Одно иллюзорное лето (гет)

Осень тысяча девятьсот семьдесят девятого выдалась дождливой. Свинцово-серые тучи нависали столь низко, что, казалось, ещё немного и они скроют под собой кроны леса Дайн, на опушку которого аппарировала Беллатрикс.

В воздухе пахло сыростью. Мелкий моросящий дождик противно капал, игнорируя редкие кроны деревьев и оседая мелкими каплями на буйных кудрях Беллатрикс. Тихо выругавшись, она нехотя набросила широкий капюшон своей мантии, прежде чем выйти из-под сени деревьев и направиться к своей цели.

У подножия холма, с которого она начала спускаться, была разбита крошечная деревушка. Даже не так: селение, больше напоминающее либо на скорую руку собранный лагерь, либо притон. Ещё за несколько десятков метров до крайних хибар Белле в нос ударил резкий запах: пота, мочи и сырой шерсти. Она скривилась, зажимая нос рукой в тонкой перчатке.

И зачем Тёмный Лорд отправил сюда именно её?!

Впрочем, пути её господина были неисповедимы, и ни Беллатрикс, ни кто другой никогда не смели перечить ему. Так и сейчас: Тёмный Лорд выбрал именно её для этой миссии, и она исполнит её, поскольку таково его желание.

Дорога была размыта вчерашним ливнем, и каблуки ботинок Беллатрикс вязли в цепкой грязи, подол мантии волочился по земле, собирая на себя всю слякоть и приобретая совершенно непотребный вид. И чем ближе к поселению она приближалась, тем более мерзко ей становилось.

Поравнявшись с крайними палатками, Белла приосанилась, убрала руку от носа и, превозмогая тошноту, пошла вперёд, в самый центр этого лагеря, с гордо выпрямленной спиной. Ей вслед смотрели десятки пар глаз, с любопытством выглядывающие из-под приоткрытых пологов палаток, и чем глубже она заходила, тем больше взглядов притягивала её персона.

Это была самая крупная община оборотней на Туманном Альбионе.

Белла шла с прямой спиной и максимально нейтральным выражением лица, на которое была способна, хотя оно нет-нет, но хотело искривиться в отвращении. Её окружала грязь. И это относилось не только к природным последствиям недели проливных дождей, но и к окружающим её... существам. У Беллатрикс не поворачивался язык назвать их людьми. Это были действительно отбросы магического сообщества, недолюди, недозвери. Нечто промежуточное, отвратительное и отталкивающее.

Её провожали взглядами, после которых ей хотелось отмывать себя несколько часов под струями горячего душа: похоть, голод, зависть. Под этими взглядами у неё волосы вставали дыбом, а чувство опасности орало во всю глотку о том, что нужно как можно скорее бежать из этого места. Но она не могла ослушаться своего господина, который отправил на переговоры с оборотнями именно её, поэтому ей только и оставалось, что игнорировать собственные инстинкты и продолжать идти вперёд, будто не замечая буравящие её взгляды.

Морось сошла на нет, и ближе к центру поселения оборотни уже начали вылезать на улицу из палаток и на скорую руку сколоченных хибар, разводить костры, на которых висели котлы с какой-то похлёбкой, о составе которой Белла даже не хотела задумываться.

Она знала, что ей нужно найти Грейбэка, но имела очень смутное представление о том, где его искать. «Ищи самую большую и новую палатку, скорее всего, он будет там», — напутствовал её Родольфус, провожая на операцию.

С мужем у них установились партнёрские отношения: это был договорной брак, без намёка на любовь, но оба супруга относились друг к другу с уважением. А Белле было достаточно и этого — всё равно она не верила в любовь. Больше нет.

Сердце кольнуло, стоило ей задуматься о слове «любовь». Что это такое? Не более чем минутное увлечение. «Любовь побеждает все преграды?» Чушь на постном масле! Или Белла никогда не сталкивалась с настоящей любовью, или это чушь, выдуманная старыми сказочниками.

— Эй! — какой-то хамоватый парень в потрёпанной куртке задорно присвистнул Беллатрикс вслед, но она проигнорировала этот выпад. — Я к тебе обращаюсь!

Беллатрикс боялась оборотней, поэтому интерес к её персоне ей был совершенно не нужен. Она плотнее натянула капюшон и ускорила шаг.

— Эн-нет, — парень в мгновение ока сократил дистанцию между ними и ухватил Беллу за руку. — Сказал же, к тебе обращаюсь, сучка.

— Убери от меня свои лапы, — прошипела Белла, пытаясь высвободить запястье из поистине стальной хватки оборотня, а сама тем временем нащупывая второй рукой в кармане палочку, которая очень невовремя решила запутаться в подкладке мантии. Она могла разнести это место в пух и прах, прикончив всех в этом месте, предварительно помучав одним из сотен пыточных проклятий, которые она оттачивала до автоматизма.

