П.У.К. (гет)

Поздно вечером в одну довольно стратегическую пятницу в середине лета Франческа Нутиле, глава Отдела ресурсов Министерства магии, разослала памятку. В ней она напомнила сотрудникам всех уровней, но особенно тем, кто относился к Отделу магических происшествий и катастроф, что установка свечей в коридорах и разжигание костров в мусорных ведрах на служебной кухне несут в себе опасность, а не атмосферу празднования середины лета. Она также напомнила сотрудникам всех уровней, но особенно Дине Вавоме из Отдела магического транспорта, что дресс-код Министерства существует не просто так и что в атриуме рядом с офисом службы безопасности можно получить помощь, если имеются некие трудности, связанные с подбором гардероба.

В нижней части памятки, которую большинство сотрудников с уже приличным стажем работы переставали читать, было предложение, означавшее просто-напросто конец для всех новичков, все еще имевших привычку читать каждое полученное ими послание полностью.

В связи с непредвиденным успехом нашего Весеннего Веселья, уровни 2, 4 и 5 будут интегрированы для дальнейшей работы. Изменения вступают в силу немедленно.

Любой, у кого есть хоть капля мозгов, мог бы догадаться, что именно скрывается под деловым жаргоном: просторные и уютные кабинеты, которыми в настоящее время пользовались новички из Осеннего Безумия и Зимнего Вихря, имели срок годности.

Франческа предоставила руководителям соответствующих департаментов поделиться подробностями со своими подчиненными, и потому ранним утром понедельника Гавейн Робардс — руководитель на Втором уровне — стоял перед ними и зачитывал утвержденные Министерством формулировки из свитка, который он получил всего несколько минут назад.

— Добавление новых сотрудников знаменует собой время особого волнения и энергии, которыми мы все можем наслаждаться, — монотонно читал Робардс. — И быстрое расширение — здесь название отдела... О! Кхм. Отдела магического правопорядка — отражает рост доверия общественности. Это свидетельствует об образцовых усилиях наших сотрудников и неизменном спокойствии наших руководящих команд.

Его голубые глаза вспыхнули из-под густых седеющих бровей, когда он оглядел помещение в поисках любого сотрудника, достаточно толстокожего, чтобы поверить в эту чушь. Не найдя ничего, кроме раздраженных взглядов и раздраженно скрещенных рук, он удовлетворенно хмыкнул и вернулся к своему свитку.

— Чтобы приспособиться к предстоящему притоку талантливых людей, мы будем перестраивать офисные помещения и принцип рассадки.

Несмотря на то, что они знали, что это произойдет, собравшаяся группа издала хор стонов и жалоб. Глаза Робардса снова вспыхнули. Его ледяной взгляд усмирил толпу.

— В отдельных кабинетах будут работать следующие пары: Поттер и Уизли, Забини и Оукс, Грейнджер и Малфой. В общих кабинках — О'Риордан и Мерфи, Харгроув и Ча, Нафус и Ван Гог. Мы уверены, — продолжил Робардс, повысив голос из-за возобновившегося бормотания и обменявшихся взглядами тех, кто недоволен своим распределением. — Что эти изменения приведут к положительным результатам, включая — но не ограничиваясь — формирование тесных отношений с вашими коллегами, укрепление внутриведомственной коммуникации, развитие сообщества, — выражение лица Робардса исказилось от отвращения. — Психологической безопасности и достижение эффекта синергии.

Он отбросил свиток в сторону, который тут же загорелся. Крупинки угля и пепла посыпались на его потертые ботинки из драконьей шкуры.

— Вопросы? — он обвел присутствующих последним, тяжелым взглядом, словно призывая их ответить утвердительно; никто этого не сделал. — Хорошо. Номера ваших новых рабочих мест можете найти на своих старых столах. Собирайте вещи и возвращайтесь к работе.

Толпа разошлась, но лишь некоторые сделали это с намерением выполнить приказ Робардса. Блейз Забини, например, последовал за Драко Малфоем обратно к его старому рабочему месту под номером 237, которое находилось вдали от туалетов и кухни, рядом с зачарованным окном и что самое главное — в самой дальней точке от Уизли и Поттера. Что сказать, первоклассный офис. По дороге Блейз прихватил со своего стола небольшой конверт.

Он догнал Драко как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот рухнул в кресло. Резкие черты его лица приняли непроницаемое выражение. Блейз оперся бедром о стол, повертел в пальцах запечатанный конверт и обыскал комнату в поисках своей очень привлекательной новой соседки, Джун Оукс. Вместо этого он увидел Гермиону Грейнджер, уставившуюся в их сторону. Ее вьющиеся волосы были собраны сзади в аккуратный пучок, а в уголках рта появилась маленькая недовольная складка.

Блейз искоса взглянул на Драко. Тот тоже смотрел на Грейнджер, причем так пристально, что Блейз на мгновение испугался, что девушка может загореться.

— Могло быть и хуже, — заметил Блейз, приподняв бровь и слегка усмехнувшись.

Комментарий, казалось, пробудил Драко. Он сел и повернулся к своему столу. Несколькими резкими движениями волшебной палочки он превратил чистый лист пергамента в коробку с неровными сторонами и очень заостренными углами.

— Могло быть и хуже, — издал нервный смешок Драко.

Блейз тяжело вздохнул и откинул голову назад, устремив на потолок многострадальный взгляд. Он тут же пожалел о своем замечании.

