Беги, Тони, беги! (джен)

— Проезжайте, ваши сиятельства! Здравия желаю нашим обоим монархам, и да живут они долго и счастливо!

Жандармский офицер Пятого королевства с вываливающимся из раззолоченного мундира пузом дёрнул за рычаг — и полосатый пограничный шлагбаум, отмечающий восточные рубежи государства, с печальным скрипом пополз вверх. За ним расстилалась огромная загадочная страна, про которую большинство обитателей Девяти Королевств только в сказках и слышали — не говоря уже об Энтони Льюисе, бывшем дворнике из Нью-Йорка, а ныне главноуправляющем королевским игорным замком и хозяином парка "доподлинных патентованных волшебных аттракционов".

Пока что Тридевятое царство, занимавшее большой кусок огромного материка к востоку от полуострова девяти королевств, встречало заморских гостей не очень презентабельно. Старая белокаменная крепость на холме, обнесённая кривым частоколом небогатая деревня под холмом, а вокруг — лес, лес и ещё раз лес. Он выглядел таким дремучим, что Расколдованная Чаща рядом с ним показалась бы уютным сквериком на Манхэттене. К тому же сразу за шлагбаумом худо-бедно приличная дорога обрывалась, и начались настоящие русские горки.

За первые пять минут в новой стране Тони уже трижды треснулся головой об потолок кареты. Утешало мистера Льюиса лишь то, что его спутники — царедворцы Четвёртого королевства, злобно перемывавшие кости "безродному выскочке-иностранцу" — маялись так же. Верный гоблин Сморщенное Лицо на козлах бранился себе под нос, предвкушая, как будет потом вытаскивать экипаж из грязи.

"Ну да где наша не пропадала, — думал Энтони. — Всё-таки это не тюрьма Белоснежки и не болото с карликами. Всё-таки я теперь почтенный негоциант, при деньгах, с положением в обществе, если что — Венделл меня защитит. А уж когда я вывезу отсюда эти диковины — мой парк умоет всех конкурентов. Город Поцелуев разорится к чертям и выстроится ко мне в очередь убирать яблочные огрызки!".

В принципе, дела у королевского игорного замка, которым заведовал Льюис уже пятый год, и так шли недурственно. Высший свет столицы просаживал там целые состояния, увеличив поступления в казну аж на пятнадцать процентов. Четвёртое королевство начало наконец латать дыры в бюджете, проеденные регентами во времена малолетства принца Венделла, выплатило долг гномам, а главное — задержанное жалованье солдатам. Можно было больше не бояться, что армия разбежится по домам, оставив своего монарха один на один с троллями — благо последние устроили жуткую грызню за опустелый трон Шутника.

Тони уже замахивался на новые проекты. Несколько месяцев назад один граф проиграл в его заведении необычайно живописную усадьбу всего в пятнадцати милях от столицы, и Льюис быстро нашёл ей применение. В имении началось строительство парка развлечений "Сказочный мир Тони", рассчитанного уже не на знатных вертопрахов и гномьих богатеев с ярмарки, а на солидную семейную публику, которая сможет раскошелиться на десяток золотых венделлов для воскресного отдыха своих юных бандитов.

Тут перед попаданцем встала сложная задача — аттракционы, которые могли придумать Энтони и его мастера, основывались, как правило, на подражании широко известным в этом мире чудесам. А это давало лишние преимущества местным игрокам рынка, уже давно извлекавшим из оригинальных "чудесных источников" и "пещер видений" звонкую монету. Как бы изловчиться и выдумать для парка что-то такое, что не зародилось в Девяти Королевствах само собой по воле магии?

Однажды, когда Тони прогуливался по столичным улочкам, решая этот вопрос, в тёмном переулке у кабака к нему подскочил тощий зелёный оборванец-гоблин с заточкой и рявкнул, дыхнув несвежим изо рта:

— Кошелёк или жизнь, человечишка!

Мистер Льюис сначала оторопел и готов был уже расстаться с кошельком, но потом увидел, кто перед ним, и рявкнул:

— Ты что, Сморщенное Лицо, охренел?! Своих не узнаёшь?!

Да, это был гоблин Сморщенное Лицо, сокамерник Тони в мемориальной тюрьме им. Белоснежки, с которым он когда-то дал оттуда дёру, и их пути разошлись.

— Я смотрю, Тони, ты тут разбогател. Снова откупорил где-нибудь кубышку? — улыбнулся гоблин, признав старого знакомца.

— У меня теперь своё казино, с блэкджеком и феечками. А ты где пропадал четыре года?

Сморщенное Лицо странствовал по девяти королевствам, перебиваясь чем попало по разные стороны закона. Однажды во владениях Голого короля, улепётывая от полиции, он заблудился и забрёл далеко за восточные рубежи Пятого королевства. Так гоблин очутился в бескрайних владениях царя Гороха, о котором при дворе Венделла ходили только дикие слухи. Остаток вечера он провёл в особняке Тони, травя ему байки о полулегендарном Тридевятом царстве, его жителях и обычаях.

— Чего у них там только нет! Представляешь?! Скатерти-самобранки, которые закатывают тебе такую пирушку — ты и в королевском дворце не видал! Печки сами по себе ездят в лес за дровами! В чащобах кое-где ещё водятся жар-птицы! А как-то раз встретил я на узенькой тропочке старую хибару, которая пёрла на меня сама по себе на куриных ногах!

— Гонишь, — не поверил Энтони, приканчивая третью кружку пива.

— А ты думаешь, почему я по дороге сюда не подох с голоду? Смотри! — гоблин вытащил из кармана зашмыганный кусок не то скатерти, не то полотенца и сказал на иностранном языке, которого Льюис не знал:

— Nakormi, napoi, winom popotchuy!

На скатерти сами собой возникли кусок серого хлеба — незнакомой разновидности, но свежего — и рюмочка... Чёрт побери, неужели настоящей русской водки?

— Это вещь! — одобрил Тони. — Не помню, чтобы такие где-то в округе делали. А что за заклинание?

— Накорми меня и налей винца, — перевёл Сморщенное Лицо.

— Говоришь, в Тридевятом царстве полно такого барахла... Стоит как-нибудь туда съездить. Слушай, старина, а не пойдёшь ко мне... хммм... личным слугой джентльмена? А то мой камердинер недавно спёр серебряные ложки и бежал за границу. Заодно и русскому меня обучишь, а на востоке станешь моим проводником.

— Ни за что бы не согласился. Если бы не почуял, что ты задумал что-то денежное, — ответил гоблин. — Но учти: прибыль от операции разделим по-честному, и на этом я с тобой распрощаюсь! Сморщенное Лицо никогда ничьей судомойкой не был!

— По рукам! — не стал возражать Тони.

А через некоторое время на приёме у короля Венделла Энтони узнал, что монарх готовится отправить к тридевятому двору большое посольство — чтобы разведать возможности для торговли с подданными Гороха и другими восточными владыками в обход соседей. Заодно Венделл поручил графу Рейнеке — главе миссии — прощупать почву на предмет брака с сестрой государя царевной Марьяной и последующего союза, чтобы Голый король не слишком зарывался.

— Сир, — церемонно раскланялся Тони, — всеподданнейше прошу вас включить меня в состав делегации. У моего бизнеса возникли интересы в Тридевятом царстве, а вы сами знаете, какие проблемы в третьем мире бывают у инвесторов. На случай осложнений с царскими властями было бы полезно дать им понять, что наш капитал находится под вашей защитой...

— Тони, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду на самом деле, — сказал Венделл. — Не думай, что твой король не в курсе последней аферы, в которую ты влез. И я тебя прикрываю исключительно потому, что в неоплатном долгу перед тобой и Вирджинией.

Льюис густо покраснел. Он слишком широко размахнулся с проектом парка развлечений и "стрельнул" часть нужных денег из кассы мануфактурного товарищества, которое сам же ранее учредил. Но пока парк не приносил тех доходов, на которые Тони рассчитывал, а мануфактура в нужный момент оказалась стеснена в средствах. Акции товарищества заколебались, компаньоны в беседах с Энтони угрожающе кивали в сторону незабвенной тюрьмы. Так что новинки из Тридевятого царства в парке были нужны ему как воздух.

И вот теперь уже третью неделю мистер Льюис и гоблин Сморщенное Лицо следовали за кортежем посла Рейнеке в неизведанные края. По пути компаньоны повторяли нужные слова и выражения:

— Zdrav budi, boyarin! Ne veli kaznit, veli slovo molvit! Hozyayka, pusti perenochevat! Ugovor dorozhe deneg! Skatertyu doroga!

После языковой практики Энтони достал записную книжку и перелистал в ней список волшебных диковинок царства, которые следовало прикупить для парка. На почётном месте стояла таинственная "Избушка на курьих ножках".

— Избушку достать будет непросто, — сказал ему Сморщенное Лицо. — Её хозяйка — Баба Яга, могущественная ведьма, которую они все боятся. Наверняка она не пожелает её продавать, как все нормальные люди, а надаёт смертельных и невыполнимых заданий.

— У меня пути назад, в общем-то, нет, — ответил Тони. — Не отдаст добром — мы разузнаем, как управлять этой хреновиной, и угоним её!

— Ты уверен, что это сработает? — испугался гоблин.

— Без вариантов, мужик! Мы же снова в деле! — подбодрил его мистер Льюис. Но на душе у него было не спокойно — на собственной шкуре он знал, что волшебный мир за каждым поворотом готов преподнести ему мешок подлых сюрпризов.

За плечами Тони и гоблина были уже десять дней пути по лесам, полям и сыпучим пескам Тридевятого царства.

Поначалу местная экзотика откровенно не понравилась новоиспечённому коммерсанту из Четвёртого королевства. Душные кабаки, не выдерживавшие сравнения даже с дешёвыми тошниловками Ист-Сайда. Города с глухими заборами и алчными воеводами — в первом из них Энтони ещё и неудачно обменял венделлы на царские червонцы. Чванливые князья в дорогих мехах и согнутые ими в три погибели мужики. Дороги после дождя превращаются в трясину, в которой вязнут даже быки.

А эти лесные чащобы! Днём тебя подстерегают разбойники — на посольский кортеж налетали дважды, Льюису и Сморщенному Лицу даже пришлось самим отстреливаться от бородатых бандитов. А ночью... Чужестранцы предпочитали не думать, что воет за стеной деревьев.

— Это точно не волки, — сказал Тони, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — У меня был знакомый волк, его вой ни с чем не спутаешь.

— Главное, чтобы не кикимора, браток, — отозвался гоблин, завершая свою стряпню.

— Кики... что?

— Это болотные духи. Когда я блуждал в этих лесах, одна из них на меня запала. В общем, пришлось обещать ей жениться, чтобы отделаться от этой дуры, — рассказал Сморщенное Лицо. — Теперь ты понимаешь, что мне от дороги лучше не отходить? Если я нарвусь на ту кикимору, она из меня такое сделает...