— Нет уж, — с сальной улыбочкой ответил парень, притягивая её ближе и обдавая кислым запахом перегара. — Ты должна была думать прежде чем приходить сюда, сучка.

— Я тебе не сучка, — выплюнула Белла, нащупав, наконец, палочку, и собиралась было вытащить её из кармана, когда её руку остановил кто-то ещё, подошедший со спины.

— Не надо, — до боли знакомый тихий шёпот на ухо, от которого по её спине побежали мурашки.

«Неужели?..»

— Оставь её, Дрейк, — это было произнесено уже не ей, а парню, чью руку взяли в ещё более плотную хватку, заставляя разжать запястье Беллатрикс.

— Сучки должны знать своё место, — процедил тот, а затем заскулил от боли, когда незнакомец грубо сжал его руку. Раздался мерзкий хруст, и рука парня, приставшего к Белле, повисла тряпочкой, а её хозяин с истошным воплем отбежал в сторону, как побитый щенок.

— Нельзя так обращаться с дамами, Дрейк, — ледяным тоном произнёс её спаситель, делая шаг вперёд и заслоняя собой Беллу.

Пшеничные волосы, промокшие под дождём, облепляли голову мужчины в когда-то песочном плаще, а сейчас просто грязно-коричневом. У Беллы перехватило дыхание, когда она поняла, что ей не показалось.

— Будь ты проклят, Люпин! — выплюнул Дрейк, прижимая к груди сломанную руку. — Я доложу Грейбэку!

— Доложи, как ты обращаешься с его гостями, мразь! — выкрикнула ему вслед Белла из-за спины Люпина.

Дрейк переменился в лице и поспешно ретировался, едва заслышав, что Белла пришла к самому Грейбэку. Остальные оборотни, заслышав, что она пришла к их вожаку, тоже поспешили скрыться с глаз, и посреди размытой дороги остались лишь Беллатрикс и Ремус.

Белла подняла взгляд на своего спасителя. Сколько лет они не виделись? С того самого лета...

* * *

Это было последнее лето, которое Сириус провел на Гриммо двенадцать, прежде чем окончательно разругаться с матерью и сбежать. Шестнадцатилетний мальчишка, магглолюб, не уважающий свою семью, всячески попирающий устои Блэков, был ещё большей занозой, чем в детстве.

Он посмел завалиться домой со школьным приятелем-полукровкой и заявить Вальбурге, что тот погостит у них несколько недель. И его совершенно не смущало, что в это же время у них на Гриммо остановилась Беллатрикс, пока её супруг Родольфус с братом Рабастаном отправились на какое-то долгое задание от Тёмного Лорда. Белла тогда ещё не была посвящена в ряды Пожирателей Смерти, так как тот не дал ей шанса проявить себя, поэтому пока что ей приходилось дистанцироваться от супруга, чтобы не узнать лишнего. Так что на время их операции Белла гостила у тётушки Вальбурги, которая была ей рада куда больше, чем забитому мальчишке, которого притащил домой Сириус. И в какой помойке он его нашёл?!

Ремус Люпин был тихим вежливым парнишкой в поношенной одежде, который, даже приехав в гости к другу, проводил больше времени один на свежем воздухе под деревом в небольшом саду, разбитом на заднем дворе Гриммо двенадцать с очередной книжкой, стащенной Сириусом из библиотеки, несмотря на запрет Вальбурги делиться знаниями с чужаками. Сам Сириус почти не ночевал дома, чаще пропадая у Поттеров, а Люпин оставался в гордом одиночестве, которое его вовсе не тяготило, потому что он проводил все время сгорбившись за книгами.

У Беллы была стойкая аллергия на таких правильных мальчиков, поэтому она раздражалась от одного его присутствия рядом. А пересекаться им приходилось, и достаточно часто.

Леди Вальбурга была категорически против того, чтобы в доме тренировали разрушительные заклинания. Так что Белле, которой хотелось расширить свой арсенал боевых чар, чтобы впечатлить Темного Лорда, приходилось выбираться в тот же двор, трансфигурировать пару камней в тренировочные манекены и упражняться, стараясь делать вид, что назойливого мальчишки там не было.

Но он был и иногда бросал на Беллу заинтересованные взгляды, когда думал, что та не видит, но стоило повернуться к нему — и он вновь погружён в книгу, словно и не отрывался. Беллу это бесило! А ещё больше её взбесило, что в один день нужная ей книга по проклятиям оказалась на коленях у этого мальчишки!

— Отдай! — требовательно произнесла Беллатрикс, грозной тенью нависнув над Люпином, который сидел на своем излюбленном месте, под раскидистым дубом.

