горячая красная кровь, окропляющая белый безжизненный снег.

Когда Нарнию захватила Белая Колдунья и установила свою власть на целых сто лет, всем было страшно. Однако в страхе этом горел очаг надежды на тайное пророчество, гласящее о том, что придут четверо детей и освободят Нарнию. И вскоре они действительно пришли, в полном составе. Вот только с Асланом осталось лишь трое из них, и жили они за массивной ледяной стеной, которую не в силах были взять ни огонь, ни теплое летнее солнце. Многие смельчаки с обеих сторон пытались пересечь границу, разделившую Нарнию напополам — на белый и зеленый, на добро и зло, на тепло и холод — но мало кому это удалось. А тех, кто предпринял неудачную попытку, ждало ледяное забвение в замке меж двух холмов.

Юноша лет двадцати с небольшим вальяжно сидел на ледяном троне, укутавшись в серебристую королевскую шубу. В руках его был посох, от которого по бледным рукам растекался иней, а на смоляных волосах надета трехзубчатая корона. Карие глаза смотрели на всё так мрачно, жестоко и холодно, что им впору быть серо-голубыми, дабы соответствовать своему выражению и быть еще более похожими на лед. Непримиримый и жестокий король, слава о котором разошлась по всему миру, правил северной стороной разделенной войной Нарнии, и если кому-то казалось, что самые страшные времена для нее настали тогда, когда пришла Колдунья, то они слишком ошибались…

Гадкий и уродливый гном несмело и робко подходил к королю с докладом. Даже металлические ножи, которые были у него в карманах, позвякивали от дрожи в маленьком старом теле. И не холод, а страх был тому виной.

— У тебя для меня новости, Генарбрик? — тихим суровым голосом спросил Эдмунд, сидя на троне и даже не поглядывая на гнома. С ним у короля были старые счеты, и потому ему доставляло удовольствие видеть, как после всех тех пыток и страданий, что перенес Генарбрик, бывший слуга и извозчик Колдуньи, заикается и боится лишний раз поднять голову и взглянуть на Эдмунда. Злопамятного, холодного, жестокого. — Ну! — король стукнул посохом о ледяной пол, и Генарбрик вздрогнул.

— В-вести о в-ваш-шей с-сест-тре, с-сир… — заикаясь, пролепетал старый седой Генарбрик.

— С которой из них? — требовательно спросил Эдмунд.

— К-корол-левой С-сьюз-зен, с-сир, — Генарбрик нервно теребил свою теплую шапку в руках. В этом дворце уже давно боялись приносить плохие вести, поскольку обычно за них жестоко карали. Никто не осмеливался спросить, почему король наказывает верных слуг лишь за то, что они вовремя предупредили об опасности или заговоре, но они и так знали ответ: Эдмунду просто нравилось издеваться над кем бы то ни было. Из вредного и пакостного мальчишки, связавшегося с плохой компанией, он превратился во взрослого и статного мужчину, которому нравилось резвиться в его слегка необычной манере. Однако обычно эти забавы не заканчивались ничем хорошим ни для кого, кроме как для него самого. Каждый раз кто-то либо калечился, либо вовсе погибал. — К-к н-ней ед-дет… ед-дет…

— О проклятье… — Эдмунд приложил ладонь ко лбу и тяжело стукнул посохом о ледяную лестницу, ведущую к трону. Скоро полез иней и приковал Генарбрика ногами к полу, а потом и приморозил его губы друг к другу. — Так-то лучше, тебе не кажется, Уинстон? — весело спросил Эдмунд у волка, стоящего на страже, и смахнул налетевший еще с улицы снег с головы гнома. — Расскажи лучше ты, что там задумала моя сестренка. Неужто нашла применение своей красоте и своему незаурядному уму? Словарь понадобился?

— Наша разведка доложила, что королева Сьюзен собирается отплыть в Тархистан, Ваше Величество, — гордо произнес волк, втайне поджимая хвост от страха. — Она собралась заключить брачный альянс с принцем Рабадашем в обмен на военную помощь, — Уинстон замолчал, когда Эдмунд чуть удивленно и насмешливо приподнял брови. Немного поразмыслив, он свел их к переносице, ожидая дальнейшего повествования. Здесь все уже научились разгадывать то, чего хочет король, по жестам и мимике. — Кажется, король Питер собирает войско. Он хочет разрушить стену и вторгнуться к Вам.

— Мой. Брат. Не. Король! — от гнева Эдмунд навел посох на волка и тот, едва успев поднять лапы, заскулил и обратился в лед. — Кажется, мне пора вводить смертную казнь для тех, кто называет моего брата королем?! — теперь он обращался ко всем, кто сейчас находился поблизости. Служанка, несшая королю вино, задрожала от страха и обронила кубок, а потом тут же бросилась поднимать его и, глубоко и виновато поклонившись, удалилась вон. — Если Питер король, тогда я сам Бог. Иначе не будет никогда! Все меня слышали?! Никогда!

Впрочем, король сжалился над бедным Уинстоном и решил, что его статую можно не разбивать. Он как раз хотел ледяной фонтан у себя в саду, а для него нужна красивая статуя. После таких новостей Эдмунд тут же приказал привести ему минотавра, его генерала, а потом вместе они удалились в зал совета.

— Брак с Рабадашем не усилит позиций Вашего брата, сир, — грубым низким голосом произнес генерал и указал на Тархистан на карте. — У их войска нет ни ледокола, ни нужной одежды для похода на север. Даже против королевы Джадис они не предприняли попытки пойти войной, а уж против Вас и вовсе побоятся. Скорее всего, это лишь повод, чтобы заманить Вашу сестру к себе.

— Что ж, тогда об этом стоит хорошо позаботиться, — высказался король. В военных делах и стратегиях он был не промах, и он много раз доказал это на деле. Северная Нарния не пала под Южной во главе с Питером лишь потому, что Эдмунд раз за разом принимал смелые и удачные решения. Его преимуществом была жестокость, и он, в отличие от своих брата и сестры, не жалел ни своих подданных, ни чужих. За ним был численный перевес войска, и он не собирался уступать ни в чем. — В таком случае, мы заключим более удачный союз с Тархистаном, чем у них есть с Питером.

— Но как? Вы ведь не можете заключить брак!

Эдмунд злобно и весело рассмеялся.

— Мне не нужен брак ни с одной грязной и потной свиньей из Тархистана. Мое преимущество из раза в раз не меняется — страх, который я внушаю. А это значит, что Тархистану вовсе не нужен враг в моем лице. Думаю, мы найдем, как договориться.

Эдмунд, довольный собой, приказал свернуть все карты. Своего плана он выдавать не собирался, потому что от всех и каждого ожидал предательства. Он подозвал к себе лишь одного гнома, который мог сойти за посланника, и приказал волкам охранять его в путешествии. Запечатанное послание, которое Тисроку пришлет Эдмунд, должно быть прочитано только им одним.

— А теперь, господа, пора показать моему дорогому брату, что такие игры со мной не пройдут! Приведите мне пленных, которых мы взяли у стены, я сыграю с ними в… шахматы! — сердца у всех присутствующих на совете так и перевернулись с ног на голову. Все знали, что проиграть Эдмунду в шахматы — значило обречь себя на что-то страшное. И когда он выбирал себе компаньона, все тряслись от ужаса, потому что не знали, во что обойдется им проигрыш. Всё зависело исключительно от настроения короля. Иногда он мог просто пощекотать нос снежинками и с улыбкой полного превосходства отпустить, а иногда поручал тяжелую и опасную работу. Для слуг Питера, случайно попавших в плен, ничем хорошим эта партия точно не закончится. В случае, если они не выиграют, конечно. Тогда Эдмунд похлопает их по плечу и лишь только спросит, как им это удалось. Король любил тех, кто его в чем-то превосходит, потому что у него был стимул стать еще «лучше».

И уж в чем Эдмунд был свято уверен, так это в том, что он лучше Питера и что скоро тот падет к его ногам.

* * *

В зеленых волшебных садах Кэр-Параваля цвело, благоухало и зеленело с каждым днем, ведь уже вот-вот должна была закончиться весна. Королева Сьюзен, по обычаю, собиралась спланировать праздник по случаю наступления лета, но, увы, сейчас у нее был другой долг, и потому все обязанности взяла на себя Люси.

Когда Рабадаш приехал в Южную Нарнию, то все понимали, что это будет не просто дипломатический визит. Питер уже готовил речь для отказала, если вдруг принц попросит руки одной из его сестер, но Сьюзен убедила его, что взмахом одного запястья может обернуть ситуацию им на пользу и что за дешево она продаваться не собирается. Взамен на свое сердце и согласие на брак она хотела денег и войска для того, чтобы наконец разрушить ледяную стену, сковывающую одну половину Нарнии столько лет. Семьи были разлучены и вынуждены были не видеться годами, страх и ужас царили под властью Эдмунда, и Великодушная королева не собиралась это оставлять так, какую бы цену ни пришлось заплатить ей самой.

— Я боюсь, — говорила она Люси, когда Рабадаш только подплывал на корабле в окружении огромной свиты. — А что если ничего не получится? А что если он окажется ужасен? Я ведь всё равно должна выйти за него замуж, ради Нарнии…

— Питер не даст тебе выйти замуж за Рабадаша, если почует неладное, Сью, — успокаивала сестру Люси, наблюдая за прибытием гостей вместе с ней из окна. — Да и если он хорош, то вы полюбите друг друга. Ваш брак перестанет быть только лишь альянсом двух стран, а станет большой любовью.

— Ох, ты всюду найдешь хорошее, — Сьюзен нежно коснулась руки сестры и выискала глазами Рабадаша. Он присылал ей свой портрет, на котором был просто неотразим, и, кажется, своему изображению вполне соответствовал.

Рабадаш был красив, обаятелен и обладал определенной харизмой. Его чуть смуглая кожа напоминала персик, а сильные руки в легких мозолях говорили о том, что он часто держит в руках оружие. Питер принял его первым, а потом представил ему сначала Люси, а потом Сьюзен, которая была уверена в своей неотразимости и не сомневалась, что понравится любому мужчине, какой бы на нее ни взглянул. Уже при первой встрече царевич Рабадаш был с ней обходителен, вежлив и довольно нежен. Через пару дней он целовал её руку и кланялся ей так, будто она священный грааль, алмаз, которого он не заслуживает. Что ни говори, а это тешило самолюбие Сьюзен, и Кэр-Параваль она уже собиралась покидать без особого сожаления.

А пока Сьюзен развлекала царевича и ниточка за ниточкой плела полотно в его голове, которое должно было сложиться в картину прочного и непогрешимого союза, Люси всё готовила к празднику, чтобы не только порадовать тархистацев и показать им свое гостеприимство, но и порадовать Нарнию. Народу, который жил в постоянном страхе с угрозой нападения на них Эдмунда, нужно было иногда забывать обо всем и радоваться. И самой Люси тоже это было необходимо, потому что… Потому что она постоянно думала о родном брате, которого не узнавала более. Было похоже, в Эдмунде больше не было его самого, хотя Отважной королеве казалось иначе. Ей очень хотелось увидеть что-то теплое в нем, хотелось найти шанс всё исправить.

