Послушники Тени (джен)

Халле любил тишину. Лишь потому, что она успокаивает и расслабляет, заставляет потерять бдительность… и не заметить тень, притаившуюся в тёмной подворотне. Он неслышно выскользнул на улицу Виндхельма и последовал за девушкой, торопливо идущей к домам за рыночной площадью. Сегодня она домой не дойдёт.

Кровь была пролита, скрепляя контракт, и будет пролита вновь ради его исполнения. Больше всего в этой ситуации Халле удивляло, что Чёрное таинство провела обычная с виду девчонка из Маркарта… Муири, кажется. Первой жертвой стал Ален Дюфон, второй будет Нильсин Расколотый Щит. Порой Халле забавляла человеческая жестокость: по просьбе Муири за её ошибки придётся расплачиваться ни в чём не повинной девушке.

Впрочем, этот факт его не смущал. Он уже убивал слабых и беззащитных и готов был сделать это вновь. Чужая смерть — лишь товар, за который Халле получит достойную награду, и чем больше — тем лучше. К тому же это был его первый серьёзный контракт с момента, когда Астрид сделала ему предложение из тех, от которых не отказываются. С момента, когда он вступил в Тёмное Братство.

Оглядевшись и убедившись, что случайных свидетелей нет, Халле быстрым шагом нагнал Нильсин. Услышав шаги, она обернулась — и отпрянула.

— Зачем же так пугать?! — возмутилась, ещё не зная, что ей уготовано.

— Привет от Муири, — вместо ответа бросил Халле.

Раньше, чем Нильсин успела сообразить, что пора бежать, он молниеносным движением вонзил кинжал ей в горло. В отличие от некоторых братьев, он предпочитал не мучить жертв перед смертью, если только этого не пожелает заказчик.

Оттащив бездыханное тело в переулок между домами, Халле забрал золото и пару колец с драгоценными камнями, чтобы убийство выглядело, как ограбление. Лишний раз напоминать о Тёмном Братстве не стоило: их и так боялись, а полноценная охота за ними обернулась бы концом секты — слишком мало их осталось.

Но Халле хотел вернуть Братству былую силу, вместе с которой вернётся и жуткая слава. Не хватало лишь одного — Слышащего. Того, кто наставит Тёмное Братство на путь истинный, напомнит о Пяти догматах и избавится от Астрид. Иначе однажды все они станут очередной сказкой, которой будут на ночь пугать детей.

Халле вышел на мощёную дорогу. Отсвет факела скользнул по лицу. Двое стражников прошли мимо, не обратив внимания на позднего прохожего, и заметили тело Нильсин. Халле сорвался на бег.

— Стой! — долетел грозный крик.

Останавливаться он и не думал — бежал, петляя по запутанным улицам. Позади грохотали тяжёлые сапоги. На мгновение притормозив у очередного переулка, Халле метнул нож в прорезь шлема бегущего впереди стражника. Тот упал прямо под ноги напарнику, ненадолго сбив того с толку, однако второй солдат упускать ассасина не собирался.

Халле рванул к воротам, надеясь ускользнуть.

— Убийца! — крикнул кому-то стражник.

Из-за угла с мечом наголо выскочил ещё один. Халле шарахнулся в сторону, что его и спасло. Немного левее — и он наткнулся бы на лезвие. Двое солдат появились со стороны ворот, вынуждая беглеца свернуть к таверне, а от неё — на соседнюю улицу. Именно здесь он не так давно принял судьбоносное решение помочь мальчику-сироте разобраться с Грелод Доброй…

Навстречу выбежал очередной стражник. Халле резко затормозил и прижался спиной к стене, держа перед собой бесполезный теперь кинжал. Он привык действовать скрытно, а в открытом бою с таким количеством врагов шансов почти на имел. Сейчас он жалел, что не выучился магии. Как пригодилось бы сейчас разрушение или помощь какого-нибудь атронаха…

— Именем ярла Ульфрика, приказываю сложить оружие! — громогласно сказал один из стражников.

Но Халле знал, что заключением в темнице дело не кончится. Его ждёт плаха, а перед казнью — допрос с пристрастием, потому как он знает достаточно, чтобы найти и уничтожить Тёмное Братство. Такой смерти он не хотел. Уж лучше погибнуть в бою…

— Сюда! — крикнул кто-то, появляясь на крыше дома.

Стражники оглянулись на парня в серой броне с маской и развевающемся на ветру плаще. Воспользовавшись этим, Халле ринулся на мешающего противника и вонзил клинок ему в грудь. Отпихнув раненого, он оттолкнулся от стены и повис на краю кровли. Нежданный спаситель помог ему забраться на крышу и, жестом позвав его за собой, спрыгнул с другой стороны. Халле не отставал.

Миновав несколько улиц, они через большие ворота выбежали на каменную лестницу и спустились в порт. Здесь о преступниках ещё не знали. Стражник не успел остановить их, когда они, не сговариваясь, нырнули в ледяную воду. Халле оказался в холодной тьме, не видя ни дна, ни поверхности — вообще ничего, кроме плывущего впереди человека. А может, и не человека — в маске не разберёшь.

Они вынырнули у самого берега и выбрались на припорошённую снегом землю. Халле оглянулся на Виндхельм. Подумать только, его первый настоящий контракт едва не стал и последним. И выжил он лишь благодаря странному незнакомцу… Кстати о нём.

— Кто ты и почему помог мне? — спросил Халле.

— Моё имя Криус, — представился тот и ответил на второй вопрос: — Потому что хорошие отношения с Братством дорогого стоят.

— Откуда ты знаешь, кто я? — удивился Халле.

— Видел, как ты убил ту девчонку. Жаль её немного, но не мне читать тебе нотации… Кажется, мне пора, — он услышал шаги приближающейся стражи. — Будешь в Рифтене — загляни в «Буйную флягу», выпьем за твоё спасение.

И Криус исчез, будто его и не было.

Ах, Рифтен… Провонявший рыбой и застоялой водой, продажный и опасный, но оттого такой родной. Когда-то Криус бегал босиком по грязным каменным дорогам и скрипучим деревянным помостам, играя с ребятами из приюта. Он и сам был сиротой, но жизнь на привязи у Грелод его не прельщала — и потому малолетний оборванец ступил на путь нечестный, зато куда более привлекательный.

Он стал вором. Ловкие пальцы легко выхватывали из чужих карманов драгоценности и золото, а порой ему приходилось скрываться от стражи переулками и подземельями. Жизнь была голодной и холодной, но Криус не жаловался. Он ни за что не позволил бы озлобленной старухе лишить его свободы.

А потом его взяла под крыло воровка из Гильдии, случайно заметившая его успехи в карманных кражах. Эта милая босмерка научила Криуса всему, что он знал сейчас — взламывать замки, лгать, пробираться даже в хорошо охраняемые поместья и отличать действительно ценные вещи от безделушек. Нет, она не заменила ему мать, которой он даже не помнил, но стала кем-то большим — подругой, наставницей… и, чего уж греха таить, первой любовью.