— Могло быть и хуже, — продолжил Драко. — В том смысле, что я мог бы быть в паре с Уизли. Могло быть и хуже, потому что я мог бы работать в хорошо управляемом бизнесе...

— Как тот, который твой отец предложил тебе, а ты отказался? — вставил Блейз, заинтересованно глядя на грязно-белые плитки.

— ...вместо умеренно функционального правительства. Если бы у Робардса была хоть капля здравого смысла, чтобы избегать кадровых конфликтов, он бы назначил нас с тобой и оставил бы Грейнджер с...

— Артом Нафусом? — предположил Блейз.

Драко нахмурился, услышав это имя, и пренебрежительно махнул рукой.

— Арт-гребаный-Нафус, — пробормотал он, как показалось Блейзу, нерешительно. — Пусть он разбирается с идиотскими друзьями Грейнджер, невыносимой потребностью все время быть правой, практичной обувью и дурацкими волосами.

— Мне кажется, слизеринец слишком сильно протестует, — ухмыльнулся Блейз.

— Мне кажется, у меня есть причины протестовать, — Драко перевел хмурый взгляд на своего друга.

— О, да ладно тебе. Вы с Грейнджер строите друг другу глазки уже несколько недель. Размешивай зелье или убирайся из лаборатории, приятель.

— Как будто у тебя с Оукс не то же самое, — фыркнул Драко.

Ухмылка Блейза стала хищной, и он еще раз осмотрел комнату. Он замер, когда увидел свою пышногрудую блондинистую соседку, упаковывающую вещи. Она подняла глаза и, заметив, что он смотрит на нее, улыбнулась, ее голубые глаза сверкнули из-под очков в квадратной оправе. Блейз улыбнулся ей в ответ. И, хотя с другого конца комнаты было трудно сказать, ему показалось, что она покраснела.

— Мы с Джун взрослые люди, — произнес он. — В отличие от вас двоих. Похоже, вы до сих пор не можете преодолеть глупую детскую обиду.

— Я думаю, ты немного недооцениваешь нашу историю, — проворчал Драко, но не стал этого отрицать. — Где твое новое место? — кивнул он на конверт.

Блейз просунул палец под печать, а через мгновение разразился лающим смехом. Он бросил конверт на стол, чтобы его друг мог сам увидеть номер: 237.

— Даю тебе ровно час, — объявил Блейз, неторопливо удаляясь. — И, пожалуйста, не забудь протереть стол.

Драко хмуро посмотрел на удаляющуюся спину друга. Затем тщательно прицелился. Легким движением запястья слово «придурок» появилось золотыми блестками на лопатках Блейза. И он очень надеялся, что Блейзу нравится эта рубашка, так как у этого безобидного заклинания постоянный прилипающий эффект.

Справившись таким образом с озорством, Драко вернулся к обременительной задаче по сбору вещей. Его мысли, однако, не были полностью сосредоточены на этой задаче. Он не мог не думать о своей новой напарнице.

Он не лгал, когда перечислял Блейзу отрицательные качества Гермионы. Он честно находил недостатки в каждом из них. Правда, не упоминал об их отличительных чертах. Ее волосы, например, хотя и были большую часть времени совершенно неуправляемыми, не могли отвлечь внимание от ее прекрасного лица, симметричного и веснушчатого, с глазами цвета виски и розовыми губами, которые уводили его мысли в плоскость, чрезвычайно неуместную для рабочего места. То еще искушение — взять в пригоршню эти волосы и слегка потянуть за них, когда он наклонит ее над столом и прошепчет в мельчайших деталях, что он хотел бы с ней сделать. И ее туфли — неизменно на плоской подошве — черного, коричневого, синего или серого цветов являлись неотъемлемой частью этой фантазии. Сначала он снимет их, а затем дойдет очередь и до ее деловых брюк, и до блузки, с пуговицами которой он справится, конечно, зубами. Нельзя не отметить и ее интеллект. Он мог быть одновременно пугающим и раздражающим. Но насколько это связано с его собственной неуверенностью в том, что он не был самым умным человеком, и насколько это связано с тем, что она на самом деле была несносной? Вероятно, пятьдесят на пятьдесят, может, сорок на шестьдесят. Как бы то ни было, исходя из своего опыта он был убежден, что девушка с таким умом и словарным запасом, как у Гермионы, могла бы вести увлекательную беседу как в спальне, так и за ее пределами.

А ее выбор закадычных друзей уж точно не предполагал никаких полумер. Только имея действительно большое сердце, можно сделать такой выбор.

В целом, было много ожиданий от совместной работы с Гермионой в течение сорока часов в неделю. Он бы не поменялся с этим идиотом Артом-гребаным-Нафусом, даже если бы ему предложили все галлеоны в Гринготтсе.

* * *

Он прибыл в их общий офис первым. Который, естественно, оказался заметно меньше, чем его предыдущий, и был подвержен частому шуму топота ног из-за близости к кухне. И не имел зачарованного окна. Он протиснулся между столами, отметив, что их высота для него как раз на уровне паха, и занял тот, что слева. Гермиона появилась через несколько минут. Их взгляды встретились, когда она остановилась у двери, и на мгновение Драко показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Ее глаза блестели, и Драко уже не в первый раз пожалел, что не уделял легилименции столько же времени, сколько окклюменции. По его мнению, Гермиона выглядела взволнованной, и это заставило его подняться на ноги.

Столкновение его стула со стеной разрушило ту магию, которая разгоралась между ними. Драко слегка кашлянул, когда Гермиона отвела взгляд и оглядела их новый офис. Она нахмурилась.