Однако чем больше Люси старалась греть надежду, тем усерднее Эдмунд пытался погасить огонек. И этому пришло новое подтверждение. Питер позвал сестру в свои личные апартаменты в тренировочном лагере и без слов показал ей нечто страшное: отрубленная и замерзшая голова одного из их полководцев. Ни письма, ни записки не наблюдалось, но было более чем ясно, что Эдмунд о чем-то узнал и таким образом решил прислать предупреждение.

— Он знает о приезде Рабадаша, — устало сказал Питер, стараясь оставаться непоколебимым, — и наверняка постарается расстроить эту помолвку. Я боюсь отпускать Сьюзен одну. Тархистан ненадежен.

— Но она вовсе не одна! С ней поедет мистер Тумнус, слуги… Если что-то пойдет не так, то она вернется. А мы пока… пока… Я еще поищу что-нибудь! Я найду, как расколдовать Эдмунда! А тебе пока нужно что-то придумать, что отвлечь его внимание, — язык Люси не поспевал за её мыслями, и за этим бессвязным потоком речи она пыталась скрыть то, что на самом деле не имеет ни малейшего понятия, как всё исправить и вернуть им настоящего Эдмунда. — Пит, мы должны что-то придумать. Мы заключаем альянсы, собираем войско, но что мы будем делать с Эдом? Ты никогда об этом не говоришь.

— Я не знаю, Лу. Правда, я не знаю… Мы с тобой его не видели так давно, и я даже не представляю, каким он стал теперь. Когда я вижу это, — Питер указал на замороженную отрубленную голову, — я боюсь, что нашего Эдмунда уже давно нет. И всё же я продолжаю надеяться, что в нем еще осталось то, за что Аслан мог бы простить его. Ты помнишь, он сам нам об этом говорил.

— И ты правда веришь, что такое возможно?

— Как бы это ни было глупо… да, я продолжаю верить, — ответил Питер с тянущей болью в сердце.

Если бы он только не был так строг тогда…

Если бы…

Из Тархистана Эдмунду пришел практически мгновенный ответ; прошло лишь несколько дней, в которые король нашел, чем себя занять. У него состоялся ежемесячный объезд земель, который для северных нарнийцев был хуже ада. Они, все без исключения, невзирая на любые обстоятельства, должны были явиться на поклон и поцеловать посох в доказательство своей преданности. Эдмунд так и упивался тем страхом, который он внушал. Казалось, что с собой он привозил холод, куда более кошмарный, чем обычный зимний морозец, какой мы чувствуем каждый год. Холодный диск бледно-желтого солнца выходил всего на несколько часов и в зените световым лучом отскакивал от его посоха, на который все смотрели с содроганием.

Этот жезл Эдмунд когда-то похитил у самой Белой Колдуньи. Он никогда не думал, что можно сначала разжечь огонь в этом холодном сердце, а потом заморозить его навек. Король многому у нее научился, но его брат и сестры вместе с Асланом оказались хитрее и отвоевали добрую половину Нарнии. Стерпеть дальнейших поражений и проигранных Питеру битв король не смог, а потому счел нужным взять бразды правления в свои руки. В какой-то момент было объявлено, что королевы Джадис не стало. И никто доподлинно не знал, что с ней случилось, кроме Эдмунда, жестокосердного юноши, который превзошел своего учителя. Отныне замороженная голова Колдуньи покоилась в качестве трофея на тумбе около его кровати. Посох всегда лежал под боком.

И никогда Нарния так не ошибалась, как тогда, предположив, что Эдмунд втайне объединился с родными и теперь служит засланным агентом в ледяном дворце меж двумя холмами. Только придворные понимали, что пропажа Колдуньи — это дело нового короля, который надел на себя корону, усовершенствовав венец Джадис. И раз он смог справиться с ней, то он никто иной как демон из плоти и крови с напрочь застывшей душой. Его глаза с каждым годом становились страшнее, а методы правления — жестче. Его кожа покрывалась холодным инеем, а его холодные насмешки и капризы день ото дня казались окружающим безумнее и безумнее. Никто не думал, что однажды захочет возвращения Колдуньи.

Когда пришло письмо из Тархистана, Эдмунд, как безумец, рассмеялся и подпрыгнул на месте. Все тут же принялись хвалить его затейливый план, хотя даже не имели о нем никакого понятия. Не сказав ничего, король послал еще одного гонца — только на этот раз в дальний Харфанг, в край злых великанов-людоедов, которым дай лишь повод что-нибудь разгромить.

Гонец принес письмо из Диких Северных земель даже раньше, чем это сделал посол из Тархистана. Тисрок, сидящий на одном месте в своем тюрбане, ясное дело, хотел поторговаться и показаться важным, потому переговоры чуть затянулись, но вот великаны — это крупная рыбка, которая не может сорваться с удочки. Эдмунд не собирался жертвовать своим войском просто так, а потому план его был гениален в своей простоте.

— Что ж, Питер, не пройдет и пары месяцев, как ты увидишь, кто из нас первый и лучший. Конечно, если твою голову не принесут мне великаны, — с ехидной усмешкой произнес Эдмунд, когда остался один в своих покоях. Чувство несправедливости и обиды душило его из года в год, и никак он не мог смириться с тем, что старший брат может его хоть в чем-то превосходить. Будь он хоть тысячу раз Великолепным, лучшим и первым он не будет никогда.

Скоро от имени «король Питер Великолепный» останется только прах.

Подумав об этом, Эдмунд облизал губы и растянул их в улыбке. Питера не станет, Сьюзен будет бесправной наложницей Рабадаша в Тархистане и вынуждена будет наблюдать за тем, что будет творить её младший брат. А вот Люси…

Эдмунд никогда не думал о том, что будет с ней, и, кажется, только сейчас задался этим вопросом. Действительно, а что же после этого всего будет с Люси?..

Эдмунд, подумав о младшей сестре, как-то даже погрустнел, если не сказать — был сильно удручен. Как бы он ни старался, он не мог выдумать для нее ни одной достойной кары. Да и, собственно, что значит «достойной»? Ему вообще ничего в голову не лезло, кроме как чувство нарастающей злобы от того, что он вовсе не хочет причинять боль Люси. И чтобы задушить этот мелькнувший всплеск нежности, смешанный с нежеланием быть жестоким, Эдмунд отправился в тюрьму, чтобы выбрать новую жертву для шахмат. Способных его обыграть становиться всё меньше и меньше.

* * *

Питер не без сожаления и не без опасения проводил Сьюзен на корабль до Тархистана. Рабадаш вежливо и с большим приливом любви помог ей пройти по трапу и распорядился отдать ей лучшую каюту, какая там только есть. И всё-таки было в этой учтивости, в этой взаимной симпатии что-то не то. Ну или Питеру просто мерещится, как говорила Люси, между прочим, очень радостная за сестру. Сьюзен без сожаления обняла родных на прощание, с палубы помахала ладошкой, а потом принялась учить тархистанских дам плести нарнийские косы. Волосы Великодушной королевы были почти что до пятВ оригинальной повести «Конь и его мальчик» волосы у Сьюзен действительно были такой длины., и ей просто необходимо было, чтобы их укладывали как следует. Мистер Тумнус и ворон, которого она с собой взяла, только счастливы были сопровождать Сьюзен и видеть, что ей хорошо и что ей ничего не угрожает. Кроме того, исполнять дипломатический долг поехал орландский принц КоринГерой повести «Конь и его мальчик»..

Разделавшись с остатками документации, которая лежала на столе, Питер отправился в библиотеку, чтобы наконец открыть посылку, присланную по его просьбе из Орландии. Король Лум по доброте душевной подарил ему несколько томов книг, которые так или иначе описывали историю сотворения этого мира и приводили в пример источники из разных легенд. Жаль, что Аслан временно отсутствует, он бы, наверное, рассказал, откуда взялась Джадис. После недавнего разговора с Люси Питер не преминул воспользоваться справочной литературой. А вдруг там написано, как чисто теоретически можно исцелить Эдмунда? Он ведь никогда не был злым сам по себе, его таким сделала нехорошая компания, из которой старшие и родители не смогли его вовремя вытянуть, а потом война и ощущение одиночества. Нельзя допустить, чтобы строгость Питера и Сьюзен стоила их брату жизни, ведь у них было всего два выхода: убить Эдмунда или вернуть его назад в качестве родного и близкого человека. И лучше выяснить, как претворить в жизнь второй вариант, сейчас, пока Тархистан не прислал армию, с которой они могут пойти на северную Нарнию.

Сколько раз Питеру говорили, что вернуть прежнего Эдмунда невозможно? Что он остался глубоко в прошлом, что его сердце окоченело и очерствело много лет назад? Что он и сам уже не помнит, каким он был? И всё же Питер и Люси верили, что он помнит. Возможно, глубоко в сердце, возможно, остатками разума, но помнит. Даже Сьюзен не была скептиком до конца. Пусть она не говорила этого вслух, но ей больше всего на свете хотелось объединить разрозненную Нарнию и вернуть Эдмунда, трон которого стоял в Кэр-Паравале, но по-прежнему был пуст.

Однако ни в одной книге решительно ничего не было написано о том, откуда родом сила Колдуньи, пленившая Эдмунда. Но Питер не отчаивался, потому что всё же нашел кое-что интересное. Это была первая зацепка за столько лет поисков. И почему раньше было не попросить помощи у Орландии?! В одном из томов было упомянуто о Чарне и о том, что Колдунья некогда пришла оттуда. Это даже не в мире Нарнии, а в каком-то совсем другом. Осталось теперь только понять, как может пригодиться эта информация. Вдруг окажется, что всё гениальное — просто? Ведь должен же быть хоть кто-то, кто может помочь, кто знает об этом Чарне.

После этой замечательной и одновременно легчайшей находки, настроение Питера, опущенное после отъезда Сьюзен, приподнялось. Он приказал небольшому отряду доверенных «людей» разыскать какую-нибудь информацию о ведунах и колдунах, спросить о них у путешественников, у звезд, если придется. Великолепный король понимал, что на это уйдет, возможно, слишком много времени, но лучшего ему никто предложить просто не мог. Когда Люси узнала о находке брата, то даже не думала настраиваться на возможную неудачу. Одна только слабая надежда вернуть Эдмунда окрыляла её, в конце концов, у них в запасе есть примерно месяц, чтобы решить этот вопрос. Путь Рабадаша и Сьюзен в Тархистан будет долгим, переговоры будут идти тоже не быстро, а пешее войско союзника и вовсе будет передвигаться черепашьим шагом, еще и максимально скрыто, чтобы Эдмунд получил как можно меньше информации от своих шпионов. Тогда у них в запасе будет даже месяца два!

Однако большим планам и мечтам так скоро сбыться было не суждено. Через двое суток ожидания к Питеру прискакал кентавр Орей, генерал южно-нарнийской армии. Величественно поклонившись, он одним лишь взглядом намекнул, что дело очень серьезное, и потому Верховный король, бросив все свои дела и планы, которыми он планировал убить время ожидания поисков колдуна, последовал в свой кабинет, куда пригласил и Люси.