— И вам доброго утра, миссис Лестрейндж, — вежливо отозвался Ремус, вставая с земли, и склонился перед Беллой в полупоклоне. — Я заметил, как вам вчера не давалось новое заклинание, и взял на себя смелость ознакомиться с теорией, чтобы помочь вам.

— Ты посмел предположить, что мне может понадобиться помощь мальчишки?! — прошипела Белла, наставляя палочку на Люпина, но тот и бровью не повел.

— Вы вчера упорно делали неправильное движение палочкой, и заклинание никак не получалось, — мягко отметил Ремус. — Вам нужно завершить полный круг и только потом делать выпад вперёд. А вы всегда бросали круг на полпути...

— Я не просила советов! — невербальное Секо сорвалось с палочки Беллатрикс и рассекло мальчишке щеку: по болезненной сероватой коже потекла кровь — яркая, красная, возбуждающая. Белла любила вид крови...

Ремус неловко коснулся пальцами щеки и поморщился, проведя по царапине. Она была глубокой, так что кровь быстро оказалась и у него на пальцах, и капнула с подбородка на книгу, которую он держал в руках.

— Ой, — похоже, судьба книги волновала мальчишку больше, чем его собственная. — Простите, я сейчас уберу, — Ремус неловко протер обложку подолом рубашки и протянул книгу Белле. — Не буду больше вам мешать.

В его голосе звучало какое-то разочарование, но Белла даже не пыталась распознать оттенки его эмоций: главное, этот паршивец вернул ей книгу и скрылся с её глаз.

Но радоваться она начала слишком рано. Своевольные книги из библиотеки Блэков были завязаны на кровную магию, и почему-то именно этот экземпляр, глотнув крови Люпина, решил перестать открываться! А Белла ещё не изучила и половины этой книги! Столько заклинаний остались неизученными, столько способов причинить боль, неудобства или убить медленной и мучительной смертью осталось на этих страницах. И все из-за этого мальчишки!

Белла была в ярости. Она тренировала вчерашнее заклинание до заката, превратив манекен в щепки. К её неудовольствию, Люпин был прав, и заклинание сразу начало получаться, когда она, наконец, начала завершать круг, прежде чем сделать выпад. И этот факт бесил её ещё сильнее.

Поэтому на следующее утро, когда она вновь спустилась в сад и нашла там Люпина, она с размаху запустила в него книгой, и тот лишь чудом увернулся.

— Миссис Лестрейндж? — Ремус поднял на неё недоуменный взгляд, от которого Белле захотелось придушить его.

— Что ты сделал с книгой?! — рявкнула она.

— Я всё протёр ещё вчера, — засуетился Ремус, подбирая книгу и с ней вставая перед раздражённой Беллой. — Вот, смотрите, обложка чистая. И на страницы не попало.

Он без малейшего затруднения распахнул книгу, демонстрируя страницы, пожелтевшие от времени, но не испачканные кровью.

Белла вцепилась в книгу, вырывая её из рук Люпина, пока тот не закрыл её назад, и процедила:

— Убирайся с глаз моих!

Откланявшись, Ремус действительно скрылся. Он был понятливым мальчишкой, на чьей щеке красовался свежий шрам, едва залеченный заживляющей мазью, и почему-то картина этого белесого шрама на мальчишечьей щеке не выходила у Беллы из головы.

На следующий день она уже не стала запускать старинный фолиант в явно менее ценную голову мальчишки, а просто протянула ему книгу.

— Открой, — скомандовала она, и, когда Люпин повиновался, она жестом приказала ему встать. — Сегодня будешь вместо манекена, в наказание за то, что сделал что-то с книгой.

— Но я ничего не делал, — возмущённо пробормотал Ремус.

Но Беллатрикс не интересовали его объяснения, поэтому она поступила просто: наколдовала кляп и веревки, связавшие назойливого мальчишку, и затем, отлевитировав его к манекенам, принялась за отработку новых проклятий.

К везению Ремуса, сегодня Белла разучивала и тренировала не самые вредоносные проклятия. Гадким было только одно, которое заставило его непрерывно чихать, что было очень неудобно с кляпом во рту. Белла скептично наблюдала за этим действом на протяжении пары минут, после чего ей это наскучило, и она отменила сперва проклятие, затем веревки.

— На сегодня всё, — бросила она. — Проваливай!

Ремус молча пошёл к дому, растирая запястья, на которых остались следы от верёвок. А Белла смотрела вслед тонкой мальчишечьей фигуре и придумывала более изощрённое наказание.

На следующий день она испытывала на Люпине режущие проклятия: мальчишка извивался в верёвках, которыми на этот раз Белла без предупреждения решила привязать его к дереву, но не издал ни звука. Белла все распалялась и распалялась, пока одежда Люпина почти насквозь не промокла от крови, но тот лишь стойко сжимал зубы и пристально смотрел Белле в глаза на протяжении всего времени, что она его пытала.