— Сочувствую, — кивнул Льюис, вспомнив историю своего неудачного брака.

— А если пройти миль так сто семьдесят на север, выйдешь к Лысой Горе. Самое поганое место во всём царстве. Там живёт Кощей Бессмертный — чернокнижник, убийца, людоед — и, возможно, гоблинами тоже не брезгует. Он — господин всей нечистой твари в этих лесах и болотах, водит дружбу с дикими степняками, мечтает захватить всю страну.

— Перестань, мой зелёный друг! Я уже поверил, мне уже страшно, я уже готов в штаны наложить! Ты этого добиваешься? — рассердился Тони. — Задолбал меня пугать!

Но на следующее утро на ближайшей развилке посла Рейнеке и его спутников ждал конный отряд стрельцов в необычной синей форме. Руководил ими видный мужчина с острой бородой в неприлично дорогом кафтане с каменьями — явно какой-то местный дворянин.

— Господин граф Рейнеке, его царское величество Горох радо приветствовать вас на земле Тридевятого царства... — зачитывал тридевятый кавалер царский указ на всеобщем языке Девяти Королевств, но с жутким акцентом.

— А кто эти синие? Что-то вроде жандармов или городской стражи? — шепнул Энтони.

— Боярин называет их милицией. Они вроде как следят за порядком в столице, а царь приставил их охранять кортеж. Странно, когда я здесь жил, никакой милиции не было..., — удивился гоблин.

— Зато с ними спокойнее будет, — порадовался управитель игорного замка. — Хоть в столице что-то по уму.

На следующий день посольство въехало в Лукошкино — центр большой и по первому впечатлению бестолковой державы Гороха.

Город был таким же деревянным, как и все предыдущие, но гораздо больше и гораздо благоустроеннее. Столичный народ был явно бойким и зажиточным. Под окошки карет норовили подкатиться уличные торговцы всякой всячиной. Энтони купил у одного из них увесистый крендель, отломал половину и сосредоточенно стал жевать. Насилу протолкавшись через огромный рынок, экипажи в окружении милицейских всадников прибыли на дворцовую площадь.

— Чёрт, у царя даже резиденция из брёвнышек. Как они тут ещё не сгорели? — подивился Тони.

— Это да, пожары здесь каждый год. Поэтому курить строго запрещается. Неосторожно чиркнешь кремнем или огнивом — и прости-прощай, — пояснил Сморщенное Лицо и почесал сморщенное лицо. Перед въездом в Лукошкино гоблин тщательно напудрился и выбелился — не хотел, чтобы узнавали — но на гоблинскую кожу людская косметика оказывала не слишком хорошее воздействие.

— Как хорошо, что я бросил курить, — выдохнул Энтони.

Наконец членов делегации Четвёртого королевства повели во дворец. Просторный, светлый, с яркими витражами тронный зал был щедро расписан райскими птицами, единорогами и ещё какими-то чудесами. Горох выглядел точь-в-точь как Иван Грозный из кино, которое Тони видел по телевизору много лет назад: в такой же парадной золотой распашонке и шапке.

— Не гневайся, государь надёжа... Не вели казнить... Слава те Господи... — перебирал мистер Льюис под нос всё, что вспомнил из самодельного "разговорника". Но царь неожиданно обратился к ним на чистом и грамотном "сказочно-английском":

— Граф Рейнеке, господа дипломаты и коммерсанты Четвёртого королевства! Я рад приветствовать вас в моих владениях и польщён честью, которую оказал мне мой царственный брат Венделл Уинстон Уолтер... — государь на время запнулся, махнул рукой, — Белоснежный, уф!

Затем чиновник — "дьяк" — сверяясь со свитком, представил царю Гороху всю делегацию, вплоть до Энтони. Льюис умудрился даже правильно поклониться. Властелин Тридевятого царства завёл с графом протокольные разговоры, в которые авантюрист особо вникать не стал. Несколько оживился он, лишь заметив в толпе вельмож сильно выделяющегося из неё человека.

Этот оригинал вместо пышной шубы, как у прочих тридевятых аристократов, носил не то синий, не то серый мундир фасона явно двадцатого века. Тони заметил, что его цвет был точь-в-точь как у кафтанов милицейских стрельцов. Совершенно современная фуражка тоже явно намекала на принадлежность парня к копам. Кто это? Начальник полиции? И неужели он — такой же "попаданец", как и Энтони Льюис? Интересненько...

— ... За вашу безопасность в Лукошкино отвечает моя верная милиция и сыскной воевода Никита Ивашов! Его люди проследят, чтобы ни один из вас не покинул мой стольный град обиженным, избитым, раздетым и разутым!, — продолжал царь. — Можете рассчитывать на него! А теперь — прошу проследовать на почестен пир!

Это был самый богатый стол, который беглый дворник видел за всё путешествие — он затмил даже Праздник Сосисок в Пятом королевстве. Почки заячьи верчёные, головы щучьи с чесноком, чёрная икра, красная икра, зайчатина, севрюга, бараний бок с кашей... "Эх, Волка бы инфаркт хватил от такого ассортимента!", — подумал Энтони. Тут он вспомнил, что давным-давно не видел Вирджинию с зятем — и, возможно, внуком, — и прослезился. Боярин по соседству это заметил и спросил что-то, что мистер Льюис до конца не разобрал.

— Простите? — кивнул он "толмачу" — переводчику из Посольского приказа.

— Боярин Кашкин любопытствует, чем господин так опечален и неужели в вашем королевстве никогда не видели такой снеди? — перевёл тот.

— Минуточку, за кого он нас принимает? Четвёртое королевство — это вам не Эфиопия какая-нибудь! — обиделся Тони за новую родину.

— Поймите нас, господин Льюис — мы сообщаемся с западными соседями только через Пятое и Восьмое королевства. От первого отделены лесом и болотом, от второго — холодными северными морями. Так что лишь двор и богатейшие купцы хоть чуть-чуть осведомлены о делах в этой части света. Поэтому визит вашего посольства — такая редкость и радостная новость.

— Я вас не виню, — ответил Энтони. — Лучше расскажите мне вот что. Я много наслышан от деловых партнёров о чудесах вашей родины, но больше всего их поразило такое диво, как избушки на курьих ножках. Вы не знаете, как бы мне увидеть хоть одну, и, может быть, приобрести её на память о Тридевятом царстве?

— Это очень трудно, господин Льюис. Изба на куриных ногах всего одна. Она принадлежала когда-то Бабе Яге, но теперь она переселилась в город, а где избушка — никому не открывает, — пожал плечами толмач.

— А где я могу найти эту почтенную леди? Предлагаю червонец за информацию.

— Не стоит. Потому что вряд ли она согласится продать избушку. Бабушка Яга теперь состоит на государевой службе, могут решить, что она продаёт важнейшие секреты двора, — вывернулся толмач, и больше Тони ничего от него так и не добился, вместо этого решив налечь на блины с икрой, водку и вина.

Выходя с пира и пытаясь облокотиться на царского стрельца, мистер Льюис заметил Сморщенное Лицо.

— А я тебя всюду ищу, — кивнул ему гоблин. — Как и везде, слуг тут кормят отдельно, при кухне, тем, что не доели вы.

— Ну, тогда будь спок, т-тебе на год хватит, — пьяно пробормотал выходец из "Десятого королевства". Вслед за конным провожатым они направились на лукошкинский Гостиный двор, где останавливались заезжие торговцы из других городов царства, из соседних королевств и с Востока.

— She said, "There is no reason

And the truth is plain to see"!!! — орал Тони свою любимую песню, наполовину высунувшись из кареты.

— But I wandered through my playing cards

And they would not let her be!!! — вторил Сморщенное Лицо, за поездку успевший разучить её вместе с "хозяином".

— Э-эх, а ишшо заграница! Аки свиньи назюзюкаются и ревут во всю ивановскую, ровно мы, грешные! — неодобрительно сказал им вслед какой-то прохожий. Но дорогие гости Гороха его не заметили.

На следующее утро Энтони обнаружил, что спит прямо в парадном костюме и прямо на полу. Голова угрожающе гудела. Гоблин, успевший надеть только штаны, чесался и обмазывался "маскировкой", чтобы сойти за человека.

— Уууу, Тони, ты в полном дерьме. Столько вчера перебрать, — покачал зелёной головой Сморщенное Лицо. — Выпей-ка этот эликсир по рецепту моей бабушки. После хорошей вечеринки он незаменим.

Гоблинское снадобье воняло, как вагон старых носков, но Энтони и впрямь полегчало. Кое-как отряхнувшись и позавтракав с компаньоном нехитрой яичницей, он направился "мониторить рынок" — узнать побольше о замечательной избушке и её хозяйке, а заодно и толкнуть здесь втридорога различные гномьи поделки, купленные на распродаже в Городе Поцелуев.

Из базарных разговоров компаньоны узнали, что Баба Яга служит теперь не где-нибудь, а в милиции судебно-медицинским экспертом. С одной стороны, это несколько смущало — особенно Сморщенное Лицо. С другой — Тони уже давно понял, что практически любое должностное лицо Тридевятого царства "имеет свою цену", а значит, и вопрос с приобретением избушки можно решить.

Размышляя об этом, Льюис машинально потянулся в карман синего пиджака за кошельком... и не обнаружил.

— Точно! Свистнули! Karaul!!!! — заорал Тони на весь базар, как его научил младший партнёр. — Obokrali!!!

На крики "Держи вора!" протолкался дежурный стрелец в синем кафтане и с нашивкой с надписью МИЛИЦИЯ.

— Что у нас тут, православные? С заморским гостем беда приключилась? — и обернулся уже к Льюису. — По-русски разумеешь ли?

— Да... не очень множко... — засмущался мистер Льюис. — У меня обокрали... много ваших денег. Взяли уоллет. Там сто семьдесят семь... нет, восемь червонцев.

— Разберёмся, ваше степенство, — сказал стрелец и задумчиво погрыз левый ус. — Пожалуйте тогда в отделение наше милицейское, протокол составлять да приметы с покражи сымать.

Лукошкинская милиция занимала двухэтажный дом со всякими дворовыми пристройками, богато разукрашенный резьбой. Кроме "синих" стрельцов в большом количестве, Тони заметил среди местных копов мускулистого малого размером со Шварценеггера в лучшие годы, в разухабистой красной рубахе с закатанными рукавами. Он занимался тем, что играючи ломал увесистые чурбаки об колено. Увидев Сморщенное Лицо, атлет почему-то заржал.

— Ваше степенство, туда пожалте, — показал рукой стрелец в дверной проём и сказал внутрь: — Батюшка сыскной воевода, тут вчерашний купец заморский со слугой пришли жалиться! Мошну на базаре увели!

— Введите!

Внутри Тони увидел вчерашнего парня в мундире с дворцовой церемонии.

— Мистер... Никита?

