Пива много не бывает (джен)

— Бро, харе киснуть, подлей ещё!

Пьянки, гулянки, зависание в таверне, баре этого города или на сточной трубе с парой бочонков пива вместо стола. Но какие бы мачо там ни тусовались, как мускулами ни играли, какие бы положения ни занимали и какими кольцами-шмольцами ни блистали, негласное правило для всех было одно: когда "Бро" заглядывает в гости, даже не подумай не уважить его своей компанией и не предложить как минимум один хороший такой стакан чего-нибудь креплёного.

Единственная, правда, оговорка: Бро — это она, и обычно она приходит со своим.

Смех, гогот, стук посуды, а разноцветное пиво пошло дальше гулять по стаканам. Компания сегодня собралась от души большая: вот тот чувак почти в центре стола — местный повелитель драконов, и как же красиво он умеет постукивать кулаком по столу, ах! Хлюпик сбоку — королевский книгочёт, всегда в строгом костюме и до блеска выглаженных брюках, в день как минимум три раза выругается, что пить вредно, но обязательно будет присутствовать на каждых больших посиделках — а что, город маленький, вся информация разбегается по домам быстро. Но эти-то хоть вели себя культурно, а вот блондинистый репер мечами-махач клеился к Бро в открытую, да так, что сидящий рядом с ним Хоттабыч — потому что тысяча и один комплимент его бороде — благодаря своей громадности в конечном счёте встал, поднял того одной левой, а сам сел прямо возле волнисто-черноволосо-фигуристо-накаченной Бро и на всякий случай грозно посматривал ещё на четверых, сидящих напротив центрального места за круглым столом.

Благодарно кивнув, Бро звонко чокнулась с Хоттабычем и, ненадолго наклонившись, выставила на стол ещё четыре бутылки.

— Не беспокойся, Драконыш, я норм, — на тут же последовавшую фразу: "Но так пычально выглядишь!" — махнула рукой, приговорив, что возрастное: — Лучше расскажите, как тут сами поживаете, давно я к вам не захаживала.

— Непорядок, Птица! И вообще, какой мерзавец посмел не отпустить тебя в нашу добрую компанию?!

Снова звонкий хохот вместе с матом Хлюпика — кажись, ему на брюки какой-то мудак пролил пиво.

Бро, которую в местных кругах величали Птицей, с уже гуляющими от алкоголя глазками развела руки в стороны, задев стаканом шлем Драконыша.

— Работа, сука, женщина требовательная, и долгие отгулы могут только сниться.

— Ты до сих пор не начальница на каменоломных шахтах?! Какое безобразие! — возмутился своим писклявым голосом блондинистый, чтоб его, репер.

— Так выпьем за то, чтобы тот злючий урод наконец-то помер, а ты распихала в стороны всех и стала там главной!

О находящейся далеко за горами каменоломне, на драгоценных камнях из которой в своё время кто только не разбогател, знали все: Хоттабыч любил хвастаться историями своей работы на этом золотом прииске, а Драконыш — намекать, как однажды совершит туда налёт и ка-ак разбогатеет, что все аж обзавидуются! Почему не сделал это раньше? Ну так я, мол, как и вы все, кроме Хоттабыча, маленький был, а сейчас с этим драконьим стадом столько мороки, ну совсем времени нет!

Однако знать — это дело десятое. А вот дружить с той, кто сейчас там работает и в грозу, и в стужу, сейчас прямо-таки эталон крутизны. Особенно если у неё всегда можно деньги занять — конечно же, с возвратом! — да камешками иногда поживиться, а то все остальные работники злые, не делятся своим наваром.

Гады.

— Спасибо, Драконыш, я тронута. Пускай так оно и будет.

Пьяная улыбка с подпрыгивающими бровями хорошо так располагала к лыбящимся рожам в ответ. Непонятно, кто первый начал — а цвет в стаканах всё менялся, — но кто-то заговорил о рождении малышни и о том, что так затрахался на этих подгузниках, в ответ на что Хлюпик напомнил, что презики стоят недорого, за что получил дружеский шелбан от Драконыша. Тот в свою очередь, вобрав в грудь побольше воздуха, начал заливать своим баритоном, как много драконов он выучил, сколько врагов сразил, деревень завоевал и баб перетрахал.

— Хули, так ты же женат!

Хоттабыч с Птицей, синхронно клюнув головами, в один голос возмутились.

Драконыш под брезгливое "ай!" махнул рукой.

— Да нафиг она мне нужна? Я выходил за секазную нимфу, а спустя десять лет совместной жизни получил брюхатого гоблина с пятью спиногрызами, нахер надо?!

Попытку Хлюпика снова напомнить про презик он пресёк болезненным таким ударом локтем в бок.

Шум, гам, кто-то кого-то ударил в рожу, снова удар кулаком по столу, чей-то стакан полетел по адресу Птице на грудь, но она ловко его отбила, а последующее дальше "Выпьем!" поддержали единогласным хором.