И Белле становилось даже чуточку совестно под его взглядом, и она в минутном порыве предложила помочь залечить свежие порезы, но Люпин отказался.

— Шрамом больше, шрамом меньше — невелика разница, — он безразлично пожал плечами. — У меня ещё осталась заживляющая мазь, так что не переживайте, миссис Лестрейндж, — Ремус поклонился и неспешно пошел к дому, стараясь не потревожить свежие раны.

— Чтобы я, да переживала за какого-то сопляка?! — Белла гневно бросила ему вслед пару проклятий, но тот оказался на удивление быстрым и легко увернулся от всех.

«А так, пожалуй, будет интереснее...»

На следующий день Белла решила обойтись без веревок.

— Я знаю, что у тебя с собой палочка, в ножнах на правом предплечье, — кивнула она на рукав рубашки из-под которого торчал кончик кожаного чехла. — Защищайся!

Вслед за последним выкриком Белла послала в Ремуса несколько проклятий, но тот словно был готов к этому, потому что ловко увернулся от разноцветных лучей, на ходу вытаскивая отработанным движением палочку.

Следующий луч он принял на Протего, ещё от одного — спрятался за деревом. Он не нападал, а лишь защищался и уклонялся, пока Беллатрикс посылала в него весь свой арсенал.

В школе Белла слыла лучшей дуэлянткой на своем курсе, и после окончания школы она продолжала совершенствоваться, но этот мальчишка оказался не промах: по крайней мере, он мог продержаться против нее в бою несколько минут.

— Нападай, щенок! — яростно крикнула она, посылая в него заклинание за заклинанием.

Но Ремус даже не пытался атаковать, а продолжал уклоняться и блокировать: огненный всполох заклятия был погашен водным щитом, несколько клинков, призванных другим заклинанием, вонзились в трансфигурированную в щит ветку; порыв ветра, который должен был снести мальчишку с ног, оказался блокирован земляной стеной, которая выросла из земли по мановению палочки Люпина. Ветер раздул землю, и в воздухе повисла пыль, затрудняющая обзор. Заклинание! Ещё одно! Белла била наугад, самыми широкими заклинаниями, надеясь зацепить мальчишку. Но тот был изворотливее её и раз за разом уходил с линии огня. Она не использовала точечные проклятия — все равно не попала бы, — а пыталась просто зацепить его хоть чем-нибудь.

Белла не привыкла играть в кошки-мышки, её противники всегда выходили с ней один на один, с гордо поднятой головой, и дуэль шла по всем правилам. А этот мальчишка — чхать он хотел на Дуэльный кодекс!

Ещё заклинание! Ещё! Пыль висела в воздухе, переливаясь на солнце, бликуя, мешая взгляду. Белла пыталась ориентироваться на звук, но при всех своих пируэтах мальчишка оставался почти бесшумным: она не слышала его шагов.

А потом палочка резко вылетела из её рук, подчинившись невербальному Экспеллиармусу Люпина.

— Что вы тут устроили?! — у тётушки Вальбурги, которая появилась на крыльце дома, был поистине громогласный голос.

Она произнесла заклинание, и пыль улеглась, обнажив взгляду раскуроченный задний двор и запыхавшихся, потных Беллу и Ремуса. В руках последнего были две палочки, что сразу же делало его виноватым.

— Ремус. Лайелл. Люпин, — выплёвывала по одному слову Вальбурга. — Тебя приняли в этом доме, несмотря на то, что, будь моя воля, я бы тебя на порог не пустила. Сириус крадёт для тебя книги из библиотеки, которые я, опять же, запрещала даже показывать полукровке. Моя снисходительная племянница позволила тебе находиться с ней во дворе, пока она занимается. И вот как ты нам отплатил?! — Вальбурга перешла почти на визг, обводя рукой задний двор.

Трава была взрыта косыми заклинаниями и торчала клочками, дуб, под которым любил сидеть Ремус, весь исполосован, крупной ветки нет, потому что она валялась, трансфигурированная в щит, от которого теперь остались лишь щепки, пыль легла на все поверхности: садовый гарнитур был покрыт толстым слоем, а книга, из-за которой и начался весь конфликт, так и лежала закрытой.

— Я приношу вам свои глубочайшие извинения, леди Блэк, миссис Лестрейндж, — склонился, извиняясь, Ремус. — Дайте мне несколько часов, и я всё исправлю.

Белла только хмыкнула, подошла к нему, выдернула свою палочку и направилась в дом, поправляя сбитые кудри.

Леди Вальбурга тоже не питала иллюзий, что мальчишка справится со взваленной на себя задачей, но не стала отговаривать. Пусть отрабатывает крышу над головой!