Сердце сжалось от боли. Криус приложился к бутылке черноверескового мёда, прогоняя воспоминания, но было поздно. Его возлюбленная погибла в тот злополучный день, когда он, сопливый наивный парнишка, хотел признаться ей в чувствах, и погибла по его вине. Он позвал её в живописный лес Рифта, предложив встретить рассвет. А за городом они наткнулись на бандитов. Криус умел драться, но защитить Телиэвен не смог — слишком много было врагов. Раненый и измождённый, он приполз к городским воротам, откуда стража перетащила его в храм Мары. Он и выжил-то только благодаря жрецам, исцелившим его тяжёлые раны.

«Всё в прошлом», — напомнил себе Криус. Годы минули с тех пор, изменился и он, и его жизнь, и даже положение Гильдии — во многом благодаря ему. Удача вернулась к ворам, и Соловей по праву гордился собой: именно он отнёс Скелетный Ключ в гробницу, хотя велик был соблазн оставить его себе… Но он поступил, как должно, а не как хотел — лишь благодаря Гильдии воров он не погиб ещё подростком и не мог позволить ей исчезнуть.

А теперь жизнь шла своим чередом, и Криус скучал. В кошельке всегда звенело золото, он мог позволить себе если не всё, то многое, всего его враги или гнили в темнице, или были убиты. Ему не хватало настоящей опасности, какого-нибудь рискованного дела или серьёзных проблем.

Он снова отпил мёда прямо из бутылки. В «Пчеле и жале» было людно, как всегда — не то что в «Буйной фляге». Криус пришёл сюда, потому что устал от запаха канализации, которым, казалось, и сам скоро провоняет. Первую половину детства он провёл, ночуя в Крысиной норе, в холоде и сырости, и отгоняя от себя злокрысов, вторую и юность — среди воров, в той же канализации. Впечатлений хватило на всю жизнь.

С тех пор, как обзавёлся домом, Криус редко появлялся в Крысиной норе. Пусть Рифтенский воздух и не был свеж, всё лучше, чем канализационная вонь. В таверне и вовсе пахло мёдом и элем, а уж эти запахи Криусу нравились.

Как и черновересковый мёд, что продавался всего в двух местах — в Рифтене и на медоварне «Чёрный Вереск — Запад». По правде говоря, выпить Криус любил, но предпочёл бы делать это в хорошей компании. Вот только компании не было: он не доверял никому, а особенно — Гильдии. На доверии он уже обжигался.

Верить Криус мог бы лишь той, о ком вспоминал вечерами в таверне и чьё тело предал огню, надеясь, что её душа упокоится в Совнгарде…

Двери со скрипом открылись, впуская в тёплый зал лёгкий морозец и вечерний туман, пронизанный отблесками кровавого заходящего солнца. На мгновение позади вошедшего мелькнули озарённые алым светом крыши и оживлённая улица, укрытая полосами теней. На фоне вечернего, но ещё не опутанного мраком Рифтена незнакомец выглядел тёмным силуэтом — облачённый во всё чёрное, в длинном плаще со скрывающим глаза капюшоном, он и сам чем-то походил на тень.

Вот только тенью он не был. Дверь захлопнулась за его спиной, и он лёгким кошачьим шагом пересёк зал. На него обратили внимание лишь двое — трактирщица Кирава и Криус, по походке и выверенным, плавным движениям определивший в нём опытного вора или скрытного воина. Нет сомнений, этот человек способен передвигаться бесшумно, подобно ночному ветерку, оставляя за собой лишь трупы так и не успевших осознать собственную смерть врагов.

Незнакомец остановился у стола Криуса и, не спрашивая, сел напротив. Захотелось пересесть подальше, а лучше — уйти из таверны: уж очень этот человек походил на убийцу, — но Криус не шелохнулся.

— Почти три года назад ты спас ассасина. Виндхельм, убийство девушки из клана Расколотый Щит, помнишь? — заговорил незнакомец.

От его тихого, спокойного, но пронизанного скрытой угрозой голоса мерзкие мурашки поползли по спине. Криус мысленно перебирал варианты: его хотят убить, как ненужного свидетеля, или это Пенитус Окулатус снова ищут Тёмное Братство?

— Ты обознался, — непринуждённо бросил он.

Незнакомец поднял голову, пристально глядя ему в глаза. В уши словно забилась вата, заглушая хохот компании за соседним столом, песню барда и стук кружек о столы. Таверна поплыла, и только странные красно-янтарные глаза существа, что явно не было человеком, остались неподвижны.

— Кто ты? — тягучий, словно кисель, голос обволакивал и завораживал.

— Криус. Вор и Соловей Ноктюрнал, — заплетающимся языком ответил тот.

Что-то внутри кричало, что это неправильно, что нельзя слушать эту тварь, но сил противиться не было. Хотелось подчиниться, ответить на все вопросы и исполнить его волю.

— Значит, Слышащий не ошибся, — заключил он.

Наваждение спало внезапно. Вернулись звуки, время вновь побежало с привычной скоростью, а мир перестал расплываться. Криус судорожно вздохнул. Незнакомец был не только из Братства, но и вампиром.

— Что тебе нужно? — спросил Криус.

— Думаю, стоит начать с того, что тот, кому ты помог, Халле, стал Слышащим. Ты сделал тогда вклад в будущее, парень, — ассасин усмехнулся. — Короче, смотри: кто-то очень хочет твоей смерти. Нас нанимать, к твоему счастью, не стали, но соглядатай Братства узнал, что за тобой послали головорезов, и скоро они будут здесь. Слышащий прислал меня помочь тебе: пришло время вернуть должок.

— Не слишком ли благородно с его стороны?

Криус не знал, стоит ли верить убийце. Что, если это ловушка? Он выйдет из таверны, и ассасин прирежет его за углом. Хотя сказал бы он тогда о готовящемся покушении? Разве только чтобы втереться в доверие…

А если всё правда? Тогда глупо отказываться. Потом нанимать охрану или Тёмное Братство может быть поздно.

— И чего мне ждать? — уточнил Криус. — Перебьёшь головорезов и исчезнешь или поможешь выяснить, кто за этим стоит?

— Слышащий приказал довести дело до конца, — ассасин поморщился: ему явно не нравилось расплачиваться за чужие долги, но ослушаться он не мог.

— Вот и ладно. Как тебя звать, кстати?

— Хирклерис.

«Бретонец? Или имперец?» — предположил Криус, однако спрашивать не стал. По чертам лица понять тоже не удалось: явно человеческие, но чуть более утончённые и заострённые, да ещё эти миндалевидные глаза… Хирклерис с равным успехом мог оказаться как человеком, так и полуэльфом, и очень неудобно получилось бы не угадать.

— Выпьем за знакомство? — предложил Криус.