— Ваше Величество, пришло донесение, что стена на северо-западе начала стремительно таять. Мы было подумали, что к нам пришли с мирным предложением, но мы увидели великанов Харфанга, — объявил Орей, каким-то чудом сохранявший невозмутимость и спокойствие. Питер аж подскочил на стуле, не поверив своим ушам. Он переглянулся с Люси, и они без слов поняли, чьих рук дело это нападение. Эдмунд решил нанести удар прежде, чем они нанесут свой, ведь южная Нарния объединилась с Тархистаном. Эд никогда не пускает угрозы на ветер, и отправив великанов, он в очередной раз доказал это.

— Собрать войска немедленно! — приказал Питер. — Вести их буду я. Мы должны выходить, как только это станет возможным. Орей, скажи, чтобы конница была готова к вечеру, а кентавры, кошки, орлы, грифоны и фавны вооружались и точили когти. Лучники нам тоже ой как понадобятся.

— Питер, а что делать мне? — Люси не могла оставаться в стороне.

— Ты остаешься здесь одна, — Питер взял руку сестры в две своих. Впервые они со Сьюзен оставляют Люси в Кэр-Паравале, чтобы она могла в одиночестве вести дела. — Знаю, что бы ни случилось, ты не подведешь. Я оставлю тебе четверть нашего войска, больше, увы, не могу. Великанов не возьмешь малым числом.

— Я всегда говорил, что не число определяет победителя, Ваше Величество, — мудро вставил Орей.

— Да, но оно тоже важно, — Питер обернулся к своему генералу, и тот, кивнув, поспешил исполнять приказание. — Выдвинусь уже завтрашним утром, надо приказать приготовить провизию и палатки для лагеря.

Изо всех сил Питер старался не думать о том, что младший брат его перехитрил. Если они проиграют битву великанам, то никакой Тархистан уже здесь не поможет, каким бы могуществом он ни обладал. Верховный король просто обязан защитить свой народ, их с Эдмундом общий народ. И здесь Питер просто не может проиграть, потому что тогда все его планы и мечты канут в лету. Абсолютно все.

* * *

Плаванье шло предельно спокойно, только вот что-то Сьюзен начало немного смущать. Рабадаш настаивал на том, чтобы она меньше уходила из каюты, а служанки, приставленные ей, не давали госпоже делать ничего самой: они заплетали её, приносили ей всё, что она захочет, заботились, но при этом не давали ей лишний раз побывать наверху. Однажды Сьюзен всё же выбралась и застала царевича злым и нервным. Он кричал на какого-то бедолагу-матроса, и королеве стало его жалко. Она успокоила своего нареченного жениха так нежно, как могла, и он в благодарность поцеловал ей руку, мигом приняв то же выражение лица, которое всегда было у него в Нарнии. Поначалу Сьюзен не придала этому никакого значения, ибо раздражение бывает у всех. Но она застала Рабадаша в таком положении еще пару раз, что не могло её не напрячь. Однажды он даже нагрубил одной из её служанок, и Великодушной королеве пришлось её успокаивать.

По прибытии в Тархистан Сьюзен появилась при всем в параде, чтобы показаться людям. Правда, не успела она обернуться, как пропал принц Корин, за которого она фактически взяла ответственность. Она шепнула об этом Тумнусу, и тот направился искать его; не хорошо бы Тисроку и Рабадашу об знать о пропаже принца. Теперь Сьюзен уже не так была уверена в их дружбе, как раньше.

— Дорогу гостье Великого Тисрока! Дорогу королеве Нарнии! — кричали со всех сторон. Сьюзен ехала на прекрасной лошадке сквозь трущобы и толпу людей, которые кланялись ей, которые ей улыбались. Она одаривала их доброжелательностью в ответ, но Рабадаш сказал, что нечего здесь задерживаться и обращать внимание на бедняков.

— К тому же, здесь воняет, — сказал он и погнал своего коня рысью, расталкивая людей. Они едва успевали отбегать в сторону. Один мальчик упал и сломал руку.

Теперь у Сьюзен уже не осталось и капли того очарования, которое было у нее в Нарнии. Рабадаш казался ей злым и мерзким, ну или слишком раздражительным. Конечно, при Питере он не позволял себе ничего лишнего в сторону королевы, но кто знает, что будет здесь, когда её некому защитить? То, как царевич относится к слугам, стало тревожным звонком, если не сказать — набатным колоколом. Теперь Сьюзен вела свою лошадь с поникшим взглядом, вся в своих мыслях, иногда бросая взоры на толпу. Среди всех она увидела Тумнуса, который держал какого-то мальчика за предплечье. Присмотревшись получше, королева узнала в нем Корина и воскликнула от счастья. Мистер Тумнус отчитывал его, но принц, казалось, ничего не понимал и пытался что-то промямлить в свое оправдание.

Как только они подъехали ко дворцу, Сьюзен крепко обняла Корина, обрадовавшись тому, что Тумнус успел найти его раньше, чем тархистанцы обнаружат его пропажу.

— Где ты был?! Почему убежал?!

— Я… я н-не знаю… — мямлил принц, и Сьюзен решительно его не узнавала. Это не тот дерзкий мальчишка, которого она видела еще утром. К тому же, Корин еще и был одет в какие-то странные лохмотья.

— Даже ответить не может… — протянул Тумнус. — Вот видишь, Сьюзен!

— Королева Сьюзен! — воскликнул Корин так, будто видит её в первый раз. Он едва не подпрыгнул от удивления.

— Вот что, молодой человек, Нарния и Орландия — друзья, и если бы ты убежал, то могло бы случиться ужасное! — Сьюзен снова его обняла, но уже потом её мысли были заняты совсем-совсем другим.

Сьюзен дала себе отдохнуть после дороги и приказала помыть Корина и привести его в нормальный королевский вид. Она совсем уже не обращала на него внимание, и зря, потому что если бы она пообщалась с ним минут пять, то поняла бы, что это вовсе не принц Орландии, а мальчишка по имени Шаста, поразительно похожий на КоринаГлавный герой повести «Конь и его мальчик», жил у бедняка в Тархистане, убежал оттуда с конем Игого и познакомился с Аравитой и её лошадкой..

Сьюзен прежде всего помнила о своей миссии и хотела увидеть своего жениха. Она ожидала, что тархистанцы могут тянуть с помощью Нарнии, поэтому ей необходимо было продвигать дело как можно быстрее. Она встретила Рабадаша с понурым видом, но как только он увидел её, то сразу натянул улыбку. Сьюзен почувствовала, как он целует её руку, задержавшись на ней губами, и обещал, что скоро к ней придет и что они проведут время вместе. За сим царевич куда-то удалился.

Сьюзен отлично видела, что он куда-то торопится, а потому решила немного последить за ним. Она выждала пару минут, а затем двинулась на звук быстрых раздраженных шагов. Еще через несколько мгновений Рабадаш прижал какого-то бедолагу к стене и кричал на него, пока тот изо всех сил пытался отбиться и оправдаться. Рабадаш говорил что-то про саму Сьюзен, но перешел почти на шепот, поэтому она не услышала толком ничего. Прошло еще два дня, и Великодушная королева всё пыталась найти возможность выудить еще какую-то информацию. На все её вопросы о помощи Нарнии царевич нежно отвечал, что уже говорит с отцом и пытается убедить его продвинуть дела быстрее, только вот интуиция подсказывала Сьюзен, что он врет. Еще через пару дней ей удалось всеми правдами и неправдами пробраться в покои царевича и найти там несколько писем. Добравшись до вскрытого конверта с печатью Эдмунда, она сильно напряглась, бегло пробежалась глазами по строчкам и зажала рот ладонью. Ей брат — её родной брат! — обещал Рабадашу, что оставит Сьюзен ему в старшие наложницы, а не в жены. Южную Нарнию они должны были поделить напополам. Пролистав еще несколько писем, Великодушная королева поняла, на чьей стороне Тархистан на самом деле.

Выбежав из комнаты Рабадаша в страхе и спешке, Сьюзен заперлась в своей комнате и отправила служанок набрать ей ванну. Эдмунд предаст Тархистан, и Рабадаш с Тисроком слишком наивны и самоуверенны для того, чтобы это понять. Король северной Нарнии не собирается делиться ни куском той драгоценной земли, которую считает своей. Он намеревается продать сестру в рабство в утешение за обман! И если у Сьюзен были какие-то надежды спасти Эдмунда и вернуть его, то теперь она отлично понимала, что прежнего Эда, её маленького и вредного братишки, больше нет. Теперь это просто ледяной и жестокий король, которого надо остановить любой ценой.

— Корин, кажется, пришел в себяКорин и Шаста познакомились и обменялись местами снова. Корин сбежал, потому что подрался с человеком, крикнувшим Сьюзен гадость, а потом со стражей, от которой сбежал. Тогда-то Шасту нашли и перепутали с Корином., — сказал Тумнус, впрочем, даже не зная, радоваться ли этому. Вскоре он заметил, что со Сьюзен что-то не так. — Что-то случилось?..

— Нам срочно надо отсюда выбираться… У кого-то есть план?

На памяти Питера, великаны никогда еще не были столь ожесточенными. Они так яростно сражались, с такой непобедимой агрессией, что воины Нарнии, изнеможденные и поддерживаемые только ободрениями своего короля и собственным мужеством, были на пределе. Питер, пытаясь сохранить спокойствие, осматривался вокруг. Великаны наверняка прошли через холмы вдоль реки Шрибл, всё еще принадлежащей Южной Нарнии, хоть и находящейся на севере. Эти земли Эдмундом захвачены не были. Возле речки, на счастье, находится огромное болото, и на нам жили квакли — истинные нарнийцы, преданные Питеру, которые помогут. Прозвенел рог, призыв к отступлению. Питер вскочил на своего единорога Алмаза и погнал его галопом, постоянно оглядываясь назад. Его воины понеслись за ним вперемешку с врагами. Великаны на выбор хватали нарнийцев и швыряли их в сторону, некоторые разбивались насмерть. Для Питера это было болезненным зрелищем, но лишние эмоции были ни к чему, и он хранил полную беспристрастность, или хотя бы пытался.

Уже у самого болота Верховный король спрыгнул с коня и велел отвести его подальше, в сторону, а сам прыгнул в болото, то и дело замечая, как начинает вязнуть. Большинство солдат, включая Орея, поняли его маневр и тоже запрыгнули туда. Невнимательные великаны быстро повелись и всем своим весом повязли в болоте. И если нарнийцев спасли квакли, то врага спасать никто не собирался. Кентавры и фавны закинули на гигантские руки веревки, а дриады — лианы. Когда руки великанов были обездвижены, а ноги погрязли в трясине, в атаку пошли соколы и грифоны, сбрасывающие камни и вцепляющиеся в глаза. Вся эта вакханалия длилась около двадцати минут или больше, но противники всё еще не желали сдаваться, а почему — для Питера было загадкой.