Позже в этот день Белла лениво сидела на подоконнике своей спальни, расчесывая мокрые после душа кудри и наблюдая, как Люпин работает. Тот уже собрал весь мусор, оставшийся после их так называемой дуэли, и он аккуратно догорал на каменной дорожке, пока Ремус орудовал трансфигурированной лопатой, пытаясь привести двор в порядок. Летний день был жарким, так что через десять минут таких упражнений Люпин снял рубашку, и Белла поняла, почему того не волновал шрам на щеке.

Все тело Ремуса было покрыто шрамами: длинные и короткие, широкие и узкие; белые нити когда-то кровоточивших ран опоясывали весь его торс, и Белла поймала себя на мысли, что она хочет знать, откуда у него эти шрамы. Где шестнадцатилетний мальчишка мог обзавестись таким их количеством?!

Но расcпросы были последним, что Белла собиралась сейчас делать с Люпином. Первым делом она должна была утереть ему нос. Как он смог победить её, да ещё и заклинанием первого курса?! Унизительное поражение не давало Белле покоя, и она в сердцах сплюнула в окно, жалея, что Люпин был далеко и плевок не попал ему на голову.

На следующий день лужайка выглядела почти как новая. Тут и там попадались залысины, но Ремус уверенно заявлял, что там скоро вновь прорастет трава — куда денется. Белла даже не пыталась делать вид, что её хоть сколько-то интересует судьба газона, молча уткнувшись в книгу, которую ей любезно открыл Люпин. Проклятый мальчишка! В каждой бочке затычка!

Но в этот день он, как назло, решил не докучать Белатрикс, а вместо этого закрылся в комнате с Сириусом, который соизволил вернуться домой. И по какой-то неведомой ей причине Белла на протяжении всего дня невольно оборачивалась, ища взглядом назойливого Люпина.

Он не вышел в сад на следующий день, и через день. Белла не видела проклятого гриффиндорца целых три дня. Дурацкая книга оставалась закрытой, и Белла начинала терять терпение. Все проклятия, что она помнила, она уже отработала, а сиротливая закладка по центру книги не давала ей покоя, потому что внутри фолианта были новые знания. Которые она не сможет получить, пока не явится Люпин. Ох, как это её раздражало!

Он явился на четвертый день, ещё более бледный и болезненный, чем обычно. И вновь сидел под дубом с той злосчастной книгой, словно и не вставал с этого места.

— И где тебя гиппогрифы носили?! — возмущённо нависла над ним Белла, уперев руки в бока.

Ремус поднял на неё взгляд и впервые за всё это время посмотрел ей в глаза.

— Вы соскучились по мне, миссис Лестрейндж? — вместо ответа сказал он. В его взгляде была насмешка, а этого Белла стерпеть не могла.

— Не задирай нос, щенок, — выплюнула она. — Одна нечестная победа ещё ничего не значит!

— В таком случае вы простите меня, если я встану, чтобы мне не приходилось задирать нос, смотря на вас? — с мягкой улыбкой спросил Ремус, плавным движением вставая.

Белла никогда не была высокой, так что даже шестнадцатилетний мальчишка почти на голову выше её, и сейчас, когда он стоял так близко к ней, уже ей пришлось поднимать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Просто открой мордредову книгу и не отсвечивай, — прошипела она, вцепившись в фолиант, который Люпин держал в руках.

Ремус всё с той же мягкой улыбкой открыл книгу на том развороте, где лежала закладка Беллатрикс. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Белла отдёрнула руку, словно её обожгло.

— Кажется, в последний раз вы остановились на проклятии косноязычия, миссис Лестрейндж, — Ремус развернул к ней старинный фолиант и, когда она взяла его в руки, пальцем указал на последнее изученное ей заклинание. — Может быть эффективно против слабых в невербальной магии противников.

— Я умею читать, спасибо, — Белла выдернула книгу из рук мальчишки и отступила на два шага назад.

— Только этого там не написано, — улыбнулся Ремус, подмигнув ей, и направился в сторону дома. — Не буду мешать вам.

А Белла осталась стоять на месте, прижимая к груди раскрытый фолиант и покраснев, потому что он снова победил её, только теперь одними словами.

— Вы опять делаете неправильное движение, миссис Лестрейндж, — мягкий голос из-за спины едва не заставил Беллу подпрыгнуть. — Смотрите, сперва чертите треугольник, а потом — рассекаете, — она чуть не вспыхнула от возмущения, когда этот мальчишка подошёл к ней сзади и накрыл своей рукой её кисть с палочкой, помогая совершить правильное действие. Он стоял слишком близко, до неприличия. Белла ощущала его дыхание у себя на шее.