— Никита Иванович или сыскной воевода. Как вас зовут?

— Энтони Льюис. Я прибыл из Четвёртое королевство... бизнес... покупить редкости, волшебство, фор интертейнмент...

— Мне сказали, что сегодня на Базарной площади у вас пропал кошелёк и вы подозреваете кражу...

— Точно. Сто семдесят восем червонец. Мистер Иванович... Мне нужно иметь разговор с эксперт криминалист... Миссис Яга..., — Энтони решил не упускать шанса подобраться поближе к вожделенной избушке.

— Это не так просто, к сожалению, гражданин Льюис. Наша бабушка параллельно проводит экспертизу по делу о похищении ребёнка. К тому же при расследовании кражи мы обходимся более простыми мероприятиями... Когда, вы говорите, это случилось?

— Полчаса. В кожаный ряд. Кожаный ряд для лошадки, ну..., — подбирал незнакомое слово Тони.

— В шорном, значит. Сотник Еремеев, не напомните,кто у нас на шорном работает?

— Мишка Свист да Истома Беспалый, — кивнул начальник стрельцов. — Ещё, правда, Ванюха Зернь к ним захаживать повадился, те его в кабаке насмерть прибить грозились...

— Всё гораздо проще, чем вы думаете... — гнул свою линию сыскной воевода, но тут в кабинет вступила самая настоящая Старая Карга. Такой, наверное, стала под старость Болотная Ведьма — отравительница Белоснежки.

— Никитушка, всё сходится — цыган тот мальца свёл, как есть на Колокольной площади! Это кто там у тебя?

— О, кстати! Знакомьтесь, мистер Льюис! Это Баба-Яга, наша домохозяйка и эксперт-криминалист отделения. Правая рука и мозг сразу. Бабушка, у потерпевшего вроде к вам какое-то дело, вы сейчас не сильно заняты?

Примечания:

POV — от лица участкового, как и положено.

Энтони Льюис был, пожалуй, самым капризным, настырным и бестолковым потерпевшим в истории отделения — побив рекорды всех бояр и лукошкинских купцов гостиной сотни. Эффект усугубляло его не самое блестящее владение языком. Я серьёзно начал переживать, что гражданин Четвёртого королевства вызовет у моей домохозяйки атомный взрыв мозга, и она, потеряв терпение, превратит его в какую-нибудь красивую подставку для ступы. По секрету скажу — были прецеденты, да...

— Ой, батюшки-светы, гость заморский, да не части ты так! Никак не возьму я в толк, старая, чего ж тебе от меня надоть-то?!

— Мэм, иф ай гесс райт, вы есть всемирно известный Баба? Яга?

— А кто ж ещё-то, соколик?! Ягой родилась, Ягой и помру, тьфу-тьфу-тьфу три раза... Так что там с покражей твоей?

— Зачем вы сразу плевать меня, мэм?! Ай вонна... я хочу обратить вас по другому делу. Вы есть собственник уникальный куриный избушка! — напирал Энтони.

— Да пошто тебе курятник наш? Никитка, чего он задумал-то? — недоумевала бабуля.

— Надеюсь, он вашего петуха заберёт с концами! Гражданин Льюис, что вас интересует всё-таки? Может, попробуете по-английски изложить, я всё-таки учил язык в школе... — По правде говоря, за пределами "London is a capital of Great Britain" я уже ни фига не помню, но что было делать...

— Ноу, ноу! Куриный изба... куриный ножка... шейка... крылышко... О, щит, ай форгот зе ворд.

— Так что же это он, бабуленька, вас обожрать нагло вознамерился?! — встрял наш младший сотрудник. — Ужо я энтому ястребу окаянному пёрья повыщипаю!

— Митя, не лезь. На тебе пять червонцев, пройдись лучше по кабакам на Колокольной площади и проверь там Мишку Свиста и Ванюху-Зернь. Краденый кошелёк должен быть у кого-то из них, — вовремя нейтрализовал я нашего энтузиаста.

— Маловато будет... — заканил было Митяй, но увидев мой лаконичный кулак, перестал торговаться и двинул на задание. Тем временем мистер Льюис не отставал...

— Изба на курица... На нога... Йес, экзектли райт! Вы имеете рашн коттедж на ногах курицы! — сформулировал наконец интурист.

— Ооох, гость торговый, сдаюсь я. Запутал ты меня! Никитушка, ты ж вроде язык учил... Он что же, змий-искуситель, про избушку мою расспрашивает? — глаза у нашей эксперт-криминалистки уже выписывали ленту Мёбиуса.

— По-моему, да.

— Йеа, офицер, вы совершенно правы! Я хотел поведать о нём при дворе у май король Венделл! Мы проделаем промоушн уникальный культура Тридцатьдевятого царства! — обрадовался Энтони. Кажется, можно выдохнуть с облегчением — всего-навсего ещё один прибалдевший от загадочной русской души ценитель экзотики. Но Яга его порывов не оценила.

— Уж и не знаю, как горю твоему помочь, касатик. Сама уж забыла, дура старая, где последний раз избушку оставила. Я ить давно в городе живу... Да и сам понимаешь, я её, родимую, просто так кому попало не доверю. А то, бывало, заходят всякие, и накорми их, и напои, и в баньке выпари, и спать уложи! А утром хвать — солонку спёрли!

— Сорри, мэм, что оторвал от вас важный работа. Я большой любователь эта страна... — оправдывался гражданин Льюис, сделав максимально умильное и подкупающее лицо.

— Гражданин Льюис, давайте сделаем так. По вашему заявлению я уже направил на розыски младшего сотрудника Лобова. Насколько я его знаю, в течение суток он принесёт хоть десяток разных кошельков, один из которых явно окажется вашим. Экскурсию в избушку на курьих ножках работники милиции сегодня вам устроить не смогут. Но если наша эксперт вспомнит её точные координаты, вы можете попробовать договориться об удобном времени. О'кей? — предложил я.

— Пущай какую ни на есть ценность в залог оставит! — потребовала недоверчивая бабка.

— Лет ит би, офицер, — подозрительно быстро согласился Энтони, отковыряв от пиджака неизвестный мне наградной знак с профилем какой-то дамы. — Орден Белоснежка третьей ступени за особые заслуги перед корона!

— Я представлял её себе несколько иначе, — задумчиво сказал я, разглядывая орден. — Всё-таки мы Белоснежку знали по мультикам, по книжным иллюстрациям...

— Вау, даже до Тридцатьдевятого царства дошла слава Белоснежка, — улыбнулся Льюис. — И ещё самфиньг! Эксклюзив волшебный тикет в Сказочный парк Тони! Эни аттракцион от закат до рассвет... о щит, наоборот!

Когда экспансивный подданный Венделла покинул отделение, я призвал дежурного стрельца и скомандовал:

— Фёдоров, метнись в Посольский приказ! Я сейчас тебе выпишу сопроводиловку... Пусть предоставят нам досье на Энтони Льюиса, всё, чем располагают!

— Это ты вовремя, Никитка, — кивнула Яга, потянувшись за настоем от головной боли. — Не нравится мне этот гусь лапчатый! Прям жениться на избёнке моей собрался! А куда ж я, дура старая, её в самом деле схоронила?

Остаток дня Тони и Сморщенное Лицо всячески пытались возместить себе убытки: сторговали все дешёвые псевдоволшебные гномьи сувениры из Города Поцелуев, а заодно прикупили гусли-самогуды, которые можно было бы всучить не особо взыскательным меломанам как "чарующую арфу Рождественского Духа Грядущего". Вдобавок Льюис завёл было с азиатскими коллегами-торговцами через двух переводчиков разговор о покупке партии ковров-самолётов. Но увы — их нужно было выписывать из далёкой Аграбы и с большими накрутками по цене.

— Тони, вспомнил одну важную деталь про нашу ведьму, — настороженно сказал ему гоблин. — В прошлом Баба-Яга занималась каннибализмом и готовила в печке маленьких мальчиков. Ты точно уверен, что всё ещё хочешь заполучить её избушку? Представляешь, что она там хранит?!

— Предадим земле где-нибудь по дороге, — устало ответил любимец Венделла. — А за меня не бойся: я уже не влезу в печку. Ты, правда, у нас тощий — но, думаю, гоблинов Яга не ест.

Ближе к вечеру на Гостиный двор к Энтони заявился тот самый Терминатор в красной рубашке — детектив Лобов и пригласил в отделение милиции "значицца, покражу глазыньками ясными засвидетельствовать".

В отделении Тони Льюис обнаружил трёх связанных одной верёвкой отвратительного вида оборванцев, покрытых переливчатыми синяками. На столе шефа милиции было разложено с десяток различных мешочков с деньгами.

— Ох, Митя-Митя... — покачал головой Никита Ивашов. — Гражданин Льюис, как видите, подозреваемые в краже задержаны и дают показания...

— Как есть дают, воевода-батюшка! Уже епизодов тринадцать на себя взяли! Только вот возвернуть не всё удалось — они уж пол-добычи пропили, черти беспочвенные! — посетовал Митяй.

— Можете осмотреть найденные вещи, — вытер пот со лба сыскной воевода. Тони признал свой кошелёк по монограмме и пересчитал деньги.

— Пятдесят червонцев не на место, — грустно констатировал мистер Льюис. — Вернёмся в наш разговор, офицер. Мы могли бы сделать доступ в избушка как компенсейшн...

— Это лучше всё-таки обсуждать с бабулей, как хозяйкой недвижимости, — начал было Ивашов, но тут с лестницы раздался старческий скрипучий голос.

— Да слышу, слышу, не глухая я! Так и быть, Никитка, покажем мы ему избушку мою брошенную — пущай подавится, заноза бестолковая! А то опять полдня гундеть станет!

— По-моему, Яга не возражает, — истолковал воевода.

— Экселлент! — улыбнулся Тони. — Офицер, я имею ещё для вас маленький разговор тет-на-тет.

— А что у вас случилось?

— Видите ли, я не из Девят королевств. Я америкен ситизен, я из Нью-Йорк. Вы понимаете, что есть Нью-Йорк, йе?

— А как вы догадались?

— Ваш царство нет сообщения с Четвёртый королевство. Но вы знаете история Белоснежки. Плюс ваш кэп, ваш юниформ. Вы не можете надлежать этот мир. Вы такой же, как я. Но откуда вы?

— Я, мистер Льюис, из Москвы, — ответил Ивашов.

— Какой год вы там...

— Девяносто восьмой, если вы об этом. Найнтин... найнти эйт, — насилу подобрал слова сыскной воевода.

— Я всего лишь пара год позже. Я понимаю вас. Ельцин, рашн мафия, полисмену платили ничего, а здесь вы шеф. Я тоже был уборщик в Нью-Йорк, но тут — тут я очень важно, король мой лучший друг, — разоткровенничался Тони. — Я рад, что вы не схотели интернешнл скандал и пустили нас на избушку.

