Светлячки (гет)

— Ты правда будешь моей? Правда?

— Правда!

Лили смеется, и озорные искорки в её глазах пылают ярче, чем тысячи светлячков, парящих в звездной тишине Годриковой Впадины. Откуда бы им тут взяться? Может, это Джеймс наколдовал их, сам того не замечая? Какая разница. Он смотрит на Лили с восторгом, и ничто больше не имеет значения в этот момент.

Она очень красива. Он хотел бы коснуться каждой веснушки на её носу, погладить длинные волосы, что мягкой волной рассыпались по плечам, взять в руку теплую ладошку и осторожно прислониться к её щеке своей щекой, хотел бы обнять её покрепче, поцеловать в лоб, в глаза, в подбородок и ушко, нашептать ей миллион самых глупых комплиментов, но вместо этого он просто смотрит. Смотрит, не веря в то, что это чудо наконец всегда будет с ним.

Джеймс улыбается. Сквозь стекла очков Лили видит, как сияют счастьем его глаза, и сердце до самых краев наполняется нежностью. Она переливается за границы, растекается по венам безудержным потоком, будоражит чувства, заставляя руки немного дрожать. Лили любит. До кончиков пальцев любит этого мальчишку, который столько лет раздражал её, выбивал из колеи, заставлял злиться и ругаться, а теперь стал самым дорогим человеком во всей вселенной. Как ему это удалось? У Лили нет ответа. Она знает только, что отдала бы все на свете за его улыбку — такую, как сейчас, робкую и радостную, неудержимую и очень родную.

Лунный свет иногда прячется за облаками, звезды подмигивают и скрываются вслед за ним. Только светлячки продолжают мерцать, группируясь в тесные кучки, как маленькие огоньки. Джеймс и Лили тоже сияют.

— А твои родители точно не будут против? — спрашивает Джеймс, нервно запуская руку в лохматые волосы. — Не скажут, что ты еще слишком маленькая?

— Конечно, скажут, — отмахивается Лили. — Для них я только в этом году стала совершеннолетней. Но мы же их уговорим, верно? В конце концов, они меня любят и хотят, чтобы я была счастлива…

Джеймс вспыхивает, как огонь от Инсендио.

— Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива.

Лили снова смеется, смотрит на его по-детски решительное лицо и чувствует, как её разрывает от переполняющих эмоций.

— Мои мама и папа будут в восторге, — добавляет Джеймс. — Они до сих пор не верят, что я заполучил такую золотую девчонку.

Лили опять хохочет, и их руки наконец переплетаются. Она кладет голову на плечо Джеймса и закрывает глаза. Ей хочется, чтобы этот миг продолжался вечно.

Джеймс нервно стучит по дереву свободной рукой. Ему хорошо, но хочется спросить еще кое о чем. Сразу расставить все точки над "i".

— Поженимся осенью? Я хочу, чтобы все вокруг было таким же ярким и красивым, как ты, — наконец, решается он.

Лили даже приподнимается от волнения. Так скоро! Но сразу понимает: ведь это то, чего ей так отчаянно хочется.

— Да, осенью мне нравится, — шепчет она.

Джеймс шумно втягивает воздух, будто от облегчения. Поворачивается к Лили и смотрит на её приоткрытые губы.

…Луна снова выходит из-за облаков. В Годриковой Впадине тихо и пустынно. Только Лили и Джеймс сидят на ступеньках родительского дома и наблюдают, как маленькие слабые жучки сияют во тьме. Скоро проснется солнце, и они исчезнут, но пока продолжается ночь — время жизни для светлячков.