— Я не просила советов, — она казалась себе кошкой каждый раз, как рядом с ней появлялся этот щенок. Она шипела, фыркала и вела себя недостойно для леди. Хотя когда это Белла была ей? Она недовольно извернулась, вырываясь из рук Люпина.

— Но зачем терять время, если я могу помочь? — недоуменно спросил Ремус, делая шаг назад. В его глазах плескалось искреннее непонимание, почему гордость мешает Беллатрикс принимать помощь.

— Я справлюсь сама, — отрезала она. — И пока я не попрошу совета — помалкивай.

В этот день она не стала его прогонять.

День шёл за днём, Родольфус с Рабастаном так и не возвращались с задания, так что Белла всё ещё жила на Гриммо и пополняла свой арсенал, чтобы впечатлить Тёмного Лорда, когда ей выпадет такая возможность.

Постепенно она пришла к выводу, что отказываться от помощи — глупо, и решила перестать тратить время на безуспешную войну с заклинаниями, и стала обращаться к Люпину. Тот был только рад помочь, потому что усидчивость и внимательность позволяли ему лучше понять инструкции и объяснить их Белле. Он оказался толковым учителем для своего возраста, так что скорость изучения Беллой новых заклинаний существенно возросла.

А после окончания их импровизированных уроков Ремус давал ей советы по использованию окружения в дуэли: прикладная трансфигурация могла стать не только щитом, но и оружием, если грамотно её использовать. Белле плохо давалась трансфигурация в целом, потому что она предпочитала чары и проклятия, но она прилежно старалась научиться, если это поможет ей взять реванш.

— Откуда у тебя все эти шрамы? — спросила Белла в один жаркий день, когда Люпин, вспотев во время тренировки, снял рубашку, чтобы остыть во время перерыва. Они сидели рядом под сенью неизменного дуба, и Белла задумчиво водила пальцами по веренице шрамов на плече Ремуса, а тот и не был против.

— Тренировался уклоняться у Дракучей ивы, — безмятежно пожал он плечами. — Я полный профан в выборе атакующих заклятий, потому что боюсь слишком сильно навредить оппоненту, так что я сосредоточился на защите и уклонении.

— Дракучая ива — это то дурацкое дерево, которое хлещет ветками всех, кто подходит к ней? — нахмурившись, попыталась вспомнить Белла.

— Именно она, — кивнул Ремус, пряча улыбку, когда Белла провела по его руке ниже, следуя за длинными рваными шрамами.

— Тогда я хочу заметить, что получалось у тебя отвратительно, — подвела итог Белла.

— Я не такой быстрый ученик, как вы, миссис Лестрейндж, — улыбнулся он, делая комплимент.

— Просто Белла, — вдруг поправила его она. Пусть между ними и было девять лет разницы, ей уже порядком надоело слушать длинное обращение «миссис Лестрейндж».

— Как скажете...

Белла чуть впилась ногтями в его руку, заставляя исправиться.

— Как скажешь, Белла, — из уст Ремуса эта фраза прозвучала почти ласково. Беллатрикс не знала, что её имя можно произнести с такой нежностью...

В какой-то момент книга, с которой всё началось, была забыта. Вместо этого, Белла с удовольствием училась у Ремуса: тот показывал ей интересные способы применения самых простейших бытовых чар, в красках описывая возможные последствия, если применить их к человеку. Например, заклинание для охлаждения напитков могло вызвать переохлаждение крови в конечности противника и закончиться тем, что тот не сможет взять палочку, если наложить это заклинание на руку. Или заклинание для стрижки газона могло с лёгкостью перерубить сухожилия в ногах противника, но требовало куда меньше сил, чем Секо.

Белла чувствовала в тоне Люпина, что он никогда бы не применил эти заклинания таким образом. Однако её восхищало то, что при всей своей миролюбивости Ремус мог придумать тысячу и одно калечащее применение для самых простых заклинаний. Это превратилось в своеобразную викторину: Белла выбирала заклинание из школьной программы, а Ремус придумывал, как его хитроумно применить.

Беллатрикс начала понимать, что ей даже весело проводить время с Ремусом. А позже она заметила, что тот провожал её уже совсем не двусмысленными взглядами. Но она не спешила отвечать взаимностью. Поэтому, когда Ремус решил предпринять активные действия, она оказалась к ним не готова.

Они устроили дуэль на заднем дворе — не до победы, а просто чтобы отработать навыки. И в этот раз Белле удалось поймать Люпина, скрутив ему ноги трансфигурированным корнем дерева, так что он упал на землю под её радостный визг. Но веселье продлилось недолго, когда Ремус послал в подошедшую Беллатрикс заклятие подножки, и она упала на него сверху.

Синие глаза Ремуса оказались совсем близко. Его дыхание обжигало кожу. Руки уверенно скользнули по её спине, прижимая чуть ближе, а затем их губы соприкоснулись.