И вот в какой-то момент великаны наконец взмолились. Питер принял их поражение и приказал их вызволить с помощью веревок, но потом снова связать на всякий случай. И пока нарнийцы принялись собирать мертвых и раненых в повозки, складывать оружие и внимательно наблюдать за великанами, Питер приступил к переговорам.

— Какова причина нападения? — Питер слишком устал, чтобы разводить церемонии и строить красивые предложения. — Что вам нужно было от Нарнии?

— Нам — ничего. Только защититься и наживиться, — отвечал главный связанный великан. На его голове вырастала больно ощутимая шишка из-за сброшенных камней, потому речь его была несколько заторможена. Питеру даже хотелось его ударить за медлительность. Единственное, о чем он сейчас мечтал, — промыть все раны, искупаться в горячей ванной и надеть что-нибудь чистое. Вокруг уже возводили военный лагерь с шатрами, поэтому скоро все эти блага будут ему обеспечены.

— Что вы имеете в виду? — напрягся он, сохраняя на лице победную гордость и высокомерие. — Вроде как мы вам не угрожали.

— Не вы, — великан поморщился от боли, — а ваш брат… — Питер сжал кулаки от злости. Угроза Эдмунда не была просто так, нападение великанов — это месть за то, что южные нарнийцы вздумали сговориться с Тархистаном. Этого стоило ожидать, и Верховный король понимал, что на этом Эд не остановится, потому что он — отличный стратег. — Мы ничего не знаем, никаких подробностей, — продолжал великан, — нам поступила угроза: либо мы помогаем Жестокому королю и забираем часть награды, либо на нас нашлют холод, а мы и без этого мерзнем. У нас не было выбора.

Питер ничего не ответил и задумался. Это первый шаг Эдмунда, и каким будет следующий — пока непонятно. Люси совсем одна в Нарнии, и за это болело сердце, а за то, что на нее может напасть их родной брат — болит вдвойне. Он еще не знал, что Сьюзен удалось сбежать из Тархистана и что их союзник в итоге пошел против них, но Питер понимал, что им нужно обезопасить себя еще одним альянсом, и проигравшие великаны — отличный кандидат. А если еще и попросить дружественных великанов Этинсмура помочь, то шансов будет больше.

Питер дождался, пока окончательно поставят его палаты, сел там за стол и, сняв металлические перчатки, принялся за письмо. Оно было деловым и кратким, как и полагается королю, адресованным великанам Этинсмура. В нем Питер просил помочь и присмотреть за их соседями из Харфанга, напомнил о том, что им выгодно держаться вместе, потому что Эдмунд и его магия — угроза им всем, а потом сообщил то же самое своим проигравшим противникам. Питер запечатал письмо сургучом и передал гонцу, который втайне должен был отвезти конверт. На этот раз стоит быть осторожнее, чтобы Эдмунд ничего не прознал.

А сам Питер собирался заняться тем, чтобы наконец найти колдуна, который сможет подсказать, как расколдовать Эдмунда. И он еще не знал, что Люси прямо сейчас готовила Кэр-Параваль к битве.

* * *

Люси было одиноко в замке и даже несколько боязно. Да, она была рада, что ей доверили управлять Нарнией самостоятельно пару недель, но тревога никогда не отпускала. Люси много думала об Эдмунде и о том, как Питер собирается его расколдовывать, и о самом Питере, которого в любой момент может настигнуть смерть. За одну только счастливую Сьюзен было более-менее спокойно, но лишь до тех пор, пока на обеде Люси не сообщили, что в порт прибыл корабль, привезший её сестру. Отважная королева тут же бросила еду и побежала встречать родных. Она примчалась, забыв обо всех правилах приличия, как раз тогда, когда Сьюзен спустилась по трапу, грустная и подавленная.

— Что такое случилось? — спросила Люси с участием, но Сью только отмахнулась и пошла по направлению к замку.

— Засада, — пояснил Тумнус, сошедший с корабля следом. — Мисс Люси, мы нашли переписку вашего брата и Тархистана. Эдмунд заключил с Тисроком и Рабадашем более выгодный союз и…

— И обещал меня Тархистану как трофей в наложницы! — громко воскликнула Сьюзен, резко обернувшись к Люси. — Мой родной брат продал меня, как скот, а этот наглец еще и посмел нагло врать мне в лицо и признаваться в любви! Видела бы ты то, как Рабадаш ведет себя на родине, просто крысеныш! Нахал! — лицо Сьюзен так и пылало от гнева, негодования и горечи. — И хуже всего в этой ситуации то, что меня повторно предал мой брат. Мой родной брат, в исправление которого я верила! Ради которого отчасти и пошла на замужество! А он меня продал! Продал, как породистую кобылу!

— Сьюзен, ты ведь знаешь, что это не он. В его сердце… льдинка, — сделала Люси очевидную параллель со знаменитой сказкой Андерсена, где Эдмунд был Каем, а Джадис, очевидно, — Снежной Королевой. — Мы должны ему помочь, он никогда бы так не сделал!

— Да? А ты что, хочешь быть его Гердой? Или, быть может, ей хочет быть Питер? Тогда решайте эти вопросы без меня, — Сьюзен гневно дернула подол платья и почти бегом пошла в Кэр-Параваль. — Я больше не собираюсь в это верить и ему помогать. Больше никогда. Слышишь меня? Ни-ког-да! Не после того, как он меня продал!

— Но он ведь наш брат, Сью… — Люси было несколько обидно и больно такое слышать. Ведь все они хотели вернуть Эдмунда и снова зажить вчетвером, как раньше. — И мы, как родные, должны ему помочь.

— Ты всё еще та же маленькая девочка, которая верит в сказки, Лу, — уже более спокойно и нежно сказала Сьюзен, хотя от этого было не менее обидно. — Эта история с Рабадашем научила меня быть взрослее, что и тебе советую. Сказок нет, даже в Нарнии. И нашего брата, которого мы знали в далеком детстве, тоже нет. В нем больше нет души. Теперь он — лишь Жестокий король.

Голос Сьюзен дрогнул на последней фразе, а по щеке покатилась слеза. Ей больно было говорить всё это, и Люси это прекрасно видела, но… Нет, сама Лу не сдастся. Они с Питером знают, что старого Эдмунда, их Эдмунда, которым он был когда-то, еще можно вернуть. Надо только постараться.

Правда, уже скоро ждали более насущные проблемы.

Люси решила забыть о теме Эдмунда и постараться утешить старшую сестру, которой было плохо еще и от предательства. Сьюзен корила себя за глупость и невнимательность, не понимала, как она могла так легко купиться на обходительные улыбки и влюбленные взгляды, которые оказались фальшивыми. Ей хотелось сквозь землю провалиться от стыда. Рядом сидел принц Корин и неумело пытался рассмешить королев, но в итоге больше раздражал Сьюзен, поэтому просто решил принести ей побольше платков для слез. Всё это продолжалось до тех пор, пока Люси не подозвал один из дворцовых стражей и не попросил пройти за ним к выходу.

— Ваше Величество, — у входа в Кэр-Параваль стоял красивый пятнистый олень, который, увидев королеву, тут же согнулся в поклоне.

— Здравствуй, Черво. Слушаю тебя, — улыбнулась Люси, однако, заметив встревоженный взгляд оленя, перестала так сильно радоваться. — Что-то случилось?

— Ваше Величество, недавно по просьбе короля Луна прибыл мальчик из Орландии по имени Шаста, — Люси и не заметила, как рядом с ней оказался Корин. Принц, разумеется, с Шастой, своей почти что полной копией, был знаком. — Он просил передать вам, что царевич Рабадаш ведет через Орландию большое войско, чтобы захватить Нарнию. Он уже нашел брод, чтобы можно было перейти, и скоро он будет здесь.

— Почему вы думаете, что этому мальчику и его сведениям можно верить? — Люси определенно не хотелось верить в то, что Тархистан так вероломно и без предупреждения решил вторгнуться в Нарнию. — Что мы знаем об этом Шасте?

— Я его знаю, он почти мой близнец, — заступился Корин, — и честный юноша. Тем более он, кажется, от моего отца, верно? — Черво кивнул. — Значит, не лжет. Нам нужно встретить его и расспросить самим.

Люси взяла небольшой отряд воинов и поведала Сьюзен о случившемся, только больше её расстроив. Отважная королева еще никогда не возглавляла войско, а её сестра сейчас была просто не в силах это сделать. Если Рабадаш и правда вторгнется в Нарнию, то Люси практически не имеет понятия, как её защищать без Питера. Но она должна, она ведь королева. По приезде к домику, в котором отдыхал Шаста, Сьюзен первой спрыгнула с коня и недоверчиво рассмотрела мальчика, которого в Тархистане приняла за Корина. Они ведь просто один-в-один! Точные копии друг друга! Разве так бывает? Наверное, да. Но сейчас было куда важнее то, что Шаста поведал о том, как подслушал разговор Тисрока и Рабадаша. Они говорили о том, что Сьюзен сбежала, эта «неверная собака», и что Рабадаш сгорает от любви. Отец сказал ему, что даст лишь немного войска, но если он проиграет, то Тархистан не будет ни мстить за него, ни защищать. Как сказал Тисрок, от влезаний в распри между частями Нарнии они богаче не станут. Рабадаш лишь отмахнулся от слов отца, наивно полагая, что Эдмунд даст ему войско и заступится, но делать этого Жестокий король, конечно же, не собирался. Потом Шаста принялся рассказывать о том, как в Орландии они с Аравитой попали к отшельнику, который владеет магией, но Люси уже почти не слушала. Сьюзен красноречиво смотрела на нее, и взгляд её говорил что-то вроде: «вот видишь, я же говорила, нашего Эдмунда больше нет».

— Эдмунд не станет помогать, — в полной уверенности заявила Люси. — Теперь я всё понимаю. Он выманил Питера с помощью великанов, чтобы его не было в Кэр-Паравале, когда Тархистан пойдет на нас войной. Правда, Эдмунд наверняка надеялся, что Сью не сбежит. Он хотел разорвать войско Нарнии на две части, чтобы мы погибли по отдельности, а сам он с сильным и непобедимым воинством войдет в Кэр-Параваль и так же, как и свои земли, овеет холодом. Мы ему этого не позволим, — в голосе Люси прозвучала сталь, и Сьюзен это даже порядком удивило. Кажется, её младшая сестренка тоже решила повзрослеть, потому что Эдмунд зашел слишком далеко. Он собирался умертвить брата и обеих сестер по отдельности, без всякого сожаления. — Сью, ты будешь командовать лучниками, — приказала Люси, и старшая сестра даже и не думала с ней спорить. — А я буду возглавлять войско.

Корин тоже рвался в бой, но в этом ему, конечно же, было отказано. Но на это он, конечно же, наплевал. Да еще и Шасту вовлек вместе с собой в эту опасную игру. Но Люси было практически не до этого. По приезде в Кэр-Параваль она приказала той малой части войска, что Питер решил оставить, не взяв с собой, готовиться к битве. Люси заплели красивую косу и нарядили в красивые женские золотые доспехи с изображением льва на груди. На шлем её водрузили венец, точь-в-точь как тот, что она носила, когда бывала в тронном зале. Все должны видеть королеву и то, что именно она поведет войско. Позади кавалерии и пехоты, в полной боевой готовности, расположились лучники, и Сьюзен, превозмогая себя, встала в их главе.