В истории Хоттабыча о том, как он бодро бегал по каменоломне, пьяная братия согласилась вклиниться кивками где-то уже посередине. Все это слышали уже под тысячу раз, и в обычное время ему ох как хотелось вмазать в морду, но под хороший сбор пойдёт, и никто не перебивал. Когда он замолчал и умудрённо закивал, в своей привычной манере — то есть половина непонятна, зато в рифму и с очень активно махающими руками, — затараторил блондинчик. Из всего балагана слов можно было вычленить, что там было про работу, попытку маман запихнуть его в брак по расчёту, батин ремень за то, что он такой худой и "ваще какого чёрта ты пачкаешь листы, а не пиздишь дубинами злых соседей?!", долг какому-то пиздатому банкиру, и что вроде вчера его уже с семнадцатой работы попёрли. Ищет, мол, новую.

На этот раз точно надолго.

Если бы компания не выгнала из комнаты бармена под нечто грозное и нецензурное — настолько, что даже самый закалённый матершинник охуеет, — он несомненно обратил бы пристальное внимание, как интересно менялся цвет напитка, принесённого в это заведение: от слабо-жёлтого до ярко-фиолетового, причём и красным, и зелёным, и голубым путём. И наверняка если бы и не стал обращать внимание гостей на это, то как минимум заснял или хотя бы записал последовательность всего этого процесса.

Но его, увы, выгнали, мужикам было пох, а Птица, судя по полному игнору данного обстоятельства, и не удивлялась.

Дальше пошли рассказы тех, кто с противоположной стороны стола, но оригинала снова было ноль: работа, рыбалка — не на рыбу! Кого кто разозлил, с кем пересрался ака бошку оторвал — в прямом смысле — и так далее. Конечно, история о том, как у одного из выжданчиков выявилась суженая с выводком толпы детей, смотрелась оригинально, но под общий ржач над бедолагой всё как-то быстро сошло на нет.

— Пташка, ик, ты вот чё поясни...

Но договорить Драконыш не сумел — икота накрыла глобально, потому за него продолжил блондинчик:

— Мы слышали, что ты мужа себе нашла, а он низкорослая мелочь, да и не из краёв наших. Пра-аясни!

Под стол она нырнула уже четвёртый раз, а выпивка всё не кончалась, в народ всё ещё что-то влезало, а цвет из фиолетового перешёл вообще в белый.

— Пф-ф, а чё такого? Толковый и симпатичный, мне зашло.

И выдула залпом весь стакан в подтверждение.

Народ вновь загоготал, но на этот раз как-то более возмущённо. Кто-то крыл матом, кто-то поздравлял, а кто-то рекомендовал не забывать про презики.

Потому что дети не игрушки.

Птица слушала долго и молча, в какой-то момент даже попыталась что-то ответить, но ор был громче. Посмотрев на стакан как философ, лицезревший свалившееся на него яблоко, она неожиданно стукнула кулаком по столу, да так, что все стоящие стаканы подпрыгнули на пару миллиметров, а Драконыш недоверчиво посмотрел на свою соседку.

— Спасибо, пошёл нахер. Да, мне всё нравится, нет, он не из масонов, да, член прям что надо, нет, баб в дом не водит, и да, я беру его с собой на работу, пусть и молод, но не слабак, от камушка не треснет. И теперь вопрос, — аккуратно положив ладонь на стол и обведя всех сощуренным хищным взглядом, она спросила: — А вы-то какого так ревнуете?

Будь здесь бармен, от бы точно от хохота захлебнулся бы вином — а как же, он же эстет, употреблял в себя продукт только натурального происхождения — настолько смешно смотрелась эта тишина на фоне вот только что орущих и буйствующих.

— Брось, Птица, — мужественно поведя плечами и поправив шлем, Драконыш грозно зыркнул так, будто флиртовать приготовился: — Зачем тебя всякие малолетки? На нас лучше посмотри!

Остальные дружно закивали и радостно заугукали, подливая себе ещё. Хоттабыч отпил молча и откинулся на спинку стула, наблюдая за кивающими, Хлюпик что-то недовольно буркнул, поправил костюм и напряжённо начал посматривать по сторонам.

Смотри не залюбуйся: сильные, высокие, некоторые даже с кровями! Могучие воины — Хлюпик с Блондиком не в счёт, — смелые — и всё же Хлюпик снова мимо, — а какие красавцы, от такой красы противник и сражаться не захочет, просто обомлеет от потрясения! С такими и дом крепок будет, и в нём же светлый и тёплый дух с толпой довольных детей. Ну разве не это всё бабе надо?!

Дальше шли какие-то ещё восхваления и рассказы о своих потрясающих качествах, вот только кто конкретно слушал, непонятно.

Незаметно вылив свой напиток в стакан Драконыша, Книгочёт — да-да, а то всё Хлюпик да Хлюпик! — нагнувшись, тенью обошёл могучий торс и легонько потыкал Птицу со спины. Мужчины настолько увлеклись перечислением, у кого, что и где конкретно длиннее, "и вообще я тебе сейчас как по хлебалу заеду!", что упустили из внимания, как Бро тихо встала, улыбнулась и, вежливо кивнув Хоттабычу, на цыпочках последовала к выходу.