Хирклерис пожал плечами, мол, как хочешь, и он сходил к трактирщице за второй кружкой и новой бутылкой черноверескового мёда. Кирава с подозрением поглядывала то на Хирклериса, то на него — не забыла ещё, как Криус угрожал её семье, чтобы выбить деньги за «крышу». Естественно, вредить никому он не собирался, однако эффект получился что надо: с тех пор она платила в срок и не пререкалась не только с Гильдией, но и с самим Криусом, хотя видеть его в своей таверне не хотела.

Ставя перед ним мёд и забирая золото, Кирава на него даже не смотрела, будто он был пустым местом. Его это вполне устраивало — не выставляют из «Пчелы и жала», и на том спасибо.

Вернувшись за стол, Криус разлил мёд по кружкам. Раньше он лишь предполагал, что вампиры могут есть и обычную пищу, хоть она для них и бесполезна, а теперь убедился — Хирклерис спокойно отпил из своей кружки.

Он вообще очень походил на человека. Если бы не его гипноз, Криус не обратил бы внимания ни на неестественный цвет глаз, ни на мертвецки бледную кожу. Всё это были признаки, способные многое сказать Стражу Рассвета, но не Соловью. Да его и не слишком волновало, кто на самом деле Хирклерис — важно лишь, что они пока на одной стороне.

Криус не сомневался, что настанет день, когда его захотят убрать чужими руками и однажды для этого наймут ассасина. Он был высокопоставленным членом Гильдии воров, хоть и отказался от поста главы, но его цели порой расходились с целями ярла — Мавен Чёрный Вереск. Она до сих пор не избавилась от него лишь потому, что серьёзных проблем Криус не приносил, в то время как пользы от него было предостаточно.

Но кто желал его смерти сейчас? Точно не Мавен: она не стала бы нанимать банду головорезов, с её-то связями… Криус мысленно перебрал возможных врагов и пришёл к выводу, что их не так уж много — Мерсер Фрей мёртв, Хоннинг гниёт в тюрьме Драконьего Предела, Арингот бесследно исчез, а местные торговцы откровенно боятся Гильдии.

— Ваш соглядатай ничего больше не выяснил? — на всякий случай спросил Криус.

Он уже заметил, что новый знакомый не горит желанием ему помогать и может отнестись к приказу Халле халатно. Хирклерис покачал головой. Похоже, лишнего слова из него щипцами не вытянешь.

— Где сейчас те головорезы, не знаешь? — поинтересовался Криус.

Ситуация всё ещё оставалась слишком туманной: когда ждать нападения, какова численность противника? Только вряд ли Хирклерис мог ответить на все вопросы.

— Едут из лесов Фолкрита. Наверняка будут здесь со дня на день, если не раньше: пока дошло письмо, пока я приехал… Времени было предостаточно, — сказал он, мало что прояснив.

Ночевать в Крысиной норе смысла не было — он всё равно скоро выйдет в город. Прятаться от опасности Криус не собирался. Нет, он как раз-таки хотел решить проблему как можно скорее.

Залпом осушив свою кружку, он поднялся из-за стола и направился к выходу. У дверей Криус оглянулся:

— Ты со мной или как?

— У меня есть выбор? — недовольно фыркнул Хирклерис.

Они вышли на затянутый вечерним туманом рынок. На вымощенной камнем площади кругом стояли лавки торговцев, чуть в стороне располагались кузница и медоварня «Чёрный Вереск». Дома в Рифтене были в большинстве своём двухэтажные, из камня и дерева, многие — с балконами и изящными коньками крыш, украшенными резьбой окнами и карнизами. Стоили такие дома прилично, да и жили в них отнюдь не бедные горожане. Для последних существовал нижний уровень города с сырыми подземными домами, стоящими на порядок дешевле и выходящими на помосты над каналом застоялой воды. Там же находился один из входов в Крысиную нору — единственный для непосвящённых, но почти не используемый ворами. Те предпочитали входить через тайный спуск рядом с храмом Мары.

Криус побрёл по опустевшим улицам, с наслаждением вдыхая пусть провонявший рыбой, но всё-таки бодрящий ночной воздух. Массер и Секунда поднимались на залитое рекой северного сияния небо, неверным светом разбавляя сумрак. Здесь не было других источников света, если не брать в расчёт отсвечивающие огнём окна домов.

Ночью пропадала городская суета, не оставалось людей на улице. Наступало время воров, тайком пробирающихся в чужие дома и выносящих самое ценное. Кого-то ловили и бросали в темницу, другим удавалось скрыться или подкупить стражу, третьи оставались незамеченными. Таких мастеров особенно ценил нынешний глава Гильдии и уважал Криус. Что же за вор, который не может бесшумно обокрасть спящих?

Он остановился у своего дома. За плотными стёклами окон клубилась тьма, и стоило открыть дверь, как изнутри потянуло холодом. Криус был одиночкой и не собирался обзаводиться семьёй — с его-то работой, — хотя иногда закрадывалась мысль забрать сироту из Рифтенского приюта. Он просто понимал, что подвергнет близких опасности. Пожалуй, лишь Телиэвен могла бы стать ему достойной парой: она была храброй авантюристкой и вполне неплохо обращалась с оружием.

После её гибели Криус так больше и не надевал амулет Мары, что носил в знак надежды, когда влюбился в Телиэвен. Наверняка за минувшие годы он уже успел бы жениться, но просто не мог принять другую девушку. Зажигая свечи из козьих рогов на стенах и полках, Криус на мгновение задержал взгляд на амулете. Металл потемнел, шнурок стёрся, и только голубой камень в центре резного круга оставался всё таким же ясным.

Тёплый свет развеял тьму, а огонь в камине прогнал стужу. Надеясь отвлечься от мрачных мыслей, Криус достал из тумбочки фишки и расчерченную, подобно палубе драккара, деревяшку и приглашающим жестом указал Хирклерису на стол:

— Сыграем в дальдозу?

Тот согласился, хоть и без особого энтузиазма. За игрой время летело незаметно. В глазах Хирклериса заискрился азарт, отчего он перестал походить на нежить. На мгновение Криусу даже показалось, что он играет со старым другом… С живым человеком.

А потом на улице вдруг лязгнула от неосторожного движения чья-то броня.

Парни вскочили одновременно. Что это было — кто-то прошёл мимо или подбирался к единственному входу? Да, будучи опытным вором, Криус опрометчиво не озаботился запасным выходом: не подумал, что кто-то станет искать его здесь. Обычно таких, как он, разыскивают в «Буйной фляге», а стража, которая могла бы попытаться его арестовать, давно куплена. Достаточно сказать, что он из Гильдии, и заплатить горсть золотых, чтобы стражники закрыли глаза на его мелкие преступления.

Зря он не ждал возвращения старых врагов…

Хирклерис бесшумно подошёл к двери и встал сбоку. Плавно выскользнули из ножен кинжалы. Криус вытянул из-за спины Соловьиный лук и наложил стрелу на тетиву. Он научился и сражаться, и стрелять — непростая жизнь требовала многих полезных навыков. Чтобы выжить, служа даэдрической принцессе и постоянно переступая черту дозволенного, недостаточно уметь красться и взламывать замки.