В этот момент Белла не думала ни о ком другом: словно в другой реальности остался Тёмный Лорд, её супруг, тетушка Вальбурга, несносный кузен Сириус. Все они были далёкими и нереальными, тогда как настоящими ощущались лишь осторожные и неуверенные губы, которые целовали её с такой нежностью, что Белла повелась на неё и ответила на поцелуй.

Если бы она тогда знала, сколько боли ей потом принесёт это решение, то она вскочила бы с места, прокляла бы Люпина и ушла бы куда глаза глядят, лишь бы не пересечься больше с этим мальчишкой. Но она ещё не знала. И потому тонула в этом поцелуе и гамме совершенно новых чувств, которые она не испытывала до этого никогда в жизни.

С того поцелуя всё изменилось. Тренировки стали всё реже, а отдыха — всё больше. Ремус любил валяться на траве, а Белле не нравилась трава в волосах, поэтому она ложилась на плечо Ремусу, и они проводили так долгие часы, разговаривая обо всём на свете, рассказывая друг другу о себе, делясь своими мечтами и планами...

Они были счастливы в те дни, и Белла даже начинала сомневаться, правильно ли она поступила, выйдя за Лестрейнджа, действительно ли ей нужно, чтобы её заметил Тёмный Лорд, или лучше не ввязываться в политику и тем более войны. Ей было хорошо и комфортно в объятиях Ремуса, и казалось, что больше никто не нужен ей в целом мире.

Они проводили вместе весь день, ставя отвлекающие чары на лужайку, чтобы ни Сириус, ни тетушка не обратили внимания на прохлаждающуюся в безделье пару. А затем они проводили вместе и ночи, когда Ремус практически беззвучно прокрадывался к Белле в спальню.

Но в одно утро Люпин пропал.

Лишь смятые простыни на кровати Беллатрикс напоминали ей, что она была не одна в тот вечер.

Он не явился и на следующий день, и через неделю. Даже Сириус, с которым Белла заставила себя заговорить сквозь зубы, не знал, куда уехал его друг и вернётся ли он. Сова, которую отправила Белла, вернулась без ответа.

Люпин в одночасье исчез из её жизни. А старый фолиант по проклятиям вновь начал открываться.

* * *

А сейчас перед Беллой стоял не тот мальчишка, что пробился через её шипы, терпеливо выносил все её издёвки, рукоприкладство, ругань... Не тот мальчишка, что получил самый ценный приз, за каких-то несколько недель украв её сердце. Не тот, кто разбил его вдребезги, просто исчезнув, не оставив и следа.

Это был незнакомый мужчина, потрёпанный жизнью, усталый и болезненный. Нищий оборотень — осознание этого факта резануло Беллу, и она отшатнулась от старого знакомого? Друга? Любовника? Получеловек, полузверь, отродье, которому не место в магическом сообществе. Она должна была бежать от него, бежать прочь, сломя голову, но на его щеке красовался тот самый первый шрам, что подарила ему Беллатрикс...

Белла неуверенно протянула левую руку, чтобы провести пальцами по шраму, вспомнить его выпуклость, прикоснуться вновь ласковым движением к коже мальчишки, который был единственным, кого она когда-то полюбила...

Но Ремус сделал шаг назад, стоило рукаву её мантии сползти ниже, открывая вид на метку её господина. И внутри Беллы что-то оборвалось.

Она неловко кашлянула, опустила руку, одёргивая мантию, и сделала зеркальный шаг назад. Они друг другу никто. Но почему же так больно?

— Р-рем, — прозвище слетело с её губ с лёгкой запинкой. — Ремус... Тогда, с книгой, ты это специально сделал? — Белла много лет обдумывала тот случай, когда ровно на время пребывания Люпина на Гриммо книга по проклятиям перестала открываться кому-либо кроме него, а затем, после его исчезновения, снова стала доступна всем.

— Заклятие кровного затвора, — глухо отозвался Ремус, отводя взгляд. — Я вычитал его в защитной секции вашей библиотеки, которую ты никогда не посещала.

Все встало на свои места. Это была не случайность, а с точностью шахматиста спланированная диверсия.

— Но если бы я не порезала тебе щёку... — удивлённо переспросила Белла.

— То я бы «случайно» порезал палец о страницы, — усмехнулся в никуда Ремус.

— Зачем, Рем? — непонимающе спросила Беллатрикс.

— Я хотел привлечь твоё внимание, — Ремус всё ещё не смотрел ей в глаза.

— И бросить меня после этого?! — голос Беллатрикс перешёл почти на визг.