— Он меньше, чем мой старый, — заметила она.

— Аналогично. И никакого окна.

Они обменялись сочувствующими взглядами, и Драко занял свое место как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гермиона протискивается между столами. Она выполняла маневр точно так же, как и он, повернувшись лицом к своему столу, а спиной — к нему. Он усмехнулся, но сумел придать своему лицу доброжелательно-нейтральное выражение, прежде чем она повернулась, чтобы сесть.

Они распаковали вещи в дружеской тишине и работали в том же духе до самого полудня, когда Уизли пришел за ней на обед.

— Вот не повезло — сидеть с этим грызуном, — громко сказал рыжий мерзавец. — Тебе следует поговорить с Робардсом.

— Рон, — в тоне Гермионы звучало предостережение, которое ее друг проигнорировал.

— Я уверен, что Нафус поменялся бы. Он ненавидит Ван Гога.

— Хватит о Нафусе, — пробормотал Драко, заработав приподнятые брови Гермионы и довольную ухмылку Уизли. — И проваливай, а? Все знают, что ты сунул свой нос в задницу Робардса, чтобы получить должность, не говоря уже о миссиях...

— Малфой!

Он проигнорировал упрек Гермионы.

— Но я предпочитаю зарабатывать свои награды.

Это было не лучшее его замечание. На самом деле — явная ложь. Но оно сделало свое дело. Уши Уизли покраснели.

— Робардс дает работу агентам, которым он доверяет, чтобы они ее выполнили, — ломким голосом ответил Уизли.

— Между тобой и Поттером, как думаешь, кому Робардс доверяет больше? Мальчику, который выжил? Или мальчику, чье единственное выдающееся качество — иметь одного или двух знаменитых друзей?

Уизли бросился к его столу. Драко вскочил на ноги, со звуком выстрела стул снова ударился о стену. Гермиона протиснулась между ними и схватила Рона за руку, прежде чем они успели натворить что-то большее, чем обмен угрожающими взглядами.

— Идем обедать, Рон, — объявила она. И подтолкнула Рона к выходу, демонстративно закрыв за собой дверь пинком.

Драко оперся ладонями о стол и вздохнул, уставившись на дверь. По крайней мере, он знал, чего хотел от Гермионы. Он также знал, что никогда этого не произойдет, если их грызня продолжится. Нужно было что-то решать.

За выходные Драко пришел к очень мрачному выводу: ему придется постараться быть вежливым с Уизли. Гермиона, по причинам, которые Драко, вероятно, никогда не поймет, ценила рыжего. Если более чем десятилетней дружбы и неудавшегося романа было недостаточно, чтобы убедить ее в ее ошибке, он сомневался, что что-либо когда-либо сможет. Он добавил это к ее списку недостатков.

Но Драко должен был учитывать и свою личную гордость. Он провел большую часть своей жизни, ненавидя Уизли и создавая себе репутацию язвительного и неотразимого негодяя. Мог ли он быть неотразимым негодяем без язвительности? Хотел ли он этого, стал бы таким? И если да, то стоила ли она того? И если она того стоила, не слишком ли поздно давать заднюю?

Если расстегивание блузки Гермионы было конечной целью, он должен попытаться. Ему придется ограничивать свой сарказм одним разом в день, предпочтительно, когда Гермиона будет вне пределов слышимости. Он не станет искать конфронтации с этим человеком, но воспользуется возможностью, если таковая представится. Его оскорбления будут по-прежнему достаточно резкими, чтобы получить непристойный взгляд, но достаточно простыми, чтобы не начать служебную войну.

И поскольку Гермиона была осторожной девушкой — чего он не мог ей возразить, учитывая их историю, — он не смог бы склонить ее к романтической встрече исключительно ради физического удовольствия. Он должен быть идеальным джентльменом и привлекать ее внимание старомодным способом. Вести вежливую беседу и предлагать ей чашечку чая всякий раз, когда берет ее для себя. Может быть, он неожиданно угостит ее завтраком. Он определенно попросил бы ее проверить один или два из его отчетов (хотя только после того, как сам просмотрит их три раза, чтобы убедиться, что в них нет ошибок), чтобы он мог поразить ее своим блестящим анализом и приверженностью качественной работе. Со временем — возможно, через неделю или две — она будет настолько очарована им, что он сможет пригласить ее на ужин без малейшего шанса на отказ.

Итак, в понедельник утром Драко Малфой был твердо намерен завоевать Гермиону Грейнджер.

К вечеру среды он не хотел иметь с ней ничего общего.

Все началось достаточно безобидно: слабый, едва уловимый запах в их офисе после обеда, как от нестираных простыней или испорченных овощей, гниющих в мусорном ведре. Это длилось около тридцати минут, прежде чем полностью рассеялось, и было настолько незаметно, что к концу дня Драко был уверен, что все это ему только показалось.

Вторник развеял данное заблуждение, поскольку возвращение Гермионы с обеда принесло с собой запах, похожий на отвратительный рыбный запах изо рта, пробуждая в нем не самые приятные воспоминания: горький вкус дешевого джина, боль во всем теле и сочетание запаха и вида рвоты, покрытой коркой на сером ковре. Его желудок скрутило, и он стиснул зубы от мысли, что придется снова вытерпеть специфический аромат воздуха. Без всякой необходимости он бросил взгляд на часы; время приближалось к 13:00. Сразу после обеда. Совсем как вчера.