Замок на двери жалобно хрустнул, когда по нему пришёлся мощный удар. Дверь распахнулась, и Криус отпустил стрелу. Тетива хлестнула воздух. Эбонитовая стрела пробила нагрудник противника и вышла из спины, обагрённая кровью. Головорез упал на колени, а затем — на пол. Второй не успел отступить от двери, когда Хирклерис схватил его за горло, втянул в дом, одновременно вонзая кинжал в бок, и добил ударом в сердце.

Такого приёма банда не ожидала: наверняка расчёт шёл на эффект неожиданности. Криус не должен был знать о готовящемся покушении и не узнал бы, если бы не вмешалось Тёмное Братство. Вероятно, тогда он бы уже спал и не успел среагировать или шатался по ночному Рифтену и получил нож под рёбра.

Окно разлетелось градом осколков. В дом забралась мускулистая женщина со шрамами на лице. Криус выстрелил, но она закрылась щитом. В то же время через парадный вход ввалились остальные головорезы, вынудившие Хирклериса отступить. Соловей сменил лук на меч, и они встали плечом к плечу — вор и ассасин против толпы наёмников.

Удары посыпались со всех сторон. Криус едва успевал отражать их, пятясь к стене. Всё, что у него было — Соловьиный клинок, броня да бесполезный сейчас лук с запасом эбонитовых стрел. И никакой действительно надёжной защиты: он всегда полагался на скрытность и дар Ноктюрнал. И пусть щиты в изобилии украшали его дом, ближайший оказался за спинами головорезов.

В очередной раз три меча одновременно рассекли воздух. Криус подставил свой, блокируя два удара сверху, но защитить ноги не успевал. Ещё доля секунды — и с сухожилиями можно попрощаться… Всё, на что хватило времени — шагнуть назад.

А затем Хирклерис с неожиданной силой рванул его в сторону, да так, что Криус налетел на стол с другой стороны от вампира. Наверняка тот мог швырнуть его, тяжёлого мужчину в броне, как котёнка.

— Не рассчитал, — без малейшего намёка на раскаяние ухмыльнулся Хирклерис.

Криус не ответил, уже отвлекаясь на кинувшуюся сбоку разбойницу. Он отбил её молниеносную атаку и ударил по запястью, однако она вовремя отвела руку. Проворства ей было не занимать — впрочем, как и силы. Несмотря на то, что женщины от природы слабее мужчин, эта была достойной противницей.

И не заслуживала пощады.

Криус сделал ложный выпад и, не доводя движение до конца, резко изменил траекторию. Клинок прошёл на уровне горла и наверняка попал бы в цель, однако женщина отклонилась назад и, присев, ударила снизу вверх. Криус отскочил, краем глаза заметив блеск стали в огненном свете.

Отразить удар сбоку он не успевал, зато успел увернуться. Головорезы разделились на две небольшие группы — четверо подступали к Соловью, ещё трое теснили Хирклериса к лестнице. Тот умело отбивал все атаки и уклонялся от тех, которые отбить не мог. Силой и скоростью он превосходил любого человека, а опытом — всех врагов вместе взятых, но постоянные удары заставляли его пятиться. Или он так хотел ввести противника в заблуждение, чтобы смертельная атака оказалась внезапной?

Криус не знал тактики и стиля боя Хирклериса, что создавало трудности. Сейчас они не могли работать сообща, прикрывать друг друга было бы сложно. Особенно учитывая, что напарников не было ни у одного, ни у второго, и они привыкли думать только о себе. И в бою, и в обычной жизни.

Брошенный кем-то кинжал вонзился в стену. Прикинув, что сейчас четвёрка головорезов его просто зажмёт и покромсает, Криус метнулся к женщине, отбил её меч в сторону и заставил согнуться ударом поддых. Кожаная броня её не спасла. Впрочем, долго приходить в себя тренированный боец не будет, а значит, времени мало.

Следующий удар пришёлся ей в спину, на этот раз — мечом. Клинок пронзил бандитку насквозь и застрял. Вытащить его Криус не успевал: на него ринулся головорез с парными мечами, а следом — ещё двое. Короткие мечи не позволяли нанести удар издалека, чем он и воспользовался. Соловей специально подпустил противника поближе и схватился за лук. Головорез ударил накрест, даже не подозревая, в каком положении окажется. Противник уклонился, а когда тот развернулся вокруг себя и открылся, замахиваясь для нового, теперь более точного, удара, врезал луком ему по лицу. Мгновения, на которое он замешкался, хватило, чтобы Криус подсечкой сбил его с ног.

Головорез упал на стол, но предвидел следующий удар и скатился на пол с другой стороны. Это и стало его ошибкой. Увернувшись от атаки двоих других наёмников, Криус оттолкнулся от края стола и прыгнул. Стрела чёрной молнией сорвалась с оси лука и пригвоздила голову бандита к полу, а Соловей приземлился в полуметре от него. Такой точности, да ещё и в прыжке, он сам от себя не ожидал — всё это была рискованная авантюра. Стоило ему промахнуться, он подставил бы спину для удара. Но удача пока приняла его сторону.

Обернувшись и снова натягивая тетиву, он успел увидеть, как Хирклерис сбоку запрыгнул на лестницу и, развернувшись в приседе, полоснул кинжалом по лицу попытавшегося ткнуть его мечом головореза. Следующее его движение стало для последнего фатальным: он не успел заблокировать удар, и ассасин загнал кинжал ему в ухо.

Одновременно с этим Криус отпустил стрелу. Взрезав воздух, эбонитовый наконечник вонзился точно в глаз головореза.

— К скампу! — бросил четвёртый противник и побежал к выходу, но уйти ему не дала прилетевшая в затылок стрела.

Криусу было плевать, стрелять в бегущего, сдающегося или ещё сражающегося воина. К врагам он не знал жалости: стоит отпустить его сегодня, и завтра он нанесёт удар в спину.

Тем временем Хирклерис и двое головорезов скрылись на втором этаже. Криус последовал за ними, хоть и знал, что его помощь не понадобится. Просто хотел перестраховаться, потому как этот ассасин — его единственный союзник сейчас. Даже Гильдия воров не поможет, как бы его ни уважали в ней, а приказать собрать информацию он не мог, поскольку когда-то отказался от поста главы Гильдии. Не хотел он безвылазно сидеть в Крысиной норе.

Троица обнаружилась в коридоре. Ловко уклонившись от вражеских атак, Хирклерис прирезал одного головореза и загнал нож в живот другому, а затем схватил его за плечи и впился клыками в горло. Жертва слабо дёрнулась, пытаясь отпихнуть его, и повисла безвольной куклой. По спине пробежал неприятный холодок: в глазах вампира в эти мгновения было что-то животное, какая-то дикая жажда крови, а уж когда он отпустил уже мёртвого головореза и со вкусом слизнул с губ кровь, Криус скривился от отвращения. Сейчас он в полной мере понимал Стражу Рассвета.