— С вами будет ваш помощник?

— Да. Когда это можно сделать?...

Выходя из отделения на улицы засыпающего Лукошкино, Энтони со всей дури хлопнул Сморщенное Лицо по плечу.

— Наш день настал, старик! Послезавтра милиция организует нам выезд к избушке! А главное — я выведал один секрет сыскного воеводы, после которого они не смогут мне отказать!

— Я бы не был таким оптимистом, Тони. Я последнее время чую какое-то странное волшебство. Нехорошее, чуждое волшебство. Ты заметил, что над нами вторые сутки кружит один и тот же ворон? — гоблин явно не разделял энтузиазма старшего партнёра.

— Где? Да брось ты, этот город кишит воронами и галками, — не поверил Энтони.

— Для гоблина не проблема отличить одного ворона от другого. Это тот же самый. За нами следят...

— Думаешь, Баба Яга? Ну и пусть следит. Я тот, за кого себя выдаю, так что это бессмысленно, — Льюис уже слишком далеко продвинулся, чтобы думать о плохом.

— Это не единственный могущественный чародей в Тридевятом царстве. Энтони, боюсь, что мы влезли в чью-то опасную игру, — не мог успокоиться Сморщенное Лицо.

Тем временем, насилу оторвавшись от бабкиного чая с плюшками, я внимательно изучал грамотку, на которой дьяки Посольского приказа — после окрика Гороха, само собой — наскребли нам всё, что сами узнали о гражданине Льюисе. Явился в Четвёртое королевство четыре года назад, во время смуты, неизвестно откуда, вместе с родичами возвёл тогда ещё принца Венделла на престол. Теперь пользуется в свои коммерческих проектах покровительством короны. Понятненько всё с ним...

— По крайней мере, он тот, за кого себя выдаёт. Бабуля, не желаете ознакомиться?

— Да я уж, Никитушка, к самому Антохе этому заморскому пригляделась. Чародейной силы в нём ни на грош, только юлит много да недоговаривает. Боюсь, удумал он мою избушку в балаган свой свести... — ответила наша домохозяйка, почёсывая за ухом рассластившегося Василия. — И вот ещё что: прислужник евонный — как есть гоблин крашеный, видать, есть ему от кого в Лукошкино скрываться. А над иноземцами над обоими око чьё-то недрёманное кружит...

— Час от часу не легче. Думаете, их Кощей пасёт?

— Того не ведаю, кружит — и всё тут. В королевствах тех окаянных своего чародейства чёрного хоть отбавляй. Может, и оттуда ниточка тянется, — задумалась эксперт-криминалистка. Всё, пороху мы сегодня не выдумаем, пора спать — пока Яга снова не устроила насильственное кормление плюшками...

— Энтони Льюис, я полагаю? — Безапелляционный голос настиг Тони, когда тот копошился в расходной книге, щёлкая счётами.

— Ну да. А что?

— Его превосходительство господин посол Рейнеке желает иметь с вами серьёзный разговор. Прошу следовать за мной.

Граф Рейнеке снял второй этаж симпатичного особняка в Капустной слободе — части Лукошкино поближе к речке Смородине, где издавна селились угодившие сюда выходцы из Девяти Королевств. Гневно тряся породистой физиономией, посол Венделла Белоснежного отчитывал мистера Льюиса, нюхая табак:

— Я не знаю, господин Льюис, что за коммерческие дела вы решили поправить в Лукошкино, но только попробуйте сорвать мою миссию при дворе царя! Меня не раз уже подвергали расспросам по поводу подозрительных сделок, в которые вы пытаетесь вступить с местной милицией! К тому же власти Тридевятого царства очень интересуются вашим слугой, этим гоблином... — скривился Рейнеке.

— У вас с этим какие-то проблемы, граф? Расовые предрассудки? — попробовал съехидничать Энтони.

— У меня нет: мне что гоблинские простолюдины, что человеческие. Но у господина Сморщенное Лицо когда-то были серьёзные проблемы с законом Тридевятого царства! Меня предупредил об этом сыскной воевода! Вы создаёте посольству дурную репутацию, Энтони Льюис: царь Горох может решить, что вы шпион и открыто подкупаете его чиновников! — негодовал дипломат.

— Что вы предлагаете мне делать, граф?

— Сыскной воевода сообщил, что так уж и быть, вы осмотрите эту их нелепую избу на курьих ножках. Но без гоблина — он уже прославился здесь как редкая шельма. Будьте как можно более осторожны. А слугу попробуйте где-нибудь укрыть, пока сумятица не уляжется. Из-за вас Горох и так чуть не прервал переговоры, любезный!

— Ну что, Никита Иванович, с иноземцем делать думаешь? — спросил Горох, с причмокиваньем отхлебнув сладкий чай из блюдечка. Царь заметил, что к рубахе пристал длинный и явно женский рыжий волос, и торопливо его стряхнул.

— Трудно сказать. Яга пробила его по своим звериным и птичьим каналам: по её словам, гражданин Льюис — мужик неплохой, хоть и склонный ко всем и всяческим авантюрам. Но часто он попадает в них впросак. Так что полагаю, что шпионские задачи ему попросту не доверили. В худшем случае он может планировать хищение избушки с целью личного обогащения — показывать на ярмарках Четвёртого королевства как "русскую экзотику"... Но против нашей бабули или младшего сотрудника Лобова ему не сдюжить.

— А с холопом что?

— А вот гражданин Сморщенное Лицо — личность куда более интересная. Цитирую, — я достал из планшетки показания допрошенных нашей криминалисткой зверей, птиц и гадов. — "Шлялся тут он по городам да лесам два года тому. Как есть жулик, что плохо ни лежи — всё ущучить норовит. Кикиморе с Сукина болота жениться обещал, охальник. В заморской темнице сорок лет за резьбу отсидел".

— Мне Рейнеке сказывал, что у них за дерзость десять месяцев полагается. Охотно верю, — Горох хрумкнул баранкой и продолжил: — Ловят?

— Искать ищем, но, похоже, гоблин прочно залёг на дно. С прошлого визита у него могли остаться в окрестностях Лукошкино подельники среди чертей и другой мелкой нечисти. А может, и не мелкой — наша эксперт утверждает, что за Льюисом и его младшим партнёром установлено круглосуточное магическое наблюдение.

— Опять, что ли, на Кощея грешишь? Всё-то у тебя, участковый, Кощей да Кощей повинен выходит, — проявил здоровый скептицизм наш государь.

— Не думаю. "Хвост" могли "подвесить" на Энтони Льюиса и его соотечественники. Насколько я знаю, со злыми колдуньями в Девяти королевствах всё в порядке, — тут я вспомнил душераздирающую историю побега и заговора бывшей королевы-мачехи, рассказанную графом на приёме, и мне сделалось не по себе.

— Уууух, стервы заморские, — сжал кулаки Горох. — Так говоришь, никак не понять, чего купчишка этот на самом деле желает?

— Пока единственный способ — это реально показать ему избушку. Управлять ей всё равно умеет только бабка, так что ситуация должна остаться под контролем. — Эх, если бы мы уже тогда знали, как заблуждаемся...

Старый знакомый — пригородный чёрт — временно укрыл гоблина Сморщенное Лицо на своей мельнице, когда тот узнал от Энтони, что блюстители лукошкинского порядка интересуются его старыми подвигами в царстве. Нечистый дух плеснул заморскому собрату самогонки из болотной воды на лягушачьих шкурках и похлопал по плечу:

— Ты, братишка, не кручинься. Вернется барин твой домой и с избушкой, и с ножками, и, может, со ступой даже.

— Знаешь какое-нибудь средство, чтобы справиться с магией Яги? — с надеждой спросил гоблин.

— Есть у меня кой-чего в запасе, — подмигнул чёрт, и даже непритязательный Сморщенное Лицо поморщился сильнее обычного от аромата из его рта. Лукавый, цокая копытцами, побрёл в дальний угол к зловещему чёрному сундуку о семи ржавых замках — открывались они, впрочем, от легкого прикосновения лапы хозяина.

— А так никаким ключом заклятым, никакой фомкой не возьмёшь! Ты, браток, хошь и заграница, а мы в Лукошкине тоже не лаптем щи хлебаем! — гордо заявил рогач, роясь в сундуке. Периодически он выкидывал наружу такое, что гоблин чуть было не сблевал.

— Не, не то... Это тоже не то... Куда ж я её дел, окаянную... Ага! — торжествующий чёрт вытащил плохо пахнущую и полусгнившую веревочную петлю. — Вот тебе вервие — да не простое, а проклятое, на котором безвинного повесили! Читай, своё, из болота выловил!

— А в чём его сила? — недоумевал Сморщенное Лицо.

— Коли на бабку милицейскую эту петлю набросишь, да по рукам-ногам обвяжешь, ничего она супротив тебя не сможет, никакой ворожбы не справит! Забирай что хошь!

— Отлично! А как потом ей управлять? Не потеряет ли избушка способность двигаться? — спросил гоблин.

— Не должна, — молвил чёрт так безапеляционно, как говорят только крайне неуверенные. — Ты перво-наперво её уважь, обратись по почестному чину: "Избушка-избушка". Хочешь вход развернуть — скажи: "встань к лесу задом, ко мне передом". А ежели хочешь её во весь опор пустить...

Когда просветлённый чёртом Сморщенное Лицо засобирался на встречу со старшим компаньоном, нечистый, ухмыляясь, закрыл за ним дверь мельницы. Ставни он, наоборот, открыл ворону, который уже давно долбил их клювом.

— Ты всё провернул, как надо? — вместо карканья ворон заговорил женским голосом. Крайне холодным и властным контральто.

— Как же ещё можно, матушка?! — бухнулся на колени чёрт. — Теперь как есть они избушку к рукам приберут! А большего нам от обалдуев этих и не надобно, верно ведь?

— Угадал. Не хватало ещё, чтобы наши болванчики сами завладели Черепом. Мои слуги сами заберут его в нужном месте. А ты своё исполнил!

— Спасибо, матушка, на добром слове, — поклонился чёрт. Ворон напоследок каркнул, заглянув лукавому в глаза, и между ним и птицей пробежала льдисто-голубая молния. Теперь чёрт ничего не вспомнит ни на допросе в порубе, ни в царской пыточной, даже если там ему будут лить на темечко святую воду.

Вечером, на закате, Тони Льюис прогуливался по узкой тропочке между белокаменными стенами Лукошкино и берегом Смородины. Подустав от мелодичного кваканья и комариных посягательств, искатель приключений развернулся в кусты сделать одно маленькое дельце, но неожиданно услышал голос Сморщенного лица:

— Только попробуй!

— Извини, старик, — смущённый Энтони развернулся в сторону соседнего кустика. — Ты достал всё, что тебе наобещал этот козёл?

— Да. Теперь Баба-Яга не страшна! А ещё я знаю команды для вождения избушки!