Голова Гермионы оставалась решительно опущенной. Он видел, как ее глаза скользят по пергаменту, так что, чем бы ни было это портящее воздух злодеяние, ее это не беспокоило. Его глаза расширились при мысли, которую он с трудом мог вынести: может быть, это она?

Могла ли Гермиона выпускать газы в их крошечном, общем и — что самое важное — непроветриваемом кабинете?

Он усмехнулся такому предположению. Конечно, нет. Она бы никогда. Этот поступок противоречил бы всем британским понятиям о приличиях и манерах. И это была Гермиона. Девушка настолько упрямая, что, вероятно, сдерживалась бы до тех пор, пока не взорвалась бы от сдерживаемого давления. Это не могла быть она.

Еще одна волна вони морепродуктов накрыла его, и Драко сгорбился в своем кресле.

Это не могла быть она. Или... все-таки могла.

Около трех часов дня ее железный мочевой пузырь заставил ее выйти. Драко отсчитал тридцать секунд, затем подскочил со своего места. Он пересек кабинет в два шага и — хотя не гордился этим и, на самом деле, сделал бы все возможное, чтобы забыть, что вообще когда-либо это делал — присел на корточки возле ее мусорного ведра. Используя свою палочку, он левитировал содержимое так и этак, обнаруживая обрывки пергамента, перья и банановую кожуру со вчерашнего дня. Он не нашел ничего компрометирующего — ни старой рыбьей туши, ни съемных зубных протезов — но все равно хорошенько понюхал мусорное ведро, просто чтобы убедиться.

Он искоса взглянул на кресло и, скорчив гримасу, принялся за дело. Спинка кресла пахла обычным офисным запахом, но с легким привкусом ванили. Затем на очереди было само сиденье. Драко собрался с духом и как следует вдохнул. Но там пахло так же, за исключением интересного женского мускуса, на изучение которого он хотел бы потратить больше времени.

Но она не могла вечно оставаться в туалете, и он предпочел бы не объяснять, почему стоял на коленях над ее стулом и тяжело дышал. Кроме того, от вони не осталось и следа. Гермиона вернулась из туалета, пахнущая мылом, и Драко не мог соотнести ужаснейший запах, который был всего несколько часов назад, с чистой, аккуратной девушкой, сидящей напротив него.

Или, как бы ему ни было неприятно это признавать, возможно, все колонки романтических советов в «Ведьмином досуге» оказались правы. Потому что внешний вид человека — вовсе не гарантия того, что у него внутри. Потому что Гермиона, какой бы привлекательной она ни была, очевидно, содержала какую-то абсолютно скверную внутреннюю сантехнику. В среду днем он провел тридцать минут, задыхаясь от вони гнилостного карри, которую даже она, казалось, не могла игнорировать.

Драко сидел напротив нее, скрестив руки на груди и сверкая глазами.

— Хорошо сегодня пообедала, Грейнджер? — спросил он ядовитым тоном. — Побаловала себя курицей тикка масала⁽¹⁾, не так ли?

— Панир⁽²⁾, — слабо ответила она, крепко обхватив голову руками и поставив локти на стол.

— Это было мое второе предположение.

Ее щеки покраснели.

— Драко...

— Не надо, — ответил он. — Я собираюсь подышать свежим воздухом.

Они больше не говорили друг с другом. До полудня четверга. Когда кишечник Гермионы предъявил им то, что Драко ранее считал биологически невозможным. Он не знал, какой пищеварительный механизм может привести к метеоризму, пахнущему кошачьей мочой, но это было так, пронизывало каждый уголок их кабинета, заставляло его глаза слезиться и увядать его растение в горшке.

Ни один из них не потрудился притвориться, что работает.

— Это выходит из-под контроля, — спокойно заявила Гермиона.

Самообладанию в ее голосе Драко мог только позавидовать.

— Это вышло из-под контроля в день карри, — парировал он.

Она проигнорировала его и открыла верхний ящик своего стола, достав оттуда стопку разноцветных брошюр и маленький флакончик.

— Я беспокоюсь о твоем здоровье, поэтому сходила в больницу Святого Мунго и подобрала кое-какую литературу, которая могла бы тебе пригодиться, — пояснила Гермиона, вставая со своего места и направляясь к нему, и кладя ему на стол: «Когда пукание — не смешно. Ретроспектива»; «Дружба с кишечником, или как помириться со своей толстой кишкой»; «Метеоризм, и что под ним скрывается». И флакон с краткой надписью: «АнтиМетеор».

У него отвисла челюсть.

— Обычно я бы не вмешивалась, — продолжила она. — Но это влияет на нашу работу, и я хотела обсудить это с тобой, прежде чем сделать запрос о смене рабочего места.

— Ты думаешь, это я? — излишне громко спросил он.

Она глубоко вздохнула. Затем подошла к двери, чтобы поплотнее закрыть ее, и с величайшем сожалением на лице обернулась к нему.

— Я понимаю, что это неловкая тема, но отрицание только усугубит ситуацию. Целитель рекомендовал «АнтиМетеор» в качестве краткосрочного решения, но я думаю, тебе нужно принять эту проблему и обратиться за лечением как можно скорее. Я обещаю никому ничего не рассказывать. Это останется между нами.

— Грейнджер, — сказал он размеренным голосом, вставая и наклоняясь вперед над своим столом. — Ты должна выслушать меня. Это не я — тот, кто пукает. Это ты.

— Я? — ее глаза расширились.

— Да. Это начинается через пять-десять минут после того, как ты возвращаешься с обеда с Поттером и Уизли, — он взял клочок пергамента и протянул ей. — Я рассчитал время.