Скоро отряд двинулся к западу, быстро преодолев расстояние от Кэр-Параваля до хребта, отделяющего Нарнию и Орландию. Люси приказала ненадолго остановиться и передохнуть, перепроверяя свое войско. Огромные кошки располагались слева, а фавны и кентавры — справа. Лучники стояли в арьергарде, и никто из всех перечисленных даже не разговаривал. И вдруг пропели трубы. Тархистанцы были совсем рядом. Люси тут же приказала отряду двигаться рысью, а потом нестись вскачь. Все воины выхватили мечи, прикрылись щитами и принялись молиться Аслану о победе, потому что было очевидно — тархистанцы значительно превосходят нарнийцев числом.

— За Нарнию! За Аслана! — что было мочи, вскричала Люси, и её конь поднялся на дыбы. Она смело закрыла лицо шлемом и поскакала рысью, пока остальные понеслись галопом. Два войска сближались и вскоре соединились в страшном грохоте.

Вскоре со стены присоединились орландцы. Они вместе со Сьюзен с противоположной стороны начали обстреливать ту часть войска тархистанцев, что еще не успела вступить в битву. Кругом слышались крики, стоны, запах крови и лязг скрещенных орудий. Вскоре с неба начали нырять птицы и орлы, накидываясь на неприятеля. Люси умело махала мечом налево и направо, для нее тархистанские доспехи смешались в один серебристый сплав, и она уже не разбирала, в кого попала, а в кого — нет. Кто-то бился в рукопашную, кто-то — на мечах и щитах, кошки с ревом бросались на врагов и жестоко ранили их когтями. Сьюзен долго смотрела на поле, выискивая глазами Рабадаша. Она изо всех сил надеялась, что он её не заметит. Не хотела видеть его гадкую ухмылку. А Люси как раз его видела и медленно приближалась, не забывая разить врагов своим праведным мечом. Царевич пробирался в ворота орландского замка.

Было очевидно, что тархистанцы проигрывают. Они были хорошо обучены, но не так хорошо, как следовало. Они надеялись на два чуда: фактор внезапности и войско Эдмунда, однако Жестокий король так и не пришел на выручку, сколько бы Рабадаш ни отправлял ему писем. И тут вдруг Люси заметила, что он вовсе не собирается больше воевать. Он шептал кому-то, чтобы ему подали лошадь.

— Трус! — вскричала Люси и направила на него клинок. — Подлый трус!

Рабадаш не стал тратить слов понапрасну. Он скрестил ятаган с мечом Люси и пытался потянуть время до того момента, пока ему не приведут лошадь. Однако слуга всё не приходил и не приходил, и в лице царевича то и дело мелькали ни то ярость, ни то отчаяние. Он потерял равновесие и контроль, а совсем скоро лишился оружия. Он поднял свои глаза и увидел, что уставшая и запыхавшаяся Люси наставляет свой меч ему прямо на лицо. Битва была окончена.

События всего следующего дня были для Люси словно туман. Она жала руку королю Луму, тот выяснил, что Шаста — его родной сын, брат-близнец Корина, потерянный во младенчестве. Затем Рабадаша везли в Кэр-Параваль, как военный трофей. Появился Аслан и превратил его в осла. Люси даже почти не помнила прихода льва, потому что все её мысли были об Эдмунде. Интересно, даже после того, как Эд задумал раскромсать своих родных по одиночке, Питер продолжит верить в то, что его можно спасти? Возможно, да, а возможно — нет. Впрочем, ждать долго не придется, потому что он уже послал весточку о том, что победил великанов и что вот-вот приедет домой.

Корин и Шаста решили погостить в Нарнии вместе с Аравитой, а Сьюзен обещала им тут всё показать. Мальчики хотели лично увидеть Питера, чтобы хоть кто-то хвалил их за смелость в бою, а не ругал за то, что они пробрались на него незаконно и без разрешения. Похвала от Верховного короля дорогого стоит.

Возможно, его похвала не мешала и Эдмунду в детстве, подумалось Люси. Однако он теперь не Эдмунд. Он воистину Жестокий король.

* * *

Эдмунд был в ярости. Опять брат сорвал все его планы, опять вышел сухим из воды! Он мечтал уже сегодня увидеть его в цепях, приведенного в Ледяной дворец, но увидел только письмо о том, что великаны Харфанга сдались и проиграли. Эдмунд готов был крушить всё вокруг, готов был наделать себе пару десятков ледяных статуй, но вместо этого схватил первую попавшуюся девчонку, которую нашел, и выместил всю свою злость в своей холодной постели на ней, несчастной девице. Уже после он начал думать.

А потом случилось еще кое-что. Эдмунду сообщили, что тархистанцы тоже проиграли. Теперь Жестокий король, король льда и холода, больше себя не сдерживал и украсил свой сад новыми фигурами. Еще понятно про Питера, но Люси… Его только что обставила младшая сестра, и если раньше Эдмунд не мог придумать для нее ни одной кары, потому что не хотел ей зла, то сейчас мечтал свернуть её нежную шейку.

— Приготовить войско, — скомандовал Эдмунд на совете, — если эти идиоты не смогли победить Южную Нарнию, то мы сможем. Спасибо и на том, что они достаточно ослабили моих братца и сестриц, и они не выдержат еще одной битвы.

— Ваше Величество, вы уверены?..

— Выступаем, — твердо приказал Эдмунд.

— Но…

— Я сказал — выступаем! — Эдмунд хлопнул по столу ладонью и до крови порезался о ледышку. Надо же, а кровь у него всё-таки красная и теплая. — Пора покончить с этой враждой. Питер, Сьюзен и Люси увидят — я силен. Я — возвышусь, они — падут.

Хоть и с победой, но Питер приехал очень уставшим. Он пока еще даже не представлял, о чем ему сообщат по приезде. Второй раз за несколько дней Нарния встречала своих монархов как победителей и рукоплескала. Верховный король был польщен подаренными цветами, нежными улыбками и радостными возгласами, но больше всего ему хотелось сбросить с себя доспехи, принять душистую ванну и поговорить с Люси. Он увидел её на пороге главных ворот Кэр-Параваля, а рядом с ней — Сьюзен. Питер зажмурился, чтобы проверить, точно ли она ему не померещилась, но нет — она улыбалась ему и аплодировала. Что такое, Таш побери, могло случиться, что она приехала?

— Можно поздравить нас обоих с победами, — сказала Люси. Не успела она пояснить, что именно она имела в виду, как к Питеру бросился Корин и начал наперебой рассказывать о битве с Тархистаном. Верховный король повернулся к Сьюзен, но та отмахнулась, мол, позже объясню.

Питер зашел во дворец и тут же приказал набрать ему ванну и приготовить что-нибудь съестное. Правда, ел он потом в нетерпении. За столом не хотелось обсуждать войны и политику, а потому приходилось терпеливо ждать, пока можно будет уединиться с сестрами в кабинете. Как только туда захлопнулась дверь, Корин и Шаста бросились подслушивать.

— Это всё спланировал Эдмунд, — в раздражении сказала Сьюзен, всё еще не до конца поверив в то, что её родной брат готов был продать её как скот. Она металась из стороны в сторону, стараясь верно подбирать слова. — Он договорился с Рабадашем и его отцом еще до того, как он сюда приехал. А я ведь, глупая, поверила, что!.. Эдмунд умен, Пит, он пытался всех нас разбить по одиночке. Меня в Тархистане, тебя — на поле боя с великанами, Люси — застать врасплох с малым количеством войска и убить. Нам просто повезло, что я смогла догадаться о плане Рабадаша раньше и что Шаста и Аравита быстрее поскакали сюда и предупредили нас об опасности. Кто знает, что могло бы случится?..

Питер устало опустил голову на ладони. Внутри него разгорелась целая борьба. С одной стороны — Эдмунд стал злее, чем раньше, и зашел слишком далеко, а с другой — его ведь еще наверняка можно спасти. Можно что-то придумать.

— Я не знаю, что мне делать, — честно признался Питер.

— Не знаешь, что делать? — Сьюзен развела руками и издала нервный смешок. — Зато знаю я. Мы должны покончить с тиранией Эдмунда раз и навсегда, Питер. Если я верила в то, что его можно изменить, то сейчас явно понимаю, что нашего брата больше нет. Теперь это злое и жестокое существо, которое нужно остановить, а иначе он придумает что-то еще и погубит Нарнию. Это твоя страна, Питер, и я хочу, чтобы ты выбрал: Эдмунд или мы все.

— Но так ведь нельзя, Сью, так нельзя, — робко возразил Питер. Да, возможно, Сьюзен права, но он не может убить своего брата. Нет, не может. — Он наш брат, его ведь еще можно спасти, я найду какой-то способ.

— Ты за столько лет не нашел его, Пит, — Сьюзен умерила пыл и посмотрела на старшего брата с некоторым сочувствием. — Разве найдешь теперь? Я люблю Эдмунда, но он превратился в чудовище. Мы должны его остановить и учиться жить дальше, без него и глупых надежд, что нам снова удастся его переправить.

— Я не сдамся. Пока точно не удостоверюсь в том, что способа расколдовать Эдмунда нет, — твердо сказал Питер и обернулся на Люси, ища у нее поддержки. — Правда ведь, Лу?

— Я думаю, Сьюзен права, Питер, — Отважная королева нервно теребила юбку своего платья. — Мы слишком много думали об Эдмунде и о том, как вернуть его нам. Из-за того, что мы медлили, погибло большое количество народа, его тирания продолжается на его землях. Мудрые короли принимаю тяжелые решения, и я считаю, что мудрым решением сейчас будет готовиться к битве. Чует мое сердце, что Эдмунд нападет на нас, пока мы слабы после двух битв. Мы должны быть готовы. И если ты не предпримешь меры, их предприму я.

Питер молчал, и Люси поняла, что говорить больше не о чем. Она медленно подошла к двери и поспешила по своим делам. Сьюзен с сожалением вздохнула, давая понять, что она согласна с младшей сестрой, и тоже покинула кабинет. Питер остался совсем один. Он медленно открыл ящик своего стола и вынул оттуда фотографию, сделанную еще в Лондоне. Тогда братья и сестры Певенси были еще совсем маленькие. Они сидели близко друг к другу и улыбались на камеру. Семилетний Эдмунд обнимал Люси за плечи, а она почти что смеялась. Всё было так хорошо, пока Эд не связался не с той компанией. И вместо того, чтобы понять причину его обиды и изменений, Питер кричал на него и пытался строить из себя отца. Эдмунд не чувствовал поддержки старших, потому что они не пытались её оказать, не пытались даже поговорить с ним.

— Это моя вина… — прошептал сам себе Питер и, нежно проведя пальцами по фотографии, положил её обратно в ящик.

Когда Питер хотел выйти из кабинета, к нему постучались.