Но Хирклерис пришёл помочь, а значит, придётся мириться и с его неприязнью, и с откровенно мерзкими привычками. Хотя, конечно, Криус предпочёл бы видеть напарником живого человека или мера. Впрочем, какая сейчас разница? Есть проблема поважнее.

Отбросив лишние мысли, он вместе с напарником принялся обыскивать тела. Денег у наёмников было мало, драгоценностей или чего-то, что можно выгодно продать, не нашлось — только немного еды и вина. Криус обшарил карманы последнего мертвеца и наткнулся на записку. Грамоте он обучился на досуге ещё в юношеские годы, и это неожиданно пригодилось.

«Аудун! Пора свести счёты с одним типом из Рифтена. Его имя — Криус. Он вор и пройдоха, но не воин, с ним проблем быть не должно. Гонорар заберёшь в оговорённом месте после выполнения контракта», — прочитал он. Подпись отсутствовала — наниматель был очень осторожен и предполагал, что что-то может пойти не по плану. Выходит, он отлично знал, с кем имеет дело, но, если не солгал этому Аудуну, понятия не имел, что Криус неплохо владеет одноручным оружием и луком.

— Саммерсетских теней вычёркиваем, — пробормотал Соловей себе под нос.

— Уверен? — усомнился Хирклерис. — Нанять этих болванов мог кто угодно.

— Я вырезал их подчистую, а если кто и остался, он выбрал бы более изощрённый и аккуратный путь к мести, чем просто послать сюда тупых дуболомов.

Хирклерис уважительно присвистнул:

— Целую банду в одиночку?

— Ну как банду… Шайку воров и убийц, которые порочили не очень честное имя Гильдии.

Криус прикинул, кто из его врагов остался в живых и теперь мог о себе заявить? Луи Летруш, которого он кинул в небольшом дельце с конём? Клан Расколотый Щит как-то узнал, кто спас убийцу Нильсин, о чьей смерти и дерзком побеге ассасина прямо из-под носа стражи потом судачил весь Виндхельм? Арингот вернулся и решил отомстить за сорванные делишки за спиной Мавен? Бранд-Шея или Хоннинга выпустили из тюрьмы? Или, может, его заметили, когда он выносил из очередного богатого поместья дорогую безделицу? Подходило всё сразу, даже самые маловероятные варианты.

— Ну что, есть какие-то соображения? — прервал его размышления Хирклерис.

— Никаких, — развёл руками Криус. — У меня слишком много врагов. Это может быть кто угодно… Хотя кое-какие варианты можно проверить уже сейчас. Точнее, утром, потому что нам придётся поговорить с ярлом. А пока давай избавимся от тел: весь дом провоняет.

Хирклерис и тут не отказал в помощи. Они вдвоём повытаскивали мёртвых головорезов на улицу, оттащили в подворотню и бросали друг напротив друга. Утром стража полюбуется, насколько плохо работает, и посчитает, что бандиты напились и перебили друг друга. Редкие эбонитовые стрелы, которые во всём городе использовал, наверное, лишь он, Криус предусмотрительно забрал — их ещё можно использовать повторно.

Ещё часа два он отмывал пол и стены от крови и прибивал доски на выбитое окно. Это пришлось делать уже в одиночку, в то время как Хирклерис сидел без дела, лишь наблюдая и изредка выдавая какую-нибудь колкую насмешку. По всем правилам он должен был оставлять самые неприятные впечатления о себе, но почему-то как человек отвращения не вызывал. Пожалуй, это было в нём самым странным.

К середине ночи последнее пятно крови было стёрто, а Криус устал настолько, что глаза слипались. До позднего зимнего рассвета оставалось ещё несколько часов, и он ушёл в комнату, надеясь поспать. Присутствие на первом этаже Хирклериса его уже не волновало: вряд ли тот что-то стащит.

Обессиленный Соловей упал на кровать прямо в броне, отложив в сторону лишь лук да ножны с мечом. Каждая тень казалась враждебной, а в любом шорохе чудились тихие шаги убийцы, но усталость пересилила опасения, что за ним может прийти кто-то ещё, и он провалился в тревожный сон…

Который длился, казалось, несколько минут, хотя когда Криус разлепил тяжёлые веки, солнце уже высоко поднялось над крышами домов, осветив серую черепицу. Люди вышли на улицы, прямо под окнами резвились трое мальчишек. Минувшая ночь потухла в памяти, превратившись в дурной сон. А может, и не было ничего? Может, он просто напился в таверне, пришёл домой и завалился спать?

Как бы не так. Сны Криусу снились редко, да и те обычно были бредовыми и бессвязными, так что принять кошмар за реальность он никак не мог. И в ближайшее время его ждут поиски того, кто прислал по его душу наёмников. Криус тяжело вздохнул. Порой он грезил о спокойной жизни, на которую надо лишь накопить денег, но затем представлял, как день за днём живёт рутиной, и понимал, что свои дни он закончит в бою или на плахе. Он готов был к такому концу, потому что повседневная жизнь без Телиэвен обернётся угнетающей серостью и одиночеством. Нет, этому вору никогда не отойти от дел.

Криус спустился на первый этаж. За столом, вполглаза читая книгу с его полки, лениво развалился Хирклерис. Он листал фолиант, вряд ли дочитывая страницы, а при виде Криуса растянул губы в ухмылке.

— Ты в курсе, что такие книжонки, — он потряс книгой, держа её за корешок, — читают либо дамочки в возрасте, либо смеху ради?

— Даже спрашивать не буду, что ты там откопал, — проронил Криус.

Он полез в буфет за булкой хлеба, элем и парой яблок. Больше ничего там не оказалось, не считая скисшего супа, который теперь оставалось только отдать собакам.

— Знаешь, я был о тебе лучшего мнения, — отбрасывая «Аргонианскую деву» к ещё нескольким книгам, которые, видимо, читал ночью, поддел Хирклерис.

Криус его проигнорировал. Он сам книги редко читал — больше коллекционировал, чтобы полки не пустовали, и не всегда обращал внимание на корешки. Старые книги, нашедшиеся в кладовке, тоже отправились на полку, хотя новый хозяин и к половине не притрагивался.

Теперь оставалось только надеяться, что Хирклерис не станет заострять на находке внимания и отвешивать не самые умные шуточки.

— Как это вообще оказалось у тебя? Ты книги по вкусу подбирал или просто женского внимания не хватает? — насмешливо поинтересовался Хирклерис.

Он не мог знать, что случайно напомнил Криусу о Телиэвен, а тот не стал говорить. Незачем изливать душу ассасину, который его всё равно не поймёт. Убийцам неведома любовь. А что насчёт боли? Настоящей, той, что испепеляет изнутри, той, от которой сожжённой дотла сердце держится на последнем издыхании… Нет, вряд ли они способны страдать.