— Ты рассчитал время? — повторила она.

— Извини, но я не мог сосредоточиться ни на чем другом.

— Но это не я!

— Конечно, нет, — произнес он с усмешкой. — Это просто совпадение, что в тот день, когда у тебя на обед индийская кухня, в нашем кабинете в течение тридцати минут пахнет испорченным карри. А что ты ела во вторник? Целую банку анчоусов? Я даже не хочу знать, что было в сегодняшнем меню.

— Это просто совпадение, — сказала она, ее щеки покраснели. — Это не я. Я бы никогда... Я бы не поступила так с тобой. Я бы ни с кем так не поступила!

— В этом кабинете только мы двое, Грейнджер. Если это не ты и не я, то кто же, черт возьми, тогда?

— Я не знаю.

— Что ж, удобно.

Ее губы сжались в жесткую линию.

— Если ты не хочешь мне верить, тогда ладно. Давай проведем эксперимент. Завтра утром встретимся за завтраком, а потом пообедаем в кабинете. И тогда мы посмотрим, кто виноват.

— Хорошо, — сквозь зубы бросил он. — Кафе Буланжери в восемь?

— Договорились. И это свидание, — ответила она с таким же раздражением. С последним, раздраженным вздохом она вылетела из кабинета, оставив дверь, к счастью, открытой.

1) блюдо индийской кухни.

Вернуться к тексту

2) свежий сыр, распространённый в Южной Азии, особенно в индийской, пакистанской, афганской, непальской и бангладешской кухнях.

Вернуться к тексту

Гермиона появилась у дверей кафе в точно назначенное время. И это разозлило Драко. Шел дождь, что неудивительно, и он простоял под ним около пяти минут, ожидая ее. В этом не было необходимости; в кафе имелся широкий навес и свободные места, которыми он мог бы воспользоваться. Но ожидание под дождем представляло собой определенные неудобства, и он, естественно, хотел быть как можно более раздражительным перед утренним чаем.

Его настроение еще больше испортилось, когда Гермиона поприветствовала его улыбкой и бодрым: «Доброе утро!» Должно быть, это отразилось на его лице, потому что ее лучезарное выражение дрогнуло.

— Надеюсь, я не заставила тебя долго ждать.

— Пять минут.

Она нахмурила брови.

— Почему ты не подождал внутри?

Он предпочел не отвечать.

— Так мы собираемся это сделать или нет?

— Конечно, — сказала она, шагая вперед и самостоятельно открывая дверь, прежде чем он успел как-то отреагировать.

Тогда он решил, что так же, как он склонен быть раздражительным, она склонна быть раздражающе независимой. Если он не будет осторожен, она может даже попытаться заплатить.

К счастью, она сделала заказ первой, так что он смог забрать чек за их круассаны, чай (для него) и кофе с молоком (для нее).

— Тебе не нужно было этого делать, — произнесла она, заправляя вьющуюся прядь волос за ухо, когда они сели у окна.

— Ты сказала, что это свидание, — отметил он, как будто это решало вопрос.

Ее щеки слегка порозовели, и она обхватила чашку руками.

— Да, я так и сказала.

— И ты поймешь после сегодняшнего, что...

Она отмахнулась от его замечания.

— Давай не будем обсуждать это прямо сейчас, — перебила она.

Он сделал глоток чая и сразу почувствовал себя более человечным.

— Хорошо. Что бы ты предпочла обсудить?

Ее карие глаза сверкнули поверх края чашки.

— Блейз и Джун — пара?

Драко ухмыльнулся, и не успел он опомниться, как пролетели очень приятные пятнадцать минут. Чашки и тарелки опустели, Драко поднялся.

— Что ж, надо идти?

— Увы, — ответила она, к его большому удовлетворению.

Он помог ей надеть плащ-дождевик, открыл перед ней дверь и предложил ей руку для короткой прогулки к ближайшему переулку. По отдельности они аппарировали в атриум Министерства, и Драко пришлось подавить желание еще раз предложить ей руку.

— Мне действительно понравилось сегодняшнее утро, — сказала она, когда они вместе шли к лифтам. — Спасибо за завтрак.

— Всегда пожалуйста, — ответил он. — Может быть, мы сможем как-нибудь повторить?

Дверь лифта с лязгом захлопнулась, и они взлетели на Второй уровень.

— Может быть, — сказала она с легкой улыбкой, когда дверь открылась.

Драко почти забыл, зачем они вообще договорились о свидании. Ровно до того момента, пока не оказался в их крошечном офисе. Гермиона выпускала газы, от которых даже растения увядали, и сегодняшний день докажет это. Он вздохнул и сел, размышляя, не лучше ли на самом деле жить в невежественном блаженстве.

Утро прошло без каких-либо подозрительных запахов, и Драко встречал полдень с растущим страхом. Уизли, как обычно, прибыл вовремя.

— Готова идти, Гермиона?

— Я сегодня завалена делами, — ответила она, даже не оторвавшись от своего пергамента. Еще никогда ложь не слетала с ее уст так легко. — И пропущу обед, наверное. Не мог бы ты сообщить Гарри?

Рон слегка нахмурился, затем наполовину высунулся из кабинета и прокричал:

— Эй, Гарри! Гермиона не придет на обед!

— Сиськи Цирцеи, Уизли, — усмехнулся Драко. — Обязательно беспокоить все Министерство этой новостью?

— Нет, — возразил Рон. — Только тебя, — он постучал ладонью по дверному косяку. — Поговорим позже, Гермиона?