— Это Шаста, Ваше Величество, а ныне принц Кор. Я могу войти? — робко спросил мальчик, и Питер безразлично дал разрешение. — Извините, я хотел поговорить с вами с глазу на глаз. Я думаю, я могу вам помочь с вашим братом.

Верховный король резко вскинул голову вверх и недоверчиво посмотрел на Шасту. С чего это мальчику, с которым они видятся впервые, ему помогать? Зная Эдмунда и его интеллект, он мог разыграть многоходовку и подослать этого мальчишку. Хотя, если король Лум признал в нем сына, то тогда…

— Я слушаю, — только и сказал Питер, сложив руки в замок.

— Извините, я нечаянно подслушал ваш разговор с королевами Люси и Сьюзен…

— Нечаянно? — с усмешкой перебил его Питер.

— Ну, может, и не совсем случайно… Но это не главное. Когда мы с Аравитой оказались в Орландии, то попали к одному магу, который умеет наблюдать за разными событиями и немного колдовать. Он живет как отшельник и прячется, но я могу показать вам дорогу к нему. Возможно, он знает, как вернуть доброго короля Эдмунда.

Питер с секунду подумал.

— Когда вы хотите отправиться в Орландию?

— Через два дня. Король Лум… то есть, мой отец, — исправился Шаста, — хотел бы обсудить с вами государственные дела, а потом я могу показать вам дорогу к отшельнику, если хотите.

— Да… Спасибо, Шаста. Возможно, ты очень меня выручил, — улыбнулся Питер и, встав, потрепал юнца по плечу. — Только пока давай придержим всё это втайне.

* * *

Два дня спустя сборы были закончены, и Питер вновь отправился в путь, якобы по государственным делам. Люси он поручил готовиться к битве с Эдмундом и наказал быть осторожной. Его сестры разуверились в том, что Эда можно спасти, и потому Питер решил не говорить о своей затее: ни Орею, ни придворным, ни Люси, ни Сьюзен, ни кому бы то ни было еще. Мудрый король и правда должен принимать тяжелые решения, и то, что задумал Питер сейчас, было самым трудным из всех его решений.

Обняв сестер на прощание, Питер вскочил на коня и, приказав их небольшому войску отправляться, поскакал в сторону Орландии. Благо, дорога была быстрой и нетрудной, светило солнце, а воины развлекали друг друга разговорами. Верховному королю не терпелось уже наконец закончить все эти изнуряющие государственные дела и поехать к тому самому магу, однако ему необходимо было собраться и никому не показывать свое волнение.

Король Лум встретил своих сыновей и Питера очень радушно. После сытного обеда были проведены переговоры по поводу Тархистана и победы над ним, а также по поводу торговых отношений и пошлин. На счастье, договориться об условиях удалось очень быстро. Питер рассчитывал ехать к отшельнику уже на следующий день, но по убедительным просьбам короля Лума и принца Корина, он остался на бал в честь возвращения Шасты в семью. Питеру пришлось рассказывать во всеуслышание о своей победе над великанами и ловить кокетливые взгляды дам, перемешанные с восхищением придворных мальчишек и даже слуг. Разумеется, о договоре и военной взаимопомощи Великолепный король говорить не решался. Кто знает, где спрятаны шпионы Эдмунда и что они ему потом расскажут?

Поздно ночью Шаста, плохо ориентирующийся в картах, с помощью Аравиты, нарисовал маршрут к дому мага-отшельника. Попрощавшись с королем Лумом и его семьей, Питер оседлал лошадь и почти что галопом поскакал к месту, обозначенному на карте крестиком. Длинная дорога привела его заросшими лесными тропинками к небольшой хижине, на вид совсем непримечательной. Питер спешился и с каким-то волнением внутри постучался в дверь. Один раз. Второй. Третий. Но не открывал никто. Тогда Верховный король устало уселся на крыльцо и достал припасенную еду. Кто знает, куда мог отлучиться этот маг?

— Приветствую вас, Ваше Величество, — слева от себя Питер услышал голос. Обернувшись, он увидел старика с хворостом в руках и поднялся на ноги. — Интересно, что же привело вас ко мне?

— Простите меня за беспокойство, но мне нужна ваша помощь. Мне говорили, что вы маг, — Питер решил начать издалека.

Отшельник кивнул ему и, попросив открыть ему дверь, прошел в свой дом. Он подкинул хворост в камин и поджег его. Дело шло к ночи, и становилось очень прохладно. Питер прикрыл за собой дверь и принялся ждать, пока маг с ним заговорит. Тот поставил чай и предложил королю сесть за стол. Питер послушался и принялся рассматривать скудный интерьер.

— Я могу поздравить вас с победой над великанами и Тархистаном, Ваше Величество. Вы здорово противостояли своему брату, — наконец сказал отшельник, разлив терпкий чай по деревянным кружкам и подав одну из них Питеру.

— Как раз ради него я и пришел к вам. Я хотел бы узнать, как его можно… расколдовать? Как вернуть его нам? — Питер был окрылен надеждой и очень боялся, что она не оправдается.

— Хм… А вы уверены, что дело в колдовстве? Вы не допускаете даже малейшей возможности, что Эдмунд мог стать таким сам? — спросил маг, отпивая чай. Питер не знал, что и сказать. Конечно, он не был в этом уверен, но не мог не надеяться на колдовство, которое можно снять.

— Я хотел бы знать наверняка.

— Что ж, это можно выяснить. У вас есть изображение Эдмунда? Портрет, может быть?

— Фото подойдет? — спросил Питер, вынимая из своей дорожной сумки фотографию.

— Что такое фото?..

— Неважно. Вот оно, — Питер положил фотографию перед магом, и тот с интересом развернул её себе. Он встал, достал из одного из шкафов какие-то травы и обложил ими изображение Эдмунда по контуру.

Маг старательно выложил травы и провел над ними рукой несколько раз. Затем он взял что-то наподобие перца и посыпал им на фотографию. Питер очень смутился, весь этот ритуал казался ему дешевым трюком шарлатанок и гадалок, которые берут деньги с верующих людей. Но король вовремя вспомнил о том, что Шаста и Аравита воочию видели его способности, поэтому постарался успокоиться.

— Вы правы, Ваше Величество, Эдмунд действительно околдован, однако этому колдовству почву дало нечто более глубокое, — произнес маг, и Питер задрожал от волнения. — В его сердце, если изволите так выразиться, льдинка, помещенная туда еще до колдовства. В нем сидит давняя обида на ваших сестер и особенно — на вас. Ему кажется, что вы его не любите и никогда не любили как своего брата. Он чувствует, будто всегда был лишним в вашей семье.

— Да, кажется, так и есть… По крайней мере, мы не сделали ничего, чтобы разуверить его в этом, — протянул Питер, и вина ударила по его сердцу. Всё же это он во всем виноват. Это всё он…

— Чтобы переманить Эдмунда на свою сторону, Колдунья подкупила его исполнением тщеславных мечт и нежностью, а потом поместила в его сердце льдинку, но перестаралась… Он очерствел настолько, что однажды убил её саму, — сказал маг, стряхнул все травы и вернул фотографию Питеру. — На самом деле, глубоко в душе, Эдмунду очень нужна любовь и вера в него. Он хотел показать вам, что достоин того, чтобы вы его любили, что он лучше вас.

— А как можно снять с него заклинание? Что мне нужно сделать? — Питер с нежностью посмотрел на Эдмунда на фотографии и провел по ней пальцами. Вот бы вернуть их счастливую семью назад.

— Это будет сложно… Если бы вы пришли раньше… Я увидел в душе Эдмунда, что еще недавно он тепло относился к королеве Люси, пока она не разбила Рабадаша и Тархистан. Он хотел поговорить с ней и сохранить ей жизнь, но сейчас он ненавидит её точно также, как и вас. Однако шанс всё же есть. Хоть и призрачный.

— Ну? — Питер был нетерпелив.

— Вам нужно уничтожить посох Колдуньи, — сказал маг, смеявшись над нетерпеливостью короля. — Однако это просто, но это не поможет, если Эдмунд сам не захочет убрать лед из своего сердца. Чтобы заклинание рассеялось вместе с уничтожением посоха, последней частицы Колдуньи, из-за которой она может вернуться, Эдмунду нужно дать понять, что вы не враги и что вы любите его. Не только вы, но и королевы Люси и Сьюзен.

Питер не ответил ничего. Люси и Сьюзен уже считают, что их брат потерян навсегда и что его уже не вернуть, и их будет сложно убедить в том, что они снова должны обрести веру в него. Да и сам Эдмунд… захочет ли он теперь вернуться? Он уже наверняка собирает войска, чтобы захватить южную часть Нарнии, и не собирается останавливаться. Что ж, нужно встретить его с достоинством, у них достаточно для этого сил. Теперь нужно было добраться до посоха, но это просто. А вот убедить Эдмунда в том, что он важен и нужен…

— Это единственный шанс, да? — на всякий случай спросил Питер. — Просто сломать посох не получится?

Маг ухмыльнулся.

— Ваше Величество, ни одного больного нельзя вылечить, если он того не захочет. Ни одно лекарство не поможет, если больной не хочет его принимать. Ваш единственный шанс — показать Эдмунду, что вы его любите и что несмотря на что являетесь сего семьей.

* * *

Эдмунд ходил туда-сюда и осматривал свои войска. Оно состояло из уродливых гаргулий, циклопов, троллей, гномов и минотавров. Грозные, вооруженные до зубов, они были такими лишь внешне. Внутри они все тряслись от страха перед своим королем и старались не дрожать. Эдмунд остался доволен и кивнул своему генералу, а потом вскочил на коня в железных доспехах и, приподняв свой жезл, приказал идти вперед.

Марш угрожающих шагов сотряс землю. Красное зарево, соударяясь со снегом, выглядело устрашающе и кроваво. Рычание, визги и крики разразились по войску, а во главе всей этой вакханалии ужаса стоял Эдмунд, Жестокий король с жестоким холодным сердцем.

«Я — король, и имя мне — Холод», — Эдмунд усмехнулся сам себе и, гордо смотря вперед, гнал своего коня. Скоро он поквитается со Сьюзен и Люси, а потом Питера больше никто не будет называть королем.

Когда через несколько часов случился привал, Эдмунд уселся на снег и попросил подать ему подогретого вина. Его мысли кружились только вокруг картинки, как голова Питера упадет в поклоне перед ним, а потом отделится от тела.

— Ваше Величество, — гном поклонился, — вам пришло письмо. Из южной Нарнии.

— Южной Нарнии?..

Эдмунд взял в руки письмо и безразличным взмахом руки приказал гному удалиться. На сургуче было изображение льва. Жестокий король нахмурил брови и с каким-то легким волнением вскрыл печать. Что ж, оказывается, он еще не забыл почерк Питера, хоть тот много лет не писал к нему писем.