Молча доев, Криус поднялся из-за стола и надел маску и капюшон. Приняв его молчание за слабость, Хирклерис выдал новую подколку, но тот уже не слушал. Вооружившись, Соловей вышел на вонючую городскую улицу и направился к крепости Миствейл. Хирклерис пристроился рядом — к счастью, теперь он держал язык за зубами. Иначе Криус не удержался бы от желания хорошенько ему врезать: сам того не зная, ассасин разбередил старые раны, ещё больше испортил и без того поганое настроение и разозлил его всего парой фраз. Так действовать на нервы — это талант.

Вскоре за шумом города стал слышен рыночный гомон. Проходя мимо «Заложенной креветки», Хирклерис хлопнул Криуса по плечу:

— Эй, смотри, лавка всякого барахла, — и шутливо предложил: — Не хочешь второй том купить, м?

— Пошёл ты, — огрызнулся тот.

Хирклерис ухмылялся настолько мерзко, что Криуса так и подмывало начистить ему морду, но он здраво оценивал свои шансы. Куда вору тягаться с ассасином?.. А впрочем, угроза лишней не будет.

— Ещё слово — и я тебе врежу, — процедил Соловей.

— Подожди, рано выёживаться: тебя не видят твои любимые аргонианки, — не то чтобы нарываясь, а скорее не принимая его всерьёз, хмыкнул Хирклерис.

Эти безобидные шутки напомнили о Телиэвен. С тех пор, как она погибла, Криусу тошно было и думать даже об одной ночи с другой, не то что о серьёзных отношениях. Он до сих пор тосковал, а любое напоминание о возлюбленной отзывалось невыносимой болью. Криус всё бы отдал, чтобы вернуть её, но прошлого не изменить, и он научился жить настоящим, стараясь не ворошить болезненные воспоминания.

Криус не исполнил угрозу. Дал слабину. Не было ярости, которая могла заставить его броситься в драку — только боль, стрелой пронзившая сердце. Сейчас он напился бы до беспамятства, чтобы хоть ненадолго заполнить пустоту внутри, чтобы душа перестала рваться в лохмотья… Но Хирклерису он ничего не сказал. Только крепкая выпивка или настоящее доверие могли развязать ему язык, а ни того, ни другого не было.

Впрочем, Хирклерис и без лишних слов понял, что пора закрыть рот. А Криусу снова хотелось сдаться. Для чего трепыхаться, пытаясь отвоевать у судьбы пару лишних месяцев жизни, пока не объявится ещё кто-нибудь из старых врагов? В следующий раз Тёмное Братство на помощь не придёт. За что бороться? За собственную жизнь? Криус не знал, для чего живёт. Он не мог ни обзавестись семьёй, ни найти какой-то другой смысл — лишь воровал, пропивал все деньги и снова отправлялся на дело, чтобы повторить этот замкнутый цикл. Если бы только Телиэвен была рядом, он не превратился бы в побитого жизнью вора-даэдрапоклонника с пристрастием к выпивке.

Может, Криусу и стало бы легче, если бы он просто выговорился хоть кому-то, да только кому? Не трактирщику в «Буйной фляге» ведь! И уж точно не Кираве, у которой когда-то вымогал деньги. Действительно близких знакомых или друзей у него не было. Даже Бриньольф и Карлия, с которыми Криус прошёл непростой путь и спас Гильдию, — лишь коллеги. Раскрывать свои слабости случайному собутыльнику в таверне — тоже не лучшая идея.

Поэтому он держал всё в себе и тихо прикладывался к бутылке, когда хотелось выть от боли и отчаяния. Сегодня, как и в первый месяц после смерти Телиэвен, бурлящая на рынке жизнь словно осталась за невидимой стеной. Криус брёл по знакомой дороге в Миствейл, лавируя между прохожими, но не замечая ничего вокруг. Слишком горько было на душе, чтобы обращать внимание на мирскую суету… Снова.

Лишь у ворот крепости, когда стража спрашивала о цели визита, Криус вспомнил, куда и зачем шёл. Насущные дела притупили боль, зато в душе проснулась какая-то холодная решимость. Он доведёт дело до конца во что бы то ни стало. Просто чтобы избавиться от этого отвратительного ощущения собственной слабости.

За тяжёлыми дубовыми воротами крепости открылся просторный зал с высокими сводами. Каменные стены украшали звериные головы и флаги Рифта, декоративные колонны тянулись к карнизу под потолком. У чадящего очага в центре зала стояли ломившиеся от яств столы, за которыми расположились придворные, а чуть дальше на резном троне восседала немолодая хмурая женщина с суровым, но при этом по-своему красивым лицом. В её облике было что-то благородное и высокомерное — а может, так казалось потому, что Криус хорошо её знал. Как же Мавен Чёрный Вереск его раздражала, когда он только начал на неё работать…

Но те времена давно ушли, и сейчас он брался за её задания с энтузиазмом: она всегда хорошо платила, и это не считая того, что лишь благодаря ей Гильдия удержалась наплаву, когда Скелетный Ключ был похищен, и Ноктюрнал отвернулась от воров и своего единственного на тот момент Соловья.

Остановившись на почтительном расстоянии от трона, Криус слегка поклонился и сразу перешёл к делу, надеясь, что Мавен сегодня в добром расположении духа:

— Ярл, мне нужна помощь. Учитывая наше сотрудничество…

— Твои проблемы касаются только тебя, Криус, — она безошибочно узнала его, несмотря на скрытое маской лицо: Соловьиная броня была всего у троих, и до Бриньольфа он, будучи бретонцем, не дотягивал ростом.

Криус ожидал именно такого ответа. Договориться с Мавен непросто, но другого варианта он не видел.

— Как насчёт сделки? Услуга за услугу, — предложил он.

— Хм… — Мавен задумалась на несколько секунд. — Возможно. Есть одно дело, в котором пригодятся твои таланты. Твои и, возможно, твоего спутника.

Она многозначительно взглянула на Хирклериса, и тот усмехнулся уголками губ. Они уже встречались? Впрочем, неудивительно: когда нужно кого-то убрать, клан Чёрный Вереск вызывает Тёмное Братство.

— Ты знаешь, к кому обращаться за подробностями, — продолжала Мавен. — Ступай.

Покинув крепость, Криус и Хирклерис двинулись к храму Мары, на кладбище за которым находился тайный вход в логово Гильдии. Скоро подручный Мавен доставит письмо с указаниями, и искать он будет в «Буйной фляге».

Впервые за последние пару недель Соловей внутреннее дрожал от предвкушения, как бывало перед особо сложными и рискованными кражами. Вот только сейчас это был совсем другой азарт…

Запах помоев, сырости и плесени — в этом вся Крысиная нора. Если Рифтен провонял рыбой, то Цистерна — канализацией. Поначалу Криус не мог решить, какой из этих запахов омерзительнее, но со временем принюхался и почти перестал замечать отличия. Спустившись в подземелье, он не обратил внимания на неприятный запах, в то время как Хирклерис с отвращением скривился.