— Я тоже, — ответил Тони, застегивая штаны.

— А ты с кем связался? Надеюсь, не с кикиморой?

— Зачем? Со сказочницами. За небольшую плату они нашпиговали меня всем, что надо знать о Яге. Одно только плохо — милиция наверняка приставит к ней этого грёбаного культуриста...

— Не забывай — у меня на всякий случай припасено немного порошка троллей! Ягу он вряд ли возьмёт, а этого кретина запросто, — обнадёжил бывшего сокамерника Сморщенное Лицо.

Наступал день Х — день, когда Тони Льюис должен был наконец явиться на обещанную экскурсию по избе на куриных ногах. В очередной раз обматерив петуха, я спустился на первый этаж милицейского терема и столкнулся в дверях с заспанным младшим сотрудником Лобовым.

— Не вели казни... эээ, разрешите доложить, воевода-батюшка! Всю ночь за супостатами бдел, глаз не сомкнул, портков не спустил!

— Митя, давай уже учись докладывать без лирики. Нам некогда.

— Э-эх, Никита Иваныч, не видите вы в упор таланту народного... Короче, под вечер Антоний заморский бабок-сказочниц к себе зазвал и айда их поить-кормить, а они ему за то всё про бабуленьку нашу Ягуленьку сказывали, — изложил Митяй.

— Ну это беда малая, — смирилась наша домохозяйка. — Там половина навет брехливый, половина сплетни деревенские. Не сведает он ничего потаённого. — Я знал, с каким предубеждением относится эксперт-криминалистка к молве про себя, пусть даже и правдивой, и всё равно остался настороже.

— Потом за город на прогулку выбрался, пока караул ворота не закрыл. Я конечно, мышкою серенькой за иностранцем шмыгнул и следил неотступно... пока комарьё не заело! Так что одно ведаю — шушукался он в кустах с кем-то, да вот с кем и о чём... — признал поражение Митька.

— Маловато. Но сам факт тайных переговоров уже наводит на подозрения, — кивнул я. — Ещё что-нибудь есть?

— О, как раз! — с энтузиазмом затараторил Лобов. — С утра иноземец на постоялом дворе со всеми разлаялся и велел зеленорылому своему мешки собирать! За город, говорит, съезжает! А куда — никому не ведомо...

— Плохо, не иначе избушку забирать намылился... Кстати, бабуля,а какие средства у Льюиса с гоблином против вас вообще могут быть?

— Мало ли... уклончиво ответила Яга. — Я ить, Никитушка, не самую превеликую силу колдовскую имею. И Кощей опять же, и за морем ведьмы да джинны такое вытворяют — аж кровь в жилах стынет! Я вон за гоблином Васеньку моего послала, он мне уж намурлыкал, что тот на дальнее болото к чёртовой мельнице ходил. А у чёрта в схроне какой только пакости нету... Только такое я ни тебе, никому открыть не могу! А то молва из отделения поползёт, как меня, старую, одолеть можно — кто ж тогда уважать будет? Всей милиции и бесчестье пойдёт, и вред один!

Я хотел было построже поговорить с ней об укрывательстве ценных сведений от товарищей, но махнул рукой. Бабка не Митя, на "построже" не ведется, а тех, кого Яга может бояться, можно пересчитать по пальцам одной руки после производственной травмы. И я в это число не вхожу.

Но похоже, Энтони Льюиса и Сморщенное Лицо направляет кто-то, кто входит. Гражданин Бессмертный? Недобитые соратники пастора Швабса? Какая-нибудь Малефисента, которой сушеные тараканы из печки Яги понадобились для завоевания мира? А может, это вообще ЦРУ умудрилось забросить своего агента в наше сказочное измерение?

Чтобы это выяснить, мы и затеяли всю дальнейшую авантюру. О чём потом неоднократно пожалели...

Энтони насилу влез в ступу, на место, любезно предложенное Бабой Ягой. Старая ведьма залихватски махнула метлой, по-ковбойски взвизгнула, и экзотический летательный аппарат взмыл над Лукошкиным, двигаясь в сторону синеющих на горизонте лесов.

Тони не знал, за что ему больше беспокоиться. За риск вылететь из ступы? За рвотные позывы под ложечкой? За то, что там, на земле, гоблин Сморщенное Лицо потеряет их из виду и не прибудет куда следует? "И зачем я в это ввязался", — в сотый раз подумал мистер Льюис.

Но отступать уже было поздно. Веревка с безвинно повешенного уже приготовлена, пузырёк с тролльским сонным порошком — тоже. Скоро, очень скоро Тони вернется в Четвёртое королевство со щитом, решит все скользкие вопросы с кассой мануфактурного товарищества и будет дальше грести золото лопатой!

Ступа вылетела уже за околицу последней по пути деревни, и под ней уже проплывали необъятные леса — смешанные, но с хвойным уклоном, который становился всё сильнее и сильнее.

— Вау, фантастик! В Четвертый королевство такое давно уже нет, срубили! — из вежливости восхищался Энтони Льюис. "Это ещё что, ты Сибири не видал, соколик", — отвечала ему бабка, явно намекая на что-то плохое.

Наконец в лесу показалась прогалина — неприятный облезлый холм, где росли одни мухоморы. Одинокий деревянный домик стоял на клочке этого холма, обнесенном белым заборчиком с круглыми навершиями...

— О май год! Что это? — вырвалось у Тони, когда он увидел, что на самом деле это кости и черепа. И не только коровьи.

— Вот уж чего не ведаю, касатик, того не ведаю. Забор на этом месте ещё до меня стоял. Потому тут избушку и сокрыла — какой же ворог в такую жуть сунется? — ответила Яга, сажая ступу.

Ведьма провела ещё один не совсем понятный ритуал — воткнула в дверной косяк иголку.

— На счастье, — отмахнулась Баба-Яга от Тони, приставшего к ней с новым вопросом.

Экскурсия проходила по плану: Яга предавалась воспоминаниям о своей колдовской и людоедской молодости, Энтони исправно пучил глаза и восхищался, выжидая удобного момента. Тем более, что в окно ему уже махала из кустов зелёная рука.

— О'кей! Это было грейт, настоящий фестиваль оф мэджик! Теперь ай вонна поговорить о стоимость ваш замечательный коттедж...

— А вот это, касатик, ты брось! — отрезала криминалистка. — Эта избушка мне как сестра родная! Сколько она меня от дождей да зверей укрывала, из всех передряг вывозила! Показать покажу, заходи, но не продам!

— Это серьёзный предложение, мэм, — не оставлял Льюис попыток договориться по хорошему. — Могу предоставить вам пять тысячей оф голден венделл! Десять!

Тони блефовал — десяти у него уже не было.

— Да хоть мильён давай! Родное не продают! — с исступлением ответила бабка. — Настырный какой! В старое время я б тебя живьём изжарила!

Тут Тони вспомнил соответствующий сказочный сюжет и его осенило. Он бешено закивал гоблину, чтобы тот бежал помогать.

— Хэй, простите... А взрослий мэн точно влезет в ваш печка?

— Проверить хошь? — недоверчиво спросила Яга. — Ты, может, и не пролезешь, а кто помельче... Давай сама покажу!

Бабка прыгнула на услужливо подставленную Энтони лопату, и тут ему предстояло самое сложное — одной рукой держать её, а другой доставать из дорожной торбы верёвку от повешенного.

— Ты что это там творишь, поганец? — нехорошо покосилась на него милицейская колдунья.

— Джеронимо! — зачем-то воскликнул Энтони, набрасывая на Ягу проклятое "лассо". Бабка попыталась сложить заклинание, чтобы, возможно, превратить его в жабу — но слова сами застревали в глотке.

— Ах ты ж сволочь, щучий сын, заугольник, чтоб тебя за мудя приподняло да о камень шлёпнуло! — бранилась и пиналась ведьма, пока Льюис и ворвавшийся гоблин её связывали. Но наконец оказалась в печке.

— Жарить будем? — без тени шутки спросил Сморщенное Лицо.

— Ты что?! — замахал руками Энтони. — Довезём до границы, а там выпустим. С ней не тронут! Ты молодец — прибыл как раз вовремя.

— Теперь забрать наше барахло — и прощай, Тридевятое Царство! — воскликнул гоблин.

— Как это там... Izbushka-izbushka, povernis k lesu peredom i stupai... А куда ступай? — повернулся Льюис к гоблину.

— В Раззявин овраг. Там я оставил наши вещички.

Нехотя, со скрипом, старая изба поднялась на две куриные ноги. Тяжело ступая вперевалку, она понесла Тони и Сморщенное Лицо навстречу новым приключениям. Им казалось, что всё прошло как по маслу.

Ключевое слово — "казалось"...

Едва избушка на курьих ножках тронулась к новому месту назначения, знакомый уже нам ворон сделал над ней пару кругов.

Особа, что оглядывала дремучий лес его глазами, удовлетворенно потирала руки в своем старом, замшелом замке на холодном неприютном острове. Замок помнил те времена, когда королевств было не девять, а гораздо больше. И на престоле одного из них сидела она, пока века назад все не изменилось.

"Ну что же, пришла пора все исправить! Эта сонная дурочка Аврора поплатится за свою наивность — сон ее станет вечным, а владения перейдут к единственной живой наследнице Уриэнса Горского. То есть ко мне. А затем придет черед и дома Белоснежки, дома Красной Шапочки, и так далее, и тому подобное. Главное — овладеть Черепом..."

Внезапно таинственная дама ощутила дуновение чужой и весьма воинственно настроенной магической силы. За избушкой неотступно следил другой ворон. То, что он был таким же "колдовским телескопом" своего хозяина, было несомненно. Но кто его послал? Стерва-выскочка, мачеха Венделла, давно в пекле, а разве в этом диком лесном краю есть свои столь же могущественные волшебники и волшебницы, что и в Девяти Королевствах?

Тем не менее, надо было лететь за Черепом как можно быстрее. На случай, если они действительно есть.

Хоть изба на курьих ногах мчалась быстро, до Раззявина оврага, что подходит чуть ли не к самому Лукошкину с северной стороны, было еще далеко. А на дворе начинало смеркаться. Тони и Сморщенное Лицо стрескали в избушке все, что можно было есть, а просто так сидеть было скучно.

— Слушай, старик, тут наверняка полно всяких ценных вещей! Давай посмотрим, что у старой ведьмы в сундуках! — предложил мистер Льюис.

— Тебе жить надоело? — не одобрил его решение гоблин.

— Я здесь как бы босс, — надулся Энтони. — Не хочешь помогать — не мешай. Только выручка от них тогда вся пойдет мне, делиться не буду.

Сморщенное Лицо подумал и полез шарить по сундукам и коробам вместе с бывшим сокамерником. Сначала им попадались только старые салопы, пересыпанные каким-то чихучим порошком от моли. Но затем...

