Сын Довакина (джен)

Перечные конфеты обжигали горло. Ульв морщился, но продолжал уминать тягучие ириски, тщательно пережевывая одну за другой. Немудрено, ведь каждый мальчишка от Виндхельма до Маркарта знал: съешь сто штук — и сможешь выдохнуть пламя, совсем как дракон.

В случае Ульва — еще и как мама.

Мама была Довакином, а это значит, она все могла как дракон. Как дракон кричала пламенем, и как дракон же злилась, если Ульв заигрывался на городской площади допоздна, забыв об ужине.

Давным-давно, когда Ульв еще сидел у нее в животе, она была еще и оборотнем. Папа говорил, что именно кровь зверя спасла маме и Ульву жизнь — ее, беременную, тяжело ранили Братья Бури, но она выкарабкалась. На память от старого дара остался лишь «ее маленький волчонок»⁽¹⁾, так она прозвала сына.

Сейчас мама была таном. И бардом. И кузнецом. И Стражем Рассвета. И даже архимагом! Дядя Бриньольф как-то упомянул, что когда-то она была еще и главой какой-то гильдии коров, но это, наверное, было шуткой. Мама тогда сильно ущипнула дядю за плечо, а щипалась она только если шутки были несмешными.

Мама была много кем. А папа в основном был только папой. Зато каким! Папа учил Ульва биться на деревянных мечах, ездить на лошади и даже летать верхом на дядюшке Партурнаксе! С папой Ульв мог обсуждать самые деликатные вещи — как дать понять Мэрит, что она красивая, не дергая ее при этом за косички, как склеить разбитый за играми мамин стеклянный щит, как подшить корешок у нечаянно порванной книги. Книги папа любил — он владел городской библиотекой, и все выписывал и выписывал новые рукописи со всего Тамриэля. Но Ульва и его маму папа любил больше всех книг на свете — это он сам так говорил. И Ульв ему верил.

Так как папа Ульва знал много историй, каждый Турдас⁽²⁾ в их доме собиралась малышня: слушать сказки. В один из таких вечеров папа рассказал, почему в праздник Зимнего Колеса люди жгли чучело большого дракона и угощались перечными алдуишками — так они праздновали падение Пожирателя Мира (ох, и хорохорился же Ульв, ведь это его мама сразила Алдуина!). В другой раз папа поведал про давнюю войну фалмеров с двемерами. Потом — про даэдра Шеогората и его ручную крысу Моцареллу. А совсем недавно — про то, как мама сражалась на далеком острове Солстейм с древним и очень злым жрецом. И победила.

— А что стало с этим жрецом? — поинтересовался Ульв. Конечно, ему было интересно! Солстейм ведь был родиной папы, и, если тот злой жрец все еще опасен, родители нипочем не возьмут туда с собой Ульва. А Ульв так хотел увидеть дома-грибы! — Мама его пришлепнула как Алдуина, как вампира Харкона и как призрак Королевы-Волчицы?

— Нет, сынок, — усмехнулся папа в усы. — Мама вызволила его из плена огромной черной каракатицы, спасла от смерти и научила жить и любить жизнь. Поэтому теперь он никого не обижает и никогда не будет. И все благодаря ей, твоей маме.

Ульв хотел было подумать, что это скучно, а потом вспомнил, как папа всегда твердил, что людям стоит быть добрее друг к другу и давать второй шанс, и решил, что такой исход — самый правильный.

— Да и магии он совсем лишился. Он когда-то умел кричать и души драконов поглощать как наша мама, но уже не может. Это его так каракатица прокляла.

«Значит, точно никого не будет обижать», — подумал Ульв. А потом даже немного посочувствовал тому жрецу — папа ведь тоже раньше был магом и Довакином, а потом его прокляли, и он тоже разучился. Когда папа рассказывал маленькому Ульву о том, что потерял свой дар, папу было очень жалко.

Правда, вот папа не считал, что его нужно жалеть. Он всегда говорил, что с Ульвом и его мамой он счастливее, чем с магией и драконьими криками, чем с чем угодно на целом свете. И Ульв Миракссон, как всегда, верил папе.

Он проглотил сотую алдуишку и сосредоточенно уставился вперед. Так делала мама, когда кричала огнем. Ульв скрестил пальцы на удачу, прокашлялся и… выдохнул облачко дыма. Совсем как дракон. Совсем как Довакин.

1) "Ульв" переводится со скандинавского как "волк"

Вернуться к тексту

2) четверг по тамриэльскому календарю

Вернуться к тексту