— Мне почти жалко вашу Гильдию, — презрительно заметил он. — Забились в вонючие катакомбы, как крысы…

— Заткнись, — процедил Криус.

В Крысиной норе не действовали законы Рифта. Одним неправильным словом Хирклерис мог нарваться на неприятности — получить стилет под рёбра или по морде от Могильщика. Хотя, признаться, Криус и сам с удовольствием врезал бы несносному ассасину: не для того он поднимал Гильдию с колен, чтобы выслушивать насмешки и оскорбления. Останавливало его только то, что после этого его, скорее всего, найдут с перегрызенным горлом и без капли крови в венах — если, конечно, Хирклерис не прикончит его здесь и сейчас.

Криус никогда не сходился в бою с ассасинами, но встречался с вампирами и не понаслышке знал, насколько они смертоносны. Неуловимые ночные охотники, способные в мгновение ока разорвать артерию когтями или без всякого труда сразить противника мечом. Наверняка Хирклерис мог и то, и другое. Его способность заворожить, словно змея, уже о многом говорила — не каждому вампиру такое под силу.

Парни прошли по короткому коридору, в который спустились по приставленной к люку в потолке лестнице, и оказались в просторном круглом зале с высокими сводами. Из отверстия в центре потолка падал не слишком яркий свет. Над заполненной грязными сточными водами нишей в полу навис перекрёстный мостик с круглой площадкой в центре. Его каменные «лучи» указывали на четыре выхода из основного помещения Цистерны — на поверхность, в таверну, в тренировочный зал и в закрытую тяжёлыми металлическими дверьми казну.

Там, где устойчивый каменный пол обрывался, уступая место каналам, от края до края были натянуты хлипкие деревянные мостики, благодаря которым жилая часть Цистерны походила на ровное кольцо. Блуждающий по коридорам Крысиной норы сквозняк трепал свисающие вдоль стен сизые флаги с теневой меткой — заключённым в ромб кругом. По периферии зала выстроились деревянные тумбочки, застеленные шкурами кровати и личные сундуки у их изножий. Дополняла интерьер статуя Ноктюрнал на постаменте с соловьиной эмблемой, напротив которой находился заваленный бумагами стол главы Гильдии. Позади стола, на полках, стояли весьма дорогие вещи — корона Барензии и золотые статуэтки, инкрустированные драгоценными камнями. Такая роскошь смотрелась неуместно в грязной заброшенной канализации под прозябающим в нищете городом, но служила напоминанием о том, за какой добычей стоит охотиться опытным ворам.

Людей в Цистерне было мало: почти все либо ушли на дело, либо пили в «Буйной фляге», ко входу в которую и направились Криус и Хирклерис. Под ногами прошмыгнул облезлый злокрыс, лишний раз напомнив, в какой грязи жила Гильдия воров. Впрочем, жизнь вора всё равно коротка, так какая разница, от чего умереть — от болезни или от стрелы стражника?

Стоило открыть толстую деревянную дверь, за которой начинался тесный коридор, как стал слышен гомон голосов. Теперь, когда Гильдия снова на плаву, в «Буйной фляге» стало людно, как раньше. Отрадно было видеть, что всё вернулось на круги своя.

Коридор упёрся в фальш-панель. Сдвинув её, Криус открыл двери подвинутого к стене платяного шкафа и вышел в таверну. Сюда заходили выпить или сбыть краденое в основном всякие тёмные личности, что вело к пьяным дебошам, кабацким дракам и риску лишиться кошелька для невнимательных посетителей. В добропорядочном обществе Крысиная нора и нижние районы Рифтена считались злачными местами, где легко остаться без гроша в кармане, а то и пропасть без вести, если не повезёт. Здесь было проще простого скрыть свои грязевые делишки от стражи и свидетелей, чем и пользовались разного рода преступники.

Внешним видом «Буйная фляга» напомнила Цистерну — такое же круглое помещение с прудом по центру и мостиками через расходящиеся от него каналы, но менее просторное. В одной его половине находились столы и прилавок, за которым расположился Векел Воин. В нишах на другой стороне устроили лавки торговцы, продающие даже самые редкие и запрещённые товары и скупающие краденое. На чёрном рынке какой-то парнишка пытался сбыть торговцу магическими предметами сомнительного вида посох, за другим прилавком алхимик готовил яд. Крысиная нора жила своей жизнью.

— Когда я был здесь в прошлый раз, это место походило на запущенный гадюшник, — оглядевшись, отметил Хирклерис.

— Гильдия чуть не развалилась, — пожал плечами Криус.

Он осмотрелся, ища человека Мавен, но тот ещё не пришёл. Зато взгляд сразу выхватил из толпы рыжую голову Бриньольфа и пречистую фигуру Могильщика. Один пил пиво в компании Делвина, второй стоял, привалившись спиной к стене и сложив руки на груди, и наблюдал за посетителями таверне. Могильщик был местным вышибалой — не слишком умным, но хорошо выполняющим свою работу. Одного его вида хватало, чтобы разогнать слишком разошедшихся пьяниц, а удара — чтобы убить человека.

Однажды Криус нарвался. Он тогда немного перебрал, обнаглел и ввязался в словесную перепалку с Могильщиком. Долго разговаривать тот не любил, предпочитая словам дело, и наверняка не стал бы церемониться с острым на язык вором. Учитывая разницу в габаритах, одного хорошего удара по голове было бы достаточно, чтобы Криус больше не встал, но он отделался легко — сломанным ребром. Телиэвен вовремя вмешалась.

Криус встряхнулся, пытаясь отогнать воспоминания, но не смог. Не замечая ничего вокруг, он бросил на прилавок пару септимов и попросил Векела налить ему черноверескового мёда. Перед глазами снова стоял тот день, когда похожий на здоровенного косматого медведя Могильщик бросил его через стол мощным ударом поддых и двинулся к нему, хрустнув пальцами. Криус не мог ни вдохнуть, ни подняться. Заступаться за него тоже никто не собирался — немногочисленные находившиеся в таверне воры лишь наблюдали, зная, чем всё закончится.

Сначала он увидел тень в дрожащем света факела, а затем между ним и Могильщиком встала Телиэвен. Её кленового цвета волосы всколыхнулись волной от резкого движения, на мгновение открыв острые уши. На краткий миг она бросила осуждающий взгляд на Криуса, а затем повернулась к Могильщику. Хрупкая эльфийка была настолько ниже его ростом, что смотрела ему в лицо, задрав голову, но её отваги это не убавляло.

— Оставь его, — с холодной решимостью потребовала Телиэвен.

— Уйди с дороги или я займусь сначала тобой! — прорычал разъярённый вышибала.