— Прикинь — гусли-самогуды! Выглядят покруче той рухляди с базара! — заметил гоблин.

— Дай-ка я их проверю... — Тони начал насвистывать мотивчик из прошлой нью-йоркской жизни. К его удивлению, гусли легко переняли песенку Ингленда Дэна и Джона Форда Коли:

I'm not talking 'bout movin' in

And I don't want to change your life

But there's a warm wind blowin' the stars around

And I'd really love to see you tonight!

— орали Энтони и Сморщенное Лицо дуэтом. Владелец парка магических развлечений вовсю выделывался, изображая, что у него микрофон. Гоблин, которому он показал, как правильно дрыгал руками Фредди Меркьюри, неудачно смахнул откуда-то сверху неприметный черный ларчик, который возьми да и отворись.

— Твою мать... — автоматом выкрикнул Энтони. Сморщенное лицо гоблина из зеленого стало белым даже без пудры. Гусли-самогуды и те смолкли, недоиграв.

Из ларчика вывалился череп. Такой же старый и желтый, как на ограде. Только человечий. В полумраке избушки его глазницы слабо засветились.

Итак, засада была готова. Десяток стрельцов в кустах и бурьяне наверху, по кромке оврага. Внизу — еще пять и младший сотрудник Лобов, который в рукопашной один пятерых стоит. Здесь, конечно, сыро и противно, но вскоре мы с мистером Льюисом будем объясняться в другом месте. И американский консул ему тут — точно не защита!

О том, что пошло не так, что именно и куда теперь направляются авантюристы из Четвертого королевства, мы знали досконально — благодаря старым добрым заговоренным иголкам Яги. Оставалось только их дождаться. Увы, ни среднюю скорость избушки на курьих ножках, ни расстояние, отделяющее ее от Лукошкина, я себе толком не представлял. Так что засада затягивалась. Даже Горох, в очередной раз приехавший на задержание, посидел с нами пару-тройку часов, выпил-закусил на природе и укатил обратно на двусторонние переговоры с господином Рейнеке.

Дело уверенно шло к ночи, затянутое облаками небо темнело. Я уже пожалел, что распорядился факелы и костры не разжигать, дабы не выдать нас. И тут сверху раздался зычный голос стрельца Брыкина.

— Еееедууут!!! Еееедуууут!!!

— Да что ж ты так орёшь-то! — возмутились мы все, находящиеся внизу, в том числе я, Митька и сотник Еремеев.

— Дык батюшка-воевода... избушка-то не одна идет!

Я ничего не понял, попросил Митяя подсадить нас с Фомой наверх, глянул на горизонт и увидел, что избушку нашей эксперт-криминалистки действительно сопровождает конный эскорт. Причем избушка была ему не рада — вовсю лягалась, выбрасывая всадников из седла.

— Так, это уже серьезно! Стрельцы, целься, готовься, подпускай гадов поближе — и пли! — скомандовал я. Но услуги стрельцов даже и не понадобились. Со стороны избушки глухо прозвучало что-то нараспев... и всадники пропали! Вместо них в вечернее небо взвилась галдящая стая птиц, двинувшись куда-то в направлении, в котором теоретически должна была быть Кощеева база на Лысой горе.

— Никак бабуленька Ягуленька жару даёт! — обрадовался Митяй. — Нешто ослобонили её нехристи?!

— Сейчас узнаем... — задумчиво ответил я. Наконец автодом приковылял к нашему отряду, как шагающий танк Дарта Вейдера, и на порог выбралась заслуженная эксперт-криминалист лукошкинской милиции. После нескольких часов пребывания связанной в печке Яга передвигалась с трудом — да еще и на "костяной" ноге своей знаменитой...

— Здорово, молодцы! Уж простите старую — бес, можно сказать, попутал! Антошка твой Льюис явно у черта нашего болотного эту веревку заклятую выпросил! Больше не у кого! — выдохнула Яга.

— С ним разберемся, бабуля! — ответил я, помогая моей домохозяйке спуститься к нам. — А что за группа захвата?

— Да шамаханы опять насели, окаянные! — тяжело вздохнула бабка. Опять Кощей, его вечная война с милицией уже начинала отдавать навязчивой идеей...

— А где граждане Четвертого королевства?

— Как услыхали, что я в чуйство пришла да веревка перетерлася — как есть удрали! К лесу сейчас бегут! А тут и шамаханы подоспели, не до них мне стало, Никитушка... Прости дуру старую!

— Попробуем их догнать! Так, Митька, сотник Еремеев — все в избушку, быстро! — Со стороны поля и впрямь слышались какие-то неприятные крики.

В избе на курногах царил полный тарарам. Все лари, короба, сундуки... чуть не сказал "шкафы" и "сейфы" были открыты настежь и выпотрошены предприимчивым Тони Льюисом и его дружком-гоблином. На полу валялись гусли-самогуды и скатерть-самобранка, с которой подельники явно хорошо питались в дороге.

— Пока мы не догнали преступников, проверим — что они все-таки успели похитить?

— Так... — задумалась Яга. — Травки на месте... гречка на месте... соль не брали... валенки не брали... ножки жабьи не трогали... пауки давлены как есть в туеске лежат... Охти ж, с нами крестная сила! — Бабка испуганно воззрилась в неприметного вида черный ящичек, абсолютно пустой, закатившийся в угол. — Черепа нет!

— А что за череп?

— Погоди, Никитка, я уж по порядку расскажу...

Когда Энтони все-таки рискнул взяться за зловещий артефакт, ничего страшного с ним не произошло. Похоже было, что череп действовал как обычный фонарь.

— Забавно, — одобрил мистер Льюис. — На Хэллоуин пригодится. Интересно, те на поляне тоже работают как прожектора?

— Наверное. Слушай, Тони, положил бы ты его обратно? Мне не по себе, — сказал суеверный Сморщенное Лицо.

— Забей. Все равно темно, а свечи я зажигать так и не научился... Тссс! Слышишь шорох в печке?!

Судя по звукам в печи, Яга оклемалась от порошка троллей, ворчала что-то себе под нос и чем-то терла об кирпичную стенку.

— О чёрт! Она хочет перетереть веревки! Нам хана! — осознал Энтони слабое место своего плана.

— Вот тебе и избушка, вот тебе и верное дело, — бормотал гоблин, пытаясь чем-то подпереть заслонку снаружи.

— Если она такая крутая ведьма, как о ней рассказывают, мы её тут долго не удержим, — подумал вслух Тони.

— Хватаем что успеем — и в окна! — сообразил Сморщенное Лицо. Так они и сделали.

Энтони и его напарник мчали не разбирая дороги, лишь бы подальше от Яги, снова ставшей опасной. Дорогу себе они освещали черепушкой, которую успел прихватить неловкий авантюрист.

— Куда теперь? — спросил бывший заключенный "за резьбу".

— В овраг, зацапаем вещички и по-тихому проберемся в город. В столице нас точно не ждут! — убежденно сказал Энтони.

— Ты уверен? А что, если милиция выставила засаду?

— Откуда копам знать наш план во всех подробностях?! И вообще, ты хочешь стать стейком на ужин этой грёбаной колдуньи?! — заругался Льюис и вдруг услышал цокот копыт и гиканье.

— А ты говоришь! Уже погоня! — крикнул Сморщенное Лицо, но визжали всадники явно не по-русски. Скоро Тони и гоблин их увидели: маленькие, узкоглазые, скверно пахнущие ублюдки в мохнатых шапках, прямо как в том сериале про Чингис-хана, который Энтони осилил только до середины. Они расчехлили сабли, окружили компаньонов и их босс выкрикнул какую-то злобную команду, в которой те разобрали лишь слово "кирдык!".

— О'кей, парни, я сдаюсь. Прошу доставить меня в ваш чертов Улан-Батор и известить посольство... — Тони протянул новым врагам череп как свой единственный трофей, про себя думая "Чтоб вы сдохли, тридварасы узкоглазые..."

Внезапно ближайший всадник завизжал и задымился ни с того ни с сего. Соседние кочевники сначала недоуменно пялились на бедолагу, а потом попытались изрубить компаньонов в капусту, но... тоже отшатнулись с криками ужаса.

— Твой череп, Тони! Жги их! — крикнул смекалистый гоблин, пускаясь наутек. Льюис поводил черепушкой так, чтобы ее горящие глаза смазали степняков по мордам и по рукам. На некоторых уже запылали шапки. Напуганные кони встали на дыбы и понесли горящих дикарей неизвестно куда.

— Вот так вот, твари! Сопляки вы против Тони Льюиса! — Непутевый папаша Вирджинии сделал локтем и коленом "Йес!" и хотел позвать Сморщенное Лицо, чтобы поблагодарить за науку. Но гоблина как ветром сдуло.

— Куда ты! Козёл, кретин, предатель, прикола кусок, мы же тут загнемся поодиночке! — кричал Энтони, мча по лесной опушке. Но гоблин не отзывался. Вскоре за спиной послышался знакомый скрип гигантских куриных лап.

— Янки не сдаются, — выдохнул сквозь зубы рассвирепевший Тони, готовясь развернуться и испепелить хоть избушку, хоть саму бабку, хоть весь личный состав местной полиции, хоть черта в ступе. Но ему помешал еще один звук.

С резким свистом и громким хохотом киношного Самого Главного Зла над головой бывшего нью-йоркского дворника пронеслось нечто, сбив его с ног. Энтони, вцепившись в свое главное оружие, даже не пытался поднимать голову.

— Отличная работа, дурачок. Теперь вставай и отдай мамочке череп, это опасная игрушка, — прозвучало над его головой глубокое властное контральто...

— Ну так вот, Никитушка. Откуль те черепа взялись на поляне — и правда не ведаю. То ли капище какое там до меня было, то ли ведьма похлеще меня жила... Но штука и впрямь преполезнейшая! Бывает, до ночи над зельем каким засидишься, с шабаша затемно вернешься аль на двор после заката приспичит... — отчитывалась наша эксперт-криминалистка о похищенном мистером Льюисом колдовском девайсе.

— То есть он как лампочка используется?

— Да если бы... Это, Никитка, только присказка, сказка впереди. К примеру, было дело — прислала ко мне из деревни дальней за огнем баба одна падчерицу свою, Василисой звали. Отдала я ей черепок один, а она возьми да мачеху с дочками испепели на хрен — видать, крепко девку допекли!

— Однако... — Я начал понимать, какое супероружие попало в загребущие руки нашего американского "друга", и от понимания, что этот лопух может с ним натворить, мне резко стало не по себе. — А что потом с этой Василисой было?

— Да ничего ей не было! Потом и вовсе царь ее в жены взял, она Гороху нашему, надёже, родной бабкой приходится. Череп тот она в землю закопала, уж сто лет никто найти не может. А тот, который вор Антошка забрал, я в сундучке с собой на всякий случай возила...