«Я знаю, что ты идешь сюда, Эдмунд, и знаю, с какой целью. Мы давно не виделись, правда? Думаю, ты прав, нам нужно встретиться лицом к лицу. Но не на войне. Эд… Я не знаю, с чего начать. Я очень хочу тебя увидеть и просто поговорить, как брат с братом. Мы с тобой родные люди, мы не чужие. Я понимаю твою обиду и прошу у тебя прощения. Всё это из-за меня, но я хотел бы сказать тебе об этом лично. Буду ждать тебя на границе, у стены, ближе к Диким Северным землям. Надеюсь, что ты придешь, и буду ждать.

Твой брат, Питер».

Эдмунд перечитал письмо еще несколько раз, пытаясь найти какой-то подвох, однако каждая строка пылала искренностью. Жестокий король сомневался, но задумался. Может, стоит прийти?.. Хотя бы услышать, что скажет Питер? Возможно, это ловушка, но на этот счет Эдмунд не волновался, он найдет, как защититься. Он вновь посмотрел на письмо и повертел его в руках. Как давно он не видел брата и сестер? Кажется, больше семи лет назад… Насколько сильно они изменились?

— Генерал, мы пойдем в другую сторону. К границе с Дикими Северными землями, — сказал Эдмунд, сворачивая письмо.

— Что?.. Ваше Величество, мы прошли уже половину пути! — генерал знал, что возражать было опасно, но всё-таки рискнул.

— Я хочу увидеть брата, — отрезал Эдмунд. — Так что идем на северо-восток.

Питер отправил свое письмо еще там, у мага. Дорогой он много размышлял, что предпринять и как быть, когда они с Эдмундом встретятся, и что сказать Сьюзен и Люси, которые абсолютно не верили в возвращение своего брата. Однако шанс ведь есть, и грех им не воспользоваться. Между тем Питер задумался еще и о том, что делать, если Эдмунда удастся вернуть. Вряд ли ведь ему быстро простят годы зверств, убийств и холодной беспробудной зимы. А что если он сдастся и сделает что-нибудь с собой из-за чувства вины? Что если снова озлобится, когда поймет, что против него настроен весь мир? Да, эти проблемы призрачны, как и шанс на то, что Эдмунд вообще вернется, но впору было продумать всё заранее.

В Кэр-Параваль Питер прибыл уже затемно, когда почти весь дворец погрузился в сон. Узнав о его прибытии, Люси выбежала к нему первой и попросила пройти в кабинет, потому что у нее были для него очень важные новости.

— Наша разведка доложила, что войско Эдмунда шло четко на юг, к стене, чтобы напасть на нас, — скороговоркой лепетала она. — Я подготовила наших воинов и вооружила их до зубов, оставалось лишь только дождаться тебя, а потом выступать. Но буквально за час до твоего приезда, мне пришло известие, что Эдмунд повернул свои войска и направил их на северо-восток, к нашей границе с Дикими Северными землями. Что он задумал, Питер? Что вообще происходит? Почему он повернул?

— Он… повернул? — Питер не мог поверить своим ушам. Значит, Эдмунд получил его письмо и решился встретиться с ним лицом к лицу. Конечно, повода доверять брату у Верховного короля не было, поэтому он тоже возьмет с собой войско и оповестит великанов, но надежда осталась.

Заметив улыбку брата, Люси покривилась.

— Пит, ты ничего не хочешь мне рассказать? — она нетерпеливо застучала ногтями по столу.

— Это я послал ему письмо и попросил прийти к границе. Я хочу с ним поговорить, — предупреждая возражения Люси, Питер решил рассказать ей всю суть дела. Он был уверен, она поймет лучше, чем Сьюзен. — Я был у одного мага. Он сказал мне, что в сердце Эдмунда льдинка, которую можно растопить, если сломать посох Колдуньи и убедить его, что мы примем его и что мы его семья. Конечно, я не поеду туда один. Мы возьмем войско. Но, Лу, что мы потеряем, если хотя бы попробуем? Если не выйдет, мы сразимся с ним и победим. А если выйдет — мы снова обретем брата.

— Ну не знаю, Пит… Этот шанс такой призрачный…

— Маг сказал мне, что он видит в сердце Эдмунда зависть ко мне и еще нерастраченное тепло к тебе. Он не хотел тебя убивать, когда приказал тархистанцам напасть на Кэр-Параваль. Понимаешь, Лу? Он не хотел, чтобы тебе причиняли зло, — Питер говорил так убедительно, что Люси присела на стул и, потеребив юбку платья, слабо кивнула. — И что этот жест значит? — ему было важно, чтобы сестра поддержала его.

— Я готова дать Эдмунду шанс… Мы и правда должны поговорить с ним. Вдруг нам удастся его убедить отдать посох добровольно? А если нет, то?..

— Мы должны показать ему, что ищем примирения. Если даже он решит нам не верить, эта мысль останется с ним. В бою мы попытаемся сломать посох. Если Эдмунд оттает, значит, всё получилось. А если нет… тогда у нас не останется выбора, — грустно произнес Питер, который не хотел даже думать о таком печальном исходе.

— Тогда мы и правда ничего не теряем, если только Эдмунд не подготовил нам ловушку. Мы должны придумать план, как в нее не попасться. Но это проще… — Люси задумчиво потерла подбородок. — Сложнее будет убедить Сьюзен…

Раздался стук в дверь, и вскоре вошел Орей. Он хотел получить последние распоряжения относительно командования и нового расположения войск, но случайно подслушал разговор Питера и Люси. Они собираются дать этому холодному зверю шанс исправиться, но добьются только одного — того, что Эдмунд обманом убьет их и захватит Нарнию. О нет, Орей был назначен командующим еще самим Асланом, он многому научил Питера, но тот, по всей видимости, еще сохранил наивную детскую веру в сказки, не понимая того, что за этим последует. И Орей не готов был рисковать Нарнией ради Эдмунда, а значит, что их примирение нужно будет сорвать.

* * *

На очередном привале Эдмунду сообщили, что они уже рядом с границей. Жестокий король понимал, что его братцу потребуется чуть больше времени, чтобы добраться до места встречи, и поэтому его мучили раздумья. Эдмунд мог сразу вторгнуться в южную Нарнию, где толком не стоят дозорные и войска и откуда можно начать свои завоевания, но ему так отчаянно хотелось услышать, что скажет Питер… Это безумие, но Эдмунду впервые в жизни не захотелось его подводить и обманывать его ожидания, а потому, ловя на себе странные и непонимающие взгляды своих воинов, приказал остановиться на границе и ждать, пока придет войско Питера.

Эдмунду пришлось ждать двое суток, и он уже начал терять терпение, как его дозорный доложил ему, что впереди виднеется войско Питера, во главе которого стоит он сам. Еще через час прискакал гонец, передавший просьбу Верховного короля встретится практически наедине. Каждый пусть возьмет с собой небольшую свиту охранников, и Эдмунда даже порадовало, что его старший братец понимает, что пока что они не имеют права друг другу доверять.

Взяв с собой десяток воинов, Эдмунд вскочил на лошадь и отправился в путь, пока издалека не увидел силуэт Люси. Она смотрела прямо на него и не отрывала взгляда, выражающего смесь опасения и радости. Сердце Эдмунда пропустило удар. Он так давно не видел своих родных, что местами даже забыл черты их лиц. Они так выросли, должно быть, и он тоже.

— Эдмунд, — Сьюзен кивнула брату, и Жестокий король приподнял бровь. Он видел обиду сестры и понимал, что она настроена отнюдь не так радушно, как Люси.

— Сестры, — Эдмунд поздоровался с ними в странной высокомерной учтивости.

Он присел на предложенный ему плед, и его рука случайно задела траву. Нежный теплый ветер дунул Эдмунду в лицо, и ему пришлось закусить щеку, чтобы не улыбнуться. Сколько лет он не видел весны, лета и осени? Он поймал себя на мысли, что скучал по теплому ласковому солнышку и зеленой мягкой траве. Помнится, когда-то в детстве они с Люси купались в озере. Теперь приходилось купаться только в снегу.

— Я рад, что ты пришел, — вскоре подоспел Питер. Он хотел было протянуть руку для рукопожатия, но Эдмунд посмотрел на него так неоднозначно, что Верховный король быстро отнял ладонь и занял место на пледе рядом с сестрами. — Я не буду юлить и перейду сразу к делу. Эта многолетняя вражда не может продолжаться и дальше, Эд. Нам нужно закончить это. Ни я, ни твои сестры не хотят потерь и не хотят войны. Я был у мага и спрашивал, можно ли…

— Подожди, подожди, — прервал его Эдмунд, издевательски улыбнувшись. — У кого ты был? У мага? И о чем же ты у него спрашивал?

Питер не знал, как правильно на это ответить.

— Он спрашивал, под властью какого ты заклинания, Эдмунд, — пришла на выручку Люси. — Он очень хотел вернуть тебя к нам, домой. Именно поэтому мы ни разу не напали на твое государство, Эдмунд, потому что верили в то, что мы сможем тебя вернуть, — Жестокий король выгнул бровь, чувствуя, что сестра явно чего-то не договаривает. — По крайней мере, верили, до того, как ты подговорил великанов и тархистанцев напасть на нас и разбить по одиночке.

— Согласитесь, это был гениальный план, — Эдмунд вскинул уголок губ.

— И Сьюзен перестала верить в тебя, как позже и я, — не обращая внимания на его неуместные вставки, продолжила Люси. — И только Питер не сдавался. Он поехал к магу и выяснил, что твое сердце отравлено льдом, потому что… — она тяжело вздохнула, ей тяжело было это признавать. — Потому что мы отвернулись от тебя, когда ты попал не в ту компанию. И мы хотим это исправить, Питер нас убедил.

Повисло недолгое молчание. Эдмунд переваривал всё, что только что услышал.

— Почему? — только и спросил он, посмотрев на Питера каким-то новым взглядом.

— Потому что ты мой брат, Эдмунд, — Питер слабо улыбнулся. — Потому что я больше всех остальных перед тобой виноват. Как старший, я должен был не командовать тобой, а направить на правильный путь, понять, что тебя волнует и что с тобой происходит. А вместо этого я пытался строить из себя отца и оттолкнул тебя от себя. Я сожалею об этом и хочу всё исправить.

— Мы все скучали по тебе, Эдмунд, — сказала Сьюзен, впервые вступив в разговор. — И мы все хотим стать семьей, которой мы были раньше.

— А зачем вы мне? — усмехнулся Эдмунд, не признаваясь самому себе, что эти слова тронули его холодное непримиримое сердце. — У меня есть свое государство, где властвую безраздельно только я. Меня слушаются, мои приказы беспрекословно исполняются. Я живу свободно и могу делать, что хочу и когда хочу. А вернувшись к вам, я снова должен буду подстраиваться под вас. Откуда я знаю, что вы не откажетесь от меня точно так же, как в прошлый раз, если вдруг что-то случится?

— Зато ты не будешь одиноким, — возразил Питер. — У тебя нет оснований нам верить, как и нам — тебе. Но все мы совершаем ошибки, абсолютно все. Ты и сам знаешь, что близкие люди иногда ссорятся, потом мирятся, могут обижать друг друга. Но это не повод враждовать. Мы примем тебя, даже если вся Нарния и Аслан будут против. Потому что мы твоя семья, которая тебя любит. Тебе стоит лишь отдать это мне, — Питер робко протянул руку, указывая на посох, и задержал её навесу.