— Тихо, тихо, Беллс, — жестом остановил её Ремус, обводя взглядом импровизированную площадь, на которую начали вылезать непрошенные свидетели. — Не здесь, пошли, — он развернулся на каблуках и пошел, уверенный, что Белла последует за ним. От такой самоуверенности Беллатрикс снова хотелось послать ему в спину какую-нибудь гадость, но под взглядами десятков оборотней она не рискнула доставать палочку и спешно заменила за длинноногим Люпином.

— Вот, проходи, — Ремус приподнял полог одной из палаток, пропуская Беллу вперёд и заходя следом. На палатке были чары расширения пространства, так что внутри была небольшая комната, как в «Дырявом котле», с аскетичной обстановкой: кровать, стол да стул. В углу валялся потрёпанный саквояж, с которым Ремус приезжал ещё тем злополучным летом — на нём за эти годы только прибавилось заплаток.

Пока Белла обводила взглядом пространство, Ремус накладывал на полог заглушающие чары.

— Присаживайся, — он рукой указал на стул возле стола, а сам уселся на кровать, зарывшись руками в волосы.

Белла смотрела на него одновременно и с жалостью, и с отвращением. Она много месяцев тренировалась дальше, трансфигурируя манекены в бледное подобие Ремуса и каждый раз уничтожая его всё более и более изощрённым способом. Но сейчас, когда он сидел перед ней — сломленный, уставший, потерянный, — у неё не хватало запала, чтобы проклясть его.

— Прости меня, Беллс, — подал, наконец, голос Ремус. — Теперь ты понимаешь, почему я ушёл. Я не мог оставаться рядом с тобой, потому что подверг бы тебя опасности! — он поднял на неё взгляд, жалобный и жалкий.

Белле стало мерзко. Мерзко от того, что мужчина, когда-то занявший её сердце, мог быть таким жалким. Где тот Ремус, что стойко выносил боль, пока Белла испытывала на нём новые проклятия? Где тот Ремус, что твёрдо стоял на своём, мягко подталкивая к этому Беллатрикс? Где тот Ремус, на чьей груди она так любила валяться в саду, пока тот перебирал её волосы нежными движениями пальцев? Где все эти стороны Люпина?! Почему перед ней разбитая кукла с его лицом? Побитый щенок, который сжался в ожидании нового удара.

А ведь он и был животным, не человеком. И относиться к нему Белла должна была соответственно. И тот взгляд, что Ремус бросал на неё, пытаясь понять, что за чувства скрываются за непроницаемыми чёрными глазами, раздражал лишь сильнее.

Всё это было ошибкой.

Белла резко встала со стула и отвернулась от Люпина. Шорох плаща выдал то, что он встал следом.

— Ты мог бы спросить меня, — тихо процедила она. — Рассказать, подготовить... Или задаться вопросом, а нужна ли мне защита.

— Я хотел как лучше... — прошептал за её спиной Ремус. — Я...

— Ты когда-нибудь жалел, Ремус? — перебила его Белла, резко развернувшись и едва не уткнувшись в грудь Ремусу.

— Иногда я жалею о том, чему не суждено было случиться... — тихо произнёс он, наклоняясь и находя её губы своими.

Солёный, горький поцелуй. Поцелуй-прощание. Белла тонула в нём, живо вспоминая тень под раскидистым дубом, запах скошенной травы и до невозможности сладкие поцелуи. Тем летом она почти оступилась. Почти забыла о своей цели. Почти свернула со своего пути ради любви. Но любовь — это выдумка, иллюзия, фикция! Она неосязаема и не сможет преодолеть преграды. Не ту, что встала между ними, когда на руке Беллы появился Его знак.

Белла собралась с силами и разорвала поцелуй первой, отстраняясь. Пальцы невольно скользнули по шраму, и сердце вновь кольнуло, но сама Белла была тверда.

— Прощай, Ремус, — коротко сказала она и уверенным шагом вышла наружу, оставив позади свою дурацкую влюблённость и Ремуса Люпина. Больше для неё его не существовало. Был только её господин и его миссия — очистить магический мир от грязной крови. И теперь Белла ещё сильнее прониклась идеологией Темного Лорда, потому что в его идеальном мире Белла с Ремусом никогда бы не встретились. Никто не допустил бы до учебы в Хогвартсе оборотня, никакой гриффиндорец Сириус не смог бы притащить в дом этого полукровку. И Белла никогда бы не влюбилась в это вежливое недоразумение, привлекательную ошибку природы.

Но теперь она твёрдо была уверена, что дело Лорда — правое, потому что магический мир как никогда нуждался в очищении. И она станет во главе этой глобальной зачистки, по правую руку от Тёмного Лорда. Она станет его оружием, его идеальной и безукоризненной Беллой.

И никогда больше не вспомнит каштановые волосы и лукавую полуулыбку, своё отражение в синих глазах. Она забудет это как ошибку. Как страшный сон, который, к счастью, не стал явью.