— Поздравляю, что всё так хорошо у тебя сложилось.

Выйдя из таверны — таких великий мужей бары да всякие клубы были недостойны, — Книгочёт пожал Птице руку. Какова бы ни была причина, когда народ начинал мериться достоинствами, это означало, что всё, пьянка кончилась, ещё с полчаса они только и будут об этом разглагольствовать, потом наверняка обязательно побьют друг друга, пока Хоттабыч где-нибудь надыбает или книгу, или газету и будет внимательно следить, чтобы ничего особо ценного вокруг не пострадало. Хлюпик был слишком тощ, и хотя — несмотря на свой вес — ужрал не сильно меньше остальных, единственный умудрялся оставаться в самом относительно ясном рассудке. Он первый замечал, когда Птица начинает скучать и явно засыпать в такие моменты, потому повадился помогать ей удалиться — он же как бы самый ответственный, потому бармен всегда ключи от таверны оставлял ему, а закрываться народ любил, дабы никто нежданчиком не ввалился и не нарушил всю эту пьяную гармонию.

Потянувшись и словно внезапно протрезвев, Птица приложила руку к правой стороне груди, поблагодарила, поклонилась и, кинув напоследок: "Противоядие в книге учёта за барной стойкой" — с прямой спиной и свободной походкой удалилась по направлению к выходу в заборе. А пока Книгочёт, сглатывая, смотрел ей вслед и благодарил всех местных богинь за то, что благодаря своей пыльной работе вычисляет всякую нечисть по щелчку пальцев, за что его ещё ни разу действительно не отравили, потому что всегда говорили, где противоядие, она скрылась и вовсе из виду.

* * *

Минут десять большим кустам потребовалось терпеть внутри них гостью, а молодой парень с слегка взъерошенной причёской стоял возле них с бутылкой воды и напевал что-то себе негромко под нос.

— Дикое пойло.

Когда Птица из кустов всё же вышла, протерев всё, что потребовалось, влажными салфетками, которые ей перед этим молодой парнь учтиво дал, она поправила смятое платье, взяла литровую бутылку и её тоже попыталась выпить залпом.

— Я так и не понял, зачем ты ввязываешься во все эти пьяные баталии. На твоём месте мог быть любой из твоих подручных.

— Они все мужчины, а этим женскую красоту подавай. Иначе они столько не выпьют.

Видя никуда не девшееся недоверчивое и недоумение, Птица под грустный вздох добавила:

— Нестер, я таких недомерков на подлёте чую.

Тот лишь пожал плечами, забрал всё же недопитую бутылку — потому что отвлекли! — и двинулся подальше от таких грязных мест. Ещё раз внимательно осмотрев себя и поняв, что вид вполне себе, Птица последовала следом.

— Ты всё подслушивал.

— С чего решила?

— Потому что знаю тебя.

Усмешка.

— Бестолковое занятие получилось, — но поравнявшуюся с ним Птицу Нестер за руку взял. — И всё же мне непонятно, что это было и почему ты не пьянеешь.

За первую часть вопроса или вторую он получил щелбан, не ясно, однако поцелуй в скулу сгладил впечатление.

— Так я же демонесса, и чтобы споить меня, нужно что-то действительно посильнее. А это, — загадочный взгляд, — настойка фирменного производства под названием "Хамелеон", потому что меняет цвет в зависимости от того, насколько сильно подействовало на человека.

— Для?..

Луна на востоке, солнце на западе, а вообще плевать и не до этого — алкоголь на демонесс, может, и не действовал, но, кажется кто-то сейчас злосчастно врал, судя по тому, что Птица остановилась, притянула Нестера к себе спиной, обняла и уткнулась тому носом в плечо. На вопрос: "Ты чего?" — и нежное прикосновение к её волосам послышалось какое-то недовольное сопение.

— Пока слушала все их бравады, мне так жаль их жён стало, аж в груди до сих пор неприятно поскрёбывает. Все они в своё время пытались урвать кусок силы у тёмных самых сил, и местные демоны попросили меня за хорошую благодарность вырубить их надолго, чтобы они могли проверить свои догадки. А народ на каменоломне знает толк в хороших настойках, у них самих куда не ткни — горы цветами играют, так как море хамелеонов разных видов.

Нестер взял Птицу — как же непривычно называть супругу по кличке, а не по имени! — за руку и приложил тыльную сторону к губам. Да, он не умел пить как не в себя, драконов не учил и города не захватывал — особенно потому, что сам не демон. И он даже не собирался спорить, что чего-то не понимал в этой жизни, юн ещё слишком для этого. Но что Нестер решил для себя точно, так это то, что супругу — не важно, человеческая она девушка или демонесса — нужно любить, а не иметь, а Бро иметь и подавно не стоит, дружба это может не оценить.