— Увидимся, — ответила она, рассеянно махнув рукой.

Затем он вышел, закрыв за собой дверь.

— Молодец, — произнес Драко, как только дверь захлопнулась. — Все выглядело весьма натурально, как будто ты лгала ему целую вечность.

Ее щеки порозовели. Она отложила перо.

— Это не было ложью. Я действительно сегодня занята.

— Да, занята вместе со мной, — добавил он с самодовольной ухмылкой.

Она еще раз пренебрежительно махнула рукой, но ее улыбку невозможно было спутать.

— Детали того, чем я занята, не имеют большого значения.

Драко услышал тихое «и с кем», но в порыве такта решил не акцентировать на этом внимание. Вместо этого он сменил тему.

— Что у тебя сегодня на обед?

Гермиона открыла нижний ящик своего стола и вытащила небольшой завернутый пакет.

— Я упаковала сэндвич с индейкой, яблоком и морковью и пакетик чипсов. Это именно то, что у меня было во вторник. А у тебя?

— Салат из шпината с курицей, — сказал он, ставя контейнер на стол. — За твое здоровье, Грейнджер.

Она улыбнулась ему и подняла свой сэндвич в аналогичном тосте.

— За твое, Малфой.

Тридцать минут спустя Драко с отвращением отбросил перо, забрызгав чернилами промокашку.

— Серьезно, Грейнджер? Лимбургер?⁽¹⁾ Сколько сыра ты положила в свой сэндвич?

— Нисколько! — сказала она, давясь от характерного запаха потных носков. — Милый Мерлин, открой дверь!

— С радостью! — он чуть не перепрыгнул через свой стол, пытаясь сбежать из их кабинета.

Гермиона бросилась за ним, столкнувшись с его спиной.

— Я не могу тебе поверить, — он понизил голос, но постарался вложить в него все разочарование, на которое был способен.

— Если ты веришь, что этот запах исходит от меня, то ты еще более несведущ в человеческой биологии, чем Рон, — огрызнулась она. Секунду спустя она замерла, ее глаза расширились от внезапного осознания. — Рон...

Она провела пальцами по дверному косяку, затем, глубоко вздохнув и набравшись впечатляющего мужества, бросилась обратно в их наполненный гнилостным запахом кабинет. Она появилась через мгновение, неся с собой их плащи-дождевики. Сунув в руки Драко его плащ, она бросила на него тяжелый взгляд и расправила плечи:

— Пойдем.

Он не стал спрашивать, куда. Потому что знал наверняка. Они спустились в атриум, и он чуть отступил, когда она бросила летучий порошок в камин размером с гиппогрифа. Она вошла первой и протянула к нему руку, кудрявые волосы развевались в бушующем пламени. Драко взял ее, и она притянула его ближе, громко проговорив при этом «Косой переулок». Драко обнял ее одной рукой за талию и уткнулся носом в макушку, когда они закружились по сети.

Они тяжело приземлились и вышли из одного из многочисленных общественных каминов в суету собственно Косого переулка. Рука Драко задержалась, возможно, на мгновение дольше, чем следовало, на талии Гермионы, о чем свидетельствовали ее приподнятые брови и выжидающий взгляд. Он отпустил ее, и она тут же бросилась прочь, быстро пробираясь сквозь толпу. Драко несколько раз терял ее, но у них могла быть только одна цель — неоново-фиолетовая колонна посреди темно-коричневой, серой стены.

«Всевозможные волшебные вредилки Уизли».

— Назойливый маленький грызун, — прорычал Драко себе под нос, когда догнал Гермиону у дверей магазина.

— Мы еще не знаем наверняка, — сказала она, явно пытаясь — и в основном безуспешно — сохранить видимость разумного спокойствия.

— Я заколдую его на весь следующий год.

— Тише. И перестань хмуриться. Мы здесь для обсуждения, а не для разборок.

— Говори за себя, — пробормотал он.

Она бросила на него пронзительный взгляд и вошла в магазин.

Внутри им предстала характерная для этого места толпа ведьм и волшебников всех возрастов, желающих устроить небольшую шалость. Драко положил руку ей на талию, чтобы не потерять ее в толпе, когда она направилась в заднюю часть магазина. Она кивнула симпатичной женщине за кассой и протиснулась сквозь плотные фиолетовые занавески.

Драко вытянул шею, разглядывая груду инвентаря, поднимающуюся от пола до потолка. Все это было помечено и упорядочено.

— Джордж? — позвала Гермиона.

Одноухий рыжик появился в поле зрения, выходя с балкона. На нем был фартук, перчатки до локтя в тон и толстые очки.

— Гермиона! — весело сказал он. — Прогуливаешь работу?! Я знал, что ты придешь к нашей бизнес-модели.

— Вряд ли, — ответила она. — Мне нужно с тобой поговорить.

— О-кей. Дай мне минутку.

Джордж исчез в той же комнате, из которой пришел, а когда появился снова, то был без защитного снаряжения. Он соскользнул вниз по шаткой на вид лестнице и заключил Гермиону в объятия.

— Готова к смене карьеры? — спросил он, когда они разомкнули объятия. — Министерство сводит тебя с ума?

— Что-то в этом роде. У нас есть к тебе пара вопросов.

Теплое выражение лица Джорджа исчезло, когда он повернулся к Драко.

— Он доставляет тебе неприятности? — спросил Джордж, его широкие плечи заметно напряглись.

Драко усмехнулся.