Дозволенные речи Яги прервало нечто, спикировавшее в сторону леса со звуком сбитого самолета — причем крупного грузового, "Руслана" или "Мрии". Только вот самолеты не умеют издавать Леденящий Душу Боевой Хохот Демоническим Женским Голосом...

— Ох, мать моя! Бабуленька-Ягуленька, там часом не ваша родня пролетела? — отпрянул от окна избушки на курьих ножках побледневший Митяй.

Мы с нашей домохозяйкой выставились в окно сами — и, признаться, там было от чего побелеть.

На опушке леса, к которой стремился мистер Льюис с черепом в руках, стоял такой кавардак, будто туда только что шлепнулся метеорит из фильмов про динозавров, которые так любили крутить по телевидению в моем московском прошлом. И посреди него в дыму, искрах и прочих колдовских спецэффектах стоял, похоже, наш главный противник. Настолько рыжая, что даже кроваво-красноволосая дамочка с кожей цвета слоновой кости и в серебристой от стразиков распашонке. Незадачливый аферист Энтони находился чуть ближе к нам — он сжался, как вратарь во время пенальти, яростно вцепившись в череп-лучемет.

— Отличная работа, дурачок. Теперь вставай и отдай мамочке череп, это опасная игрушка, — сказала повелительница хны глубоким властным контральто и щелкнула пальцами. Льюис медленно побрел к ней на ватных ногах строго по прямой, как по нитке.

— И впрямь ваша коллега, бабуля. Вы ее случайно не знаете? — я почему-то перешел на шепот. Охотница за черепами явно распространяла какие-то нехорошие флюиды.

— Да кто ж в нашем деле Моргану не знает, касатик... Она баба не простая, цельной царицей заморской в старые времена была, народу извела поболе, чем ты плюшек моих съел, короля тамошнего Артура насмерть оморочила! Ежели с ее силищей черной она ещё и череп заграбастает — быть беде!

— Так чего же мы стоим?! Будем брать!

— Так точно, воевода-батюшка! Ща я маневром отвлекающим сзадочку как зайду... — Митяй, ухватив кочергу потяжелее, ринулся в бой раньше, чем мы успели его остановить. Он пытался ползти по-пластунски, но для его габаритов трава была недостаточно высока. Моргана быстро его заметила и сделала какой-то хитрый финт рукой, после чего в младшего сотрудника Лобова шарахнуло зеленой молнией. Парень ревел и извивался, как Люк Скайуокер в лапах императора.

— Ах ты сучка крашена! — Бабка махнула платком, из него выплеснулся почти целый водопад и загасил зеленые огоньки. Нет, право курощать и низводить Митьку эксперт-криминалистка никому узурпировать не даст!

— Гражданка Моргана! — крикнул я, выйдя из избушки и сложив руки рупором. — Ваша игра проиграна! Нас больше! И не советую вам отягощать обвинение в грабеже нападением на сотрудника милиции при исполне...

Тррррах! Следующий щелчок пальцев Морганы вырвал из земли с корнями солидных размеров клен и едва не размазал им нас по земле, если бы бабка не превратила его в тучу воробьев. Дальше магический поединок только набирал обороты. Бабка и залетная злодейка обменивались огненными смерчами, выдернутыми из земли камнями, какими-то призрачными медведями, пока я оказывал по мере сил первую помощь малость обгоревшему Митьке.

— Вы опоздали, благородные сэры! Сейчас Пылающий Череп Убойного Гнева будет в моих руках, и вам останется только радоваться, что я, несокрушимая Моргана Ле Фэй, занялась своими врагами, а не вашим варварским королевством! — самоуверенно заявила дамочка.

— Ну держись, Никитка, сейчас будет средство последнее, — с трудом выдохнула моя домохозяйка. Яга, собирая последние силы в кулак, воскликнула слабеющим голосом:

— Эххх, богато было в доме мышей, да было много карандашей! Не бояться-б вам, серым да хвостатеньким, ни кота, ни совы лупоглазыя, а шуршать да пищать в трын-траве густой, обомрут как есть со страху бабы с девкими! — и бабка хлопнула в ладоши.

Я не сразу сообразил, что уменьшаюсь в размерах, два передних зуба, напротив, увеличиваются, резко обострилось обоняние и зрение в вечерней полутьме, а сзади... Неужели хвост?

— Фак! — хотел было воскликнуть Энтони, но у него получилось только печальное "пи-ип". Льюис внимательно оглядел себя со всех сторон и обнаружил страшное — теперь он стал мышонком. Со всеми подобающими атрибутами — ушками, хвостиком, резцами и этими... как их... вибриссами.

— Чтоб я сдох, хоть снимайся в "Томе и Джерри"! — хотел было еще раз воскликнуть Тони, но кроме писка, из этого ничего не вышло. Но на этот раз ему ответили.

— АААААА!!!!! МЫШИ!!!! — раздался сверху страшный ор, от которого грызун-Энтони чуть не лишился слуха. От топота ног под лапками бывшего владельца "Сказочного мира Тони" зашаталась земля. Глянув наверх, он обнаружил, что там куда-то удирает гигантский силуэт в серебристой мантии... Мантии?

Эта чертова сука Моргана так боится мышей?!

— Ага!!! — хотел было в третий раз воскликнуть несостоявшийся обладатель избушки на курьих ножках, но разразился вместо этого победным писком мыша, преуспевшего в брачных играх. А при попытке сделать "йес" он едва не упал.

Тони огляделся по сторонам и обнаружил собственную одежду, в беспорядке валяющуюся на лугу. К ней уже подбирались старая ведьма и стрельцы. Пора было драпать... Но куда?! Кто теперь вернет ему человеческий облик?! И где этот грёбаный гоблин Сморщенное Лицо?!

Пока мистер Льюис решал эти вопросы, к его шмоткам подкрался другой мышонок — серый с каким-то синеватым отливом — и стал их тщательно обнюхивать.

"Интересно, он настоящий или тоже заколдованный?" — подумал бывший уборщик...

Прогнать Моргану у Яги получилось отлично, хотя дикий ор чуть не разрушил мои слабенькие мышиные барабанные перепонки. Только вот как теперь преследовать подозреваемого? Который, похоже, теперь такая же полевая мышь без опознавательных знаков, как и я. Понесло дерьмо по трубам... Хотя...

И тут я вспомнил, что раз я мышонок, то должен учуять Энтони по запаху. Сохранился же у него какой-то след от его вещей! Оглядевшись вокруг, я заметил родную форму с фуражкой, а поодаль — еще кучу одежды. Подбежав поближе, я узнал в ней дорожное платье гражданина Льюиса.

"Отлично! Вперед, великий мышиный сыщик! Сейчас мы ему устроим крысоловку!" — мысленно подбодрил я себя, стараясь не пищать.

Я подобрался к предметам туалета Тони, стараясь держаться подальше от носков — они издавали такой убойный аромат, что меня даже на приличном расстоянии вштыривало. Понюхав видавшую виды рубашку-ковбойку и камзол по последней, видимо, моде Четвертого королевства, я отошел подальше в траву и стал тщательно ловить носом господствующий ветер.

С пятой попытки обнаружив знакомые нотки в воздухе, я тронулся в нужном направлении, стараясь перебирать лапками как можно быстрее. Вскоре показался и источник запаха — собрат-мышонок, в которого, надо полагать, и превратили Энтони.

— Гражданин Льюис, я полагаю? Вы задержаны по подозрению в угоне транспортного средства класса «избушка на курьих ножках» и нападению на сотрудника милиции при исполнении! — Конечно, у меня получилось только душераздирающее «пи-пи-пи», но мышь №2, похоже, все поняла и решив, что терять ей нечего, бросилась в контратаку, нанося укусы резцами.

Не знаю, каким был бы итог мышиного поединка, но тут над головой прогремел бабкин голос, и мы из двух грызунов превратились в уже знакомых читателю Никиту Ивашова и Энтони Льюиса — правда, обнаженных и имеющих несколько пошлый вид.

— Чилл ёр фак аут, каброн! — воскликнул обалдевший на несколько секунд пройдоха, быстро и жестко отпихнул меня в траву и бросился скрываться от правосудия дальше уже в костюме Адама.

— Фуражечку наденьте, воевода-батюшка! А то что же вы за елементом криминальным телешом скачете, ровно не при исполнении? Народ заступничка своего уважать перестанет! — Митяй, несмотря на ожоги, рвался в бой, а мне протягивал утраченную при превращении в мыша форму. Я огляделся и увидел, что вдалеке на высохшем дереве сидит Моргана Ле Фэй, а к ней направляется избушка нашей эксперт криминалистки.

Нам же оставался Энтони, сверкающий обнаженным тылом метрах так в двухстах от места превращения. Вскоре мы нагнали гражданина Льюиса. Увидев Митяя, периодически дующего на обожженные места, и меня в одной фуражке и планшетке на ремне, подозреваемый прыснул со смеху, повалился в траву и сопротивление оказать уже был не способен.

— Гражданин Льюис, вы все-таки задержаны по подозрению в угоне, — и т.д. и т.п., произнес я уже по-человечески. Казалось бы, все кончено, но тут я услышал неладное, обернулся и увидел апокалиптическую картину.

Избушка, беспомощно осевшая на землю, горела синим пламенем, а гражданка Ле Фэй с бабкиным черепом... то есть не ее самой, а светящимся черепом из сундука бабки — стояла на ветвях и демонически хохотала. Ну, стерва, за эксперт-криминалистку ты нам ответишь по полной!

— Митька, держи американца и веди к стрельцам! Я займусь дамочкой!

Уж не знаю, чем и как бы я мстил за Ягу, но раздался выстрел из пищали, ветка надломилась и Моргана, завизжав не хуже, чем от мышей, рухнула в собственное синее пламя. Стрельцы грамотно действовали по обстановке, потом надо будкт ребятам благодарность объявить...

— Ну что, кошка драная, довыёживалась на экспертизу милицейскую? — обрадовал меня знакомый скрипучий голос. Яга, тяжело кряхтя, вставала из травы живой и относительно невредимой.

Моя домохозяйка топнула костяной ногой, и ниоткуда взявшаяся красная волна затушила синее пламя. Мокрая Моргана, похоже, еще и потеряла способность колдовать или просто собиралась с мыслями, пока Яга опутала ее серебристой и непроницаемой магической сетью.

Теперь, похоже, действительно все было кончено.

Через пару часов после своего бегства от лукошкинской милиции, Бабы Яги, кочевников и заодно от Тони Льюиса гоблин Сморщенное Лицо понял две вещи. Первая — в лесной чащобе, куда его занесло, его ни за что не найдет ни старая ведьма, ни царские стрельцы, ни степняки. Вторая — он сам ни за что не найдет выход отсюда и будет до скончания века шататься под еловыми ветвями на диете из мелких лягушек и залетных грибников. Если его не слопает еще что-нибудь зубастое.