Эдмунд недоверчиво оглядел брата и сестер. В его голове шептала тысяча голосов, которые говорили ему, что не нужно доверять так называемой семье, не нужно отступаться от того, чего он достиг. Но рядом с этими голосами звучал еще один — голос сердца, который прорезался сквозь лед и холод. Он говорил Эдмунду, что тот не хочет быть одиноким, не хочет волочить существование, где все его боятся, но не любит никто. Жестокий король поочередно осмотрел всех своих близких. Люси старалась ободряюще улыбнуться, Сьюзен несколько не верила ему, но, судя по глазам, надеялась, что он вернется, а Питер всё еще потягивал руку и терпеливо ждал. Эдмунд робко приподнял посох и посмотрел на него в смешанных чувствах.

Власть или семья? Гордыня или искренность?

Эдмунд уже потихоньку протягивал посох Питеру, но вдруг свистнула стрела, и Жестокий король обернулся, увидев тролля, корчившегося в муках, закрыв собой своего господина. Эдмунд резко обернулся и посмотрел на скалы, увидев на них снова целящегося Орея, самого главного из доверенных лиц Питера. Озверев, Жестокий король до побеления пальцев схватился за посох и увидел бьющуюся на шее брата жилку.

— Любовь, семья, возвращение и прощение, так, значит? — закричал Эдмунд, соскакивая с пледа. Питер хотел было возразить, но младший брат и слова не давал ему вставить. — А я, дурак, почти поверил! Почти поверил, что семья хочет меня вернуть! А вы заранее всё спланировали! Хотели забрать мой посох, чтобы ваш кентавр прострелил мне спину!

— Всё было совсем не так! — вскричал Питер, находясь в полном замешательстве.

— Всё было именно так! Я не хочу больше слышать о короле Питере Великолепном, королеве Сьюзен Великодушной и королеве Люси Отважной! В Нарнии есть всего один законный правитель — это я! — Эдмунд снова вскочил на своего коня и прокричал, что было сил. — Мне не нужно пленники! В бой!

Услышав его боевой клич, Люси, Сьюзен и Питер тоже вскочили на лошадей и поехали в противоположную сторону во весь опор. Заметив неладное, грифоны и гаргульи одни за другими вздымались в небо и бросались в схватку. Великодушная королева убежала наверх, чтобы командовать лучниками, а Питер встал во главе войска.

— Ваша цель — посох короля Эдмунда, а не он сам! Не сметь ранить его смертельно! — прокричал он всем, видя, как быстро несется войско Жестокого короля во главе с ним самим. Питер присмотрелся получше и надеялся увидеть великанов, которые должны были прийти им на выручку. Иначе они могут проиграть бой. — За Нарнию! За Аслана! — прокричал Великолепный король и, подняв меч, первым поскакал вперед.

Еще чуть-чуть, и столкновение стало неизбежным. Кошки первыми бросились в бой и с громким рыком стали рвать друг друга на части. Медлительные минотавры замычали, что было сил, и замахали огромными топорами налево и направо. Удачная позиция лучников помогла им отстреливать арьергард Эдмунда. Помимо этого, Сьюзен контролировала приход великанов, отправив к ним гонца.

Армия Эдмунда была больше и свирепее армии Питера. Сам Жестокий король тоже бился, не жалея сил, превратив кучу народа в ледяные статуи. В голове не укладывалось: как Орей мог без приказала попытаться убить Эдмунда и как мог так лихо подставить их? Примирение было близко, но теперь из-за кентавра оно было почти невозможно. Питеру некогда было думать обо всем этом, но ему не могло показаться, что Эдмунд больше не хочет быть одиноким. Он уже передавал свой посох. Если бы не Орей… Или, может, Аслану не угодно, чтобы Эд был спасен и занял четвертый трон Кэр-Параваля, который так долго пустовал? Его берегли для Эдмунда, надеясь, что он однажды вернется.

Питер не мог не понимать, что его войско постепенно начинало проигрывать. Вдалеке всё еще не слышно было великанов, потому что те боялись Эдмунда и могли вовсе не прийти. Но они ведь должны понимать, что если южная Нарния проиграет, то Жестокий король доберется и до их земель, а потом заставит себе подчиняться, верно?

— Нужно заманить их на скалы! — вскричал Питер и приказал протрубить в рог. Издалека Верховному королю показалось, будто бы Эдмунд довольно ухмыляется.

Всё ведь еще не потеряно, правда?

На скалах фавны стали проворнее и изворотливее, отчего смогли набрасываться сверху и разить противника. Циклопы были потеряны, потому что кошки додумались выцарапывать им их единственный глаз, и оттого они становились легкой мишенью. Шанс на победу повысился, но всё еще не был вполне реальным, поэтому Питер постоянно оборачивался назад, надеясь увидеть великанов.

Когда надежда всё больше гасла, Питер задумался о том, что сделает с ними Эдмунд, когда победит. Явно не оставит в живых. Верховный король оглядывался по сторонам, поняв, что давно не видел Люси. Она же не?..

Но скоро все подозрения испарились. Земля начала содрогаться от топота бегущих великанов, войско Эдмунда ошалело обернулось назад и увидело гигантов с дубинами. Их было не так много, но одним ударом они сносили минотавра едва ли не насмерть, и Питер довольно улыбнулся. И всё же, где Люси? Если стрелы с красным опереньем он находил всё новые и новые, в доказательство живой Сьюзен, то Отважной королевы не было нигде.

До тех пор, пока не раздался громогласный рык.

Все замерли от неожиданности и увидели Аслана, верхом на котором сидела Люси. За их спиной было огромное войско, и у Эдмунда округлились глаза. Он понял, откуда эти свежие силы. В его замке явно побывали. Он обернулся на Питера и, пыша от ярости и злости, замораживая всех подряд, направился навстречу к брату. Если он не победит, то точно заберет с собой его.

Питер был готов.

— У тебя всё еще есть шанс, — сказал Питер, тем не менее держа меч наготове. — Всё, что я говорил, — правда. Орей стрелял не по моему приказу. Отдай, — Верховный король снова протянул руку, указывая на посох.

— Не дождешься! — крикнул Эдмунд и взял во вторую руку меч, не теряя времени и напав.

Братья сцепились в ожесточенной схватке. У Эдмунда было одно преимущество: он хотел убить брата, тогда как Питер пытался его только ранить или выбить посох. Король холода сыпал проклятьями, видя, как его войско проигрывает, что-то кричал, но Питу показалось, будто он в отчаянии. Эдмунд запутался, он не знал, что ему делать. Он не хотел проигрывать и не хотел выигрывать, чтобы не принимать тяжелых решений.

— Как же я ненавижу вас всех! — сказал Эдмунд, вспоминая слова родных, сказанные до битвы. — И зла тоже не хочу…

Только Эдмунд это сказал, как услышал треск своего посоха. Братья, сражавшись, не заметили, что битва войск почти окончена. Лед разломался надвое и потерял свою волшебную силу. И тем не менее, Жестокий король набросился на брата с мечом, но и так понимал, что это бессмысленно. Питер быстро обезоружил его и бросил на траву, нависнув сверху.

— Эд, — позвал он, протянув ему руку.

Эдмунд ударил по тыльной стороне его ладони и в ярости вскочил на ноги. Однако не простоял и секунды. Он почувствовал, как кровь течет по его спине. Острый наконечник стрелы показался из груди, и Питер, заглянув за спину брата, увидел кивающего ему Орея. Верховный король, с криком, который слышали все, бросился к Эдмунду. Тот зарычал, стараясь что-то сказать, но глаза его были по-прежнему жестоки.

— Аслан, сделай что-нибудь! — вскричал Питер, но лев стоял молча и будто чего-то ждал. Он не собирался помогать. — Пожалуйста, — взмолился Верховный король, — он же мой брат…

— А хочет ли он быть твоим братом? — спросил Аслан, и Питер вновь посмотрел на Эдмунда. Его глаза по-прежнему выражали только отчаяние и ненависть, а сам он задыхался от крови, которая полилась у него изо рта.

— Но попробовать стоит, — Питер почувствовал на своем плече чью-то руку, а потом увидел Сьюзен.

Великодушная королева подошла к младшему брату в нерешительности, сомневаясь. Она села на коленки и, вынув стрелу, нежно положила голову Эдмунда себе на коленки. Они были с Питером рядом, плечом к плечу, и к ним присоединилась Люси. Она открыла свой эликсир и взглянула на горящие глаза брата. Если она сейчас его исцелит, то битва продолжится снова, умрет кто-то еще. Если не исцелит — Нарния вновь объединится, но под началом Люси, Питера и Сьюзен. А Эдмунд умрет.

— Сейчас будет лучше, — вопреки всем ожиданиям, Люси влила в рот Эдмунда одну каплю эликсира, и тот, переставая так громко дышать, закрыл глаза. Его бледное лицо выглядело спящим, а легкие перестали набирать воздух. По щеке Сьюзен протекла одна слеза и капнула на лоб Эдмунда, а потом скатилась по его щеке.

Люси старалась держать себя в руках, но слезы безвольно покатились из её глаз. Не может быть, чтобы эликсир не сработал, не может быть такого…

— Пит… — губы Эдмунда разомкнулись, и он сделал легкую попытку разомкнуть глаза. — Я так хочу пить…

Питер, совсем не руководствуясь здравым смыслом, поднял Эдмунда за плечи и заключил его в крепкие объятья. Он плакал, как маленький мальчик, не в силах остановится. Все наблюдали за королем холода напряженно, чтобы он не сделал какую-либо подлость, но он сжал бархатную расшивку Питера между пальцами с такой же силой. Когда братья посмотрели друг другу в глаза, то увидели только нежность.

— У меня в голове каша, Пит… я так мало помню, — сказал он, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то, однако было пусто. Ему лишь казалось, что его вырвали из объятий снега и холода и вернули в тепло, домой. — Что со мной было?

— Теперь это уже неважно, — улыбнулась Люси. — Теперь важно только то, что будет.

— Верно, — к ним подключился Аслан. Вид его был суров и грозен, и он смотрел на испуганного Эдмунда как-то странно. — Эдмунд, боюсь, нам надо серьезно поговорить.

Аслан отвел Эдмунда в сторону. Пока все остальные собирали убитых, лечили раненых и складывали оружие, те долго и тихо о чем-то говорили. А о чем — этого никто никогда не узнает. После беседы Аслан нежно взглянул на Питера и кивнул ему, отдавая дань его вере в брата, в силу семьи и в то, что каждому нужно уметь давать второй шанс.

Эдмунд никогда не забудет этот урок. Заняв свой законный четвертый трон в Кэр-Паравале, он станет защитником всех слабых и униженных, а также запомнит то, что каждый имеет право на еще один шанс.

Со временем Жестокий король стерся из памяти, как будто его никогда и не было, как будто это был совсем другой человек. А в историю, именем западного леса, он вошел как король Эдмунд Справедливый.