— Вряд ли. И я думаю, Грейнджер может постоять за себя, Уизли. Не нужно, чтобы рыцарь в доспехах цвета фуксии галопом мчался ей на помощь.

— Давайте не будем отвлекаться от темы, — спокойно вмешалась Гермиона. — Нам нужно знать, работаешь ли ты над чем-нибудь новым, Джордж?

— «Всевозможные волшебные вредилки Уизли» славятся своими новыми изобретениями, — ответил Джордж, расслабляясь и отворачиваясь от Драко. — Можно с уверенностью предположить, что мой конвейер в полном порядке.

— Тогда конкретно. Нам нужно знать, работаешь ли ты над чем-нибудь, связанным с запахами, — она обменялась взглядом с Драко. — Плохими запахами.

Джордж переводил взгляд с одного на другого, и по его лицу медленно расползалась улыбка.

— Так он проверяет их на тебе, не так ли? — спросил он со смешком. — Я сказал, что они доставят ему неприятности.

Джордж закружился на месте, его флуоресцентная розовая мантия вспыхнула вокруг него, что Драко счел показным и ненужным зрелищем.

Ненужным, но эффективным.

Джордж закончил свое вращение с вытянутой рукой, на его ладони пирамидальной стопкой устроились пять маленьких коробочек различных, отвратительных цветов: коричневато-оливково-зеленого, серовато-багрового, ржаво-коричнево-оранжевого, болезненно-горчично-желтого и бежевого с оттенком зеленого.

— Одно из моих новых изобретений, все еще в стадии тестирования, — объяснял Джордж, когда Драко взял бежево-зеленую коробочку с верхней части стопки.

Внутри были подвешены две прозрачные бусинки опалесцирующей жидкости, каждая размером с женскую сережку-гвоздик. Он опустил палец, чтобы достать одну, но остановился, когда Джордж напряженно выдохнул сквозь зубы:

— Осторожнее с этим.

— Что это?

— Лающий паук.

Драко приподнял бровь.

— Карманная лягушка. Тихая ярость. П. У. К. Я все еще работаю над маркетингом.

— П. У. К.?

Джордж повернулся к Гермионе и подмигнул:

— «Почти убийственный козырь». Это моя версия драже-вонючек, но для тех весельчаков, которые склонны к шпионажу. Это препарат с замедленным высвобождением, так что вы можете убежать до того, как появится неприятный запах. Не прилипает к коже, но прилипает к другим поверхностям, таким как стол вашего наименее любимого профессора или рубашка добродушного друга. Нетоксичен, не оставляет пятен и гарантированно вызывает раздражение. Запахи варьируются от раздражающих... — он кивнул на коричневато-зеленую коробочку в руках Гермионы, которая напоминала Драко гниющую брокколи. — До совершенно отвратительных, — его взгляд переместился на коробочку, все еще открытую, в руках Драко.

— Лимбургер? — предположил тот.

— Вполне. Анджелина не в восторге от данной затеи, хотя это и приводило к отличному времяпрепровождению в ванне, — закончил он, покачивая бровями.

Драко из принципа нахмурился. Но, стоит сказать, идея весьма привлекательна. И, в конце концов, Анджелина Уизли — действительно подходящая Охотница.

— Слушайте, — сказал Джордж, беря планшет с бокового столика. — Если у вас обоих есть несколько минут, может, вы не откажетесь поделиться своими мыслями?

— Маловероятно, — кисло ответил Драко, захлопывая крышку коробочки. — Я собираюсь отнести вот эти две маленькие штучки в кабинет Уизли, как только мы вернемся.

— Хоть мне и хочется посмотреть, как моего заблудшего младшего брата разыгрывают не меньше, чем любого другого парня, я бы не советовал этого делать...

Гермиона, которая с отрешенным выражением лица смотрела на коробочку в своих руках, вернулась к разговору. Она бросила острый взгляд на Джорджа:

— Почему?

— Ну, в его использовании нет ничего плохого, однако чрезмерно усердный потребитель может оказаться в отключке. В течение нескольких часов. С последующей потерей памяти о предыдущем дне.

Брови Гермионы поползли вверх, и Джордж поднял руки в знак защиты:

— Есть причина, по которой этот препарат еще не вышел на рынок! Кроме того, если вы хотите отомстить, у меня есть как раз то, что нужно: новый продукт из нашей линейки съестных припасов, о котором Рон еще не знает.

Драко заинтересованно взглянул на него, и в глазах Джорджа блеснул огонек:

— О, но ты же сказал, что у тебя нет времени.

— Можешь рассчитывать на обратную связь, — быстро сказал Драко. — Честная сделка.

Джордж облокотился о край рабочего стола, держа планшет в одной руке, и широко улыбнулся:

— Превосходно! Что скажешь, Гермиона?

— Мы не будем делать ничего подобного.

Драко сделал шаг к ней.

— Мы не будем? — прошипел он, не веря своим ушам.

— Ты помогал и пособничал ему, Джордж, — продолжила Гермиона, игнорируя раздраженный вздох Драко.

— Я не знал, как он это использует.

— Правдоподобное отрицание может сработать с Визенгамотом, но я знаю тебя слишком долго. Мы придумаем нашу собственную месть.

Не говоря больше ни слова, она развернулась и направилась к выходу из магазина. Драко оглянулся на брата Уизли. Тот пожал плечами и отложил свой планшет, признавая проигранное дело:

— Должен был попытаться.

Драко положил в карман свою бежево-зеленую коробочку и оливковую, которую держала Гермиона.