А шансы были. То и дело гоблин натыкался в своих блужданиях по чащобе на подозрительно человекообразные кости в подлеске, на целый череп в проржавевшем шлеме-шишаке, оплетенный древесными корнями, или на деревянного идола с длинноусым и клыкастым лицом, чьи губы были обмазаны свежей кровью. На ветвях деревьев ухали филины, за деревьями выли волки, а один раз Сморщенное Лицо увидел в кустах три фосфоресцирующих зеленых глаза и услышал такой стон, что понял — отсюда надо сваливать сейчас же.

Деревья стали редеть, и гоблин было обрадовался, что вылезает из чащобы, но запах сырости и хлюпанье под ногами быстро заставили его разочароваться — он попал в трясину. С каждым шагом несчастный подельник Тони все сильней увязал в болоте, и на него безучастно смотрела луна, желтая, как старые кости жертвы этого мрачного леса.

Но когда Сморщенное Лицо увяз уже по грудь, он услышал голос, которому, казалось, был бы рад меньше всего на свете:

— Ага, явился наконец в болото наше, изменщик окаянный?! Ты что говорил, сволочь?! Ты какие клятвы давал?!

В лунном свете перед ним, уперев руки в боки, стояла давно покинутая кикимора.

— Я все глазыньки выплакала, тебя, подлеца, дожидаючись! У меня в болоте от солености повышенной чуть лягушки не передохли! Так что либо женись как следовает, гоблинюка заморская, либо погибай в зыбели смертью безвременной!

Сморщенное Лицо понял, что ему дали шанс, и отдадим смекалистому гоблину должное — сделал все, чтобы им воспользоваться.

— Дорогая... — Говорил гоблин с трудом — болотная жижа давила на грудь. — Солнышко... Кроме тебя, у меня никого не было. Я должен был привести в порядок свои дела в Четвертом королевстве и, как видишь, с первой оказией вернулся к тебе. Другой такой зеленой и склизкой мне нигде не найти!

— Э-эх, и за что мы вас, паразитов, только прощаем, — кикимора протянула Сморщенному Лицу руку, и топь перед ними обоими расступилась.

Судя по тому, что больше в Девяти Королевствах и Тридевятом Царстве никто и никогда не слышал о гоблине Сморщенное Лицо, они со своей кикиморой жили в трясине долго и счастливо.

Последний разговор Тони с сыскным воеводой Ивашовым состоялся холодным сентябрьским утром перед тем, как люди графа Рейнеке явились, чтобы депортировать мистера Льюиса в Четвертое королевство.

Энтони боялся, что его упрячут в зловещие царские темницы с их великолепно оснащенными камерами пыток, откуда он выйдет через тридцать лет старой ослепшей развалиной. Но в порубе местной полиции с ним обращались сносно, еда с милицейского стола была, пожалуй, повкусней американской баланды, грозившей Льюису на родине. На допросах Энтони, осознав, что проиграл, сотрудничал со следствием охотно, в разговорах с Ивашовым напирая на общее происхождение из реального мира и на «мы, нормальные, должны помогать друг другу».

Но судьба Тони решалась совсем в иных сферах. И вот через пару недель он узнал, что царь Горох указал и бояре приговорили — татя и лиходея заморского Энтони Льюиса выдать головой графу Рейнеке.

— Мистер Никита, может быть, можно подать еще какую-нибудь апелляцию? Может быть, заявление на гражданство? Я всего лишь затерявшийся в параллельных мирах, затравленный американец, которого преследуют везде. В Нью-Йорке меня необоснованно подозревают в ограблении, в Четвертом королевстве кредиторы житья не дают... Я надеялся, что найду хотя бы здесь тихую гавань, мы сможем стать друзьями... — юлил Энтони, уже достойно освоивший русский язык.

— Это могло бы произойти, гражданин Льюис, — грустно сказал Никита Иванович. — Но вы совершили критическую ошибку. Вы злоупотребили не только моим доверием — но доверием начальника нашей экспертной службы, а заодно доверием младшего сотрудника Лобова, который за Ягу голову хоть с Кощея снимет. Так что великий государь постановил депортировать вас, и вскоре люди из службы безопасности посла будут здесь.

— Но вы ведь знаете, что главный ублюдок в этом деле — не я, офицер! Это все Моргана Ле Фэй со своими интригами! Я знаю, где прячется эта старая паскуда! Я могу...

— Должен вас разочаровать, гражданку Ле Фэй мы арестовали и без вас. Правосудию вы помогли уже достаточно, и в своем отчете государю по делу я отдельно указал, чтобы власти Четвертого королевства приняли это в расчет... Но решать будет уже суд короля Венделла, а не мы.

В этот момент на милицейском подворье послышался цокот копыт и грохот ворот. К отделению подъехали четверо офицеров в раззолоченных аксельбантах и треуголках — охрана посла Рейнеке. Молодые дворяне явно рады были оттянуться на разбогатевшем выскочке из ниоткуда, и когда стрельцы сдали Энтони на руки людям графа, он понял — пора готовиться к худшему.

Льюис проделал путь до новой родины в своем экипаже, но в кандалах и под вооруженным конвоем, который изредка приносил ему поесть какую-нибудь бурду, которую не доели слуги дипломатов Венделла. Офицеры то и дело отпускали шпильки по его адресу, а выходить Тони разрешали только по нужде и только тогда, когда все четверо присутствовали вместе.

При таком приеме хозяин «Сказочного парка Тони» ждал, что поездочка закончится в незабываемой мемориальной тюрьме Белоснежки. Но в один прекрасный день он увидел, что карета с конвоем мчит по парковым дорожкам загородного дворца Венделла Уинстона Уолтера белоснежного. Перед черным входом во дворец экипаж остановился, и один из адъютантов Рейнеке сказал:

— Арестованный Льюис, следуйте за мной! Его величество желает допросить вас лично!

Венделл, сердито кусая губу, ожидал Энтони Льюиса в Зеркальном зале. Едва увидев арестованного спасителя и наперсника, он скомандовал:

— На колени!

И добавил неожиданно:

— Лейтенант Флорин, ключ!

— Но сир, это опаснейший пре...

— Это приказ вашего короля!

Получив ключ, Венделл велел лейтенанту ждать дальнейших распоряжений в приемной, и они с Энтони, освобожденным от цепей, остались наедине. Мистер Льюис с тревогой смотрел на своего сюзерена: щенок уже вырос в настоящего вожака стаи, и теперь точно не будет руководствоваться сантиментами и воспоминаниями.

— Ты разочаровал меня, Энтони, — грустно сказал король. — Ты не просто по горло вывалялся в грязи, ты заляпал ей мою мантию! Только чудом граф Рейнеке сумел уговорить царя Гороха подписать договор о беспошлинной торговле и отправке к царскому двору наших офицеров и мастеров!

— Но Венделл, ты же знаешь, что я без злого умысла... Если бы чертова ведьма ничего не заметила, то все прошло бы отлично, я сколотил бы капитал, катая детей на избушке, покрыл бы долги перед акционерами в три дня, и ты бы, кстати, не возражал! — отчаянно отмазывался Тони.

— Кстати, у меня на руках все доказательства твоих махинаций с доходами «Сказочного парка Тони» и дивидендами акционерам товарищества. Мануфактуристы требуют твоей крови, Тони. Я помню, чем обязан тебе, но кодекс Белоснежки мы должны чтить. Тебе полагается от шестидесяти до ста пяти лет каторжных работ строгого режима. И есть все законные основания приблизиться к максимальной цифре. Я не знаю, что могу сделать...

Венделл еле заметно подмигнул Тони и кивнул в сторону зеркала. Стоп... Зеркало путешествий все еще здесь? Не забыл все-таки король добра, молодец!

Но что, если в Нью-Йорке еще не истек срок давности за то волшебное ограбление? Что, если спасаясь от тюрьмы Белоснежки, он попадет в тюрьму штата? А черт с ним — в конце концов, Вирджиния и Волк, если что, не дадут ему пропасть. Возможно, он даже увидит внуков...

— Подумай, можешь ли ты смотреть на себя в зеркало без содрогания, Энтони, — демонстративно отвернулся Венделл.

— Понял. Спасибо. При случае загляну, ретривер ты коронованный! — попрощался Тони со своим бывшим питомцем, активировал Зеркало путешествий и прыгнул в расступившееся стекло, за которым манила его зелень Центрального парка. Прыгнул, уже услышав за спиной:

— Лейтенант, ко мне! Арестант пытается бежать!

Тони с наслаждением впитывал отдаленный шум Пятой Авеню, прикидывая, как из этого глухого уголка парка добраться до родного дома и живет ли там еще Вирджиния. Он брел к выходу, пока внимание его не привлек ресторанчик с вывеской:

СТЕЙК-ХАУС

ГОЛОДНЫЙ ВОЛК

и с портретом мужика с серым хвостом. Портрет казался очень знакомым...

— О йес, йес, йес!!! — запрыгал Льюис от радости на одной ножке.

С тех пор Энтони жил с дочерью, зятем и да, с внуками долго и счастливо — пока очередной трындец не вынудил их возвратиться в королевство. Но это уже другая история.

— Не вели казнить, батюшка-воевода! — оторвал меня от зарядки Митяй, пафосно бухаясь об пол и целуя воображаемую пыль моих сапог. — Гонец из Марфо-Мариинской обители пришел! Беда там неминучая!

— Митя, хватит пресмыкаться, здесь тебе не опера «Борис Годунов», — ответил я, надеясь вернуться к приседаниям. — Что у них случилось? Моргана Ле Фэй сбежала, что ли?

Судя по тому, как нелепо замялся и замычал младший сотрудник, я попал в точку.

Гонец подтвердил печальную правду: Моргана вырвалась из заточения. Подвалы Марфо-Мариинской обители для предварительного заключения гражданки Ле Фэй предложил Горох — как крайне намоленное место, которое даже ведьма такой мощи просто так преодолеть не в силах. Здесь она и должна была дожидаться в серебряных кандалах возвращения гонца из своего родного Пятого королевства, который привез бы послание от ее величества Спящей Красавицы, как быть с рыжеволосой авантюристкой.

На допросах, которые проводить приходилось там же, Моргана в отрицаловку не уходила, а напротив, нагло и лихо выкладывала свои коварные планы. Стандартный набор злодейки из кино: захватить Пятое королевство, захватить мир, половину замочить, половину поработить... Но уж очень отчаянно она делала это, будто рассчитывала, что вскоре окажется на воле...

Когда стрелец доложил мне подробности побега, мое внимание привлекла одна деталь:

— Помогли ей явно, воевода-батюшка! Подкоп рыли, снаружи, из лесу! И не киркой да лопатой, а заклинанием додревним, жутким — по сей час стены аки гнилушки светятся!

— Опять, что ли, Кощей куролесит? Ясненько... Митя, через полчаса собираемся в горнице, у нас новое дело!

Но это уже совсем другая и даже третья история.

КОНЕЦ