В мгновение ока из колчана за её спиной выскользнула стрела, а тетива лука оказалась натянута. Телиэвен не блефовала — если потребуется, она отпустит стрелу. Согильдийцы знали, что в бою она хладнокровна и беспощадна.

Нацеленная в сердце стрела послужила весомым аргументом.

— Мы с тобой ещё потолкуем, стерва, — угрожающе бросил Могильщик, прежде чем уйти.

Криус залпом опустошил кружку. Телиэвен могла далеко пойти… Сильная, смелая, смертоносная… Наверное, она больше подходила Тёмному Братству, чем Гильдии воров. Телиэвен всегда добивалась своего, шла до конца и не боялась пролить кровь. Она была не просто воровкой…

Она была особенной.

Криус вернулся в реальность, лишь когда услышал позади пропитый голос: «Смотри, куда прёшь, эльфийская шавка». Он обернулся, опёршись локтем о прилавок. Кабацкие драки здесь — обычное дело, но сейчас проблемы были у Хирклериса. Или, скорее, у его оппонента: вряд ли этот бородатый мужик с бандитской рожей хотя бы догадывался, с кем связывается.

— Мне отрезать тебе язык? — подняв на него внимательный и в то же время холодный взгляд, какой бывает только у убийц, с какими-то нехорошим спокойствием спросил Хирклерис.

— Скорее я оторву тебе острые уши! — рыкнул мужик.

Он ударил мгновенно, без замаха, но вампир оказался быстрее. С нечеловеческой скоростью Хирклерис метнулся в сторону и перехватил его руку. Рывок. Противник потерял равновесие, но на ногах удержался, а в следующее мгновение пнул Хирклериса под колено. Тот отшатнулся назад, немного смягчив удар. Не прошло и секунды, как он уже бросился вбок, пропустив здоровенный кулак оппонента рядом со своей головой.

Мужика проворство Хирклериса ничуть не смутило — наверное, выпивка ударила в голову. Он не собирался отступать, не одержав победу в драке. Это и было главной его ошибкой: он недооценил противника. Мужик был шире в плечах и выше на полголовы, но Хирклерис — быстрее.

Воспользовавшись тем, что противник промахнулся, ассасин нанёс удар в солнечное сплетение. Тот согнулся и захрипел, пытаясь вдохнуть. Хирклерис проскочил мимо, оказавшись позади него, и ударил в спину. Мужик упал на колени, но тут же откатился в сторону, не дав себя нокаутировать. Он наконец-то сумел протолкнуть воздух в лёгкие и поднялся на ноги. Хирклерис обходил его по кругу, не сводя с него сосредоточенного взгляда.

Посетители таверны с интересом наблюдали за поединком, иногда подбадривая кого-то из дерущихся. Хирклерис их словно не видел и не слышал: он следил за каждым движением оппонента. Противник бросился к нему, замахиваясь для удара. Хирклерис ловко отскочил в сторону и поставил подножку. Мужик не успел вовремя среагировать и, споткнувшись, потерял равновесие.

Схватив за волосы, Хирклерис рванул его назад. На мгновение его лицо исказила клыкастая ухмылка. Этого не заметил никто, кроме Криуса, и только Криус слышал, как временный напарник прошипел упавшему противнику:

— Скажи спасибо, что ещё жив, — и ударил кулаком в челюсть.

Отпустив его, Хирклерис подошёл к прилавку и заказал вина. Мужик позади него сплюнул кровь с выбитыми зубами и затерялся в толпе, держась за голову. Криус не мог не оценить работу вампира — сначала бросил на пол, да так, что наглец ударился пустой башкой о камни, а затем закрепил успех ещё одним сильным ударом.

И всё же таких потасовок стоит избегать.

— Больше ни во что не ввязывайся, — посоветовал Криус. — Нам лишнее внимание ни к чему.

— Я не намерен пропускать мимо ушей оскорбления. Особенно те, что касаются моего происхождения, — отрезал Хирклерис.

То, с какой агрессией он это сказал, заставило Криуса задуматься. Хирклерис — всё-таки эльф или в его жизни произошло что-то такое, что оставило глубокий след? Он не осмелился спрашивать. Да и зачем? Криус тоже не стал бы делиться сокровенным с кем попало. Хотя нет, о некоторых эпизодах своего прошлого он не рассказал бы даже самым близким друзьям, если бы они у него были.

Но он мог спросить ассасина о происхождении. Вряд ли это относится к личной информации.

— Так кто ты? Эльф?

Хирклерис обозначил усмешку:

— Только наполовину. Мой отец был альтмером.

Был. Криус запомнил это, чтобы потом сложить детали пазла. Не то чтобы ему нужно было знать прошлое Хирклериса — он просто хотел понять, с кем имеет дело и чего ждать от пока абсолютно непредсказуемого спутника. В какой-то степени он опасался сказать что-то не то и стать едой для вампира. Кто знает, насколько он неуравновешенный?

Никто не услышал, как хлопнула дверь, ведущая в «Буйную флягу» из Крысиной норы. Криус успел заметить промелькнувший по ту сторону тусклый свет, слабо выделяющийся в полумраке перед дверью, и быстро растворившегося в толпе человека. Он не сдвинулся с места: посланник Мавен сам найдёт его.

Долго ждать не пришлось. Вновьприбывший снова появился в поле зрения, безошибочно определил среди воров Соловья и двинулся к нему. Как и все, кого присылала ярл Чёрный Вереск, этот мужчина был неприметным — незапоминающееся небритое лицо, невзрачная одежда, простой железный кинжал на перевязи. Он ничем не отличался от большинства жителей Рифтена.

Может быть, Криус его уже видел, но не запомнил. А может, этот посыльный недавно поступил на службу к Мавен. Как бы то ни было, он безошибочно узнал адресата и достал из сумки свёрнутый и перевязанный лентой пергамент.

— От общей знакомой, — тихо сказал он, отдавая Криусу письмо.

Тот ответил кивком, и посыльный скрылся из виду. Теряться в толпе он явно умел. Впрочем, Криуса он не волновал — Соловей почти сразу о нём забыл. Сломав печать на ленте, он развернул лист и пробежался глазами по аккуратно выведенным строчкам.

«Отправляйся в Хеммельйонд, что в горах севернее Рифтена, и разыщи корону Ивара Серебряного Топора. Говорят, гробница полна ловушек и хитрых замков, а сторожат её драугры. Принеси мне корону — и получишь необходимые тебе сведения.

Мавен Чёрный Вереск».

Дело было опасным. Любая нордская гробница — гиблое место, принадлежащее мёртвым, что не ведают сна. В гробницах пропадают опытные искатели приключений, солдаты и маги. Стоит переступить порог, как оживут самые страшные кошмары, воплощённые в иссохших, обтянутых истлевшей кожей лицах и горящих в глазницах потусторонних огоньках.

Но Криус принял решение проникнуть в Хеммельйонд и добыть корону древнего ярла: семья Чёрный Вереск не принимает отказов.