— За доставленные неудобства, — объяснил Драко.

Джордж вздохнул и отмахнулся от него:

— Просто скажи людям, где ты их взял.

— Конечно, — солгал Драко и направился вслед за Гермионой, по пути кладя одну из бусин лимбургера на полку.

Он встретил Гермиону снаружи. Она стояла под навесом магазина, скрестив руки на груди и вздернув подбородок. Ее глаза были устремлены в серое небо.

— Я не могу поверить, что он мог так поступить со мной, — кипела она. — Поставить меня в неловкое положение вот так, перед тобой, когда он знает...

Она резко замолчала. Драко спрятал улыбку. Рон знал, Блейз знал, и теперь, поскольку она сказала слишком много, Драко тоже знал.

— Уизли никогда не был выше мелкой мести, — подметил он.

Она бросила на него пристальный взгляд:

— А ты?

— Моя месть не мелкая, она сладкая и хорошо спланированная.

— О? — она повернулась к нему лицом, улыбка играла в изгибах ее губ. — И какое, по-твоему, подходящее наказание за это конкретное преступление?

— Что-нибудь сладкое, конечно, — ответил он, обнимая ее за талию и притягивая ближе. — Но давай обсудим это за ужином.

Она прищурилась, глядя на него, но не отстранилась.

— Почему мы не можем обсудить это здесь?

Драко ухмыльнулся.

— Потому что нам нужно уйти, прежде чем Уизли обнаружит, что я сделал с его магазином.

1) мягкий сыр из пастеризованного коровьего молока, отличается резким ароматом и интенсивным вкусом.

Вернуться к тексту

Драко постукивал пером, то и дело поглядывая на часы. Осталось подождать еще десять минут.

Он посмотрел на Гермиону, сидящую за своим столом. Она обладала гораздо большим хладнокровием, чем когда-либо приписывал ей Драко. В то время как он все утро ерзал и бросал на нее горячие взгляды, она была спокойна и сосредоточена, читала и писала, как будто это самое обычное утро после самого обычного вечера.

— Гермиона.

— Не отвлекайся, — сказала она.

— Почему бы не начать пораньше?

— Потому что мы потратили впустую вчерашний день, — ответила она, листая книгу слева от себя. — И я отстала от графика.

— Я бы не сказал, что он был потрачен впустую, — проворчал он.

— Да, — поправилась она, наконец оторвавшись от своих бумаг достаточно надолго, чтобы улыбнуться ему. — Ты прав. Он не был потрачен впустую.

Теплое чувство разлилось в груди Драко.

— Но я все равно отстала от графика.

Она вернулась к своей работе, и Драко ухмыльнулся, взглянув на часы.

Восемь минут. Это было не так уж долго.

Прошла вечность, прошла минута.

Драко достал кусок пергамента и серией сложных движений палочкой придал ему форму Антиподного Опалового Глаза. Он отправил его в полет к ее столу, где тот сделал два круга вокруг головы Гермионы.

— Драко.

Дракон устроился у нее на плече, и его бумажные клыки начали теребить ее волосы.

Она вздохнула, убрала перо в подставку рядом с чернильницей и сняла бумажного дракона со своего плеча. Он гордо возвышался на ее ладони и извергал впечатляющую струю разорванного пергамента на ее запястье.

— Серьезно? — риторически спросила она, бросив на Драко наполовину удивленный, наполовину раздраженный взгляд.

— У него есть свой собственный разум.

— Я думаю, что точно знаю, чей у него разум, — невозмутимо произнесла она, ставя дракона на свой стол. Тот начал расхаживать с важным видом, выглядя при этом очень уютно среди других ее личных вещей.

Драко снова посмотрел на часы. Пять минут.

— Ты что-нибудь сделал этим утром? — спросила она.

— Конечно, — ответил он. — Он дремлет у твоей чернильницы.

Она вздохнула и встала, поправляя блузку (бледно-голубую) и разглаживая юбку (темно-серую и восхитительно облегающую).

Драко тоже встал, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым, когда занял свое место между их столами. Он взъерошил волосы и облокотился на край своего стола.

— Тебе нужна еще минутка, чтобы подготовиться? — спросила она, изогнув бровь и устраиваясь в аналогичной позе напротив него.

— Нет, — ответил он. — А тебе?

— Нет, — заерзала она. — Я просто... Ты уверен в этом?

Он улыбнулся и протянул к ней руку. Гермиона взяла ее и позволила ему притянуть себя в пространство между его ног.

— Я был уверен в этом еще до того, как вмешался Уизли, — прошептал он. С этими словами он наклонил голову и захватил ее губы глубоким, удивительно совершенным поцелуем.

Какая-то часть его знала, когда вошел Уизли. Он услышал шокированный вздох, почти почувствовал убийственный взгляд, но эти ощущения оказались абсолютно второстепенными по сравнению с ощущением Гермионы в его объятиях. Они обсуждали этот самый момент накануне вечером. Точнее сказать, репетировали, по предложению Драко, чтобы убедиться, что он не растеряется и все сделает правильно.

И практика действительно привела к совершенству. Не отрываясь от процесса, Драко поднял руку и сделал прогоняющее движение в сторону рыжего.

В ответ Уизли разразился потоком ругательств и хлопнул дверью.

Гермиона прервала этот поцелуй, прижавшись лбом к его лбу.

— Сладкая месть? — спросил ее Драко.

Она рассмеялась. Ее карие глаза заблестели, встретившись с его.

— Лучше, — ответила она. — Почти убийственный козырь.